Вдова аятоллы

Вилье Жерар де

 

Глава 1

Шарнилар Хасани оперлась локтями об огромный стеклянный куб с чучелами животных, служащий стойкой бара, и скучающим взглядом окинула суетившуюся вокруг толпу. «Экзотический» вечер в «Эриа», самой причудливой дискотеке для избранной публики Нью-Йорка, был в полном разгаре, и попавшие сюда счастливчики веселились от души. Из-за массы народа требовалась уйма времени, чтобы обежать и осмотреть все помещения и закоулки, занимавшие площадь в три тысячи квадратных метров.

Из толпы вынырнул негр с курчавыми волосами, покрытыми золотистым лаком, и лицом, вымазанным белой краской. Вокруг шеи у него, словно шарф, обвился живой питон. Он остановился напротив Шарнилар и оглядел ее с таким выражением, за которое в южных штатах подвергся бы немедленному линчеванию.

Затейливые костюмы приглашенных тускнели перед ее сексапильным нарядом. Учитывая «экзотическую» тему вечера, Шарнилар сшила себе что-то вроде сари из паутинообразного голубовато-серого шелка, обнажавшего одно плечо до груди и скрывавшего своими складками лишь низ живота.

Ее вызывающе крепкие груди туго натягивали ткань платья. Оно было рассечено сотнями небольших разрезов, которые при каждом движении обнажали частичку тела и бедро с тонкой золотой цепочкой, удерживающей трусики. Одетая таким образом, Шарнилар казалась более чем голой, к тому же ее нагота подчеркивалась украшениями — массивным золотым браслетом и великолепными серьгами с бриллиантами и жемчугом.

Она испепелила взглядом миндалевидных голубых глаз негра с нитоном, и он скрылся в толпе. Шарнилар обернулась к своему спутнику — могучему красавцу с пресыщенным лицом, ростом с метр девяносто, выряженному под опереточного Тарзана со шкурой настоящей пантеры вокруг бедер.

— Может быть, нам уйти отсюда, Тони?

Тони Абруццо проворчал что-то невнятное. Именно он организовал этот вечер, чтобы отпраздновать завершение крупной операции с недвижимостью, которая должна была принести ему двадцать пять миллионов долларов в ближайшем будущем, но пока доставляла только большие хлопоты.

Шарнилар приняла его приглашение скорее для того, чтобы покончить со своим двухнедельным добровольным одиночеством, чем из симпатии к Тони. Тот с досадой посмотрел на нее.

— Не сейчас, моя прелесть. Тебе тут скучно?

— Нет-нет, — вежливо ответила Шарнилар, подумав про себя, что Абруццо потерял последний шанс уложить ее к себе в постель. Какой осел! Ее продолговатые, как у лани, голубые глаза чуть помрачнели, и она машинально поправила свой шиньон, едва удерживавший массу длинных волос цвета воронова крыла. Ей было нечем занять себя. Оглушительная музыка мешала разговорам, что побуждало большинство приглашенных много пить и бродить из зала в зал, созерцая фигурантов в различных сценах на фоне самых невероятных декораций. «Эриа» была действительно не похожа на другие дискотеки. Здесь каждый месяц меняли обстановку в лабиринте залов всех размеров, украшаемых сумасшедшим декоратором, и тут встречался весь Нью-Йорк — от знаменитостей до никому не известных, физиономия которых просто понравилась швейцару Чарли, соглашавшемуся освободить их от пятнадцати долларов за право войти.

Шарнилар рассеянно смотрела вокруг. Белокурый бородач, напяливший на себя униформу эсэсовца, тянул пиво из бутылки перед стойкой бара, изображавшего притон в Маниле. С самого начала вечера какая-то блондинка сидела на стойке нога на ногу, время от времени меняя положение ног и выставляя напоказ ажурные чулки. «Эсэсовец», засмотревшись на великолепную грудь Шарнилар, вылил пиво прямо себе на рубашку.

Молодая женщина едва улыбнулась, а затем, повернув голову, посмотрела в сторону, где вышагивал, словно зомби, не видя никого вокруг, известный певец в белых очках с двухцветным хохлом на голове.

Наманикюренная рука Тони Абруццо скользнула вдруг ей под сари и сжала грудь.

— Боже мой! — пробормотал он. — Какая у тебя великолепная грудь.

— Ты не первый говоришь мне это, — небрежно ответила Шарнилар, холодная, словно айсберг.

В ее гардеробе вообще не было лифчиков, и грудь торчала, как в шестнадцать лет, столь же твердая, сколь мягким и чувственным был ее рот.

Певица Грейс Джонс прошла рядом с ними, строго одетая в странный костюм из голубой кожи, состоящий из куртки и брюк для верховой езды. Ее подстриженные волосы были скрыты под желтой кепкой нью-йоркского таксиста. А ее спутник мог обходиться и без экзотического наряда с его длинными волосами, заплетенными в пиратскую косичку, и лицом, словно дошедшим из каменного века. И эту пару проглотила толпа в большом зале, где толкалось две или три сотни человек.

Вдруг Шарнилар увидела в толпе высокого и красивого белокурого парня с плечами атлета. На нем были только черные очки, черные кожаные перчатки с блестящими кнопками в стиле «Безумного Макса» и кожаные, плотно облегающие брюки. Он также увидел Шарнилар и весело помахал рукой в ее сторону.

— Шарни!

Молодой женщине потребовалось несколько секунд, чтобы узнать его. Это был Марк, манекенщик из дома моделей Эллин Форд. Она уже встречала его у «Регины» и в «Клубе А». Великолепный самец. Однажды вечером она чуть не ушла с ним из клуба. Он подошел и порывисто обнял ее.

— Черт возьми! Ты дьявольски соблазнительна сегодня.

Топи Абруццо бросил на него презрительный взгляд и вновь погрузился в свои финансовые расчеты.

Прикосновение черной кожи вызвало у Шарнилар приятную щекотку во всех ее нервных клетках. Она вдруг слегка прижалась к нему. От него исходил запах дорогого одеколона, он был здоров, мускулист, и его глаза весело улыбались ей.

— Я видел тут одного типа, который соорудил себе голову какого-то чудища. Ты не хочешь посмотреть?

Шарнилар было наплевать на чудище, но она отлепилась от бара, широко улыбаясь.

— Прекрасно! Пошли посмотрим. Я сейчас вернусь, дорогой, — сказала она, обернувшись к Тони Абруццо.

Тот проворчал что-то похожее на согласие, и Шарнилар нырнула в толпу.

Тони Абруццо проводил их глазами, затем, раздосадованный, вынул из кармана своей набедренной повязки небольшую коробочку, высыпал на стойку бара полоску кокаиновой пудры, взял соломинку и вдохнул свою «понюшку», вскинув голову.

Спустя несколько секунд он чувствовал себя намного лучше.

Увы, ненадолго, ибо под влиянием наркотиков его мозг постепенно превращался в кашу, что уже начало отрицательно сказываться на его бизнесе... Не успела Шарнилар исчезнуть в толпе, как его атаковала блондинка с вызывающе открытым лифом и юбкой с разрезом, через который проглядывали серые чулки на подвязках.

— Твой вечер великолепен, — проворковала она. — Куда исчезла твоя индийка?

Тони сделал неопределенный жест, чувствуя тепло ее тела, прижимавшегося к нему. Позади него молодой негр нагнулся к стойке бара ползучим движением, вдыхая с блаженной улыбкой последние крошки кокаина.

— Как хорошо пахнет, мистер, как хорошо!

Тони не смог ответить, ибо рот его запечатали губы его новой спутницы. Он с грустью подумал, что лучше бы он провел время с Шарнилар в своей квартире на 60-м этаже построенного им небоскреба. Увы, его деньги не производили впечатления на молодую женщину: у нее их было больше, чем у него самого.

* * *

Чудища, о котором шла речь, нигде не было видно. Шарнилар и ее спутник оказались в слабо освещенном танцевальном зале, украшенном экзотическими рисунками, которые напоминали обстановку вышедшего недавно кинофильма. Они присоединились к толпе. Марк яростно вертел бедрами, и пот уже заблестел на его обнаженном торсе.

— Послушай, — проговорил он, косясь на серьги молодой женщины, — тебе из-за них перережут горло...

— Они фальшивые, — сказала Шарнилар.

Месяц назад она заплатила за них триста пятьдесят тысяч долларов в магазине Гарри Уинстона.

Слегка покачиваясь на месте, она наблюдала за своим кавалером, который танцевал, двигая бедрами, будто занимался любовью. Черная кожа словно подчеркивала чувственность его жестов. Не заботясь о ритме, она прижалась к нему, соединив руки у него на затылке. Шелк на ней был таким тонким, что она казалась нагой. Марк перестал вертеться, обвив ее своими мускулистыми руками. Губы Шарнилар прикоснулись к плечу Марка, как раз над ключицей, и остались там.

Сидевший на скамье негр в голубой тенниске, с пальцами, унизанными кольцами, ел банан и, как зачарованный, смотрел на обнявшуюся пару. Его подруга, вырядившаяся в белую тенниску и голубые шелковые боксерские трусы, нагнулась к нему, покусывая его ухо.

Шарнилар и ее спутник почти не двигались, прижавшись друг к другу. Молодая женщина водила одной рукой по обнаженной груди манекенщика, пока ее ногти не достигли соска. Она стала возбуждать его очень легкой лаской. Это всегда производило нужный эффект. Спустя какое-то время Марк отстранился от нее со странным выражением лица.

— Ты знаешь, что выглядишь чертовски соблазнительно? — сказал он.

Шарнилар устремила на него взгляд своих голубых, словно кобальт, продолговатых глаз.

— Я знаю. А тебя это возбуждает?

Молодой человек не привык к столь прямым вопросам, исходящим от едва знакомой женщины. Он ограничился тем, что в ответ чуть глуповато улыбнулся. Словно стыдясь своего состояния, Марк снова прильнул к Шарнилар и с легким поцелуем прошептал ей на ухо:

— Давай уйдем отсюда.

Шарнилар нежно скользнула рукой между двух тел, и ее пальцы задержались на выпуклости, выступающей под черной кожей.

— Успокойся, — сказала она. — Я пришла не одна и к тому же я хорошо воспитана. Как-нибудь в другой раз.

Несмотря на это внушение, у нее складывалось впечатление, что плоть, зажатая под черной кожей, продолжала увеличиваться в объеме. Марк обхватил ее рукой за талию, а ее рука оставалась зажатой между двух тел. Он снова принялся танцевать, извиваясь на месте, а ее пальцы делали массаж, который, судя по все более и более тяжелому дыханию Марка, не оставлял его равнодушным. Это открытие внезапно вызвало у нее неистовое желание. Она подумала, что вела себя и как кокетка, и как идиотка. Вдруг возникло ощущение, что у нее между ног затрепетало какое-то горячее и жадное животное. Если бы вокруг них не было столько людей, она бы сразу расстегнула кожаные брюки, чтобы вонзить этот твердый предмет в свой живот.

Она прекратила танцевать, отодвинулась и взяла Марка за руку.

— Идем. Мне надоело танцевать.

Они пересекли зал, где десятки зевак толпились перед рвом, в котором красовались всевозможные чудовища и голые женщины. Еще один спектакль. Шарнилар стала нервничать. Время от времени она поворачивалась к своему спутнику, ободряя его улыбкой. Наконец она, толкнув дверь, вошла в какую-то полутемную комнату и зажгла свет. С потолка здесь свешивались скелеты и устрашающие маски, подсвеченные красноватыми светильниками, — остатки «Вечера ужасов». Всю сцену занимала стеклянная перегородка, за которой были видны танцующие на другой площадке люди.

— Что все это значит? — воскликнул Марк.

Вместо ответа Шарнилар поцеловала его, прижавшись к нему всем телом. Она задыхалась от желания. Положив обе руки на обнаженный торс ковбоя, Шарнилар стала возбуждать его соски, используя то ногти, то свой бархатный рот. Марк, издавая рычание, все более яростно прижимал ее к себе, извиваясь и вонзаясь движениями бедер в пустоту. Шарнилар наслаждалась зрелищем этого мечущегося жеребца. От этого у нее даже пересохло во рту. Не в силах больше сдерживаться, она ухватилась за верх застежки брюк из черной кожи и расстегнула ее до низу, высвободив зажатую плоть. Ее пальцы тотчас сомкнулись на ней, и она представила себе ее впечатляющие размеры. Она чувствовала себя способной отдаться даже жеребцу. Внезапно могучие руки ее кавалера надавили на ее плечи. С не свойственной ей покорностью она опустилась на колени вдоль его тела и, ощутив ртом огромный горячий предмет, приняла его.

Марк издал дикое рычание, его руки впились в затылок молодой женщины, и, не в силах больше сдерживаться, он задрожал от наслаждения.

Шарнилар почувствовала одновременно невероятное возбуждение и разочарование. Ее сердце бешено колотилось. Согнутая могучей хваткой Марка, она приняла в себя без остатка его страсть. В это время дверь открылась, она услышала смех, и Марк отодвинулся. Ей было наплевать, что она находилась в столь унизительном положении. Встав на ноги, она прижалась к еще не остывшей плоти, не заботясь о том, что испачкает сари, и потребовала властным голосом:

— Трахни меня теперь! Трахни меня как бешеный!

Несколько любопытных столпились по ту сторону стеклянной перегородки, восхищенные неожиданным зрелищем. Но Шарнилар не обращала на них внимания. Она была готова отдаться здесь, прямо на полу, перед глазами ошеломленных зрителей.

Марк был более сдержан. Бросив взгляд на зевак, он быстрым жестом спрятал под черной кожей все еще напряженную плоть. Ничего не скажешь, эгоист...

— Тут люди, — пробормотал он, — я не могу. Извини.

Вся возбужденная от ярости и неудовлетворенности, Шарнилар вытерла губы тыльной стороной ладони и выскочила из комнаты, оттолкнув высокого брюнета с хищным лицом, который стоял у двери, наблюдая эту сцену. Шарнилар, с горящими бедрами, пробиралась через толпу гостей. Она вдруг почувствовала, что потеряла одну из сережек, но даже не подумала вернуться и поискать ее.

Тони Абруццо все еще ждал ее у бара, блаженствуя в кокаиновых грезах. Коробочка с порошком была уже пуста. Шарнилар находилась в таком состоянии, что даже прокаженного уложила бы в свою постель. Она взяла его за руку.

— Пошли, мне надоело здесь.

— Почему? — спросил Тони.

Шарнилар бросила на него пылкий взгляд.

— Ты не хочешь поцеловать меня?

По его остекленевшему взгляду она поняла, что кокаин сделал свое дело и в этот вечер от Тони Абруццо ждать больше нечего. Подошел сконфуженный Марк, тряся потерянной серьгой.

— Ты уронила ее, — сказал он.

Шарнилар наценила серьгу и оглядела манекенщика. Он снова жадно смотрел на нее, и огонь внутри ее усилился.

— Идем, — сказала она. — Ты проводишь меня.

Марк был слишком рад, чтобы задавать вопросы. Он взял ее под руку, и они пошли по голубоватому коридору, ведущему к выходу, мимо чучела носорога, привязанного желтыми веревками в глубокой нише.

— Моя машина там, дальше, — сказала Шарнилар.

Она оставила свой темно-синий «роллс-ройс» на Гудзон-стрит, в сотне метров от «Эриа». В этот поздний час здесь было мрачно и пусто. Воспрянув духом, Марк обнял за талию свою попутчицу.

— Мне жаль, бэби, — сказал он, — но ты меня там разрядила...

— Надеюсь, ты снова поставил пробки на место, — бросила ему Шарнилар. — В противном случае сегодняшний вечер может оказаться самым скверным в твоей жизни...

* * *

Шарнилар открыла левую переднюю дверцу своей машины, автоматически разблокировав все остальные, когда из темноты, со стороны «Эриа», вынырнули трое мужчин, лица которых было трудно различить. Двое высоких и один низенький с невероятно широкими плечами.

Шарнилар узнала худое, почти аскетическое лицо с большим горбатым носом одного из зевак в «Эриа». Возможно, это был любитель коллективных сексуальных развлечении, привлеченный ее поведением в дискотеке. Он схватил ее за руку. Шарнилар резко вырвалась.

— Поди прочь! — крикнула она.

Марк тотчас же бросился вперед, играя своими мускулами, и стал перед тремя незнакомцами.

— Убирайтесь!

Не говоря ни слова, коренастый приблизился к Марку. У него были маленькие черные глазки на жирном лице, бритый череп и торс борца. Его рука вскинулась, как пружина. Шарнилар не заметила этого жеста, но Марк согнулся вдвое, застонав от боли. Коротышка нанес ему по затылку еще один удар, способный свалить быка. Молодой манекенщик, словно споткнувшись, упал на колени, а затем растянулся на земле.

Шарнилар бросилась в сторону «Эриа», но один из мужчин прижал ее к машине. Третий, высокий здоровяк с черными усами, открыл заднюю дверцу. Сразу же тот, кто ударил Марка, обхватил сзади молодую женщину, приподнял ее и бросил на заднее сиденье. Шарнилар, крича, привскочила на кожаных подушках. Усач обошел «роллс-ройс», влез в кабину и бросился на нее, приставив к горлу револьвер с очень коротким стволом. И все это происходило в ста метрах от «Эриа»! Высокий мужчина с крючковатым носом, в свою очередь, проскользнул на заднее сиденье. Он засунул пальцы в шиньон Шарнилар и прижал ее голову к коленям своей твердой, как железо, ладонью. Усач возился рядом, и сперва она подумала, что он хочет ее изнасиловать. Но тот лишь навалился на нее всей своей тяжестью, чуть не задушив. От него пахло луком и потом. В ужасе молодая женщина вскрикнула, и тотчас же усач со всей силы ударил ее стволом револьвера.

Она почувствовала, что губы ее разбиты, и теплая солоноватая кровь потекла ей в рот. Панический страх парализовал ее мозг.

Что им было нужно? Если это было похищение, то почему же они не трогаются с места?

Левая рука усача стиснула ее горло так сильно, что она едва не потеряла сознание. Его правая рука держала какой-то странный предмет. Это было лезвие в виде серпа, остро заточенное, как бритва, шириною с палец, насаженное на деревянную рукоятку. Можно было подумать, что это нож для чистки лимонов. Инстинктивно Шарнилар отпрянула назад.

— Пустите меня! — закричала она.

Рука усача вытянулась, и конец лезвия коснулся ее левого глаза, слегка уколов его. Шарнилар издала приглушенный вопль.

Марк привстал на коленях, чувствуя себя так, словно по нему прошел паровой каток. Из машины донесся страшный крик. Он повернул голову и увидел рядом с собой две ноги, обутые в кеды. Не думая, рванул одну из них к себе, но на большее у него не хватило сил. Он услышал злое ругательство и почувствовал ствол оружия у себя на затылке. Марк вздрогнул в тот момент, когда рядом с его головой взорвался воздух с легким звуком «пуф», и предназначенная для него пуля врезалась в асфальт.

Второго шанса у него не было. Еще теплый ствол револьвера раздвинул волосы у него на затылке, ища место, куда выстрелить. Затем оружие замерло, раздалось еще одно легкое «пуф», когда мужчина нажал на спуск, и на этот раз пуля проникла в мозг манекенщика.

* * *

Закрыв глаза от страха, Шарнилар замерла, почувствовав укол стали, вонзившейся на миллиметр в самый угол глазного яблока. Она заставила себя открыть глаза и, несмотря на слезы, различила бесстрастные черты усача, склонившегося над ней.

Она переживала кошмар рядом с одним из самых светских мест в Нью-Йорке.

Передняя дверца открылась, и коротышка с бритым черепом, сев на место водителя, включил радио. Оглушительная музыка заполнила кабину «роллс-ройса». Мужчина тут же вылез, и Шарнилар закричала, пытаясь перекрыть шум:

— Я могу вам дать деньги!

Нападавшие не произнесли ни слова. Она перехватила вдруг взгляд усача, и от того, что она прочла в нем, кровь застыла у нее в жилах. В тот же момент она увидела, как напряглись мышцы его руки.

— Нет! Не-ет! — закричала она.

Острая боль перехватила ей дыхание, и крик застрял в горле.

Усач вонзил лезвие между глазом и глазной впадиной. Изогнутая сталь скользнула по поверхности глазного яблока, обегая его контур. Мучитель Шарнилар остановился на секунду, чтобы лучше ухватить деревянную рукоятку. Не обращая внимания на судороги жертвы, удерживаемой весом его тела и рукой сообщника, он перерезал мускулы глазного дна, словно вынимая устрицу из ее раковины.

Нечеловеческий вопль молодой женщины его не волновал. В прошлом он не раз уже выполнял подобную операцию. Кровь потоком лилась из раны, затекая в ухо Шарнилар. Последним круговым движением усач перерезал оптический нерв и мускулы, еще удерживавшие глазное яблоко. Удаление глаза длилось не больше минуты.

От страшной боли Шарнилар потеряла сознание. Снаружи никто бы не мог предположить, что такое возможно в самом центре Нью-Йорка. Крики молодой женщины тонули в грохоте радио, а тонированные стекла скрывали происходящее внутри автомобиля.

* * *

Уолтер Кортни, проплутав в лабиринтах дискотеки и убедившись в исчезновении Шарнилар Хасани, которую ему было поручено охранять, ругаясь, выбежал из «Эриа». Он разглядел в темноте «роллс-ройс», стоящий все на том же месте.

Приблизившись к машине, он увидел коренастого мужчину, прислонившегося к кузову, и лежащее на земле тело! Но Шарнилар не было видно. Кровь бросилась ему в голову, и он кинулся к «роллс-ройсу». Мужчина тотчас же двинулся ему навстречу. У него были широченные плечи, бритый череп. Одет он был в светлую куртку, джинсы и кеды.

— Убирайся отсюда! — прорычал тот.

Уолтер Кортни сунул руку в кобуру, чтобы достать пистолет, но незнакомец опередил его. В один прыжок он оказался рядом, его нога выпрямилась, и удар пришелся точно в печень. Согнувшись от боли, Уолтер Кортни попытался восстановить дыхание, но противник с огромной силой ударил его коленом ниже пояса. Кортни упал наземь и услышал, как его противник снова прорычал:

— Убирайся, кретин!

Уолтер Кортни перекатился в сторону, стараясь унять боль в паху. Ему удалось подняться. Сунув левую руку в карман, извлек оттуда бляху и, потрясая ею перед собой, закричал:

— ФБР! Руки вверх и не двигаться!

Правой рукой он выхватил из кобуры специальный револьвер 38-го калибра и навел его на противника. Тот замер, опустив руки. Уолтер Кортни смог его рассмотреть. Под рубашкой угадывалась чудовищная мускулатура. Его мышцы утолщались возле шеи, поддерживая огромную голову с покатым лбом. Если голова казалась слишком большой для его тела, то крохотные глазки словно утонули над прыщеватым носом и толстыми губами. Он шагнул в сторону Кортни, и тотчас же агент ФБР вскинул свой пистолет.

— Еще шаг, и я всажу в вас пулю!

Внезапно задняя дверца «роллс-ройса» распахнулась. Оттуда хлынул поток музыки и вытянулась рука, державшая пистолет с глушителем. Раздался негромкий выстрел, и лоб Уолтера Кортни словно треснул от удара. Сразу же коренастый выхватил свой пистолет и выстрелил в свою очередь. Еще не успев упасть на землю, агент ФБР получил три пули в голову. Струя крови потекла в канаву... Слабый отзвук выстрелов заглох на пустынной улице, ни у кого не вызвав тревоги.

* * *

Последним усилием усач навалился на рукоятку своего инструмента. Левое глазное яблоко Шарнилар вылезло из орбиты со страшным чмокающим звуком вместе с алым фонтаном и упало на пол машины. Молодая женщина шевельнулась и простонала. Тотчас же палач выскочил наружу с руками, заляпанными кровью. Он присоединился к сообщникам. Не глядя на два трупа, лежащие на земле, они побежали прочь, оставив «роллс-ройс» с открытыми дверцами.

Не прошло и минуты, как с противоположной стороны, ревя сиреной и "мигая проблесковым фонарем, появился полицейский автомобиль. Швейцар «Эриа» позвонил в полицию и сообщил, что на улице происходит драка. Свет фар патрульной машины осветил два тела, лежащие возле «роллс-ройса». Один из полицейских выскочил и, укрывшись за кузовом стоящего рядом автомобиля, навел револьвер на «роллс-ройс». Водитель также схватил висящий перед ним у приборной доски пистолет и выскочил наружу, прикрываемый своим товарищем. Он приблизился к лежащему человеку, нагнулся и увидел револьвер и бляху Уолтера Кортни. Он выпрямился.

— Это парень из ФБР, и он мертв! Другой тоже!

Его партнер прокричал:

— Выходите из машины с поднятыми руками!

Он услышал стон, и какая-то фигура показалась из «роллс-ройса». Это была женщина, тотчас же освещенная его электрическим фонариком. Она замерла на секунду, а потом стала непрерывно, словно сирена, кричать. Оба полицейских приблизились, с ужасом глядя на нее. Обе ее руки были прижаты к левой стороне лица, и они разглядели кровь, залившую ее шею и платье.

— Леди, что с вами? — воскликнул старший патруля.

И он тут же пожалел, что задал этот вопрос. Женщина двинулась к нему, отняв руки от лица. Он увидел кровоточащую рану на месте левого глаза. Правый глаз был закрыт, и она шла, спотыкаясь, вслепую, словно какой-то автомат из кошмарного сна.

— О боже! — воскликнул шеф патруля.

За время профессиональной карьеры нью-йоркского полицейского он повидал немало мерзких преступлении. Но теперь его трясло...

Второй патрульный, побледнев, бросился к своей машине и, схватив левой рукой микрофон, проговорил:

— Срочно вызовите машину скорой помощи! Пришлите оперативную группу. Нам нужна срочная помощь!

Другой полицейский, охваченный ужасом, ходил вокруг кричащей женщины. Он осторожно взял ее за руку, бормоча слова утешения. Она все еще кричала, когда на Гудзон-стрит появилась, стремительно приближаясь со зловещим ревом сирены, машина скорой помощи.

Второй патрульный стал осматривать кабину «роллс-ройса», освещая ее электрическим фонарем. Он направил луч на покрытый светлым ковриком пол и заметил какой-то предмет. Он нагнулся и увидел студенистый окровавленный шар. Когда он понял, что это такое, то, почувствовав тошноту, отпрянул назад, и его вырвало тут же, возле машины.

 

Глава 2

Стояло прямо-таки индийское лето, и огромное кладбище, протянувшееся на полмили вдоль Куинс Бульвар, казалось благодаря яркому солнцу почти приветливым местом. Вдали на фоне светлого неба вырисовывались небоскребы Манхэттена. Но никто из тех, кто следовал за черным «кадиллаком», превращенным в катафалк, где покоилось тело Уолтера Кортни, не испытывал отрадных чувств. У молодого инспектора ФБР остались жена и двое детей, а ведь на его участке давно уже не отмечалось случаев насильственной смерти.

Внезапно серый «шевроле» обогнал похоронную процессию, которая черепашьим шагом двигалась по бесконечным аллеям кладбища. Он остановился рядом с черным «фордом», где сидел начальник убитого агента капитан Джеральд Мак-Карти, плотный мужчина с короткими седоватыми волосами. Мак-Карти горел нетерпением поскорее начать расследование, чтобы найти убийц Уолтера Кортни.

Короткий допрос Шарнилар Хасани мало что дал. Единственным интересным фактом было то, что по крайней мере одного из нападавших она видела в «Эриа». А ведь речь шла о частном вечере, и, чтобы попасть туда, нужно было предъявить приглашение...

Негромкий сигнал «шевроле» заставил его повернуть голову, и он узнал за рулем своего заместителя Дугласа Франкенхаймера. Не колеблясь, Мак-Карти открыл дверцу и на ходу пересел в серый «шевроле».

— Что случилось. Дуг?

— Мы нашли швейцара, который в тот день работал в «Эриа». Он у вас в кабинете.

Уже два дня как они прочесывали весь квартал, чтобы найти этого Чарли, известного наркомана, который исчез, как только получил вызов из полиции.

— Прекрасно! — сказал Мак-Карти. — Его надо потрясти до того, как он обратится к адвокату. Я буду через десять минут.

* * *

Белокурый здоровяк с большими усами робко сидел на краешке стула в кабинете Джеральда Мак-Карти под присмотром двух инспекторов ФБР. Один из офицеров протянул шефу картонную папку с досье.

— Леонард Габриски, по кличке «Чарли». Дважды судим. Хулиганские действия и наркотики. Осужден условно.

Капитан Мак-Карти взглянул на него как на слизняка, вылезающего из-под полена, и проговорил профессиональным тоном:

— Мистер Габриски, мы расследуем убийство двух человек, один из которых — агент ФБР. По крайней мере, один из убийц находился в «Эриа» как раз перед тем, как было совершено преступление, и он мог пройти туда только с вашей помощью. Вас, таким образом, можно заподозрить в сообщничестве...

Леонард Габриски вскочил со стула, побледнев.

— Я тут ни при чем! — воскликнул он. — Я не могу отвечать за всех свихнувшихся, которые приходят в клуб. Ведь это я позвал полицейских, когда увидел драку.

Капитан Мак-Карти вопросительно взглянул на своего заместителя, который кивнул головой, подтверждая сказанное.

— Почему вы не явились, когда вас вызывали?

Леонард Габриски опустил голову.

— Я испугался. Я думал, что со мной будут говорить по другому поводу. У меня тут были небольшие грехи.

— Мне плевать на ваши грехи! Мне нужно найти этих типов, и вы мне поможете.

Да, инспектор.

— Перестаньте называть меня «инспектор»! Меня зовут капитаном Мак-Карти. Идите сюда.

Леонард Габриски поднялся и подошел к столу. Мак-Карти показал ему три портрета-робота, нарисованные по описанию Шарнилар Хасани.

— Вам о чем-нибудь говорят эти физиономии?

Леонард Габриски утвердительно закивал головой.

— Конечно! Их было трое, хотя приглашение было на двоих. Но у них был очень свирепый вид, и я не решился их остановить.

— Приглашение? На чье имя?

— Имени не было, — объяснил Леонард Габриски. — Хозяева «Эриа» посылали приглашения в виде толстой голубой облатки в коробочке из черного бархата. Нужно было бросить ее в стакан с водой. Облатка таяла, а внутри было приглашение в целлофане, без имени.

— А кому их посылали? — спросил Мак-Карти.

— У меня нет списка, но он есть в клубе.

— А вид этих трех типов вас не удивил?

— Нет, конечно. Это был вечер экзотики, и у них был экзотический вид.

— Черт возьми, — проворчал Мак-Карти. — Просто банда дегенератов!.. Вы ничего больше не заметили?

— Нет. Но я запомнил одного из них. Такой высокий тип. Он хорошо говорил по-английски — таким тихим голосом, а голова у него немного опущена вперед, как у птицы. Он мне сунул двадцать долларов за приятеля, у которого не было приглашения...

Капитан Мак-Карти встал.

— Вы сейчас поедете с моими ребятами. Мне срочно нужен этот список приглашенных.

Как только трое мужчин вышли из комнаты, он сразу закурил. Со времени смерти Уолтера Кортни он не находил себе места. Когда из штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне ему без всяких объяснений прислали приказ охранять Шарнилар Хасани, он и предположить не мог, что все обернется трагедией. И до сих пор ему было неизвестно, почему Вашингтон хотел обеспечить защиту молодой миллиардерши.

* * *

Серый «шевроле» остановился недалеко от Метрополитен-музея на Пятой авеню. Двое агентов ФБР меланхолически рассматривали фасад старого тридцатиэтажного здания из красного кирпича. Отсюда открывался прекрасный вид на парк, и это был один из самых шикарных квартала Нью-Йорка.

— Тут квартиры должны стоить миллиона два долларов, — заметил Дуглас Франкенхаймер.

— А может, и больше, — вздохнул его спутник Гедеон Шуберт. — Ты можешь начать экономить.

Он сунул под нос консьержке в галунах свою бляху сотрудника ФБР.

— Мистер Голам Солтанех.

— Он вас ждет?

— Нет. Это сюрприз, — проговорил Дуглас Франкенхаймер. — На каком он этаже?

— На шестнадцатом, но...

Двое полицейских уже были в лифте. Внутри все было отделано бронзой и деревом — остатки старой нью-йоркской роскоши. Когда они поднялись, дверь единственной квартиры на шестнадцатом этаже была уже открыта: швейцар позвонил в квартиру. Их встретил сутуловатый старик с седыми волосами, хитрыми глазами и крупным носом. Он провел их в роскошную гостиную, обставленную мебелью в стиле Людовика XV, с несколькими картинами известных мастеров на стенах. Слегка оробевшие полицейские присели па краю гобеленовых кресел. Хозяин, казалось, нервничал, был удивлен и тотчас же зажег сигарету.

Дуг Франкенхаймер достал портреты-роботы незнакомцев и протянул их Голаму Солтанеху.

— Вы не знаете этих людей? — спросил он.

Голам Солтанех внимательно рассмотрел фотороботы и положил их на стол.

— Почему вы задаете мне этот вопрос, господа?

— Вы знаете их? — настаивал Дуглас Франкенхаймер.

— Нет. Но почему вы их разыскиваете?

— В связи с делом об умышленном убийстве, заговоре и пытках...

Старый иранец слегка побледнел, покачал головой и поднялся.

— Господа, мне очень жаль, что не могу вам помочь. Я никогда не видел этих людей.

Полицейские не шевельнулись. Дуглас Франкенхаймер не спускал глаз с рук пожилого господина, которые слегка дрожали. Он знал, что едва они выйдут. Голам Солтанех тут же позвонит своему адвокату. Иранец был респектабельной персоной, и его нельзя было запугивать как бродягу. Однако его волнение показывало, что, возможно, он говорит неправду. Оставалось только немного поблефовать.

Со времени происшествия на Гудзон-стрит прошла неделя. Этот визит стал эпилогом кропотливого расследования на основе списка, полученного в «Эриа». Сотрудники ФБР методично просмотрели все приглашения, посланные на «экзотический» вечер, выделяя при этом всех подозрительных. Разумеется, оставались еще пробелы, но среди тех, кто был еще не проверен, только Голам Солтанех имел связи с Ираном.

Дуглас Франкенхаймер сказал предельно официальным тоном:

— Господин Солтанех, неделю назад эти трое людей были на вечере в дискотеке «Эриа».

Иранец прервал его, улыбнувшись.

— Я не посещаю такие места. Для этого я староват. Мне скоро будет шестьдесят семь лет...

Это было очевидно... Но Дуглас Франкенхаймер не дал себя сбить с толку и продолжал:

— Возможно, — сказал он, — но один из этих трех пришел туда с посланным вам приглашением. Если это не вы ему дали, нам нужно будет опросить ваш персонал.

Гедеон Шуберт, наблюдавший за Солтанехом, заметил растерянность в его взгляде, но тот быстро взял себя в руки. Он положил руку на сердце.

— Господа, — сказал он, — это невозможно. Я не пони маю... Это какая-то ошибка... Может быть, его украли из почты...

Кто-нибудь другой поверил бы его искреннему тону, но только не Дуглас Франкенхаймер. Вздохнув, он поднялся.

— Господин Солтанех, мне очень жаль, но я полагаю, вам придется пройти с нами для более обстоятельной беседы. Речь идет об убийстве, в частности полицейского, об ужасном увечье, нанесенном молодой женщине. Это не простое нарушение правил дорожного движения.

Он замолчал и про себя помолился. С теми фактами, которыми он располагал, можно было всего лишь допросить старого иранца, и то с его согласия. Капитан Мак-Карти устно разрешил им пойти немного дальше, чем позволялось. Но если Солтанех позвонит своему адвокату, то они рискуют быть обвиненными в применении недозволенных приемов... И вызвать скандал. Старый иранец, побледнев, казалось, превратился в статую. В комнате на какое-то мгновение воцарилась напряженная тишина. Несмотря на свои подозрения, Дуглас Франкенхаймер плохо представлял себе, каким образом этот усталый старый человек мог бы оказаться связанным с жестоким нападением у «Эриа». Однако профессия научила его опасаться всех и всего.

Внезапно Солтанех откинулся в кресле, прижав руку к груди. Дуглас Франкенхаймер, едва не чертыхаясь, с испугом нагнулся к нему, решив, что с иранцем случился сердечный приступ. Если тот преставится у них на руках, то это наверняка будет означать для них отставку. Но иранец по-своему понял его жест и, подняв голову, пробормотал:

— Господа, я вас прошу, я вас прошу, не уводите меня! Я вам все скажу.

Если бы Франкенхаймеру объявили, что он выиграл в гарлемской лотерее, он ликовал бы меньше. Но надо было ковать железо, пока горячо... Пододвинув стул поближе к старику, он спросил:

— Где вы встречали этих людей?

— Здесь, — признал иранец слабым голосом. — Они приходили сюда две недели назад.

— Вы знали их?

— Только одного.

— Его имя?

— Ардешир Нассири.

Гедеон Шуберт, сидя у него за спиной, быстро записывал все сказанное. Разумеется, для судебного дела это мало что значило, но для следствия было неоценимо...

— Кто он? Где он? Его адрес? — бросал Франкенхаймер возбужденно и нетерпеливо.

Голам Солтанех нервно потирал руки.

— Он, как и я, иранец, — произнес он, — из секты, которая преследовалась аятоллой Хомейни. Но Ардешир Нассири ради выгоды решил отречься от своих убеждений и помогать муллам преследовать других членов секты. Он стал одним из главных осведомителей Савама — секретной полиции аятоллы. Потом он покинул Иран, потому что члены секты хотели его убить, и стал выполнять задания Савама за границей. Мне неизвестно, где он жил в Нью-Йорке.

— А другие?

— Тот, с бритым черепом, — в прошлом борец, он работал на Савак, секретную полицию шаха. Это убийца. Когда режим сменился, муллы подобрали его. Он стократ заслуживал смерти, но был мастером пыток, а у них таких не хватало. Ему все простили, и он продолжал пытать, но уже других. Он задушил своими руками двух моих друзей в тюрьме «Эвин», в Тегеране.

— Его имя?

— Нарвиз Багхай.

— А третий, высокий усач?

— Этот, наверное, хуже всех, — обронил Солтанех. — Он работал плотником в Тебризе и всегда восхищался Хомейни. Когда муллы захватили власть, его назначили «религиозным комиссаром», дав поручение преследовать врагов режима... Раньше он был бедняком, а теперь стал очень богат, обобрав десятки людей. Он похищал и насиловал женщин, а потом посылал их солдатам на иракский фронт. Он заставил одну молодую женщину, дочь шахского офицера, отдаваться всем его друзьям. Она потом повесилась... Его так ненавидели в Тебризе, что люди аятоллы посоветовали ему уехать из страны...

Солтанех продолжал, и теперь его трудно было остановить.

— Этого зовут Гормуз Сангсар, он едва умеет читать и писать... Фанатично предан аятолле Хомейни.

— И вы согласились принять этих людей? — недоверчиво спросил полицейский. — Здесь ведь Нью-Йорк, а не Тегеран. Достаточно было позвонить в полицию, чтобы она защитила вас.

Солтанех с сожалением взглянул на него, затем поднялся и просеменил в угол комнаты. Он поднял стоявшую на полу, повернутую к стене картину и показал полицейским. Это был великолепный натюрморт французского художника семнадцатого века. Полотно было изрезано в нескольких местах.

— Вы не знаете этих людей, — сказал он. — Когда они пришли ко мне, Гормуз Сангсар направился прямо к этой картине, вынул из кармана бритву и сделал вот это. Он сказал, что это для того, чтобы я внимательней слушал их. В противном случае они все здесь разгромят.

— Но зачем вы их впустили сюда? — удивился Дуглас Франкенхаймер.

— Я думал, что Ардешир Нассири будет один. Он сообщил мне, что привез документы по импорту из Ирана...

— Как? — прервал его Франкенхаймер. — Вы сотрудничаете с Хомейни, человеком, который изгнал вас из вашей страны?

Голам Солтанех развел руками.

— Надо ведь жить. В Иране конфисковали все мое имущество, блокировали счета в банках. У меня больше нет ничего, кроме этой квартиры и этой обстановки, которую я постепенно продаю, чтобы иметь средства для жизни. Поэтому я начал дело, организовав торговлю с Ираном. Я поставляю туда сельскохозяйственные товары, удобрения и тому подобное...

— Понятно, — сказал неприятно пораженный полицейский. — Продолжайте.

Я не знаю, каким образом Ардешир Нассири узнал, что я получил для моего сына приглашение на этот вечер в «Эриа». Мой сын сейчас находится в Европе. Они потребовали, чтобы я отдал им это приглашение.

— И вы отдали?

— Да. Они мне сказали, что если я откажу, то больше не смогу вести никаких дел с Ираном. Что моего сына отыщут и убьют как неверного. Я поверил им. Они способны на все. Вспомните о заложниках в Тегеране... С другой стороны, они обещали, что если я помогу им, то аятолла Хомейни лично рассмотрит мое дело и что, возможно, мне разрешат вернуться в Иран. Вы знаете, у меня там семья, и потом, это моя страна...

Снова воцарилась тишина. Полицейские чувствовали, что на этот раз Солтанех говорил правду. Страх сделал свое дело. Теперь старик вызывал у них жалость. Он тоже был жертвой. Но сейчас, после стольких усилий, у них была, по крайней мере, нить, чтобы найти виновников бойни на Гудзон-стрит.

— А у вас нет никаких предположений относительно цели, которую они преследовали? — спросил Франкенхаймер.

Голам Солтанех покачал головой.

— Этого я не знаю.

Гедеон Шуберт спрятал записную книжку. Но у Дугласа Франкенхаймера был еще один вопрос.

— Вам не знакома женщина по имени Шарнилар Хасани?

— Нет, как мне кажется, — сказал иранец. — Мустафа Хасани был одним из самых близких к Хомейни людей. Возможно, у него был сын...

Заинтригованный, Гедеон Шуберт спросил:

— Аятолла может жениться?

— Разумеется, — подтвердил Солтанех, — как протестантский пастор. И все они любят женщин... Почти так же, как деньги.

Дуглас Франкенхаймер протянул свою карточку Голаму Солтанеху.

— Благодарю вас. Если эти люди попробуют снова связаться с вами, немедленно предупредите нас. Мы обеспечим вашу безопасность.

Иранец с сомнением покачал головой: Хомейни был в другом мире, недоступном ФБР. Никто не сможет остановить «мученика веры», решившего пожертвовать жизнью, чтобы угодить своему аятолле. Иракцы познали это на своем горьком опыте.

Он проводил гостей до двери и вернулся к своей обезображенной картине. Разумеется, он рассказал полицейским не все, что ему было известно. Теперь он лучше понимал, почему трое убийц приходили к нему.

* * *

Капитан Мак-Карти, грызя карандаш, с интересом выслушал рассказ своих людей. Когда они закончили, он снял телефонную трубку и вызвал секретаршу:

— Свяжите меня с отделением ЦРУ в Нью-Йорке.

Он повесил трубку и сказал своим сотрудникам:

— Я хотел бы, чтобы вы просмотрели карточки иммиграционной службы. Эти типы, очевидно, въехали в страну легально. Они должны были оставить следы. Достаньте фотографии, даже если имена не совпадут, и покажите их Солтанеху. Пусть двое агентов дежурят в него внизу днем и ночью. Они должны его охранять и наблюдать за всеми приходящими. Поставьте его телефон на прослушивание. Если с ним что-нибудь случится, вам придется провести остаток вашей карьеры на Аляске.

Дуглас Франкенхаймер прервал его:

— Сэр, почему Кортни опекал эту дамочку?

Мак-Карти положил свои очки в золотой оправе на стол.

— Это был приказ из Вашингтона. По просьбе ЦРУ. Зазвонил телефон. Его соединили с нью-йоркским отделением Центрального разведывательного управления.

 

Глава 3

Дуглас Франкенхаймер закрыл за собой дверь кабинета и приблизился к столу капитана Мак-Карти, который листал какие-то бумаги.

— Появилось что-нибудь новое?

— Да. Досье этой Шарнилар Хасани. Садитесь.

Мак-Карти оторвался от бумаг, улыбаясь краешком губ.

— М-да, не такая уж грустная история...

— Это вы о чем?

— Я начинаю понимать некоторые вещи. Вы знаете, сколько она стоит, эта милая дамочка?

— Нет.

— Что-то между ста пятьюдесятью и двумястами миллионами долларов.

Дуглас Франкенхаймер цинично спросил:

— Она заработала это в постели?

Мак-Карти мечтательно посмотрел в потолок.

— За такую сумму и я бы сделал невесть что...

Дуглас Франкенхаймер поостерегся сказать, что, по его мнению, ни одна женщина не дала бы больше десяти долларов за прелести капитана ФБР.

— Во всяком случае, она не дура, — продолжал тот. — Раньше ее фамилия была Бартон, как у нормальных людей. Она англичанка от матери-индийки. Вышла замуж за сына одного аятоллы из окружения Хомейни, некоего Хуссейна Хасани, которого встретила в Лондоне. Он занимался тем, что покупал оружие для своей страны... И по всей видимости, немало долларов улетело в воздух... Ему грозили неприятности, и как раз в этот момент под ним взорвалась бомба в Тегеране...

— Упокой, дьявол, его душу! — проговорил Франкенхаймер. — И его женушка все унаследовала?

— Очень тонко замечено! — иронически прокомментировал Мак-Карти. — Все деньжата были в Швейцарии и Панаме, там, где нет налогов. С тех пор она выбрасывает «роллс-ройсы», как только наполняется пепельница, и ведет такую жизнь, какую мы себе не можем и представить. В Нью-Йорке, в районе Трамп Тууэр, у нее квартира стоимостью сто долларов за квадратный метр... В Лондоне то же самое...

— Это не так уж много — квадратный метр, — заметил Франкенхаймер.

— У нее их три тысячи, — мягко уточнил капитан. — Денежки текут у нее между пальцами, как вода. Ее доходы достигают двадцати миллионов долларов в год.

— Я с удовольствием обеспечил бы ей защиту, — задумчиво проговорил Франкенхаймер.

— Слишком поздно! — насмешливо сказал Мак-Карти. — Наши друзья из «Компании» прислали двух асов секретной службы, которые спят у ее постели...

— Даже с одним глазом она остается в гуще событий. Как она себя чувствует?

— Хорошо, насколько это возможно, — ответил Мак-Карти. — Если не считать, что она не раскрывает рта. Утверждает, что на нес напали из-за драгоценностей и она не знает нападавших.

— Но черт возьми, они ведь нарочно ее изувечили! Достаточно взглянуть в медицинский отчет!

— Точно так. Но ведь мы не можем вырвать у нее второй глаз, чтобы заставить ее сказать то, что ей известно...

— Она занимается политикой?

— Нигде ничего об этом не говорится и нигде она не проявила себя с этой стороны. В Нью-Йорке она шаталась по светским вечерам и цепляла себе красавчиков один лучше другого, — пояснил Мак-Карти. — Образец прожигательницы жизни. Ее знают во всех дискотеках, и она испробовала лучших жеребцов в городе. Любит мужчин — это все, что можно о ней сказать.

— И все же ее искалечили не просто так, за пустяки, — проговорил его подчиненный. — Это похоже на шантаж...

— Скорее всего, — кивнул головой капитан. — И как бывает обычно в таких случаях, полиции ничего не сообщают. Нам ничего не остается, как разыскать этих подонков.

— Вы не знаете, почему нам было поручено ее охранять?

— По просьбе ЦРУ, — мягко ответил Мак-Карти. — Если вы хотите знать больше, позвоните им, они, конечно, будут рады информировать вас...

ФБР и ЦРУ договаривались друг с другом, как кошка с собакой...

Мак-Карти шумно вздохнул.

