Консул вертел в руках карандаш, и выглядел он чрезмерно раздосадованным. Несомненно ситуация поразила его.

– Я спросил турков о Белграте, – сказал он Малко. – Он действительно был задавлен машиной. Кажется, несчастный случай. Расследования практически не было. Кроме этого, ничего об этом человеке.

– А «Архангельск»?

– Тоже ничего. Русские попросили у турков разрешения снять его с мели, разрешение было получено. Через три месяца они сообщили, что операция невозможна, и танкер будет продан на металлолом. С тех пор дело не сдвинулось с места.

– Но «Архангельск» продали, да или нет?

– Кажется, нет. Но никого это не беспокоит. Там, где он есть, он никому не мешает. Однажды какой-нибудь ответственный работник проявит инициативу, и дело будет улажено в течение восьми дней.

– Турецкая разведка или наши службы занимались «Архангельском»?

Консул развел руками.

– Господи, а зачем? В нем нет никакой тайны. Каждый день какой-нибудь танкер терпит бедствие. Все произошло средь бела дня на глазах у пятисот свидетелей.

Малко иронически улыбнулся.

– И вы находите вполне нормальным, что русские, которые обычно серьезные люди, обратились к старьевщику, имеющего опыт только баров для матросов?

Он беспощадно продолжал.

– Вы также находите вполне нормальным, что русские, которые весьма скупы, хотели снять танкер с мели? Его едва не сдали в металлолом. И, наконец, тип, снимавший танкер с мели, раздавлен грузовиком ночью без свидетелей.

– Совпадения…

– Слишком много совпадений.

– Но какая связь между исчезновением «Мемфиса» и этим чертовым танкером?

– Именно это я и хотел бы узнать. Я уверен, что связь есть. Я уверен в этом с позавчерашнего дня.

– Почему с позавчерашнего дня?

– Потому что меня пытались убить. А это означает, что я напал на след. Вы должны мне помочь.

– Господи! – воскликнул дипломат.

Малко сделал успокаивающий жест.

– Нет. Вам не нужно никого убивать. Этим займусь я сам, – насмешливо добавил он.

Консул деланно улыбнулся. Малко продолжил:

– Я хотел бы осмотреть этот танкер. Как можно незаметнее.

– Это будет нелегко. Поскольку он еще не продан, то является собственностью русских. Единственный законный путь – он сделал ударение на этом слове – сделать запрос в советское посольство.

– Понимаю. Ладно, я выйду из положения по другому.

– Умоляю вас, будьте осторожны, – взмолился консул. – Подумайте о несчастном капитане Ватсоне, таком жизнерадостном и полным энтузиазма.

– Спасибо, – холодновато произнес австриец. – Я думаю о нем. Я только и думаю о нем.

Они обменялись рукопожатием, которое могло бы ободрить приговоренного к смерти, и расстались. «В конце концов, так оно и есть, – подумал Малко.- За исключением того, что мне пока не накинули петлю на шею».

Он вошел в лифт. Кризантем ждал его, подремывая за баранкой «Бьюика». У него было время позвонить, и совесть его была чиста. Малко велел отвезти себя в отель и заперся на четверть часа в своем номере, взявшись за телефонный справочник. Он вырвал из него лист с пятью именами.

Тотчас же он вызвал адмирала Купера. Его не оказалось на месте, но весьма любезный капитан записал имя и телефон Малко, пообещав перезвонить ему. Австриец сказал, что это срочно и повесил трубку. В ожидании звонка он принялся изучать счет, полученный утром из Вены, за обивку библиотеки замка.

Конечно, если бы он согласился на современную обивку… Но об этом нечего было и думать.

Телефон зазвонил через полчаса, когда Малко почти отказался от дубовой обивки и решил заменить ее фанерой. Это был Купер.

– Я звоню вам со своего корабля, – сообщил он. – Что нового?

Голос адмирала звучал отчетливо ясно, будто он находился рядом в комнате.

