На следующий день Иона Лирон обедала в одиночестве. Она молча ушла из номера Малко, словно между ними ровным счетом ничего не произошло. Увидев ее в зале. Малко сразу понял, что от задуманного она не отказалась, хотя в глубине души и надеялся на это.

За соседним столиком были поглощены разговором отец Мельник и Отто Вигант. Очевидно, Вигант рассказывал о своих несчастьях старому товарищу по оружию, о чем можно было догадаться по яростным взглядам, которые отец Мельник бросал на израильтянку. Он с удовольствием изгнал бы из нее Вельзевула, используя не только кадило, но и гранату.

Борис ни словом не обмолвился со Стефани, выглядевшей в это утро как никогда неотразимой. Ее платье из Джерси оканчивалось там, где обычно начинаются чулки.

Когда Малко поднимал голову, его взгляд натыкался на улыбавшиеся ему в немом приглашении голубые глаза. Автоматически Вигант перехватывал взгляд, и это вызывало в его черепе несколько смертоносных идей. Только Кризантем избежал всеобщего напряжения. Он открыл для себя балтийскую селедку и, следуя примеру Стефани, принялся поглощать ее огромными порциями. Было бы совсем неплохо, если бы эти два существа влюбились друг в друга, но турок только терпеливо ждал, когда ему позволят кого-нибудь задушить. Маловероятная возможность, если принять во внимание двух «горилл», наблюдавших за Вигантом. На Малко, Бориса, Стефани. Кризантема они не обращали ни малейшего внимания. Нейтралитет, нейтралитет...

Субботнее утро, – значит, до понедельника ничего нельзя изменить. От этого у Малко словно кость в горле застряла. Что еще может придумать за это время Борис, чтобы окончательно свести с ума Виганта?

Завтрак близился к концу. Внезапно на пороге появились две высокие фигуры. Малко подумал, что он видит это во сне. Крис Джонс и Милтон Брабек. Шпики-двойняшки, с которыми уже много лет он работал вместе. Стоит только вспомнить Стамбул или Карибские острова.

«Гориллы» мало интересовались кроссвордами, зато были опасны в непосредственных действиях. На двоих они имели сто восемьдесят килограммов и мозг одного шимпанзе. Крис и Милтон обожали путешествия, при условии оставаться в цивилизованном месте, что значило не отъезжать от Канзаса более чем на пятьсот километров.

Малко встал и пошел им навстречу. Крис пожал ему руку до хруста в косточках и недовольно бросил:

– Они здесь трупы зарывают? Зря не прихватил с собой противогаз...

Более прозаичный Милтон был в восхищении от костюма Малко из голубого альпака.

– Где вам удается находить такие костюмы? – вздохнул он. – Как только я бросаю сотню долларов за тряпку, у меня такое чувство, будто я купил мешок картошки.

Благоухая Шанелью № 5, между тремя мужчинами проскользнула Лайза.

– Я ожидала этих двух джентльменов в Копенгагене, – объяснила она. – Они прилетели только сегодня утром из Нью-Йорка.

Крис и Милтон, которых редко именовали джентльменами, тотчас почувствовали огромное уважение к Дании. Вдруг взгляд Криса сделался неподвижным.

– Ты видишь? – обратился он к Милтону.

Тот застыл в свою очередь.

– Турок. Тот самый. Ну это уж слишком!

Рука Кризантема на всякий случай потянулась к поясу. Крис и Милтон инстинктивно отодвинулись друг от друга. Еще со Стамбула они питали к Кризантему не слишком дружеские чувства. Малко успел вмещаться:

– Господа, – заявил он, – должен вам сказать, что Элько Кризантем вот уже четыре года у меня на службе, и я очень доволен им.

Таким образом ему удалось предотвратить катастрофу с участием двоих «горилл», которые с любопытством взирали на новых пришельцев.

– А-а, – разочарованно бросил Крис.

Его давнишним желанием было подержать голову Кризантема под водой, перед тем как прострелить ему череп.

Милтон Брабек, в свою очередь, выказал искреннее возмущение:

– Вы доверяете этому проходимцу? Вы забыли, что он чуть не задушил вас удавкой в Стамбуле?

– Господь завещал прощать оскорбления. Впрочем, мы здесь не для того, чтобы вспоминать старые обиды.

Оставив Кризантема следить за Вигантом, они пошли по дороге к пристройке.

