Огромный лайнер скандинавской авиакомпании «Кнут Викинг» начал спускаться на усеянное огнями летное поле. Было десять минут второго. В самолете царила почти полная тишина. Двигатели работали на малых оборотах, и слышался лишь свист воздуха, обтекающего фюзеляж. Зажглись плафоны, в громкоговорителе зашуршало, и звонкий голос стюардессы произнес:
– Господа, через несколько минут мы сделаем промежуточную посадку в Ташкенте, столице советского Узбекистана, где пробудем около часа. Будьте так любезны пристегнуть ремни и не курить. Температура за бортом – шесть градусов по Цельсию.
Пассажир на переднем сиденье, выведенный из состояния приятной дремоты, резко выпрямился и с чувством некоторой тревоги нагнулся к иллюминатору: агенту Центрального разведывательного управления США всегда бывает не по себе, когда он приземляется на советской территории. Похитить его тут ничего не стоило.
Разумеется, в списке пассажиров рейса 971 Копенгаген – Бангкок скандинавской авиакомпании упоминался лишь Его Светлость князь Малко Линге, австриец знатного рода. Во всяком случае, добросовестный сборщик информации разузнал бы, что князь Малко был также кавалером ордена серуфинов, графом Священной Римской империи, почетным и действительным членом суверенного Мальтийского ордена.
Ничего общего с привычным образом агента разведки. Но внешний вид был обманчив. Его Светлость князь Малко был одним из выдающихся сотрудников отдела особо важных операций Центрального разведывательного управления, другими словами, рыцарем плаща и кинжала, причем кинжала немного больше, чем плаща.
Это не мешало ему на самом деле принадлежать к древнейшему австрийскому роду и владеть прославившимся в истории замком Лицен около Вены, откуда рукой подать до австро-венгерской границы. Два эти факта были тесно связаны между собой: Малко работал в ЦРУ, чтобы привести свой замок в надлежащий вид и, со временем удалившись на покой, доживать там свой век. Но замок походил на бочку Данаид...
Малко, потянувшись, оторвался от мягкого кресла и расправил свой темный костюм из альпаки. Карин, восхитительная стюардесса в салоне первого класса, проходя, наклонилась к нему:
– Пристегните, пожалуйста, ремни, мсье.
Она была тонкой и изящной, как саксонский фарфор. И прехорошенькой!
Малко потихоньку ухаживал за ней от самого Копенгагена. Но безуспешно. Стоило ему намекнуть на их предстоящее пребывание в Бангкоке, как Карин показала ему правую руку с обручальным кольцом. Это была единственная досадная нота в его путешествии, которое было бы чудесным, не ожидай Малко в конце дела, имеющие мало общего с туризмом.
На борту лайнера скандинавской авиакомпании Малко даже обнаружил свою любимую водку.
Самолет тряхнуло: с опущенными закрылками он летел низко над кварталами Ташкента. Малко поглядел на часы: они показывали двадцать минут третьего (по нью-йоркскому времени). Разница – одиннадцать часов. Из Нью-Йорка он вылетел накануне рейсом 912; пробыв в пути всю ночь, он приземлился в Копенгагене в девять часов утра. Хорошо еще, что удалось подремать в комнате отдыха, которую предоставили пассажирам скандинавского авиалайнера.
Половину земного шара за один перегон! Мало того, в Нью-Йорке бушевала снежная буря, как в Гренландии, а в Бангкоке стояла жара в тридцать пять градусов.
Это Дэвид Уайз, его шеф, разыскал новый рейс скандинавской авиакомпании Нью-Йорк – Бангкок прямиком через Ташкент и Копенгаген: перелет через всю Россию, трансазиатский экспресс, так сказать. По сравнению с прежним рейсом через юг, с бесконечным числом остановок – в Париже, Бейруте, Тегеране, Карачи, Калькутте, – это был настоящий рай. Не говоря уже о сэкономленном времени. А для Малко была дорога каждая минута.
Как ни баловала его Карин любимой водкой да одеялом для ног, забыть страшные документы, которые показали ему в Вашингтоне, Малко не мог.
Вдруг он ощутил еле заметный толчок: стопятидесятитонный лайнер коснулся посадочной полосы. У Малко слегка защемило сердце, когда он увидел бомбардировщики «Бизон» с красной звездой. Пассажирский лайнер остановился рядом с огромным русским четырехмоторным реактивным самолетом, новым ИЛ-112. Теперь прилететь в Россию ничего не стоит.
Все-таки на душе у Малко было неспокойно, когда он протягивал паспорт пограничнику в зеленой фуражке, который собирал у пассажиров удостоверения личности. Золотистые глаза Малко встретились с глазами русского, и князь вышел.
