В тот момент, когда кореец нажал на курок, Малко упал на пол от внезапного головокружения. Предназначенная для него пуля, которая должна была раздробить ему череп, прошла на несколько сантиметров выше и врезалась в стену... Малко перевернулся, стараясь вытащить свой пистолет. Раздался второй выстрел, — легкий удар в плечо, и пуля пробила подкладку пиджака. Кореец опять промахнулся.

Голова Малко работала плохо. Он никак не мог собраться. Наконец рука скользнула за ремень, вытащив пистолет. Он оказался не заряжен... У корейца было время спокойно его уничтожить. Но он отскочил в сторону, очевидно, не ожидая, что Малко вооружен.

Опираясь на одно колено, Малко зарядил пистолет и встал. Кореец быстро выскочил и исчез на площадке.

Еще нетвердой походкой Малко вышел за ним и увидел спину корейца, который сбежал по ступенькам и исчез, смешавшись с толпой. Малко посмотрел ему вслед — тот уронил пистолет. Это был небольшой «Уник» калибра 6,35. Ничего общего с оружием профессионального убийцы. Впрочем, если бы пуля попала ему в голову, он был бы мертв... Озадаченный, он положил пистолет и глушитель в карман плаща. Эта попытка устранения могла произойти по двум причинам. Или Ок Цун, состоящая в этой сети, рассказала об их встрече. Или ею манипулировали, а Малко засекли и выследили.

В первом случае она не должна была бы ждать его в Табоне.

Он толкнул дверь. Кафе было прелестным, очень темным, с банкетками из черного бархата. Несколько пар занимались флиртом, в камине горел огонь. Можно было подумать, что ты в Европе. Ок Цун не было. Он прошел весь зал, так ее и не найдя. Испытал странное чувство. Значит, его смерть была запрограммирована... Майкл Коттер, может, наконец, согласится предупредить южнокорейцев.

* * *

Майкл Коттер, задумавшись, крутил между пальцами пистолет, который должен был застрелить Малко.

— Здесь, в Южной Корее, очень мало оружия, — сказал он. — Даже охотничьи ружья запрещены. Мы натолкнулись на профессионалов. И на какое-то тонкое дело. Вас захотели устранить, поскольку вы увидели этот паспорт без фотографии. Ок Цун, наверное, сейчас далеко...

— Не очень, поскольку я должен был быть мертв...

— Я попытался предупредить генерала Кима, — ответил американец, — но он до завтрашнего утра в провинции.

— Я хочу пройтись в «Лаки Спот», — предложил Малко. — Не удивлюсь, если найду там Ок Цун. Вы дадите мне Ун Сама?

— Конечно. И будьте осторожны...

На этот раз его пистолет был заряжен.

* * *

Ун Сам поставил «дэу» на маленькой улочке, ведущей к Итэвон стрит, и Малко направился к «Лаки Спот». Погода портилась, но на улице по-прежнему было оживленно. Музыка грохотала ему в лицо, на столах показывали стриптиз, в баре суетились девицы. Ближе всех к нему оказалась Ок Цун, с выражением скуки на красивом лице.

Они встретились взглядом одновременно. Малко ждал реакции. Танцовщица просто повернула голову! Не видя его. Он направился к ней.

— Добрый вечер. Вы не пришли.

Она едва пошевельнула головой, чтобы ему ответить.

— У меня не было времени.

— Пойдемте выпьем.

— Я не могу, я жду важного клиента.

Распорядительница подошла вслед за Малко, и девушки сказали друг другу несколько слов на своем языке.

Ок Цун соскользнула с табурета и исчезла в глубине зала, в то время как распорядительница защебетала:

— Сюзи очень занята сегодня, но у нас много очень красивых молодых девушек. Вы можете выбирать.

Она говорила на плохом английском... Не слушая ее, Малко прошел через зал. Ок Цун вышла через дверь, расположенную рядом с диск-жокеем. Малко открыл ее, выйдя в своего рода раздевалку с охранником. Тот сразу же преградил ему путь с вежливой улыбкой.

— Это запрещено, сэр.

Малко сунул ему под нос пятитысячную бумажку.

— Сюзи?

Тот схватил деньги и указал на дверь, выходящую на улицу.

— Suise gone!

Малко уже был на улице. Ни одного такси на отлогом склоне. Он увидел танцовщицу чуть дальше внизу, на углу Итэвон стрит, поджидающую такси с какими-то людьми... Ун Сам хорошо сделал, что поехал за Малко. Он сел рядом с ним и показал на девушку:

— We follow her.

