– Уходите немедленно! – закричал Ингрем миссис Осборн, когда первый шок прошел. Стройная нога нащупывала верхнюю ступеньку лестницы, и он понимал, что женщина видит сверху только голову громилы. Тот, нацелив автомат на люк, приказал:
– Давай спускайся, крошка. Самолет далеко, и пилот тебя не услышит.
Капитан уже собирался ринуться на бандита, но, оценив последствия такого нападения, сдержался. Автомат был нацелен прямехонько на миссис Осборн, и стоило Ингрему сделать бросок, как очередь прошила бы ее насквозь. Капитан почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину пониже лопаток, и мнимый мертвец произнес:
– Остынь.
Рей Осборн спустилась. Полуголый детина кивнул на койку напротив Ингрема и приказал:
– Садись, крошка, и ты тоже, Герман. Ингрем сел рядом с Рей, в душе проклиная себя за то, что опять оказался в дураках. Но ведь он и заподозрить не мог ничего подобного. На палубе, покрытой росой, не было даже следов. Очевидно, громила прочел его мысли, потому что усмехнулся:
– Мы так и решили, что вы вернетесь с утра пораньше, поэтому не выходили на палубу.
– Ладно, проехали! Что вам от нас надо?
– Кое-какая помощь. – Великан повернулся к миссис Осборн:
– Вы хозяйка, правда?
– Так я до сих пор предполагала.
– И вы притащили сюда Германа, чтобы помозговать, как вытянуть эту посудину из песка?
– А вам какое дело?
– Просто проверяю, крошка. Кажется, твой дружок нам пригодится.
– О чем это вы? – удивленно уставилась на него Рей Осборн.
– Он специалист, а мы нет. – Придерживая автомат громадной ручищей, он потянулся к полке на левой переборке, где был установлен радиотелефон, и включил приемник.
Потом достал пачку сигарет, вытряс оттуда одну и прикурил от кухонной спички. От этого громадного человека – таких великанов Ингрем до сих пор не встречал – исходила какая-то сокрушительная сила. Не зло, а именно могучая жестокая сила. На всем его облике лежала печать непоколебимой уверенности в себе. Грубое лицо не было отталкивающе безобразным, веснушчатая кожа облезла от загара, как у всех, кто не выносит солнца; светло-рыжие волосы поредели на макушке, обнажив усеянный веснушками череп, хотя ему вряд ли перевалило за тридцать. Одет великан был лишь в брюки цвета хаки, подвернутые до колен, и незашнурованные ботинки.
Второй мужчина, соскочив с койки, стоял в ее ногах, прислонившись к штабелю ящиков. Он оказался латиноамериканцем с худым лицом и мрачными карими глазами. На вид ему было чуть за сорок. Он запихнул за пояс брюк автоматический кольт сорок пятого калибра, похоже, предоставляя громиле играть главную роль в этом спектакле.
Рей оглянулась:
– А где еще один?
– О ком ты говоришь?
– О Патрике Айвсе.
– Никогда о таком не слышал, – ответил великан и с улыбкой обратился к латиноамериканцу:
– Карлос, список пассажиров у тебя?
– Он был здесь, – резко проговорила миссис Осборн, – зачем лгать? Ведь ялик с его одеждой и часами подобрали...
– А, так ты толкуешь о Холлистере.
– Его звали не Холлистер. Великан нетерпеливо отмахнулся:
– Кому интересно, как его звали? Он мертв, поэтому-то нам и нужен Герман.
Ингрем подумал, что его подвел собственный узкопрофессиональный взгляд на вещи. Яхту не сняли с мели потому, что некому было это сделать, а он не догадался о такой простой причине. Взглянув на штабеля ящиков, он наконец понял, почему украли “Дракона”. Раньше надо было додуматься.
– Куда вы направлялись? На Кубу? – , спросил он.
Великан покачал головой:
– В Центральную Америку.
– Вы не доплывете, даже если сниметесь с мели.
– Доплывем, не беспокойтесь.
– Что все это значит? – вмешалась Рей. – Чем набиты эти ящики?
– Оружием, – лаконично ответил Ингрем.