Высокая блондинка в синем из Аэрофлота повела пассажиров к небольшому строению, где на полотняном плакате красовалась надпись: «Добро пожаловать в Ташкент!» Мощные прожекторы освещали ряды русских самолетов.
Аэровокзал выглядел несовременным и уродливым. На втором этаже толстая тетка, словно сошедшая со страниц романов * Достоевского, продавала чай. Был тут даже беспошлинный магазин, где торговали за доллары. Создавалось впечатление, что ЦРУ и КГБ больше не нужны.
Успокоившись, Малко приобрел две бутылки водки и фунт икры и подремал в жестком, словно деревянном, кресле до тех пор, пока не объявили посадку на скандинавский авиалайнер. Несмотря на поздний час, зеваки через заграждение с любопытством глазели на иностранцев.
Выезжая на взлетную полосу, скандинавский авиалайнер миновал ряды синих ИЛов. Впереди пассажиров ожидали Гималаи и другой конец Азии. Как только самолет поднялся в воздух, большинство из них вновь уснули. Но не Малко. Несмотря на удобное кресло, он не находил себе места. Он наклонился к иллюминатору, но ничего не было видно, кроме звезд и большого черного пятна внизу. Теперь они пролетали над Афганистаном. Через шесть часов Малко прибудет в Бангкок, где пропал его старый друг Джим Стэнфорд. Дэвид Уайз буквально схватил Малко за шкирку и сунул в скандинавский самолет, он даже предоставил Малко служебную машину, которая довезла его до аэропорта Кеннеди. Неслыханная роскошь! ЦРУ с ходу тратило полмиллиона долларов на какое-нибудь заятное приспособление, но ехать в машине с шофером, если ты не принадлежишь к руководящему звену...
Внезапно Малко охватила странная тревога. В Бангкоке его ждало необычное дело. Страшное, сбивающее с толку, оно выходило за рамки обычных служебных дел. Малко припомнил, как Дэвид Уайз в своем скромном кабинете, освещенном одной-единственной встроенной в потолок лампой, направлявшей пучок света в глаза посетителя, объяснял ему сложившуюся ситуацию. Кабинет располагался на семнадцатом этаже, и от ледяного ветра, дувшего со скоростью сто двадцать километров в час, дрожали толстые стекла. Просто жуть!
Дэвид Уайз протянул Малко папку с несколькими газетными вырезками и прямо в лоб спросил:
– Вы ведь знали Джима Стэнфорда?
Малко прищурил золотистые глаза, и ему взгрустнулось. Пришло на память прошлое, его первые шаги на поприще агента спецслужб. Малко встретил Джима Стэнфорда после войны у общих друзей в Нью-Йорке. Они сразу прониклись симпатией друг к другу.
Джим был звездой героический эпохи ОСС, неугомонного предшественника ЦРУ. Три года Джим играл в прятки с японцами в непроходимых джунглях Бирмы, Таиланда и Малайзии. Переданные им сведения спасли тысячи жизней. Он говорил по-тайски, по-китайски, по-малайски и на полдюжине местных диалектов и знал Юго-Восточную Азию не хуже Вашингтон-сквер.
В то время у Малко и в мыслях не было посвящать себя работе в спецслужбах. Со своим пристрастием к красивым вещам и с капиталом, которым он располагал, Малко скорее предпочел бы профессию антиквара или дизайнера.
Но к концу вечера Джим Стэнфорд отвел его в сторону и неожиданно сказал:
– Есть одна организация, которая сейчас на подъеме. Она может предоставить нечто захватывающее людям вроде вас.
Речь шла о ЦРУ. Малко виделся с Джимом и потом. Тот познакомил его с уймой секретных военных и штатских чинов. И везде за него ручался. До такой степени, что Малко пребывал в легком изумлении. Американец объяснил ему тогда: «В те два года в джунглях я выжил лишь благодаря тому, что всегда знал, кому можно и кому нельзя доверять».
Удивительная память Малко, его обаяние и тот факт, что он убежал от коммунистов, довершили дело. Он мог бы сделать административную карьеру, но предпочел более увлекательный мир агентов, выполняющих черную работу.
Джим Стэнфорд направлял его первые шаги и рекомендовал на первые задания. Они время от времени переписывались и всегда радовались друг другу при встрече: их связывало взаимное расположение. Они принадлежали к одной породе людей. Независимых искателей приключений. Джим был не профессиональным шпионом, а одним из последних великих авантюристов. Впрочем, по окончании войны он не вернулся в США, а, женившись на очаровательной тайке, заделался продавцом шелка в Бангкоке и в этой области очень скоро заткнул за пояс местных торговцев. Частично благодаря связям, которые он сохранил с туземным населением. Его дом в Бангкоке стал своеобразным музеем тайского и кхмерского искусства, собранием диковинок, от посещения которого оставались в восторге антиквары всего мира.