Очевидно, Малко напугал Ок Цун. Во что бы то ни стало с ней нужно было поговорить.

* * *

С Итэвон стрит они спустились к югу, проехав по мосту через реку Ханган, чтобы попасть в мерзкий новый квартал. Такси Ок Цун выезжало на большую и пустынную улицу Тосандаеро, вдоль которой с двух сторон возвышались дома с бетонными клетушками, по тысяче квартир в каждом доме. Везде стояли громадные номера, обозначенные черными цифрами.

Ун Сам указал на ближайший номер.

— Дон!

Так по-корейски назывались эти чудовищные строения, заменившие дома с разноцветными крышами. Проехав километр, такси остановилось перед домом с номером 22. Ок Цун вышла и сразу вошла в свой «дом».

— Подождите меня, Ун Сам.

В подъезде и на лестнице как всегда пахло чесноком. Лифта не было. Малко догнал Ок Цун на четвертом этаже, в тот момент, когда она вставляла ключ в замок. Услышав шум шагов, она резко обернулась и застыла от удивления.

— What you want?

Стоя спиной к двери, она закричала, глаза сузились в одну полоску.

— Видеть вас.

— Я не хочу. Оставьте меня. Я больна.

Она казалась страшно напуганной и смотрела мимо Малко, словно думала неожиданно увидеть кого-то. У нее дрожал подбородок.

— Мне нужно с вами поговорить, — настаивал Малко.

— Нет.

Она уже повернула ключ, открыла дверь и, проскользнув внутрь, сразу же заперлась. Он услышал, как ключ повернулся два раза, и в то же время заметил цифру 4, написанную на двери красной краской.

Что это означало?

Он несколько раз постучал в дверь, не получив ответа. Он звал ее безуспешно. Ок Цун укрылась в квартире. Ему не оставалось ничего, кроме как спуститься вниз. Он это и сделал, держа руку на рукоятке своего пистолета.

Слежка за Ок Цун привела в тупик. Он пнул ногой в муравейник.

Только корейская разведка сейчас могла допросить Ок Цун и узнать, кто воспользовался ее паспортом. И нужно было это сделать очень быстро.

Ун Сам, нервничал, ждал его около двери.

— You ОК?

— О'кей, — успокоил его Малко.

Они переехали через реку. Ун Сам повернулся к Малко.

— Отель «Силла»?

Какая-то мысль возникла у него в голове.

— Нет, — сказал он. — «Чосон».

Может быть, Анита Кальмар теперь в большей степени воспримет его всерьез. Во всяком случае, у него было о чем ее спросить. Кроме того, Ок Цун была подружкой Сун-Бон.

* * *

В номере шведки никто не отвечал. Огорченный, Малко собрался уйти из «Чосон», когда консьержка спросила:

— Вы ищете мисс Кальмар?

— Да.

— Она должна быть в «Ханаду», с друзьями, там большой вечер, организованный «Кореа гералд».

Он спустился вниз. На двери в «Ханаду» висела табличка «Tonight private parly». Тем не менее войти туда было нетрудно. Дискотека гудела. Малко наконец увидел Аниту Кальмар, сидевшую в большом круглом кресле, в окружении корейских манекенщиц, разодетых как пудели. Некоторые из них демонстрировали традиционный корейский костюм — нечто вроде болеро с длинной юбкой ярких цветов, расширяющейся книзу.

Анита Кальмар довольствовалась белым облегающим платьем из джерси с разрезом почти до паха.

Сун-Бон не было видно. Малко подошел к шведке и наклонился над ней:

— Пришел вас поздравить, — сказал он. — Я был на вашей презентации, сегодня днем, вы были совершенно восхитительны.

Она расхохоталась.

— Спасибо. Вы нашли много шпионов?

— Нет еще, — ответил он.

Это был неподходящий момент для серьезных разговоров. Анита Кальмар с бокалом «Куантро» со льдом выглядела веселой. Она пригласила Малко сесть на канапе почти напротив нее и продолжила беседу с соседками.

Всякий раз, когда она закидывала ногу на ногу, Малко чувствовал, как в животе у него разливался жар. Однако его голова была занята другим. В порыве внезапного вдохновения он наклонился к своей соседке справа, одетой в широкое корейское платье. К счастью, она немного говорила по-английски.

— А что, цифра "4" для корейцев имеет какое-то особенное значение? — спросил он.

Девушка засмеялась от стеснения.

