Фары огромного «вольво» с прицепом возникли из тумана. Машина вильнула влево, объезжая оползень, и зацепила крыло «рейнджровера», так что его резко занесло вправо. К счастью, густой холодный туман мешал разглядеть бездну внизу...
Судорожно вцепившись в руль, Джон Каммингс выругался.
Правое переднее колесо «рейнджровера» попало в глубокую выбоину, машину тряхнуло, оси заскрипели. Еще один грузовик промчался навстречу, на миг ослепив их фарами. Они ехали со скоростью двадцать километров в час; приходилось все время высовываться из окна, чтобы разглядеть то, что лишь с большой натяжкой можно было назвать дорогой — островки асфальта среди болота жидкой грязи с редкими пятнами снега. «Рейнджровер» взбирался на перевал Тичо, высотой более пяти тысяч метров, в самом сердце Анд. Сзади четверо «ребят» Джона Каммингса, обернувшись под одеждой газетами, чтобы защититься от пронизывающего холода, стучали зубами и передавали друг другу бутылку писко, по очереди отпивая прямо из горлышка. Фары машины вдруг осветили впереди пустоту.
Джон Каммингс едва успел затормозить.
— Тысяча чертей!
Он выскочил из машины, за ним вышел и Малко. У него тоже зуб на зуб не попадал от холода. Ледяной разреженный воздух с трудом проникал в легкие. Малко не сделал и трех шагов, как у него закружилась голова.
— Мы на высоте пять двести! — предупредил его Джон Каммингс. — Не пытайтесь здесь бегать — упадете. Горная болезнь... Ничего, скоро уже спуск.
Осмотрев расщелину на дороге, он вновь сел за руль и тронулся с величайшей осторожностью. Сзади отчаянно сигналил грузовик. Дорога была в жутком состоянии от самой Лимы, ехать быстрее было невозможно. На единственном полицейском кордоне в Чозике с ними обошлись либерально, удовольствовавшись тем, что посмотрели документы на машину. Военных не было; обыскивать не стали. Они миновали несколько взорванных мостов через ущелья на ответвлениях главной дороги... В одном месте рабочие чинили огромную трубу.
— Сендеровцы, — объяснил Джон Каммингс. — Неделю назад.
Малко вновь подумал о Мануэле Гусмане. Сейчас главарь «Сендеро Луминосо» должен был быть уже в Тинго-Мария. Лишь бы он не успел улететь! Много времени ушло на то, чтобы раздобыть новый «рейнджровер», и они выехали из Лимы лишь в шесть часов утра, продвигаясь с черепашьей скоростью в бесконечной веренице грузовиков, направлявшихся к отрогам Анд. Пять часов добирались до Орои. Это оказался мрачный шахтерский городок среди гор; у Малко было впечатление, что он не в Южной Америке, а где-нибудь в Центральной Европе. Джон Каммингс высадил уставших людей, привел четверых новых и погрузил в машину несколько ящиков с патронами. Тратить время на завтрак не стали; подчиненные Каммингса купили огромный круг сыра и отрезали толстые ломти, обильно запивая их писко.
Больше всего Малко беспокоило голубое небо. Вдруг в Тинго-Мария погода тоже переменилась?
Однако мало-помалу все заволокли облака; клочья тумана превратились в плотный белый покров, окутавший вершины Анд. Резко похолодало.
Малко весь дрожал. Есть не хотелось, он отказался от предложенного куска сыра.
Скоро начнется спуск к джунглям Амазонки, по-прежнему сквозь густой туман...
В Тинго-Мария наверняка придется нелегко. У Малко был только один возможный союзник — Оскар Уанкайо, кокаиновый король, друг генерала Сан-Мартина.
Кроме того, в кармане у него лежала страничка из записной книжки убитого журналиста Фелипе Манчаи с телефоном Фрехолито, его поставщика наркотика. Хотелось надеяться, что с ним можно будет договориться...
Туман начал рассеиваться; уже была видна огромная равнина на высоте более четырех тысяч метров — Альтиплано. Появились первые ламы, гордо несущие свои маленькие головки на длинных шеях. Как ни удивительно, дорога стала лучше, но было все так же холодно. На этом участке Джону Каммингсу удалось выжать больше ста километров в час. Малко с тревогой поглядывал на безоблачное небо. Правда, они были еще далеко от Амазонки.
Спуск начался лишь три часа спустя. После бесконечно длинного туннеля их внезапно обступили джунгли, и в лицо брызнули первые капли дождя.