– Господа, – обратился к ним Малко. – Еще раз прошу оставить ваши пистолеты. Может, и в самом деле прогнило что-то в Датском королевстве, но местные жители ужасно не любят неуместных выстрелов еще с гамлетовских времен.

Было бы очень глупо оказаться выдворенным из Дании, оставив Виганта один на один с Борисом и Стефани. Малко вкратце обрисовал ситуацию. Глаза американцев стали печальными.

– А разве нельзя усмирить этого педика с седыми волосами? – поинтересовался Крис.

Напрасная клевета. У Бориса можно было насчитать много разных пороков, совершенно чуждых гомосексуализму.

– Что же делать? – не унимался Крис.

– Пока ничего. Можно прогуливаться по пляжу и рассматривать прелестных датчанок. Уже растаяли льдины, значит, стоит искупаться.

Узнав о поездке в Данию, «гориллы» повеселели при мысли о датских девушках. Откуда им было знать, что как только у тех появляются деньги, они отправляются развлекаться в Париж, Лондон или Нью-Йорк. Однако не стоило обманывать их ожиданий. Отправив американцев заниматься буколикой, Малко облокотился о подоконник. Окно выходило прямо на пляж. Погода наладилась, и солнце пригревало по-летнему. Когда он уже хотел отойти от окна, появились две идущие к берегу фигуры. Малко узнал в них Иону и отца Мельника. Он улыбнулся. Святой отец брал на себя слишком много не соответствующей его сану свободы. Вдруг улыбка слетела с лица Малко. Он вспомнил, как смотрел на нее священник во время завтрака. Жестоко и неумолимо...

Два силуэта приближались к пляжу, где никого не было, за исключением нескольких влюбленных. Малко кубарем скатился с деревянной лестницы и быстро зашагал по тропинке.

Дойдя до берега, он остановился. Молодая женщина и отец Мельник исчезли. Прячась за кустами, Малко пошел в том же направлении, что и они. Пройдя около двадцати метров, он остановился. Шум моря и пронзительные крики чаек создавали довольно сильный звуковой фон. Испытав внезапную тревогу, Малко бросился бежать. Перед ним простирался необозримый пляж. Где же сейчас находились Иона и святой отец?

В правом легком Малко почувствовал легкое жжение – напоминание о пуле, полученной в Гонконге. В глазах потемнело, и ему почудилось, что он теряет сознание. Остановившись, он попытался убедить себя, что опасения напрасны. Священник в эту минуту, видимо, пытается отговорить женщину от задуманного. Он развернулся и нормальным шагом пошел назад, пытаясь усмирить бешеный стук сердца.

* * *

Ухватившись зубами за подол рясы, чтобы та не стесняла движений, святой отец как раз заканчивал свое «разубеждение». Сидя верхом на Ионе, он держал ее за волосы, уткнув лицом в песок. Разумеется, это удавалось ему с трудом. Она яростно сопротивлялась. Чтобы все выглядело правдоподобно, святой отец хотел сначала изнасиловать ее, но потом решил, что подобную формальность можно выполнить и после, не отягощая душу дополнительным грехом.

Намерение устранить Иону возникло у него после рассказа Виганта. Она была единственным человеком, способным реально помешать овладеть кубышкой, поскольку никто другой в смерти Осипа Верхуна не был заинтересован. Исполнить задуманное не представляло особого труда. Он подошел к женщине на выходе из ресторана и полным слащавости голосом предложил короткую медитацию. Ее найдут задушенной и изнасилованной на пляже, и никому в голову не придет заподозрить служителя культа.

Малко прошел всего в нескольких метрах от них. К счастью для Мельника, это случилось в тот момент, когда жертва уже не сопротивлялась. Скрытый ветвями кустарника, он увидел, идущего назад Малко и сосредоточился на последнем усилии. Сжав в зубах рясу, он изо всех сил надавил на затылок женщины. Ногтями Иона глубоко царапала землю, стараясь за что-нибудь зацепиться. Усилие Мельника привело к совершенно противоположному результату. Агония женщины оказалась настолько сильной, что Мельник потерял равновесие и тяжело повалился на бок. Открыв рот, Иона отчаянно задышала, не находя сил закричать. Тогда, схватив горсть песка, она попыталась ослепить им противника, но промахнулась. Мельник вновь набросился на нее. Все началось заново.