Малко объяснил, что ему нужно.

– Думаю, это будет легко, – ответил Купер. – Но мне нужно двадцать четыре часа. Переодеть одного из моих людей.

– Хорошо. Будьте любезны позвонить мне, когда все будет готово.

Повесив трубку, Малко еще какое-то время подумал об обивке библиотеки, потом спустился вниз, взяв с собой лист бумаги, на котором написал пять имен. Не обратив внимания на Кризантема, он вышел через служебную дверь на берег Босфора, подозвал такси и велел отвезти себя к университету, высокому современному зданию.

На лифте он поднялся на шестой этаж. Он позвонил в дверь, на которой красовалась медная табличка с надписью: Goulendran and CO, Reckage and Ship Builders.

Ему открыл дверь служащий. На нем был модный для страны костюм, который не захотел бы надеть парижский бродяга, рубашка без воротника, а борода была не стрижена со времени последнего рамадана. Он проводил Малко в начищенный до блеска зал ожидания и принес ему стакан горячего чая.

Малко прождал десять минут, потом все тот же служащий проводил его в просторный кабинет, где царил запах жареного шиш-кебаба. И здесь чувствовался Восток.

Вокруг бюро с поразительной прытью обошел лоснящийся от жира толстяк и взял правую руку австрийца своими пухлыми ручонками, украшенными безделушками. Чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не обнять своего посетителя. Все тоже восточное гостеприимство.

– Господин Линге, – произнес он. – Добро пожаловать. Поверьте, я очень счастлив…

Малко перебил его. Визитная карточка на его имя без титула, но с названием торговой фирмы «Бетлехем Стил Компани», одной из крупных судостроительных компаний и владельца сталелитейных заводов США произвела впечатление. Малко мог спать спокойно. Из-за некоторых контрактов «Бетлехем» ни в чем не отказывало ЦРУ.

Коротко, как бизнесмен, у которого мало времени, Малко объяснил цель своего визита. Речь шла никак не меньше, как о покупке «Goulendran and CO» бывшего в употреблении оборудования. Толстяк замахал руками. Малко продолжал:

– Я выявил первое возможное дело. Сгоревший русский нефтяной танкер. Эксперты осмотрели его. Дело выгодное. Для простоты вы представитесь покупателем этого судна перед русскими властями. Предложите достаточно низкую цену, чтобы можно было поторговаться. А вот чем мы скрепим наше соглашение.

Достав чековую книжку, он выписал чек на сумму 2 000 долларов компании Гулендран в Американском Банке Лос Анжелеса.

– Это небольшая сумма, – скромно проговорил Малко, – но у меня трудности с турецкими властями. Тяжело переводить крупные суммы. Это заняло бы несколько недель.

Гулендран, сложившийся пополам и с блестящими от благодарности глазами, уверил его в своей глубокой преданности. Пока доллар не девальвировался, Малко был самым верным его другом. Именно поэтому он вложил в коммерцию 2 000 долларов. Таким образом, он был уверен в том, что турок обязательно найдет русских.

– Позвоните мне в Хилтон, как только узнаете что-нибудь, – подвел он итог. – А в особенности никому не говорите о моем визите. Знаете, за границей не очень-то любят американские капиталы…

Турок отмахнулся своими пухлыми ручонками от такого противного предположения. Как можно не любить деньги?

В лифте Малко рассмеялся, представив себе бумагомарак из Вашингтона, когда они увидят счет: покупка русского нефтяного танкера, 2 000 долларов. И они никогда не увидят их танкер.

Малко немного прогулялся, перед тем как вернуться в отель. Он никак не мог привыкнуть к запахам Стамбула, к этой смеси грязи, нефти, болотного воздуха и фисташек. Он растолкал добрую дюжину разъездных торговцев с набитыми курительными трубками карманами и сел в развалившийся «Форд», который оказался такси.

На его телефоне неистово мигал красный огонек. Он снял трубку и вызвал телефонистку.