Джим Стэнфорд.
Малко закрыл глаза, и перед его взором предстала высокая стройная фигура приятеля, его посеребренные виски и постоянно насмешливое выражение лица. Малко виделся с ним два года назад в Нью-Йорке, куда Джим приехал с намерением открыть магазин. От этой мысли он в конце концов отказался, напуганный ритмом нью-йоркской жизни, и отправился на самолете в свой обожаемый Таиланд. Перед отлетом он позавтракал с Малко на 42-й улице в небольшом бистро с террасой, что является в Нью-Йорке редкостью. Джим казался счастливым и спокойным.
– Коммерция – тоже вещь интересная, – сообщил он Малко. – С разведкой я завязал. Теперь я домосед...
Малко поднял глаза на Дэвида Уайза.
– Что случилось с Джимом Стэнфордом?
– Он исчез. Вышел, как обычно, утром на прогулку, и никто его больше не видел. Нашли только его машину. В прекрасном состоянии. В ста двадцати пяти километрах от Бангкока. И с тех пор ничего. Ни тебе требования выкупа, ни найденного тела. Местная полиция понятия не имеет, в чем дело.
Исчезновение агента – всегда плохой знак. Однако, как ни странно, особого беспокойства Малко поначалу не выказал. Разве могло что-нибудь случиться с Джимом Стэнфордом, непобедимым Джимом Стэнфордом? Джим, по-видимому, не до конца превратился в домоседа. Дело тут было нечисто: явно не обошлось без секретных служб. Раз попал в эту компанию, увязнешь, хочешь ты этого или нет. Даже если ты продаешь шелк.
– Вас не затруднит проехаться в Бангкок? – вежливо осведомился Дэвид Уайз.
Малко вздрогнул.
– Но в Таиланде полно наших людей, – запротестовал он. – Им сподручнее заняться этим делом. Вопрос сугубо локальный. Нужны сведения на месте, контакты. Бангкокскому отделению и карты в руки, разве не так?
– Не так.
Дэвид Уайз протянул Малко пачку фотографий.
– Взгляните.
Малко чуть не выронил снимки из рук. Потом в ужасе уставился на них, как зачарованный. На всех снимках было одно и то же. Женщина лет пятидесяти в луже крови на плиточном полу кухни. Раны были страшные. Голова наполовину отрезана от туловища, спина и ноги с глубокими порезами. Перед снимком, на котором было запечатлено то, что было раньше лицом, Малко закрыл глаза. Невыносимая картина. На последней фотографии виднелся топор, самый обыкновенный, с деревянной ручкой. На нем можно было различить пятна крови. Малко с отвращением отложил снимки.
– Кто это?
Лицо Дэвида Уайза оставалось непроницаемым.
– Сестра Джима Стэнфорда. Ее убили двое суток назад. Через три дня после исчезновения брата. Без какой-либо видимой причины. Ее дачный домик в пригороде Лос-Анджелеса даже не обыскали. Сестра Джима Стэнфорда жила там одна. Убийца или убийцы не оставили никаких следов. Как нам удалось установить, они явились в девять вечера и тут же уехали – на машине. Соседи видели черный «понтиак». Вот и все. ФБР бросило на это дело пятьдесят своих сотрудников, но я уверен, что они ничего не найдут. Разгадка этого убийства – в Бангкоке. Так что это не локальный вопрос, как вы только что сказали.
– А жена Джима?
Малко вспомнил фотографии, которые показывал ему Джим. Высокая тайка с правильными красивыми чертами лица.
Дэвид Уайз вздохнул.
– В этом-то и вся загвоздка. И волоса на ее голове не тронули. Я тут же навел справки.
– Почему тогда убили сестру?
Дэвид Уайз закурил.
– Кабы я знал! Просто ума не приложу. И со страхом думаю о последствиях. Несчастную отнюдь не случайно убили сразу после исчезновения брата. В нашем ремесле таких совпадений не бывает. И тут я подумал о вас. Ведь Джим Стэнфорд в опасности, и мне кажется, потребуются большие усилия, чтобы спасти ему жизнь. Хотя, может, уже поздно. Есть и еще одна причина: Джим уже несколько лет не работает на спецслужбы, но в свое время он оказал нам услуги, так что я не в состоянии бросить его на произвол судьбы. Однако я не в состоянии и просить полковника Уайта отложить все и заняться поисками Джима Стэнфорда. Мне нужен человек со стороны, который посвятил бы себя только этому.