— Вот видите! — ликовал Джон Каммингс. — Дождь!
Снова начался кошмар — выбоины, оползни. Местами дорога превращалась в узенькую полоску асфальта, на которой встречные машины чудом избегали лобового столкновения, выписывая немыслимые зигзаги. Дорога тянулась вдоль ущелья, на дне которого бурлил поток. Капельки дождя постепенно превратились в густую серую пелену, за которой почти ничего не было видно, кроме асфальта и грязи под колесами.
Джон Каммингс посмотрел на часы.
— Еще часа четыре!
* * *
— Скоро приедем, — сообщил американец.
Вот уже полчаса они ехали по узкой дороге вдоль подножия поросшего густым лесом холма. Из-за проливного дождя уже не было видно гор. Малко немного успокоился: погода была нелетная. Изредка навстречу попадались крестьяне — кто пешком, кто в старой колымаге. Они миновали несколько деревушек. По-прежнему ни одного кордона. Джон Каммингс затормозил: дорогу перегородил полуразвалившийся автобус, из которого выходили бедно одетые пассажиры. Он указал Малко на голый, словно выстриженный участок среди джунглей на холме.
— Видите? Это плантация коки. Их тут сотни и сотни повсюду. Пятьдесят тысяч гектаров... Мелкие производители получают два-три килограмма «пасты» с каждого урожая.
Наконец поехали дальше. Стало чуть оживленнее. Через несколько километров Джон Каммингс затормозил перед невысоким строением из листового железа, стоявшим на откосе. В деревянной будке сидел часовой; надпись на табличке гласила: «Умипар. Тинго-Мария, 64-й отряд».
— Это местная жандармерия, — объяснил американец. — Я пойду к майору Карбуксиа. Это мой приятель, он немало знает.
— Спросите его, может ли он проводить нас к Оскару Уанкайо.
Малко остался ждать в «рейнджровере». Проходившие мимо крестьяне с опаской косились на вооруженного часового. Все окружающее напоминало Малко одновременно Вьетнам и Сальвадор — буйная тропическая растительность и влажная жара. Рубашка прилипла к спине. Казалось, дождю не будет конца. Крестьяне, закутанные в пестрые пончо, словно не замечали его теплых струй. Вернулся Джон Каммингс.
— Они видели, как он проезжал, — сообщил он со своей обычной лаконичностью.
— Кто? Гусман?
— Нет. Хесус Эрреро.
— Где он сейчас?
Американец неопределенно махнул рукой в сторону зеленых холмов.
— Там где-то. У него асьенда посреди джунглей. Добираться туда лучше всего на вертолете, но в такую погоду об этом нечего и думать. Ну ничего, что-нибудь сообразим.
— Известно, где его взлетная полоса?
Джон Каммингс расхохотался.
— Чтобы это узнать, придется попотеть. Таких полос несколько десятков в радиусе ста километров. Они просто раскорчевывают более-менее ровный участок между холмами, метров в триста. А маяками им служат бидоны с нефтью. Все тропы, которые к ним ведут, заминированы. У «наркос» есть даже пулеметы и гранатометы. В общем, ничего обнадеживающего.
— А как насчет Оскара Уанкайо?
— Майор говорит, что сегодня уже поздно к нему ехать. Завтра утром он обещал отвезти нас туда на машине.
— А больше никто не может нам помочь?
— Вряд ли, — покачал головой американец. — В это время...
Они свернули налево и вышли на проржавевший металлический мост. Пока Малко не видел ничего похожего на город. Пройдя по тропе через густые джунгли, они вдруг очутились перед настоящей голливудской декорацией. Посреди пышной зелени возвышался двухэтажный дом на сваях, весь из дерева, окруженный широкой галереей. Вокруг были разбросаны несколько полуразвалившихся бунгало. На табличке у входа было написано: "Отель «Туристас».
Несомненно, жемчужина здешних мест...
Они вошли в холл. Портье дремал за стойкой. Судя по всему, постояльцев в отеле было немного. Получив ключ, Малко поднялся в небольшую комнату, освещенную круглой неоновой лампой под потолком. Окна были забраны решеткой, мешавшей проникнуть по крайней мере наиболее крупным насекомым. Малко вышел на галерею, открытую всем ветрам, и облокотился о деревянные перила. Дождь не прекращался, тонкие струи падали почти вертикально; вершины холмов были окутаны облаками. Да, в такую погоду самолету не взлететь. И прояснения, похоже, не предвидится... Появился Джон Каммингс. Свою винтовку он оставил в номере, скромно удовольствовавшись кольтом 45 калибра, засунутым под рубашку.