— Я прошу вас вернуться к этим чертовым компьютерам иммиграционной службы. Мне нужны эти трое субъектов — живые или мертвые!

* * *

Погода в этой части Австрии стояла превосходная, и Его Светлейшее Высочество князь Малко Линге мог даже не топить старую котельную своего замка. Со времени возвращения из Южной Африки он посвятил все свое время ремонту Лицейского замка, ставшего поистине бездонной бочкой. Целое крыло крыши грозило обвалиться еще до зимы из-за гнилой балки, и нужно было срочно произвести ее замену. Обложившись сметами, он погрузился в подсчет суммы необходимых расходов, когда дверь библиотеки отворилась. В комнату вошла его вечная невеста Александра, облаченная в наряд, будто нарочно задуманный таким образом, чтобы соблазнить любого мужчину: черный облегающий комбинезон из эластика с глубоким вырезом на груди и застежкой-молнией от затылка до поясницы. На ногах у нее красовались высокие мягкие сапожки. Она уронила к ногам свое черное норковое манто и потянулась, отчего рельефно обозначилась ее грудь, словно не подверженная воздействию времени...

— Ты знаешь, — сказала она, — что-то случилось с одной из твоих шлюх.

— Да? — переспросил Малко, привыкший к крепким выражениям своей невесты. — Кто же это?

Сидя на диване, он продолжал жонглировать на своей счетной машинке ценами на черепицу. Александра села рядом и зажгла сигарету... Он заметил темное пятно у нее на шее.

— Кто тебе сделал это? — спросил он.

Она улыбнулась.

— Никто, я ударилась. Ты хорошо знаешь, что моя кожа очень чувствительна.

Малко слегка оттянул, а потом отпустил черный эластик ее комбинезона.

— Если бы ты ударилась в этом месте с такой силой, то сломала бы себе шею, — заметил он. — Наверное, это твои лыжный инструктор укусил тебя во время утех.

— Не будь вульгарным и не пытайся поменять тему, — сказала Александра. — Ты помнишь эту негодяйку, всю увешанную драгоценностями, которая в прошлом году хотела увезти тебя в своем «роллс-ройсе» с вечера в Монте-Карло?

— Очень смутно...

— Смутно! Ты говорил о ее груди целую неделю. У нее было платье, открытое до живота. Даже слепой это бы заметил. И когда она смотрела на тебя, у нее на физиономии было написано: «Поцелуй меня». Что ты наверняка и сделал, как только я отвернулась.

— Она, по-моему, была не одна, — поправил Малко. — С ней был один очень красивый итальянец...

— Ну и что из того? — усмехнулась Александра. — Она пропустила через себя все Монте-Карло: в номерах, на пароходе, в ночных кабаках! У нее зуд в животе. И наконец-то наказана.

— Что с ней случилось?

— Какой-то тип вырвал ей глаз. Я прочитала об этом в журнале. Кажется, в «Штерне».

— Кто же это сделал?

— Не знаю. Как видишь, ты упустил момент взобраться на нее, когда она была еще в порядке...

Малко припоминал иногда женщину, о которой шла речь. У нее была прекрасная кожа, потрясающие миндалевидные голубые глаза и чувственный рот, который волновал его воображение даже месяц спустя после знакомства.

Александра положила руку ему на колено.

— Я уверена, что эта негодяйка до сих пор способна возбудить тебя.

Глядя в его глаза, она прошептала:

— Ты думал о ней, не правда ли? О ее прекрасной груди? Возможно, они ее немного попортили. Но у нее остается задница. Она была стройна, как ты любишь.

Ее комбинезон немного раскрылся, еще больше обнажив след на шее, который, со всей очевидностью, мог быть оставлен только мужчиной.

Раздираемый различными чувствами, Малко отодвинул ее руку, быстро расстегнул брюки, схватил ее за затылок и наклонил лицом к себе.

— Продолжай то, что ты начала!

После непродолжительного колебания Александра сомкнула губы на плоти. Впившись рукой в ее затылок, Малко усиливал движения ее головы.

Он уже был близок к удовольствию, когда раздался осторожный стук в дверь библиотеки.

— Ваше Высочество просят к телефону, — произнес Элько Кризантем — турок, служивший управляющим.

Малко ничего не ответил, проталкиваясь поглубже в горло Александры. Она его почти укусила, высвободилась и сказала:

— Иди ответь на звонок!

Она поднялась, оставив его в неописуемом состоянии и откровенно насмехаясь над ним. Опьяневший от такого вызова, Малко схватил плеть Гермеса, валявшуюся в углу, и хлестнул ею по роскошному заду молодой женщины. Александра вздыбилась, как лошадь.

— Сволочь.

Он продолжал стегать ее, не причиняя ей, впрочем, сильной боли, оттолкнув ее на диван. Александра извивалась, как уж, чтобы ускользнуть от него. В конце концов он потянул вниз молнию на ее спине. Потом он нагнул молодую женщину вперед, уткнув ее лицом в подушки.

Александра вдруг перестала отбиваться, изогнувшись и как бы предлагая себя без слов. Когда Малко вонзился в нее, он осознал, что она была возбуждена так же, как и он. Это утвердило его в своих намерениях. Не дав ей времени воспользоваться этим ложным изнасилованием, он поднялся выше и тотчас взял ее.

Она закричала. Он продолжал и очень скоро ощутил, как наливается силой. Он взорвался в ней с восхитительно-ослепляющим наслаждением. Они так и оставались друг в друге несколько мгновений, затем Александра спросила голосом, в котором еще чувствовался вызов:

— Этого ты и хотел?

— Да.

Он выпрямился, оставив ее на канапе, привел в порядок свою одежду и пошел открывать дверь. Элько Кризантем ожидал за ней, стоя навытяжку.

— Ваше Высочество вызывает Вена. Господин Джон Лукаш.

Это был шеф местной резидентуры ЦРУ. Малко договорился пообедать с ним. Он собирался попросить у того аванс для ремонта черепицы в счет платы за свою ближайшую командировку.

* * *

Молодой агент ФБР Гедеон Шуберт влетел в кабинет своего начальника, капитана Мак-Карти, потрясая пачками бумаг, извлеченных из компьютера.

— Готово, я их нашел! — победоносно объявил он.

Мак-Карти недоверчиво посмотрел на него.

— Всех троих?

— Всех троих.

Он положил три пачки на письменный стол своего шефа. На каждой из них было имя одного из разыскиваемых иранцев. Все трое легально въехали в США с визами, выданными консульством в Лондоне... Ардешир Нассири и Гормуз Сангсар — как студенты, Парвиз Багхай — как дипломат, прикомандированный к делегации в ООН.

Мак-Карти взглянул на адреса. Все три — в Нью-Йорке.

— Вы проверили?

— Нет еще.

— Свяжитесь тотчас же с делегацией Ирана в ООН. Скажите, что вы из иммиграционной службы и проверяете дату въезда. А я займусь домашними адресами. Я хочу начать действовать в течение пары часов. Если эти негодяи еще здесь...

Гедеон Шуберт был уже у телефона. Ему ответил заспанный голос с сильным иранским акцентом. Это был один из руководителей делегации. Прошло минут пять, прежде чем он понял, о чем идет речь, а затем сказал:

— Парвиз Багхай вернулся в Иран.

И тут же повесил трубку.

Вне себя от ярости, Гедеон Шуберт сразу же позвонил в иммиграционную службу, чтобы проверить данные о выезде. Он продолжал задавать вопросы, когда появился Мак-Карти с пуленепробиваемым жилетом из тефлона в руках и огромным пистолетом «Магнум-357» в кобуре. Вид у него был мрачный и решительный.

— Один жил в гостинице «Варвик», — сообщил он. — Уехал три дня назад. Остается Гормуз Сангсар. Адрес, который мне дали, — это однокомнатная квартира в районе Сохо. Авеню Б. Едем туда.

Два автомобиля ждали на улице. Десять агентов ФБР набились в них, оснащенные внушительным арсеналом — от автоматов до слезоточивых гранат. Не было и речи о том, чтобы обратиться за помощью к муниципальной полиции Нью-Йорка, нужно было спешить...

Без проблесковых огней и сирен они бесшумно пересекли город с востока на запад, добравшись до старого квартала Вест-Сайд. В прошлом это был район оптовых баз, выщербленных мостовых и полуразвалившихся домов. С недавних пор склады уступили место художественным галереям и ресторанам. Квартал стал престижным. Здесь то и дело попадались антикварные лавки и магазины.

Авеню Б была маленькой улочкой, шедшей параллельно Седьмой авеню, где под рекламными плакатами выставок современного искусства рабочие громоздили на грузовики кипы всевозможных тканей. Тротуар поднимался на метр над мостовой, все еще более разбитой, чем в других районах Нью-Йорка.

Агенты ФБР выскочили из машин и развернулись под изумленными взглядами редких прохожих. По утрам в этом квартале почти никого не было.

Сотрудники ФБР приготовились проникнуть в намеченное здание, когда появилась полицейская машина. Пораженные зрелищем сосредоточенных здесь сил, двое полицейских вылезли из автомобиля, схватившись за свои пистолеты. Капитан Мак-Карти устремился навстречу, сунув им под нос бляху ФБР.

— Мы выполняем задание, — объявил он. — В этом доме могут находиться несколько опасных лиц, подозреваемых в убийстве.

— Вы предупредили наше руководство? — спросил один из полицейских.

— Да, конечно, — заявил Мак-Карти.

— Мы ничего не знали, — сказал полицейский, доставая пистолет. — Мы идем вместе с вами.

Если предстояло добыть славу, то он надеялся получить хотя бы ее крохи. И первым проник в узкий коридор. На стене висели почтовые ящики, и тотчас же им бросилось в глаза имя «Гормуз Сангсар, первый этаж».

— Слава богу, — сказал Мак-Карти. — Он, возможно, еще здесь, этот сукин сын!

Они лихорадочно проверили оружие. Внизу были толь ко две двери. Одна вела в уборную, а другая — на винтовую лестницу, которая спускалась в полуподвальную квартиру. Мак-Карти остановился, с опасением прислушиваясь. Кругом было тихо. Он на минуту задумался, когда нью-йоркский полицейский проскользнул мимо него и стал спускаться по ступенькам. В этот момент электрический фонарик Мак-Карти осветил проводок, протянутый поперек лестницы. Но полицейский уже наступил на него.

— Ложись! — крикнул Мак-Карти, падая на землю.

Раздался мощный взрыв. Едкий запах взрывчатки заполнил лестницу. Еще оглушенный, Мак-Карти поднялся. Полицейский, наступивший на ловушку, скатился в подвал и лежал ничком. Другие агенты ФБР поднялись с пола, и Мак-Карти стал осторожно спускаться, ругаясь, как извозчик.

Он приблизился к телу полицейского и перевернул его. Лицо представляло собой сплошную кровавую массу, и несколько осколков, разорвав форму, впились в грудь. Мак-Карти проверил пульс. Он почти не прощупывался. Кровь сочилась из множества ран, полицейский был без сознания.

Мак-Карти поднял его веко и отпустил.

— Вызовите быстро «скорую», — сказал он, — его надо отправить отсюда, но шансов мало...

Он осветил пустую комнату. Луч света выхватил из темноты приколотый к стене огромный портрет аятоллы Хомейни, а рядом написанные фломастером лозунги на фарси... Это было все, что осталось от убежища террористов.

Капитан ФБР вытер лоб.

— Черт возьми! — проговорил он. — Все нужно начинать с нуля. Эти негодяи смылись.

 

Глава 4

Самолет «Конкорд» компании «Эр Франс» мягко коснулся бетона полосы 070 в аэропорту Кеннеди. Его длинный горбатый нос, еще поднятый к небу, плавно и величественно опускался по мере снижения скорости. Малко увидел в окно серое здание Международного центра. Невероятно! Всего три с половиной часа полета из Парижа. Ему потребовалось почти столько же, чтобы добраться до Парижа из Вены. Перед отъездом Александра устроила ему сцену, угрожая окончательным разрывом, если он вылетит в Соединенные Штаты и предпочтет ей ЦРУ.

Но плачевное состояние кровли в замке, увы, не позволяло Малко отказаться от этой командировки.

Его обед с Джоном Лукашем, шефом резидентуры ЦРУ в Вене, носил не просто дружеский характер. Тот хотел получить согласие Малко выполнить новое поручение.

Едва Малко покинул новенькую кабину «Конкорда», как увидел у входа в зал двух мужчин, почти одинаковых, похожих на боксеров, в светлых костюмах, с пестрыми галстуками, огромными ботинками и бесстрастными лицами, если не считать холодных и чрезвычайно подвижных глаз.

— Крис!

— Рад вас видеть! — проворчал здоровенный амбал, сжимая Малко так, что у того затрещали ребра.

Он весил килограммов на двадцать больше. Милтон Брабек скромно дожидался, пока Малко позволит, в свою очередь, сломать ему в рукопожатии несколько пальцев... Его куртка распахнулась, и Малко увидел рукоятку огромного крупнокалиберного револьвера. Телохранитель не смог отказаться от своего небольшого порока: любви к «артиллерии». Они оба обладали огневой мощью целого авианосца и готовы были в любой момент пустить ее в ход...

Это были ветераны секретной службы, которым поручалась охрана очень важных персон. ЦРУ давно уже пользовалось их услугами, и они выполняли немало заданий в качестве стражей Малко почти во всех частях света...

— Как поживает эта старая каналья Кризантем? — спросил Милтон.

— Он продолжает терроризировать подрядчиков, — ответил Малко. — Однажды он сломал руку слесарю, который был виноват в утечке воды. Старея, он становится вспыльчивым.

Крис чуть усмехнулся: когда он впервые встретился с Кризантемом? турок душил Малко из-за пустякового финансового спора. Он тогда вмешался, и двое мужчин, схожие по своей природной свирепости, стали лучшими в мире друзьями, встречаясь иногда по воле судьбы, забрасывавшей Малко во все уголки света.

— Куда мы едем? — спросил Малко.

Крис Джонс принял загадочный вид.

— Не знаю, могу ли вам это сказать. Патрон хотел сам все объяснить. А пока он ждет вас, чтобы пообедать в Международном торговом центре.

— А вы?

— Мы? Мы наказаны, — смиренно признался Милтон. — Мы обойдемся гамбургерами. По крайней мере, это здоровая пища, и ты знаешь, что ешь. Потому что в предстоящие дни...

Крис Джонс толкнул его в бок.

— Заткнись!

Милтон замолчал. Они прошли в зал выдачи багажа. Малко спрашивал себя, в чем была такая срочность его миссии, если ЦРУ оплатило даже перелет на «Конкорде», что могло бы привести в ужас любого бухгалтера. Разумеется, благодаря Рональду Рейгану «Компания» снова обросла шерстью, но чтобы до такой степени!..

— Вы ничего не заявляете? — спросил таможенник с лицом цвета кофе с молоком.

— Только героин, — сострил Милтон Брабек.

Перехватив взгляд таможенника, Крис Джонс предъявил карточку сотрудника секретной службы.

— Мы при исполнении, земляк, а мой товарищ любит пошутить.

Таможенник покачал головой, не слишком устрашенный.

— При исполнении или не при исполнении, но если я захочу, то заставлю вас снять ботинки. Идите, и счастливого пути...

Крис позеленел от ярости. Они вышли в стеклянную дверь, и Милтон обернулся.

— Попался бы мне этот тип с физиономией макаки...

— Не будь расистом, — серьезно заметил Малко. — Мы живем в многорасовом обществе...

— Плевал я на многорасовое общество, — проворчал Милтон. — Я не лазал по деревьям вместе с этим негром и не собирал хлопок.

— К счастью, — вставил Крис Джонс. — С твоими толстыми лапами ты бы все рассыпал.

Они залезли в старый, видавший виды олдсмобиль с помятым бампером. Крис Джонс рванул с места, адресовав полицейскому на посту яростный гудок клаксона. В Нью-Йорке стояла великолепная погода: голубое небо, яркое солнце — и никак нельзя было подумать, что уже конец октября. Малко видел вдали небоскребы Манхэттена. Он был рад снова увидеть Нью-Йорк, самый мудрый город в мире.

* * *

Вид из окна Международного торгового центра перехватывал дыхание. Вертолеты, летавшие с приглушенным шумом в небе Манхэттена, на сто восемь этажей ниже, казались отсюда крохотными мошками. Можно было рассмотреть статую Свободы, одетую в леса для ремонта. Но все, что было в тарелках, попадало сюда прямо из морозильника. Спутник Малко, казалось, этого не замечал и ел с аппетитом самые невкусные вещи. Это был руководитель нью-йоркского отдела ЦРУ Эмиль Кауфман, лысоватый и сутулый еврей с интеллигентным лицом и постоянной приветливой улыбкой. Оба «гориллы» устроились в кафетерии на первом этаже, возле выхода из метро.

Едва покончив с рыбным заливным, сотрудник ЦРУ извлек из своего атташе-кейса небольшой магнитофон и поставил его на стол.

— Слушайте.

Он включил аппарат, и после небольшого потрескивания мужской голос, говорящий по-английски с сильным акцентом, медленно произнес: «Вам остается десять дней, чтобы вернуть все, что вы украли у Революции. Аллах велик».

Раздался щелчок. Человек повесил трубку. Эмиль Кауфман остановил магнитофон.

— Вам это о чем-нибудь говорит?

— Нет, — сказал Малко. — О чем идет речь?

— Это агент аятоллы Хомейни Ардешир Нассири, в настоящий момент в бегах. Очень опасный субъект, главарь банды убийц из Ирана. У них есть оружие, фальшивые документы и много денег.

— А с кем он говорил?

— С Шарнилар Хасани, вдовой молодого аятоллы из окружения Хомейни. Это на нее напали месяц назад в Нью-Йорке и так страшно покалечили...

— Бог ты мой, — вздохнул Малко.

Поистине, тесен мир. Он вновь представил себе гнев Александры, когда они говорили о молодой женщине... Если бы она узнала о содержании его миссии, то разыгралась бы потрясающая драма...

— Этот разговор был перехвачен неделю назад, — объяснил Эмиль Кауфман. — Благодаря подслушивающему устройству, помещенному в больничной палате Шарнилар Хасани. Мы не смогли перехватить звонившего, так как это был очень короткий звонок.

Малко отпил немного своего отвратительного кофе. Когда он встретил молодую женщину в Монте-Карло, то и представить себе не мог, что эта очаровательная светская дама будет замешана в столь кровавой истории...

— Расскажите мне побольше об этой особе, — попросил он. — Оказывается, я встречался с ней однажды на Ривьере и мы симпатизировали друг другу.

Эмиль Кауфман поставил свою чашку с кофе на стол.

— Вы знакомы?

— Это слишком сильно сказано. Мы улыбнулись друг другу однажды вечером, выходя с праздничного вечера.

Было незачем объяснять американцу, почему их знакомство на том и оборвалось.

— Хорошо, — сказал Кауфман. — Эта молодая женщина — дочь одной индийки и английского летчика. Она была воспитана в Англии, и о ней заговорили только в 1980 году. Она довольно успешно подвизалась в качестве фотомодели. И потом однажды отец повез ее в Тегеран, чтобы показать Персеполь. Это было уже после установления режима Хомейни. Возвращаясь, она познакомилась в самолете с молодым аятоллой, который направлялся в Европу, чтобы закупить оружие для Ирана. То было время заложников, и его миссия казалась не совсем ясной... Молодого человека звали Хуссейн Хасани. Это был сын одного из самых могущественных столпов режима... Он влюбился без ума в Шарнилар Бартон, осыпал ее подарками и в конце концов женился на ней.

— Прямо-таки волшебная сказка, — заметил Малко.

Эмиль Кауфман улыбнулся.

— Но он долго не прожил. Прошло немного времени после их медового месяца, и 28 июня 1981 года в штаб-квартире Исламской партии в Тегеране взорвалась бомба. Многие аятоллы, в том числе отец и сын Хасани, были убиты. Шарнилар Хасани находилась в это время в Лондоне. Она воздержалась от поездки на похороны и стала вести роскошную жизнь, покупать меха, машины, драгоценности, дорогие платья... Разумеется, английская разведка заинтересовалась ею и обнаружила, что молодой Хасани оставил ей доверенность на пользование его счетом и сейфом в цюрихском банке.

— Это уже весело, — сказал Малко.

— Еще веселее, чем вы думаете. Потому что после его смерти выяснилось, что он предал интересы Иранской революции. Для войны против Ирака аятолла Хомейни остро нуждался в танках. Работа Хуссейна Хасани состояла в том, чтобы добывать их. Он утверждал, что делает это, и смог убедить Совет Иранской революции перевести в Цюрих 242 миллиона долларов для оплаты стоимости двухсот американских танков «М-48». Эти деньги могли быть деблокированы лишь после предъявления декларации о погрузке танков на судно. При помощи одного иранского офицера Хуссейн Хасани сумел сфабриковать фальшивую декларацию и перевести деньги на свой счет... Танков, разумеется, не было и в помине, но он оказался владельцем четверти миллиарда долларов.

— Действительно, Шарнилар Хасани — вдова из чистого золота.

— О, да! Только старый Хомейни, кажется, очень плохо воспринял эту шутку... Свидетельство тому — неприятный инцидент на Гудзон-стрит. Демонстрация свирепого устрашения.

— А как вы включились в это дело?

Эмиль Кауфман сдержанно улыбнулся.

— Когда эта молодая женщина переехала жить в Нью-Йорк, ее адвокат обратился в ФБР в Вашингтоне, сообщив, что его клиентке грозят убийством и что она просит защиты. Обычно такие заявления не имеют последствий. Но поскольку речь шла об иностранке, ФБР связалось с нами и мы добились, чтобы они выделили агента и обеспечили ей легкое и ненавязчивое прикрытие. Оно носило скорее символический характер, и ход дальнейших событий, увы, это подтвердил.

— А чего же вы тогда добивались этой мерой?

— Мы хотели проверить, действительно ли ей угрожали.

— Как видите, это оказалось правдой, — сказал Малко. — Демонстрация более чем впечатляющая.

Эмиль Кауфман предпочел ничего не отвечать. После смерти Уолтера Кортни именно на него обрушился гнев ФБР, возложившего ответственность за нее на ЦРУ.

Малко прервал молчание:

— А где сейчас находится наша вдова?

Сотрудник ЦРУ внезапно нахмурился.

— В настоящий момент мы о ней ничего не знаем, но я организовал поиски. Мы доверили ее двум вашим друзьям, Крису Джонсу и Милтону Брабеку. Дав задание не отпускать ее ни на шаг в интересах безопасности. Она убежала от них. Позавчера она попросила их сопровождать ее к парикмахеру. Разумеется, там был второй выход...

Малко про себя рассмеялся, представив себе уязвимость этих двух «горилл» рядом с таким созданием, как Шарнилар. Вид стройных бедер вызывал у этих детей пуританского Среднего Запада такое состояние души, что они теряли всякую способность соображать.

— Вы ничего не сделали, чтобы ее задержать?

— Ничего, — вздохнул Эмиль Кауфман. — Она не совершила никакого преступления. Напротив, она жертва. Мы можем действовать только с целью ее защиты. И то лишь в том случае, если она об этом просит...

— Чего, по-видимому, нет...

Кауфман снова замолчал. Вертолеты продолжали кружить в ясном небе Манхэттена, и Малко рассеянно следил за их пируэтами, заинтригованный рассказом собеседника.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — убийцы и жертва исчезли. Вам нужен волшебный кристалл, чтобы их найти... Вы не догадываетесь, почему эта молодая женщина спряталась от вас?

Американец задумался.

— Есть два предположения. Она или не чувствовала себя в безопасности, или же решила договориться с теми, кто ей угрожает.

— Объясните-ка мне, — проговорил Малко. — Я не знал, что «Компания» стала филантропической организацией, приходящей на помощь всем, кто подвергается угрозам. Если эта молодая вдова от вас ничего не требует, почему же вы так надсаживаетесь, чтобы ее защитить? Я-то думал, что у вас денег в обрез.

Его собеседник слабо улыбнулся и нагнулся к своей чашке с кофе.

— Я вам еще не все сказал, — признался он. — С определенного времени мы интересуемся этой особой, и нам было бы неприятно, если бы с ней что-нибудь произошло. А то, что случилось недавно, доказывает, что иранцы готовы проделать такую же глупость, какую алжирцы сотворили с Мохаммедом Хиддером. Иначе говоря — ликвидировать Шарнилар Хасани, даже если они в результате потеряют свои деньги.

— Но вы же не потребуете ее доллары в обмен на ее защиту? Обычно этим занимается мафия.

Эмиль Кауфман возмущенно замотал головой.

— Конечно, нет! Но речь идет не только о деньгах. Кроме долларов, ее муж спрятал много документов, касающихся закупок оружия Ираном, Это довольно темные истории. Почти все окружение Хомейни замешано во всевозможных махинациях. Кто больше украдет. Нам было бы интересно иметь информацию по этому поводу...

— Вы хотите ее шантажировать? — спросил Малко.

И снова Кауфман принял обиженный вид. В «Компании» слово «шантаж» произносить было не принято. Здесь «договаривались»... Так же, как здесь не убивали. Только «в случае крайней необходимости» «пресекали активность» такого-то...

— Мы могли бы, возможно, таким образом повлиять на иранские правящие круги, если бы, к примеру, снова возник такой конфликт, как история с заложниками, — сказал он. — Речь бы шла о спасении человеческих жизней.

Образ простодушной честности словно возник в воздухе и торжественно удалился. Ну, если все это нужно во имя правого дела...

— И кроме того, — продолжал Кауфман, — мы уверены, что некоторые американцы, несмотря на эмбарго, продолжают поставлять окольными путями военное снаряжение Ирану. Нам также хотелось бы узнать об этом побольше. Речь, следовательно, идет о том, чтобы убедить Шарнилар Хасани предоставить нам документы, которые у нее находятся, в обмен на защиту от ее врагов.

— И вы можете дать ей такое обещание?

— Да, разумеется.

Малко попытался взглянуть в глаза своего собеседника, который упорно смотрел в сторону.

— Сдержать его — это уже другое дело. Вы, как и я, знаете: чтобы гарантировать ей стопроцентную защиту, потребовалось бы закрыть ее в клетку из бронированного стекла в подвалах Форт-Нокса. Иными словами, вы собираетесь ее одурачить. Вы получите свои документы, а она даст себя спокойненько убрать.

Воцарилось молчание. Представитель ЦРУ принялся старательно лепить шарик из хлеба.

— Может быть, вы и правы, — сказал он, — но высшие интересы страны требуют от нас сделать все, чтобы добыть эти документы.

Малко адресовал ему обескураживающую улыбку.

— Высшие интересы моей совести требуют, чтобы я не впутывался в эту историю. Мне нужны деньги для моего замка, но я не пошлю эту женщину на верную смерть ради вашего удовольствия.

— В любом случае они убьют ее...

— А может быть, и нет. Если они довольствовались тем, что вырвали у нее один глаз, значит, они по-иному смотрят на эту проблему. Они не сумасшедшие. Ее единственный шанс — это противостоять им. Если она умрет, то они уже ничего больше не достигнут. Поэтому им нужно запугать ее, чтобы сломить.

Эмиль Кауфман беспомощно развел руками.

— Возможно. Что же вы предлагаете в таком случае?

Малко задумался. С одной стороны, ему хотелось увидеть эту божественную особу, связанную со столь мрачной историей, но он понимал замыслы ЦРУ и остерегался ввязываться в ту игру, о которой говорил собеседник. Тут обычно не было никаких барьеров, все удары были разрешены, никогда не говорилась полная правда, даже руководителю операции. А в конце всегда можно будет найти повод для извинений...

— Есть только одна возможность, — проговорил он, — убедить эту женщину, что сейчас ее наибольший шанс выжить — это согласиться на нашу защиту...

— Ничего не давая взамен?

— Пока. Это заставит задуматься тех, кто ее преследует. Если они нападут, несмотря ни на что, мы их ликвидируем.

— Хомейни пришлет других, — возразил американец. — Это упрямый человек. Посмотрите-ка на войну с Ираном...

— Это даст нам время, — сказал Малко, допивая свой кофе. — И это честное предложение. Во всяком случае, этот спор преждевременен, ибо вы не знаете, где находится Шарнилар Хасани.

— Точно так, — признал американец. — Но мы ее найдем. И очень быстро. Нам помогает ФБР, а она наверняка оставила какие-то следы.

— А что мне пока делать?

— Вы подождете, а потом перейдете в атаку. Тот факт, что вы с ней знакомы, облегчит дело.

— Я думаю, она не знает о характере моей работы, — заметил. Малко. — Я не уверен, что ей понравится эта новая грань моей личности.

— Тут подействует ваш европейский шарм, — сказал Эмиль Кауфман, обнажив ряд блестящих зубов. — У вас репутация любимца женщин... Я заказал вам номер в гостинице «Мейфер-Реджент» на Парк-авеню, — добавил он. — Используйте возможности Нью-Йорка. Но будь те готовы собраться за два часа. Господа Джонс и Брабек, разумеется, будут вас сопровождать. Я надеюсь, что под вашим руководством они будут действовать намного эффективнее.

* * *

— Малко! Какой сюрприз! Я не знала, что ты в Нью-Йорке. Надеюсь, мы увидимся!

— С удовольствием, — ответил Малко.

Это была роскошная итальянка Элеонора Росси, замужем за американцем, с которой не так давно у него был небольшой роман. По всей видимости, она не очень-то была довольна своим положением. Пребывание Малко в Нью-Йорке обещало быть приятным. В ожидании приказов ЦРУ.

— Сегодня вечером я занята: скучный ужин с друзьями мужа, — проговорила Элеонора Росси, — но если хочешь, мы можем позавтракать в ресторане «Рилейз» на Медисон-авеню. А вечером можно пойти в «Риджин» или «Клуб А». В прошлом месяце я сшила себе великолепные платья в Париже у Аззаро. Ты с ума сойдешь, — добавила она.

Повесив трубку, он сказал себе, что с Элеонорой он готов будет ждать даже полгода. Если он хорошо помнил, то ее аппетиты равнялись его собственным. Сверх того, это была женщина умная, живая, всегда в хорошем настроении и наделенная такими бедрами, ради которых пусть пропадут все аятоллы на свете.

Телефонный звонок прервал его мечты.

Голос Эмиля Кауфмана обдал его холодным душем.

— Завтра в восемь тридцать утра у вас встреча в аэропорту Кеннеди, — объявил представитель ЦРУ.

— С Шарнилар Хасани?

— Нет. С Крисом Джонсом и Милтоном Брабеком.

Это было уже не смешно.

— Что там делать?

— Что обычно делают в аэропорту? — проговорил американец со смешком. — Садятся в самолет.

 

Глава 5

Малко чуть не чертыхнулся. Прощай Элеонора и ее платья от Аззаро!

— Куда мы летим? — спросил он.

— В рай! Верджин-Горда на Виргинских островах. Мы нашли особу, о которой идет речь. Ваши сопровождающие сообщат вам все подробности. Держите меня в курсе дела, как только приедете.

Малко едва успел распаковать багаж. На этот раз он взял с собой свой ультраплоский пистолет, упрятанный в разобранном виде в глубине чемодана. Южноафриканские приключения научили его еще большей осторожности. Если трое иранских убийц продолжали преследовать свою жертву, то пребывание на Виргинских островах обещало быть горячим. В соответствии с телефонным сообщением, перехваченным ЦРУ, оставалось ровно двадцать четыре часа до истечения срока ультиматума.

Шарнилар могла нуждаться в помощи.

ЦРУ предлагало ему отнюдь не отдых. Меланхолически он набрал номер, чтобы отказаться от свидания с пышнотелой Элеонорой.

* * *

Летний гардероб Криса и Милтона составили гавайские рубашки с костюмами из серого дакрона. Крис протянул Малко посадочный талон в первый класс.

— Держите, встретимся по прибытии. Мы путешествуем в экономическом. Нас продолжают наказывать.

— Мы едем к солнцу, — заметил Милтон. — Учитывая здешнюю погоду, это уже неплохо.

Как обычно бывает в Нью-Йорке, погода резко изменилась. Огромные черные облака проплывали над аэропортом Кеннеди, проливаясь то и дело потоками дождя.

— Да, но с неграми, — вздохнул Крис Джонс, брезгливо поморщившись.

Для него, калифорнийца, это были уже презренные чужаки...

— Это наши негры, — поправил его Милтон, — на Виргинах мы у себя дома...

Малко поднялся в «Боинг-727» и устроился впереди, в первом классе. Перед отъездом он не позвонил в Лицен. Никогда в жизни Александра не поверит, что ЦРУ послало его осенью на Виргинские острова, чтобы встретиться с женщиной, которая когда-то проявила к нему интерес...

Отлет был назначен на 8 часов тридцать минут. Но в девять сорок пять они все еще были в зале ожидания. Малко пошел в справочную. Огорченная служащая компании Восточных воздушных сообщении развела руками.

— Сэр, это, конечно, беспорядок. Теперь дикая конкуренция. Все стремятся улететь в лучшие часы, а поскольку это невозможно, приходится ждать...

Они взлетели в десять двадцать пять, с двухчасовым опозданием. После взлета Крис Джонс проскользнул на пустое место рядом с Малко.

— Итак, расскажите мне все, — попросил тот. — Поскольку предполагается, что вы посвятите меня во все подробности.

— Иммиграционная служба и ФБР разыскали эту дамочку, — объяснил Крис. — Она улизнула из Нью-Йорка отдохнуть на Верджин-Горде. Она там, кажется, неплохо устроилась, наняв парусник в девяносто футов длиной и быстроходный катер, развивающий скорость до тридцати пяти узлов. Поскольку ее укачивает, то она сняла еще номер в скромной гостинице, принадлежащей Рокфеллеру, «Литтл Дикс Бей». Стакан воды там стоит доллар. Это на британских Виргинских островах, рядом с нашими.

— Известно, кто с ней там еще?

— Несколько несчастных, такого же поля ягода, — усмехнулся телохранитель. — Великолепная брюнетка и, возможно, несколько загорелых типов, которые не отличают сто долларов от десяти центов...

— Она, конечно, будет рада вас видеть.

— Я в этом не уверен, — сказал Крис Джонс, пытаясь подцепить кусок балыка.

* * *

После холода и дождей было приятно почувствовать на плечах ласку солнца. Малко обвел взглядом пляж напротив отеля «Литтл Дикс Бей»: белый песок, кокосовые пальмы, изумрудное море и ожерелье зеленых джунглей, окаймляющих бухту Савана.

К морю спускалась лужайка, на которой можно было играть в гольф; бунгало, заменяющие номера отеля, прятались в зарослях буйной тропической зелени. Из столовой на открытом воздухе под соломенной крышей открывались во все стороны прекрасные виды... если не считать клиентов, которых угодливо, почти раболепно обслуживали чернокожие официанты. Возраст отдыхающих колебался от семидесяти до девяноста лет. Они говорили тихими голосами, и в этом чудесном местечке было так же весело, как на кладбище.

Крис и Милтон вылезли из своего бунгало, намазанные вплоть до ногтей кремом для загара. Им удалось кое-как скрыть свою артиллерию под разноцветными рубашками. Запасшись черными очками, они были готовы ко всему, довольные, что оказались в цивилизованном уголке, вся экзотика которого состояла в том, что гамбургеры сильно приперчивали, а вместо «Мартини» подавали «пинаколаду», местную отраву, приготовленную из рома и кокосового молока.

Малко подошел к приемной, где восседала застенчивая блондинка с вполне британскими фаянсовыми глазками.

— Я друг Шарнилар Хасани, — сказал он. — Я полагаю, она находится на своем судне. Как можно связаться с нею?

— Спуститесь в порт, — посоветовала администраторша. — Ее катер регулярно совершает рейсы между пристанью и парусником. Его название «Экскалибур». Вам вызвать такси, или вы предпочтете воспользоваться велосипедом, который мы предоставим в ваше распоряжение?

Краем глаза Малко увидел, как поморщились Крис и Милтон.

— Спасибо, — сказал он. — Мы возьмем такси.

Час назад они прибыли сюда с острова Сент-Томас. Остров Верджин-Горда находился на востоке Виргинского архипелага, и чтобы добраться сюда, потребовались полчаса полета и акробатическая посадка на полосу длиной в тысячу метров.

— Такси прибыло, — объявила администраторша. — Всего вам доброго.

Если бы она знала, что их ждет. За десять долларов ворчливый чернокожий доставил их через три минуты в чистенький крошечный порт со своим небольшим торговым центром и яхтами, выстроившимися вдоль берега. Покрытые буйной зеленью холмы окунались в темно-синее море. Настоящий рай.

Они вступили на длинный деревянный дебаркадер, соединявший все причалы порта, прошли мимо целого ряда рыболовных судов, зарегистрированных в Пуэрто-Рико. Радиоприемники извергали во всю мощь звуки музыки к великой радости стайки чернокожих ребятишек, танцевавших на причале.

Крис Джонс и Милтон Брабек шагали без большого энтузиазма: они не были любителями морских прогулок. Малко старался не поддаваться этой расслабляющей курортной атмосфере. Перед отъездом ему показали фотографию искалеченного лица Шарнилар: это была отнюдь не шутка.

У предпоследнего причала он увидел то, что искал: великолепный черно-красный катер длиною метров двадцать, способный развить скорость до тридцати пяти узлов. Установить его принадлежность не составило труда: название было выведено на бортах большими буквами.

Рядом на причале темнокожий матрос в белой тенниске курил сигарету.

Малко подошел к нему.

— Добрый день, — сказал он. — Это судно Шарнилар Хасани?

— Да, сэр, — ответил матрос.

— Где она сейчас?

— На «Сторми Уэзер» в заливе Тэйлор. Я должен поехать за ней в конце дня.

— Я один из ее друзей, — сказал Малко. — Можете доставить меня на ее парусник?

Матрос принужденно улыбнулся.

— Мне очень жаль, сэр, у меня строгий приказ никого не брать на борт без разрешения госпожи Хасани. Она не предупредила меня о вашем приезде.

— Она ничего не знала.

— Мне жаль, сэр, — повторил моряк. — Я не могу вас взять. И кроме того, я должен сделать покупки.

Он спрыгнул на катер и повернул контактный ключ. Сразу же взревели два мотора. Ему осталось только отдать швартовы. Малко, не колеблясь, прыгнул в свою очередь на «Экскалибур». Матрос резко изменил поведение.

— Проваливайте отсюда! — закричал он и резко толкнул Малко, который упал на заднюю скамейку.

Но сделать больше у него не было времени. Крис Джонс и Милтон Брабек вместе прыгнули на судно. Мускулистая рука Криса обвилась вокруг его шеи, и со сдавленным криком тот согнулся вдвое. Его подбородок натолкнулся на колено Милтона Брабека, отбросившее его голову назад. Оглушенный негр рухнул на пол катера.

Двое телохранителей удовлетворенно посмотрели на него, довольные этой неожиданной разминкой.

— Еще немного, и он бы стал буйствовать, — заметил Крис Джонс.

— Никому нельзя доверять, — вставил Милтон.

Малко был настроен менее оптимистично. Их визит начинался плохо. Он приехал для того, чтобы не воевать с Шарнилар, а защищать ее. С другой стороны, ему нужно было увидеть ее как можно скорее. Он осмотрел приборную доску, мало отличающуюся от тех, которые были ему знакомы. Командные рукоятки, сияя никелем, находились перед правым сиденьем. Оба вращающиеся кресла были покрыты мягкой обивкой и рассчитаны на большую скорость. Под длинной передней палубой находилась кабина. Сзади стояла скамья и располагалась площадка для солнечных ванн. Оба двигателя продолжали тихо гудеть.

— Отчаливайте! — приказал он «гориллам». Они исполнили приказ, и Малко подвинул на несколько миллиметров рукоятку газа.

«Экскалибур» неторопливо стал удаляться от причала.

— Нам нужен проводник! — весело заметил Милтон Брабек.

Его огромные пальцы ухватили за тенниску чернокожего матроса и подняли его на ноги. Крис Джонс, стоя перед ним, дал ему пару пощечин, и моряк, простонав, открыл глаза.

— Мы хотели бы знать, куда мы едем? — вежливо осведомился Крис Джонс.

Моряк поочередно посмотрел на двух улыбающихся мужчин, пустынный порт, пуэрториканцев на стоявшем рядом и теперь удаляющемся от них судне и пробормотал:

— "Сторми Уэзер" находится в заливе Тэйлор. На юге.

Малко приготовился выйти из гавани. Моряк повернулся к нему.

— Я поведу катер, сэр. Здесь много коралловых рифов.

Малко пересел на левое сиденье и стал наблюдать.

Двигатели мерно рокотали. Оба телохранителя устроились между сиденьями. Порыв ветра раздул рубашку Криса, приоткрыв рукоятку его пистолета, и матрос словно съежился. Малко поспешил его успокоить.

— Мы не гангстеры, — сказал он. — Но нам нужно срочно увидеть миссис Хасани. В ее собственных интересах.

Моряк кивнул головой, вытер разбитую губу, откуда слегка сочилась кровь, и до отказа нажал на газ. «Экскалибур» подпрыгнул на волне, задрав нос кверху и уйдя кормой в воду. От резкого толчка Крис и Милтон попадали на заднюю скамью, чуть не вылетев за борт. У них не появилось нового друга...

Катер плавно снова занял горизонтальное положение, скользя по поверхности моря, как летающая рыба. Они вышли из гавани и взяли курс на юг. На сколько хватало глаз, на горизонте видны были острова, покрытые тропической растительностью, окаймленные песчаными пляжами, и разноцветные паруса. Идиллический пейзаж.

Рев двух двигателей стал оглушающим. Они мчались со скоростью двадцать узлов по спокойному морю, увлекаемые силой четырехсот лошадей. Катер обогнал несколько парусных лодок и продолжал идти параллельно берегу в двух милях от него.

Минут через десять моряк изменил курс и направил «Экскалибур» к пятнышку на горизонте, недалеко от берега.

— Вон «Сторми Уэзер», — объявил он.

Приблизившись, они стали различать кое-какие детали.

Это было великолепное судно с темно-красным корпусом — стройное, породистое, со спущенными парусами, за исключением огромного черного кливера на носу, поднятого лишь наполовину и полоскавшегося на ветру. Малко схватил бинокль, лежавший на приборной доске, и осмотрел все вокруг. Парусник стоял на якоре метрах в трехстах от берега.

Подходя к нему, «Экскалибур» замедлил ход. Не было видно никакой лестницы, чтобы подняться на борт.

— Как вы делаете обычно? — спросил Малко моряка.

— Обычно меня ждут, — ответил тот.

«Экскалибур» замер у борта парусника. Вверху, над ними показалась голова в фуражке. Видимо, это был капитан, метис, судя по цвету кожи.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул он матросу.

— Они заставили меня приехать, капитан, — ответил тот.

— Я хотел бы видеть госпожу Хасани, — сказал Малко в свою очередь. — Я один из ее друзей.

— Ваше имя? — пролаял капитан.

— Принц Малко Линге.

— Подождите!

Он исчез. Моряк лихорадочно работал рукоятками, добиваясь того, чтобы оба корпуса не ударились друг о друга. Капитан вернулся.

— Она вас не знает, — сказал он. — Убирайтесь. Том, отвези их!

Том, который уже узнал замашки двух телохранителей, не ответил и вопросительно посмотрел на Малко.

Были слышны только плеск волн о корпус судна и щелканье черного кливера.

— Что вы собираетесь делать? — осторожно спросил Том у Малко.

— Подняться на борт.

Он осмотрел вытянутый корпус парусника — слишком высокий. Чтобы залезть по якорной цепи на носу, требовалась акробатическая ловкость. Нужно было найти открытый иллюминатор.

— Обогните парусник, — приказал Малко.

Том послушно тронулся, едва не задевая темно-красный корпус судна. Добравшись до кормы, Малко увидел деревянную платформу, слегка приподнятую над уровнем моря и служившую, видимо, для купаний. Отсюда было нетрудно подняться на палубу.

— Причаливайте здесь, — приказал он Тому.

Тот сбавил обороты двигателя, и тяжелый «Экскалибур» замер у поскрипывающих бревен. Том бросил веревки, и Малко первый прыгнул на платформу. За ним тотчас же последовал Милтон Брабек, а затем Крис Джонс. Однако последний поскользнулся на досках. Он тщетно попытался за что-нибудь уцепиться и с руганью рухнул в море, подняв фонтан брызг. Вне себя от ярости, он вынырнул и мощным движением вытолкнул себя на платформу, мокрый с головы до ног. Первым делом он вытащил из кобуры свой «Магнум-357» и стал протирать его на глазах у перепуганного Тома. Пока он занимался этим, капитан снова появился над ними с лицом, перекошенным от гнева.

— Что вы тут делаете? Убирайтесь немедленно, или я достану винтовку!

Милтон Брабек, не говоря ни слова, выпрямился во весь свой высоченный рост, подпрыгнул, как пружина, подняв руки над головой, словно игрок в баскетбол. Его руки вцепились в рубашку капитана, нагнувшегося над бортом. Телохранитель опустился на платформу, стащив капитана с палубы и заставив его перекувырнуться через борт. Тот совершил небольшой полет над головами трех мужчин и плюхнулся в море, подняв фонтан брызг еще выше, чем Крис Джонс. Несколько секунд была видна только его фуражка, поплывшая по воде, а затем он поднялся на поверхность.

Пока он плавал, Милтон Брабек снова подпрыгнул, уцепился за поручень и взобрался на палубу. Когда капитан ухватился за платформу, Крис Джонс навел на него свой пистолет и вежливо посоветовал:

— Почему бы вам не сделать два-три круга вокруг корабля?

Поскольку капитан не двигался, телохранитель щелкнул курком, и тот сразу же отплыл. Милтон Брабек протянул руку Малко. В мгновенье ока трое мужчин оказались на палубе. Двое «горилл» были в отличном настроении, хотя Крис чувствовал себя несколько стесненно в одежде, прилипавшей к телу.

— Нужно найти Шарнилар Хасани, — сказал Малко, — но мы явились сюда не для того, чтобы воевать. Достаточно небольшого недоразумения, и наша вылазка обернется неудачей.

Нос был скрыт от них надстройками, занявшими почти всю палубу. Сквозь стеклянные двери можно было видеть роскошный салон. Вдруг Крис Джонс повернул голову в сторону лестницы, которая вела на верхнюю палубу, и чуть не задохнулся.

— Смотрите-ка, пиратство не такая уж скверная штука!

Малко последовал за его взглядом и увидел молодую, загорелую и стройную, как богиня, особу, осторожно спускавшуюся с лестницы в красных туфлях без задника, подобранных в тон к ее крошечному купальнику. Ее длинные черные волосы развевались на ветру, на носу красовались черные очки в виде крыльев бабочки. Почти детское лицо и припухлый рот, крепкая, высокая грудь и плоский живот — все это превращало ее в сказочное видение.

Она поставила ногу на палубу и пошла между шезлонгами, вызывающе покачивая бедрами. Вдруг она заметила трех мужчин и остановилась, как вкопанная. Малко не верил своим глазам. Из всех сюрпризов этот был самым ошеломляющим. Перед ним стояла Мэнди Браун, прозванная «Мэнди-потаскуха». Она также узнала его. Сняв очки, они бросилась к нему.

— Малко!

Ее жадный рот приклеился к его губам, ее загорелые груди прижались к его полотняной рубашке, руки обвили его затылок, и она застыла в поцелуе, который занял бы почетное место на Олимпиаде секса. Двое телохранителей неодобрительно, но заинтересованно смотрели на них, завороженные деликатным изгибом ее поясницы — все, что они могли видеть у нее в данный момент.

Крис Джонс хмыкнул неодобрительно и заметил:

— Я думаю, мне нужно снова выкупаться.

Милтон толкнул его локтем.

— Ты помнишь? Это та, с Гонолулу. Девица, которая была с Зигелем.