– Кончайте базар, – приказал великан. – Мы не собираемся тут с вами целый день болтовней заниматься. Нам еще и о самолете надо позаботиться. Глянь-ка, Карлос, где он сейчас.
Латиноамериканец обернулся и посмотрел в маленький иллюминатор:
– Все там же, приблизительно в миле отсюда.
– Носом к яхте?
– Похоже.
– Хорошо, это укладывается в схему, как говорит Лимис...
– Слушайте, – перебил его Ингрем, – не знаю, как вас по имени... Гигант рассмеялся:
– Мы что, позабыли представиться? Надо бы подождать, пока о нас не узнают в яхт-клубе. Я – Эл Моррисон, а он – Карлос Руис.
– Прекрасно, – сказал Ингрем, – но каковы ваши намерения относительно нас? Моррисон покачал головой:
– Именно это вы узнаете, если заткнетесь и послушаете, что я скажу. Ты вместе с цыпочкой выйдешь наверх, чтобы пилот тебя видел, но услышать никак не мог, даже если ты завопишь изо всех сил. Все там осмотришь, как полагается опытному специалисту, и вы вернетесь назад, вниз. Здесь ты по радиотелефону прикажешь ему возвращаться. Дескать, вы решили, что посудину можно вытащить из песка, поэтому вы остаетесь на борту, и ты сам приведешь ее в Ки-Уэст.
– А что потом? – спросил Ингрем.
– Как только он исчезнет из виду, начинаем работать. Тебя избираем вице-президентом по вопросам транспортировки.
Неужели он это всерьез, подумал капитан, совсем спятил малый.
– Слушайте, Моррисон, подумайте хоть немного. Автоматом махать – это одно, а... Моррисон бесцеремонно перебил его:
– Не выступай, нужен будет совет – обращусь к адвокату.
– Но мы не можем позвонить на самолет с этого телефона, у них разные частоты.
– Не морочь мне голову, Герман. Хоть я и не смыслю ни черта в судах, но уж о радио и самолетах кое-что знаю. Большинство амфибий здесь, на островах, работают на межсудовых частотах. Карлос, последи за ними, пока я кое-что устрою.
– О'кей, – ответил Руис. Он достал из-за ремня брюк пистолет. Моррисон прошел мимо них в носовую часть.
Даже в неуклюжих незашнурованных ботинках он двигался совершенно бесшумно.
– Ну, что скажешь, Руис? – подступил к нему Ингрем. – Хочешь провести остаток жизни в тюрьме из-за каких-то вшивых винтовок?
Тот пожал плечами:
– Моя не понимай англицки.
Моррисон окликнул Ингрема, Руис взмахом пистолета приказал им идти. Они поднялись по лестнице и оказались в кокпите, залитом ослепительным солнцем. Карлос следил за ними, стоя на лестнице так, чтобы его голова не была видна. Из чуть приоткрытого носового люка за фок-мачтой высовывался ствол моррисоновского автомата, поблескивая, как немигающий глаз. Ловко, подумал Ингрем. Если бы они остались внизу, Эвери мог что-нибудь заподозрить, а теперь для него дело выглядит так, что они не нашли ничего интересного в каюте и вернулись на палубу, чтобы осмотреть ее повнимательнее, прежде чем принять решение.
– Держись правее, – приказал Моррисон, – и не заходи за эти мачты. Только попробуешь прыгнуть в сторону, я прострелю ей колени.
– Он что думает, мы так и будем плясать под его дудку? – возмутилась Рей Осборн.
– Похоже на то, – согласился Ингрем.
– Вы не хотите хоть что-нибудь предпринять?
Он обернулся и посмотрел на женщину:
– Можете предложить что-то конкретное? Подчинившись приказу Моррисона, они двинулись вдоль правого борта. Капитан посмотрел на самолет, мирно покоившийся на блестящей воде в миле от них, как детская игрушка на зеркале. Но с таким же успехом он мог находиться в другой галактике. Теперь они перешли к левому борту за фок-мачтой и стали глядеть вниз, словно изучая дно.
– Что случилось с Холлистером? – спросил Ингрем.