– Кто такой полковник Уайт?
– Руководитель нашего отделения в Бангкоке. Он будет помогать вам в пределах возможного. Но у него своих дел по горло.
И Дэвид Уайз, как обычно, пожелал Малко успеха, что не помешает тому в один прекрасный день сломать себе шею. Перед тем, как распрощаться, у зеленой двери своего кабинета Дэвид Уайз добавил чуть менее официальным тоном:
– Ваша Светлость, постарайтесь найти Джима живым. Это потрясающий человек. Если бы вы знали, сколько он сделал во время войны!
«Потрясающий человек», – повторил про себя Малко, когда двери лифта бесшумно открылись.
На этот раз Малко не стал обсуждать сумму вознаграждения.
И вот теперь под убаюкивающий гул мотора он пытался привести в порядок свои мысли. Почему похитили Джима Стэнфорда, убили не жену, а сестру, которая проживала в тысячах километров от Таиланда? Какая связь между ними? По сведениям ЦРУ, сестра Джима не имела никакого отношения к секретным службам.
Если ему удастся установить, как соотносятся между собой убийство и похищение, он продвинется далеко вперед.
Но плясать ему было не от чего. Сначала надо будет узнать, жив ли Джим и есть ли способ его спасти. Если вспомнить, как зверски убили его сестру, было от чего содрогнуться. Так или иначе, от этой смеси тайны и беспричинной на вид жестокости так и разило Азией. Но Малко знал, что в Азии ничего не бывает беспричинным.
Под крыльями скандинавского авиалайнера уже простирался Пакистан, когда прекрасная Карин положила на колени Малко меню. «Последний европейский обед перед Сиамом», – подумал он.
Он с умилением прочитал, что скандинавов обслуживала «Шэн-де-Ротиссер» – самая старая кулинарная фирма в мире.
Пять минут спустя, полностью проснувшись, он уже ложечкой намазывал икру на хлеб. Чтобы запить икру, он взял полбутылки «Моэт-и-Шандона» 1961 года.
А ведь это был еще завтрак. Он наелся икрой и даже не тронул закуску из копченой сельди и лосося.
Скандинавы взялись за дело серьезно. Это походило на завтрак толстосума у «Максима» в старое доброе время. Да, профессия агента спецслужб имела и свои хорошие стороны. А Малко любил пожить на широкую ногу. Всегда могло случиться, что женщина, которую он сжимал в объятиях, окажется последней, как и обед, который он сейчас переваривает.
Пока самолет со скоростью девятьсот шестьдесят километров в час летел над Индией, Малко подремал. Погружаясь в сон, он чувствовал, как нежные руки Карин развертывают салфетку у него на коленях. Икра превозмогла все его тревоги.
Открыв глаза, Малко решил, что не до конца проснулся. Азиатка в облегающем длинном оранжевом сари, роскошном и строгом, с замысловатой прической и большими раскосыми глазами наклонилась к нему с подносом в руках.
– Мы скоро приземлимся в Бангкоке, – на безупречном английском проговорило видение. – Приготовьтесь, пожалуйста.
Скандинавская авиакомпания преподнесла сюрприз: на последнем участке пути на работу заступила тайская стюардесса. Чтобы пассажиры постепенно свыклись с Юго-Восточной Азией.
Малко поглядел в иллюминатор: внизу на необозримом пространстве раскинулись покрытые густыми джунглями холмы Бирмы, местами пересеченные серебристыми лентами рек. Огромный лайнер спускался плавно. В Бангкоке он приземлился точно по расписанию: в десять утра.
Малко пошел побриться и освежить лицо одеколоном. Потом надел черные очки. Не из кокетства и не из-за солнца, а чтобы скрыть от людей свои золотистые глаза, металлический текучий блеск которых слишком хорошо запоминался. А это досадная примета для секретного агента.
Приземление было безупречным: самолет мягко опустился на посадочную полосу аэродрома Дон-Муанг.
Стюардесса объявила:
– Мы приземлились в Бангкоке. Сейчас пять минут одиннадцатого по местному времени. Скандинавская авиакомпания желает вам счастливого пребывания...
Несмотря на ранний час, жара стояла неимоверная. Несколько маявшихся в аэропорту индусов уныло поглядывали на вновь прибывших.
«Конвер-850» китайской авиакомпании с оглушительным ревом поднялся в воздух.