У них сохранились смешанные воспоминания о Мэнди Браун, бесчувственной и безудержной потаскушке. Конечно, она была там временным союзником Малко и даже разделяла с ним иногда постель, но он был дорог ей прежде всего тем, что помог заработать тогда три миллиона долларов.

Она бесстыдно прижималась к Малко, когда на корме появился взбешенный капитан. Он остолбенел — наполовину от представшего ему зрелища, наполовину от вида пистолета, направленного на него Крисом Джонсом, который улыбнулся почти сердечно и сказал:

— Вы потихоньку подниметесь и ляжете на палубе с руками на затылке. Иначе «бум-бум»...

Чуть не задохнувшись, Малко сумел наконец оторваться от пухлых уст Мэнди Браун.

— Как ты меня отыскал? — спросила она. — Черт возьми...

— Я...

— Ты узнал, что я развелась с моим эмиром? — продолжала она. — Он был такая милашка. Ты видел, что он мне подарил?

Она сунула ему под нос руку с бриллиантом, которым можно было бы заткнуть нефтепровод.

— Поздравляю! — сказал Малко.

Мэнди взяла его за руку и бросила обольстительный взгляд.

— Идем, я покажу тебе каюту. Как я рада, что ты здесь! На этом плоту можно умереть со скуки! Здесь одни только женщины. Это не в моем духе.

В ее духе были только бриллианты.

— То есть... — начал Малко.

Мэнди улыбнулась Крису и Милтону.

— Это твои друзья? Ничего, на борту есть еще две бабы. Маленькая сможет выжать их за день. Это Шаба из Саудовской Аравии.

Малко удалось наконец вставить слово.

— Шарнилар находится здесь?

Мэнди резко остановилась, и в ее черных глазах блеснули гневные искры. Но она не потеряла хладнокровия. Женщина, бывшая любовницей главаря мафии и сумевшая отправить его на тот свет, присвоив три миллиона долларов, должна обладать немалой волей.

— Ты ее знаешь?

— Да, — сказал Малко, — я видел ее один раз...

— Ты хочешь сказать, что это ради...

— Нет, — ответил Малко, — это ради бизнеса. Я тебе объясню.

Он умел завоевывать определенное доверие у Мэнди Браун. Она обратила к Крису Джонсу взгляд, который мог бы растопить айсберг.

— Смотри, твой друг может простудиться.

Температура была градусов тридцать... Мэнди подошла к телохранителю и подала ему свою маленькую руку.

Мы уже встречались, сказала она своим грубовато-мягким голосом.

— Мне кажется, что да, пролепетал Крис Джонс, красный, как помидор.

— Хорошо, я покажу вам, где можно переодеться, и дам вам сухую майку. И если у вас есть время, то посмотрите видеоклип, который я сделала. В моей кабине есть холодное пиво и широкий диван.

Она повернулась к Малко.

— Ты знаешь, я теперь стала заниматься кино! Я сняла классный фильм: «Калифорнийские шлюхи».

Перед тем, как она нырнула в салон, он успел крикнуть:

— А где Шарнилар?

— Последний раз, когда я ее видела, — отозвалась Мэнди, — она качалась на кливере!

Вместе с Крисом Джонсом она исчезла внутри парусника. Милтон Брабек был так раздражен, что готов был пустить пулю в голову капитана.

— Что с ним делать? — спросил он Малко. — Снова бросить в воду?

— Нет, — ответил Малко. — Путь идет с нами.

Капитан поднялся, ничего не понимая и кипя от бешенства. Он выжал свою намокшую фуражку и подошел к Малко.

— Черт возьми, кто вы такой?

— Друг госпожи Хасани. Успокойтесь. Мы совсем не хотим ей зла.

Он обогнул салон и направился в сторону носа, заметив по дороге молодую женщину, совершенно обнаженную, загоравшую на верхней палубе. Огромный парус полоскался на ветру: кливер, закрепленный на бушприте и отвязанный внизу. Большой кусок его полотнища свешивался вниз, как гигантский черный флаг, резко выделяясь на фоне голубого неба. Кто-то устроил здесь качели: связал концы двух веревок и раскачивался под парусом, то взлетая вверх, то касаясь поверхности моря.

Женщина была одета только в черные плавки. Ее распущенные волосы развевались на ветру, что придавало всей картине еще большее очарование. Малко сложил руки рупором и крикнул:

— Шарнилар!

Никакого ответа: они сидела к нему спиной, и бриз уносил слова. Коснувшись воды в туче брызг, она снова взлетела в воздух лицом к берегу, вытянув ноги горизонтально, и затем опять опустилась к поверхности моря. Милтон Брабек нагнулся к Малко.

— Хотите посмотреть, как можно перебить веревку пулей из «магнума-357»?

— Это было бы невежливо, — сказал Малко. — Лучше подождать, когда она кончит качаться.

Он позвал снова с тем же результатом. Капитан, несколько оправившись, предложил:

— Я схожу за мегафоном.

Он пошел на мостик. Малко спрашивал себя, как встретит его Шарнилар. Присутствие Мэнди в известной мере могло облегчить дело. Каким образом бывшая девица по вызову оказалась связанной с вдовой аятоллы?

Молодая женщина была совсем рядом от него, почти застыв в небе. Он снова позвал:

— Шарнилар!

Она спустилась по изящной дуге, коснулась воды с фонтаном брызг и взлетела вверх. Внезапно она словно потеряла равновесие и нырнула головой вперед, а связанные веревки ушли назад. Малко рассмеялся:

— Она нахлебается воды!

Это не поднимет ее настроения. Малко смотрел на силуэт, плавающий на поверхности моря. Капитан отошел, чтобы сесть на «Экскалибур» и помочь ей подняться на борт. Но она, казалось, не собиралась всплывать, ее длинные волосы плавали вокруг нее, как черный ореол. И вдруг вода приняла странную окраску. Не прошло и секунды, как Малко понял: это кровь.

Он вдруг сообразил, что в тот момент, когда молодая женщина упала в воду, он услышал вдали что-то похожее на звук выстрела. По ней стреляли с берега на расстоянии приблизительно триста метров! Наверное, из винтовки с оптическим прицелом...

— Черт возьми! — проворчал рядом с ним Милтон.

Малко в один миг нырнул в море. Он всплыл рядом с женщиной и схватил ее за шею. Лицо раненой было в воде. Он увидел на ее спине след от пули — пятно величиной с небольшое блюдце. С такой раной она могла быть только мертвой.

Гул двигателя «Экскалибура» заставил его повернуть голову. Он продолжал поддерживать ее тело в то время, как кровь, пузырясь, вытекала из раны.

Еще не начавшись, его миссия оборвалась. Никто не получит секретные документы аятоллы Хасани.

 

Глава 6

«Экскалибур» остановился в нескольких сантиметрах от неподвижного тела. Капитан тотчас же бросился в воду, чтобы помочь Малко. Кровь вытекала со страшными розоватыми пузырями. Морская зыбь то и дело обнажала рваные края раны на спине.

С помощью капитана Малко подтянул женщину к корме «Экскалибура». Когда он перевернул ее, чтобы втащить в катер, то был поражен. У погибшей оказались грубые черты лица, толстый нос и темные глаза, которые, не видя, смотрели на него. Это была не Шарнилар! Он поднял голову и крикнул Милтону, свесившемуся с палубы парусника:

— Это не она! Прыгайте сюда! Попробуем найти стрелявшего!

Не колеблясь, Милтон перешагнул бортовые ограждения и спрыгнул в «Экскалибур» на четвереньки, выронив от удара свой «магнум». Малко сел за руль, сказав Тому:

— Помогите капитану поднять ее на борт.

Том прыгнул в море. Малко двинул рукоятку газа, и «Экскалибур» рванулся вперед, оставляя за собой белый пенистый след.

— Где Крис? — спросил Малко.

— С другой шлюхой! — прокричал Милтон, чтобы перекрыть рев мотора. — Я позвал его, но он даже не ответил.

В этот момент рядом с катером взметнулся небольшой фонтанчик. Малко показалось, что он услышал глухой звук выстрела из крупнокалиберной винтовки. Милтон Брабек, вцепившись в одно из сидений, протянул руку в сторону огромного нагромождения скал на берегу. Гранитные глыбы разрывали пляж на протяжении пятисот метров, уходя прямо в море.

— Это оттуда!

Малко чуть изменил курс катера и прибавил скорость. Менее чем за две минуты они подплыли близко к скалам. Малко резко затормозил. Здесь было полно коралловых рифов, и приходилось лавировать между их острыми выступами. Они подошли к небольшому пляжу среди скал. Малко слегка ускорил ход, чтобы «Экскалибур» выскочил на песок. Выключив зажигание, он спрыгнул на землю, сопровождаемый Милтоном Брабеком. Тот нагнулся, достал из кобуры на щиколотке небольшой кольт «Два пальца» и протянул Малко.

— Держите! Это лучше, чем ничего.

Они подбежали к подножию скал. Вся гора с обрывистыми склонами была пронизана гротами, проходами, щелями, словно головка сыра. Малко и Милтон проникли в расселину между двумя скалами, наклонившимися друг к другу и купающимися в воде. Они добрались до небольшого подземного озерца, выходившего в море. Под водой, в нескольких сантиметрах от поверхности, были видны острые кораллы. Единственным выходом отсюда был крутой и гладкий склон. Они полезли по нему, цепляясь за каждую неровность и прижимаясь к скале, как мухи. Это было похоже на скалолазание... Малко первым достиг вершины — каменистого гребня, откуда начинался спуск к другому внутреннему озеру.

Он начал спускаться, когда раздался выстрел. В нескольких сантиметрах от него отлетел кусок камня. Милтон, вытянув руку, выстрелил два раза в сторону черных скал справа и крикнул:

— Ложитесь!

У Малко не было выбора. Он покатился по каменистому склону, рискуя сломать себе позвоночник, и очутился в большой песчаной луже, похожей на природный бассейн. Еще две пули врезались в камни рядом, пока Милтон смог, в свою очередь, преодолеть гребень и последовать за Малко. Мужчины переглянулись. Они оказались как бы в бочке. Если их противники взберутся на гребень, то смогут их расстрелять, как в тире... Внезапно Малко увидел в тени узкий проход у самой земли, который уходил под скалистые глыбы. Он нырнул туда. Ход был холодный, узкий, и очень скоро ему пришлось ползти, обдирая спину о камни.

— Они позади нас! — крикнул Милтон.

Это было похоже на кошмар. Но постепенно ход расширялся, и Малко выбрался к другому озерцу. Однако его радость была преждевременной. Здесь не было выхода. Вокруг поднимались почти вертикальные крутые гранитные склоны. Подняться по ним невозможно. Нужно было стать насекомым, чтобы взобраться наверх.

— Вернемся, — сказал Малко. — Это тупик.

В тот же миг они услышали приглушенный выстрел, и пуля срикошетила от скал. Из охотников они превратились в дичь. Их противники, лучше вооруженные, решили их преследовать. Милтон выстрелил в проход наугад. В тесном пространстве раздался оглушительный звук выстрела. Даже если бы удалось перекрыть вход в эту щель, их противники могли бы обойти скалы, подняться наверх и швырнуть гранату в этот колодец. Или, на худой конец, их преследователи могли спокойно сбежать.

Малко попробовал взобраться по менее отвесному склону, но вынужден был отказаться от этой попытки. Тут нужно было иметь присоски на руках и ногах. Каменные глыбы, казалось, готовы были их вот-вот раздавить. Малко прошел по воде вдоль края озерца и вдруг заметил щель между скалами. Он нырнул в черную воду, проплыл два или три метра и, к своему удивлению, оказался в сыром гроте с подземным озером. Слабый свет пробивался между скал, указывая на расселину, уходящую под воду. Это мог быть выход.

Он вернулся за Милтоном, который сообщил, что из прохода раздалось два выстрела...

— Попробуем здесь, — сказал Малко.

Они не знали, куда попадут. Возможно, это опять окажется тупик.

Вернувшись снова в грот, Малко нырнул в расселину, обдирая себе спину. Вода была холодной и мутной. Щель вела среди скал, и выхода не было видно. Его легкие уже не выдерживали, и он прикидывал, сколько еще можно проплыть, чтобы суметь вернуться. Стало темно, и он понял, что пути назад уже нет: у него не хватит воздуха. Он рисковал утонуть как крыса. Единственный шанс — продвигаться вперед и найти выход. Из последних сил, опираясь руками о песчаное дно, работая ногами, Малко протиснулся вперед. Кровь стучала в висках, он открыл рот, ощутил солоноватый вкус воды и почувствовал, что задыхается.

Внезапно впереди появился свет. Отчаянным усилием он протиснулся еще дальше и вырвался на воздух!

У него не было времени оглядеться. Огромная волна ударила ему в лицо. Он закашлялся, поскользнулся на камне и упал в воду. Волна отхлынула, и он сумел стать на ноги и ухватиться за мокрую скалу. Перед ним было море.

Малко обернулся. Где Милтон? Лишь бы американец сумел пробраться сквозь щель! За спиной Малко отвесный склон уходил вверх, прикрывая его от возможных преследователей. Волны разбивались о валуны и кораллы. Вдали, перед собой, он увидел силуэт «Сторми Уэзер». Кашляя и отплевываясь, Малко взглянул на выход из подводного туннеля. Вдруг показались пузыри воздуха, и спустя несколько секунд вынырнул Милтон Брабек с глазами, красными, как у кролика. Более широкий, чем Малко, он совершенно ободрал рубаху и брюки. Он тоже задыхался, хватая ртом воздух. Малко протянул ему руку и помог стать на скользких камнях. Оба оставались неподвижными несколько минут, не думая ни о чем другом, кроме как надышаться...

— Где они? — спросил Малко.

— Не знаю, — ответил Милтон. — Возможно, они пытаются обогнуть скалы, обнаружив, что мы улизнули.

Малко посмотрел на громоздившиеся вокруг утесы. Можно было подняться наверх, карабкаясь с одного валуна на другой.

— Взобравшись наверх, мы сможем увидеть всю панораму, — сказал он. — Может быть, сумеем еще застать их врасплох.

Едва отдышавшись, они стали подниматься, цепляясь руками и ногами за выступы на скользких скалах. Через несколько минут они были в поту, и снова их легкие горели.

Отправляясь в Карибское море, Малко не предполагал, что ему придется заниматься альпинизмом. Чем выше они поднимались, тем шире открывалось перед ними пространство всего массива с его трещинами, расселинами, гребнями, внутренними озерами. Никого не было видно, но их противники могли прятаться в этом лабиринте всего в нескольких метрах от них, поджидая удобный момент. Одна мысль не давала покоя Малко. Верджин-Горда был небольшим островом, и, следовательно, их противники рисковали оказаться после покушения в ловушке. У них должно было быть средство, чтобы скрыться, — какое-нибудь судно. Но он ничего не видел у берега. Малко остановился, задыхаясь. Его взгляд скользнул в узкую щель между скалами. Сквозь нее виден был клочок песчаного пляжа между двумя пещерами.

Там быстро промелькнул силуэт мужчины с винтовкой в руке. Малко навел туда свой «Два пальца» и, когда показался второй силуэт, выстрелил. Он услышал крик, и человек исчез за скалами.

— Что случилось? — спросил Милтон, догнав его.

— Они внизу, под нами, — сказал Малко. — Надо обязательно перехватить их. Спустимся вон там...

Их противники, наверное, ускользнули в лабиринте галерей и пещер. Малко и американец устремились в бешеную погоню, прыгая со скалы на скалу, как козы, стремясь первыми достигнуть края гранитного массива.

Они почти добрались до его конца, когда услышали рокот мотора. Он донесся со склона, обращенного к морю. Они подошли к отвесному обрыву и слева от себя увидели, как из прибрежных утесов выскочил черный «Зодиак» и устремился в открытое море! На его борту было три человека: один у руля, другой лежал. Возможно, это был тот, которого задела пуля Малко. Третий держал винтовку. Он увидел Малко и Милтона и тотчас же приложил приклад к плечу. Звук выстрела из крупнокалиберного карабина поднял тучу чаек. Пуля отскочила от скалы, просвистела в нескольких метрах от них. Малко и Милтон даже не пытались ответить. Те были слишком далеко.

Человек выстрелил еще два раза, но пули прошли мимо на большом расстоянии.

Малко проводил взглядом «Зодиак», удалявшийся к югу.

— Куда они едут, эти ублюдки? — спросил Милтон, перезаряжая свой «магнум».

— Наверняка, чтобы добраться до большого корабля или до какого-нибудь убежища на берегу, — сказал Малко.

«Зодиак» уже превратился в небольшую точку, когда вдруг остановился у белого судна, стоявшего на якоре. На таком расстоянии было невозможно различить детали.

— Спускаемся, — сказал Малко. — Нужно узнать, что это за судно.

На «Экскалибуре» можно было бы доплыть до него за три минуты.

Оба бросились стремглав вниз, чтобы добраться до пляжа, где оставили катер. Рискуя сто раз сломать себе шею, они выбежали наконец к бухте и с руганью остановились: «Экскалибур», подталкиваемый волнами, полностью увяз в песке.

* * *

Это был каторжный труд! Два десятка туристов всех возрастов, собранные Малко, красные, как раки, толкали и тащили катер по команде. Они не ожидали, что задача окажется такой сложной... Малко не сводил глаз с белого корабля, маячившего в отдалении. Он еще не тронулся с места, но это могло произойти с минуты на минуту.

— Ну-ка, разом! — кричал Милтон Брабек.

В своей изодранной одежде он был великолепен. Благодаря огромным усилиям, туристам удалось наконец стащить корму катера на воду. Волна сделала остальное, и «Экскалибур» закачался на воде, уткнувшись носом в песок.

— Залезайте! Я держу его! — прокричал Милтон Брабек Малко.

Тот залез на катер. Лишь бы лопасти винта были целы. Новая волна приподняла корпус. Милтон Брабек, изогнувшись, толкнул изо всех сил, и «Экскалибур» отошел от берега с повисшим на носу человеком.

Малко включил зажигание, и два двигателя мощно заревели. Через полминуты они уже мчались на полной скорости в открытое море, увлекаемые силой четырехсот лошадей и оставляя позади себя широкий белый след.

— Смотрите! — воскликнул Милтон. — Он уходит!

Действительно, корабль, на который они пристально смотрели, тронулся с места.

— Мы догоним! — сказал Малко.

«Экскалибур» был более быстроходным, чем любая яхта. Малко бросил взгляд на указатель топливного бака: «полный». Белый корабль поплыл вдоль берега, изгибавшегося к западу и кончавшегося мысом, но они двигались намного быстрее. Конечно, если бы пришлось идти на абордаж, они рисковали оказаться против людей, гораздо лучше вооруженных, чем они со своими двумя пистолетами. Но речь шла о том, чтобы установить название судна, а не штурмовать его...

Малко прикинул, что через четверть часа они его настигнут. Он поднял голову и увидел темное грозовое облако, двигавшееся со стороны пролива Дрейка. «Экскалибур» стал зарываться в волны. Море разволновалось.

Через две минуты застучали первые капли. И сразу же хлынул поток! На «Экскалибуре» не было никакого укрытия. Белая яхта повернула не к северу, а двинулась на запад, к острову Тортола. Они еще больше сблизились, и Малко смог различить некоторые детали. Судно было длиною футов сто, выглядело ультрасовременным с двумя сферическими антеннами для связи через спутник.

Он еще увеличил скорость, и расстояние между судами опять уменьшилось. На задней палубе никого не было видно, словно на таинственной яхте никто не опасался преследования.

Дождь полил с удвоенной силой, окружив катер серой стеной. Малко и Милтон сменялись у руля с глазами, исхлестанными струями воды, промокшие до костей, проклиная ненастье. Внезапно катер задрожал от сильных ударов. Высокая волна прокатилась вдоль корпуса, обдав их сперва брызгами, а потом обрушив с полтонны воды на корму. Они вышли из-под прикрытия мыса Колизон и попали в течение пролива Дрейка. Вытерев глаза, Малко вгляделся в корму белой яхты. Он видел надпись сзади, но не мог различить букв. Нужно было подойти еще хотя бы на сотню метров.

Но яхта намного меньше страдала он непогоды. Новые волны обрушились на нос катера, разбившись о лобовое стекло и обдав Малко и Милтона потоками соленой воды. Проклиная все на свете, Малко вынужден был притормозить. Дождь стал таким плотным, что видно было не дальше тридцати метров. Он продолжал плыть наугад в том же направлении. Прошло еще минут двадцать, прежде чем дождь утих и море стало успокаиваться. Видимость улучшилась, что позволило Малко снова использовать всю мощность двигателей. Он осмотрел горизонт. Они находились посреди пролива Дрейка, между островами Верджин-Горда и Тортола. Белая яхта исчезла из вида.

Малко различил восточную оконечность острова Тортола. Белая яхта могла укрыться в одной из бесчисленных бухт или продолжить свой путь к острову Сент-Джон. Она могла также обогнуть Тортолу и отправиться дальше в любом направлении. В этом районе были сотни островов. Малко взглянул на счетчик топливного бака. Он был уже наполовину пуст.

Без радиосвязи продолжать путь значило бы искушать дьявола. Скрепя сердце, он вынужден был повернуть к Верджин-Горда. Погода улучшилась, шквал прошел. Когда они подошли к «Сторми Уэзер», уже сияло солнце.

Крис Джонс, капитан и два матроса ожидали их, стоя на корме.

— Черт возьми, где вы были? — спросил Крис.

— А ты? — зло ответил Милтон. — Я ведь звал тебя!

Крис Джонс весь покраснел.

— Эта идиотка спрятала ключ от кабины... Она не хотела мне его дать.

Взгляд Милтона сказал больше, чем любые слова. На этот раз им сбросили трап.

— Убийцы на корабле, который мы преследовали, — объяснил Малко. — Он скрылся благодаря непогоде. Мы не смогли даже узнать его названия.

Они оказались на палубе парусника — злые, промокшие и усталые. Тело убитой женщины лежало на носу, прикрытое одеялом. Появилась Мэнди Браун, одетая в кимоно-мини, явно довольная своим тет-а-тет с Крисом Джонсом. Она подошла к Малко и сказала:

— Это ужасно: каждый раз, когда я вижу тебя, появляются люди, которые убивают друг друга.

Малко не успел ответить на это замечание, вполне, впрочем, справедливое. Холодный голос позади него спросил:

— Что вы тут делаете, на этом судне?

Он обернулся. Из салона вышла женщина. Длинные черные волосы, спадающие волнами. Вся одежда — золотистые плавки от купального костюма. Смуглая и гладкая кожа без малейших следов прикосновения солнца. Полная и твердая грудь. Точеные ноги. Лицо образцовой фотомодели — с припухлым ртом, тонким носом и высокими скулами. Даже черный квадрат на тонком золотом шнурке, прикрывающий левый глаз, не смог обезобразить ее.

Взгляд Малко опустился на ее правую руку.

Она держала пистолет «беретта-92», целиком оправленный в золото. Дуло было наведено на него, и выражение ее единственного голубого глаза не обещало ничего хорошего. Их взгляды на несколько секунд встретились, и Шарнилар Хасани добавила тем же тоном:

— Даю вам минуту, чтобы убраться отсюда. В противном случае я всажу вам пулю в голову.

 

Глава 7

Малко остался неподвижен, как статуя, пытаясь определить степень угрозы, которую представляла собой эта очаровательная молодая женщина. Он снова попытался перехватить ее взгляд. И прочел в нем неподдельный гнев. Но, по крайней мере, она смотрела ему в глаза. Опыт научил его, что когда люди собираются убивать, они скорее смотрят туда, куда хотят выстрелить. Но это успокаивало лишь наполовину. Шарнилар Хасани явно едва сдерживалась.

Об этом свидетельствовал ее дрожащий голос. Предохранитель «беретты» был поднят, курок взведен и указательный палец лежал на крючке. Достаточно легкого нажатия, и он получит в грудь восемь граммов свинца. После случившегося с ней Шарнилар не будет церемониться.

Все вокруг замерли.

— Я здесь по просьбе американских властей для того, чтобы защищать вас, — сказал Малко ровным голосом. — Впрочем, вы знаете этих двух людей...

— Убирайтесь! — сухо приказала Шарнилар Хасани.

Малко бросил взгляд на Криса Джонса. Телохранитель поставил правую ногу на железный трос, крепящий поручень, и добрался рукой до кобуры, которая держалась у него на щиколотке. Шарнилар, ни о чем не догадываясь, подвергалась большой опасности. Одна вещь интриговала Малко: почему молодая женщина встретила его таким образом?

Мэнди Браун отважно встала между ними.

— Шарни, — сказала она. — Я знаю, это друг, он хороший парень.

Шарнилар грубо оттолкнула ее левой рукой, не отводя своего пистолета ни на сантиметр в сторону.

— Не вмешивайся или отправляйся вместе с ним.

Мэнди сконфуженно замолчала. Малко не знал, как выйти из этого глупого и опасного положения.

— Шарнилар, — сказал он, — мы уже встречались на балу Красного Креста в Монте-Карло. Вы там были с одним из ваших итальянских друзей. Вы не помните? Мне тогда очень хотелось с вами поговорить, но не удалось.

Он заметил след растерянности в ее голубом глазу. Потрясенная смертью своей подруги, Шарнилар не узнала Малко! Растерянность сменилась удивлением, по том ее взгляд потеплел, и она недоверчиво спросила:

— Как? Вы тот самый австрийский принц, который...

— Это был я, — подтвердил Малко.

— Но что вы делаете вместе с этими...

Она замолчала, но определение, которое она собиралась дать двум телохранителям, отнюдь не было лестным. Капитан, наверное, подогрел се злость.

— Эти люди — верные союзники, — объяснил Малко, — и они приехали сюда, чтобы обеспечить вам надежную охрану. То, что здесь произошло, прямо доказывает, что полученный вами по телефону ультиматум был серьезным предупреждением.

— Ультиматум?

Пистолет постепенно опускался.

— Да, меня хотят шантажировать! Ваши американские друзья. Это они все подстроили. А я наивно попросила защиты у ФБР! Они ничего не сделали на Гудзон-стрит. Они позволили искалечить меня. И теперь, как раз тогда, когда вы прибываете сюда, словно случайно, убивают мою подругу!

Она говорила совершенно искренне. Потрясенный Малко понял, что она считает его сообщником тех, кто убил се приятельницу.

— Вы ошибаетесь, — сказал он. — Я не мог приехать раньше, чтобы предотвратить это убийство, и к тому же мы погнались за убийцами. Если бы не плохая погода, я бы их догнал. Те, кто преследует вас, не имеют ничего общего с американцами.

Наступило молчание. Казалось, что Шарнилар Хасани колеблется. Мэнди снова вмешалась в разговор.

— Я его знаю, — повторила она. — И двух других тоже. Это хорошие парни. Ты можешь им верить.

Шарнилар слегка опустила плечи. Ее напряжение ослабло. Рука с пистолетом опустилась.

— Хорошо, — сказала она усталым голосом. — Идемте, нам надо объясниться.

Все еще держа пистолет в руке, она повернулась и пошла в салон. Один только Малко последовал за ней. Шарнилар присела на большой белый диван. Она положила пистолет на бархатный чехол, который сам помещался в хрустальном ларце. Потом зажгла сигарету, взятую из великолепной малахитовой шкатулки, инкрустированной золотом.

— Где вы достали такой пистолет? — поинтересовался Малко, чтобы разрядить атмосферу.

— У Бижана, — сказала она. — Это не так безобразно, как обычное оружие, и стоит всего десять тысяч долларов.

За такую цену она могла бы достать целый вагон автоматов Калашникова у любого торговца оружием. Но Бижан — самая дорогая лавка в мире.

— Начнем с начала, — сказал Малко. — Кто была эта женщина?

— Моя подруга Норма Дайер, — объяснила Шарнилар голосом, дрогнувшим от волнения. — Она заняла мое место на парусе, но я уверена, что тот, кто стрелял, не ошибся. Это было сделано для моего устрашения.

— Вы хотите сказать, что так хладнокровно убили женщину только для того, чтобы вас запугать?

Шарнилар Хасани резко приподняла черный квадрат, закрывавший левый глаз, и то, что увидел Малко, его ужаснуло.

— А это? Разве это не устрашение? В тот день ваши друзья постарались.

— Мои друзья?

— Скажем, американцы.

Подошел стюард в белой ливрее и спросил, что они будут пить. Малко заказал водку, а Шарнилар — коньяк. Стюард принес бутылку «Гастон де Лагранжа» и пузатую коньячницу с золотыми вензелями из инициалов Шарнилар. Она даже не дала напитку согреться и одним махом опорожнила свою рюмку. И наполнила новую. На этот раз она взяла рюмку между ладоней и спросила:

— Прежде всего скажите мне, кто вы такой.

Малко позволил себе слегка улыбнуться.

— Вы это знаете. Вы спрашивали об этом у ваших соседей по столу в Монте-Карло. Принц Малко Линге.

— Я не это хотела узнать. Что вы здесь делаете? В качестве кого?

— Я иногда сотрудничаю с некоторыми американскими службами, — объяснил Малко. — Меня попросили связаться с вами.

Сине-кобальтовый глаз вдруг словно окаменел.

— Так вот, значит, почему вы так смотрели на меня в Монте-Карло.

— Я тогда не знал, кто вы такая, — искренне сказал Малко. — Я нашел вас удивительно красивой. И я не изменил своего мнения, — добавил он со своей самой неотразимой улыбкой.

— Мерси, — сказала она сухо. — Иными словами, вам захотелось переспать со мной. Но сейчас неподходящее время заниматься этим, и особенно с посланцами американцев.

Она снова опустошила свою рюмку. Стюард ушел, и Малко налил себе солидную дозу коньяка. Длинные пальцы Шарнилар слегка дрожали.

— Почему вы убеждены, что американцы ответственны за то, что с вами произошло? — спросил он.

Шарнилар гневно хлопнула рюмкой по столику, едва не опрокинув бутылку с коньяком.

— Но это очевидно!

— Вовсе нет, — возразил Малко. — Это иранцы, которых обманул ваш муж, а не американцы.

— Правильно, — согласилась она. — Уже несколько месяцев они запугивают меня. Телефонные звонки, анонимные письма, записки, передаваемые через моих знакомых. Но они никогда ничего не делали.

— Они могли изменить тактику, — заметил Малко.

Она бросила на него снисходительный взгляд.

— Когда я прибыла в Нью-Йорк, то получила странное приглашение. Это был человек, назвавшийся важным чиновником государственного департамента. Он захотел поговорить со мной о важном деле. Я согласилась пообедать с ним. Он объяснил мне, что американское правительство хотело бы без огласки получить документы, оставленные моим мужем. И если я соглашусь их отдать, американская полиция гарантирует мне защиту от любой мести со стороны иранцев. Что я смогу получить американский паспорт и заслужить вечную признательность правительства... Как вам нравится такая пакость, а?

— И что было потом?

— Я сказала, что мне надо подумать. Этот человек обещал, что обеспечит мне охрану силами ФБР. Действительно, после этого я часто замечала людей, которые повсюду следовали за мной. Это были американцы.

— А вы больше не видели этого человека?

— Я хотела ему позвонить по телефону, который он дал. Но мне ответили, что никто там его не знает. Потом он мне сам перезвонил. Я ему сказала, что не хочу иметь с ним дело.

— Почему?

— Потому что я хорошо знаю, как они будут использовать эти документы и как иранцы придут в ярость... И те бы меня убили. Спустя неделю после этого я стала жертвой нападения, о котором вы знаете... Вам не кажется, что это странное совпадение? Особенно если учесть, что, как предполагалось, меня охраняло ФБР...

Ее голос снова задрожал. Машинально она поправила черный квадрат, который сполз слегка в сторону.

— Один агент ФБР был убит, — заметил Малко.

Шарнилар пожала плечами.

— Они пожертвовали им, как разменной монетой.

Малко налил себе немного водки. Он был задумчив и рассержен. Его приятели из ЦРУ ничего не рассказали ему о своем визите к обольстительной вдове аятоллы... и о своем предложении. Еще раз на него спихнули дело, которое с самого начала было с гнильцой... И тем не менее он достаточно хорошо знал ЦРУ, чтобы быть уверенным, что на Гудзон-стрит действовали другие.

— Я познакомился с результатами расследования, — сказал он. — Люди, напавшие на вас, несомненно, были иранцами. Они, как установлено, сторонники Хомейни. Один иранец, укрывшийся в Нью-Йорке, это подтвердил.

Шарнилар скептически поджала губы.

— Я знаю все это, — сказала она. — Но американцы могли их перевербовать. У меня есть немало оснований думать, что дело обстоит именно так...

На палубе раздалась оглушительная музыка. Это, наверное, Мэнди принялась за развращение «горилл». Ветер стих, и красноватое солнце заливало гостиную теплым светом. Неслыханная роскошь этого парусника побуждала к праздности и любви. Малко смотрел на Шарнилар, которая сидела, выпрямившись и скрестив ноги, словно забыв, что она была практически обнаженной. Это действительно была великолепная женщина, даже несмотря на ее изъян. Она перехватила его взгляд, и ее сине-кобальтовый глаз потеплел.

— Вы мне не верите! — воскликнула она. — Тогда я вам открою кое-что. Со времени смерти моего мужа я поддерживала связь с Тегераном через надежных посредников. После нападения, которому я подверглась в Нью-Йорке, и последовавшего затем ультиматума я передала аятолле Хомейни, что его маневры могут привести к нежелательным для него результатам. Он прислал письмо, где уверял, что не имеет никакого отношения к этому покушению. Конечно, он хотел бы, чтобы я вернула деньги, отнятые у революции, но никогда, мол, не посылал ко мне команду убийц...

— Он и Каддафи лгут так же легко, как дышат.

— Может быть, — сказала она, — но тут — я не думаю.

Наступили сумерки. Становилось темно.

— Единственный способ решить этот вопрос, — сказал Малко, — найти убийц. Я думаю, они вернутся. Вы согласны, чтобы я остался здесь с моими друзьями и чтобы мы попробовали их схватить, если они повторят свои попытки?

Ее лицо снова потемнело.

— Что вы хотите взамен?

— Ничего, — сказал он, — Только защитить вас. Позднее, когда вы убедитесь в моих добрых намерениях, мы продолжим дискуссию.

Шарнилар невесело рассмеялась.

— По крайней мере, вы откровенны! Но я не поделюсь своими секретами. Можете остаться. Я думаю, что наша приятельница Мэнди очень желала бы видеть вас снова...

— Я хотел бы, чтобы вы не возвращались в «Литтл Дикс Бей», — сказал Малко. — Здесь проще вас охранять. Вы можете послать «Экскалибур» за нашим багажом и всем, что вам необходимо?

— Как вам угодно, — сказала она. — Нужно также предупредить полицию относительно Нормы.

— Мои друзья займутся этим вместе с капитаном, — сказал Малко. — А сейчас идите отдохнуть.

Шарнилар встала. Теперь она, казалось, немного успокоилась.

— У нас ужин через два часа, — сказала она. — Форма одежды — по обстоятельствам. Я представлю вас другой моей подруге, Шабе.

— Мне кажется, я ее видел, — сказал Малко. — Она принимала солнечную ванну.

— Голой, — добавила Шарнилар. — Так она сбрасывает с себя бремя забот. До скорой встречи.

Она взяла свою рюмку, бутылку коньяка и нырнула в глубь яхты, провожаемая взглядом Малко. Изгиб ее спины был все таким же великолепным, как в его прошлых воспоминаниях. Вместе с этими тремя прелестными созданиями и призраком смерти, бродившим вокруг «Сторми Уэзер», путешествие на паруснике обещало быть не скучным.

* * *

Два пятирожковых канделябра на столе перед диваном, изогнутым в форме буквы "П", освещали салон.

Крис Джонс и Милтон Брабек принялись за вторую бутылку виски. Их с трудом заставили прервать свою вахту на палубе. Капитан поклялся, что моряки парусника предупредят их о любом подозрительном приближении какой-либо лодки.

Спусковой трап и платформа для купания были подняты, так что потребовались бы крючья, чтобы забраться на борт. Великолепная луна, словно днем, освещала спокойные воды залива Тэйлор. Вдали, на острове Верджин-Горда, светились огоньки. Полицейский катер приезжал за телом Нормы Дайер, которое покоилось теперь в морге больницы на острове. Благодаря телефонному звонку из ФБР в полицию острова, она не проявила особого любопытства относительно этого убийства.

Шарнилар Хасани повернулась к Малко, наполнив вином чашу из позолоченного серебра, и сказала:

— За нашу встречу!

Малко чокнулся с ней. Ее волнение, вызванное произошедшей драмой, немного улеглось, и она красовалась в любопытном наряде: шелковый лифчик, чуть прикрывающий грудь, и голубые шелковые шорты, как у боксера, удерживаемые на поясе широкой резиновой лентой. Ее ноги казались от этого только длиннее и стройнее.

Что касается Мэнди Браун, сидевшей справа от Малко, то она залезла в обтягивающую тело «перчатку», разрисованную под пантеру и обрисовывающую рельефно ягодицы, что вызывало глубокое смятение в душе Криса Джонса. Малко чувствовал бедро Мэнди, прижимавшееся к его собственному, что не мешало молодой женщине положить свою ладонь на колени Криса Джонса.

Между Крисом и Милтоном было свободное место.

— Шаба, как всегда опаздывает, — заметила Мэнди.

Она не закончила фразы, как на лестнице показалась темная шапка волос над чисто арабским лицом с большими черными глазами и припухлым ртом. На незнакомке был причудливый наряд: платье из черных блесток, открывающее спереди пышную молочную грудь, а сзади облегающее невероятно покатый круп. Почти на каждом ее полном пальце было нанизано по кольцу. Чтобы пробраться к столу и сесть, Шабе пришлось пролезть мимо Милтона, оставив на нем несколько черных блесток. Рядом с ним она казалась миниатюрной. Глядя на американца, можно было догадаться, что он готов сорвать с нее остальные блестки даже зубами... Шаба обвела гостей смущенным взглядом и сказала голосом маленькой девочки, обнажив великолепные зубы в обезоруживающей улыбке:

— Извините, я опоздала.

При каждом вздохе ее грудь, казалось, вот-вот выпрыгнет из блесток. Она остановила взгляд своих черных глаз на Малко, и он почувствовал себя словно раздетым.

— Я познакомилась с Шабой в Лондоне, — объяснила Шарнилар. — Она из Саудовской Аравии. Отец послал ее в Лондон, где она встретила англичанина, за которого хотела выйти замуж. Но отец был против. Он приказал ей вернуться домой, но она отказалась. Тогда люди отца завлекли ее жениха в Саудовскую Аравию и там его обезглавили...

Поистине это был корабль вдов. Но эти трагические воспоминания, по всей видимости, не очень взволновали Шабу, которая с удовольствием принялась за свое суфле. Малко пришлось сделать над собой немалое усилие, дабы вспомнить, что он находится здесь с особой миссией и что едва не погиб несколько часов назад. Было трудно вернуться к реальности в окружении этих трех красоток, двух стюардов, среди всей этой утонченной обстановки, при романтическом свете луны.

— Шаба будет жить в Нью-Йорке вместе со мной, — объявила Мэнди. — Ей, как и мне, надоели арабы...

Она была неблагодарной. Ведь в немалой степени благодаря своему шейху Мэнди теперь купалась в золоте.

Ошарашенные телохранители не знали, куда и глядеть. При каждом движении Шарнилар они замирали, ожидая, что ее лифчик расстегнется на груди. Милтон Брабек с трудом мог найти свою тарелку, его взгляд был прикован к двум молочным выпуклостям Шабы. Каждый раз, когда Мэнди поворачивалась к Крису, ее лицо принимало такое выражение, что он становился красным, как пион. На ее лбу было написано не «поцелуй меня», а «поцелуй меня немедленно».

Милтон Брабек был немного более спокоен. Однако саудовская принцесса казалась весьма страстной со своей чувственной кошачьей мордашкой и крупным ртом. Ее большие глаза, затененные огромными ресницами, бросали искоса на соседа откровенно вызывающие взгляды.

Это была странная атмосфера.

Ужин продолжался, безупречно обслуживаемый двумя молчаливыми стюардами. Мэнди болтала за шестерых, но оба телохранителя, привыкшие ложиться спать вместе с курами, стали клевать носом.

Шарнилар пила все время «Дом Периньон», и Мэнди не отставала от нее. Эти две женщины словно хотели совсем забыться. Атмосфера ужина все больше насыщалась чувственностью. После кофе стюарды исчезли. Малко хорошо знал такое настроение: это было что-то вроде заклинания против бродившей рядом смерти.

Его не покидала одна мысль: где теперь находятся убийцы Нормы Дайер?

Шарнилар повернулась к нему.

— Мне хочется размяться, — сказала она. — Возьмем «Экскалибур» и сделаем круг по морю.

— Это рискованно, — заметил Малко.

Она пожала плечами.

— Хорошо, я поеду одна.

 

Глава 8

Милтон Брабек поднялся, провожаемый томной улыбкой Шабы.

— Я еду с вами.

— Об этом не может быть и речи, — сухо сказала Шарнилар. — Я пока еще вольна делать то, что хочу.

Малко взглядом дал понять телохранителю, что не стоит настаивать. Ему самому надлежало контролировать ситуацию. Мэнди непроизвольно пришла на помощь.

Она встала, взяла Криса за руку и объявила:

— Идемте оба со мной. Я покажу вам ваши каюты.

Крис и Милтон исчезли на лестнице, следуя за молодой американкой.

— Мэнди по-прежнему очаровательна, — заметил Малко.

— А я думаю, ей не хватает вкуса, — сказала Шарнилар.

Она снова казалась нервной. Поставив ногу на скамейку, она словно демонстрировала свои точеные, стройные бедра. Малко почувствовал, что ее напряжение может взорваться в любую минуту и кончиться столкновением, которого он не хотел.

Шарнилар осушила еще стакан «Дом Периньона», затем взяла свою оправленную в золото «беретту» и поднялась. Ее раскованное поведение за ужином было только рисовкой. Под растерянным взглядом Шабы они прошли на корму. Блестящая луна и бесчисленные звезды, казалось, немного успокоили Шарнилар. Опершись о поручень, она заметила с ноткой иронии:

— Мне кажется, вы пришлись по вкусу моей подруге Шабе. Она оставляет незабываемые впечатления у всех, кого укладывает в свою постель.

В темноте вдруг раздался голос:

— Что ты здесь рассказываешь? Ты говоришь обо мне?

Оказалось, что Шаба шла за ними, почти невидимая в своем черном с блестками платье.

— Я говорила, что у тебя самые красивые глаза на свете, — уточнила Шарнилар.

Саудовская принцесса, довольная, рассмеялась и удалилась на нос парусника.

— Пошла к своему любовнику, — заметила тихо Шарнилар, когда та исчезла. — Он повар. Каждый раз, когда они занимаются любовью, слышно до самого Сент-Томаса, как она кричит от удовольствия.

Эта насыщенная эротизмом атмосфера составляла такой контраст с послеобеденной драмой, что Малко спрашивал себя, не попал ли он на другой корабль.

Силуэт моряка с винтовкой на секунду показался на фоне светлого неба, напомнив о реальности.

— Мне надо размяться, — повторила Шарнилар.

Она нагнулась над кормой, где был привязан «Экскалибур», бросила туда пистолет, перешагнула через поручень и соскочила в катер. Нельзя было оставить ее одну. Малко спрыгнул туда, в свою очередь, когда она включила двигатель.

Отвязав канаты, они медленно тронулись в сторону берега. Воздух был теплым и море спокойным, как зеркало. Они доплыли до небольшой пустынной бухточки, окаймленной манграми с их воздушными извилистыми корнями. В темноте блестела узкая полоска песка. Шарнилар выключила двигатель, и Малко бросил якорь. Стало абсолютно тихо. Молодая женщина, сидя на своем кресле и поставив ноги на приборную доску, подняла лицо к небу.

— Какая красота, — прошептала она.

— Расскажите мне немного о себе, — попросил Малко.

В темноте черный квадрат, закрывавший рану Шарнилар, был почти невидим. Какое это было зверство — искалечить такую красивую женщину.

— О, моя история проста, — сказала она. — Я думаю, вы знаете, как я познакомилась с Хуссейном Хасани. Сперва он мне не понравился со своей бородой. Но он был так настойчив, что я согласилась выходить с ним. Он стал дарить мне драгоценности. Я спрашивала себя, откуда он берет деньги. И он даже не просил меня переспать с ним.

Однажды он признался, что растратил на меня деньги своего правительства и что Хомейни послал диверсантов убить его. Нужно было, чтобы я его спрятала. Я не могла отказать ему после всего, что он для меня сделал. Впрочем, он вел себя вполне пристойно. Несколько дней он спал на ковре. Разумеется, однажды ночью я уступила, он был очень трогательным. Он согласился бы пожертвовать для меня всем, чем угодно, кроме разве своей бороды, только бы доставить мне удовольствие... В конце концов он согласился вернуться в Иран, чтобы попросить прощения у аятоллы, сказав ему, что я согласна выйти за него замуж и принять исламскую религию.

— И вы это сделали?

Шарнилар пожала плечами.

— А почему нет? Я была атеисткой, а мое решение доставило ему такое удовольствие.

Небольшой корабль пересек бухту, нарушив тишину.

Море тихо плескалось в корнях мангровых деревьев. Шарнилар продолжала все тем же спокойным голосом:

— Позднее мы ездили в Тегеран и даже получили благословение Хомейни. Потом мы поселились в Лондоне. Хуссейн все время путешествовал и зарабатывал все больше денег. Я не осмеливалась вернуться в Иран из-за рассказов о творящихся там зверствах. Однажды он попросил меня снять тайно сейф в банке и спрятать там его документы. Я отправилась в Цюрих и сделала это.

— А вы не боялись?

— Боялась. Но у меня не было выбора. Немного позднее Хуссейн под большим секретом сказал мне, что он решил окончательно покинуть Иран.

— Почему?

Поколебавшись, она ответила.

— У нас было слишком много, ненормально много денег. Он мне тогда рассказал, что задумал крупную операцию, которая позволит нам роскошно жить до конца наших дней. Я должна была сотрудничать. Я открыла счета в нескольких банках и стала ждать.

— Вы не опасались, что это может кончиться плохо?

— Хуссейн мне объяснил, что документы, которыми он располагает, не позволят Хомейни причинить ему зло.

Мошенник и шантажист... Тихий ангел пролетел и... исчез, ужаснувшись такой неправедностью священнослужителя.

— Что же произошло потом? — спросил Малко.

— Все произошло так, как он сказал. Не учел он лишь одного — бомбы в Тегеране.

— И вы оказались хозяйкой двухсот сорока миллионов долларов, — заключил Малко.

Получая одни только проценты, она могла позволить себе тратить миллионы долларов. Даже имея такие расточительные привычки, было бы трудно их исчерпать.

Молодой аятолла ловко продумал свой ход. Мошенничество, прикрытое шантажом. Это должно было действовать. Судьба распорядилась иначе. Сделав Шарнилар золотой вдовой, хотя и с некоторыми проблемами.

Иранская революция не всем принесла несчастье.

— По крайней мере, — вздохнула Шарнилар, — эти деньги не пошли на войну...

Поистине, она была убежденной пацифисткой...

Пеликан, тяжело махая крыльями, пролетел над ними и сел поодаль. Молчание продолжалось, молодая женщина, казалось, была погружена в свои мысли.

— Мне хочется промчаться быстро на катере, — сказала она вдруг.

— Я сяду за руль, — предложил Малко.

Он подвинулся к ее сиденью, когда она слезала с него. Непроизвольно они оказались стиснутыми между вращающимся креслом и приборной доской, тесно прижавшись друг к другу...

Легкое покачивание «Экскалибура» еще плотнее соединило их. Малко почувствовал сквозь ткань своих брюк теплоту бедер молодой женщины.