* * *

Малко шагал, наклонив голову и контролируя дыхание, чтобы избежать жжения в груди. Высокое солнце приятно согревало спину. С другой стороны пляжа люди уже купались. Вдруг он заметил, что песок в одном месте темнее обычного. Он побежал по пляжу до того места, где кончались темные следы. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что они могли быть только там, где рос кустарник, всего в нескольких метрах от него. Пригнувшись, Малко устремился в густую заросль и через несколько метров чуть не споткнулся о голову отца Мельника, чьи уши дрожали от прилагаемого усилия. Редко в своей полной опасностей жизни Малко испытывал желание убить. Однако в эту минуту он схватил Мельника с явным желанием сделать это. Тот все понял и тут же разжал душившие Иону пальцы, пытаясь высвободиться из цепких рук Малко, но тот сдавил ему горло, движимый единственной целью – убить. Запутавшись в сутане, Мельник потерял несколько драгоценных мгновений и теперь задыхался сам.

Поднявшись на четвереньки. Иона приходила в себя, стряхивая с лица песок. Отец Мельник принялся яростно шарить у себя за поясом, где обычно хранил кинжал – старую память об Украине. Малко этого видеть не мог. Достав клинок, Мельник стал искать место, куда вонзить его. Последствий он не боялся, считая, что всегда останется время бежать из Дании. Он забыл об Ионе, которая следила за сценой и хотела предупредить Малко, но из ее горла вырвался только слабый звук. Тогда она бросилась к Мельнику и, просунув руку у него между ног, сделала то, чему научилась в школе самообороны в Тель-Авиве.

Вопль отца Мельника заставил всех окрестных птиц лететь прямо до Исландии. Давление пальцев Малко показалось ему нежным прикосновением по сравнению с острой и нестерпимой болью, пронзившей все внутренности. Он потерял сознание.

Малко и Иона молча поднялись на ноги. Лежа на земле, святой отец дергался, словно разрезанная напополам гусеница. Молодая израильтянка приблизилась к нему и, тщательно прицелившись, пнула его прямо в левое ухо. Затем, зайдя с другой стороны, она проделала то же самое и с другим ухом. Потом она прицелилась в глаз, но Мельник зашевелился, и удар пришелся по брови. Малко удалось сдержать Иону, когда та замахивалась в очередной раз.

– Вы убьете его!

Она оказалась настолько увлеченной, что только через несколько мгновений нашла слова для ответа.

– Конечно, я убью его. Какое вам дело?

– Ровным счетом никакого, но я не хочу, чтобы власти слишком рьяно заинтересовались нами и попросту вышвырнули из страны. Прошу вас, не бейте его больше.

Опухшее от слез, лицо женщины было покрыто ссадинами. Подумав, она неохотно согласилась.

– Хорошо, ведь вы спасли мне жизнь. Мне надо было сильнее сжать пальцы, тогда бы он сдох наверняка. Спасибо вам.

Она собралась уходить. Какая стойкая женщина! Малко задумчиво посмотрел ей вслед. Прошло всего несколько минут, как ей удалось избежать ужасной смерти, однако она уже полностью овладела собой.

Он перевел взгляд на Мельника. Серое, забрызганное грязью лицо вызывало отвращение. Малко хотел заставить его подняться, но тот закричал от боли. Набросив ему на ноги задравшуюся сутану, Малко присел рядом на корточки. Мельник открыл глаза и тотчас снова закрыл.

– Не делайте вид, что вы в обмороке, иначе я пойду прямо в полицию и расскажу обо всем, что видел.

– Вам не поверят, – промямлил святой отец. – Я – слуга Господа, а эта баба – потаскуха.

– Зачем вы хотели убить ее?

– Она покушалась прошлой ночью на жизнь моего друга. Я хотел отомстить...

Слова звучали фальшиво, но, к несчастью, у Малко не было выбора. В его интересах было держать датские власти в неведении. Если Вигант останется один на один со своей неповторимой супругой и Борисом, то не пройдет и недели, как он окажется за «железным занавесом», где не будет иметь права даже на последнее любовное свидание со своей голубкой перед тем, как испустить дух в тюрьме. Дорого бы дал Малко, чтобы узнать, почему Мельник так держится за Виганта.

– Не вздумайте повторять подобное, – посоветовал ему Малко перед тем, как уйти, – иначе вы и вправду попадете в полицию.

Мельник промолчал. Малко направился прямо в номер к Крису Джонсу. Застал он его за чтением «Плейбоя».