– Утонул, – последовал из люка лаконичный ответ.
– Как?
– Пытался доплыть назад до яхты. Прыгнул с ялика, подумал капитан и спросил:
– А что он делал? Где это случилось?
– Да прямо здесь. Мы сели на мель ночью, а на следующее утро Холлистер сказал, что надо выгрузить оружие, чтобы облегчить яхту. Он взял ялик и поплыл вон к тому островку посмотреть, достаточно ли там сухо, чтобы оставить ящики. На обратном пути у него заглох мотор. Вода при приливе прибывала достаточно быстро, так что он начал отдрейфовывать. Тогда Холлистер разделся, прыгнул в воду и попытался идти и толкать ялик, но потерял под ногами дно и решил плыть. Ему не удалось доплыть до судна.
– Когда это случилось?
– Кажется, в воскресенье. Какая тебе разница? Теперь иди назад и запусти двигатель.
Они отправились на корму. Ингрем вошел в кокпит, панель управления двигателями находилась рядом с местом рулевого. Он включил зажигание и нажал кнопку стартера. С третьей попытки двигатель заработал, под кормой фыркнул выхлоп, и затем раздался ровный гул, который легко мог услышать пилот самолета. Идеи у Моррисона, может быть, и сумасшедшие, но в сообразительности ему не откажешь, подумал капитан.
– А теперь выключай, и идите вниз. Они спустились по лестнице и конвоируемые Руисом прошли в носовую часть каюты. В проходе между двумя каютами появился Моррисон с автоматом на плече. Он кивком указал на радиотелефон:
– Бери трубку и повторяй за мной. Ингрем покачал головой:
– Не буду.
– Не разыгрывай из себя крутого парня, Герман, хуже будет.
– Вы не станете стрелять.
– Нет, не стану, но я сломаю красотке руку. Эта краля нам без надобности.
Наступила гнетущая тишина, напряжение нарастало. Капитан перевел взгляд с одного мужчины на другого:
– Не думаю, что вы это сделаете.
– Может, выдвинешь еще какое предположение, Герман? – саркастически ухмыльнулся Моррисон. – Подумай, отсюда до доктора далеко.
Ингрем молчал. Если самолет улетит, то больше уже не вернется. Моррисон повернул голову в сторону Рей:
– Иди сюда, детка.
Руис быстро проговорил по-испански:
– Альберто, мне это не нравится.
– Заткнись, идиот, – зло рявкнул Моррисон на превосходном разговорном испанском, – он может тебя понимать.
Внезапный обмен репликами застал Ингрема врасплох, но он постарался придать лицу непонимающее выражение, надеясь, что ему это удалось.
– Да он ничего не понимает, – продолжал Руис, – а ломать женщине руку – низость.
Моррисон ответил, что сломает, если понадобится, и одну, и другую, и еще кое-что сделает, причем описал это достаточно подробно. Испанский язык очень красив, но по возможности яркого описания жестокостей и непристойностей, пожалуй, превосходит английский. В глазах Руиса мелькнуло отвращение. Ингрем понял, что проверяют его знание языка, и ухитрился сохранить непроницаемый вид. Он надеялся, что миссис Осборн не знает испанского, а если и знает, то лишь в объеме школьной программы.
– Ну вот видишь, – сказал Руис, – он ничего не понял. Слушай, неужели придется сделать это?
– У нас нет выбора. Может, хочешь вернуться? – резко спросил он.
– Как все это неудачно. Ну что ж, раз мы должны... – развел руками латиноамериканец.
– О чем это вы совещались? – вмешался Ингрем.
– О том, какую руку ломать сначала, – охотно пояснил Моррисон по-английски. – А звук при этом какой, если бы ты знал! Только вот, наверное, ее вопли заглушат его. Ну, давай начнем, красотка. – Он шагнул к Рей, схватил ее за запястье и начал заводить руку назад.
– Ладно, – мрачно сказал Ингрем, – я позвоню пилоту.
Моррисон улыбнулся и отпустил женщину:
– Давай бери микрофон.