— Да, конечно. Это проклятое число. Оно произносится «се», как «смерть». Цифра произносится так же по-китайски, но пишется по-другому... Впрочем, вы увидите: ни в отелях, ни в учреждениях нет четвертого этажа.

— Смерть! — повторил Малко.

Теперь он лучше понимал реакцию Ок Цун. Ей угрожали. Нужно было срочно задержать маньчжурскую танцовщицу... Он тихо встал и вышел в холл к телефонным будкам.

Майкл Коттер был у себя. Засыпал. Он проснулся очень быстро, как только Малко ввел его в курс последних событий.

— Я найду вас в «Чосон» через четверть часа, — сказал он.

* * *

Дома на улице Тосандаеро при лунном свете выглядели как огромное домино. Ни единого освещенного окна. На улице ни души. Громадный город-спальня, гнетущий и мрачный одновременно. Майкл Коттер остановил свой «дэу» перед домом номер 22, и они вышли.

Молча они поднялись по лестнице на четвертый этаж. На двери Ок Цун по-прежнему было видно цифру "4". Малко позвонил — один раз, два, три. Ответа не было. В этот поздний час Ок Цун, вероятно, должна была быть дома. Тем более что он видел ее полтора часа назад.

— Это странно, — сказал Майкл Коттер.

Малко проверил дверь. Он нажал плечом, и дверь открылась. Она даже не была закрыта... На ощупь он нашел электрический коммутатор. Прихожая была крошечная, заставленная грудой разных безделушек, открыток, журналов. Она выходила в маленькую гостиную, обставленную по-корейски.

Ок Цун лежала на полу между кушеткой и книжным шкафом темного дерева. Вытянувшись на животе. По ее неподвижности было видно, что она мертва.

— Тсс! — прошептал Майкл Коттер.

Малко склонился над танцовщицей и повернул ее. Голова у нее тотчас же склонилась набок, как у куклы. Майкл Коттер пощупал ее шею с выражением ужаса на лице.

— My God!

У нее не было ни одного целого позвонка! Можно подумать, что ей раздробило затылок в машине. Струйка крови текла изо рта Ок Цун, у нее были остекленевшие глаза, но никаких следов борьбы не было видно. Или убийца ждал ее у нее дома, или она впустила его... Малко вспомнил о стальных пальцах того, кто собирался его убить.

Ее тело было еще теплым. Смерть, должно быть, наступила больше часа назад. Малко почувствовал вкус желчи во рту. Если бы он задал свой вопрос раньше, он, возможно, напугал бы убийцу и многое знал бы сейчас. Кроме того, Ок Цун была бы еще жива...

Майкл Коттер заканчивал краткий обыск квартиры.

Малко перерыл сумку «Шанель». Паспорт исчез. Они вдвоем проверили все ящики, кухню, комнату, ничего не найдя. Телефона не было. Или убийца жил в этом доме, или же у Ок Цун было с ним свидание.

— Идем, — сказал Майкл Коттер. — Здесь больше нечего искать.

Они спустились молча. Малко мучили угрызения совести, он был в бешенстве.

— Она знала что-то важное. Поэтому ее убрали. Нужно поговорить с генералом Кимом.

— Оставьте мне пистолет, — сказал Майкл Коттер. — Я его передам ему, а потом мы с ним встретимся.

Он завез Малко в «Силлу», большой холл которой показался ему еще более мрачным. В баре продолжал играть оркестр, и Малко зашел туда выпить водки и подумать. Нужно было отыграться на Сун-Бон. Это для нее Ок Цун приготовила свой паспорт. Но как заставить ее говорить, не вырывая ногтей?

* * *

Было одиннадцать часов, когда черный «дэу» Майкла Коттера подъехал к зеленым воротам корейского ЦРУ. «Кореа гералд» на шестой странице упомянула о смерти танцовщицы, подчеркнув, что на новом правительстве лежит ответственность за волну насилия, которая захлестнула Сеул. Предполагали, что танцовщица стала жертвой маньяка или насильника. Южные кварталы города были полны вооруженных бандитов.

Генерал Ким как всегда был в прекрасном настроении. Малко заметил открытую бутылку «Гастон де Лагранжа», спрятанную за письменным столом. Генерал хорошенько закрыл дверь своего кабинета, зажег трубку и сел рядом с двумя визитерами на диван напротив низкого столика, на котором лежал пистолет убийцы. Он осторожно взял его и повернулся к Малко.

— Мой дорогой друг, это очень интересное оружие, а?

