Лейтенанту Мухину не спалось. Надо честно признать: ему никогда не спалось спокойно в экспрессе «Тиса» до тех пор, пока не пересечет границу. «Не скажи гоп, не переехав Чоп» — не Мухин придумал эту присказку, но всецело ее разделяет. Таможня!

Всего раз он позволил себе с усмешкой наблюдать за хлопотами шустрых ребят в серых мундирах. Тогда Мухин сопровождал в ремонт боевую технику и был уверен: БМП не подведет, не выдаст. Чтобы добраться к тайнику, таможенникам следовало запастись набором гаечных ключей. Пятьдесят кофточек, надежно запрятанных в моторном отсеке, порадовали полсотни модниц в Союзе. Первый десяток Мухин сбыл с рук официанткам в мукачевском ресторане «Зирка» — надо же было «отметиться»! — задешево, но вообще-то не остался внакладе.

Внакладе он остался, имея дело с дорогой тетушкой Аделаидой Францевной. Собственно, никакой родственницей она Мухину не была. Знакомая знакомых — точнее не скажешь. Номер ее будапештского телефона дала жене подруга, а той еще кто-то: «Обращайтесь смело по любым вопросам».

Какие общие интересы могут быть у юной лейтенантской четы и женщины, которая на добрых четверть века старше, да и в глаза не видела Мухиных? Есть такие интересы. Теща знала, что делала, когда в подкладку дубленки, пересланной через сослуживцев, зашила кольцо с бриллиантом. Простенькое, всего за четыре сотни, оно тем не менее не залежалось у Аделаиды Францевны. Мухины получили изрядный наварец, а сколько оставила себе «тетушка»?

«Не надо быть мелочным, — резонно заметила Мухину жена, в следующий раз перед таможенным досмотром пряча кольцо за подкладкой детской шапочки. — Лучше сам меньше шляйся по кабакам. Хотела бы я знать, что ты делаешь там ночи напролет среди непристойных красоток?»

«Обойдемся без сцен ревности, — отвечал Мухин, любовно поправляя на дочери шапочку. — Чтобы дело вертелось, мне нужно встречаться с людьми».

И дело вертелось! В его интересах Мухин использовал любую возможность для выезда домой, а не было — передавал посылки матери и теще через не слишком щепетильных сослуживцев. Ассортимент не отличался разнообразием. Часы, ковры и кофточки — хорошо идет, быстро скупается! — иногда и то, и другое вместе. Заталкивая охапку дамского трикотажа в ковер «Клавдиуш», Мухин испытывал гордость первооткрывателя — архиудобно при транспортировке.

Мухин мыслил масштабно — крупными партиями товара. Только давно известно — аппетит приходит во время еды. Однажды с высоты чертова колеса в «Видампарке» он увидел Будапешт, словно на ладони, и ужаснулся. Магазины и магазинчики, универсамы и «трафики»… Витрины ломятся от красивых вещей, которые Мухин не сумеет, не успеет приобрести. Зеленые склоны Будайских гор вдруг почудились краями небывалого ковра, и Мухину представилось, как он пакует в него универмаги «Шкала» и «Люкс», вытряхивая в этот мешок содержимое всех витрин на проспектах Ракоци и Кошута — от вокзала Келети до Белварошского костела…

Мухин даже привстал в подвесной люльке чертова колеса. Ему не терпелось действовать, куда-то бежать, кому-то звонить, а колесо вращалось так медленно. Оно кружилось медленно, чтобы каждый, имеющий глаза, мог широко открыть их и жадно пожирать город.

И помимо витрин там было на что посмотреть! Разделенные Дунаем и соединенные семью мостами, Буда и Пешт соперничали — повелось издавна — историческими памятниками и архитектурой. Готике здания Парламента на пештской стороне, посещение которого едва не стоило жизни Муссолини — тяжелая люстра разбилась о паркет до появления «дуче» в зале приемов, Буда противопоставила Рыбацкий бастион, Белварошскому костелу — собор Матиаша. И все это был город, осененный горой Геллерт. У ее подножия проповедник христианства твердо держал бронзовый крест. В круг святых Геллерт шагнул прямо из бочки, куда его законопатили не желавшие приобщаться к новой религии язычники. На вершине как бы летящая женская фигура венчала лавровой ветвью советских солдат, пришедших на землю Венгрии не с войной, но миром.

На обелиске имена павших равняются в длинные колонки. Среди них вполне могла оказаться и фамилия деда Мухина. Боевой офицер, впоследствии генерал, он был среди тех, кто, сбивая прикладом ППШ тесные обручи фашистской диктатуры, освобождал Европу. Пуля не тронула генерала в последних боях, и, быть может, повезло еще в том, что не дожил до дня, когда по местам, где он сражался, повезут внука. Под бдительным оком сопровождающих — как злостного нарушителя воинской дисциплины, вызванного для дачи показаний по делу о контрабанде…

Да, в купе скорого поезда № 16 вместе с лейтенантом Мухиным следовали еще два офицера, и ему не спалось. Все было точно так, словно неделю назад, и все было по-другому. Чертовы часы… Часовщиков и Райзман не сразу согласились помочь, но Шандор не зря посоветовал запастись на дорогу палинкой. Водка оказалась убедительнее слов… Тайник, досмотр, слабая надежда, что инцидент как-нибудь заглохнет…

Не заглох. В части Мухина, возвратившегося из поездки домой по фальшивой телеграмме, ждала повестка — настоящая! Сейчас, ворочаясь на вагонной полке, лейтенант словно боролся с хмелем выпитой в тот злополучный вечер палинки. Все в тумане, но уже не златые горы мерещились Мухину. Ему недоставало малости — пятачка.

Старинной медной монеты достоинством в пять копеек.

«Положи под пятку, — напутствовала Витюшу мать, провожая на экзамен для поступления в суворовское училище. — Это приносит удачу. Мне всегда помогало».

Мухина выручило другое — фамилия и заслуги деда. Но в предстоящем разговоре со следователем чувствовал: не помогут. Потому и вспомнил о екатерининском пятаке. Эх, садовая твоя голова, за просто так отдал монету Петухову…

Стоп! Эту фамилию сейчас лучше всего забыть. Наглухо задвинуть шторки памяти. Иначе точно: легко не отделаться.

В тумане, все в тумане…

— Вставай! — почувствовал Мухин на плече твердую руку.

— Приехали!

Поезд № 16 втягивался под своды львовского вокзала.

…Следователь оказался не страшным. Обычный парень, сухощавое открытое лицо, по-спортивному подтянут. На вид всего на пару годков старше Мухина.

— Присаживайтесь, — сказал он. — Фуражку лучше повесить на вешалку. Если мять в руках, потеряет форму. Жалко, она у вас, кажется, на заказ сшита?

Мухин смутился: неужели и о фуражке известно? В тулье в свое время тоже был оборудован тайник. Никто и не подозревал, что лейтенант щеголяет в фуражке за пять тысяч — столько отдал за кольцо с бриллиантом в магазине «Жемчуг».

Мухин поднялся и пошел к вешалке. Ему явно не помешал бы пятак под пяткой.