— Хотите прогуляться в город?
— Мне надо кое с кем связаться, — вспомнил Малко. — Я позвоню.
Древний телефонный аппарат с ручкой, казалось, вот-вот развалится на части.
Малко набрал номер. Неприветливый голос ответил ему по-испански:
— Да! Кто говорит?
— Фрехолито?
— Да.
— Я друг Фелипе.
— Какого Фелипе?
— Манчаи. Журналиста.
— А! Да-да. В чем дело? — голос немного потеплел.
— Мне нужно с вами увидеться.
— Хорошо. В «Лас Мальвинас». Через четверть часа.
В трубке запищало.
— Что такое «Лас Мальвинас», знаете?
Джон Каммингс нахмурился.
— Знаю, как же! Кабак на берегу реки. В «Чикаго», квартале наркоманов. Я вас отвезу, не стоит идти туда одному. Ваш «таурус» при вас?
«Таурус» был при нем. Вместе с коробкой патронов, которую Каммингс дал Малко в Орое. Они сели в «рейнджровер», подпрыгивая на ухабах, добрались до главной улицы и свернули, не доезжая до металлического моста через реку. Тинго-Мария состоял всего из трех параллельных улиц длиной примерно с километр и нескольких перпендикулярных им улочек, идущих от реки к подножию лесистых холмов. На другом берегу реки находился аэропорт.
Только главная улица, носившая гордое название авенида Бенавидес, была заасфальтирована. По обеим сторонам тянулись деревянные домики с железными крышами, напоминавшие декорацию к ковбойскому фильму, и многочисленные лавочки. Товары были разложены прямо на тротуарах. Примерно через каждые двести метров домики перемежались более современными строениями — это были банки. Перед полицейским участком громоздились мешки с песком, между которыми торчали ружейные стволы. Чуть подальше виднелось развороченное взрывом здание. Домики поменьше были разбросаны там и сям до самых холмов.
— Здесь, — сообщил Джон Каммингс, — покупают ежегодно больше «тойот», чем в любом другом городе южноамериканского континента. Кокаиновые деньги...
А между тем, выглядел городок весьма непрезентабельно. Грязные улицы с огромными лужами, обшарпанные домишки, тупые, ничего не выражающие лица. Джон Каммингс остановил машину перед тропинкой, сбегавшей к реке.
— Дойдете до конца и упретесь в «Лас Мальвинас». Я подожду вас здесь.
В Тинго-Мария не было даже представительства «Баджета», несмотря на его обширную сеть. Поистине, край света. Малко пошел вниз по тропинке.
Узкая полоска тропической растительности отделяла последние дома городка от бурной реки Уальяга. Трясясь на выбоинах, по авенида Бенавидес проехал грузовик, набитый солдатами в касках с «фалами».
Пройдя вдоль глухой стены, Малко оказался у террасы кабачка. Теплый дождь вмиг промочил его до нитки. За столиками под жестяной крышей сидело около дюжины человек. Малко внимательно рассматривал посетителей, пытаясь угадать, кто из них Фрехолито, как вдруг чей-то голос за его спиной спросил:
— Это вы амиго Фелипе?
Малко обернулся и в первый момент увидел лишь свое отражение в зеркальных очках. Затем рассмотрел невысокого человечка с бритой наголо головой и очень смуглым лицом. Растянутый в улыбке рот открывал единственный зуб. Человек был одет в легкую бежевую куртку с короткими рукавами. Он держался очень прямо и был до того тощим, что напоминал ружейный ствол...
— Фрехолито?
— Si.
Едва они уселись за столик, как перед ними появились две кружки пива. С террасы открывался роскошный вид на кучу мусора... Малко силился догадаться, что кроется за зеркальными очками Фрехолито. Наконец он взял быка за рога.
— Мой друг Фелипе говорил мне, что вы знаете всех в Тинго-Мария и что если мне что-нибудь понадобится...
— Конечно, конечно, — закивал его собеседник. — Как там старина Фелипе?
— Хорошо, — коротко ответил Малко.
Лучше и быть не могло — в каком-то смысле... Фрехолито закурил и сказал, перейдя по перуанскому обычаю на «ты».
— Если тебе что-то нужно, приходи попозже, часам к десяти. Сейчас у меня ничего нет. Цена прежняя — сто тысяч солей за грамм. Но это чистый порошок, не «бамбеада».
— Годится, — кивнул Малко.
— Сколько ты хочешь — двадцать, тридцать, больше?