– Для вас сообщение, – сказала она.- Срочно свяжитесь с мадмуазель Лейлой.

Он не успел позвонить. В дверь постучали. Он открыл и был подхвачен черным душистым торнадо, которое с порога закричало:

– Где это шлюха? Где она, я выцарапаю ей глаза.

Она бросилась на четвереньки между двумя кроватями. Малко с трудом глотнул. На Лейле было черное узкое прямое платье, покрытое металлическими полосами, которое выгодно подчеркивало ее бедра и притягивало к себе порядочного человека, как магнит притягивает железо.

Лейла поднялась и встала перед Малко. Ее декольте сводило с ума. Особенно полуобнаженная грудь. Неожиданно танцовщица сменила тактику. Она прижалась к Малко и их губы соединились в поцелуе. Ему показалось, что он окунулся в ароматную ванну.

– Я больше не нравлюсь тебе? – прошептала Лейла.

В тоже время она медленно покачивала бедрами. Ее острый язычок уперся в зубы австрийца.

Ощупью он поискал «молнию» на спине.

– Нет, – выдохнула она. – Не сейчас.

Немного погодя она сама сняла платье и осталась в великолепном черном белье. Лейла прижалась к Малко и заговорила:

– Значит, она уехала?

– Но кто?

– Кто? Одна из твоих шлюх блондинок.

– Ты сошла с ума. Никто не заходил сюда.

– Тогда почему ты велел твоим типам охранять меня?

– Потому что я боялся, что с тобой что-нибудь случится.

Лейла рассмеялась.

– Ты хочешь сказать, что они там для того, чтобы защитить меня?

– Да. Кстати, как они тебя отпустили?

Она опять рассмеялась.

– Отпустили! Но, дорогой мой, я ушла, вот и все. Они в ванной.

– Что?

Малко вскочил и стал надевать штаны, пока Лейла непринужденно продолжала говорить.

– Они сильно нервничали. Тогда я пообещала им восточный стриптиз. Им нужно было преподнести сюрприз, и я должна была одеться одна. Я поклялась на Библии, что никуда не уйду.

– На Библии! Но ты – мусульманка.

– Они этого не знали. Когда они отправились в ванную, я оделась, надушилась – я даже бросила им флакон духов, чтобы они не скучали – и заперла дверь, перед тем как уйти.

Малко оделся.

– Надевай платье и пойдем.

Она послушно повиновалась и повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул «молнию».

На лифте они поднялись на шестой этаж. Лейла осторожно вставила ключ в замок. Комната была пуста, но дверь ванной сотрясалась под градом ударов. Лейла шаловливо повернула ключ два раза.

Дверь почти сорвали с петель. Из ванной выскочили побагровевшие от ярости Крис Джонс и Милтон Брабек. Они резко остановились, увидев Малко, и хором заговорили:

– Эта, эта…

– … танцовщица, – продолжила Лейла, уперев руки в боки.

– Ладно, – сказал Малко. – Я понял. Не стоит поручать вам охранять женщин. Для ассов ЦРУ выглядели вы не лучшим образом. Идемте ужинать.

Они обедали вчетвером на веранде, где разбился несчастный Ватсон. Им принесли шиш-кебаб, пламя которого освещало весь отель. После кофе гориллы неодобрительно посмотрели вслед Малко и Лейлы, которые вместе вошли в лифт.

– Не пойти ли нам в киношку? – предложил Милтон. – Показывают «Клеопатру».

Джонс испепелил его взглядом.

– Ты еще не насытился стервами сегодня? Я иду спать.

***

Следующий день прошел спокойно. Малко был занят.Посыльный только принес ему каблограмму из Государственного Департамента, предписывающую ему сделать все возможное для того, чтобы прояснить историю с «Мемфисом». Дело было первостепенной важности.

