Питер Каули страдал бессонницей. И мы, таким образом, не нарушим его покоя, если заглянем к нему, чтобы узнать, кто же он в действительности: простой человек, какими являются чистильщики обуви в этом мире, или шпион, подосланный к главному герою книги?
Сначала хочется сказать несколько слов о профессии Питера Каули. Уход за обувью (мы пользуемся терминологией журнала «Работы на дому») далеко не самое приятное из занятий человека. Однако носить нечищенную обувь не только не принято, но и неприятно. Воздадим же должное Питеру Каули, для которого его профессия началась по нужде, а стала призванием. Это относится ко всем профессиям, если их выполняют трудолюбивые, горячие, увлекающиеся люди.
А именно таким и был Питер Каули. Уж он-то знал толк в чистке обуви!
Но что угнетало Питера – это равнодушие клиентов. Будучи по натуре разговорчивым человеком, он был обречен на молчание. Питер завидовал парикмахерам, болтовню которых вынуждены выслушивать клиенты во время бритья, концертным конферансье, которых нередко слушают с удовольствием, и особенно (об этом он старался не думать) политическим деятелям.
Питеру приходилось работать молча. Почему-то в этом мире повелось не разговаривать с представителями его профессии.
И когда нашелся человек, откликнувшийся на его речь, а потом доставленный по поручению какого-то господина на дом, настойчиво потчевал его виски и посвящал в не понятные Питеру Каули тайны науки и техники, это оказалось достаточным основанием, чтобы чистильщик обуви полюбил этого человека и, страдая бессонницей, размышлял над его судьбой.
Нам придется оставить Питера наедине с его мыслями, как они ни любопытны, ибо уже ясно, что Фэди Роланд ошибается: Питер не шпик, приставленный к нему разведывательным бюро. Но в это самое бюро зайти нам не мешает. Причем как раз накануне описываемых событий. И тогда мы поймем, что происходит с Фэди и чего он сам так и не поймет до самой смерти.
В седьмой комнате на третьем этаже мы застаем уже знакомых нам Тадда Паппаса, Мата Галтона, Ралфа Дрессера и четвертого мужчину в форме генерала разведывательной службы, имя которого мало кому известно и которое не рекомендует упоминать цензура. Из уважения к ней мы и будем впредь именовать его по военному званию.
Мы незримо входим в кабинет генерала именно в тот момент, когда решается судьба Фэди Роланда. Разговор начался, по-видимому, давно, когда наше внимание было отвлечено бессонницей чистильщика сапог.
– Значит, вы уверены, что из этой затеи с локатором ничего не выйдет? – обращается генерал к Ралфу Дрессеру.
– Шеф может подтвердить.
– Да, – подтверждает Мэт Галтон. – Работу Роланда дублировали еще в одной лаборатории. Десятки раз все проверено. Обнаружение подземных стартовых площадок с помощью управляемого луча невозможно. Объяснить почему?
– Не думаю, чтобы в этом была надобность. Ралф возглавляет технический отдел нашего бюро, и это – на его ответственности. Таким образом, я считаю, что предложение Дрессера и Паппаса может быть принято. Теперь, Тадд, вы можете объяснить господину Галтону существо операции «Милтаун». Только прошу покороче, мне скоро – на доклад к министру.
Тадд Паппас встал с кресла.
– Можно сидя, – великодушно разрешил генерал.
– Красных, безусловно, интересуют наши работы в области локации, как и нас – их работы, – сказал Паппас. – До последнего времени мы были озабочены тем, как выведать секреты красных и возможно лучше законспирировать свои исследования. Мне думается, что наше разведывательное бюро может принять на себя еще одну не менее важную обязанность – дезориентировать красных, заставить их заниматься ненужными делами и отвлечь внимание от других важных проблем.
– Вы забываете о финансовой стороне дела, – остановил его Дрессер.
– Я и об этом скажу, – спокойно заметил Паппас. – Надо дать понять красным, что мы продолжаем работы над конструированием локатора и что исследования плодотворны. Для этого нужно создать бум вокруг имени этого неудавшегося ученого… Я забываю его фамилию.
– Фэди Роланд, – подсказал Ралф.
– Да, Фэди Роланд.
– Непростительная забывчивость, – недовольно заметил генерал. – А я всегда думал, что у вас память, достойная настоящего разведчика.
– Склероз, – улыбаясь, сказал Галтон.
– Не думаю, – обиделся Паппас. – Мне еще рано на пенсию.
– Уверен, что рано, – сказал генерал и по-дружески обнял Паппаса. – Мы еще поработаем с вами, Тадд. Продолжайте.
Ободренный генералом, Паппас заговорил с не присущим ему возбуждением:
– Красные, узнав об этом, постараются догнать нас и… опередить, – он рассмеялся. – Как и во всем остальном. А мы знаем, как они это делают. Они ничего не пожалеют, запрягут своих лучших ученых.
– Отвлекут от других дел, – заметил Дрессер.
– Да, – продолжал Паппас. – Этим мы заморозим исследования, которые для них действительно важны. Дальше. Нам вся эта история, я подсчитал, обойдется примерно в сто, сто двадцать тысяч бульгенов сверх того, что было затрачено на работу этого…
– Фэди Роланда, – подсказал Дрессер.
– Благодарю вас, – Паппас поклонился ему. – Но мы заставим красных выложить на это миллиарды. Вы же знаете, как у них делаются такие дела!
– Как вы находите этот план? – обратился генерал к Галтону.
– Я считаю его блестящим, – ответил Галтон. – Признаться, я не всегда был уверен в полезности… гм, извините, господин Паппас, в полезности создания в нашем управлении специального отделения во главе с господином Паппасом и Ралфом Дрессером, – он повернулся к Ралфу, – ученым, которого отвлекли от науки. Теперь я вижу, что ошибся.
Так решилась судьба Фэди Роланда и судьба других лиц, встретившихся на его пути.