Ингрем снял микрофон с рычагов и этим включил передатчик. Зажужжал преобразователь частоты. Моррисон уже установил переключатель на 26-38. Ингрем нажал кнопку.
– Говорит “Дракон”, звоню на самолет Макаллистера. – Он не знал опознавательные буквы самолета. – “Дракон” к Эвери, ответьте, пожалуйста.
Какое-то мгновение стояла напряженная тишина, затем из громкоговорителя раздался голос пилота:
– Эвери к капитану Ингрему. Как там у вас? Все в порядке? Прием.
Моррисон кивнул. Ингрем начал говорить в микрофон:
– Все нормально, думаю, можно попытаться снять яхту с мели, используя якорь. Мы решили остаться на борту и попробовать перегнать ее в Ки-Уэст. Прием.
– Вдвоем остаетесь?
– Да. Прием.
– Вас понял. Если будут трудности и захотите, чтобы я вернулся или выслал судно, позвоните в Майами связисту морского флота. Сможете?
– Да, у нас есть этот канал.
– Прекрасно. А что случилось с ворами, можно сказать?
Моррисон покачал головой и левой рукой махнул в сторону моря. Ингрем, стиснув зубы, отвел взгляд.
– Нет, наверно, просто бросили ее.
– Хорошо. Если это все, то я взлетаю, счастливо оставаться.
– Спасибо. Говорит “Дракон”, прием окончен.
Капитан положил микрофон на место. Жужжание преобразователя частоты затихло. Что теперь с ними будет? Ясно, что Эвери воспринял внезапное изменение планов миссис Осборн спокойно. Вопрос о плате за чартер не поднимался, предполагалось без слов, что счет будет выплачен, как только яхта вернется в Ки-Уэст. Пройдет не меньше недели, прежде чем задумаются, куда подевались капитан и владелица яхты.
– А что вы собираетесь делать с нами? – спросил Ингрем.
– Ничего, – ответил Моррисон, – получите свою яхту обратно, когда она нам перестанет быть нужна.
– И когда это случится?
– Как только доставим груз на место.
– Но это киднеппинг. Можете получить вышку. Не настолько же вы тупы, чтобы...
– Заткнись, – оборвал его Моррисон. – Иди наверх. Мне надо, чтобы ты был там, когда самолет будет взлетать.
Они поднялись по лестнице и встали на палубе у кокпита, в спину им смотрел из люка ствол автомата.
– На самолет глядите, а не по сторонам, – прорычал Моррисон.
Они послушно следили за взлетом амфибии. Сначала, разбрасывая солнечные зайчики, повернулся один из пропеллеров. Потом раздалось чихание и рев двигателя. Заработал второй мотор, амфибия заскользила по воде. Руис побаивается, подумал капитан, но что толку. Командует здесь Моррисон, он очень опасен. Пока у Ингрема было одно маленькое преимущество – эти двое не знали, что он говорит по-испански.
Амфибия остановилась, развернувшись носом на север. Моторы взревели, и машина начала набирать скорость, прошла на милю западнее яхты, оторвалась от воды и скоро затерялась в воздушном пространстве. Ингрем почувствовал себя совершенно разбитым. Из люка позади поднялся Моррисон, а за ним Руис.
Гигант присел на угол палубной каюты с автоматом на коленях и сказал:
– Теперь давайте снимать посудину с мели. Что надо сделать прежде всего?
– Избавиться от балласта, – холодно ответил Ингрем.
– От какого такого балласта?
– Оружия. Выбросите его за борт.
– Не дразни меня, Герман. Автоматы переправим вон на тот островок...
Внезапно Руис вскрикнул по-испански:
– Смотри, самолет возвращается! Ингрем спохватился, но слишком поздно – он уже повернулся, отреагировав на восклицание. Моррисон ехидно улыбнулся, а капитана охватила жгучая, но бессильная ярость. Один промах за другим: сначала его обвел вокруг пальца Холлистер, потом Моррисон, а теперь и Руис.
Однако это была не хитроумная уловка латиноамериканца: пилот действительно развернулся и возвращался.
– Смываемся! – рявкнул Моррисон, схватил автомат и нырнул в люк вслед за Руисом.