– Крис, у меня к тебе задание.

Тот отложил в сторону журнал. Где же вы, пышногрудые датчанки?!..

– Вы видели молодую брюнетку в ресторане? Вот и хорошо. Начните с того, что не отпускайте ее ни на шаг. При необходимости спито у нее прямо под дверью.

Крис помрачнел.

– Не будет ли намного надежнее спать у нее прямо в постели?

Характер Криса заметно изменился со времени его первой встречи с Малко.

– Если она не будет против, – невозмутимо ответил Малко, – тогда справиться с заданием вам будет действительно намного легче. В противном случае придется спать на циновке. И если вы увидите, что к ней приближается священник, разрешаю надавать ему столько пинков под зад, сколько букв "р" в названиях месяцев.

– Его преосвященству?

У Криса перехватило дух. Будучи благочестивым прихожанином епископальной церкви, он питал слепое уважение ко всему, что облачено в рясу и капор.

– Ну так сдерните с него сутану, если она вас смущает, – посоветовал Малко.

Когда он уходил, Крис все еще стоял в глубокой задумчивости.

* * *

Лайза Киструп ждала Малко у себя в номере. Одетая в кожаную юбку, шерстяную блузку и коричневые сапоги, она больше походила на восходящую звезду, чем на служащую посольства.

– Сегодня утром получено сообщение для вас. Давид Уайз лично передал его по телефону.

– В чем дело? – спросил Малко, хотя знал ответ.

Лайза покраснела. Она не привыкла к такого рода поручениям. Малко помог ей преодолеть смущение:

– Давид Уайз полагает, что устранение Стефани освободит нас от лишних забот. Не так ли? Виганту не будет смысла возвращаться на Восток.

Лайза широко открыла глаза.

– Как вы догадались?

– Логичный вывод. Коммунисты называют это «правильным решением». Легко приказывать, когда находишься в нескольких тысячах километров от предполагаемой жертвы. Именно из-за подобных решений в спецслужбы с трудом идут работать выпускники университетов.

– Что вы сделаете?

– А что бы вы сделали на моем месте?

– Не знаю. Не думала, что такие вещи существуют.

– Они существуют. Однако я надеюсь, что вы здесь не увидите ничего подобного.

У Лайзы пропало желание флиртовать. Сев на кровать, она поискала в золотистых глазах Малко поддержку, но нашла только отражение своих мыслей.

На глаза навернулись слезы. Никогда она не представляла такой их встречу. Чувствуя замешательство. Малко подошел ближе и погладил ее по волосам.

Идите отдыхать. Сегодня вечером все будет ясно. Мне самому нужно немного расслабиться.

Оставшись наедине, он с ностальгией посмотрел на вид своего замка. Не в Дании что-то прогнило, а везде понемножку на земном шаре.

Устранить Стефани было пустяковым делом. Помимо классической артиллерии, шпионы ЦРУ обладают куда более действенным снаряжением, не уступающим русским пистолетам с цианистым калием, но Малко чувствовал себя неспособным отдать такой приказ. Однако если он проиграет, то последствия не замедлят сказаться. Под любым предлогом его могут отправить в какую-нибудь страну прозондировать уже сгнившую сеть. Если официальных сотрудников можно сделать канцелярскими чинушами, то для тайных агентов ЦРУ доброты не оставалось. В профессии шпиона прощают все, если от этого зависит успех операции. Он мог сжечь Ватикан вместе с папой римским и сонмом епископов, и Дэвид Уайз мог его только пожурить за это, но полный провал он простить не мог. Для этого нужно было быть, по крайней, мере, директором ЦРУ.

* * *

В ресторане отеля «Скандия» атмосфера оставалась прежней. Крис Джонс ковырял в тарелке вилкой, наблюдая одним глазом за Ионой, другим – за отцом Мельником. При каждом удобном случае он бросал на израильтянку как можно более нежный взгляд. Видно было, что такая работа ему не в тягость. Израильтянка казалась мало прельщенной его вниманием, – она интересовалась только Отто Вигантом.

Милтон Брабек смотрел на Элько Кризантема с выражением глубокого презрения. Он принимал многое в Малко, включая любовные приключения в рабочее время, но терпеть бывшего наемного убийцу-коммуниста, да еще и не члена профсоюза, значило бы оскорбить самого Господа Бога. Нужно сказать, что турок платил американцам той же монетой.