Как будто он сомневался в этом! Вечером он отправился ужинать в ресторан под открытым небом с оркестром волынщиков, который играл зажигательные танцы. Лейла была счастлива. Гориллы, которые с достоинством устроились за соседним столиком, были не так счастливы. Все, что им подавали, они посыпали витаминным и бактерицидным порошком, а пиво казалось им довольно странным на вкус.

Потом они смотрели номер Лейлы, от чего их уважение к Малко существенно выросло.

На следующее утро Малко позвонил Купер.

– Мы сделали вашу работенку, – сообщил адмирал. – Я посылаю к вам человека с отчетом. Он будет у вас через час и поднимется прямо в ваш номер.

Через час в дверь постучали. Перед Малко стоял загорелый гигант с выбритым черепом, который ростом превосходил его на двадцать сантиметров. Он представился: «Лейтенант Хилл, Морской Корпус».

– Ну? – спросил Малко, когда посетитель сел на подлокотник кресла.

– Я был там вчера с двумя моими парнями водолазами. Мы погружались три раза.

– И что?

Хилл потер щеку.

– Если вам говорят, что судно не могли снять с мели, то эти люди лгут.

– Почему?

– Потому что ваш танкер я вытащил бы за три дня с помощью двух пожарных катеров и команды, которая заделала бы дыру в носу. Он не завяз в песке или в тине по той простой причине, что дно скалистое, и корпус застрял между двумя скалами.

Малко размышлял. Хилл продолжил:

– Но есть еще трал, который работал там несколько недель и выгреб тонны земли. Я видел ее. Скалистая впадина теперь целиком засыпана.

Хилл покачал головой.

– Эта земля не из-под судна. Во всяком случае, не стоит вытаскивать оттуда эту посудину, она полностью сгнила. Обшивку можно пробить одним ударом кулака. Я бы не стал так рисковать в Средиземноморье. Вот.

Офицер встал. Малко последовал его примеру. Задумчиво он проводил своего собеседника. Поистине тайна становилась еще непроницаемей. Не только «Архангельск» не был «Архангельском», но он не садился на мель и даже не стоил того, чтобы им занимались! Если все это что-то не скрывало, было отчего рвать волосы.

Нужно было любой ценой осмотреть танкер. Но прежде стоило испытать один шанс. Он позвонил Лейле и вышел, оставив девушку под присмотром горилл.

В очередной раз он воспользовался служебной дверью. Над Стамбулом ярко светило солнце, и Босфор выглядел так, как на почтовых открытках.

***

Бородатый служащий в рубашке без воротничка проводил его в небольшой салон и принес неизменную чашку чая. Но на этот раз Малко не пришлось ждать.

Господин Гулендран выглядел не таким, как при их первой встрече. Его лоснящееся от жира лицо осунулось, пухлые ручонки безрадостно свисали вдоль тела.

– Присаживайтесь, – умирающим голосом проговорил он.

– Ну, какие новости? – ободряюще поинтересовался Малко.

Невысокий человечек обескуражено поднял руки.

– Плохие новости, очень плохие. Я решительно не понимаю этих русских. Я встречался с торговым атташе, очень вежливым и учтивым человеком. Но когда я заговорил об «Архангельске», я натолкнулся на стену. Судно не продается. Его снимет с мели советское министерство ВМФ, которому оно принадлежит.

– Вы настаивали?

– Да, я настаивал! Но они практически вышвырнули меня из кабинета, настолько сильно я настаивал. И я предложил ему цену, которую ни один конкурент не предложит, только ради этого первого дела с вами.

Я даже открыл все свои карты. Я сказал, что уже осматривал судно, что оно в очень плохом состоянии, что все прогнило и его невозможно отремонтировать. Он даже не послушал меня.

– Но вы, в самом деле, осматривали судно?

– О, я был только на палубе с двумя моими людьми. Конечно, она выглядит не блестяще, но, отремонтировав судно, его можно было бы выгодно продать грекам, они покупают все. К тому же мне кажется, пожар не привел к существенному ущербу. Я заметил…

Зазвонил телефон. Гулендран начал длинный разговор по-турецки по поводу плавучего дока, который больше не плавал, а должен был бы. Сам Гулендран ничего не мог поделать с этим доком. В конце концов, там можно было работать, вода доходила рабочим до пояса.