Это длилось несколько секунд, и они не промолвили ни слова. Опустив руки, Шарнилар смотрела на него своим единственным глазом. Было слишком темно, и он не видел выражения ее лица. Он протянул руку, положил ей на спину, и в тот же момент ее грудь прижалась к его рубашке. Слегка дрогнувшим голосом Шарнилар сказала:

— Оставьте меня.

Она глубоко дышала, и ее грудь еще сильнее прижалась к нему. Он поцеловал ее, но губы ее были холодными и мягкими.

— Почему вы решили, что нравитесь мне? — спросила она, повысив голос. — Отпустите меня.

— Я ничего не решил, — сказал Малко. — Просто мне сейчас приятно с вами.

— Вас возбуждают большие деньги? — бросила она ему ядовито.

Последовавшее затем молчание длилось лишь долю секунды. Рука Малко ослабла, и его правая ладонь хлопнула по щеке Шарнилар.

— Вернемся, — сказал он.

Шарнилар словно сбросила с себя оцепенение. Не говоря ни слова, она прильнула к нему, ее руки обвились вокруг его затылка, и ее язык встретился с его языком. Очень скоро она продемонстрировала, что ей незачем завидовать Мэнди Браун. Ее бедра слегка двигались, и казалось, у нее не было костей, — так плотно она прижалась к его телу — словно ароматная и теплая змея... «Экскалибур» повернулся на якоре, луна осветила лицо Шарнилар, и Малко прочитал в ее взгляде то, что Александра сумела уловить несколько месяцев тому назад...

Он повернул вокруг оси обитое сиденье, и Шарнилар сама взобралась на него, задрав ноги, чтобы упереться ступнями в щиток приборов. Малко оставалось только отодвинуть в сторону голубой сатин, чтобы вонзиться в нее одним движением бедер. Шарнилар застонала. Она быстро двигалась вперед и назад, вцепившись руками в края сиденья, словно от этого зависела ее жизнь. Затем она приподнялась и взорвалась в продолжительном наслаждении с прерывистыми криками и резкими вздрагиваниями всего тела.

Малко удалось сохранить над собой контроль и дать ей время полностью насытиться. Когда он хотел оставить ее, Шарнилар попыталась удержать его, простонав:

— Нет, останься!

Он взял ее за руку, довел до диванчика и заставил встать на колени, затем, с рассчитанной грубостью, резко опустил ее сатиновые шорты, обнажив роскошный зад. Он медленно начал продвигаться, прижимая рукой ее затылок, склоненный над влажным молескином диванчика, до тех пор, пока она не стала кричать при каждом его мощном ударе. Он ощущал необыкновенную ясность мысли и полностью владел собой. Когда в нем забурлил сок, он отпустил ее затылок, схватил молодую женщину двумя руками за бедра и резко потянул ее к себе. Она кричала все время, пока он предавался наслаждению.

Когда он отстранился, Шарнилар быстро повернулась, по-прежнему без слов, так что рот оказался на уровне живота Малко, и ее губы нежно сомкнулись на нем.

Из-за легкой качки ему было трудно сохранять равновесие, и он обхватил одной рукой ее поясницу. Ее умелый рот угомонился лишь тогда, когда Малко вновь обрел всю свою силу.

Развернувшись, она заняла прежнее положение. При богатом воображении Шарнилар этот жест имел лишь одно значение.

Внутри она была еще горячей, но Малко долго там не задержался. Когда он медленно проник чуть повыше, все тело Шарнилар было охвачено неудержимым трепетом, ее ногти царапали молескин, потом она издала глухой вздох, прежде чем сказать изменившимся голосом:

— Ах, как хорошо! Вскрой-ка меня поглубже.

Он взялся за дело так, что, несмотря на ночной бриз, покрылся потом, побуждаемый Шарнилар, которая безостановочно изгибалась, извивалась, идя ему навстречу. Он снова разлился в ней с неистовым наслаждением.

Полная луна сверкала по-прежнему, и «Экскалибур» тихонько покачивался.

Шарнилар сказала вполголоса, как будто их могли услышать:

— Это именно то, чего мне так хотелось в первый раз, когда я тебя увидела. Я думаю, что если бы ты бросил меня на землю и взял таким образом, даже не занимаясь со мной любовью, то я бы испытала еще большее удовольствие.

— Почему? — не удержался он от вопроса.

Она повернулась к нему своим совершенным профилем.

— Потому что мужчины меня боятся, обращаются со мной, будто я хрустальная, с тех пор как я стала богатой. А мне нужно чувствовать себя самкой, чтобы моим телом пользовались и получали удовольствие. Вот ты-то это понял.

Они отодвинулись друг от друга. Шарнилар сбросила с себя шорты и лифчик и нырнула в черную воду. Малко, раздевшись, последовал за ней.

После нескольких минут, когда они привыкли к воде, она показалась совсем теплой. Они поплавали немного, потом поднялись на борт.

К счастью, в кабине были полотенца. Шарнилар зевнула.

— Я так хорошо чувствую себя, — сказала она. — Во-первых потому, что я еще жива, а во-вторых, ты доставил мне чудесное наслажденье. Ты можешь остаться охранять меня столько времени, сколько захочешь.

Малко не ответил. ЦРУ платило ему совсем не за это.

— А что в этих документах? — спросил он.

— Я думаю, это вещи, касающиеся Хомейни и его друзей.

— Любопытно было бы на них взглянуть, — сказал он.

Шарнилар нагнулась к нему и поцеловала.

— Не прикидывайся наивным, — ответила она. — Их не увидит никто.

— Послушай, — заметил он. — Несколько часов тому назад женщина была убита из-за всей этой истории. Угроза остается. Что ты хочешь сделать, чтобы отвести ее?

— Она исчезнет сама собой.

— Почему ты так уверена?

Она не ответила.

— Ты действительно думаешь, что это американцы?

Она утвердительно кивнула головой. Малко продолжил:

— И ты рассчитываешь на меня, чтобы передать им, что не уступишь?

— Точно так.

— А если ты ошибаешься?

Она пожала плечами.

— Все во власти Аллаха...

Переубедить ее было невозможно. Малко смотрел на нее, опершись на локоть.

— А как тебе видится будущее? — спросил он.

Она сладострастно потянулась.

— Как? Мы проведем несколько приятных дней на этом судне. Потом я отвезу тебя в Сент-Томас, и ты сможешь сказать тем, кто тебя послал, что нет смысла настаивать. Идея убить мою подругу в тот момент, когда ты прибыл сюда, была хитроумна. Они, наверное, думали, что я брошусь в твои объятья ни жива ни мертва от страха и все тебе отдам...

Она говорила искренне.

— Почему же в таком случае ты занималась со мной любовью? — спросил он.

— Да просто потому, что мне так хотелось! Это была компенсация... Впрочем, хватит говорить об этом. Едем!

Она надела свои сатиновые шорты, и как только он поднял якорь, прижалась к нему, оставаясь в таком положении всю дорогу. Малко с трудом скрывал свою растерянность. Он спрашивал себя, не обмануло ли его ЦРУ? Может быть, действительно, «Компания» заплатила этим громилам, чтобы запугать Шарнилар? Сколько было подобных примеров! Молодая женщина говорила так убедительно, и он не знал, что и подумать. В этом параллельном мире были возможны самые коварные удары...

Если Шарнилар была права, то белый корабль вернется, потому что Малко должен был бы, по идее, воспользоваться ее страхом.

Когда они подошли к «Сторми Уэзер», вспыхнул прожектор, захватив их своим лучом. Вахтенный матрос исполнял приказ. Они поднялись на борт под его любопытным взглядом и спустились в каюту Шарнилар. Обстановка здесь была в современном духе. Огромная обитая декоративной тканью кровать в стиле Тиффани занимала почти всю каюту. Шарнилар сладострастно растянулась на ней.

— Тебе нравится? — спросила она. — Это я заказала в Париже, у Ромео.

— Она выглядит очень привлекательно вместе с тобою, — ответил Малко. — Я пойду отдохнуть.

Она поднялась и нежно поцеловала его.

— Этим вечером, — сказала она, — я надеюсь хорошо выспаться благодаря тебе.

Он вернулся в свою кабину и растянулся на койке. Но заснуть не мог. Включил видео, но там не было ничего интересного. Малко надел майку и вышел на палубу. Один матрос по-прежнему бодрствовал на носу. Малко поднялся на мостик. Здесь лежал бинокль. Он взял его и стал осматривать горизонт. Ночь была такой светлой, что можно было различить много детален. В углу залива Тэйлор он увидел «пуэрториканскую флотилию» — три высоких рыболовных судна, прижавшихся друг к другу в небольшой бухточке. Затем бинокль выхватил светлое пятно на другой стороне залива. Его сердце забилось сильнее. Там стоял на якоре корабль, которого еще вечером не было...

Он подкрутил бинокль, и его подозрение сменилось уверенностью: хорошо выделялись купола антенны спутниковой связи. Это было белое судно, где скрывались убийцы Нормы Дайер.

Яхта вернулась.

 

Глава 9

Малко долго рассматривал ее, приложив бинокль к глазам и желая убедиться, что он не ошибся. В его памяти буквально отпечатался силуэт белой яхты, и теперь именно она находилась приблизительно в миле от них на другой стороне залива.

Почему она вернулась?

Ее пассажиры должны были быть очень уверенными в себе, чтобы действовать так вызывающе. Было совершено убийство, и полиция Верджин-Горды могла создать для них проблемы. Он опустил бинокль, внезапно охваченный сомнением: а что если Шарнилар была права? Сотрудники ЦРУ, уверенные в своей безнаказанности, поступили бы таким образом... Он размышлял о том, что делать, когда почувствовал чье-то присутствие позади себя. Он обернулся. На него смотрела Шарнилар, одетая в черное кимоно, босиком.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Не могу уснуть. Я пошла в твою каюту, но тебя там не оказалось. И поднялась сюда.

— То судно вернулось, — сказал Малко. — Посмотри.

Он протянул ей бинокль, и она тотчас же навела его на то место, куда он показал.

— Я пойду за Милтоном и Крисом, — сказал он. — Мы нанесем им визит.

Он спустился в коридор, тихо открыл дверь в каюту Криса и зажег свет. Мэнди Браун, совершенно обнаженная, вскочила на постели. Крис спал на животе, обняв рукой молодую женщину.

— Ночь для него кончилась, Мэнди, — объявил Малко.

Он потряс американца, который проснулся, открыл сонные глаза и натянул простыню на свое могучее тело. Мэнди прижалась к нему, глядя на Малко возмущенным взглядом.

— Крис, — сказал Малко, — вы мне нужны. Предупредите Милтона.

Он поднялся на корму. «Экскалибур» стоял наготове, но шум его двигателей мог разбудить всю бухту. Рядом была привязана лодка с подвесным мотором. Экипаж пользовался ею для связи с портом. Хотя значительно менее мощная, она имела то преимущество, что производила намного меньше шума.

Через три минуты появились телохранители, одетые в тенниски.

— Что происходит? — спросил Милтон.

— Белая яхта вернулась, — сказал Малко. — Мы нанесем туда визит.

— Тогда нам нужна артиллерия, — заключил Крис Джонс.

Вахтенный матрос пошел разбудить капитана, который появился на палубе вместе с «гориллами», захватившими с собой небольшие холщовые мешки.

— Мы возьмем лодку, — сказал Малко. — Если не вернемся на заре, известите полицию и удвойте внимание.

Оба телохранителя уже были в лодке, и Малко тоже собирался перешагнуть через поручень, когда появилась Шарнилар, одетая в комбинезон из черного эластика, держа в руке свою золотую «беретту».

— Ты действительно хочешь ехать? — спросил Малко.

Даже не ответив ему, она прыгнула в лодку.

— Поторопимся, — сказала она, усаживаясь.

С четырьмя пассажирами на борту, включая таких тяжеловесов, как Крис и Милтон, лодка почти до краев погрузилась в воду. Малко запустил мотор, и она отплыла, сперва задрав нос к небу, а затем выпрямившись и приняв горизонтальное положение. Двигатель производил, казалось, адский грохот, но по сравнению с «Экскалибуром» это был лишь шепот. Они шли со скоростью самое большее шесть узлов. Если на таинственной белой яхте стоит вахтенный, то он непременно заметит их. Лодка была единственным судном, которое двигалось в бухте в это время.

Малко передал управление Крису Джонсу и, взяв бинокль, стал рассматривать белую яхту.

Им потребовалось минут двадцать, чтобы пересечь бухту. Когда подошли к яхте, Малко снова сел к рулю и замедлил ход. Вблизи яхта казалась огромной.

Они медленно обогнули ее. В длину судно вытянулось метров на тридцать и выглядело совсем новым. На палубе было темно, и никто, по-видимому, не заметил их приближения. На всякий случай Милтон и Крис вытащили из чехлов автоматы «узи», готовые стрелять. Они проплыли у кормы. Луна осветила название яхты «Ормуз. Джерси». Ормузский пролив находился в районе Персидского залива, а английский остров Джерси — в Ла-Манше, в группе Нормандских островов... Странно.

С левого борта они вдруг увидели приспущенный трап.

— Пойдемте посмотрим! — тихо сказала Шарнилар.

Крис Джонс, стоя в лодке, поймал конец веревки, свешивавшейся вниз, и вскарабкался наверх. Он развязал и спустил трап. Через несколько секунд все оказались на палубе.

Ни души. Повсюду было тихо. Малко пробрался до командного мостика. Там было темно, и дверь закрыта. Он осмотрелся. Ни на палубе, ни на корме не было видно «Зодиака», на котором убийцы Нормы Дайер добрались с острова до яхты. Значит, кто-то из пассажиров взял катер, чтобы отправиться на берег.

Малко попробовал ручки нескольких дверей, ведущих внутрь. Они были заперты. В этот момент раздался звук разбитого стекла. Он устремился в ту сторону.

Шарнилар разбила рукояткой пистолета стекло в одной из дверей надстройки и, просунув в отверстие руку, открывала дверь изнутри. Обе створки медленно раздвинулись, и они оказались в салоне, откуда вели лестницы к каютам.

Как почти на всех судах, экипаж должен был спать спереди, что объясняло, почему никто не отреагировал на шум.

— Оставайтесь здесь, — шепнул Малко телохранителям. — Мы посмотрим внутри.

Милтон протянул ему электрический фонарик. Посветив, Малко увидел лестницу, ведущую вниз. Он двинулся по ней, сопровождаемый Шарнилар. Толстый палас приглушал звук шагов, и горящие ночники позволили погасить фонарь. Они оказались в коридоре с полудюжиной дверей.

Малко осторожно открыл первую слева, держа в руке пистолет, и зажег свет.

Здесь никого не было. Постель оставалась нетронутой.

Он погасил свет и перешел к следующей двери. Там оказалось то же самое. Еще две. Можно было подумать, что на судне оставался только экипаж... Они уже почти расслабились, когда открыли последнюю дверь и зажгли свет. Поток адреналина хлынул в жилы Малко. На этот раз каюта не была пустой!

Разбуженный светом высокий здоровяк с черными усами, обнаженным торсом и перевязанным правым плечом вскочил с постели и протянул руку к лежащему на ночном столике пистолету. Одним прыжком Малко подскочил к нему и уткнул ствол своего пистолета в его шею. Тот понял этот жест и остался нем и неподвижен, испуганно переводя взгляд с Малко на Шарнилар. Та стала мертвенно-бледной. Малко увидел, как ее золотая «беретта» стала мелко дрожать.

— Это он, — сказала она, — тот гнусный тип, который...

Малко узнал одного из трех иранцев, совершивших нападение на Гудзон-стрит. Ему показывали их фотографии. Шарнилар навела на него свой пистолет, и тот не осмеливался даже вздохнуть. Малко сказал себе, что она сейчас его убьет, и стал между ними.

— Вы один на борту? — спросил он по-английски.

Иранец утвердительно кивнул головой.

— А где остальные?

— На берегу.

— Вставай, — проговорила вдруг Шарнилар. — Быстро!

— Не убивай его, — сказал Малко. — Что ты хочешь делать?

— Увести его, — сказала она.

Голос молодой женщины прозвучал как удар хлыста, срываясь почти на крик. Спуск ее «беретты» был дожат почти до конца.

— Он пойдет с нами или я всажу ему пулю в лоб.

Иранец медленно откинул простыню. На нем были только трусы, и он потянулся к брюкам.

— Иди так! — приказала Шарнилар.

Она отодвинулась немного, чтобы пропустить его. Тот стал медленно подниматься.

Они вышли в салон, молча пересекли его и появились перед американцами. Крис быстро понял все и приставил свой «узи» к лицу пленника.

Иранец стал перешагивать через поручень и оступился. Решив, что он пытается убежать, Шарнилар бросилась на него и ударила своей «береттой», разбив ему бровь и нос. Пленник закричал, но Крис Джонс заткнул ему рот своей огромной ладонью и столкнул вниз.

Менее чем через минуту все были уже в лодке, иранец — лежа на дне. Ствол «узи» уперся ему в затылок. С едва работающим мотором, затаив дыхание, они отъехали от «Ормуза». На нем никто не подавал признаков жизни. Лишь удалившись метров на двести, они расслабились. Без «Зодиака» противники не могли их преследовать. Моторная лодка, почти вся уйдя в воду, плыла между парусниками, стоявшими на якоре и освещенными ярким светом луны. Малко нагнулся к пленнику.

— Господин Гормуз Сангсар?

— Да, да, — ответил тот.

Малко чувствовал, как дрожит прижавшееся к нему плечо Шарнилар. Едва владея своим голосом, она повторила:

— Это он меня изувечил.

Вновь наступило молчание. Малко не мог не задать себе одного острого вопроса. Что им расскажет Гормуз Сангсар? Лишь бы опасения Шарнилар относительно ЦРУ не подтвердились.

Они вернулись к «Сторми Уэзер». Крис Джонс заставил пленника подняться и указал ему на трап.

— Ты плаваешь не быстрее пули, поэтому поднимайся как миленький.

Пользуясь одной здоровой рукой, Сангсар с трудом поднялся на палубу. Шарнилар последовала за ним и сказала капитану, который поджидал их с двумя матросами:

— Закройте этого человека в машинном зале. Он преступник.

Один из матросов приподнял люк на корме, открыв залитое ярким светом помещение. Капитан спустился первым, сопровождаемый иранцем и одним матросом. Малко подошел к Шарнилар.

— Иди отдохни немного, — сказал он.

Она склонилась к нему, коснувшись его губ легким поцелуем.

— Ты прав. Я больше не могу.

Стрелки «Сейко» показывали три часа сорок минут ночи. После событий последних суток было от чего устать. Молодая женщина уже ушла, когда из люка появились капитан и матрос. Малко увидел внизу связанного иранца со спутанными ногами. Его левую руку охватывал наручник, другой конец которого был присоединен к толстой трубе.

— Он не рискнет и пошевельнуться, — сказал капитан. — Время от времени мы будем проверять.

Успокоенный, Малко бросил взгляд на белую яхту на другом конце залива. Там не было видно никаких признаков жизни: результаты их экспедиции еще не были обнаружены.

— Идите спать, — сказал он двум американцам. — Завтрашний день может быть бурным.

— Я останусь на палубе, — возразил Крис, желавший искупить свои прегрешения. — Кто знает, что может случиться.

— Я тоже останусь, — проговорил Милтон. — Мне не хочется спать.

Малко один спустился в каюту. Но он был слишком возбужден, чтобы уснуть. Он растянулся на койке, не переставая думать о том, что теперь может произойти. Одна мысль не давала ему покоя. Он гнал ее от себя, но она возникала вновь и вновь. В конце концов он не выдержал, встал, прошел по коридору и открыл дверь каюты Шарнилар.

Там было пусто.

Через десять секунд он был уже на палубе. Двое американцев разговаривали друг с другом, сидя в шезлонгах и держа автоматы «узи» на коленях.

— Вы не видели Шарнилар?

— Нет. А что случилось?

Он попробовал дверцу люка, ведущего в машинный зал. Она была заперта изнутри. Он снова спустился вниз, прошел по коридору и оказался перед железной дверцей с надписью «Машинный зал». Попробовал ее открыть. Та была также закрыта на засов.

Малко постучал в дверь и крикнул:

— Шарнилар, откройте! Я знаю, что вы здесь!

Никто не ответил.

Он рассматривал дверцу, которая служила одновременно корабельной переборкой, когда за железной стенкой раздался мучительный вопль.

Малко замер с бьющимся сердцем.

Теперь он не сомневался: Шарнилар заперлась вместе с пленником и пытала его.

Второй страшный крик наполнил его уши, закончившись каким-то животным всхлипыванием.

 

Глава 10

Малко не стал слушать ужасные крики, которые доносились из машинного зала... Они могли потрясти любого. Шарнилар ловко усыпила его бдительность своей мнимой усталостью. Пытка противоречила его морали, даже в отношении такого человека, как Гормуз Сангсар. В противном случае можно было потерять свою душу. Повернувшись, он столкнулся с побледневшим капитаном, который подошел проверить, как обстоят дела.

— Нужно открыть эту дверь, — сказал Малко.

Капитан покачал головой.

— Это практически невозможно. В крайнем случае можно разрезать горелкой, но она находится внутри.

Новый вопль заставил оцепенеть их обоих. Шарнилар избивала иранца.

— Там есть внутренний телефон?

— Да, разумеется. Можно говорить с полуюта.

— Идемте туда.

Небо стало светлеть. Слабый свет на востоке постепенно гасил яркие точки звезд. Малко взял трубку корабельного телефона и набрал номер машинного зала. Ответа не последовало.

Шарнилар не хотела, чтобы ей помешали осуществить ее замысел. На полуюте Малко, по крайней мере, не слышал криков пленника.

* * *

— Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!

Шарнилар истерически, как безумная, била по лицу Гормуза Сангсара обрезком железного прута, который она нашла на верстаке. Сначала она ходила вокруг узника, не зная, что с ним делать, испытывая непреодолимое желание всадить ему в голову всю обойму из своего пистолета. Одним залпом она осушила для храбрости прямо из горлышка полбутылки водки, которую мимоходом взяла из бара. Сердце стучало у нее в груди, гнев и ненависть овладевали постепенно всем ее существом. Почти автоматически она нанесла ему несколько ударов ногой. Один из пинков попал иранцу в низ живота, и он сильно застонал, преувеличивая свою боль, чтобы разжалобить Шарнилар.

Но эти стоны произвели прямо противоположное действие на его бывшую жертву, вызвав у нее взрыв ярости. Она схватила первый попавшийся под руку предмет и, сжав зубы, стала колотить им, словно забивая гвозди. Теперь Гормузу Сангсару не нужно было заставлять себя кричать. Его лицо превратилось в сплошную рану. Нос был переломан в нескольких местах, щеки разодраны, зубы выбиты, губы разбиты, челюсть сломана. Последний удар, нанесенный по виску, лишил его сознания. Шарнилар вдруг поняла, что она может его убить до того, как тот заговорит. Она резко остановилась, бросила железный прут, который упал со звоном, и оперлась о верстак.

Гормуз Сангсар быстро пришел в себя, но решил не двигаться, наблюдая за молодой женщиной из-под приспущенных век. Кровь засыхала у него на лице, превращаясь в толстую корку. Он прошел через много испытаний и хорошо понимал, что ему грозит смерть.

Наручник, замкнутый на вертикальной трубе, не позволял ему двигаться, и он был совершенно беспомощен. Он слышал крики и стук в дверь, но понимал, что не может рассчитывать ни на чью помощь. Сангсар решил, что единственное его спасение — в абсолютной покорности. Снаружи замолчали, и теперь слышалось только гудение генератора. Шарнилар вновь обрела спокойствие. Она подошла к нему со своим позолоченным пистолетом в руке. Схватив его за густые черные волосы, она запрокинула его голову, заставив смотреть на себя. Потом она приподняла черный квадрат; скрывавший страшную рану.

— Ты помнишь, что ты сделал?

Не отвечая, он нагнул голову.

— Говори!

Он закричал: она обрушила ствол пистолета на его сломанный нос. В тот же момент стал слышен шум на палубе возле люка: там пытались его открыть. Шарнилар подняла голову, дабы убедиться, что это невозможно, и снова вернулась к пленнику.

— Скажи мне все, — приказала она. — Кто твои начальники? Где они? Почему ты это сделал?

— Они заставили меня, — пробормотал тот. — Иначе меня бы убили...

— Кто они?

— Я не могу сказать, меня убьют.

— Хорошо.

Она прижала ствол «беретты» к его виску и взвела курок. Раздался сухой металлический звук. Глядя на иранца, она нажала на спуск. Сангсар вскрикнул в момент выстрела. Пуля ударилась в металлическую перегородку и отскочила. Шарнилар целилась рядом с головой. Сангсар дрожал всем телом. Она наклонилась к нему.

— Ты видишь теперь, что такое умирать?

Он что-то невнятно пробормотал, но не решился заговорить. Увы, этот блеф мог сработать только один раз. Оглядевшись вокруг, Шарнилар увидела клещи. Отложив пистолет, она выпила еще немного водки, затем взяла инструмент и приблизилась к пленнику. Как старательная маникюрша, она зажала его мизинец в губах клещей и нажала изо всей силы!

Пронзительный крик долго продолжал звучать еще после того, как она перестала дробить ему палец, превратившийся в комок мяса, жил и костей. Белая кость выступила из раздавленного сустава, и кровь капля за каплей стала падать на пол. Снова в люк стали стучать, но Шарнилар была слишком поглощена своим занятием и ничего не слышала... Гормуз Сангсар икнул, его голова свесилась на грудь, и он снова потерял сознание.

Когда Шарнилар принялась за его большой палец, он очнулся со страшным стоном. Несмотря на его мольбы, она совсем раздавила палец, прежде чем отложить клещи в сторону.

— А теперь, — спросила она, — ты будешь говорить?

Он утвердительно кивнул головой. Она стала задавать вопросы.

Раздувавшаяся рука Сангсара сочилась кровью, но он говорил, говорил, не останавливаясь, опережая ее вопросы, повторяясь и стремясь только к одному: утомить ее, не дать снова разгореться ее ненависти.

Шарнилар старалась не видеть этого окровавленного человека, чтобы представить себе снова вместо него лицо палача, изувечившего ее с холодной жестокостью. Внутренний голос подсказывал ей, что Гормуз Сангсар стремится выиграть время, что ему уже нечего добавить, но она не могла приказать, чтобы он замолчал. Ибо не знала, что сделает потом. Слушая его, она отпивала небольшими глотками из бутылки, не замечая, что та уже на две трети пуста.

* * *

Солнце поднималось. Малко не сомкнул глаз всю эту бесконечную ночь, однако не чувствовал усталости. Теперь уже из машинного зала не доносилось никаких звуков, кроме гудения генератора. Он отказался от попыток открыть палубный люк или железную дверь. Капитан вернулся к себе в каюту, чтобы поспать.

Что делала Шарнилар?

Вначале был слышен выстрел, и потом крики прекратились. Если она убила пленника, то почему оставалась в машинном зале?

Крис Джонс, наблюдавший за морем в бинокль, повернулся вдруг к Малко.

— Посмотрите, вон «Зодиак»!

Малко взял бинокль и увидел маленький катер, мчавшийся на полной скорости от порта к «Ормузу». Он подплыл к яхте, и его пассажиры поднялись на борт. Малко и два американца затаили дыхание. С четверть часа на яхте не было заметно никакого движения. Затем на юте загорелся свет, и внезапно из трубы поднялся дымок: там запустили двигатель.

Прошло еще несколько минут, и не осталось никаких сомнений: «Ормуз» поднимал якорь. По всей вероятности, они обнаружили исчезновение своего сообщника.

— Если они придут искать своего приятеля, то начнется кутерьма, — с беспокойством заметил Крис Джонс.

Но его опасения оказались напрасными: «Ормуз» набрал скорость, направляясь на запад, в сторону острова Тортола. Убийцы снова отказались от боя, предпочитая бросить своего сообщника. Малко следил за яхтой в бинокль, пока она не превратилась в небольшую точку на горизонте. Он отложил бинокль, вернувшись снова к мыслям о Шарнилар. Что произошло в машинном зале?

* * *

Шарнилар задремала, оглушенная водкой и огромной усталостью.

Гормуз Сангсар сообщил все, что ей было нужно. Чтобы лучше слышать его, она уселась рядом с ним, опершись спиной о корпус одного из двигателей, и осталась в таком положении.

Легкий звук заставил ее вскочить. Иранец, опустив голову на грудь, казалось, спал. Взгляд Шарнилар упал на «беретту», которую она положила на пол во время допроса. Теперь пистолет был на другом месте! Он находился в нескольких сантиметрах от Сангсара! Она догадалась, что он воспользовался ее дремотой, чтобы ногами пододвинуть его к себе. Ее снова охватила ненависть. Она подобрала пистолет и набросилась на пленника.

— Мерзавец! Ты хотел меня убить!

Ответа не последовало. Иранец разыгрывал обморок. Вне себя от бешенства, Шарнилар стала искать средство вывести его из этого оцепенения.

На верстаке лежала шариковая ручка. Она схватила ее и вставила конец в ухо иранца. Никакой реакции. Она затолкала ее еще глубже, и стальной шарик уперся во что-то твердое.

Тогда, вся во власти безудержной ярости, она схватила «беретту» за ствол и ударила рукоятью по свободному концу ручки.

Гормуз Сангсар подскочил с пронзительным криком. Он почувствовал, как острие вошло ему в горло изнутри. Изо рта его пошла кровь. Шарнилар остановилась. Он стал умолять ее, смешивая персидские и английские слова. Шарнилар слушала его с раздутыми ноздрями. Запах крови и дизельного топлива стал невыносим. Она снова увидела себя в «роллс-ройсе» рядом с человеком, который был перед ней, и ощутила жгучий ожог от лезвия, вонзившегося в ее плоть. Какая-то мрачная сила овладела ею.

Гормуз Сангсар почувствовал, как ствол «беретты» уперся ему в лоб. Его взгляд встретился со взглядом голубого глаза Шарнилар, налившегося кровью от усталости и алкоголя. Это было последнее, что он увидел в этом мире. Молодая женщина нажала на спусковой крючок. Первая пуля раздробила лоб иранца, другие поразили уже мертвеца или попали в стену.

Шарнилар остановилась только тогда, когда обойма была пуста. Едкий запах пороха смешался с запахом крови и дизельного топлива. Гормуз Сангсар лежал, скорчившись, как окровавленная кукла.

Словно автомат, Шарнилар подошла к двери и открыла ее. Малко, побледневший, стоял перед ней.

— Что ты сделала с ним?

— Иди посмотри, — сказала она.

Шарнилар ушла по коридору, и он проник в машинный зал. Запах здесь был отвратительным. Иранец получил четыре пули в голову. Кровь продолжала сочиться из его изувеченной руки.

Крис Джонс, в свою очередь, вошел в машинный зал.

— Бог ты мой! — воскликнул телохранитель. — Она его как следует обработала.

Не говоря ни слова, Малко бросился в каюту Шарнилар. Дверь была не заперта. Он вошел. Здесь никого не было. Шум душа в ванной говорил о том, где она находится. Он увидел на постели «беретту» с новой обоймой.

Молодая женщина вошла в комнату с полотенцем вокруг бедер, без черной повязки... Это было ужасное зрелище: красное, бугристое мясо, пустая выемка вместо глаза. Шарнилар перехватила его взгляд и горько усмехнулась.

— Ты не целовал бы меня так сильно вчера вечером, если бы увидел это, не так ли?

Она взяла на постели черную повязку, укрепила ее на лице и повернулась к Малко.

— Так что? Ты хочешь читать мне мораль?

Малко довольствовался тем, что спросил:

— Ты узнала то, что хотела, в результате этой отвратительной пытки?

— Отвратительной... А как ты назовешь намерение вырвать глаз у женщины? Это не отвратительная пытка?

— Конечно, — сказал Малко, — но...

Она прервала его:

— Я буду страдать всю жизнь от этого увечья. Когда я смотрюсь утром в зеркало, мне хочется кричать от отчаяния. Он страдал лишь несколько часов и заслужил это тысячу раз...

— Ты все равно остаешься блестящей женщиной, — сказал Малко.

— Блестящей! — воскликнула Шарнилар.

Она сорвала свою повязку, схватила «беретту» и подошла к нему.

— Ну что ж! Тогда целуй меня сейчас же и не закрывай глаза, или я убью тебя!

Она ткнула стволом пистолета ему в бок, прижавшись к нему с поднятым лицом. Малко поцеловал ее. Губы ее были сухие и горячие. Он не знал, сможет ли принять вызов. Он снял полотенце, обернутое вокруг ее бедер, и почувствовал теплоту кожи. Малко стал ласкать ее грудь и спину, продолжая целовать. Шарнилар оставалась каменной в его объятиях. Наконец она оживилась немного, ее тело стало более гибким. Когда он увлек ее к постели, то по-настоящему испытывал к ней страсть. Двумя руками Шарнилар схватила его голову и отодвинулась. Ее единственный глаз пылал огнем.

— Дай мне насладиться. Очень сильно! — сказала она.

Даже глядя на нее, он не ощутил, что у него пропадает желание. Он неистовствовал, опускаясь и поднимаясь в предложенном ему чреве. Она съежилась, согнув колени, а он молотил ее, как кузнец наковальню, пока не взорвался в ней с радостным ревом. Она оставалась в его объятиях и тихо плакала. Спустя некоторое время она прошептала:

— Первый раз я занимаюсь любовью с мужчиной без повязки.

Они еще долго лежали обнявшись, слушая плеск волн о корпус яхты. Малко не мог не думать о чудовищной драме, разыгравшейся недавно. Он почувствовал, как постепенно она расслабляется и ее настороженность тает под влиянием усталости, алкоголя и любви. Он тихо спросил:

— Ты, по крайней мере, узнала что-нибудь?

— Да, кое-что интересное, — медленно ответила она. — Теперь я знаю, что ты мне не солгал...

— То есть?

— Это были не американцы.

В каюте долго был слышен только шорох волн за бортом. Ужасное обращение с иранцем, по крайней мере, оказалось небесполезным. Малко ждал продолжения. Шарнилар была не такой женщиной, которая могла поддаться нажиму. Но он приехал сюда не для того, чтобы завести с ней любовный роман, а для того, чтобы выведать сведения, в которых нуждалось ЦРУ. Поскольку она ничего больше не говорила, он спросил:

— А ты знаешь, кто это был? Иранцы?

— Да, — сказала она. — Я ошиблась. Они действительно хотели меня вчера убить. Это не было попыткой устрашения. Поэтому у меня есть к тебе предложение.

 

Глава 11

Малко затаил дыхание. Поистине все женщины чувствительны к одним и тем же аргументам. Если бы он не смог заниматься любовью с Шарнилар, снявшей свою повязку, она могла бы его убить. Успокоившись относительно своего "я", она склонна была теперь оказать ему доверие.

— Объясни, что ты имеешь в виду? — спросил он с некоторым недоверием.

Шарнилар явно не хотела открывать всей правды.

— Они хотели убить меня вчера вечером. Тот негодяй сказал мне это. Именно он стрелял из винтовки.

— Почему же они тогда вернулись?

— Их главарь засомневался. Он хотел проверить.

— Я думал, что иранцы пытались тебя запугать, — заметил Малко. — Если ты умрешь, то это ничего им не даст. Они не получат ни денег, ни документов.

Шарнилар зажгла сигарету, прежде чем ответить.

— Им плевать на деньги. Это для них пустой звук. Сколько есть других иранцев, которые замешаны в хищениях. Их волнует документы. Те, кто командует этими убийцами, изменили свое мнение. Им известно, что только я одна имею доступ к сейфу, где хранятся документы, которые они хотели бы заполучить. Значит, если я исчезну, то эти бумаги навсегда останутся в банке. Они надеялись, что я уступлю после истории на Гудзон-стрит, но теперь они знают, что у них ничего не вышло.

— А каковы инструкции банку на тот случай, если ты исчезнешь?

— Я попросила в этом случае обнародовать документы. Но я знаю швейцарцев. Они не захотят ссориться с Ираном и воспользуются какими-нибудь юридическими уловками, чтобы ничего не делать или уничтожить эти бумаги. Именно этого мои преследователи и добиваются. Поэтому вот что я решила. Мой банк в Цюрихе использует сверхсложную систему защиты своих вкладчиков. Я объясню тебе, как она действует.

Шарнилар встала и достала из ящика стола бело-синюю пластиковую карточку размером с кредитную. В ее верхнем левом углу была укреплена позолоченная наклейка с надписью «Clematic CPS».

— Вот что иранцы хотят заполучить от меня, — сказала Шарнилар. — Эта карточка — ключ. Достаточно ее вставить в щель на моем сейфе — и дверца откроется.

Шарнилар на минуту замолкла и продолжала:

— Так они думают, по крайней мере. Но даже если она окажется в чужих руках, это все равно ничего не изменит. Ты видишь эту золотистую наклейку?

— Да.

— Это микрокомпьютер, где содержатся ответы на пятьдесят касающихся меня вопросов. Я отобрала их с программистом, приготовившим эту карточку. Когда ты вставляешь ее в щель, то включаешь «материнский» компьютер. Он тотчас же задает серию вопросов на контрольном экране... Только я знаю ответы. Если вы отвечаете неправильно, сейф не откроется, а компьютер немедленно посылает сигнал тревоги в службу безопасности.

— Так в чем же заключается твоя идея?

— Есть две абсолютно одинаковые карточки на тот случай, если одна потеряется или испортится. Если ты согласен, я сообщу тем, кто меня преследует, что я передала тебе одну из них. Если меня убьют, ты сможешь воспользоваться ею, чтобы открыть мой сейф.

— Значит, ты хочешь оформить страховку на случай смерти, — констатировал с улыбкой Малко.

Шарнилар кивнула головой.

— Я подумала, что это входит в твою миссию. Полагаю, что у тебя защита более эффективная, чем у меня.

Солнце уже поднялось, и его свет заливал каюту. Малко увидел в зеркале свое отражение: выглядел он далеко не блестяще. Сильная усталость смыкала его веки. У него была теперь только одна мысль — уснуть.

— Хорошо, — сказал он, — я согласен. Остается только, чтобы ты мне рассказала о тех сведениях, которые заложила в компьютер.

Шарнилар бросила на него странный взгляд, словно он обратился к ней с неуместной просьбой.

— Я не сказала, что дарю тебе мои секреты, — заметила она. — Я предложила только разделить со мной риск, которому я подвергаюсь.

Это был дьявольский ход. Тихий ангел пролетел и удалился, волоча крылья, потрясенный таким цинизмом. Вся усталость Малко улетучилась, и он запротестовал:

— Ты смеешься надо мной! Какой тут интерес для тех, на кого я работаю? Все карты остаются в твоих руках.

Она слегка улыбнулась.

— Разумеется. Так какой же будет твой ответ?

— Если я скажу «да», что произойдет потом?

Шарнилар взглянула на иллюминатор и проговорила устало:

— Не знаю. Нужно выиграть время. Вся эта история — сплошной кошмар. Если ты найдешь решение, которое обеспечит мне безопасность, я отдам тебе эти документы. Мне плевать на них. Я хочу только жить.

И пользоваться двумястами сорока миллионами долларов...

— А если я скажу «нет» — что тогда?

— Я продолжу путешествие одна и попробую выпутаться сама.

Малко задумался. Единственным выигрышем здесь было — завоевать доверие Шарнилар. В надежде, что в конце концов из этого что-либо может получиться. Еще раз он должен был сыграть роль козла отпущения...

— Я согласен, — сказал он.

Шарнилар устало и мягко улыбнулась. Наклонившись к Малко, она положила на минуту голову ему на плечо.

— Я ожидала этого от тебя. Спасибо.

Почти сразу же она выпрямилась и вызвала по внутреннему телефону капитанский мостик:

— Поднимайте якорь, — приказала она капитану. — Идем в Шарлотту-Амалию. И сделайте все необходимое, чтобы мы смогли сбросить в море тело, которое находится в машинном зале.

Капитану придется еще долго вспоминать этот рейс. Шарнилар потянулась.

— Я думаю, мне надо немного поспать. Я больше не выдерживаю...

Она постарела лет на десять. Малко поднялся. Ему тоже нужен был сон и литр кофе, чтобы начать новый день. Какие сюрпризы принесет он?

Шарнилар, казалось, хорошо знала, куда ей нужно плыть.

* * *

Стоя на носу «Сторми Уэзер», Малко видел, как приближаются небольшие домики под красными железными крышами, выделяющимися на зелени холмов вокруг порта Шарлотты-Амалии, столицы Сент-Томаса. Парусник плавно скользил по глади бухты. Уже видно было интенсивное движение машин по Ветеране Драйв, проспекту, идущему вдоль набережной. Несколько старых розовых построек, оставшихся от времен датской колонизации, еще высились среди деревянных лачуг, современных отелей и кокосовых пальм.

Пейзаж напоминал почтовую открытку. Мэнди появилась за спиной Малко, по-прежнему одетая в кимоно, едва прикрывающее круглые ягодицы, и, зевнув, сказала:

— Веселенькая картинка, не правда ли?

Они прошли мимо огромного океанского корабля, с которого сходили толпы туристов. Шарлотта-Амалия была зоной свободной торговли, и каждый день сюда приезжали тысячи любителей сувениров.

— Сегодня ночью было столько шума, — проговорила Мэнди. — Произошло что-нибудь еще?

— Да.

Тело Гормуза Сангсара, обернутое в полотняный саван, со свинцовым грузом, покоилось на глубине пятидесяти метров в открытом море. Его затопили быстро и тайно Крис Джонс и Милтон Брабек в то время, как члены экипажа стыдливо смотрели в другую сторону. Шарнилар все еще спала в своей каюте, как и ее подруга Шаба, потребность во сне которой, казалось, равнялась ее сексуальным аппетитам.

Рейс длился четыре часа, и солнце достигло уже зенита. Милтон Брабек и Крис Джонс выбрались из своих кают побритые, переодетые, но не слишком свежие. Они удовлетворенно смотрели на большой американский флаг, развевавшийся над домом губернатора в правой части гавани.

— Вот мы и дома! — заметил Милтон.

Сент-Томас являлся одним из американских островов Виргинского архипелага. Малко смотрел на док в правой части порта, где стояли крупные пассажирские суда. Между старой баржей, пышно названной «Кон-Тики», и большим белым лайнером он вдруг увидел два антенных купола знакомого уже «Ормуза». Белая яхта стояла у длинного причала.

— Мы тут не одни, — сказал Малко.

Он обернулся, услышав стук каблуков по палубе. Подошла Шарнилар, подкрашенная, безупречно одетая в белые облегающие джинсы и шелковую белую блузку.

— Ты знала, что «Ормуз» находится здесь? — спросил Малко.

— Я догадывалась, — сказала она. — Пошли пройдемся по берегу.

* * *

Сидя на ступеньках здания почты, какой-то негр слушал оглушительную музыку, извергаемую огромным транзисторным приемником. Аппарат стоял рядом с ним на тротуаре, оглушая несчастных туристов, разговаривающих в телефонных кабинах. Выйдя из почтового отделения, Шарнилар и Малко были ослеплены ярким солнцем. Толстый американец остановился, как вкопанный, перед черной повязкой Шарнилар, убежденный, что это наряд под «пирата», и проговорил:

— Забавно.

Шарнилар вернула ему улыбку, сказав:

— Очень забавно.

Медленно она приподняла повязку, открыв то, что было под ней, и удалилась, оставив покрасневшего и потрясенного туриста.

Малко взглянул на квитанцию заказного письма, отправленного в банк Шарнилар. Выбор был сделан. Оставалось только передать ее преследователям копию этого письма, чтобы Малко оказался в одном поминальном списке вместе с молодой женщиной.

— Мы вернемся на судно? — спросил он.

— Ты вернешься, — поправила она. — А я должна еще пройтись... Одна.

Крис и Милтон, вооруженные до зубов, посматривали вокруг, стоя на противоположной стороне тротуара. Через весь центр городка, сохранившего старые датские названия улиц, между Ватерфронт и Дроннингенс Гадс протянулась анфилада магазинов и лавок, где каждый день из рук в руки переходили сотни тысяч долларов.

— Куда ты пойдешь? — спросил Малко.

— На «Ормуз».

— Ты с ума сошла!

Шарнилар принужденно улыбнулась.

— Нет. Благодаря тебе я не рискую ничем. Если только ты не расскажешь им правду.

— Они могут захотеть отомстить за Сангсара.

— Не думаю.

— Ты не боишься, что они продолжат то, что начали на Гудзон-стрит?

Шарнилар остановилась на углу улицы Ватерфронт, рядом со стоянкой маршрутного такси, набитого неграми и похожего на автобус с деревянными скамьями. Белая яхта находилась в двух километрах отсюда, на правой стороне бухты. Шарнилар подозвала «нормальное» такси и крикнула Малко, стараясь, перекричать гудки и шум улицы:

— Я им скажу, что если через полчаса я не вернусь, то ты и твои друзья придете за мной.

Не дожидаясь ответа, она забралась в такси и укатила по улице Ветеранс Драйв.

Оба телохранителя подошли к Малко и с беспокойством спросили:

— Куда она отправилась?

— Сказать «здравствуйте» своим мучителям.

Когда он рассказал Милтону и Крису, что произошло, оба телохранителя повеселели.

— Наконец-то приятная работа! — воскликнул Крис. — Если бы я мог взять с собой пулемет...

— Обойдетесь подручными средствами, — сказал Малко. — А пока вернемся на «Сторми Уэзер».

На паруснике почти никого не было. Мэнди и Шаба, оснащенные туристскими чеками, устремились в атаку на местные магазины, надеясь подцепить по дороге стоящих кавалеров. Они, казалось, совершенно не интересовались приключениями Шарнилар, словно это не подвергало их никакому риску, и были совершенно беззаботны. Малко смотрел на движение в порту. «Ормуз» находился на другом конце причала, приблизительно в двухстах метрах по прямой от «Сторми Уэзер».

Вся эта история представлялась Малко все более странной. Преследователи Шарнилар действовали почти в открытую, хотя их разыскивали американские власти, не говоря уже об убийстве Нормы Дайер. И снова сомнения возникли в душе Малко...

Он взглянул на свои кварцевые часы «Сейко». Было одиннадцать часов двадцать минут. В одиннадцать сорок пять им нужно будет выйти. Штурм «Ормуза» в порту Шарлотты-Амалии окажется не очень-то веселым делом...

* * *

— Пошли? — предложил Крис Джонс с решительным видом. Малко снова посмотрел на часы. Было без четверти двенадцать. Ждали до последней секунды. С тяжелым сердцем он посмотрел на причал. Шарнилар не возвращалась.

— Пошли, — сказал он.

Малко предпочитал не думать о том, что могло произойти на «Ормузе». Со времени отъезда Шарнилар он не переставал наблюдать за белой яхтой. Если она поднимет якорь, то тихоходный «Сторми Уэзер» не сможет ее догнать. Барабан «магнума-357» весело щелкнул, и Крис Джонс встал во весь свой почти двухметровый рост, предвкушая предстоящую операцию.

Они миновали три четверти причала, когда Малко увидел белый силуэт Шарнилар, которая не спеша шла им навстречу. Крис остановился, как вкопанный.

— Черт побери!

Он готов был заплакать.

— У вас будет еще возможность пустить в ход ваши большие револьверы, — пообещал Малко, облегченно вздохнув.

Шарнилар слегка улыбнулась ему и повисла у него на руке. Он почувствовал, как она дрожит, и понял, что ее непринужденный вид был только маской.

— Мне нужно выпить большой стакан «Дом Периньона»! — сказала Шарнилар.