— Тридцать. — Малко решил заинтересовать поставщика.
Фрехолито одобрительно улыбнулся и протянул руку ладонью вверх:
— Дай мне миллион солей сейчас.
Малко вложил в ладонь свернутую трубочкой стодолларовую банкноту. Фрехолито улыбнулся еще шире, продемонстрировав свой единственный зуб.
— Придешь вечером ко мне домой. Ниже по реке. Там спросишь, меня все знают.
Он поднялся. Малко удержал его за руку.
— Ты знаешь, где находится асьенда Оскара Уанкайо?
Тощий человечек вдруг съежился, став еще меньше.
— Оскар Уанкайо... — медленно повторил он. — Не знаю даже, здесь ли он. К нему так просто не заявишься. А что, ты с ним знаком?
— У нас общие друзья, — ответил Малко.
— Вот оно что! Это в часе езды отсюда, в джунглях, но если о тебе не доложат, лучше туда не соваться. Его «пистолерос» очень нервные.
— А телефон у него есть?
— Телефон? Нет. Но есть радио. Только я не знаю, как с ним связаться. Могу разведать.
— Ну, а Хесуса Эрреро ты знаешь?
Беззубый рот Фрехолито снова ощерился в угодливой улыбке. Он был явно заинтригован.
— Зачем же ты пришел ко мне, если у тебя такие знакомые?
— Это дело другое, — уклончиво ответил Малко. — Ты не знаешь, Хесус Эрреро сейчас в Тинго-Мария?
— Постараюсь узнать это для тебя к вечеру. Hasta luego!
Он удалился по тропинке вдоль реки, отогнав пинком ноги увязавшуюся за ним бродячую собаку. Малко вернулся на главную улицу. Смеркалось. Повсюду слонялись подозрительного вида личности в резком свете ацетиленовых ламп, зажженных бродячими торговцами.
Дождь перестал, но небо по-прежнему было обложено. Самолету не взлететь. Тем лучше.
Жара свинцом давила на плечи, от влажной земли поднимался густой пар. Из лавочки торговца кассетами на всю улицу гремела музыка. Чуть подальше на авенида Бенавидес Малко нашел «рейнджровер». Джон Каммингс, развалившись на сиденье, попыхивал сигаретой. Рядом с машиной «амбуланте», продававший маисовую водку местного изготовления, зазывал покупателей, размахивая длинной палкой с бумажной орхидеей на конце.
— Ну как? — спросил Джон Каммингс.
Малко рассказал ему о разговоре с Фрехолито. Американец хмыкнул.
— Это опасные типы. Если не раздобудем надежную информацию, ничего у нас не выйдет. Я пообещал майору тысячу долларов, если он найдет мне взлетную полосу, которой сейчас пользуется Эрреро. Из осторожности они все время расчищают новые. Подождем, дождь идет — время терпит.
— А нельзя поехать к нему?
— Его охраняет целая армия... Не меньше семидесяти человек, вооруженных пулеметами. И все подходы к асьенде заминированы. Если бы погода прояснилась, военные дали бы нам вертолет. За доллары, разумеется... Мы устроили бы им десант. Но я слышал метеосводку — ничего утешительного. Потоп, сплошной потоп.
Не успели они добраться до отеля, как снова полило. Серая пелена скрыла деревянное строение. Ресторанчик находился на галерее под навесом. Люди Джона Каммингса были уже там; все четверо молча поглощали «тамалес». Малко с американцем тоже сели за столик.
— Возьмите омлет, — посоветовал Джон Каммингс, — это единственное, что здесь съедобно. И то если хорошенько спрыснуть его писко.
Малко просто бесила мысль, что Мануэль Гусман находится всего в нескольких километрах от него. Но Тинго-Мария отделяли от цивилизованного мира Анды... С наступлением темноты усилилось гнетущее чувство заброшенности среди джунглей, вплотную подступавших к отелю со всех сторон. Кроме них, в ресторанчике была только одна парочка, уютно устроившаяся в самом темном уголке.
Они доедали омлет, когда к столику подбежал официант.
— Телефон, сеньор...
Оба вскочили. Малко первым подошел к допотопному аппарату. Трубка лежала на стойке бара.
— Алло?
— Сеньор Линге?
Малко остолбенел. Кто в Тинго-Мария мог знать его имя?
— Да.
— Вам надо уехать завтра утром, — произнес незнакомый голос по-английски с сильным испанским акцентом.
— Почему?
— Ради вашей безопасности, сеньор, — ответил голос, и трубку повесили.