— Почему?

Он склонился над каким-то документом, напечатанным на машинке.

— Мы сравнили его номер с другими найденными у террористов... Так вот, когда была совершена северокорейская террористическая акция в Рангуне, власти нашли одного из убийц, у него было подобное оружие, номер серии отличался только одной цифрой...

— Значит, человек, которого я видел, был северокорейцем, — заключил Малко.

Генерал Ким расхохотался.

— Нельзя этого утверждать, но, по крайней мере, у него был контакт с ними. Это пистолет «Уник» из партии, закупленной в 1985 году на бельгийской фабрике для северокорейского посольства в Брюсселе. Якобы для защиты дипломатов. Всего их было двенадцать, это второй, который мы опознали...

— А глушители?

— Они изготовлены в Северной Корее. Очень грубая работа. У нас уже были подобные. Они были сделаны китайскими спецслужбами много лет назад, вероятно, в Макао.

— А эта девушка, Ок Цун? — спросил Малко, сделав несколько глотков теплого не очень сладкого чая. — У вас есть о ней какие-то сведения?

Снова раздался смех. Генерал Ким слегка забавлялся.

— Это очень любопытно, — сказал он. — Мы все проверили с иммиграционными службами. По их данным, Ок Цун на прошлой неделе ездила в Японию и позавчера вернулась.

— Кто-то использовал ее паспорт, — сказал Малко. — Вот почему ее убрали.

Генерал Ким снова принял серьезный вид.

— Это вполне возможно. Мы проверили ее банковский счет. Она, кажется, имела гораздо больше денег, чем позволяла ей заработать ее профессия. Должно быть, она продалась корейцам из корыстных соображений. Она не была связана с политикой.

— Поэтому ее убили. Один тип меня засек и опознал. Сначала меня пытались убрать, а после того как это не удалось, решили ликвидировать Ок Цун, чтобы она не смогла заговорить.

Генерал Ким несколько минут молча потягивал свою трубку, а потом повернулся к Малко.

— Как вы узнали Ок Цун?

Малко и Майкл Коттер быстро переглянулись. Американец ответил:

— Малко следил за Сун-Бон. Она вывела его на Ок Цун.

— Понятно, — сказал генерал.

— Что вы рассчитываете делать? — спросил Малко.

Генерал Ким взял бутылку «Гастон де Лагранжа» и наполнил три бокала. Похоже, коньяк был его лучшим союзником в борьбе против северокорейского терроризма...

— Совсем не обязательно Сун-Бон должна быть замешана в этом неприятном деле, а?.. Я не решаюсь сообщить об этом моим коллегам. Вы знаете, они достаточно жестоки, а? Я заставлю прочесать все окружение Ок Цун. И попытаться найти этого убийцу.

— Нужно бы узнать, кто приехал в Корею с ее паспортом.

— Конечно, — согласился генерал. — Я потребую подробного отчета иммиграционных служб. Буду держать вас в курсе дела.

Он встал, давая понять, что беседа окончена. Малко подождал, пока они сядут в «дэу», чтобы выразить свое удивление.

— Можно подумать, что он насмехается. Я плохо понимаю, почему корейское ЦРУ не интересует северокорейская террористическая сеть.

Он чувствовал себя в мире грязных азиатских дел, где все лгут. Генерал Ким вел себя так, словно ничего не произошло. Ок Цун мертва. Он снова вспомнил нацеленный на него пистолет. Когда они съезжали по извилистой дороге с холма Намсан, Майкл Коттер сказал:

— Они теперь знают, кто вы. Нужно сделать две вещи. Надавить на Сун-Бон и постараться раскрыть, что там внутри у генерала Кима. Что-то мы не знаем.

— Это не так просто, — заметил Малко.

— Единственное связующее звено с Сун-Бон — это Анита Кальмар. Я все больше и больше думаю, какую же роль она играет или ее заставляют играть в этой истории?

Они подъехали к «Силле». Малко вышел. В его ячейке у портье он увидел записку: перезвонить генералу Киму.

Он поспешил это сделать. Генерал был чрезвычайно радушен.

— Я бы хотел пригласить вас поужинать, — предложил он. — Чтобы вы немного успокоились...

— С радостью, — сказал Малко, — но...

— Тогда сегодня вечером, в пять часов.

Малко, озадаченный, положил трубку. Почему корейский генерал не пригласил его поужинать четверть часа назад? Казалось, он не хотел говорить с ним по телефону.

И почему он хотел его видеть?