Она не произнесла больше ни слова, пока они не вернулись на «Сторми Уэзер». Она выпила один за другим три фужера вина, прежде чем ее щеки снова порозовели. Потом она вышла из салона и прошла на нос судна, глубоко дыша. Отсюда маленькие домики, взбегавшие по склонам далеких холмов среди густой зелени, казались игрушечными.

— Я не думала, что это произведет на меня такое впечатление — оказаться перед ним... — сказала она.

— Перед кем?

— Ардеширом Нассири, их главарем.

— Все обошлось?

— Да, — выдохнула она. — Они думают теперь, что американцы получат эти документы через тебя. Но они отпустили меня без проблем.

— Они не спрашивали, что случилось с Гормузом Сангсаром?

— Я сказала, что убила его. Им на него наплевать. Они сообщники, а не друзья.

— Но все они только исполнители.

— У них есть средства передать мое послание своему руководству, — сказала она. — Это сверхсовременное судно... А теперь мне надо расслабиться. Мне нужно купить кучу вещей и быть красивой. Сегодня вечером мы отправимся в ресторан отеля «1829». Это самая старая гостиница на острове. Ей больше ста пятидесяти лет. И там лучший ресторан в Шарлотте-Амалии.

Малко оставалось только послать отчет в ЦРУ. Эмиль Кауфман будет разочарован этим новым поворотом событий. ЦРУ не любило дел, которые затягивались надолго.

* * *

Несмотря на отвратительную слышимость, Малко почувствовал недоверие и плохое настроение своего собеседника, Генерального директора ЦРУ по вопросам разведки. У него состоялся короткий разговор с Эмилем Кауфманом, который предпочел связать его со своим шефом Гарри Рокхоундом. Тот не скрывал разочарования.

— Вы хотите сказать, — повторил он, — что ситуация заморозилась, что преступники находятся здесь и что она ведет с ними переговоры?

— Точно так, — подтвердил Малко.

— Но это безрассудно! — проворчал чиновник. — Нужно их немедленно арестовать, и я предупрежу местную полицию.

— Это может только осложнить ситуацию, — заметил Малко. — Что я должен делать?

— Оставайтесь на месте, — приказал американец. — Нельзя допустить, чтобы дело завершилось подобным образом. Эти документы касаются слишком щекотливых проблем, и иранцы не допустят, чтобы дамоклов меч висел у них над головой. Они будут контратаковать.

Малко вышел из телефонной кабины весь в поту. Стояла чудовищная жара, хотя солнце уже начало клониться к горизонту. После обеда на борту яхты он немного отдохнул, отпустив потом Шарнилар за покупками. Мэнди и Шаба еще не вернулись.

Крис Джонс и Милтон Брабек ждали его на углу Мэйн-стрит. Чтобы легче передвигаться, они взяли напрокат «шевроле». Увы, даже не бронированный. Они медленно поехали по улице Ватерфронт перед фасадами торговых заведений. В конце Ветеране Драйв они увидели у причала охраняемый матросом «Экскалибур». Тот сказал им:

— Миссис Хасани ждет вас в «Мафоли».

Это был бар-ресторан на одном из холмов острова, откуда открывалась великолепная панорама. Крис уселся за руль, и машина стала подниматься по узким извилистым улочкам. Шарнилар, прибывшая на такси, была одна на пустынной террасе «Мафоли», откуда открывался вид на всю бухту. Она переоделась, облачившись в шелковое облегающее платье того же цвета, что ее глаз. Распустив волосы, Шарнилар стала похожа на молоденькую девушку. Она пошла навстречу Малко своей волнующей походкой.

— Тебе нравится мое платье? Я только что купила его.

— Оно великолепно, — одобрил Малко. — Но почему ты приехала сюда одна?

Она с нежностью взяла его за руку и увлекла к деревянному парапету, ограждающему пропасть.

— Это место для влюбленных, — сказала она. — Ты согласен?

Обнявшись, они долго стояли, смотря на огоньки, которые один за другим зажигались внизу, у них под ногами. Телохранители с изумлением смотрели на них... Наконец Шарнилар вздохнула:

— Я надеюсь, что ты никогда не покинешь меня!

Малко вздрогнул.

— Вместе мы удваиваем риск: это может навести иранцев на кое-какие мысли.

— Да, но мне так хорошо, — улыбнулась Шарнилар. — Я так давно ни в кого не влюблялась. Так давно...

* * *

Небольшой отель «1829», названный так по времени своей постройки и воздвигнутый на холме Говернмент, находился в конце крутой лестницы и был похож на рисунок Уолта Диснея своими архитектурными украшениями, внутренним садиком, веселыми окнами и большим макетом картечницы на одним из балконов. Фасад, окрашенный в желто-розовый цвет, с зелеными ставнями, напоминал о прошлом этого старинного города пиратов.

Ресторан, занимавший внешнюю галерею по обе стороны лестницы, возвышался над улицей Конгенс Гадс. Отсюда открывался великолепный вид на всю гавань. Когда Шарнилар, Малко и двое американцев прибыли сюда, их поджидали уже, усевшись за большим круглым столом, Мэнди и Шаба, нагруженные пакетами с покупками. Крис и Милтон скромно устроились за соседним столом, наблюдая за единственным входом, ведущим в их сторону, и заказали минеральную воду.

Принесли первую бутылку «Дом Периньона», и ее содержимое исчезло за полминуты. Все словно хотели забыть кошмар последних суток. На Малко, зажатого между Мэнди и Шарнилар, с обеих сторон навевались запахи различных духов. Мэнди незаметно прижала свое бедро к его ноге. Что касается Шабы, то каждый раз, когда на террасе появлялся новый клиент, ее грудь поднималась, готовая вырваться из своего декольте. Пробка второй бутылки «Дом Периньона» была открыта, когда к столу подошел официант и объявил:

— Миссис Хасани просят к телефону.

Поток адреналина хлынул в жилы Малко. Кому было известно, что они находятся здесь? Шарнилар слегка побледнела и поднялась. Телефон находился в баре, на другой стороне галереи. Оба телохранителя пошли за ней. Разговор был долгим: почти десять минут. Когда Шарнилар вернулась, она была бледна, точно полотно. Малко почувствовал, как дрожит ее бедро.

— Что произошло?

Она покачала головой.

— Ничего особенного. Давайте выпьем.

Ее взгляд блуждал. Малко спрашивал себя, какие новые неприятности сулил этот звонок.

Остаток ужина прошел под болтовню Мэнди и Шабы, которая бросала огненные взоры в сторону высокого загорелого американца за соседним столом. Тот в конце концов поднялся и пригласил ее выпить с ним стаканчик. Шаба поднялась, открыв свою осиную талию и вертлявый зад. Подмигнув Малко, Мэнди пошла за ними.

Оставшись наедине с Шарнилар, Малко положил свою ладонь на нее руку.

— Скажи мне правду.

Она повернулась к нему с напряженным лицом.

— Ты хочешь знать?

 

Глава 12

У Малко перехватило горло. Шарнилар не была склонной паниковать по незначительному поводу. Вокруг царила праздничная атмосфера, звучали громкие разговоры и смех. Отель «1829» был популярным заведением на острове Сент-Томас. За соседним столиком Мэнди сидела практически на коленях высокого американца, который с вожделением пялился на Шабу. Его будущее было гарантировано...

— Кто тебе звонил? — спросил Малко.

— Я не знаю его имени, — ответила Шарнилар. — Но он утверждал, что говорит от имени аятоллы Хомейни. Слышимость была плохой, он находился не на острове и не в США. Он мне сказал, что они отказываются ждать, что аятолла страшно разгневался, что я насмеялась над революцией. Нужно, чтобы я вернула то, что мне не принадлежит.

— Деньги?

— Нет, о них он не говорил. Документы.

— Как ты должна поступить?

— Он дал мне срок до завтра, чтобы отдать их верному ему человеку.

— Кому?

— Я не знаю.

Молния, сопровождаемая ударом грома, прочертила небо. Через полминуты по крыше галереи громко застучал тропический ливень, сделав невозможной какую-либо беседу. Дождь явился словно отголоском циклона, который недавно опустошил остров. Еще повсюду были видны суда, севшие на мель.

Малко размышлял над новой ситуацией, которую, увы, можно было предвидеть. Кто в действительности дергал за ниточки? Иранцы? Американцы? Или кто-то другой? По всей видимости, убежденность Шарнилар потеряла почву, и на первый план вышел правдоподобный тезис ЦРУ: месть аятоллы. Этот грубый ультиматум был вполне в духе политики безумца из Тегерана. Шум дождя ослаб, и Малко воспользовался этим, чтобы спросить:

— Что случится с тобой, если не отдашь эти документы?

Шарнилар осушила стакан шампанского, прежде чем ответить дрогнувшим голосом:

— Они убьют нас. Обоих.

Естественно. Теперь Малко стал одной из сторон. Он взял руку Шарнилар и поцеловал ее.

— Мы еще живы.

Она отодвинула тарелку с нетронутым бифштексом.

— Я боюсь, — проговорила она, — Ты знаешь, что случилось со мной.

— Да, — сказал Малко, — но теперь с тобой я, и мы пользуемся защитой могущественной американской службы. Двое «нянек», которые с нами, стоят десятка телохранителей.

Шарнилар скептически усмехнулась.

— Разумеется, но ты знаешь, что это продлится недолго. Аятолла может отложить свою месть на месяцы и годы...

— Если ты отдашь документы иранцам, — сказал Малко, оплачивая счет, — проблема будет решена. А если ты отдашь их американцам?

Все очарование этого вечера вдруг исчезло. У него была только одна мысль: вернуться поскорее на «Сторми Уэзер», даже если не грозила непосредственная опасность.

— Тот, с кем я говорила, упомянул о такой возможности, — сказала Шарнилар. — В таком случае они, естественно, также меня убьют, чтобы отомстить.

Внезапно вся бухта исчезла, скрытая завесой дождя. Малко встал из-за стола и подошел к «гориллам».

— У меня есть новости, — сказал он.

Оба американца выслушали его с серьезными лицами.

— Это меня не удивляет, — сказал Крис. — Первым делом надо попросить в Лэнгли зеленый свет, чтобы взять этих двух черномазых на белой яхте. Здесь мы у себя дома, и если поднимутся какие-нибудь волны, их можно будет быстро успокоить.

— Они готовы ко всему, — сказал Малко, — и это не решит основную проблему.

— Но если их прекрасная яхта превратится в дым, это заставит их призадуматься. У нас есть все необходимое, чтобы собрать огнемет... Эта штука хорошо действует против кораблей.

— Огнемет? — ужаснулся Малко. — Вы серьезно?..

— Да, — сказал Милтон. — Мы уже думали об этом.

Тихий ангел пролетел, одетый в несгораемый костюм.

За соседним столом Мэнди и Шаба говорили все громче и громче, почти нарушая приличия. Мэнди отлепилась от загорелого американца и, подойдя, обвила руками шею Малко, зашептала, горячо дыша ему в ухо и ничего не ведая о назревающей драме:

— Ты пойдешь с нами? Я бы приласкала тебя. Этот климат кружит мне голову. Это напоминает мне Гонолулу. Ты не помнишь?

Она прижалась к нему животом. Малко помнил, но сейчас время было не для таких воспоминании. Сидя одна за столом, Шарнилар рассеянно крутила в руках пустой стакан.

— Я думаю, что сейчас вернусь на судно, — сказал Малко.

Мэнди состроила недовольную гримасу.

— Хорошо. Если этот мужик не уложит меня в постель, я приду искать утешения у тебя. Надеюсь, эта негодяйка Шарнилар не осушила тебя полностью...

Шарнилар поднялась из-за стола. Дождь так же внезапно кончился, как и начался. В сопровождении двух «горилл» они вышли и уселись в один из взятых напрокат автомобилей, открытый джип, ехать в котором после дождя было довольно прохладно. Милтон и Крис следовали за ними в «шевроле». Ветеране Драйв была пустынна. Туристы благоразумно укрылись в своих плавучих казармах. Оставив машины на стоянке отеля «Яхт Хавен», Малко и американцы пешком прошли на причал. Малко машинально бросил взгляд налево, и его сердце забилось сильнее.

«Ормуз» исчез.

— Сукины дети! — проворчал Крис Джонс. — Они улизнули!

Белая яхта, наверное, снялась с якоря, когда они ужинали. Малко попытался оценить новую ситуацию. На первый взгляд, отплытие плавучей базы иранской банды было добрым знаком... Но ее пассажиры могли остаться на Сент-Томасе или яхта отплыла недалеко и укрылась в одной из бесчисленных бухт. Взяв его за руку, Шарнилар поежилась.

— Идем. Мне холодно.

Влажные доски причала были скользкими. Крис сказал Милтону:

— Завари кофе. Поспим в другой раз.

— У нас есть в запасе двадцать четыре часа, — сказал Малко. — Отдохните сегодня вечером.

— Кто их знает, — проговорил Милтон, весь настороже. — Бывают внезапные нападения.

— Пожалуй, ты прав, — сказал Малко. — Может быть, нам стать на якорь с другой стороны бухты, напротив острова Хассель? Там мы будем менее уязвимы.

— Прекрасно, — сказала Шарнилар. — Я прикажу капитану.

Порт выглядел мирно со своими многочисленными парусниками, в рангоутах которых слегка шелестел бриз. Небо снова посветлело. Малко спустился к Шарнилар в каюту. Молодая женщина взяла свою золотую «беретту», проверила магазин и с печальной улыбкой положила на ночной столик.

— Когда я купила ее, то думала, что это игрушка, — сказала она. — Но я уже убила ею человека, и кто знает, что мне еще придется сделать. Я не хочу умирать.

— Я тоже, — сказал Малко, доставая из-за пояса свой ультраплоский пистолет.

Шарнилар широко раскрыла глаза и взвесила его на ладони.

— Я его даже не заметила. Где он у тебя был?

— Под рубашкой, — ответил Малко. — Он специально был создан для людей, которые любят хорошо одеваться, но убивает без осечки.

«Сторми Уэзер» слегка задрожал, отходя от причала, чтобы перейти на другую сторону гавани.

Шум падающего якоря известил, что судно замерло на новой стоянке.

Через иллюминатор был виден пустынный берег острова Хассель. Они стояли среди других парусников. Шарнилар вздохнула.

— Я больше ни о чем не хочу думать сегодня вечером.

Она сняла через голову свою блузку, обнажив полные и крепкие груди. Притянула к ним рот Малко, который задержался на них, чувствуя, как она постепенно возбуждается. Затем она опустила его голову ниже, к животу, и удерживала ее там до тех тор, пока не изогнулась дугой с восхищенным рычанием тигрицы. Затем они долго занимались любовью, завершив ее совместным криком.

Шарнилар продолжала лежать на спине, безмолвная и неподвижная. По изменению дыхания Малко понял, что она заснула. Внезапно на палубе послышался шум: Мэнди и Шаба, доставленные на «Экскалибур», возвращались, судя по голосам, в обществе одного, по крайней мере, мужчины...

Ультиматум иранцев поставил Малко перед сложной проблемой. Если он посоветует молодой женщине отклонить их требование, то заставит ее подвергнуться угрозе, которую не сможет предотвратить... Если позволит передать документы иранцам, то это будет означать провал его миссии...

Рядом с ним Шарнилар шевельнулась и простонала во сне. Малко положил ей руку на лоб. Он был в поту. Она вскочила с хриплым криком, яростно отбросив его руку в сторону. Он обнял ее, и она проснулась, ухватилась за него, рыдая, и уснула снова. Чуть позже кто-то постучал в дверь каюты.

— У вас все в порядке? — прозвучал обеспокоенный голос Криса Джонса.

— Все нормально, — успокоил его Малко.

* * *

Оглушительный рев мотора разбудил Малко, который одним прыжком вскочил с постели. Сквозь стекло иллюминатора он увидел взлетавший с воды большой гидроплан, поплавки которого едва не коснулись мачт парусника: самолет осуществлял связь с другими островами архипелага. Шарнилар все еще спала, свернувшись калачиком. Он оделся и поднялся на палубу, ослепленный солнцем. Зеленые холмы с пятнами домиков под красными крышами придавали Шарлотте-Амалии праздничный вид. Он взял бинокль и навел его на другую сторону бухты.

Там стоял большой пассажирский корабль. Легкое пыхтенье мотора заставило его повернуть голову. Это был маленький катер, за рулем которого сидел пожилой господин, а рядом — дама под зонтиком. Они проплыли, как видение из прошлого века. За его спиной раздался голос:

— Ты хорошо спал?

Это была Шарнилар — осунувшаяся, ненакрашенная, со своей повязкой, в красном кимоно.

— Я-то хорошо, — сказал Малко, — но тебе снились кошмары.

— Я ничего не помню...

Она потянулась, и ее грудь рельефно обрисовалась под кимоно. Каждый день он находил ее все более красивой. Она прижалась к нему.

— Уедем куда-нибудь очень далеко! — сказала она. — У меня достаточно денег для двоих. Мы проведем нашу жизнь на островах, купаясь и занимаясь любовью.

Прощай Иран и ЦРУ! Тревога снова охватила Малко.

— Что же ты решила делать?

Она покачала головой.

— Не знаю. Я хочу отправиться на встречу.

— Какую встречу?

— Вчера по телефону мне сказали прийти к полудню в район Палм-пассаж, если я захочу вести переговоры. Там меня встретят. Возможно, это ловушка. Но если я туда не приду, то неизвестно, что может произойти!

— Я пойду с тобой, — сказал Малко.

* * *

Густая толпа медленно двигалась вдоль двух рядов магазинов ювелирных изделий, готового платья, сувениров, растекаясь между ресторанами под открытым небом среди кокосовых пальм, возвышающихся над Палм-пассаж — длинной галереей, соединяющей улицы Ватер-фронт и Мэйн-стрит. Снаружи старая постройка выглядела неказисто со своим розовым выщербленным фасадом и железной крышей, но это была лучшая торговая галерея острова.

Шарнилар и Малко устроились за одним из столиков ресторана, расположенного под открытым небом среди высоких пальм, взяв гамбургеры, предназначенные, видимо, для голодных эфиопов, и бутылки с пепси-колой.

Крис и Милтон бродили от витрины к витрине, вооруженные до зубов. Они наблюдали также за верхними галереями, где находились ряды различных контор. В этой движущейся толпе могло произойти все что угодно.

Рукоять ультраплоского пистолета с досланным патроном давила на живот Малко под рубашкой. Что касается Шарнилар, то в ее сумочке лежала золотая «беретта». Увы, Малко хорошо знал, что в случае внезапного нападения с использованием автоматов все эти предосторожности окажутся бесполезными...

Он привстал. Полный мужчина с гладким загорелым черепом, в рубашке, присел с приветливой улыбкой за их стол.

— Здравствуйте, — сказал незнакомец. — Приветствую вас на Палм-пассаж.

Малко окинул его быстрым взглядом: тот наверняка был не иранцем... Черные хитрые глаза непрестанно бегали из стороны в сторону. Несмотря на свои явные шесть десятков лет, он сохранил еще атлетическое сложение. Шарнилар побледнела. Незнакомец нагнулся к ней.

— Мне кажется, у нас тут назначена встреча! Меня зовут Джон Бёрч.

Видя удивление молодой женщины, он еще шире улыбнулся и добавил:

— Знаю, знаю, вы не ожидали увидеть кого-то вроде меня. Но могу вас заверить, что телефонный звонок в отель «1829» касается как раз меня.

Подошла официантка, и он, обняв ее за талию, отпустил какую-то шутку. Затем повернулся к Малко.

— Нам лучше будет поговорить в моем кабинете...

Они поднялись и пошли за ним. По небольшой зеленой лестнице все взобрались на второй этаж галереи и вошли в огромный кабинет, уставленный старинными статуэтками доколумбовских времен, всевозможными предметами искусства. Из окна с затемненными от солнца окнами открывался великолепный вид на всю гавань. Взгляд Малко остановился на фотографии, где их хозяин был изображен вместе с шахом, его женой и какими-то еще, видимо иранскими, деятелями. Тот, улыбаясь, смотрел на Малко. Сев за массивный письменный стол, он сказал:

— Я хорошо знаю Иран. Уже давно...

— В 1980 году там произошла революция, — заметил Малко. — Это уже другие люди...

Джон Бёрч сделал неопределенный жест.

— Это Восток. Месяц назад я встречался с бывшей императрицей, но у меня есть друзья и среди окружения аятоллы. Некоторые приверженцы старого режима остались на своих местах и занимают важные посты. Как тот, кто попросил меня встретиться с вами.

Он замолчал. Малко попытался оценить их собеседника, который, казалось, знал все об их проблеме, в то время как им было известно только его имя. Во всяком случае, тот был на Сент-Томасе не проездом. Что, возможно, объясняло присутствие «Ормуза» в водах Виргинских островов.

— Что делает ваш друг теперь? — поинтересовался Малко.

Джон Бёрч принял загадочный вид.

— Он исполняет важные функции и пользуется доверием аятоллы Хомейни. Впрочем, в этом качестве он решал некоторые неприятные проблемы семьи Пехлеви. Как мы решим и проблему миссис Хасани, не так ли?

Он зажег сигару с добродушной улыбкой, поглядывая на них своими маленькими хитрыми глазками.

— Что я должна сделать, — спросила молодая женщина глухим голосом, — чтобы понравиться этим убийцам?

Джон Бёрч не принял вызова и только медленно произнес:

— У вас есть некоторые документы, интересующие иранское правительство. Передав их ему, вы уладите спор, разделяющий вас с иранцами. Со своей стороны, они не будут пытаться вернуть деньги, которыми вы владеете без надлежащих прав...

— Без надлежащих прав?

Он сделал успокаивающий жест.

— Не будем вдаваться в детали! Иранцы богаты, и это их не волнует. Но они очень чувствительны по отношению к некоторым фактам, что объясняет те грубые методы, которые они использовали против вас...

— Грубые методы! — взорвалась Шарнилар. — Это звери, нацисты!

— Все это забудется, и вы успокоитесь.

Он повернулся к Малко и добавил:

— И вы тоже, разумеется...

— А если я откажусь? — спросила Шарнилар дрожащим голосом.

Звук сирены портового буксира помешал Джону Бёрчу ответить сразу. Когда снова стало тихо, он сказал:

— Боюсь, что вы будете похоронены на одном и том же кладбище. Что было бы очень жаль.

 

Глава 13

Ледяное молчание воцарилось в кабинете после слов Джона Бёрча. Лучи солнца били в окно, превращая комнату в парилку. Их собеседник вдруг погрузился в созерцание старинной статуэтки. Это было объявление войны! Малко спрашивал себя, какую роль тот играл во всей этой истории. Он искоса взглянул на Шарнилар. Молодая женщина нервно теребила квадрат из черной ткани, прикрывавший левый глаз, избегая взгляда Малко. Тот решил перейти в контратаку.

— Американское правительство, — сказал он, — готово обеспечить защиту госпожи Хасани, если она не примет ваше предложение.

Полный мужчина саркастически улыбнулся.

— Американскому правительству хорошо бы вспомнить о заложниках в Тегеране, — заметил он своим тихим голосом. — Американцы здесь не могут говорить с позиции силы. Если Хомейни захочет отомстить, он это сделает. Иранцы не остановятся ни перед чем, и они терпеливы. Советовать госпоже Хасани оказывать им сопротивление — не очень разумно... Они ее убьют. И вас тоже.

Вновь раздался рев сирены на буксире, словно усиливая угрозу... Малко и Шарнилар обменялись, наконец, взглядами. Он прочел отчаяние на лице молодой женщины и спросил:

— А что нужно сделать для выполнения этого соглашения?

— Ей надо отправиться в Цюрих, взять из банка документы и передать тому, кто встретит ее там от моего имени, — ответил Джон Бёрч. — Это можно сделать очень быстро.

Он выдержал паузу и добавил:

— Это нужно сделать очень быстро.

Шарнилар внезапно встала.

— Хорошо, — сказала она, — я дам ответ завтра утром. Где мы встретимся с вами?

— Я буду здесь, — сказал Джон Бёрч, — с восьми утра.

И снова он стал воплощением добродушия. Сердечно пожал им руки и проводил до двери.

Крис и Милтон терпеливо ожидали во внешней галерее, куда выходили двери контор. Толпа перед лавками и витринами оставалась такой же плотной. Шарнилар шла, как автомат, не опуская головы. Малко не решался ни о чем спросить молодую женщину. То, что говорил Джон Бёрч, было правдой: она рисковала жизнью. Но уступив, она не получала никаких гарантий... Дойдя до магазина Картье, она остановилась и повернулась к Малко.

— Мне нужно освежить мозги и побыть одной, — сказала она. — Я пойду по магазинам. Мы скоро встретимся на судне. Извини меня.

На ее лице появилась принужденная улыбка. У Малко внутри все перевернулось.

— Крис и Милтон могут тебя проводить, — предложил он.

— Не надо, я ничем не рискую... до завтра, — сказала она. — А йотом мы посмотрим...

Она удалилась по Мэйн-стрит и смешалась с толпой туристов.

— Мы идем за ней? — спросил Крис Джонс, запарившийся в своем костюме при 35 градусах в тени.

Он решительно не любил тропики.

— Среди этих негров с ней может случиться все что угодно, — добавил Милтон Брабек. — Пять лет назад они тут убивали белых.

— Не нужно, — сказал Малко. — Это может испортить ей настроение. Сейчас она ничем не рискует.

Но их противникам могла бы прийти в голову идея ликвидировать его самого, чтобы оказать давление на Шарнилар... Он торопился представить отчет о сложившейся ситуации и узнать побольше об этом странном персонаже — Джоне Бёрче.

* * *

Слышимость была плохой даже по каналу правительственной связи. Малко трижды разъединяли с телефоном в Лэнгли, где он с трудом добился соединения с отделом компьютерных архивов. Благодаря удостоверению сотрудника секретных служб, предъявленного Крисом Джонсом, Малко смог устроиться в спокойном кабинете резиденции губернатора. Затем американцы отправились на судно посмотреть, что там происходит, и переодеться.

Телефон снова задребезжал, толстая секретарша передала трубку Малко и скромно удалилась в соседнюю комнату. К тому же урчание старого кондиционера заглушало его голос.

— Готово! — услышал он голос собеседника. — Я нашел его данные.

— Что там?

— Вы хотите, чтобы я прочитал все? Тут целая статья. Этот Джон Бёрч уже четверть века связан со всеми видами торговли с Ираном... Он продолжает помогать им продавать нефть. Например, в начале года заключил сделку на шесть миллионов баррелей нефти с «Оксидентл петролеум». Много путешествует...

— Меня это не интересует, — сказал Малко. — У вас есть что-нибудь с точки зрения проблем безопасности?

— Да, — ответил собеседник, — он является главой администрации «Тадирана», иранско-израильской компании, строящей телефонные станции. Она тесно связана с Моссадом...

— Джон Бёрч — агент Моссада?

— Агент ли — неизвестно, во всяком случае, «почетный корреспондент».

— Это все?

— Вам недостаточно? У него были контакты с нашей «Компанией» во время истории с заложниками. Но он ничего не сумел сделать. Я могу вам послать его карточку телексом, если хотите. С именами тех, кто имел с ним дело.

— Спасибо, — сказал Малко.

Недоставало только израильтян... Каковы могли быть их интересы в этом запутанном деле? Разумеется, Малко было известно о секретных контактах Израиля с аятоллой Хомейни, чтобы обеспечить безопасность сорока тысяч евреев, еще живущих в Иране.

Таким образом, этот бизнесмен был связан с двумя разведками, а если считать и ЦРУ, то с тремя... Это обещало многое...

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Крис Джонс.

— Она улизнула! — объявил он. — Идемте скорей.

Малко уже встал. Они скатились по лестнице, ведущей на улицу. Милтон Брабек ждал за рулем «шевроле», и они сразу же рванули с места в облаке пыли.

— Мы были на судне, когда она вернулась, — пояснил Крис. — Она приказала отвезти себя на «Экскалибуре» до пристани посадки на гидроплан. Возможно, она еще там. Не знаю, далеко ли она собралась, у нее с собой только небольшая сумка...

— Это ни о чем не говорит, — сказал Малко.

Милтон Брабек поехал по улице с односторонним движением и оказался в пробке на Ветеране Драйв, двигаясь с черепашьей скоростью... Рядом тащились маршрутные такси. Дебаркадер для гидропланов находился в миле отсюда, на выезде из города. Самолеты использовали часть бухты в качестве взлетной полосы.

Они были еще в полусотне метров от пристани, когда увидели, как двухмоторный аппарат набрал скорбеть и, тяжело поднявшись над стоящими на якоре парусниками, взял курс на юг.

— Черт побери! — воскликнул Крис Джонс. — Наверняка, она там!

Когда они подъехали к дебаркадеру, гидросамолет стал уже небольшой точкой в небе. Следующий рейс был через полчаса. Малко справился в окошке кассы. Самолет, который они видели, обеспечивал связь с рейсами «Америкэн эрлайнз» из Нью-Йорка. Догнать Шарнилар было невозможно.

— "Экскалибур" еще здесь, — объявил Крис Джонс.

— Вернемся на судно, — сказал Малко.

Матрос доставил их на парусник за несколько минут. На нем никого не было. Мэнди и Шаба, наверное, гуляли где-то на берегу. Малко бросился в каюту Шарнилар. Здесь не было видно никаких признаков поспешного отъезда.

Он прошел в свою каюту, и здесь его ожидало небольшое потрясение. На кровати лежали письмо и небольшой пакет. Сперва он открыл письмо. Это была короткая записка, написанная торопливым почерком.

«Я не хотела, чтобы ты чувствовал угрызения совести. Я решила согласиться. Не сердись на меня. Я хочу жить. Вернусь через три дня. Аллах велик».

Он развернул пакет и остановился, не зная, плакать или смеяться. Тут лежали часы «Патек Филип», обрамленные бриллиантами, которые стоили, видимо, столько же, сколько загородный дом. Они были завернуты в бумагу с изображением пронзенного стрелой сердца...

Поистине мидинетка. Он спрятал часы и поднялся на палубу. ЦРУ будет, конечно, довольно... Второй раз его миссия заканчивалась ничем. В глубине души он не мог осуждать Шарнилар. Она поступила элегантно, поставив его перед свершившимся фактом. Но так подумают, наверняка, отнюдь не все.

* * *

— Догоните ее! Не допустите передачи документов! Это приказ!

За три тысячи километров отсюда, в своем кабинете в Лэнгли, директор по вопросам разведки Гарри Рокхоунд был в состоянии неописуемого гнева. Малко положил трубку на стол, чтобы дать тому успокоиться. Когда вы крики прекратились, он снова взял трубку и спросил:

— Господин генеральный директор, чего вы ждете именно от меня? Чтобы я вскочил на самолет и отправился застрелить миссис Хасани? В таком случае я потребую от вас письменного приказа.

Риск услышать подтверждение был невелик. Гарри Рокхоунд внезапно успокоился и пробормотал:

— Я этого не говорил... Но мы не можем сидеть сложа руки. Уже несколько месяцев мы идем по следам. Мы были уверены, что вы сумеете убедить миссис Хасани передать документы нам.

Малко всегда поражался наивности своих заказчиков.

— Я сделал невозможное и даже больше, — сказал он.

Он не собирался, конечно, рассказывать директору по вопросам разведки о своих любовных приключениях. Малко продолжал:

— Миссис Хасани запугана иранцами. И у нее есть для этого основания. Моя совесть не позволяет мне послать эту женщину на смерть. Вспомните, она была под нашей защитой, когда на нее было совершено нападение в Нью-Йорке.

— Отправляйтесь все-таки в Цюрих, — попросил американец. — Если вы сядете на «Конкорд», то прибудете практически одновременно с нею.

— Нет, — ответил Малко. — Пошлите кого-нибудь другого. Я отказываюсь выкручивать ей руки.

На том конце провода наступило долгое молчание. Видимо, собеседник Малко онемел от гнева. Наконец Гарри Рокхоунд произнес ледяным тоном:

— Очень хорошо. С этой минуты вы больше не работаете на «Компанию». Я прошу вас немедленно покинуть кабинет, где вы находитесь!

— С удовольствием, — сказал Малко.

Он положил трубку и взглянул на Криса и Милтона, которые пытались угадать, что произошло.

— Я думаю, что наши пути расходятся, — сообщил он им. — Я больше не состою в «Компании».

Когда он объяснил им ситуацию, Крис Джонс печально покачал головой.

— Эти бюрократы просто кретины, — сдержанно сказал он. — Когда подумаешь обо всем, что вы сделали для этой бесстыжей «Компании»... Это позор.

— Это их надо бы вымести оттуда, — подхватил Милтон Брабек.

Они вышли из здания резиденции губернатора и окунулись в послеобеденный зной влажного тропического дня.

Малко еще плохо представлял себе свою дальнейшую судьбу. Он потерял работу и приобрел любовницу-миллиардершу, которой угрожала смертельная опасность. Выгода отнюдь не была очевидной. Он тщетно ломал голову, не зная, что еще он мог бы предпринять. Разве только упрятать Шарнилар где-нибудь в крепости штата Канзас. Они дошли до улицы Ветеране Драйв и вернулись на парусник. Мэнди Браун встретила их у трапа, одетая в шорты, прикрывавшие лишь половину ягодиц, и сиреневую тенниску с проделанными почти всюду отверстиями. Они словно нарочно предназначались для того, чтобы можно было просунуть руку. Не обращая внимания на присутствие экипажа, она обвила руками шею Малко.

— Шарнилар уехала, — сказала Мэнди, — и попросила, чтобы мы втроем дождались ее. — Она сняла целый этаж в отеле «1829», и у нас есть еще судно. Это будет потрясающе! Я думаю, твои товарищи тоже останутся довольны.

— Если они смогут остаться, то конечно, — сказал Малко.

Милтон Брабек чуть не задохнулся.

— Во всяком случае, у нас есть несколько месяцев неиспользованного отпуска... С сегодняшнего дня я болен...

Мэнди Браун шепнула на ухо Малко:

— Шаба находит тебя потрясающим. Я заказала ужин на вечер... Только икру. Это придаст тебе силы.

Она была неисправима. Однако Малко не был настроен на развлечения. Сопровождаемый молодой женщиной, он спустился в каюту. Она тотчас же закрыла дверь и прижалась к нему, решительно настроенная взять задаток в счет предстоящих каникул. Нужно было совершенно не любить женщин, чтобы оттолкнуть Мэнди Браун. Но Малко их любил...

Когда Мэнди выпрямилась, то у нее был какой-то блуждающий взгляд. Ее грудь порывисто приподнималась. Она прошептала Малко:

— Порви мне эту штуку.

Он потянул на себя майку, обнажив одну грудь, а затем, войдя во вкус, добрался и до крошечных шорт, которые, однако, не поддавались. Малко взял их обеими руками и сорвал... Когда на ней еще оставалось несколько лоскутков, Мэнди отдалась с рычанием осчастливленной кошки, извиваясь под ним, царапая его и, наконец, испустив легкий крик, совершенно расслабилась.

— Блеск, — сказала она. — Я классно побалдела! Почти как в первый раз! Я так довольна, что Шарни уехала. Можно было подумать, что я тебе неприятна. Однако я не настолько изменилась...

* * *

Горячее солнце светило в окна отеля «1829», обращенные в сторону порта. Малко открыл глаза, ощущая вязкость во рту, и почувствовал тут же что-то горячее под боком. Это была голова Шабы, молодой саудовки, — подарок Мэнди Браун, которая накануне вечером героически пожертвовала собой ради подруги. От этого подарка спина Малко была в лоскутах: саудовка, должно быть, измеряла интенсивность своей страсти по площади сорванной кожи.

Они занимались любовью практически до зари, под неотступным взглядом Мэнди, которая, казалось, испытывала особое удовольствие при виде подруги, трахавшейся всеми возможными способами.

Каждый раз, когда казалось, что Малко начинал сдавать, она устремлялась к нему с шампанским и себя при этом не забывала. К четырем часам утра Малко готов был оказать ей соответствующие почести, так как она угрожала, что пойдет голышом стучаться во все двери гостиницы.

Фурия.

Уже три дня Малко жил в каком-то роскошно-эротическом тумане, переходя из «Сторми Уэзер» в «1829», окруженный двумя самками, жадными на удовольствия, и попивая «Дом Периньон» как воду из крана. Смирившиеся обитатели соседних номеров прекратили жаловаться на более или менее притворные вопли удовольствия, испускаемые Мэнди Браун, которая вела себя как кошка во время течки...

На протяжении трех дней от Шарнилар не было никаких известий. Один раз Малко нанес визит Джону Бёрчу, но толстяка на месте не оказалось. Что касается Криса и Милтона, они развлекались, как могли, спрятав свой арсенал в сейфе отеля. Для них это был оплаченный отпуск. Впервые в жизни они загорали без майки на палубе «Сторми Уэзер». Судя по их безмятежному виду, можно было догадаться, что Мэнди и ее подруга щедро одаривают их своим вниманием, но те никогда не намекали на это.

Из Лэнгли также не поступало никаких известий, если не считать очень прохладного разговора с директором по оперативным вопросам, потребовавшим от Малко написать подробный отчет. А пока, воспользовавшись передышкой в этом маленьком раю, он решил предоставить делу идти своим чередом и дождаться возвращения Шарнилар для окончательных объяснений.

Мэнди, которая улеглась спать, что-то прорычала с другой стороны кровати, затем перекинула ноги через Шабу и уткнулась головой точно между ног Малко, что бесспорно, свидетельствовало об очень развитом чувстве ориентации в пространстве. Она снова принялась за то, что завершила несколько часов назад... Проснувшись, в свою очередь, Шаба сразу внесла свой вклад в усилия подруги. Словно два котенка, сосущие мать, обе молодые женщины всерьез взялись за пробуждение Малко.

Остекленевшим взглядом он созерцал панорамную фотографию замка Лицен, установленную им на комоде, чувствуя, как к нему постепенно возвращается сила. Поистине, выносливость человека безгранична. Одной рукой он рассеянно приласкал отлично загоревшую спину Мэнди... Увы, все лучшее в этом мире имеет свой конец, и ему придется вернуться в Австрию и в холод.

Безработным.

Раздались яростные удары в дверь, и он подскочил. Мэнди оторвалась от него и крикнула:

— Завтрак принесете попозже!

— Телефон! — объявил женский голос.

В номерах отеля «1829» не было телефона. Малко выскользнул из постели, преследуемый Шабой, которая вцепилась в него как пиявка. Он уже был более чем в презентабельном виде, но не настолько, чтобы идти к телефону. Наспех обернувшись полотенцем, он вышел и поспешил к телефонному аппарату, установленному на лестничной площадке. Горничная, которая вызвала его, рассматривала его полотенце весьма заинтересованным взглядом, медленно подметая ступеньки рядом с ним.

Трубка висела на проводе. Малко подхватил ее и сказал:

— Алло!

— Малко?

Это была Шарнилар. Его сердце забилось сильнее. Он спросил:

— Где ты?

— В Цюрихе, — ответила она. — Я сейчас сажусь на самолет.

— Я тоже, — сказал Малко. — Сперва в Нью-Йорк, а потом в Австрию.

— Не уезжай, — сказала она. — Я хочу тебя видеть.

— Это необходимо?

Он не мог бесконечно вести жизнь плейбоя на содержании.

— Да, — сказала она, — это очень важно.

Он почувствовал, что Шарнилар напряжена и готова разрыдаться. Ему вдруг стало страшно.

— Что случилось?

Она замолчала, а потом проговорила, почти всхлипывая:

— Эти негодяи не сдержали своего слова!

— То есть?

— Иранское государство только что выдвинуло против меня обвинение в мошенничестве, — сказала она. — Они хотят заблокировать все мои банковские счета...

— Мне очень жаль.

— Тебе не будет жаль. Потому что ты выиграешь от этого.

 

Глава 14

Малко показалось, что он плохо расслышал, ибо связь была отвратительной. Он переспросил:

— Каким образом я выиграю?

— Я хочу отомстить! — промолвила Шарнилар. — Раз они не сдержали своего обещания, я не сдержу своего... Я привезу тебе документы.

Удивление Малко было так велико, что он едва не уронил полотенце.

— Разве ты их не отдала?

В трубке послышался треск. Он вынужден был, затаив дыхание, дождаться, пока голос молодой женщины снова не донесется до него.

— Да, — сказала она, — но я приняла свои меры предосторожности.

— Ты сделала фотокопию?

— Да, я отдам ее тебе. Ты сможешь делать с ней что захочешь.

— А они ничего не подозревают? Не следят за тобой?

— Не знаю. Я возвращаюсь. Тебе надо только дождаться меня.

Клиенты отеля проходили мимо, с удивлением глядя на него, но он не обращал на них внимания. Его первая радость прошла, он предвидел, какие опасные последствия мог иметь этот внезапный ход Шарнилар.

— Послушай, — сказал он, приблизив губы к трубке. — Эти иранцы очень опасны, ты знаешь. Если ты отдашь мне документы, я передам их американцам. В Иране это быстро узнают со всеми вытекающими последствиями. Они захотят отомстить. Я не смогу тебя защитить и американцы тоже...

Последовало долгое молчание. Малко затаил дыхание. Если бы люди из ЦРУ слышали, как он становится «адвокатом дьявола», то с него живого содрали бы кожу. Но он знал, что не способен послать Шарнилар на смерть ради удовольствия ЦРУ.

Даже если бы замок должен был рухнуть.

— Мне все равно, — сказала молодая женщина усталым голосом. — Они не сдержали слова. Если им удастся меня разорить, они меня убьют... Они подозревают, что у меня есть копия. По крайней мере, я им отомщу. Это негодяи. Если я буду разорена, то не хочу жить с одним глазом.

Она казалась совершенно растерянной.

— Приезжай, — сказал Малко. — Я жду тебя. Мы обсудим вместе.

— Я хочу тебя видеть, — сказала она. — Мне страшно. Я прилечу завтра.

Повесив трубку, Малко задумавшись, поднялся по лестнице. Коварство иранцев могло иметь серьезные последствия как для Шарнилар, так и для него самого. Если война возобновится и люди Хомейни заподозрят ее в сотрудничестве с ЦРУ, он станет первоочередной целью. Не заходя к себе в номер, он постучал в комнату телохранителей. Открыл Милтон.

— Что случилось? — спросил он. — Вы выходите из игры?

— Нет, — ответил Малко. — Но похоже, что передышка закончилась.

Он вошел и рассказал им о новом повороте событий. Крис Джонс потянулся.

— Мне уже надоело бездельничать. У меня стали появляться комплексы.

— Положение нешуточное, — сказал Малко. — Я думаю, вам надо смазать ваши большие револьверы.

— Ирану достанется, — проговорил мрачно Милтон Брабек, наливая себе стопку коньяка, чтобы промочить горло.

* * *

Здание небольшого аэровокзала Сент-Томаса, похожего на барак военного лагеря, заполняла возбужденная толпа. По причине пресловутой «дерегламентации» все рейсы прибывали и отбывали со значительным опозданием, заставляя томиться в ожидании сотни пассажиров. Носильщики отсутствовали, внутри бесконечных коридоров царили хаос и тропическая влажная жара, а снаружи выстроились вереницы маршрутных такси. Малко всматривался в пассажиров, спускавшихся с только что приземлившегося «Боинга-727».

— Вот она! — объявил он.

Крис Джонс и Милтон Брабек непрестанно обводили взглядом толпу, высматривая подозрительные лица. Но никаких признаков присутствия иранцев не было видно.

Белая яхта не появлялась, но ее обитатели могли прятаться на острове, за Шарнилар могли следить, сопровождая из Цюриха. Она показалась в конце длинного деревянного туннеля, похожего на рудничную штольню и ведущего с летного поля в здание аэровокзала. Как всегда, она выглядела великолепно. Ее черная повязка привлекала всеобщее внимание. Однако меньше, чем ее платье с пуговицами спереди, три из которых были расстегнуты, открывая стройные матовые ноги.

— Малко!

Она обвила руками его шею под взглядами шокированных монахинь из Армии Спасения, которые сразу же принялись молиться за спасение ее души. Через три минуты они вышли к машине, взятой напрокат, Крис сел за руль, и они помчались в сторону Шарлотты-Амалии. «Экскалибур» ждал их у дока, и они сразу же отплыли на парусник, где было безопаснее, чем в отеле. Мэнди и Шаба должны были также вернуться на судно в течение дня.

В машине никто не сказал ни слова. Милтон все время поворачивался и смотрел назад. Шарнилар, казалось, похудела, лицо с небрежным макияжем осунулось. Она держала Малко за руку и сжимала ее время от времени, как больной, пытающийся найти хоть немного утешения.

Едва оказавшись в своей каюте, она открыла сумочку и бросила на постель толстый коричневый пакет.

— Держи, — сказала она, — и отдай твоим друзьям.

Малко посмотрел на конверт, но не взял его.

— Ты знаешь, — проговорил он, — что если процесс начнется, назад хода не будет. Когда ЦРУ получит то, что ему нужно, оно выбросит тебя, как выжатый лимон. Я их знаю, они не разводят сантиментов.

— Не сомневаюсь, — сказала она. — А пока у меня есть достаточно денег, чтобы нанять телохранителей. И есть ты.

Снова она прижалась к нему всем телом, поцеловав в шею. От нее исходил тонкий запах духов.

— Я не смогу быть вечно с тобою, — заметил Малко. — Здесь у нас короткий отдых.

— Даже если я тебе заплачу? — насмешливо спросила она.

Малко был не уверен, действительно ли она шутит. На минуту у него мелькнула мысль, не изменить ли свою жизнь, но потом он вернулся на землю.

— Что произошло в Цюрихе? — спросил он.

Шарнилар с сожалением отстранилась от него, села на постель, зажгла сигарету и сказала усталым голосом:

— То, что я и предполагала. Я взяла документы из банка. На другой день мне позвонили от Джона Бёрча. Я проверила по телефону у него. Он дал мне зеленый свет. Я встретилась с одним мужчиной в отеле «Дольдер». Я даже не знаю, останавливался ли он в этой гостинице.

— Это был иранец?

— Мне так показалось, но он очень хорошо говорил по-английски. Он мне сказал, что положит конец нашему спору и что я могу оставить себе деньги. Что я могу даже получить визу в Иран...

— Чтобы там тебя немедленно повесили, — вставил Малко.

Они уже устроили такую штуку с братом генерала Овесси. Аятолла Хомейни освободил генерала во имя «великого и милосердного Аллаха». Тот поехал в Париж, чтобы встретиться там с прятавшимся братом. Но убийцы отправились за ним, выследили и убили обоих...

— Короче говоря, — сказала Шарнилар, — я была довольна, что весь этот кошмар кончился. Впервые я спокойно уснула. Но на другой день мне позвонили из моего банка: уже в девять часов адвокаты Хомейни явились туда с обращением в суд, чтобы блокировать мои счета, обвиняя меня в хищении средств у Иранской революции... Я смогла устранить ближайшую угрозу, но те не остановятся. Они хотят оставить меня на соломе...

Малко слушал ее, не удивляясь. Это было похоже на иранцев. Он уже познакомился с их коварством. На персидском языке слово «фарда», которое переводится как «завтра», на самом деле означает «никогда». Шарнилар подняла конверт с документами, протянула ему и сказала:

— Возьми.

— Ты знаешь имя мужчины, которого видела?

— Нет.

— Ты можешь его описать?

— Да. Высокий, худой лет под пятьдесят, черные, зачесанные назад волосы, толстые очки в роговой оправе. Словоохотлив. У него ужасные зубы.

Малко взвесил пакет на руке.

— Оставайся здесь, — сказал он. — Я отправляюсь на берег.

Шарнилар поцеловала его и тихо сказала:

— Возвращайся поскорее. Я не видела тебя целых три дня. Это было так долго.

Заботы не отняли у нее, по крайней мере, вкуса к жизни... Он вышел на палубу, где сторожили Крис и Милтон, и направился на корму, сунув драгоценный пакет за пазуху. «Экскалибур» взревел, как прирученный зверь, и направился в сторону города. Он решил прежде, чем передать документы Шарнилар ЦРУ, нанести визит человеку, заключившему сделку и, следовательно, несущему ответственность за ее исполнение — Джону Бёрчу.