Наконец, обессиленный Гулендран повесил трубку. Вероятно, ему удалось убедить собеседника, поскольку на его губах появилась слабая улыбка. Однако у Малко не было времени.

– Вы должны еще раз испытать свой шанс, – сказал он. – Напишите прямо в советское министерство в Москву. Человек, который вам ответил, возможно, всего лишь мелкий служащий без полномочий, пожелавший проявить усердие.

Турок не упустил такой возможности и уверил, что письмо отправит сегодня же. Неожиданный шанс сохранить 2 000 долларов.

Немного разочарованный Малко ушел. Это было бы здорово. Все возможности сводились к одной: осмотреть этот чертов, никому ненужный танкер, которым все так интересовались. Выходя из лифта, он заметил в холле кого-то, чье лицо ему показалось знакомым. Красивое благородное лицо. Мужчина с портфелем в руке ждал второй лифт.

Малко вычеркнул из памяти это лицо. У него были другие дела. Прежде всего, организовать экспедицию на «Архангельск». В Хилтон он вернулся на такси. Кризантем, как всегда, полировал свой «Бьюик» и бросил в его сторону недобрый взгляд, упрекая его в том, что ему не доверяют, и он мало зарабатывает.

Гориллы играли в карты в соседнем с Лейлой номере. На постели лежал разобранный 45-й Кольт. Малко присел рядом.

– Господа, вы мне нужны.

Джонс и Брабек приняли гордый вид и выпрямились, словно меч правосудия.

– Завтра вечером мы отправимся осмотреть «Архангельск». Я хочу все выяснить. Мне понадобятся лодка, веревочная лестница, крюк с длинной веревкой, фонари и, конечно же, ваша помощь. Я не хочу ставить турков в известность. Впрочем, лодкой займусь я сам. Займитесь остальным.

Потом Малко пошел к Лейле. Она еще была в постели. Он объяснил ей что от нее требуется. Она заинтригованно посмотрела на него.

– Ты, в самом деле, занимаешься странными вещами, дорогой мой.

Австриец улыбнулся и приложил палец к ее губам.

– Чем меньше ты будешь знать, тем лучше для тебя.

– Ладно, завтра у тебя будет лодка и трое людей. Это отличные ребята, профессиональные грабители. Они наживаются на всех судах, стоящих на якоре в Босфоре. Но ты можешь доверять им.

– Точно?

– Точно. Один из них мой кузен. Он сделает все что угодно для меня.

– А, хорошо. Ты…

– Нет. Ему очень хотелось бы, и он все еще надеется.

Он целомудренно поцеловал ее и вернулся в свой номер составлять длинную телеграмму для Вашингтона, в которой объяснил состояние дел. Потом он лег на кровать и заснул.

Его разбудил телефонный звонок. Это была Энн. Она скучала.

– Вы не позвонили мне, – жеманно проговорила она. – Что происходит? Это… создание все еще с вами?

Малко уверил ее, что создание в полном порядке, и начал рассыпаться в любезностях к великой радости манекенщицы.

– А не присоединится ли мне к вам? – шаловливо произнес он.

– О, Малко, – вздохнула Энн. – Я даже не одета.На мне только ночная рубашка и чулки. Я собиралась лечь спать.

– Ну что ж…

Энн нежно ворковала, и Малко удовлетворенно прикрыл свои золотистые глаза, думая о длинных ногах девушки. Вдруг в голову ему пришла мысль, которая подействовала на него, как оплеуха. Тип из лифта! Это был поп, который прикрыл бегство убийцы Омара.

– Черт возьми, священник! – вскрикнул он.

– Что? – не поняла Энн.

– Извините, я перезвоню вам, – пробормотал Малко.