Ингрем молча наблюдал за ними. Интересно, может, Эвери заподозрил что-то? В этот момент самолет пошел на поворот в нескольких милях к северу от яхты и резко снизился. Похоже на то, что Эвери пытается разглядеть что-то на поверхности воды. Внезапно в каюте раздался сигнал радиотелефона. Моррисон коротко приказал от люка:
– Возьми микрофон, это тебя. Капитан быстро спустился по лестнице. Моррисон уже включил передатчик. Он протянул Ингрему микрофон и встал рядом, направив на капитана автомат.
– Не скажи чего-нибудь лишнего, приятель, и смотри на меня.
Ингрем нажал кнопку передатчика:
– Говорит “Дракон”, что случилось? Прием.
Голос пилота заполнил каюту:
– Здесь подо мной в воде что-то есть. Не отключайтесь, сейчас я опять облечу это место.
Наэлектризованную ожиданием тишину нарушали только атмосферные помехи в громкоговорителе. Рей Осборн, оставшаяся на палубе, заглянула в люк, ведущий в каюту. Вновь зазвучал голос Эвери:
– Порядок, это тело. Наверно, один из похитителей. На нем ничего нет, кроме трусов. Если вы подгоните плот, я могу приводниться и взять его на борт.
Ингрем взглянул на Моррисона. – Скажи, что сами подберете тело, – приказал великан, – и привезете его в Ки-Уэст.
Капитан повторил это в микрофон.
– Очень хорошо, – согласился Эвери, – это может сократить международную волокиту. Труп плавает в трех милях к северо-северо-востоку от вас. Если вы доберетесь туда, пока океан спокоен, сможете легко его найти, а то на нем уже птицы сидят.
Ингрем заметил, как миссис Осборн содрогнулась при этих словах. Моррисон резко взмахнул рукой, подавая знак: “Кончай трепаться”. Капитан попрощался и отложил микрофон. Когда они снова вернулись на палубу, самолет уже исчезал вдали.
Моррисон опять присел на уголок палубной каюты.
– Итак, сколько автоматов нам надо выгрузить?
Рей с возмущением уставилась на него:
– Но как же труп? Моррисон пожал плечами:
– А что о нем тревожиться?
– Мы что, так ничего и не предпримем?
– Хочешь сделать ему искусственное дыхание? Он уже три дня как покойник.
Миссис Осборн бесстрашно шагнула к великану, ее зеленые глаза сверкали.
– Я собираюсь взглянуть на него.
– На раздутого утопленника? Тебе, радость моя, лечиться надо.
– Послушайте, – вмешался Ингрем, – сплавать туда и обратно займет не больше получаса, а миссис Осборн могла бы посмотреть, действительно ли этот человек Холлистер.
Моррисон покачал головой:
– Отвали, Ингрем. Меня не интересует, настоящий это Холлистер или нет. У нас есть дела поважнее, чем болтаться по океану, разыскивая его.
– Я собираюсь это сделать, – решительно заявила миссис Осборн и направилась к плоту.
И тогда в ярком свете солнечного утра, как отпущенная стальная пружина, на свободу вырвалась жестокость.
Моррисон рванул женщину к себе, ухватив за пуловер, и наотмашь ударил по лицу. Рей, задыхаясь от ярости, попыталась дать ему сдачи. Ингрем бросился на великана как раз в тот момент, когда Моррисон одним движением руки отшвырнул женщину на палубу, сбив с ног. И тут же тяжеленный револьвер Руиса опустился на голову капитана, и она словно взорвалась от боли. Ингрем повалился на Моррисона, а тот, оттолкнув его автоматом, нанес капитану сокрушительный удар в челюсть. Колени Ингрема подкосились, и он рухнул рядом с миссис Осборн.
Когда он попытался встать, опираясь на руки, палуба закачалась и поплыла перед глазами, а руки не выдержали тяжести тела, и он снова упал на палубу. Кровь стекала по его лбу и капала на дощатый пол.
– Не делай больше так, Герман, – назидательно сказал Моррисон. – Ты уже большой мальчик, но и мы не первый день на свете живем.