Даже в ущерб интересам ЦРУ он был полон решимости сохранить у себя этот динамит, если еще оставалась возможность уладить тем самым проблемы Шарнилар. Он не строил никаких иллюзий. Передача документов американцам развяжет беспощадную месть со стороны Ирана. Единственным человеком, который, возможно, был способен помочь, представлялся Джон Бёрч.

* * *

Полная фигура Джона Бёрча показалась в дверях. Узнав Малко, он широко улыбнулся.

— Заходите, — сказал он, — заходите.

Он был все так же приветлив. На этот раз в его кабине те, загроможденном произведениями искусства, царила приятная свежесть, работал кондиционер. Джон Бёрч присел на маленьком диванчике рядом с Малко.

— Итак, все прошло хорошо?

— Не совсем, — ответил Малко. — Именно поэтому я хотел вас повидать.

— Да? А что не так?

Толстяк, казалось, был искренне удивлен. Малко рассказал ему, что произошло в Цюрихе и как реагировала на это Шарнилар, добавив:

— Хотя я действительно работаю на американскую службу, я готов сделать все необходимое, чтобы документы не попали ей в руки, если это поставит под угрозу жизнь госпожи Хасани. Я хотел бы, чтобы вы передали эту информацию вашему другу в Тегеране.

— Понимаю, — сказал задумчиво Джон Бёрч.

Малко почувствовал его растерянность. Его предложение явно застало собеседника врасплох. Несколько секунд молчания тянулись невыносимо долго, затем Джон Бёрч встал.

— Я посмотрю, что смогу сделать. Зайдите в конце дня.

Чернокожие дети запрудили узкую лестницу, ведущую на Палм-пассаж, и им пришлось расступиться, чтобы Малко мог пройти. В ожидании ответа Джона Бёрча он решил для большей сохранности положить документы в сейф отеля «1829». Было бы безумием оставлять их при себе. Прокладывая дорогу в толпе туристов, он не мог отделаться от одного интриговавшего его вопроса: Джон Бёрч казался скорее смущенным его предложением вернуть документы иранцам, чем обрадованным. Почему?

* * *

Чтобы занять время до встречи с Бёрчем, Малко сперва прошелся по набережной, поднялся на борт «Стормп Уэзер», затем отправился выпить стакан вина в баре отеля «1829».

Слезая с табурета, он лицом к лицу столкнулся с Мэнди Браун, облаченной в эротическое кружевное белое платье и, как всегда, на высоких каблуках. Она прыснула, глядя на себя в зеркало бара.

— Я надела эту штуку сегодня для вечера. Надо было сказать «для постели».

Она уцепилась за руку Малко.

— Проводи меня. Мне надо купить кое-что. А потом мы можем вернуться сюда.

Он вынужден был согласиться на ее компанию. Все мужчины оборачивались на непристойное платье, к великой радости Мэнди, которая всем строила глазки, рискуя вызвать расовый бунт. В конце концов Малко почти затолкал ее в магазин Картье у входа в Палм-пассаж.

— Подожди меня немного, мне нужно встретиться кое с кем.

Он прошел в другой конец Палм-пассаж, поднялся по узкой лестнице и постучал в дверь офиса Джона Бёрча. Ответа не последовало. Он постучал снова, а затем повернул ручку двери. Секретарша, наверное, уже ушла, ее кресло было пустым, пишущая машинка накрыта чехлом.

Дверь в кабинет Бёрча была приоткрыта. Малко подошел и постучал.

— Господин Бёрч?

Никто не ответил.

Он толкнул дверь, вошел в комнату и замер. У него перехватило горло. Джон Бёрч был здесь.

Он лежал на полу в луже крови.

 

Глава 15

Малко окинул комнату быстрым взглядом. Здесь царил невообразимый беспорядок. На полу валялось несколько статуэток, их подставки были разбиты, бумаги, лежавшие на письменном столе, свалились на пол, настольная лампа была опрокинута. Сломанное кресло лежало вверх ногами, рамка, из которой было выдрано фото, оказалась отброшенной в другой конец комнаты. По всей видимости, в кабинете произошла жестокая схватка. Малко опустился на колено возле Джона Бёрча, потрогал его лицо.

Оно было еще теплым! Однако он был мертв — с открытыми глазами и черепом, проломленным в нескольких местах.

Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы найти орудие убийства. Возле тела валялась древняя каменная статуэтка, замаранная кровью... Бизнесмена ударили ею по голове. Терпкий запах крови, усиленный жарой, раздражал горло. Малко выпрямился. Он ничего уже не мог сделать для Джона Бёрча. Он обошел кабинет, увидел выдвинутый ящик стола с пистолетом П-38 и пачки стодолларовых банкнот.

Его убили не для того, чтобы ограбить, и он, по всей вероятности, не опасался посетителя.

Схватка была яростной, ибо пожилой бизнесмен обладал недюжинной силой. Малко взглянул на его лицо с застывшей маской смерти. Что означало это жестокое убийство? Сейчас он не мог этого объяснить.

Малко быстро обыскал его и не нашел ничего особенного. Зазвонил телефон, и поток адреналина хлынул в его жилы. Он вышел из кабинета, вытер ручку двери своим носовым платком и прошел через комнату секретарши. Зеленоватый сырой коридор был по-прежнему пуст. Малко поспешил уйти прочь.

Едва он достиг другого конца Палм-пассаж, как па него обрушилась целая буря — Мэнди Браун. Она засыпала его упреками.

— Где ты пропадал? Здесь полно мужиков, которые вертятся вокруг!

Учитывая ее наряд, это было совсем не удивительно...

— Я разглядывал товары.

— Ты что-нибудь купил? — спросила она. — Ты, наверное, виделся с какой-нибудь из этих толстых черных шлюх? Нас тебе не хватает?

Она прицепилась к нему, как надушенная змея, вызывая к нему зависть туристов. Таких, как Мэнди, на теплоходе, совершавшем круизы, наверняка, не было. Однако ее болтовня не успокоила Малко. Он поспешил покинуть Палм-пассаж и выйти на Ватерфронт. Тело Джона Бёрча скоро найдут. Поэтому не стоило показываться поблизости. Об убийстве Бёрча нужно было немедленно информировать ЦРУ.

* * *

Работающий с одышкой кондиционер сипел, как астматик, и Малко терпеливо ждал, когда на другом конце провода подойдут к телефону. Он был разочарован и озабочен. Смерть Джона Бёрча вызывала у него тревогу. Интуиция подсказывала ему, что это убийство связано с его визитом к пожилому бизнесмену. Но дальше все было покрыто туманом.

Бёрча не пытали. К нему пришли, чтобы убить.

Почему?

— Алло?

Это был холодный и бесцветный голос директора по вопросам разведки.

— Малко Линге.

— Вы еще там? — неприязненно спросил американец. — Что вы хотите?

Малко не мог удержаться от искушения подразнить собеседника. Время от времени можно было пошутить.

— Я хотел бы знать, отношусь ли я по-прежнему к сотрудникам «Компании»? — спросил он вкрадчиво.

Тот почувствовал ловушку.

— А в чем дело?

— Так вот: я возобновил контакт с особой, которая вас интересует...

— Что?

В его голосе послышалась нотка любопытства. Малко смаковал свою победу.

— Я получил то, что мы ищем.

Последовало молчание. Видимо, собеседник Малко не верил своим ушам. В конце концов он радостно воскликнул:

— Черт возьми! Это фантастика! Немедленно приезжайте. Поздравляю!

Очевидно, Малко был восстановлен в рядах «Компании» со всеми знаками внимания, подобающими его рангу...

— Нет, — сказал Малко, — я отправляю вам документы с моими «няньками». И еще одно сообщение: Джон Бёрч убит.

Он рассказал директору по вопросам разведки о преступлении, не упомянув, разумеется, о мотивах своего визита к бизнесмену. Но Гарри Рокхоунд слушал рассеянно.

— Это нас не касается, — заметил он. — Отправьте документы сегодня вечером. Еще раз поздравляю. Я тогда немного погорячился... Я направлю похвальную оценку руководителю вашего отдела. Для «Компании» это большой успех.

— Спасибо, — сказал Малко.

Он повесил трубку. Но у него не было желания торжествовать. По правде говоря, ему даже было немного стыдно. Его миссия оказалась удручающе легкой. Шарнилар сделала ему подарок, вот и все.

Убийство Джона Бёрча вызывало у него тревогу. Как ни ломал он голову, его причины оставались непонятными. Ему даже не хотелось прочитать документы, содержавшиеся в пакете. Пешком он вернулся в отель «1829», вынул конверт из сейфа и прошел к набережной, где ждал «Экскалибур». Крис и Милтон встретили его на «Сторми Уэзер».

— Есть новости? — спросил Крис.

— Да, — сказал Малко. — Ваш отпуск кончился. Вы сейчас же садитесь на самолет и летите в Вашингтон.

И не без ехидства добавил:

— Не хочу вам сообщать, какая там сегодня температура воздуха...

* * *

Только крики фрегатов нарушали тишину бухты Сент-Томаса, усеянной пятнами парусников. «Сторми Уэзер», по-прежнему стоявший напротив острова Хассель, казался покинутым. Крис Джонс и Милтон Брабек улетели. Мэнди Браун и Шаба были на берегу, продолжая систематическое изучение мужской части населения Шарлотты-Амалии. Шарнилар и Малко пообедали на судне вдвоем и, запустив «Акай», посмотрели в салоне видеофильм. Она еще не оправилась от своего путешествия, а Малко не мог расстаться со своими мыслями. ЦРУ стало теперь обладателем документов, и адская машина застучала... Ему больше нечего было делать на острове Сент-Томас. Если не считать любви Шарнилар. Он не хотел оставлять ее одну. Когда он сообщил ей об убийстве Джона Бёрча, она, казалось, не проявила к этому особого интереса. Как если бы вся эта история ушла в прошлое. Она только удивилась, зачем Малко решил его посетить.

— Когда ты едешь? — спросила она неожиданно.

Голос Шарнилар заставил его вздрогнуть.

— Еще не знаю, — ответил он.

— Я снова отправляюсь в Европу, — сказала она, — Надеюсь, все обойдется. Ты сможешь опекать меня всю жизнь. Или ты женишься на мне, но я рискую скоро стать бедной женщиной...

— Ты будешь оставаться прекрасной женщиной, — заметил Малко.

Он поцеловал ее. Через минуту она отстранилась, поднялась из-за стола, взяла его за руку и сказала:

— Пойдем.

По дороге Шарнилар захватила с собой свою золотую «беретту». Они прошли к «Экскалибуру», отвязали причальные цепи, и, сев за руль, она направила катер к выходу из бухты в открытое море. Ночь была великолепной, море — гладким, как стекло. Они обогнули остров и направились к берегу в заливе Болонго. «Экскалибур» зашел в небольшую бухточку, и Малко бросил якорь. Шарнилар надела купальник и бросилась в море. Малко присоединился к ней.

Вода была теплой и спокойной.

Они вышли на берег, и Шарнилар, растянувшись на песке, привлекла к себе Малко. Мало-помалу их тела разгорелись. Она сбросила купальник и притянула его к себе. Они предавались любви очень нежно, не торопясь, переплетясь в одно целое, убаюкиваемые шумом волн. Можно было подумать, что они находились на необитаемом острове, а не в месте паломничества туристов. Затем длинные ноги Шарнилар переплелись на спине Малко, она резко напряглась и издала короткий но сильный крик. Потом расслабилась и неподвижно застыла, глубоко дыша в объятиях Малко.

— Еще с детства, — сказала она, — я всегда мечтала заняться любовью ночью, на безлюдном пляже, с мужчиной, в которого я была бы влюблена.

Она поднялась и бросилась в воду, затем поднялась на борт катера, оставив Малко в довольно взволнованном состоянии. Что за любопытный персонаж! Она наверняка не была влюблена до безумия в своего молодого аятоллу. Он очень хорошо представлял себе ее чисто формальное обращение в ислам... Когда он вернулся в свою очередь на «Экскалибур», она уже подсушилась и тотчас включила мотор.

Потом, обнявшись, они поплыли на катере вдоль берега. Войдя в залив Сент-Томас, Шарнилар замедлила ход и остановила «Экскалибур». Феерическое зрелище открылось перед ними: россыпь огней Шарлотты-Амалии и двух огромных теплоходов, стоящих у входа в гавань, — «Норвей» и «Королевы Элизабет II». Рядом с ними «Экскалибур» казался булавочной головкой.

Шарнилар выключила мотор и подошла к Малко. Без единого слова, она встала перед ним на колени и прильнула к его животу.

Морская зыбь убаюкивала их, стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь плеском волн. Шарнилар упорно ласкала его, пока Малко с криком не достиг наслаждения. Она еще долго ласкала его, затем поднялась и упала в его объятия.

— Ты видишь, — сказала она, — это было одно из моих мечтаний: доставить наслаждение мужчине на глазах у людей. Я думаю, что получила такое же удовольствие, как и ты.

* * *

Без двух телохранителей «Сторми Уэзер» выглядел печально. Малко поднялся на палубу вместе с Шарнилар. Он собирался войти в ее каюту, когда она остановила его и с нежностью сказала:

— Наша история кончается здесь. Это было замечательно. Во всех отношениях. Я приму снотворное и постараюсь спать как можно дольше. И прошу, чтобы, когда я проснусь, тебя уже не было здесь. Иначе мне будет очень тяжело.

— Ас тобой ничего?.. — начал Малко с тревогой.

— Нет, нет, — сказала она. — Я не боюсь. Я слишком люблю жизнь... Но мне больно расставаться с тобой. Так будет лучше. Может быть, случай снова сведет нас вместе.

— Но ты рискуешь...

Она положила ему на губы ладонь.

— Не знаю, что мне готовит судьба, но я умею защищаться. Теперь они не будут стремиться меня изувечить. Меня можно только убить. А это не так важно.

Дверь каюты закрылась за ней.

* * *

Проливной дождь заставил пассажиров рейса 215, вылетающих в Вашингтон, набиться в крохотный аэровокзал острова Сент-Томас. Кроме того, вследствие пресловутой «дерегламентации» толпа готова была взбунтоваться. Компания «Америкэн эрлайнз» предлагала билеты по немыслимым ценам. Малко вынужден был лететь, стиснутый между двумя заросшими бородачами с рюкзаками за спиной, которые по непонятной причине заплатили за билет в три раза меньше, чем он.

Его одолевали черные мысли. Он послушался Шарнилар и покинул «Сторми Уэзер», не повидав ее, но попрощался с Мэнди, пришедшей в отчаяние от его отъезда.

Малко отправился в Вашингтон по настоятельной просьбе ЦРУ. Уже давно он не был в Лэнгли и надеялся встретить там некоторых старых друзей. Крис и Милтон должны были заехать за ним в аэропорт.

Когда самолет пробил слой облаков, настроение у него было еще неважное. Что будет с Шарнилар? Он развернул газету «Сент-Томас пост». Убийство Джона Бёрча заняли всю первую страницу. Он внимательно прочитал статью, но мало что узнал из нее нового. Джон Бёрч оказался именитым гражданином острова. Полиция терялась в догадках относительно причин этого преступления.

Наиболее вероятным считалось предложение, что он застал вора в своей конторе. И не было никаких намеков на его иранских друзей.

Одна деталь пришла Малко на память, когда он читал этот репортаж: проникнув в кабинет Джона Бёрча, он увидел посреди разбросанных вещей пустую рамку, из которой убийца вырвал фотографию. Малко сложил газету. Во всяком случае, теперь это уже не относилось к его проблемам. Он надеялся только, что убийцы, посланные аятоллой, не будут преследовать Шарнилар.

* * *

Крис Джонс позеленел от холода. Снежный буран обрушился на американскую столицу, превратив весь город в сплошную льдину.

— Как там было хорошо! — вздыхал телохранитель.

Они ехали в Лэнгли по оледеневшей, заснеженной дороге. Уже почти наступила ночь. Ступив на мраморный пол в холле ЦРУ, Малко вспомнил о своем старом друге Дэвиде Уайзе, который привлек его к работе в американском разведывательном управлении почти двадцать лет назад. Он умер от рака.

Люди, как всегда, сновали туда и сюда с цветными значками на одежде под непроницаемыми взглядами морских пехотинцев в щеголеватой форме. Они поднялись на восьмой — «королевский» — этаж в строгий кабинет директора по оперативным вопросам Рональда Фитцпатрика.

Тот шагнул навстречу Малко и стиснул его руку в своей ладони, чуть не раздавив пальцы. Это был темпераментный ирландец, гурман и любитель поэзии, типичный представитель восточного истеблишмента, который говорил с бостонским акцентом и хранил у себя в письменном столе фотографию Джона Кеннеди.

— Браво, принц Малко, — сказал он, — вы лишний раз доказали, что получаете деньги не зря.

— Генеральный директор был другого мнения, — заметил Малко.

Ирландец пренебрежительно поморщился.

— Чепуха! Ему не нравится все, что исходит от нас. Я поставил его на место... Садитесь.

Он открыл досье и надел очки.

— В том, что вы нам передали, есть веселенькие вещи, — проговорил он, смакуя сказанное. — Когда эти аятоллы берутся за дело, они хуже, чем друзья шаха. Они соревнуются, кто откроет более крупный счет в швейцарских банках. Благодаря вам мы получили немало рычагов, чтобы оказывать на них давление.

— Короче, вы довольны, — заключил Малко. — Я понимаю теперь, почему иранцы так хотели заполучить эти документы.

Ирландец положил очки на стол.

— Я тоже, — сказал он. — Хотя, скажу вам откровенно, я был немного, как бы это сказать... разочарован. Конечно, я не сказал этого руководителям других отделов.

— Почему? — спросил удивленно Малко.

— Дело в том, — сказал собеседник, — что значительная часть досье касается людей, уже умерших. Я ожидал иного — более значительного, компрометирующего. Нет, например, ничего о самом Хомейни, о чем можно только пожалеть...

Увидев выражение лица Малко, он поспешил добавить:

— Тем не менее все это важно, и мы сможем заняться этими негодяями. Мы обнаружили также канал поставок американского военного снаряжения нашими гражданами. Это из Техаса...

Тихий ангел пролетел, скорчив презрительную гримасу. Чем гордиться?

Ирландец посмотрел на часы.

— Через три минуты у меня совещание. Вы еще останетесь в Вашингтоне?

— Я уезжаю сейчас.

— Очень жаль. Увидимся в следующий раз.

И снова кабины сверхскоростных лифтов и мощеный мрамором холл. Крис и Милтон поджидали Малко, опечаленные его быстрым отъездом. Он чувствовал себя довольно скверно, испытывая какое-то странное беспокойство. Редакция Рональда Фитцпатрика его разочаровала и в то же время озадачила. Почему иранцы проявили такую свирепость, чтобы заполучить документы отнюдь не первостепенной важности?

Другой вопрос возникал в его мозгу: почему Шарнилар, столь запуганная при отъезде, потом изменила свое поведение и решила так рискнуть, прибегнув к мести, хотя это означало для нее верную смерть? И наконец, почему убили Джона Бёрча?

Он не смог ответить ни на один из этих вопросов, когда вылетал в Нью-Йорк, распрощавшись с обоими телохранителями. Он собирался побыть здесь немного, а затем сесть в «Конкорд», чтобы добраться до Парижа, сделать там кое-какие покупки и вернуться в свой замок в Лицене, где, возможно, Александра еще ждала его. Все это дело оставило в его душе непонятный осадок. Он купил «Нью-Йорк таймс», но не нашел там никаких сообщений о смерти Джона Бёрча. Что касается Рональда Фитцпатрика, то Малко с ним об этом даже не говорил. Видимо, для ЦРУ дело Шарнилар Хасани было закрыто после получения документов второстепенной важности. Как во всех центрах шпионажа, на месте старых всегда возникают новые, более срочные проблемы.

* * *

В Нью-Йорке шел снег, как и в тот день, когда вся эта история началась. В такую погоду не хотелось выходить на улицу. Сидя у себя в номере отеля «Уорвик», Малко решил вновь посмотреть на свое досье. Когда он наткнулся на знакомую фамилию, то в голову ему пришла одна мысль, и он снял телефонную трубку. На том конце долго не отвечали. Затем отозвался дребезжащий старческий голос.

— Господин Солтанех? — спросил Малко.

— Да, это я.

— Я работаю на ФБР, которое вас уже расспрашивало по поводу дела Хасани, — сказал Малко. — Нам нужны кое-какие дополнительные сведения. Я мог бы зайти к вам?

Последовало длительное молчание, в котором Малко прочел тревожную настороженность. Затем старый иранец сказал:

— Я не видел больше этих людей, и нет ничего нового. А я старый, усталый человек.

— Я думаю, вы можете мне помочь, — настаивал Малко. — Это будет недолго.

— Хорошо, — сказал Солтанех, — приезжайте.

Найти такси оказалось невозможно. Снег падал крупными хлопьями, и небоскребы исчезли в белой пелене. Закутавшись в меховой полушубок, Малко окунулся в снежный вихрь. Нужно было пройти кварталов двенадцать. Он изрядно замерз, пока добрался до дома, где жил Голам Солтанех.

Швейцар доложил о Малко, и дверь открыл пожелтевший старик с растрепанными волосами в толстом халате...

— Я сейчас один, — объяснил он, — и квартира плохо отапливается. Входите.

Он провел Малко в большую гостиную, где почти не было мебели, а на полу стояли вдоль стен снятые картины. Все говорило о бедности и предстоящем переезде. Слуга, плохо выбритый, без галстука, принес горячий зеленый чай, единственное напоминание об Иране. Голам Солтанех отпил немного, взял в руки янтарные четки и спросил:

— Вы нашли этих преступников?

— Увы, нет, — солгал Малко. — Мы продолжаем расследование. И я хотел бы, чтобы вы мне помогли, так как вы знаете некоторых влиятельных людей в Иране.

— Я их знал, — поправил старик, грея руки о стакан с чаем. — Так в чем же дело?

Малко начал издалека:

— Есть ли там такие люди, которые занимали важные посты при режиме шаха и сохранили их при Хомейни?

Голам Солтанех нагнул голову, машинально перебирая пальцами четки. Потом сказал:

— Да, очень мало.

— Можете ли вы представить среди них высокого худого мужчину в больших роговых очках, который почти наверняка играет важную роль в службах безопасности?

Он не ожидал столь быстрого ответа.

— Да, — сказал Солтанех, — я очень хорошо представляю себе того, о ком вы говорите...

 

Глава 16

Смотря на собеседника и скрывая свое волнение, Малко отпил немного горячего чая.

— О ком же идет речь?

— Это странный человек, — сказал Голам Солтанех. — Он был близким другом шаха, они вместе посещали школу в Швейцарии, а потом военную академию в Англии. Он пользовался у шаха абсолютным доверием. Шах назначил его шефом «Дафтари Виджи», специальною бюро, которое контролировало тогда Савак и другие органы безопасности. Когда монархия была свергнута, он исчез, и все дума ли, что хомейнисты его убили. Но спустя несколько месяцев он как-то незаметно появился вновь. И уже во главе Савама!

— Гестапо Хомейни? — спросил пораженный Малко.

Солтанех слабо улыбнулся.

— Совершенно верно. Это казалось невероятным, и тем не менее еще сегодня он занимает тот же пост. Он отправил под суд и бросил в тюрьму сотни сторонников шаха, своих бывших друзей.

Его пальцы продолжали перебирать янтарные шарики, в то время как он медленно говорил дребезжащим голосом.

— Вы лично его знаете? — спросил Малко.

— Конечно! Я видел его во дворце много раз.

— Как его зовут?

— Кир Абали.

Это имя было совершенно неизвестно Малко.

— Скажите, имя Джона Бёрча вам говорит о чем-нибудь? — спросил он.

Солтанех закашлялся, ответив не сразу. Затем, отпив глоток чая, утвердительно кивнул головой, встряхнув седые волосы.

— Конечно, это был один из многих деловых людей, которые торговали с шахом и его семьей. Прежде всего, нефтью.

— Он был знаком с Абали?

— Возможно... Даже вероятно. Никакие серьезные дела не проходили мимо «Дафтари Виджи»... Но почему вы задаете мне эти вопросы?

— Чтобы лучше разобраться во всей этой истории, — сказал Малко. — Джон Бёрч был убит в связи с делом, которым я занимаюсь. Я знаю, что у него были еще контакты с Тегераном.

— Это вполне возможно. Старые бизнесмены, друзья шаха, в той или иной степени установили связи с людьми Хомейни. Они нуждаются друг в друге. Иранцы предпочитают тех, кого они давно знают, даже если это их политические противники. Может быть. Джон Бёрч хотел их обмануть. Они не прощают этого.

— Таким образом, — повторил Малко, — этот Абали занимается вопросами безопасности. Можно ли предположить, что именно он направил людей, которые изувечили вдову аятоллы Хасани?

— Вполне может быть, — согласился Солтанех. — Это он организовал убийство племянницы шаха и генерала Овесси. Возможно, он хочет уничтожить всех, кто знал его раньше. После восстания он приказал расстрелять десятки офицеров, преданных шаху. Двое из них были моими племянниками...

И снова наступила тишина. В этой ледяной квартире повеяло печалью воспоминаний о том исчезнувшем мире. Снег заглушал все шумы на улице. Малко почувствовал взгляд Солтанеха.

— У вас нет больше вопросов? Я устал.

— Есть, — сказал Малко. — По вашему мнению, почему этот Кир Абали так преуспел в своем новообращении?

Голам Солтанех с задумчивым видом долго потирал руки, а потом сказал:

— Я точно не могу сказать, но еще при жизни шаха ходили разные слухи. Говорили, что еще давно, когда Кир Абали учился в Европе, он был завербован английской разведкой и никогда не терял с ней связи. Англичане ненавидели шаха, ибо это был единственный в регионе глава государства, которого не они возвели на трон. Абали, видимо, снабжал их информацией...

— А Хомейни? Почему он покровительствовал Абали?

Иранец понимающе улыбнулся.

— Англичане сохраняют большое влияние в Иране. Они с самого начала были связаны с Хомейни. Каждый день самолеты с деловыми людьми отправляются из Лондона в Тегеран. Есть вещи, о которых вы, американцы, даже не подозреваете. Возьмите, например, отца молодого аятоллы, который женился на этой женщине, Мустафу Хасани. Вы знаете, какова была его роль?

— Нет.

— Мустафа Хасани занимался связями между европейскими странами и Хомейни, когда тот находился в изгнании в Багдаде. Но по существу он поддерживал тесные контакты прежде всего с англичанами, часто встречался с ними, и они давали ему советы относительно свержения шаха. Он многое знал об отношениях Хомейни и англичан. Но он умер. Возможно, при его посредничестве Кир Абали и получил покровительство Хомейни. У них был один и тот же хозяин... Интеллидженс сервис.

Солтанех фаталистически махнул рукой.

— Но все это было так давно и теперь не имеет никакого значения.

Он поднялся, взял обеими руками ладонь Малко и сказал:

— Я бы очень хотел перед смертью вновь увидеть мою страну, но не знаю, смогу ли это сделать. Эти муллы отняли у меня все. Смотрите, чтобы жить, я вынужден продавать свою мебель. И теперь они терзают мою душу, не позволяя мне вернуться на родину.

Мелкими шагами он проводил гостя до двери.

Больше чем когда-либо Малко задумался, не видя отгадки, хотя и обладал новой информацией. Смутная идея начала принимать более четкие формы, но в головоломке не хватало многих элементов.

Таким образом, тесть Шарнилар Хасани был агентом английской разведки. Как, возможно, и человек, руководивший охотой на Шарнилар.

Этого было еще недостаточно, чтобы найти реальные пружины происходящего, но речь шла не о простом совпадении. Может быть, это был ложный след. Нужно было хорошо представлять себе тайны иранской внутренней политики, чтобы понять ее повороты... Почему Джон Бёрч был убит? Малко вновь вспомнил о рамке без фотографии. С кем он был снят на этом фото?

Малко вновь оказался на Пятой авеню, засыпаемой снегом, и втянул голову в плечи. Шарнилар правильно поступила, оставшись под солнечным небом.

* * *

Поскольку Малко никого не предупредил о своем возвращении в Вашингтон, ему пришлось ожидать почти час прибытия машины ЦРУ, которая связывала аэропорт с Лэнгли. За это время Рональд Фитцпатрик заказал ему пропуск для входа в здание ЦРУ. К счастью, у того не было в данный момент совещания, и он смог немедленно принять Малко.

— Я думал, вы в Нью-Йорке! — сказал он. — Что произошло?

Он казался заинтригованным.

— Я там действительно был, но наша последняя беседа смутила меня, и я задаюсь вопросом, не проходим ли мы мимо намного более важного дела, чем аферы нескольких жадных мулл...

Рональд Фитцпатрик устроился поудобнее в кресле и набил табаком свою трубку.

— Я слушаю вас...

Малко рассказал ему все, что узнал об «английском следе», об убийстве Джона Бёрча. Директор по оперативным вопросам задумчиво выслушал его.

— Какую роль играют англичане в этой истории? — спросил он. — Тот факт, что двое их агентов связаны с нею, еще ни о чем не говорит... Их там десятки, как, впрочем, и у нас... И зачастую это одни и те же. Мне известно о странном возвышении Кира Абали. Это дело так и не было выяснено. Я не знал, что он был английским агентом, но я не специалист по Ирану. Надо запросить сотрудников из ближневосточного отдела. Что касается Хомейни, то у него были тесные контакты с англичанами, французами и немцами... Но это всем известно.

— Значит, — сказал Малко, — вы считаете, что дело закрыто?

Рональд Фитцпатрик положил свою трубку.

— Что вы хотите делать? У меня больше нет денег для изучения этой истории. Я представил доклад и передал документы Хасани в различные отделы для использования. А дальше это уже не моя работа.

Как всегда, возникали бюрократические проблемы... Малко хотел сперва настаивать на своем, но он не любил подобные дискуссии.

— Я хотел бы попросить о двух вещах, которые не требуют специального финансирования, — сказал он.

— О каких?

— Поищите для меня сведения о яхте «Ормуз», приписанной к Джерси. Я хочу знать ее настоящего владельца.

— Так. И еще?

— Я хотел бы, чтобы вы послали телекс в Швейцарию руководителю резидентуры в Берне, чтобы он сотрудничал со мной...

— В какой области? — спросил настороженно директор по оперативным вопросам.

— Чтобы получить некоторые сведения, которыми должны располагать швейцарские службы. Все для того, чтобы я лично лучше разобрался в деле Хасани. Шеф вашей резидентуры может запросить их у своих швейцарских коллег.

— И куда все это может нас привести?

— Я не знаю, — сказал Малко. — Может быть, никуда. Но вам это ничего не стоит, и речь идет о моем времени.

— Как хотите, — вздохнул Рональд Фитцпатрик. — Я сделаю все, о чем вы меня просите. Значит, вы уезжаете в Европу?

— И как можно скорее, — ответил Малко. — Да, еще одна вещь: не можете ли вы запросить сотрудников ближневосточного отдела посмотреть имеющиеся у них фотодокументы относительно окружения Хомейни? Я хотел бы знать, есть ли фотографии, на которых изображены вместе Шарнилар Хасани и Кир Абали.

Ирландец нахмурил густые брови.

— Черт возьми, куда вы хотите добраться?

Малко встал с усталой улыбкой.

— Я сказал вам, что не знаю. Только после двадцати лет работы в разведке я начинаю верить моей интуиции. Кое-что говорит мне, что мы не все знаем о деле Шарнилар Хасани.

Директор по оперативным вопросам проводил его по светло-серому коридору, где стоял на посту морской пехотинец в безупречной форме. Ирландец вставил ключ в замок лифта и пожал руку Малко.

— Я займусь всем этим... Позвоните мне через три дня.

* * *

В аэропорту Вашингтона царила полная неразбериха в обычно строго соблюдаемом расписании рейсов на Нью-Йорк. Все компании хотели отправить свои самолеты в одно и то же время, и потому не улетел никто...

Малко чуть не опоздал на свой самолет, вылетавший из Нью-Йорка в Европу, который как раз отправлялся вовремя, ибо пресловутая «дерегламентация» еще не коснулась международных сообщений. Он только в последний момент получил свои чемоданы и вынужден был пробежать лихорадочно с целый километр, чтобы попасть к нужному терминалу.

* * *

Густой туман окутывал средневековые улицы старого Берна, и редкие торопливые прохожие казались призраками. Малко пересек эспланаду перед собором, поднимающимся на тридцать пять метров над извилистым берегом Ааре, и свернул в узкую улицу, выходящую на мост Кирхенфельд.

На правой стороне он увидел «Крононхалле» — одновременно ресторан, кафе и чайный салон — и вошел туда.

За одним из столиков сидел плотный человек с темными волосами и читал «Швейцер иллюстриртс».

Малко подошел к нему.

— Герр Губер?

Мужчина с улыбкой поднял голову и протянул руку.

— Приветствую вас, герр доктор.

Малко сел. Игроки в шахматы рядом с ними не шевельнулись. К счастью, шеф резидентуры ЦРУ в Берне отлично говорил по-немецки. В Берне любой другой язык непременно привлек бы внимание.

Официант тут же принес меню, которое Малко пробежал рассеянным взглядом.

— Бифштекс и компот, — сказал он.

В любом случае, в Берне все было несъедобно. Его визави сложил свой журнал и с любопытством взглянул на Малко. В Берне ему не так уж часто мог представиться случай увидеть во плоти сотрудника легендарного «Оперативного отдела». Львиная доля его работы состояла в том, чтобы обмениваться документами со своими швейцарскими коллегами и участвовать в бесконечных совещаниях. Каждый понедельник он обедал в «Бельвю палас» с полковником швейцарской разведки, который скупо сообщал ему кое-какую информацию.

— Пива? — предложил он.

— Лучше «Контрекс», — сказал Малко.

Еще утром он прибыл в Цюрих, после небольшой остановки в Париже, куда его доставил «Конкорд». Из-за его внезапного возвращения Александра отменила свой лыжный уик-энд в Сент-Антоне и ждала его в Лицене.

От Шарнилар не было никаких известий. Малко с тревогой листал газеты, но ничего не находил относительно молодой вдовы. Он звонил в ее лондонскую и нью-йоркскую квартиры, но никто не отвечал. Даже слуги. Он подождал, пока официант принесет заказанное, и спросил собеседника:

— Вы нашли что-нибудь?

Американец, довольный, улыбнулся.

— Да, швейцарцы хорошо работают. Разумеется, я придумал причину, в противном случае это заняло бы несколько недель. Они не торопятся, но знают обо всем, что творится в стране.

— Что вы им сказали?

— Что мы изучаем пути, по которым иранские террористы могли следовать через их территорию. Им такие вещи совершенно не нравятся.

— А каков результат?

— Кир Абали действительно приезжал в Швейцарию в тот день, который вы указали.

Малко почувствовал радостное волнение и... вкус шампанского у своего «Контрекса». Шеф резидентуры достал небольшую картонную карточку, на которой он записал все сведения.

— Вот. Он прибыл в Цюрих из Тегерана рейсом «Сюисэр» номер 876 в понедельник четвертого декабря. Он был один и путешествовал под своим настоящим именем...

— Странно...

— Нет, — поправил американец. — Он уже много раз приезжал в Швейцарию во времена шаха. У них есть о нем все данные, и они не любят, чтобы их принимали за дураков. Одна только важная вещь: он впервые прибыл в Швейцарию после падения режима Пехлеви, и наши швейцарцы были очень заинтригованы. Разумеется, они не отпускали его ни на шаг, предвидя уже какое-нибудь покушение.

— И что они обнаружили?

— Он отправился в отель «Дольдер» на берегу озера и встречался там с особой, которую вы указали. Встреча длилась приблизительно полчаса в одном из салонов. Но неизвестно, о чем они говорили.

— Их разговор не прослушивали?

— Нет, микрофоны были установлены в номере, который он занимал, но не в салонах. Наши коллеги попробовали использовать переносное оборудование, но оно не сработало. Слова неразборчивы.

Браво, швейцарская техника! Швейцарцы достигли больше успехов в изготовлении часов, чем микрофонов.

— Потом он виделся с сотрудниками иранского посольства, которые приехали из Берна, пообедал в отеле и на другое утро улетел в Тегеран. Это был визит-молния.

— Швейцарцы не задавали себе вопросов?

— Конечно, задавали! Но не могли на них ответить. Они знали, что Хуссейн Хасани, молодой аятолла, погибший при взрыве, занимался покупкой оружия и что средства проходили через Цюрих. Они полагают, что визит Абали был связан с этой деятельностью.

— Они не совсем ошибаются, — заметил Малко. — Больше ничего?

— Ничего.

— А Шарнилар Хасани?

— Она уехала через два дня после нескольких встреч со своими банкирами вследствие шагов, предпринятых иранцами. Швейцарцы решили, что приезд Кира Абали имел целью достигнуть соглашения, но ему это не удалось...

— Что они думают о Кире Абали?

Американец сделал неопределенный жест.

— О, вы знаете, они считают всех восточных субъектов придурками и привыкли к тому, что там переходят из лагеря в лагерь. Они знают только, что он пережил режим Пехлеви...

Малко вдруг подумал о другом.

— Скажите, этот демарш, чтобы вернуть деньги революции, имеет какие-нибудь шансы на успех?

Шеф резидентуры широко улыбнулся и соединил большой и указательный пальцы в правильный кружок.

— Нет, тут ноль! Никогда швейцарцы не станут вмешиваться во внутрииранские споры. Деньги поступили должным образом на общий счет молодого аятоллы Хуссейна Хасани и его супруги. Значит, они теперь принадлежат ей... Только швейцарцы должны ежедневно молиться, чтобы она позволила себя убить. Тогда они станут наследниками двухсот сорока миллионов долларов...

Хорошенькие нравы. Малко представил себе многочисленные банки, выстроившиеся по Банхофштрассе в Цюрихе. Там не было места сантиментам... Он допил свой «Контрекс» и улыбнулся американцу.

— Спасибо. Вы хорошо поработали.

— Это вам что-нибудь дает?

— Еще не знаю, — осторожно сказал Малко. — Передайте мою благодарность ирландцу. Я должен выехать в Цюрих немедленно.

* * *

Ведя машину по оледеневшей дороге, Малко попытался подвести итоги. По сути дела, он лишь получил подтверждение рассказа Шарнилар и роли Кира Абали в этой истории.

Но все это так и не объясняло причины убийства Джона Бёрча.

Малко тщетно ломал голову, но не понимал, почему иранцам понадобилось убирать бизнесмена. Только для того, чтобы не допустить разоблачения Кира Абали в преследованиях Шарнилар? Но Абали официально занимался такого рода проблемами в Иране, и ему было наплевать на мнение западных стран по этому поводу.

Один лишь небольшой штрих, который трудно было объяснить: Шарнилар, кажется, сказала неправду относительно угрозы иранцев отобрать ее имущество... Но эту информацию нужно было принимать осторожно: молодая женщина могла быть всерьез напугана.

Все казалось странным.

Но ему не оставалось ничего иного, как вернуться в Лицен до лучших времен. И утешиться в объятиях Александры.

* * *

Аэропорт в Вене был покрыт сплошным белым ковром. Несмотря на плохую погоду, самолет вылетел из Цюриха точно по расписанию, что составляло приятный контраст с американскими опозданиями. Колеса ДС-9 приземлились так мягко, что, казалось, просто ушли в снег. Во время виража Малко попытался рассмотреть сверху на стоянке свой красный «роллс-ройс». Александра должна была встретить его, и он радовался предстоящему свиданию с ней.

Действительно, она была первой, кого он увидел на выходе. Ее полураспахнутое манто из белого песца открывало облегающее платье с глубоким квадратным вырезом и черным кожаным поясом, подчеркивающим тонкость ее талии. По некоторым бугоркам он угадал, что она носила под одеждой стягивающий талию пояс. Ее грудь выставлялась напоказ как бы в футляре из белого меха. Ее длинные белокурые волосы лежали на плечах, делая ее похожей на молоденькую девушку.

Их объятие смутило не одного таможенника. Да, она, конечно, носила стягивающий пояс, из-под которого выпирал ее пышный и упругий зад. Руки Малко сразу охватили его контуры под шубой.

— Едем скорее! — сказал он. — Мне не терпится остаться с тобой наедине.

Александра сдержанно улыбнулась.

— Звонил твой приятель Джон Лукаш. Он хочет, чтобы ты сразу же заехал к нему. У него есть кое-что для тебя.

Неприятный сюрприз! Александра прошла перед ним, и он мог восхититься стразовым тигром, который вытягивался на ее ноге, готовый к прыжку... Едва они оказались в «роллсе», как его правая рука поднялась вдоль чулка, обнаружив атласную кожу, а затем подвязки, прикрепленные к тугому поясу. Она забыла, вероятно по рассеянности, надеть трусики, и Малко незамедлительно этим воспользовался. Они поехали в направлении города. При каждой остановке на красный свет его исследование принимало все более конкретный характер, и Александра, откинув голову назад, колыхалась на кожаном сиденье с урчанием удовлетворенного хищника.

Они уже почти достигли центра Вены, когда она обернулась к нему с закатившимися глазами и заявила:

— Если ты меня тут же не возьмешь, то я опущу стекло и буду вопить.

Все пуговицы на ее платье были расстегнуты, кожаный ремень валялся на полу, и виднелся стягивающий пояс из серого сатина, который облегал ее, как панцирь некоего чувственного животного. Хорошо натянутые чулки заканчивались у самого верха ляжек, вызывая у него еще большее желание. Малко уже был не в силах сдерживаться, возбужденный умелыми руками и ртом своей невесты, которая во время замедления ходя машины без малейших колебаний шокировала всех пасса жиров проходившего трамвая...

Малко внезапно заметил тупик и резко свернул в него. Слава богу, в глубине его находилось строящееся здание, работы на котором были прерваны из-за обильного снега. Он припарковался вдоль забора, перекинул ноги через подлокотник «роллса» и встал на колени перед Александрой.

Молодая женщина сама уперлась ногами в щиток приборов. Он ухватил ее за бедра, чуть выпрямился и вошел в нее одним махом.

Восхитительное, бурное и быстрое объятие. С подогнутыми ногами, раскачивающимся тазом, Александра обхватила Малко руками и взорвалась в неудержимом спазме одновременно с ним. Насытившись наконец, Малко снова сел за руль, в то время как Александра прихорашивалась.

— Вот это было шикарно! — сказала она. — Оставь меня у «Захара». Ты пробудил во мне голод.

Он оставил ее перед гостиницей «Захэр» и направился в посольство США, горя желанием узнать, что ему могут сказать американцы.

* * *

Джон Лукаш, шеф венской резидентуры, встретил Малко с распростертыми объятиями.

— Идемте, — сказал он, — я получил недавно кое-что для вас. Прямо из Лэнгли.

Окна его кабинета смотрели на Дунай. Прежде всего он вынул из конверта с грифом «Совершенно секретно» какой-то документ и пробежал его глазами.

— По поводу яхты «Ормуз», — объявил он. — Это вам нужно?

Сердце Малко забилось сильнее.

— Как раз то, что нужно! Что они обнаружили?

— Не так уж много, — сказал американец, поморщившись. — Этим занималась лондонская резидентура. Она запросила наших «кузенов». Те ответили, что речь идет о судне, зарегистрированном в Джерси на имя одного грека, связанного с торговлей оружием. Этот тип — «персона грата» в Иране. Он доставал немало игрушек для иранцев.

— А, вон что, — проговорил Малко разочарованно. — Я рассчитывал на другое. Это все?

— Нет, — сказал Лукаш. — Здесь есть для вас фотографии. Хотите на них посмотреть?

Он протянул толстый пакет, откуда Малко вынул два десятка снимков. И все они были черно-белыми разного качества. Он уселся под большой лампой и попросил лупу. Это была долгая работа. Александра будет сердиться. Он отложил в сторону половину фотографий, где не было ничего интересного. Следующим было фото группы лиц перед рестораном.

У него перехватило горло.

Первым слева был, несомненно, Джон Бёрч! Потом стоял незнакомый бородатый аятолла, второй бородач, Шарнилар и «гражданское лицо» в больших роговых очках. Малко перевернул снимок: на обороте были написаны имена — аятолла Мозадери, аятолла Хасани, муж Шарнилар, и Кир Абали! Все действующие лица этой истории!

Это была первая настоящая улика. Почему Шарнилар утверждала, что не знает Кира Абали?

 

Глава 17

Малко повертел фотографию в руках. Она была сделана в 1981 году в Тегеране. Он не понимал, почему Шарнилар солгала, но кроме того на ум приходили некоторые воспоминания. Не эту ли фотографию похитили убийцы Джона Бёрча?

Может быть, фотографию делало взрывоопасной присутствие на ней Шарнилар? В таком случае — почему? Единственным человеком, который мог бы это разъяснить, была Шарнилар. Если бы ее удалось найти. И еще один вопрос занимал его, для ответа на который требовалась помощь ЦРУ.

Джон Лукаш, который выходил на минуту, вернулся в кабинет.

— Вы нашли то, что искали?

— Да, — сказал Малко, — но мне снова нужны ваши услуги. У вас есть друзья в лондонской резидентуре?

— Да, есть кое-кто. Зачем они вам?

— Я хотел бы провести повторное расследование относительно «Ормуза». Не обращаясь к нашим «кузенам» и не говоря об этом в Лэнгли.

— О-ля-ля, — промолвил Джон Лукаш, — это деликатная работа...

— Я знаю, Джон, — согласился Малко, — но это очень важно для меня, а может быть, и для «Компании».

Джон Лукаш слыл человеком прямым и патриотичным. Этот аргумент должен был его убедить.

— А почему тогда столько секретов?

— Иногда «кузенам» не совсем можно доверять, — выложил свои сомнения Малко. — У лондонской резидентуры есть, наверное, независимые источники.

— Да, это так, — сказал Джон Лукаш, который не очень любил англичан. — А что вас, в частности, интересует?

— Кому в действительности принадлежит это судно. Мне нужен не формальный владелец, а люди, которые стоят за ним.

Джон Лукаш похлопал его по плечу.

— Идите к вашей невесте. Я займусь этим. Вы не хотите поужинать вместе сегодня вечером в ресторане?

— С удовольствием, — сказал Малко.

* * *

Александра лежала на постели под балдахином в отеле и читала журнал. Малко подумал: зачем иметь замок на пятьдесят комнат, чтобы платить бешеные деньги за небольшую комнату с крошечным зеркалом? Эпизод в «роллсе» привел молодую женщину в отличное настроение, и она явно ожидала от Малко продолжения исследований в области эротики. Поцеловав Александру, он сразу же снял телефонную трубку и попросил через коммутатор гостиницы соединить его с Лондоном.

В ожидании он пробежался пальцами по ляжке Александры, между кожей и краем чулка, и молодая женщина замурлыкала, словно кошка...

На том конце долго не подходили к телефону. Он собирался уже положить трубку, как вдруг там ответили.

— Позовите, пожалуйста, миссис Хасани, — попросил Малко.

Александра поднялась на постели, словно кобра.

— Как, ты еще интересуешься этой шлюхой?

Он прикрыл трубку ладонью.

— Мне нужно знать, где она находится.

На том конце провода голос с пакистанским акцентом произнес:

— Ее нет.

— А где она?

— У друзей в Испании, в Марбелье. Что ей передать?

— У вас есть ее номер?

С лицом, перекошенным от гнева, Александра застегивала свое платье.

— Шесть — четыре — один — семь — семь, — ответил пакистанец.

Малко повесил трубку, когда Александра застегивала пояс.

— Что ты делаешь?