И он повесил трубку.

Малко схватил телефонный справочник. Быть может, уже слишком поздно. К счастью Гулендран был в справочнике. И он был там один. Малко запомнил адрес и позвонил в номер горилл. Ответа не последовало.

Он нашел их в кафетерии, посыпающими гамбургеры бактерицидной пудрой.

– Пошли, – сказал Малко. – Быстро.

Они не спросили куда. Развернувшись на табуретах, они последовали за Малко.

Кризантем был там. Малко сказал ему адрес, и они сели в машину.

– Быстрее, – торопил Малко.

Это было недалеко. Небольшая вилла в верхней части Стамбула на просторной, пустынной и темной авеню, которая переходила в дорогу на Анкару. Без фонарика Джонса они бы часа три искали номер.

Дом был погружен во тьму. Малко не знал, женат ли Гулендран или нет. Он не видел обручального кольца у него на пальце, но это ничего не значило. Пять минут одиннадцатого.

– Я пойду один, сказал он. – Вы двое останетесь в саду. Если кого увидите, цельтесь в ноги. Впрочем, может ничего и не произойдет.

Малко толкнул деревянную решетку, и та с легкостью отворилась. Гравий на аллее скрипел под ногами. Он больше не видел Брабека и Джонса, которые вышли вслед за ним из машины, подозрительно глянув на Кризантема.

Звонок не работал. Внутри царила тишина. Он постучал. Ничего. Он постучал снова. Опять ничего. Он повернул ручку двери, которая со скрипом поддалась. В лицо ему ударил острый запах плесени. Очевидно, Гулендран был холостяком.

– Господин Гулендран?

Эхо не отразило его голоса. Ощупью он нашел выключатель и повернул его. Прихожая озарилась светом. В ней была только одна вешалка.

В коридор выходили три двери. Одна из них была приоткрыта. Малко толкнул ее и вошел в темную комнату. Он сразу же почувствовал запах, который очень хорошо знал. Пресный тошнотворный запах.

Он зажег свет. Кнопка была рядом с дверью. Комната представляла собой кабинет. В глубине на большом восточном ковре стоял высокий стол, инкрустированный деревянной мозаикой и заваленный бумагами.

Господин Гулендран сидел в кресле с очень высокой спинкой, уронив голову на стол, и выглядел спящим. Но он был голым по пояс, а вокруг головы расплывалось большое коричневое пятно. Он был мертв, мертвее не бывает.

Малко вернулся к входу и негромко свистнул. Из темноты показался Джонс с кольтом в руке. Малко сделал ему знак следовать за ним.

Мужчины обошли вокруг стола. Малко тыльной стороной руки коснулся плеча Гулендрана. Смерть наступила не более часа назад.

Он был привязан к креслу, как к электрическому стулу. Ноги привязали электрическим кабелем к ножкам кресла, верхнюю часть туловища связали подобным же образом. Одна рука еще цеплялась за кресло, другая лежала на столе.

Джонс попытался приподнять голову за волосы. Она не поддавалась, потом медленно отошла назад: голова была буквально приклеена кровью к столу. От туловища ее отделял огромный разрез. Турка зарезали, как свинью. Излившаяся кровь пропитала ковер. Перед смертью Гулендран провел не лучшие часы своей жизни.

– Посмотрите, – сказал Малко бесцветным голосом.

На руках, на плечах, на груди, повсюду были видны круглые темные пятна. А в пепельнице были раздавлены три окурка сигары.

– Его хотели заставить признаться в чем-то, – вздохнул Джонс. – Бедняга!

Он закрыл турку глаза.

– Пойдем отсюда, – мрачно произнес Малко. Его золотистые глаза превратились в две маленькие щелки. Он знал, почему пытали Гулендрана. Его пытали потому, что он побывал на «Архангельске». На судне, которое они осмотрят завтра.

Все это должно было быть очень важно, их противники без колебаний убирали всех, кто интересовался этим проклятым судном.