– Щит в холле возвещал: «Добро пожаловать к нам в год туризма!» Для Малко в этих словах заключалась невыразимая ирония. На всякий случай он захватил с собой чемодан с двойным дном, где припрятал автоматический плоский пистолет, с которым никогда не расставался при выполнении своих заданий. Оружие, которое можно носить под смокингом, и не походить при этом на уголовника. Однако Малко терпеть не мог им пользоваться.
Малко никто не ждал. Зачем лишний раз светиться? Миновав таможню, он на секунду остановился в нерешительности. Его окружили таксисты, которые оспаривали друг у друга право везти Малко в город.
Малко выбрал самое чистое такси, для вида поторговался и, добившись скидки в двадцать батов, забрался в машину.
В Бангкок вела прямая дорога с рисовыми полями по обе стороны. Изредка за окном мелькали полуголые тайцы, которые вместе со своими буйволами копошились в черноватой грязи, словно разыскивая неизвестно что.
Бангкок. Малко никогда его не видел, но побывавшие там коллеги рассказывали о нем удивительные вещи. «Рай земной», – говорили они.
Пока же за окном тянулась мрачная равнина. Они проехали мимо большого грузовика с цистерной, который, сорвавшись с моста, валялся колесами вверх в тине канала.
Потом через дорогу перешел молодой бонза в шафрановом одеянии с котомкой за спиной, и таксист резко затормозил. Тайцы очень набожны, и бонзы этим пользуются: на тридцать миллионов населения в Тайланде тридцать тысяч бонз.
Такси понадобился целый час, чтобы добраться до предместий Бангкока. Уличное движение стало более интенсивным и не в меру запутанным. Бангкок был грязным оживленным городом, растянувшимся на немыслимо большое расстояние: друг за другом непрерывно следовали одинаковые улицы с труднопроизносимыми названиями, пересеченные круглыми площадями, и машин на них было видимо-невидимо. Беременной женщине в такси вполне хватило бы времени разродиться, да не одним ребенком, а целым выводком.
Бангкок был переполнен магазинами, ресторанами, лавками без витрин, где торговали прямо у входа. И храмами. Куда ни глянь, всюду храмы. Их оранжевые, зеленые или разноцветные крыши возникали на каждом углу. Тайцы строили и строили их без конца.
Такси пересекло несколько каналов. Половина города находится на воде. Юго-восточная Венеция. В каналах течет желтоватая вода с дурным запахом, в которой местные жители моются и куда выливают нечистоты, и при этом долго живут. В то же время иностранец сразу бы загнулся, пригуби он только эту воду, служащую настоящей питательной средой для микробов. Загадочное явление иммунитета.
Они пересекли железнодорожный переезд и выехали на улицу Рамчадамри. Значительно более изысканную, с роскошными магазинами. Напротив здания БОАС находился отель «Ераван», где Малко зарезервировал себе номер. Четырехэтажное V-образное строение.
Малко едва ступил в холл, как восхитительная тайка в длинном саронге подошла к нему и, подняв к лицу руки, с чарующей улыбкой низко поклонилась.
– Добро пожаловать, – сказала она звонким голосом.
Это было так не похоже на американские отели, где вам швыряют под ноги ваш багаж, если у вас не совсем новый «кадиллак».
Малко ответил улыбкой. Необыкновенно красивая девушка, на редкость обаятельная, с высокими скулами и большими черными глазами.
– Меня зовут Нальманех, – сказала она бархатным голосом, – в мои обязанности входит встречать посетителей. Если вам что-нибудь будет нужно, обращайтесь ко мне.
Подобный прием способен вызвать инфаркт у клиентов, не равнодушных к женским прелестям. Однако Малко очень скоро убедился, что в Таиланде все женщины улыбаются мужчинам, но это ровным счетом ничего не значит.
Его номер с окнами, выходившими на теннисные корты, находился на четвертом этаже. Отличный кондиционер, ковер во всю комнату и современная ванная. Если бы по коридорам наверху, где не было кондиционеров, не бегали блеклые ящерки, отель ничем не отличался бы от европейского.
Малко распаковал чемодан и развесил свои костюмы из альпаки. Бассейн в небольшом экзотическом садике манил его к себе, но Малко удовольствовался душем. Потом, несмотря на жару, он надел белую рубашку, галстук и синий костюм. Это уже вошло у него в привычку: он ненавидел неряшливость и питал нежность к старым англичанам, которые, обедая в одиночестве в джунглях, надевали смокинг...
Перед тем, как отправиться к полковнику Уайту, он вынул панорамную фотографию, которую всегда возил с собой: его замок в Лицене. Отпечатанная недавно, она демонстрировала последние достижения реставраторов – огромную каменную лестницу, выходившую со второго этажа непосредственно во двор. Как было в семнадцатом веке.