— Я уезжаю, — бросила она, хватая свою сумочку, — до того, как ты мне объявишь, что отправляешься к этой проститутке.

— Ты можешь поехать со мной, — предложил Малко. — Это деловая поездка.

— У меня найдется кое-что получше, — сказала Александра. — В Вене полно великолепных мужчин, которые всегда готовы мне услужить. До свидания. Развлекайся в Испании со своей шлюхой.

Дверь хлопнула, заставив качаться картины на стене. Нежная Александра не изменилась... Рассерженный Мал ко даже не пытался ее догнать. Ему оставалось только поужинать тет-а-тет с Джоном Лукашем.

* * *

Белый «феррари» яростно прогудел позади Малко, тщетно пытаясь его обогнать. Он сидел за рулем «сеата», взятого напрокат в аэропорту Малаги. До Марбельи вела двухполосная дорога с интенсивным автомобильным движением в обе стороны. Хотя она шла вдоль побережья, море, ослепительно синее, как и безоблачное небо, лишь изредка показывалось из-за почти сплошной бетонной стены, протянувшейся от Малаги до Марбельи. Ее образовали серийные «крольчатники» с видом на море, построенные для орды северян, устремляющихся сюда со всей Европы в поисках солнца.

На поворотах неожиданно возникали тут и там вывески на арабском языке, что еще больше подчеркивало сходство пейзажа с обликом этих искусственных стран Персидского залива. Весь район был практически колонизирован арабами, прибывшими из Марокко.

Совершенно разбитый от усталости, Малко подъехал к отелю «Марбелья Клуб», по-прежнему сопровождаемый белым «феррари». Расположенный ниже основной дороги, с пляжем для редких клиентов-спортсменов, клуб казался оазисом покоя и роскоши. Находясь под патронажем принца Гогенлоэ, заведение стало самым изысканным местом в Марбелье. Малко поспешил под душ. Было уже половина четвертого, и зал ресторана постепенно заполнялся идущими обедать. Малко набрал номер, который ему дал слуга Шарнилар в Лондоне.

— Резиденция господина Макропулоса, — отозвался явно испанский голос.

— Сеньору Хасани, пожалуйста, — попросил Малко.

Из объяснений на плохом английском вытекало, что весь «дом» отправился обедать в город, в ресторан «Меридиана». Включая сеньору Хасани.

— Вы знаете ресторан «Меридиана»? — спросил Малко привратника.

— Да, сеньор, — ответил тот. — Это позади дома короля Саудовской Аравии Фахда. Его легко найти. Надо поехать по мосту, который начинается от «Регины». Он пересекает дорогу и ведет прямо к мечети. А потом надо повернуть направо, па холм.

Он улыбнулся и добавил:

— К счастью, все арабские принцы, которые живут вокруг резиденции Фахда, любят посещать «Регину». Вот они и построили мост прямо от мечети к дискотеке. Раньше нужно было делать большой крюк.

«Благословим вкусы саудовцев», подумал про себя Малко, садясь за руль «сеата».

Он легко нашел мечеть и особняк Фахда, возвышающийся над шоссе. Это была точная копия Белого дома! Летом там должна была царить адская жара! Подобно навязчивым спутникам, вокруг разместилась дюжина домов, скрытых за высокими стенами: резиденции принцев королевской крови, которые хотели одновременно быть возле своего короля, мечети и «Регины». Каждую пятницу Фахд устраивал в мечети обеды для всех бедных мусульман Марбельи, что, видимо, не грозило ему разорением...

Стоянка ресторана «Меридиана» была занята «роллс-ройсами», «мерседесами» и несколькими «кадиллаками». Служащий стоянки принял «сеат» Малко с нескрываемым отвращением. Было свежо, и солнце, столь же яркое, как на Виргинских островах, освещало плешивые холмы, окружавшие этот уголок испано-арабского рая.

Малко вошел в ресторан, построенный на склоне в виде террас на различных уровнях. Обставленное с крикливой роскошью, заведение было заполнено оживленной толпой. Шарнилар нигде не было видно. Он устроился в баре, заказал водку и стал рассматривать меню, ибо умирал с голоду.

И в этот момент вошла Шарнилар.

В белом платье от Аззаро, декольтированном сзади до пояса, с белой повязкой на глазу, она появилась в обществе смуглых мужчин и красивых женщин, увешанных побрякушками, как новогодняя елка. Малко слез с табурета и пошел ей навстречу. Увидев его, Шарнилар остановилась как вкопанная.

— Малко!

Оставив своих друзей, она устремилась к нему и обняла под заинтересованным взглядом бармена и настороженным взором сопровождавшего ее лысого коротышки с усами.

— Какой замечательный сюрприз! — воскликнула Шарнилар. — Я не знала, что ты находишься в Марбелье.

Ее знакомые уселись за стол. Малко взял ее за руку.

— Ты можешь поговорить со мной пять минут?

— Идем обедать с нами.

— Нет, спасибо. Я предпочитаю побыть с тобой наедине, — сказал Малко.

Он подумал об их последней ночи на Сент-Томасе. Шарнилар улыбнулась.

— Это будет трудно. Они вертятся, как мухи, вокруг меня. Особенно мой хозяин Макропулос, тот невысокий мужчина с усами. Мне придется, наверное, запереться в комнате сегодня вечером... Поднимемся наверх, поговорим пару минут.

Они поднялись по небольшой лестнице, ведущей на террасы, которые использовались летом. Наверху Шарнилар прижалась к Малко и страстно поцеловала его в губы.

— Я хотела бы побыть с тобой, — прошептала она.

— Попозже, — сказал Малко.

Взволнованный отблеск в ее голубом глазу сразу угас, и она спросила:

— Зачем ты приехал сюда?

— Чтобы ты ответила, на один вопрос, который занимает меня, — сказал он. — Ты рассказывала о том иранце в Цюрихе, которому передала документы.

— Да, — сказала она, — и ты явился сюда, чтобы снова спросить об этом?

— Ты мне говорила тогда, что не знаешь его, — настаивал Малко.

— Да, это так.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты знакома с ним. Это Кир Абали, шеф иранской службы безопасности. Я видел тебя на фотографии, сделанной в Иране, вместе с ним.

Лицо Шарнилар сразу окаменело. Она помолчала несколько секунд и потом проговорила раздраженно:

— Я не знаю, не помню. Ты знаешь, я путаю всех этих иранцев... Разве это так важно?

— Возможно, — ответил он. — Вполне может быть, что Бёрча убили только потому, чтобы он не смог рассказать об этой связи...

Застигнутая врасплох, она помолчала, потом зажгла сигарету своей золотой зажигалкой. Бросив быстрый взгляд в ее сумочку, Малко убедился, что там были только пудреница и носовой платок. Она подняла голову и с досадой сказала:

— Послушай, я ничего не понимаю в этой истории. Ты получил документы. Ты доволен?

— Да, но...

— Не будем больше говорить об этом, — сухо прервала она его. — Я не знаю, что ты вообразил. Может быть, что я заодно с иранцами?.. Ты забыл, что они со мной сделали... Если ты приехал, чтобы заниматься любовью, то я всегда к твоим услугам. Что касается остального, то с этим покончено. О'кей?

— Ты больше не боишься мести со стороны иранцев?

— Да, боюсь, конечно. А в чем дело?

— Ты больше не берешь с собой оружия. На Сент-Томасе ты не расставалась со своей «береттой».

Шарнилар не ответила. Затем она резко раздавила сигарету, повернулась к Малко спиной и пошла прочь. Прежде чем исчезнуть на лестнице, она крикнула ему:

— Не звони мне, я не хочу тебя больше видеть!

Он остался один со своими мыслями, овеваемый свежим ветерком Андалузии. Он ничего так и не узнал. Разве что убедился, что Шарнилар лгала.

На ее встрече с Киром Абали произошло что-то такое, что в корне изменило всю ситуацию. Он вернулся в «Меридиану», так и не разрешив своих сомнений. Шарнилар исчезла в одном из залов ресторана, и у него не было желания последовать за ней. Он заказал в баре икры, водки и минеральной воды. Малко был недоволен собой. Если бы Александра видела его, то умерла бы со смеху... У него не было никакого влияния на Шарнилар, и он рисковал уже никогда больше ее не увидеть. Он проклял свою нетерпеливость: надо было говорить с ней в постели... Теперь она ускользнула от него. Ему оставалось только, так и не решив головоломку, сесть в самолет и отправиться просить прощения у Александры.

* * *

Звонки испанских телефонов были похожи на сигналы тревоги на подводной лодке. Малко подскочил чуть ли не до потолка, когда раздался звонок в его номере. Из сбивчивых объяснении телефонистки следовало, что его вызывают из Вены, но связь прервалась... Он перезвонил в свой замок в Лицене... Со вчерашнего дня он болтался в «Марбелья Клуб», не решаясь уехать. Малко тщетно пытался связаться с Шарнилар по телефону: каждый раз ему говорили, что молодая женщина «вышла». Это было унизительно.

Его соединили с Лиценом.

Ответил Элько Кризантем. Малко он не вызывал, и Александра не подавала признаков жизни... Разочарованный, Малко подумал о Джоне Лукаше и попросил его номер в Вене. Оказывается, звонил он.

— Ты живешь как среди дикарей! — заметил американец. — Я уже собирался связаться с тобой, послав почтового голубя... Я добыл сведения, которые тебя интересовали. Благодаря одному приятелю, который работает в страховой компании морских перевозок. Это забавно.

— Почему?

— Потому что мы вышли на «инфраструктуру» наших «кузенов»...

— Не может быть! — воскликнул Малко.

— Да. Вот почему они проявили такую сдержанность, когда мы их запрашивали. «Ормуз» зарегистрирован от имени одной компании в Джерси. Владелец этой компании — грек, некий Эваристос Макропулос, известный английский агент.

— Макропулос? — переспросил Малко.

— Ты его знаешь?

— Немного.

Это был мужчина, у которого Шарнилар остановилась в Марбелье!

— Это судно, — продолжал американец, — часто использовалось в операциях английской разведки. Практически оно служит только для этого, совершая иногда для прикрытия небольшие чартерные рейсы... Разумеется, это должно остаться в тайне...

Малко повесил трубку. Наконец он получил ключ к решению головоломки. Если англичане предоставили яхту преследователям Шарнилар, то, значит, они были замешаны в этом деле. А Кир Абали и покойный муж Шарнилар были английскими агентами. Поскольку английская разведка не занималась филантропией, это означало, что документы, находившиеся в руках молодой женщины, прямо интересовали англичан. Команда исполнителей могла работать на своего иранского шефа, а в действительности обслуживать английскую разведку...

Малко вспомнил об откровениях Голама Солтанеха.

Аятолла Мустафа Хадж Хасани, тесть Шарнилар, поддерживал связь между Хомейни и англичанами... И многих людей могли интересовать сведения о том, что связывало иранского диктатора с Великобританией.

Малко был так возбужден, что отправился прогуляться по саду. Ему приоткрылась правда.

В документах, переданных Шарнилар ЦРУ, об англичанах ничего не говорилось...

Значит, они были не подлинные. В какой-то момент Шарнилар заключила соглашение с иранцами и англичанами — отдать американцам второстепенные бумаги и окончательно спрятать концы в воду.

Для такого человека, как Абали, было детской игрой сфабриковать фальшивое досье, что и объясняло нынешнюю беззаботность молодой женщины.

Если англичане предприняли такой монтаж, то это означало, что подлинные документы действительно обладали взрывоопасной силой. Теоретически англичане и американцы были в одном лагере. И коль скоро англичане хотели спрятать эти бумаги, то, вероятно, в них раскрывались манипуляции, направленные против союзников — американцев... Ибо Соединенным Штатам были совсем не по душе связи «кузенов» с Хомейни.

Малко вернулся в клуб и сел рядом с телефоном в баре. То, что ему открылось, вызывало у него желание кричать от возбуждения. У него было три варианта выбора. Забыть обо всем и вернуться в Австрию, попытаться повлиять на Шарнилар, поставить обо всем в известность ЦРУ и возобновить расследование.

Он снял трубку и набрал телефон резиденции Макропулоса. Когда на том конце провода ответил слуга, он попросил позвать сеньору Хасани. От имени принца Гогенлоэ.

Он ждал с бьющимся сердцем. Через несколько секунд раздался ее голос:

— Шарнилар Хасани...

— Это я, — сказал Малко. — Не вешай трубку.

— Но я тебе...

— Я узнал очень важные вещи, — перебил ее Малко. — Мне нужно тебя повидать. Немедленно.

— Это невозможно, — ответила она. — Я сейчас переодеваюсь. Сегодня вечером здесь большой обед.

— Хорошо, — сказал Малко. — Я сейчас приеду. Я отниму у тебя всего пять минут.

— Нет, — сказала она. — Я не...

Малко прервал ее:

— Я приеду через полчаса. Не знаю, сможешь ли ты отказаться от разговора со мной.

Повесив трубку, он спустился к привратнику.

— Где находится усадьба Макропулоса? Я приглашен туда...

— Ее легко найти, — сказал привратник. — Она занимает больше двух тысяч гектаров. Вы доедете до деревни Сан-Педро и повернете направо, по дороге на Ронду. Это в горах, приблизительно в трех километрах оттуда. Там частная дорога с двумя красными столбами, ведущая вниз, влево от национального шоссе.

Малко быстро собрался, взяв свой ультраплоский пистолет и две запасные обоймы. Через минуту он был уже в пути.

От Сан-Педро почти пустынное шоссе стало петлять между плешивыми холмами. Проехав три километра, он увидел поворот на проложенную недавно в горах грунтовую дорогу. Рядом на щите была надпись: «Частное владение. Въезд запрещен». Он повернул в эту сторону. Дорога была узкой, зажатой между склоном горы и пропастью.

На повороте он увидел телевизионную камеру, просматривавшую подходы. Дом Эваристоса Макропулоса находился на другом склоне холма, скрытый гребнем. Малко продолжал свой путь. Внезапно на одном из поворотов он чуть не столкнулся с «рейнджровером» и вынужден был затормозить. Два автомобиля разъехаться здесь не могли. Из «рейнджровера» вышли двое мужчин. Он успел узнать одного — Парвиза Багхаи, иранского палача с бритым черепом. Оба держали в руках автоматы. Не колеблясь ни минуты, они открыли огонь по машине Малко.

 

Глава 18

Если бы он не обладал рефлексами, отточенными полной приключений жизнью, то был бы изрешечен градом пуль из двух автоматов. Но ему хватило доли секунды! Он прижался лежа к сиденью, в то время как лобовое стекло, руль и все остальные стекла разлетелись вдребезги. Его противники не церемонились. Внезапно очереди оборвались. Они должны были перезарядить магазины. Сжав в руке ультраплоский пистолет, Малко открыл дверь. Краем глаза он увидел, как иранец целится в него, и выстрелил в его сторону. Тотчас же двое мужчин укрылись за своей машиной. Одним прыжком Малко преодолел открытое пространство, отделявшее его от обочины, и нырнул вниз головой вперед. Сзади снова раздались выстрелы. Он скатился кувырком по склону. Острая боль пронзила ему руку, когда он ударился обо что-то твердое. Но он продолжал катиться вниз по каменистой почве, удаляясь от дороги.

Толстое дерево задержало его падение, и он встал. Пистолет потерялся, онемевшая правая рука почти не слушалась. Обернувшись, он увидел наверху силуэты двух убийц, и опять зазвучали выстрелы... Он побежал дальше и вскоре наткнулся на высокую металлическую ограду.

Малко приблизился и тотчас же отступил: она была под слабым электрическим током. Кроме того, если бы он попытался перелезть через нее, то оказался бы удобной мишенью для своих преследователей. Он побежал вдоль ограды, надеясь найти где-нибудь дальше проход и стремясь побольше оторваться от убийц. Местность была неровной, со множеством оврагов, скал, непролазных кустарников. Через какое-то время Малко остановился, запыхавшись, и прислушался.

Вокруг все было тихо.

Уже стемнело, и огоньки Марбельи замерцали вдали. Он находился посреди огромного владения, и по крайней мере двое головорезов преследовали его. Что-то зашевелилось в кустах, и Малко замер, отпрянув в сторону. Поток адреналина хлынул в его жилы... Огромный силуэт поднялся и величественно прошел рядом с ним: это был крупный олень. Малко оказался в охотничьем заповеднике Эваристоса Макропулоса. Вернуться на дорогу было нельзя. Они поджидали его там. Лучшее решение заключалось в том, чтобы добраться до дома, где находилась Шарнилар, сделав ставку на внезапность. Молодая женщина сознательно обрекла его на смерть, подтверждая тем самым его худшие предположения. Даже если эти убийцы были иранцами, они работали в действительности на англичан.

Ему понадобилось больше получаса, чтобы взобраться на гребень, откуда он увидел в глубине долины большой белый и плоский дом, освещенный многочисленными лампами, и рядом огромный овальный бассейн, окруженный великолепным газоном. В доме должно было быть по крайней мере комнат двадцать. Шарнилар находилась где-то там, наверняка под охраной, а у него даже не было оружия!

Он продолжал идти вперед.

Через сорок метров он увидел первого охранника. Присев за скалой, Малко рассмотрел его. Это был молодой человек в ковбойской шляпе, прислонившийся к невысокому барьеру. Он курил, и рядом с ним стояло охотничье ружье.

Малко, не таясь, пошел к нему. Увидев его, молодой человек вскочил, но беззаботный вид Малко сбил его с толку, и он опять положил ружье, приняв, видимо, Малко за одного из гостей. Тот обратился к нему по-испански:

— Добрый вечер! Приятно немного пройтись.

Тот улыбнулся.

— Добрый вечер, сеньор. Какая хорошая погода!

Малко пошел по каменистой дорожке, петляющей посреди газона.

Ему оставалось сотни две метров. Подойдя ближе, он услышал музыку и увидел людей возле бассейна. Дорожка проходила мимо автомобильной стоянки, где теснилось около десятка машин. Он различил в тени силуэт человека с винтовкой... Усадьба Макропулоса охранялась как военная база. Он свернул в сторону и пошел вдоль дома. Все окна были закрыты. Наконец он заметил приоткрытую раму в ванной комнате. Рядом никого не было видно. Он проскользнул в нее, оказавшись в ванне из желтого мрамора. Его рука не очень болела, но кисть все еще плохо слушалась.

Шум мотора заставил его выглянуть в окно. На стоянку стремительно въехал «рейнджровер», преградивший ему путь. Сейчас начнется облава... Ему нужно было срочно найти Шарнилар. Какое-то бормотание донеслось из комнаты. Он толкнул дверь и остановился как вкопанный. Усатый толстяк ритмично двигался, пыхтя, как дельфин, лежа на блондинке, смотревшей в потолок. Мужчина лежал к Малко спиной, и только девица могла его заметить. Смущенный Малко подмигнул ей. К его великому изумлению, она подмигнула ему в ответ... Он на цыпочках пересек комнату и вышел в коридор.

Он едва не стукнулся коленями о низкий стеклянный столик, верх которого поддерживали изваяния двух присевших негров.

Справа он увидел салон, где гости играли в карты. В коридор выходил добрый десяток дверей. За которой могла быть Шарнилар? Неожиданно прямо перед ним открылась дверь, и вышла высокая брюнетка с усталым липом. Малко не колебался ни секунды.

— Вы не видели Шарнилар? — спросил он по-английски.

— Шарнилар? Кто это такая?

В такого рода домах отнюдь не все гости знали друг друга.

— Женщина с повязкой на глазу, — уточнил Малко.

— Ах, да, — сказала брюнетка. — Она должна быть у себя. Предпоследняя дверь в конце коридора.

Малко постучал, и знакомый голос крикнул:

— Войдите!

Шарнилар, укутанная в банный пеньюар, красилась, сидя перед трельяжем. Увидев Малко, она встала с нахмуренным лицом.

— Что ты здесь делаешь? Я ведь сказала, чтобы ты не приходил!

Она казалась скорее раздосадованной, чем смущенной. Пораженный ее цинизмом, Малко холодно сказал:

— И ты даже сделала все, чтобы я не пришел.

Она посмотрела на него своим единственным голубым глазом с явным удивлением.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты хорошо знаешь, — проговорил Малко. — Меня поджидали на дороге.

Он рассказал ей о засаде, в которую попал, и она, побледнев, седа на постель.

— Клянусь, что я ничего не знала, — сказала она. — Они, наверное, подслушали на коммутаторе наш разговор. Они это делают со всеми. Но никогда...

По выражению глаз Малко она поняла, что он ей не верит. Открыв тогда ящик ночного столика, она достала свою золотую «беретту».

— Возьми, — сказала она просто. — Магазин заряжен, и патрон дослан.

Малко взял пистолет, проверил его и сунул себе за пояс. Шарнилар казалась искренней. Но это не давало ответов на все его вопросы...

— Ты знаешь, кто твой хозяин? — спросил он. — Макропулос. Владелец яхты «Ормуз».

— Да, — выдохнула она.

— Почему ты мне солгала? И передала документы, практически ничего не значащие?

— Я не могла поступить иначе. Они меня запугали.

— Кто?

— Иранцы. Особенно Кир Абали. Он мне говорил, что документы, которыми я обладаю, могут сильно навредить иранской революции, если попадут в руки «Большого Сатаны». Поэтому, мол, нужно сделать вид, что я уступаю американцам, и отдать нечто иное. Что за это они оставят меня в покое с моими деньгами...

Малко смотрел на нее, все еще не желая верить услышанному. Значит, ею манипулировали.

— А ты отдала им настоящие документы?

— Нет, — ответила она. — Я не сумасшедшая. Я только обещала никогда никому их не передавать. Я также призналась им, что с той карточкой, которую я тебе дала, ты не сможешь открыть сейф.

Внезапно убийство Джона Бёрча предстало в новом свете! Щепетильность Малко, предложившего не передавать в ЦРУ сфабрикованные и врученные ему через Шарнилар документы, грозила сорвать всю ирано-британскую затею. Если Джон Бёрч возьмет их назад, операция уйдет в песок, а если откажется, Малко заподозрит неладное! Значит, бизнесмена надо было убрать!

В дверь постучали. Шарнилар поднесла палец к губам.

— Да? — отозвалась она.

— Шарнилар, вы готовы? — спросил мужской голос.

— Я скоро, — сказала она.

— А почему ты приехала в Марбелью?

— Кир Абали предложил мне принять приглашение его друга. Он сказал, что им будет спокойнее, если какое-то время я побуду вдали от американцев.

Малко покачал головой, потрясенный такой доверчивостью.

— Они тебя убьют. Просто сейчас они пытаются подкупить людей в твоем банке, чтобы эти документы были уничтожены, когда ты умрешь. Ты находишься среди банды убийц. И это не те, о ком ты думаешь... Все это состряпали не иранцы, а англичане. Сегодня я единственный, кто это знает. Поэтому они сделают все, чтобы убрать меня до того, как я сумею выбраться отсюда.

Он рассказал ей о роли англичан и возможном содержании документов.

— Твой тесть был связным между англичанами и Хомейни. Он знал массу вещей, которые англичане не хотели бы ни в коем случае разгласить. Я попытаюсь захватить автомобиль и добраться до Марбельи. Ты не хочешь уехать со мной?

Шарнилар покачала головой.

— Тебе не удастся. Железные ворота на дороге к вилле закрываются электроникой. Но ты можешь отсюда позвонить. Вот аппарат.

Она показала на кнопочный телефон.

— А разве все разговоры не прослушиваются?

— Только звонки извне. Но не идущие отсюда. Ты набираешь ноль и автоматически получаешь линию.

— Отсюда можно позвонить в США?

— В любое место в мире. Куда ты хочешь звонить?

— В Вашингтон, — сказал Малко. — На тот случай, если со мной что-то произойдет. Потом мы попытаемся бежать через лес.

— Нет, — проговорила Шарнилар. — Я боюсь. Я верю всему, что ты рассказал. И попытаюсь вырваться от этих людей, как только станет возможным. Но я не хочу затевать с ними войну.

— Тебя убьют в любом случае.

Она пожала плечами.

— Думаю, что здесь ты ошибаешься. Я сейчас пойду пройдусь в гостиную. Тем временем попытайся дозвониться. Потом я вернусь и расскажу, что происходит. Я закрою тебя на ключ.

— Хорошо, — сказал Малко. — Но будь осторожна.

Она закончила одеваться, надела пиджак и шелковые брюки и обняла его.

— Я так счастлива тебя видеть, — прошептала она. — Боже мой, я никак не могу прийти в себя от того, что ты мне рассказал...

Она вышла, и Малко услышал, как повернулся ключ в замке. У него покалывало сердце, когда он думал о том, что целиком находится в руках Шарнилар. Но нельзя было терять ни минуты. Он бросился к телефону.

* * *

Время тянулось нестерпимо долго. Малко потребовал лось пять попыток, чтобы связаться с ЦРУ в Лэнгли. Ему ответили, что Рональд Фитцпатрик находится на совещании и что его нельзя беспокоить!

— Позвоните через час, — посоветовала секретарша.

Малко взорвался.

— Вызовите его с совещания, — сказал он. — Если я не поговорю с ним сейчас, он будет жалеть об этом всю жизнь...

Он говорил с таким гневом, что секретарша уступила и послала кого-то за директором по оперативным вопросам. Малко с бьющимся сердцем считал секунды, вслушиваясь в потрескивание на линии и опасаясь, что в любой момент связь может прерваться.

Наконец он услышал голос ирландца.

— Черт возьми, Малко. Что произошло? Генеральный директор был разъярен. Я должен был придумать причину. Ты не мог подождать?

— Нет, — ответил Малко. — Присядьте и запишите.

Он стал рассказывать, объясняя американцу все дело Шарнилар. Тот прерывал подчас его разоблачения короткими междометиями, но ни на минуту не ставя услышанное под сомнение. Когда Малко закончил, американец сказал:

— Я тотчас же предупрежу нашу резидентуру в Мадриде. Пусть они свяжутся с испанской полицией, чтобы вызволить вас.

— За это время меня могут разрезать на куски, — сказал Малко. — Попытаюсь выпутаться сам. Но если со мной случится несчастье, то я не хотел бы, чтобы мои заслуги были забыты будущими поколениями.

— Какие мерзавцы эти англичане! — воскликнул Рональд Фитцпатрик. — Мне не терпится заполучить эти бумаги...

— Мне тоже, — сказал Малко. — Но это программа не для сегодняшнего дня. Я даже не знаю, сможем ли мы их добыть вообще когда-нибудь. Это зависит от Шарнилар. И от того, останусь ли я в живых.

— Послушайте, — сказал Рональд Фитцпатрик. — Выбирайтесь из этого гнезда и позвоните мне. Как только вы дадите мне зеленый свет, я направлю к вам для начала ваших друзей Криса и Милтона. Если понадобится еще, пришлю и других. Я информирую генерального. Никто больше в «Компании» не будет ничего знать. И любая утечка в сторону «кузенов» исключается. Но ради бога, будьте осторожны! Вызовите местную полицию, раз уж у вас есть телефон.

— Они не приедут, — сказал Малко. — Здесь уже арабский мир. Миллиардеры могут делать у себя все, что им заблагорассудится. Во всяком случае, если у меня тут возникнут проблемы, вспомните, что я хочу получить место на Арлингтонском кладбище на солнечной стороне.

— Заткнитесь! — взорвался американец. — Это вы будете меня хоронить! Но скажите госпоже Хасани, что я отдам все что угодно за эти документы.

— Об этом позднее, — сказал Малко.

Он повесил трубку и прислушался. Ничего подозрительного. Он стал взвешивать все «за» и «против»... Если он вызовет гражданскую гвардию, оттуда позвонят в резиденцию Макропулоса и начнут задавать вопросы хозяину. У того будет достаточно времени, чтобы ликвидировать Малко до их прибытия. Он надеялся только на Шарнилар...

Минут через двадцать в замке повернулся ключ. Шарнилар вошла, запыхавшись, закрыла за собой дверь и прислонилась к косяку.

— Боже мой, — сказала она. — Повсюду я видела вооруженных людей. Нам сказали, что в усадьбу проникли грабители и охрана их ищет. Все подъезды блокированы. Ты говорил с Вашингтоном?

— Да, — сказал Малко, — но это не решает ближайших проблем... Если я возьму машину вместе с тобой?

— Это невозможно. Они проверяют всех. Кроме того, один вооруженный человек стоит здесь, в коридоре. Если он тебя увидит, то сообщит о твоем присутствии. Ты не сумеешь выйти из дома... Я должна сейчас присоединиться к остальным гостям. Как только Макропулос прилетит на вертолете, все пойдут к столу.

— Где садится вертолет?

— Есть площадка на вершине холма, отсюда приблизительно метров триста. А зачем это тебе?

— Так можно бежать, — сказал Малко. — Когда машина сядет, мне нужно попасть туда и забраться в нее. С твоим пистолетом это возможно. Охрана не решится стрелять на глазах у гостей. Ты не знаешь, когда он прибывает?

— Нет.

— Хорошо, — сказал Малко. — Я услышу. Иди к остальным. Разумеется, ты ничего не знаешь о моем присутствии здесь. Нарисуй мне план дома.

— Сейчас.

Она взяла лист бумаги и стала набрасывать план виллы. Закончив, она сказала:

— Завтра я буду у парикмахера в Порто Банус. Это рядом с баром «Синатра». Приблизительно в полдень.

— Я там буду, — пообещал Малко.

— Ухожу и оставляю тебе ключ.

Они быстро поцеловались, и Шарнилар ушла. Малко стал ждать, напрягая слух. Прошло минут двадцать, и вдруг послышался характерный рокот вертолета... Он открыл дверь и спокойно вышел в коридор, спрятав пистолет за пазухой.

Сразу же справа он увидел охранника. Это был усатый толстяк с округлым животом и кольтом на поясе. Его взгляд остановился на Малко. Тот прошел перед ним, сказав «Добрый вечер», и направился в гостиную, что успокоило стража.

Малко пересек салон сбоку, в стороне от места, где собрались гости. Открыл застекленную дверь и оказался снаружи перед бассейном. Он увидел сразу же дорожку, которая тянулась в сторону небольшого пригорка, на вершине которого мигали сигнальные фонари для посадки вертолета. Тот приближался. Малко увидел его огни уже в сотне метров. Он заметил также несколько силуэтов вдоль газона, окружавшего дом. Это были вооруженные люди, стоявшие по краю освещенного пространства.

Спокойным шагом, не оглядываясь, он пошел по дорожке. Когда осталась уже половина пути, из тени вдруг вышел человек с винтовкой и преградил ему дорогу.

— Куда вы идете, сеньор?

— Я встречаю друга, который сейчас прилетает, — сказал Малко.

— Это невозможно, сеньор. Сегодня вечером тут вокруг бродят опасные люди. С вами может случиться несчастье. Ваш друг сейчас явится. Вернитесь в дом.

Он говорил вежливо, но твердо. Вертолет почти коснулся земли. Малко оставалось меньше двух минут, чтобы добраться до вертолета. Вернуться назад значило обречь себя на смерть. Он улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Вы можете передать кое-что пилоту вертолета?

— Конечно, сеньор! — сказал охранник. — Что именно?

— Вот это, — сказал Малко.

Он сунул руку за пояс и вытащил золотую «беретту», которую навел на лицо охранника. Тот остолбенел с открытым ртом. Малко освободил его от винтовки, бросил его на землю и сказал:

— Идите со мной. Не кричите, иначе я вас убью.

Малко подтолкнул его на дорожку. Охранник был послушен. Вертолет уже сел в туче пыли. До него оставалось несколько метров. Вдруг Малко услышал крики позади себя. Он обернулся. Трое мужчин с оружием в руках, отчаянно жестикулируя, бежали в его сторону. Один из них выстрелил в воздух.

Малко уже не удастся добраться до вертолета.

 

Глава 19

Позади Малко раздался выстрел, пуля ударилась в камень и отскочила с мяукающим звуком. Они решили стрелять, рискуя задеть заложника. Малко резко оттолкнул его и обернулся. Наугад выстрелил три раза, чтобы заставить преследователей спрятаться, а потом ринулся к вертолету. Аппарат только что сел, и рев мотора заглушил звуки выстрелов. Из него вышли три человека. Среди них был невысокий лысый усач, хозяин усадьбы Эваристос Макропулос. Пилот оставался в кабине и собирался взлететь.

Малко обернулся. Охранники не осмеливались больше стрелять, опасаясь ранить патрона.

Под растерянными взглядами трех пассажиров он с разбега вскочил в аппарат, сев рядом с пилотом. Тот обернулся.

— Что происходит?

— Взлетайте! — приказал Малко. — Немедленно. Или я всажу вам пулю в лоб.

Мужчина взглянул на золотую «беретту», потом в глаза Малко и не стал спорить. Малко закрыл дверь. Преследователи были всего в десятке метров. Турбина взревела, винт закрутился быстрее, и вертолет приподнялся. На несколько секунд он завис в воздухе, а потом стал тяжело подниматься. Лишь бы там внизу, не стреляли!

Но почти сразу же вертолет скользнул в сторону, нырнув в долину.

Малко расслабился и опустил пистолет.

— Мне очень жаль, — сказал он пилоту. — Но у меня не было другого выхода.

— Кто вы?

— Неважно. Там хотели меня убить, вот и все. Вы сядете в Порто Банусе. Я укажу вам место, и вы сможете сразу же взлететь. Вы работаете у господина Макропулоса?

— Да.

Накануне Малко запомнил пустырь напротив кинотеатра, как раз позади портовых строений. Оттуда он сможет, затерявшись в толпе, быстро двигаться пешком до «Марбелья Клуб». А потом можно будет заново приняться за дело...

Холмы стремительно проносились внизу, под вертолетом. Они пролетели над национальным шоссе, и пилот сосредоточил внимание на посадке. Проскользнув между двумя строящимися высокими зданиями, машина села посреди большого пустыря. Малко спрыгнул на землю и обернулся.

— Немедленно взлетайте! — приказал он.

Пилот не возражал. Малко видел, как машина поднялась вертикально, а затем повернула на север. Нельзя было терять ни минуты. Пройдя мимо жилых домов, он миновал пост таможни у въезда в порт и побежал через пустырь в сторону «Марбелья Клуб», находившегося приблизительно в километре отсюда. Он торопился начать контрнаступление. Теперь начиналась смертельная борьба между ним и англичанами с их иранскими союзниками... Единственным неизвестным в этом уравнении была Шарнилар. Удастся ли ему привлечь ее на свою сторону?

* * *

Ресторан в «Марбелья Клуб» был полон, и Малко пришлось дожидаться в баре после того, как он позвонил в Вашингтон. ЦРУ было поднято по тревоге, и он ждал подкрепления... Милтон и Крис были уже в самолете. Они прибудут в Малагу завтра после обеда.

— Стол Вашего Светлейшего Высочества готов, — с важным видом объявил метрдотель.

Пересекая холл, Малко вдруг увидел двух входивших молодых женщин. Одна из них остановилась перед ним.

— Малко!

Она бросилась к нему и расцеловала в обе щеки. Это была высокая девушка с белокурыми волосами и непринужденными манерами, графиня Виктория Бассевиц, жительница Вены, которую он знал уже много лет. Так как она явно отдавала предпочтение дамам перед господами, то у них была иногда одна и та же добыча...

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Ты один?

— Да, — признался он. — Я поссорился с Александрой. А ты?

— Я с подругой Ингрид и уверена, что она сможет тебя утешить. Она обожает мужчин вроде тебя. Идем, я тебя представлю. Ее зову также «Большая Денни».

Они сделали несколько шагов, и Малко, пораженной, склонился поцеловать протянутую ему руку. Подруга Виктории была, наверное, ростом с метр восемьдесят пять без каблуков! Она была в черной кожаной юбке, зауженной книзу и обтягивающей ее крутые бедра, и свитере, который скульптурно обрисовывал ее грудь, выпирающую горизонтально, как два снаряда. Светло-голубые глаза и белокурые волосы дополнял большой накрашенный рот.

— Не хотите ли пообедать со мной? — предложил он.

Сейчас у Малко было много времени. Он не очень опасался нападения в «Марбелья Клуб», где было полно телохранителей арабских постояльцев. Но, на всякий случай, он брал с собой золотую «беретту».

Едва сев за стол, «Большая Денни» осушила стакан вина, способный сокрушить даже буйвола, потом ее позвали к телефону, и она гордо пошла, покачивая бедрами, между столиками... Повар, который что-то жарил на гриле прямо посреди ресторанного зала, остолбенел, подняв нож кверху. Виктория фыркнула.

— Этого типа просить не нужно... Просто сексуальный маньяк. В прошлом году он изнасиловал четырнадцатилетнюю девочку. Его избавили от тюрьмы, заплатив семье: невозможно найти еще такого спеца, который так умеет приготовить национальные блюда, как он...

— По тому, как твоя подруга смотрит на мужчин, видно, что ее тоже не надо долго упрашивать, — заметил Малко.

Виктория усмехнулась.

— Это скорее рисовка. Разумеется, иногда она разгорается, как сумасшедшая, от какого-нибудь мужика, но...

— ...но ты бдишь, — дополнил с усмешкой Малко.

Она пнула его ногой под столом.

— Злюка! Ты не можешь не говорить гадости? Для начала, это не мой тип, она слишком властная.

Ингрид возвращалась, останавливаясь по дороге почти у всех столиков. Малко ехидно заметил:

— Но все-таки она любит мужчин.

— Бизнес, — обронила Виктория. — В Марбелье полно мужиков, которые умирают от скуки и у которых куча денег. Такая девица, как Ингрид, разит их наповал, особенно когда она так одета — в кожу, с огромным поясом, в сапожках, повсюду кнопки. Словом, настоящий рокер. С ее личиком принцессы это впечатляет. А поскольку ей для жизни нужно много денег...

— Да, я вижу, — заметил Малко. — У нее расточительные вкусы.

Виктория сделала выразительный жест, приблизив указательный палец к ноздре.

— Она любит только колумбийский кокаин, самый балдежный.

«Большая Денни» села за стол с горящими глазами.

— Это был Шамир, — сказала она. — Он хочет, чтобы я пришла. У него сегодня вечер.

Виктория прыснула.

— Ты знаешь, что она сделала с этим Шамиром? У Ингрид есть черные кожаные брюки, пригнанные точь-в-точь. Она развлекалась тем, что провела ночь в постели с этим мужиком, который возбудился, как сумасшедший, но не смог ничего сделать. Он не сумел их с нее стащить: она была сильнее его...

Ингрид, смаковавшая второй стакан, невинно улыбнулась, затем ее взгляд остановился на Малко. Он подумал, что, возможно, она не будет столь свирепа с ним.

— Пошли с нами, — предложила Виктория. — Нам будет не так скучно.

— Кто такой Шамир?

— Один араб. Для здешних мест это почти бедняк. Его дом стоит всего шесть миллионов долларов.

* * *

Усадьба Шамира находилась как раз позади той, где Малко чуть не погиб... Прямо посреди пустынных холмов. Старый и задыхающийся «порше» Виктории с трудом добрался до места. Это был дом с кричащим фасадом и кучей подделок под слоновую кость и подлинных шлюх внутри. Шамир, брюнет с орлиным профилем, угольными глазами и жадной улыбкой, сразу же стал увиваться вокруг Ингрид и повел ее показывать свои апартаменты. Оставив в гостиной десятка три приглашенных.

Малко вместе с Викторией принялся осматривать дом, и, зайдя в одну из комнат, увидел двух брюнеток с исключительно белой кожей, которые предавались любви. Напротив их кровати была расположена система хай-фай с видеомагнитофоном «Акай», подсоединенным к контрольному экрану, где показывали фильм, очень соответствовавший тому, что происходило в комнате. Виктория указала Малко на камеру, встроенную на потолке.

— Каждая комната оснащена таким же образом. Центральный экран находится в апартаментах Шамира. Таким образом он может видеть развлечения своих гостей.

Прекрасная затея. Благодаря ей хозяин мог не тратиться на видеоклуб. Но мысли Малко были о другом. Он уже жалел, что приехал на этот вечер. Виктория это заметила и, когда они вернулись в гостиную, предложила:

— Возьми мой «порше», если хочешь вернуться, и оставь машину в «Марбелья Клуб». Отдай ключ привратнику. Если только ты не хочешь побыть с Ингрид, когда она освободится.

— Не сегодня, — ответил Малко.

Сев за руль, он стремительно спустился по пустынной дороге в Марбелью. Он спешил, чтобы завтра встретиться с Шарнилар.

* * *

Было уже половина второго. Солнце согревало террасу бара «Синатра», и Малко заказал уже третий «эспрессо». Шарнилар не было видно. Он расспросил парикмахера. Тот сказал, что она действительно должна была прийти.

Чтобы скоротать время, Малко вышел прогуляться по набережной, на которую смотрели окна десятков ресторанчиков, выстроившихся один за другим.

Около двух часов он вынужден был констатировать: Шарнилар не приедет. Или она изменила свое решение, или ее удержали помимо воли. Ему оставалось только отправиться встретить телохранителей. Когда он собирался уезжать, из-за двери парикмахерской высунулась белокурая голова кассирши, которая позвала его. Он устремился к ней. Та протянула трубку телефона.

— Это сеньора Хасани, сеньор.

Малко схватил трубку.

— Шарнилар? Где ты?

— Я не могу с тобой говорить, — ответила молодая женщина очень тихим, напряженным голосом. — Они не разрешают мне выйти. Я...

Связь вдруг резко прервалась. Малко положил трубку и вышел. Таким образом, они похитили Шарнилар.

Лишь бы только это не было новой ловушкой.

* * *

После неудавшегося рандеву с Шарнилар Малко вернулся в «Марбелья Клуб». Он позвонил в агентство «Бюдже» и взял напрокат новый «сеат», заявив, что взятый ранее и оставленный у въезда во владения Макропулоса автомобиль поломался...

Приехав в аэропорт Малаги, Малко встретил двух «горилл» и сразу же повез их в Марбелью.

Видя многочисленные надписи вдоль дороги на арабском языке, они не переставали удивляться.

— Мы ошиблись страной! — воскликнул Крис Джонс. — Это Северная Африка.

— Здесь все выглядит почти так же безобразно, как во Флориде, — добавил Милтон Брабек, глядя на ряды грязно-белых жилых домов.

Дорогой Малко объяснил им ситуацию. Ключом всего была Шарнилар, и поэтому нужно было захватить ее.

— Мы отправимся прямо за ней, — предложил Милтон.

— Нет, это грозит вылиться в открытый бой, — возразил Малко.

В «Марбелья Клуб» никаких сообщений от нее не было. Малко оставил телохранителей устраиваться, а сам набрал номер Эваристоса Макропулоса. Он насчитал пятнадцать гудков. Наконец слуга, говоривший только по-испански, сказал, что дом заперт и все уехали.

Малко, задумавшись, повесил трубку. Где же находилась молодая женщина?

Если она жива, ее, вероятно, можно было еще спасти. Для этого Малко нужны были надежные люди. Не колеблясь, он позвонил в Лицен. Ответил Элько Кризантем.

— Элько, — сказал Малко. — Я хотел бы, чтобы вы приехали сюда. Вы мне понадобитесь.

Он представил себе, как улыбнулся турок.

— Ваше Высочество очень добры ко мне, — ответил Элько Кризантем. — Я выезжаю немедленно.

Вместе с Элько и двумя американцами он мог уже многое сделать. Но ему не хватало источников информации. Вспомнив о вчерашней встрече, он подумал, что графиня Виктория не откажет ему в маленькой услуге. Тем более что, как и вся Вена, она догадывалась о его параллельной жизни.

Он устремился в приемную. Виктория еще не приходила за своим «порше». Он узнал у привратника адрес ее виллы, взял с собой Милтона и Криса и сел за руль. Понадобилось полчаса, чтобы добраться до очаровательного маленького дома, утопающего в зелени у подножия холма. Малко сделал круг по саду и заметил открытое окно. Он заглянул в него и увидел комнату с огромной кроватью, на которой спали, тесно обнявшись, Виктория и Ингрид. Виктория, проснувшись, вскочила, но улыбнулась, узнав Малко.

— Ты хочешь позавтракать с нами? Или только с Ингрид?

Представление о времени, казалось, было ей совершенно чуждо.

— Я хочу поговорить с тобой, — промолвил Малко. — Вылезай из постели и иди сюда.

Заинтригованная, она босиком прошла за ним в гостиную и остановилась, увидев двух «горилл», прошедших через кухню.

— Боже мой! — воскликнула она. — Все это для меня?

Крис и Милтон, несмотря на их развлечения на Виргинских островах, оставались еще романтиками и покраснели до корней волос.

— Так что же случилось? — спросила Виктория.

Не вдаваясь в детали, он рассказал ей об исчезновении Шарнилар и грозящей ей опасности.

— Почему не сообщить в полицию? — поинтересовалась молодая австрийская графиня.

— Я предпочитаю действовать без нее, — ответил Малко.

— А да, все время эти тайны, — сказала Виктория с понимающей улыбкой. — Значит, это правда все, что рассказывают про тебя?

— Это неважно, — ответил Малко. — Но мне нужно знать, где находится Шарнилар. Потому что в доме Макропулоса никого нет.

Виктория улыбнулась.

— В этом доме. Потому что у него их два. Тот, где ты был, маленький, старый. Он переезжает в новый, настоящий дворец, занимающий четыре тысячи квадратных метров. Наверное, она находится там. Макропулос заходил вчера вечером к Шамиру. Но это Ингрид может тебе все рассказать. Она его знает лучше, чем я.

— А можно ей доверять?

— В чем?

— Чтобы она не разболтала серьезных вещей.

— Она говорит только о заднице.

— Если она мне поможет, то у нее могут возникнуть проблемы с Макропулосом...

Виктория пожала плечами.

— Я думаю, она достаточно взбалмошная, чтобы плюнуть на это... Особенно, если ты сможешь ее заинтересовать.

Она выразительно потерла большим пальцем по указательному, а затем поднялась.

— Я пойду с ней поговорю.

Через минуту она вышла из спальни в сопровождении датчанки, одетой в прозрачный пеньюар. Двое телохранителей чуть не упали в обморок, увидев ее грудь. С глазами, слипшимися ото сна, Ингрид присела и спросила Малко:

— Виктория мне объяснила. Что вы хотите узнать?

— Прежде всего, — сказал Малко, — охраняется ли этот дом?

Ингрид рассмеялась.

— Охраняется? Гораздо хуже: там только и видишь что вооруженных типов. Макропулос — крупный торговец оружием, и мне кажется, у него не только одни друзья. Кроме того, там полно всяких электронных штучек. Там даже мышь не пробежит. Я не говорю уже о видеокамерах, прожекторах и инфракрасных приборах...

— Вы не догадываетесь, где может находиться моя приятельница?

— Не могу себе представить! (Датчанка запустила пальцы в свои всклокоченные волосы.) Там, наверное, полсотни комнат. Во время приемов только полтора десятка открыты для гостей. Охрана стоит во всех коридорах, чтобы никто не заблудился. Да, я забыла: там есть еще у входа электронные ворота, чтобы обнаруживать оружие, которое могут иметь гости.

Она улыбнулась.

— Но он организует роскошные вечера. Я приглашена на завтра. Он обещал устроить фейерверк!..

Малко вдруг подумал, что это открывает возможность прорвать оборону Макропулоса.

— Виктория и вы можете прийти с кавалерами?..

Датчанка покачала головой.

— Об этом не может быть и речи. Макропулос сам выбирает, кого из мужчин пригласить. Я могу привести полсотни девиц, которых он не знает, но ни одного мужика, которого он не приглашал... Ваши приятели не очень похожи на женщин...

Она поднялась и зевнула.

— Бросьте все и позвоните в полицию. Или явитесь с отрядом десантников. Привет, я пойду приму душ.

Она вышла из комнаты, унося с собой надежду спасти Шарнилар.