Не догадываясь о внутренней борьбе, происходившей в голове Малко, Лайза поначалу искоса наблюдала за ним, но два стакана акавита прогнали прочь черные мысли. Вновь подкрасив губы и причесавшись, она больше не жалела о своем пребывании в Скагене.

– Завтра день святого Ганса, – объявила она, отведав сельди.

– Правда? – вежливо удивился Малко. Лайза шаловливо прыснула со смеху.

– Как, вы не знаете, что такое день святого Ганса в нашей стране?

Малко пришлось признаться в невежестве. Датчанка вздохнула с ностальгией.

– Это самый необычный день в году.

– Почему же?

– В каждой датской деревне устраивают иллюминацию. Добровольцы поддерживают ее всю ночь. Если вы будете в это время пролетать над Данией, то можете подумать, что вокруг тысячи пожаров. Даже самые бедные коммуны участвуют в празднествах. Ночь святого Ганса – самая долгая ночь в году. Вечером все молодые люди выходят на улицу, а большинство совсем не ложится спать.

– Чем же они занимаются все это время?

– Любовью...

Брабек поперхнулся косточкой.

– В эту ночь дозволено все. Поэтому многие датские девушки ждут ее, чтобы потерять девственность. Считается, что это принесет счастье. Сначала танцуют с избранником вокруг костра, и если он захочет близости, то должен прыгнуть над костром и затем унести девушку на руках. Все предпочитают заниматься любовью на открытом воздухе, ведь это куда поэтичнее, чем в машине. Не правда ли?

– И вы тоже делали это?

– О нет, я была тогда в Копенгагене и занималась любовью на квартире. Нам мешали, поэтому мне не понравилось.

У Милтона выступили на лбу крупные капли пота... Лишь бы об этих варварских привычках не стало известно его супруге в Канзас-сити...

– Этим все занимаются? – поинтересовался он перехваченным от волнения голосом.

– Не обязательно, – уточнила Лайза, – однако очень печально этим не заниматься. В эту ночь, пока не взошло солнце, можно иметь столько партнеров, сколько захочется. Мои подружки даже устраивали конкурсы...

– Будет ли костер в Скагене? – поинтересовался Малко.

– Конечно, – томно прибавила Лайза в ответ на веселую улыбку Малко. – Если хотите, я свожу вас туда.

Однако глаза Малко не улыбались. Учитывая положение, в котором находилась Стефани со своим другом, было бы удивительно, если бы Борис уже не придумал, как использовать эту возможность. По-видимому, день святого Ганса будет вписан в анналы истории Скагена.

Этот праздник в Дании легендарен. В течение двенадцати часов длится сексуальная оргия, в которой принимает участие вся нация. Охваченные своего рода безумием, все, кому больше пятнадцати, с радостью предаются плотскому удовольствию, единственным условием которого является согласие партнеров. Вероятно, большое число старых дев пользуются случаем, чтобы осуществить взлелеянные за долгий год мечты...

Пришла очередь попотеть и Малко. Стефани способна отдаться всем особям мужского пола в Скагене. Вигант этого не выдержит. И, главное, ничто не может помешать ей удовлетворить самые сумасбродные желания. Обоих «горилл» подобного рода вещи вряд ли обеспокоят, – им даже понравится...

Малко посмотрел на Виганта. За три дня он постарел лет на десять. Цвет лица стал серым, под глазами появились мешки. Он поглядывал на Стефани как побитая собака, иногда выражение его лица становилось таким свирепым, словно он вот-вот бросится на нее.

На Стефани было скромное платье, которое все же довольно плотно облегало ее восхитительную фигуру, чтобы поддержать возбуждение Виганта на должной высоте.

Не зная почему, Малко был уверен, что сегодня вечером ничего не произойдет. После бурно проведенной ночи Стефани нужно было набраться сил. Что касается Виганта, тот был сильно унижен, чтобы взять инициативу в свои руки. Оставались отец Мельник и Иона, но здесь он доверял Крису.

Малко первым поднялся из-за стола, а за ним поочередно разошлись и остальные, оставив «горилл» играть в шахматы в уголке ресторана.

Вероятно, это было затишье перед бурей.

Вытянувшись на кровати, Отто Вигант мечтал до часу ночи о том, что бы он сделал со Стефани, если бы они находились на необитаемом острове.

Увы, удушению отводилось самое последнее место, после того как будут исчерпаны все другие средства.