 

Глава 20

Долго в комнате не было слышно ничего, кроме щебетания птиц на улице и шума воды в душе. Все, подавленные, задумались над словами датчанки. Вдруг Виктория нарушила тишину.

— Есть только один человек, гостей которого Макропулос принимает без проблем. Это Эндрю Маркус, американский миллиардер, хозяин казино, который живет здесь на одном из холмов. Только тот делает лишь то, что пожелает сделать...

— Американец! — воскликнули хором Крис и Милтон.

У обоих в карманах лежали карточки ФБР. Ни один американский гражданин не хотел бы поссориться с ФБР, особенно если он занимается игорным бизнесом... Малко и Крис понимающе переглянулись. Малко спросил Викторию:

— Ты его знаешь?

— Разумеется. Тут все друг друга знают. Это деревня. Я была у него три или четыре раза. Высокий здоровяк с животом, как большой бурдюк. Он может быть очень любезным, но это крутой мужчина. Он тоже обожает Ингрид — еще один, у кого от нее разыгрывается фантазия.

Малко внимательно слушал. ФБР для американца — это не то же самое, что КГБ для русского. Маркус мог и выпроводить их. Хорошо еще будет, если он не предупредит Макропулоса: солидарность миллиардеров другого сорта, нежели солидарность пролетариев.

— Нужно найти другой способ, — сказал Малко. — Ему очень нравится наша приятельница «Большая Денни»?

— Чрез-вы-чайно, — проговорила Виктория. — Каждый раз, когда я его встречаю, он спрашивает о ней.

— Он выходит иногда в город?

— Каждый день. Он обедает в Порто Банусе, в ресторане «Антонио» на втором этаже. Ему смертельно скучно на своих двух тысячах гектаров.

— Хорошо, — сказал Малко, — если Ингрид согласится, то у меня есть идея. Нам нужно войти в этот дворец с оружием.

— Все гости проходят под электронными воротами, — заметила Виктория. — И нет никаких исключений. Даже для Маркуса.

В этот момент вернулась Ингрид со своими двумя снарядами, выступающими из-под мокрого полотенца. Она уселась рядом с Малко, рассеянно почесываясь.

— Ну, вы нашли выход? — спросила она.

— Возможно, — ответил Малко.

Когда он объяснил ей свой план, она поморщилась.

— Это может получиться. Но надо, чтобы твои приятели выглядели правдоподобно. И кроме того, я рискую потерять этот сезон.

Она снова отправилась в ванную. Виктория последовала за ней, обменявшись с Малко красноречивым взглядом. Она вернулась через пять минут и нагнулась к его уху.

— Двадцать тысяч долларов. До завтрашнего вечера.

— Она их получит, — заверил Малко.

Он знал, что для такого рода операций директор по оперативным вопросам Рональд Фитцпатрик не скупился. Ставки были слишком высоки.

Ингрид появилась снова и принялась приводить в порядок свои ногти.

— Всю артиллерию нужно ввезти туда заранее, — предложил Милтон Брабек. — Они ведь получают там всякую всячину: жратву, цветы, мебель, я не знаю, что там еще. Можно упрятать все туда.

Датчанка подняла свои выцветшие голубые глаза и сказала:

— Не знаю, что бы вы делали без меня... Вчера я видела Макропулоса. Он был в «Растро» и заказывал у одного цыгана кувшины для масла, чтобы украсить ими свой дворец. Вы знаете, это такие огромные глиняные штуки, где крестьяне хранили масло. В них можно спрятать все что угодно. Их должны привезти сегодня вечером или завтра... Можно поговорить с этим цыганом.

— Это Хосе? — спросила Виктория.

— Да.

— Тогда можно все устроить, я его знаю, — сказала Виктория. — Он мне их продавал за пятьдесят тысяч песет.

— Ты знаешь, где его найти? — спросил Малко.

— Он должен быть каждый день в «Растро».

— Он будет молчать?

— Если ому достаточно заплатишь. Но он не станет заключать сделку с незнакомцем. Надо, чтобы с ним говорила я.

— Нет проблем, — сказал Малко.

Все начинало принимать стройный вид. «Гориллы», проникшие в дом Макропулоса и вооруженные своей «артиллерией», могли изменить соотношение сил. Разумеется, оставалось еще много «если». Как войдет туда Малко? И Кризантем? Но об этом можно будет подумать потом.

— Пошли в «Растро», — предложил он. — Я присоединюсь потом к Ингрид в «Антонио». А Крис и Милтон сделают то, что она скажет.

* * *

Прямо на улице болтались на шнурках великолепные черные чулки, способные вызвать зависть всех шлюх Испании и Наварры. Шнурки были натянуты между предметами старинной мебели, которая сохранилась, наверно, еще со времен войны в Испании и продавалась по бешеным ценам. «Растро» был огромной барахолкой, где продавалось все — от пиратских видеокассет до старинной бронзы. Рынок разместился на площади Плаца де Торис в Марбелье и был излюбленным местом иностранцев, покупающих здесь по сногсшибательным ценам скверные картины и «старинную» мебель, изготовленную пару недель назад. Хитрые цыгане, установившие здесь свои законы, богатели быстрее, чем те, кому они сбывали свой товар.

Виктория, сопровождаемая Малко, пробралась через толпу к худому усачу в серой фетровой шляпе, с часами на цепочке, толстой, как якорная цепь трансатлантического лайнера. Он стоял перед кучей картин, глядя на которые, Пикассо перевернулся бы в гробу, и предметами быта неопределенной эпохи. За ним выстроились в ряд огромные глиняные кувшины высотою с метр. Единственной стоящей вещью здесь были великолепные медные весы мясника, которые, по крайней мере, не претендовали на появление в XVII веке...

Увидев Викторию, цыган подмел перед нею землю своей шляпой, улыбнувшись по-лисьи.

— Привет! Как дела? — спросила она по-испански.

— Добрый день, сеньора, — ответил цыган красивым низким голосом, взглянув краем глаза на Малко.

Виктория подошла к нему поближе, в то время как Малко сделал вид, что рассматривает весь этот хлам. Он услышал начало беседы.

— У тебя великолепные кувшины! — сказала она.

— Они проданы. Сеньору Макропулосу. По пятьдесят тысяч за каждую. Это самые красивые во всей Андалузии...

Изготовлены они были, по всей видимости, в Японии... Все владельцы вилл проводили целые дни в «Растре», убежденные, что делают тут выгодные покупки. Виктория отвела Хосе в сторону и стала что-то говорить тихим голосом. По быстрым взглядам, которые он бросал на Малко, было ясно, о ком шла речь...

Она вернулась к Малко с огорченным видом.

— Он боится. Макропулос — человек очень влиятельный в Марбелье.

— Предложи ему миллион песет, — спокойно сказал Малко.

После новых переговоров Виктория опять вернулась к нему.

— Он поговорит об этом со своим братом. Пойдем, сделаем небольшой круг.

Они удалились, преследуемые старьевщиками, и дошли до ограды. По дороге Малко купил Виктории великолепную кружевную блузку, и она ее тут же примерила без лифчика, к великой радости торговца. Когда они вернулись, медные часы уже были проданы. Малко скромно стал в стороне, перед комодом с потрескавшейся инкрустацией. Виктория, радостная, вернулась к нему.

— Он согласен. При одном условии. Он хочет получить деньги до сегодняшнего вечера. Кувшины будут погружены утром на грузовик, который отвезет их Макропулосу. Когда я вручу ему деньги, он скажет мне, где они находятся.

— А электронные ворота?

— Они предназначены только для гостей. Кувшины куплены не для дома. Их установят в большом заднем дворике. Все должно сработать.

— Хорошо, — сказал Малко. — Мне нужно только зайти в банк.

Он вышел из «Растре», а Виктория вернулась к цыгану уточнить детали операции. Лишь бы он не отправился рассказать все Макропулосу. В такого рода наскоро затеянных предприятиях, увы, нельзя было подстраховаться как следует. Для этого понадобилось бы недели две. А у них было лишь несколько часов.

Теперь операцию «Кувшины» следовало дополнить операцией «Троянский конь». С этой стороны Малко должен был целиком положиться на «Большую Денни». Наступило уже половина пятого, время обеда в Марбелье. И он умирал с голоду.

* * *

Когда Ингрид поднялась на второй этаж ресторана «Антонио», то шум разговоров сразу же смолк. Надо сказать, что она постаралась: черный шелковый лиф, словно прицепленный к выпуклой груди, был открыт на спине до пояса — так, чтобы никто не мог заподозрить существование бюстгальтера. Она обвела красной помадой огромный рот. Широкий черный кожаный пояс с кнопками стискивал плотно облегающую ее юбку — также, разумеется, из черной кожи, зашнурованную сзади таким образом, чтобы видны были бедра. Чулки со швом и «лодочки» на каблуках высотою четырнадцать сантиметров были почти излишними. Ей не хватало только стека. Датчанка остановилась у входа, обведя полный зал своими большими невинными голубыми глазами. Тотчас же гора мяса поднялась из-за стола и ринулась ей навстречу. Мужчина с огромным животом обнял Ингрид со счастливым смехом.

— Ингрид! Святая дева, как сексуально ты выглядишь сегодня!

Ингрид бросила ледяной взгляд на Эндрю Маркуса.

— Ты не видел компанию Шамира? У меня встреча с ними.

— Иди за мой стол, — предложил американец. — Мы потеснимся.

Их уже было шестеро за столом на четверых... Датчанка величественно проследовала за Эндрю Маркусом. Коротко приказав, он подвинул своих пятерых гостей к зелени декоративных растений. Ингрид, прямая, как тростник, с наведенной на него грудью, позволила усадить себя и заказала «ангилас». Через три минуты Эндрю Маркус спросил:

— Где ты обедаешь завтра? Я иду к Макропулосу. Не хочешь отправиться со мной?

Ингрид помедлила, глотнув немного «ангилас», и потом уронила небрежно:

— Я бы с удовольствием, но я не одна...

— Вот как? — проговорил американец разочарован но. — У тебя новый хахаль?

— Нет. Это приятели.

— Возьми их с собой.

— Не знаю, понравятся ли они тебе. Это американцы...

Глаза Маркуса оживились.

— А что они тут делают?

— Бизнес, — ответила датчанка. — Они откуда-то с Багам или из Майами. Мне кажется, они хотят устроить здесь казино...

— Понимаю.

Тут сильно попахивало мафией... В этот момент дверь открылась и появились Крис и Милтон. Чтобы усилить эффект, они надели черные очки. По всему их виду можно было сказать, что это либо сыщики, либо головорезы.

— А вот и они, — сказала Ингрид.

Хорошо подготовленный Эндрю Маркус решился.

— Пригласи их, — предложил он.

Рядом как раз освободился столик.

— Не знаю, захотят ли они, — проговорила Ингрид.

Она поднялась и пошла через зал, опять привлекая к себе всеобщие взгляды. После небольшой беседы Крис и Милтон отправились за нею. Пожатие их рук было великолепным: мощным, дружественным, но немного отстраненным. После второго стакана Эндрю Маркус знал, с кем имеет дело: перед ним сидели два финансиста мафии, приехавшие на разведку. Они почти не говорили — массивные, неподвижные, грозные и таинственные за своими черными очками. Крис небрежно положил свою огромную руку на бедро Ингрид.

— Мы сегодня гуляем, бэби?

Эндрю Маркус проглотил наживку вместе с леской и удочкой.

— Я приглашаю вас на завтра к одному другу, — предложил он. — Шикарный прием, великолепные девочки и всякая всячина...

Крис не моргнул глазом. Повернувшись к Милтону Брабеку, он спросил:

— Тебе это о чем-нибудь говорит?

Милтон, состроив пресыщенную мину, проговорил:

— Всегда можно прошвырнуться...

Маркус чувствовал себя на седьмом небе.

— Прекрасно, — сказал он, — Ингрид приведет вас. Мы поедем от меня.

Малко, сидя через два столика от них, наслаждался спектаклем. Он прибыл сюда за несколько минут до появления датчанки и вынужден был заплатить пять тысяч песет, чтобы получить столик.

Теперь ему оставалось только помчаться в Малагу и встретить Элько Кризантема. А по дороге придумать уловку, чтобы провести турка во дворец Эваристоса Макропулоса.

* * *

Элько Кризантем чуть не задохнулся в объятиях Криса и Милтона. У него повлажнели глаза. Всегда хорошо встретить старых друзей, которые чуть не отправили вас к праотцам двадцать лет назад...

— Красивая страна, не так ли? — спросил Крис. — Можно подумать, что мы у арабов.

Кокосовые пальмы и архитектура «Марбелья Клуб» напоминали скорее Африку, чем Андалузию.

Малко взглянул на свои кварцевые часы «Сейко».

— Идемте. Надо положить оружие в кувшины.

Двое телохранителей приготовили небольшой подарочный пакет с тремя укороченными автоматами «узи», один из которых был с глушителем, и три револьвера, в том числе один «магнум-357» на случай осложнений... Они отправились на «сеате», взятом напрокат, и приехали в Сан-Педро, деревню, указанную цыганом. Виктория отдала ему два часа назад миллион песет. Что не превысило пяти тысяч долларов. На выезде из Сан-Педро они легко нашли нечто вроде автомобильного кладбища. Грузовик Хосе стоял там под охраной молодого парня. Он повернул голову, когда Крис положил свой мешок в один из кувшинов. Потом они удалились. Кости были брошены. Но оставалось еще решить проблему Кризантема.

Виктория ждала их в «Марбелья Клуб». У нее был заговорщицкий вид.

— Я узнала интересную вещь, — сказала она. — Один из здешних официантов повезет завтра мясо на вечер Макропулоса. Это может оказаться полезным для нас.

— В котором часу он отправится?

— Попробую выяснить, позволив повару пощупать меня немного...

— Это для доброго дела, — сказал Малко, который знал, как мало влечения испытывает Виктория к мужчинам.

Оставалось меньше суток до финального штурма, чтобы освободить Шарнилар. Малко даже не знал, жива ли она еще и, если жива, то каковы ее намерения. Судя по звонку в парикмахерскую, она испытывала страх перед иранцами. Но те могли еще раз заставить ее изменить свое решение.

* * *

После Сан-Педро дорога шла прямо, а затем стала подниматься в горы среди полей. Малко и Кризантем ждали уже минут двадцать. Малко сидел в своем «сеате», а турок спрятался за трансформаторной будкой. Пронзительный гудок двухтонового клаксона «порше», принадлежащего Виктории, заставил их вздрогнуть.

— Он едет, — сказал Малко.

«Порше» возник из-за поворота через полминуты. За ним, в двадцати метрах, ехал трехколесный мотоцикл. Малко пропустил «порше», а затем тронулся с места, перегородив дорогу под носом у мотоциклиста. Тот едва успел затормозить и соскочить с седла, выкрикивая ругательства. Его брань внезапно оборвалась, когда Кризантем, вынырнув из тени, набросил свой шнурок на шею испанца и слегка сдавил его.

Тот захрипел, последовал удар коленом, и посыльный упал в кювет. Элько сжал еще немного, и жертва потеряла сознание. Тем временем Малко поставил мотоцикл на обочину. Он открыл багажник своей машины, достал лейкопластырь и веревки, приготовленные ради такого случая, и посыльный, превращенный в рулон колбасы, занял свое место в багажнике.

Элько Кризантем уже сидел на мотоцикле.

— Счастливого пути! — сказал Малко. — И до скорой встречи.

Лишь бы турок проехал... Кроме шнурка, у него не было никакого оружия... Малко посмотрел ему вслед, а потом повернул в сторону «Марбелья Клуб», где оставил машину на стоянке. Он подошел к привратнику и сказал:

— Мой автомобиль поломался. Вызовите мне через час такси, чтобы поехать к сеньору Макропулосу.

Он отправился в бар выпить рюмку водки, прикидывая, добрались ли уже «гориллы» и «Большая Денни» до дома грека. При малейшей осечке его визит к Эваристосу Макропулосу грозил стать путешествием без возврата.

 

Глава 21

Сырой ветер дул с юга, где в светлой ночи угадывалась темная масса скалы Гибралтара, словно гигантский кит, лежащей на краю Средиземного моря. Малко поежился: в горах было намного холоднее, чем в Марбелье. Он отдал пять тысяч песет водителю такси и пошел к главному входу во дворец Эваристоса Макропулоса. Здесь возвышалось сооружение, напоминающее башню средневекового замка, с квадратным вестибюлем внизу... Полдюжины мужчин в белых рубашках и черных брюках сгрудились у двери. Один из них подошел со списком в руке и спросил с вежливой, но холодной улыбкой:

— Ваше имя, сеньор?

Малко слышал музыку, доносившуюся из внутреннего дворика, но с того места, где он находился, не было видно ни одного гостя.

— Скажите сеньору Макропулосу, что принц Малко Линге хочет с ним поговорить.

Титул, очевидно, произвел впечатление на «горилл». Тихо посовещавшись, они пропустили Малко под электронным портиком. Затем ему указали на скамью, расположенную под огромной головой буйвола. Все стены вестибюля высотой в пять метров были увешаны охотничьими трофеями. Малко поглядывал на вход. Все гости проходили под портиком, и их имена тщательно сверялись и отмечались по списку. Смошенничать было невозможно. Он спрашивал себя, сумели ли Кризантем, Крис и Милтон проникнуть в дом, когда из внутреннего дворика появились двое мужчин. Один — невысокий, полный и лысый господин, которого он увидел впервые вместе с Шарнилар, одетый теперь во все белое — мексиканскую рубашку навыпуск и белые льняные брюки. Это был Эваристос Макропулос, торговец оружием и «почетный корреспондент» английской разведки. Пышные усы висели над белозубой плотоядной улыбкой.

Другой был Ардешир Нассири, главарь команды, преследовавшей Шарнилар. Его плоское, как нож, лицо было хмурым, и маленькие черные глубоко посаженные глазки зло смотрели на Малко.

Улыбаясь, Малко пошел навстречу Макропулосу.

— Господин Линге, — спросил тот, — что вам угодно?

— Я пришел за одной моей знакомой, которую вы удерживаете здесь против ее воли, — спокойно произнес Малко. — Это Шарнилар Хасани.

Ардешир Нассири посмотрел на него испепеляющим взглядом, но Макропулос нисколько не смутился.

— Это смешно, — сказал он, — я никого здесь не удерживаю. Мы принимаем только некоторых друзей, к числу которых вы, к сожалению, не относитесь. Поэтому...

— Я могу уйти так же, как и пришел, — проговорил Малко. — Но в этом случае я должен вас предупредить, что в Мадриде представитель правительства, на которое я работаю, тотчас же свяжется с министром внутренних дел этой страны, потребует провести полицейскую операцию и послать гражданскую гвардию. У меня есть все основания полагать, что министр не откажет...

Эваристос Макропулос нервно теребил усы.

— Это смешно... Вы...

Малко указал пальцем на Ардешира Нассири.

— Вам, возможно, неизвестно, что господин Нассири разыскивается Федеральным бюро расследований в связи с убийством при отягчающих обстоятельствах, применением пыток и участием в заговоре. Выдан международный ордер на его арест.

Грек не успел ответить. Какая-то женщина, выглядевшая под сотню лет, с пером на голове, затянутая в узкое розово-зеленое платье, устремилась к Макропулосу и с радостным кудахтаньем прижала его к своей высохшей груди.

— Эваристос! Дорогой! Какой у тебя чудесный дом!

Едва освободившись от ее объятий, грек повернулся к Малко. Обстановка была не для скандала.

— Сеньор, — сказал он, — все это, наверняка, досадное недоразумение. К сожалению, у меня сейчас нет времени поговорить с вами. Проходите выпить стаканчик. Мы подискутируем позднее.

Он потянул за собой Малко, взяв его за руку. Тот едва скрывал свою радость: блеф удался. Даже такие могущественные люди, как Макропулос, знают, что если сердится правительство, то отдельные личности мало что значат. Но для Малко уже стали рыть могилу... По знаку Ардешира Нассири двое церберов последовали за ним. Он пересек внутренний дворик, и его сердце застучало сильнее, когда он увидел в стороне ряд огромных кувшинов. Он вошел в просторную гостиную, посреди которой на постаменте стояло чучело льва. По бокам лежали уступом подушки в виде диванов. Окна выходили на террасу, где играл оркестр. Собралось уже около сотни человек женщин в длинных платьях, мужчин без пиджаков. Он подошел к бару, где стояли две серебряные салатницы, полные черной икры и все время пополняемые, и заказал рюмку водки. «Ангелы-хранители» не отпускали его ни на шаг.

Потом он пошел наугад, осмотрев сперва танцевальный зал, затем холл, ведущий во вторую гостиную и столовую, где на стене висели картины с изображениями животных, а с другой стороны высился потрясающий буфет. У подножия широкой лестницы, ведущей наверх, Малко увидел вооруженного охранника. Дальше хода не было...

Дверь напротив вела в черно-белую гостиную с белыми бархатными диванами в стиле Ромео. Золотой ястреб, усевшийся на искусственном позолоченном дереве, видимо, был делом рук того же декоратора. Классическая музыка, звучавшая с необыкновенной чистотой, лилась из невидимых динамиков. Позади лакированного панно Малко увидел проигрыватель компактных дисков «Акай». Он с удовольствием задержался бы в этом оазисе покоя, но долг призывал к действию...

Обернувшись, Малко увидел ее. Сперва он решил, что это профессиональная танцовщица, но потом узнал неподражаемый профиль ее груди. Ингрид, «Большая Денни», сменила свой кожаный наряд на ярко-красное платье в стиле фламенко с воланами, открывающее спину до пояса и разрезанное на бедре. Туфли танцовщицы легко поднимали ее на метр девяносто.

Эндрю Маркус следовал за ней, как собачка. А за ними Малко заметил, наконец, Криса и Милтона. Выглядели они бесподобно. Со стаканами коньяка в руке, черными очками на носу, массивные, неторопливые, устрашающие. Малко готов был их расцеловать.

Ингрид увидела его. Когда он снова направился к бару, она пошла за ним, увлекая за собой своих кавалеров. Эндрю обнял ее, уткнувшись носом в грудь, и потащил на разнузданное танго, погрузившее его в состояние крайнего возбуждения. Крис непринужденно подошел к бару и заказал рюмку коньяка. Он тихо спросил Малко:

— Вы видели Элько?

В общем шуме никто не мог подслушать их разговор. Двое церберов остались немного в стороне, успокоенные безмятежностью Малко.

— Нет еще, — ответил Малко. — Не отходите от меня.

Когда кончилось танго, он пригласил Ингрид танцевать. Ее грудь была тверда, как алмаз.

— Браво, — сказал он вполголоса.

— До сих пор все было легко, — сказала она. — Надеюсь, и остальное пройдет хорошо.

— Я также! — помолился в душе Малко, ломая голову, как связаться с Кризантемом. Чем больше времени он оставит своим противникам, тем меньше у него будет шансов на успех.

— Не выйти ли нам пофлиртовать на улицу? — предложил Малко.

Окна из кухни выходили во внутренний дворик. Они пересекли гостиную и вышли на улицу.

Малко огляделся, но Кризантема нигде не было видно. К сожалению, он обнаружил одну вещь, которая заставила его оцепенеть: в глубине дворика, возле кувшинов, маячила фигура вооруженного мужчины. Достать оружие было невозможно. Он взял Ингрид за руку.

— Вернемся.

Начинались проблемы.

* * *

Элько Кризантем обгладывал кусок курицы, стоя в углу огромной кухни и затерявшись среди толпы официантов. Получив от него мясо, его предоставили самому себе. На всякий случай он раздобыл белую куртку, чтобы лучше раствориться среди обслуги. В этой части дома охранялся только проход из кухни в столовую... Он видел, как появились Малко и телохранители, и понял, что только он сможет подойти к кувшинам, не привлекая внимания.

Он вышел во внутренний дворик, держа по-прежнему в руке крылышко цыпленка, и не спеша направился к кувшинам. Подойдя к первому, он нагнулся и запустил в него руку. Там было пусто. Элько пошел дальше, проверяя каждый кувшин все с тем же результатом и чувством нарастающей тревоги. Что если кто-нибудь обнаружил оружие? Или цыган их выдал? Он приготовился уже исследовать седьмой кувшин, когда услышал рядом какой-то шум. Он замер и очутился вдруг нос к носу с молодым парнем, держащим на плече автомат Калашникова и застегивающим ширинку. Тот бы так же поражен, как и Кризантем. Он успел только издать короткий возглас, когда турок прыгнул на него. Словно хлыст, шнурок обвился вокруг шеи охранника, и турок изо всей силы стянул его двумя руками, прижимая голову противника к газону. Тот уронил свой автомат и попытался разорвать шнурок. Но вскоре, сотрясаемый спазмами, он замер... Кризантем выпрямился, запыхавшись. Подобные упражнения уже не годились для его возраста... Он осмотрелся. К счастью, никто, кажется, не заметил этой сцены.

Он затолкал тело в один из осмотренных кувшинов. Затем поднял автомат и спрятал его за дерево возле двери, выходящей на теннисный корт. Всегда сможет пригодиться.

Элько возобновил свои поиски и в следующем кувшине нащупал пальцами промасленную бумагу, в которую было обернуто оружие! Обрадовавшись, он вытащил сперва два пистолета «вальтер» и «магнум-357» и сунул их себе за пояс. Он стал от этого немного толще, и тут его белая куртка официанта пришлась как нельзя кстати. Он набил карманы обоймами и патронами. Оставались автоматы «узи»!

Он вынул их из кувшина, вставил обоймы в магазины вместе с прикрепленными запасными и перенес в первый кувшин. Оставалось только передать оружие законным владельцам...

Едва он вернулся на кухню, как старший официант протянул ему пустой поднос.

— Эй ты, иди принеси грязные стаканы!

Кризантем не заставил себя просить дважды. Он вошел в гостиную и стал собирать на поднос пустые стаканы. Он увидел Криса Джонса, который также заметил его. Элько направился к танцевальному залу, где царил сумрак. Крис и Милтон последовали за ним. Он обошел танцующие пары, найдя, наконец, спокойный уголок. Все произошло очень быстро. Кризантем нагнулся и незаметно положил два «вальтера» с четырьмя обоймами за диван. Через полминуты Крис сел на диван и достал оружие.

Элько продолжал свой обход. Малко и он одновременно заметили друг друга. Проходя за колонной, Элько вытащил из куртки «магнум-357» и сунул его под поднос. Затем он приблизился к бару и шепнул Малко:

— Автоматы в первом кувшине возле кухни. У меня есть для вас револьвер.

Малко оглянулся. Оба цербера пили «Гастон де Лагранж», отказавшись от противного испанского коньяка, не спуская глаз с Малко.

— Идите за мной, — сказал он.

Направившись к дивану, стоявшему в углу, он сел. Кризантем подошел, и Малко протянул ему пустой стакан. Беря его и поддерживая поднос в равновесии над спинкой дивана, турок пропихнул «магнум-357» между подушками и спиной Малко и удалился...

Малко заказал еще рюмку водки. Тяжесть оружия за поясом успокаивала его. Он обменялся взглядом с Крисом и по его сдержанной улыбке понял, что они тоже были «снабжены» необходимым...

Оставалось только скоординировать время атаки. Проблема заключалась в том, что он совершенно не знал, где находится Шарнилар. Вдруг он увидел, как Ардешир Нассири с его лицом могильщика раздвигает толпу и идет к нему.

— Идемте, — сказал иранец. — Господин Макропулос хочет вас видеть.

Они пересекли гостиную под беспокойными взгляда ми двух телохранителей и вошли в коридор, ведущий к широкой лестнице. По пути Малко заметил Элько Кризантема, поджидавшего в столовой. По знаку Нассири охранник, стоявший у подножия лестницы, отступил в сторону.

Малко сказал себе, что у него осталось лишь несколько секунд, чтобы действовать. Как только они оказались вне поля видимости остальных, он вынул «магнум-357» и навел на иранца.

— Где Шарнилар?

Нассири побледнел.

— Я... вас...

— Где она?

Иранец покачал головой.

— Вы сумасшедший. Вы никогда не выйдете отсюда... Тут десятки охранников.

— Отвечайте, — повторил Малко, — или я вас убью.

* * *

Элько Кризантем метался по столовой, как зверь в клетке. Нужно было во что бы то ни стало помочь Малко... Но как? Внезапно одна идея пришла ему в голову. Он бросился на кухню и схватил поднос с несколькими бокалами шампанского.

Малко только что исчез на лестнице. Он пошел в том же направлении. Тотчас же охранник с пистолетом преградил ему путь. Бросив на него убийственный взгляд, Кризантем проговорил по-турецки:

— Убирайся, каналья!

У него был столь решительный вид, что охранник принял его за одного из греческих слуг Макропулоса и отодвинулся. Кризантем стал важно подниматься по лестнице со своим подносом. На первой же площадке он поставил его и пошел по коридору, обтянутому зеленым шелком. Метров через двадцать он натолкнулся на Малко, который сунул ствол своего пистолета в рот Ардешира Нассири. Иранец, бледный, как смерть, отказывался говорить. Кризантем обыскал иранца. Оружия у того, к сожалению, не было. Со своим шнурком Элько чувствовал себя беззащитным.

— Идите, посмотрите в этой стороне, Элько! — приказал Малко. — Шарнилар должна быть там.

Кризантем прошел по коридору и в конце, справа, обнаружил большую комнату, пересек ее и попал в ванную. Потом он заглянул во вторую, еще недоделанную комнату, где валялись доски и инструменты. Внезапно он почувствовал, что кто-то стоит позади него, и обернулся. Перед ним возник монстр с плечами, равными его росту, бритым черепом, в облегающей майке, которая подчеркивала чудовищную мускулатуру. Он держал нож с широким лезвием. Тот что-то сказал по-персидски, и когда Элько не ответил, шагнул к нему, готовясь с видимым удовольствием всадить ему нож в живот...

Кризантем, у которого пути к отступлению были отрезаны, понял, что ему отсюда не выйти. Если бы у него была его старая «астра»!.. Противник приблизился, издав что-то вроде рычания, и Элько пригнулся, чтобы увернуться от удара. Малко, занятый Нассири, не мог прийти на помощь... Вдруг взгляд Кризантема упал на инструменты, оставленные строителями. Среди них, почти у ног его противника, лежал включенный в сеть перфоратор.

Элько сказал себе, что надо идти ва-банк. Одним прыжком он бросился в ноги иранцу.

Удивленный столь странной атакой, тот легко уклонился и ударил турка ногой в ухо, почти оглушив его. Но тот вскочил, как кошка, держа в руках перфоратор в нескольких сантиметрах от противника. Его палец нащупал спуск, перфоратор затрещал, и одним махом Кризантем воткнул его в живот убийцы.

Иранец заревел, как зверь, и отступил. Элько преследовал его. Когда тот прилип к стене, острие вошло в его живот сантиметров на пятнадцать. Он открыл рот, как рыба, выброшенная из воды, и кровь хлынула фонтаном. Турок вытащил перфоратор, его противник согнулся вдвое и упал на колени, корчась от жестокой боли. Элько добросовестно выключил перфоратор и выскочил из комнаты, столкнувшись нос к носу с Малко, который все еще конвоировал Нассири.

— Что тут?..

— Может быть, она в той комнате, в конце коридора, — сказал Кризантем.

Малко толкнул к нему Нассири.

— Охраняйте его.

На шею иранцу тут же была наброшена петля. Малко разбежался и ударом ноги вышиб дверь, почти сорвав ее с петель. Он мгновенно охватил взглядом комнату. На широкой постели с балдахином сидела Шарнилар и смотрела видеофильм. Рядом сидели двое охранников с автоматами на коленях, также поглощенные фильмом. Они были так увлечены, что не слышали воплей своего товарища.

Повернув головы, они увидели направленный на них револьвер Малко и инстинктивно подняли руки. Двумя ударами ноги тот отбросил их оружие в угол комнаты. Шарнилар выпрямилась на постели.

— Малко!

Она была поражена.

— Быстро, — проговорил Малко, — мы уходим...

В коридоре послышался шум борьбы: Ардешир Нассири и Кризантем, сцепившись в комок, ввалились в комнату. Иранец высвободился, взглянул на Малко безумными глазами и прыгнул, разбив стекло, в окно!

* * *

Нассири поднялся, обливаясь кровью, и бросился, крича по-ирански, сквозь толпу потрясенных гостей к апартаментам Макропулоса. Обезумевшие охранники выхватили свои пистолеты и замахали ими, приказав гостям не двигаться.

Крики иранца взбудоражили стражу в саду. Сразу же зажглись прожектора и закрылись ворота металлической ограды. Крис, Милтон и Ингрид потихоньку направились к лестнице. Оба американца были еще в коридоре, когда из большой гостиной выскочили четверо охранников, оттолкнули их в сторону и бросились на второй этаж.

Первый успел только миновать четыре ступеньки, когда пуля Криса Джонса догнала его. Трое других мгновенно обернулись. И оказались перед двумя «гориллами», крепко стоявшими на широко расставленных ногах с пистолетами в руках.

— Бросайте оружие! — крикнул Крис Джонс.

Один из охранников, видно, плохо понимал по-английски. Он вскинул автомат и тут же получил пулю в лоб. Когда это печальное лингвистическое недоразумение рассеялось, остальные бросили оружие и медленно подняли руки... Внизу гости бросились в разные стороны, но обезумевшие охранники погнали их назад. Крис проворчал:

— Нам нужны «большие пистолеты», иначе придется туго... Ингрид, сходи за ними.

Шелестя красными воланами, Ингрид бросилась во внутренний дворик. Пораженные охранники пропустили ее. Минутой позже она появилась снова, уже в дверях кухни, держа в одной руке два укороченных «узи» и в другой — еще один... Как раз в этот момент по лестнице стали спускаться Малко, Шарнилар и Кризантем. Крис расцвел в широкой улыбке, схватив свои «узи».

— Готово! Теперь можно воевать!

От радости он выстрелил три или четыре раза в потолок, чтобы гости расступились.

— Быстро! — крикнул Малко. — В машины!

Они выскочили во дворик, побежали мимо кухни в сторону двери, выходящей на теннисный корт. Ингрид истерически смеялась, приметная в своем красном платье, как фонарь.

— С тобой нас засекут, — сказал Малко.

Она спокойно расстегнула застежку-молнию и оказалась в чем мать родила, не считая бус и туфель.

— Так лучше?

Увы, для шуток момент был неподходящим. Позади раздались выстрелы, и несколько драгоценных кувшинов разлетелось вдребезги. Элько, успевший схватить по дороге спрятанный за деревом автомат Калашникова, ответил длинной очередью, перебив почти все стекла на первом этаже.

В ту секунду, когда они выбежали на стоянку, два человека выскочили из тени. Милтон Брабек скосил их, выпустив половину магазина своего «узи». Шарнилар билась в истерике.

— Они нас убьют! — кричала она. — Они нас убьют!

Малко попытался ее успокоить.

— Через пять минут мы будем далеко.

Крис Джонс первым вскочил в «роллс-ройс», доставивший их сюда. Шарнилар и Ингрид бросились плашмя на заднее сиденье Милтон и Элько обеспечивали, сев с двух сторон, прикрытие. Малко, взявшись за руль, включил фары, рванулся с места и почти сразу же остановился. Огромная решетка опустилась на дорогу, перегородив единственный выезд. Даже мощный «роллс-ройс» не мог бы ее проломить.

Малко выругался и отъехал, чтобы увернуться от луча вспыхнувшего прожектора. Град выстрелов посыпался со стороны подъезда. Они были в ловушке.

 

Глава 22

Малко отъехал назад, и фары осветили несколько строительных машин возле строящегося теннисного корта:

скрепер, каток и бульдозер.

— Бульдозер! — крикнул он.

Крис Джонс выскочил из «роллс-ройса». Он бросился к машинам и с налету вскочил в бульдозер. Прошло несколько секунд тревожного ожидания, затем прозвучали мощные хлопки, сменившиеся спокойным тарахтением двигателя. Раздался чудовищный скрежет шестерен, тяжелый бульдозер тронулся с места, попятился ввиду неопытности Криса и потом, объезжая «роллс-ройс», двинулся к решетке. Они услышали, как кто-то прокричал приказ, прожектор захватил бульдозер своим лучом, и град пуль отскочил от его стальных боков. Крис Джонс предусмотрительно повис с другой стороны.

Бульдозер подполз к решетке, навалился на нее, задержавшись на несколько мгновений, а потом металлические прутья уступили под его массой. Машина проехала дальше и свалилась в пропасть через несколько секунд после того, как Крис Джонс соскочил с нее.

— Осторожно! — крикнул Малко.

Он включил передачу и нажал педаль газа. Турбина газового поддува секунду помедлила, но когда он миновал ворота, автомобиль уже набрал скорость под семьдесят километров в час... Пули простучали по кузову, заднее стекло стало матовым, Ингрид вскрикнула от страха, но «роллс-ройс» не остановился. Со скрежетом затормозив, чтобы подобрать Криса Джонса, тяжелая машина помчалась по узкой извилистой дороге. Шарнилар поднялась, бледная, тяжело всхлипывая. Малко объявил:

— Нужно скорее сматывать удочки. Едем прямо в Малагу. Эта история наделает шума.

Он искренне жалел, что не убил Ардешира Нассири. Шарнилар, растрепанная, обняла его сзади руками за шею.

— Они собирались меня убить, я это знаю.

* * *

В аэропорту Цюрих-Клотен ледяной туман перехватывал дыхание. Несмотря на полушубок, Малко озяб. Закутавшись в соболиный мех, Шарнилар, казалось, не чувствовала холода. Их встретили два человека на черном бронированном «мерседесе-600», ощетинившемся антеннами. Это была любезность бернской резидентуры...

Внутри оказалось все необходимое, чтобы вновь оснастить Криса и Милтона, лишившихся своей «артиллерии» в Марбелье.

На этот раз «Компания» хорошо поработала. Малко успел позвонить из «Марбелья Клуб» в Лэнгли, где было только пять часов вечера. Он рассказал о спасении Шарнилар и чего это стоило. Остались убитые, грозил скандал. Испанцы были щепетильны, и надо было убраться из страны как можно быстрее.

В десять вечера «Фалькон-50», принадлежащий одному местному «почетному корреспонденту» ЦРУ, сел в Малаге. Пилот был в наилучших отношениях с шефом воздушной пограничной службы. «Роллс-ройс» Маркуса подъехал прямо к самолету, они сели в него, избежав формальностей и обнаружив на борту бутылку «Дом Периньона» и шесть стаканов.

Через два часа все были уже в Женеве, на первом этапе их пути. Здесь Ингрид покинула их и отправилась в «Хилтон» немного отдохнуть...

«Мерседес-600» плавно тронулся и взял курс на Цюрих. Малко нагнулся к уху Шарнилар.

— Ты уверена, что не захочешь изменить свое решение?

— Уверена.

— Хорошо, — сказал он. — Мы сделаем даже невозможное, чтобы все закончилось хорошо.

Через час они были в небольшом роскошном салоне банка на Банхофштрассе. Высокий лысый мужчина с птичьим взглядом провел их в зал, где помещалось несколько сейфов, защищенных системой Унидель. Перед каждым находился оснащенный кнопками с экраном пульт электронного устройства, связанного с замком. Шарнилар вставила магнитную карточку в щель пульта и набрала на клавишах шесть цифр своего кода. Тотчас же на экране появилась надпись:

«Держатель сейфа допущен. Контроль доступа».

Все исчезло и появился вопрос:

«Возраст вашей матери в год смерти».

Шарнилар напечатала: «72».

Сразу же возник новый вопрос:

«Дата первой роли».

«15.06.1978».

«Оптимальный вес».

Она набрала: «140 фунтов»...

Все исчезло, и на экране появилась зеленая надпись:

«Доступ разрешен».

Раздался тихий рокот, и дверца сейфа открылась.

Шарнилар достала толстый конверт, заляпанный печатями, и протянула Малко:

— Держи. На этот раз здесь настоящие.

Когда они вышли из банка, Малко насчитал в зоне видимости с дюжину агентов ЦРУ... Кроме тех, кого не было видно. Как только они сели в «мерседес», тот рванулся с места. Стекла и кузов были такими толстыми, что снаружи не доносилось никаких шумов.

— Через час мы будем в Берне, — сказал Малко.

Директор но оперативным вопросам Рональд Фитцпатрик сам прибыл из Вашингтона, чтобы встретить их.

После весьма сурового предупреждения госдепартамента испанские власти набросили покров молчания на события в Марбелье. Макропулос и Нассири покинули Испанию... Решение Шарнилар осталось твердым не смотря на все сомнения, высказанные Малко... После своего похищения она поняла, что иранцы и их союзники задумали избавиться от нее, рассчитывая, что ее смерть позволит иранскому правительству оказать давление на швейцарские власти и добиться уничтожения документов.

Она надеялась, что после того, как документы окажутся в руках американцев и смогут быть опубликованы, те, кто хотел бы ее смерти, станут остерегаться и задумаются над последствиями своих действий.

* * *

Рональд Фитцпатрик с такой яростью жевал свою сигару, что от нее осталась бесформенная мочалка. Впрочем, и ее было достаточно, чтобы просмердить весь кабинет. Малко, оставивший час назад Шарнилар в отеле «Бельвю», увидел мрачный блеск в его синих глазах.

Наши «кузены» изрядные прохвосты, проговорил тот. — Я понимаю теперь, почему они делали все возможное, чтобы эти документы не попали к нам в руки. Здесь есть доказательства, что это они финансировали Хомейни, что они его выпестовали, обучили, что он ел у них из рук. И посредником был Мустафа Хасани. Взгляните-ка на этот документ.

Он показал Малко черно-белую фотографию трех мужчин, сидящих на террасе ресторана за шашлыком: аятолла Хомейни, Хасани и третий персонаж — европеец. Ирландец ткнул в него указательным пальцем.

— Это агент Ее Королевского Величества... Новый Лоуренс. Номер два в английской разведке того времени.

— И вы ничего не подозревали?

— Догадывались. Но не думали, что все зашло так далеко. Здесь документы о выплатах через банки, подкупах, предателях, о многом другом. И о Кире Абали, между прочим. «Крот» наших «кузенов»... Но вес это пустяки. Вот бомба...

Он потряс пачкой бумаг и бросил их на стол.

— Эти негодяи умышленно передавали нам фальшивые оценки положения в Иране в конце правления шаха. И мы в значительной степени исходили из них в наших анализах. Они убедили нас, что следует оставить шаха, что его дни сочтены. Что выигрышная карта — Хомейни... И мы, как идиоты, попались на эту удочку. Правда, в те времена — в эпоху Картера — «Компания» была в опале.

— Вы хотите сказать, — спросил Малко, — что если бы вы все это знали, то Хомейни не пришел бы к власти?

— История не переделывается, — вздохнул ирландец, — но если бы у нас были верные данные, мы продолжали бы поддерживать шаха и его режим бы не рухнул... Но они ненавидели шаха, потому что он пришел к власти без их благословения. И они доконали его. Могу вас уверить, что все это очень громко отзовется.

Он повернулся к Малко.

— Браво! Трижды браво! Даю вам слово ирландца, я очень высоко ценю вас. Это лучшая операция года. Жаль только, что в результате мы узнали о грязных делах нашего союзника.

— А Шарнилар? Вы действительно будете ее охранять?

Рональд Фитцпатрик мрачно взглянул на него.

— Клянусь. Как только она заберет свои вещи в Лондоне, мы возьмем ее под свою опеку. Мы обеспечим ей защиту в течение года, а потом отпустим с фальшивыми документами. И предупредим «кузенов», что для них будет лучше не трогать ее.

Малко почувствовал, как холодная рука стиснула ему горло.

— Как? Она уехала?

— У нее на десять миллионов долларов драгоценностей в сейфе одного лондонского банка и еще вещи, которыми она дорожит. Ничего не бойтесь. Двое наших людей встретят ее в аэропорту Хитроу и не отпустят ни на шаг.

Она знала, что вам это не понравится, и попросила меня передать вам, чтобы вы не волновались. Вы можете спокойно ехать в Австрию.

* * *

В Лицене шел снег. Белый покров окутывал дома и деревья и скрадывал шум. Сидя у телефона, Малко ждал уже четыре часа. В двадцатый раз он набирал телефон Шарнилар в Лондоне. Никто не отвечал. Он еще раз вслушался в длинные гудки, повесил трубку и набрал номер в Берне. Рональд Фитцпатрик был у телефона.

— По-прежнему ничего, — сказал Малко.

— Бог ты мой, не надо так нервничать!

— Я беспокоюсь, — сказал Малко. — Она исчезла. Вы поклялись, что будете ее охранять.

Директор по оперативным вопросам шумно вздохнул.

— Я помню, я помню... Но из-за тумана ее самолет сел на запасной аэродром. Мои парни заблудились и прибыли слишком поздно. Но она не пропала. Она вызвала своего шофера и свой «роллс-ройс»... Она, наверное, уехала в деревню.

— Она бы мне позвонила. Вы говорили с англичанами?

— Я лично позвонил моему английскому коллеге и сказал без долгих объяснений, что если с госпожой Хасани случится несчастье, то я буду считать его ответственным. Чтобы он попридержал своих борзых на привязи. Я думаю, он понял. Наша резидентура в Лондоне предупреждена. Они несут караул перед ее домом и делают все, что могут.

— А Макропулос? И Ардешир Нассири?

— Они исчезли.

— Хорошо, — бессильно сказал Малко. — Если у вас будут новости, позвоните мне. Я никуда не уйду.

Он попытался читать, потом, закрыв глаза, представил тонкое лицо Шарнилар и ее божественный силуэт. Он старался прогонять наплывавшие тревожные мысли. Александра просунула голову в дверь, но, увидя выражение его лица, не сказала ничего.

Наступила ночь, но телефон так и не прозвонил. Малко вызвал Кризантема.

— Завтра утром я лечу в Лондон. Первым же рейсом.

* * *

В Хитроу погода была почти такая же плохая, как в Вене. Сыпал снег и дул ледяной ветер. Малко практически не спал всю ночь, то и дело вставая, чтобы позвонить по номеру Шарнилар. Результат был все тот же.

Едва самолет остановился, как к нему подкатил черный «бентли» с американским флажком и притормозил у самой лестницы. Малко встречал шеф лондонской резидентуры, стройный седеющий мужчина. Его участливый вид обеспокоил Малко, и, едва усевшись в лимузин, он спросил:

— Есть новости?

— Мы еще точно не знаем, — ответил американец, — но может оказаться, что у нас плохие вести.

Ничего больше не говоря, он протянул Малко «Дейли мейл». Одна заметка была обведена красным карандашом.

«Найдена половина тела. Сегодня утром полиция обнаружила в багажнике голубого „роллс-ройса“, брошенного на Лайчестер-сквер, в зоне запрещенной стоянки, нижнюю часть тела женщины, завернутую в пластиковый мешок. Машина принадлежит госпоже Шарнилар Хасани, богатой вдове иранского аятоллы. Поскольку верхняя часть тола не найдена, невозможно достоверно идентифицировать труп».

Малко положил газету и повернулся к американцу.

— Вы называете это просто «плохой новостью»? — спросил он дрогнувшим голосом.

Шеф резидентуры заметил:

— Еще нельзя быть твердо уверенным. Ведь она не опознана.

— Боже мой! — взорвался Малко, скомкав газету. — Вы хорошо знаете, что это она.

Тот не ответил. Малко почувствовал, как слезы ярости наворачиваются на глаза. Он ощущал себя обесчещенным, покрытым грязью. И безнадежно беспомощным. Он хорошо знал мир секретных служб и был уверен, что навсегда останется неизвестно, кто отдал приказ убить Шарнилар: или взбешенный безумный аятолла, или высокопоставленный английский чиновник, вкушающий в этот самый момент свой утренний чай.

Малко закрыл глаза, и ему показалось, что он слышит, как полощется на теплом ветру черный парус.

Ссылки

[1] Политическая полиция шаха. — Прим. авт.