Каролина

После очередного ритма, надо признать, довольно жуткого, который выдавали мои стучащие зубы, Миану трагически вздохнул. Поднявшись со своего лежака, подошел ко мне и накрыл созданным эльфийской магией покрывалом. Я попыталась возразить, но понять жалкое протестующее мычание можно было, скорей всего, только по интонации. И то с большим трудом.

— Кариэлла, я создам еще одно, — устало ответил ушастик.

— Сппасиббо. — выбила я.

— Я не понимаю — ты же маг, притом, достаточно сильный. Почему не согреешься?

— Не хоочуу.

— Почему? — темный эльф вопросительно поднял бровь. Я же, освободив часть лица из покрывал, показала язык. Он скривился. Впрочем, я тут же была наказана. Чем? Да тем! Сама себе так прикусила язык, что в глазах защипало. Взвыв раненым волколаком, я снова накрылась с головой. Теперь уже к зубной дроби добавилось жалостливое постанывание. В следующее мгновение покрывала были выдраны из моих закоченелых пальцев. Не успела я возмутиться таким безобразным произволом, как почувствовала снова приятное тепло ткани. Вот только вместе с покрывалом…

— Миану! Что ты делаешь? — от возмущения даже перестала стучать зубами. Темный лишь крепче обнял и прижался к моей спине.

— Нет, я так не хочу!

— Кариэлла, я не собираюсь ничего предлагать, кроме… спокойного сна, — ехидно так ответил дроу. Но услышав мое недовольное фырканье, уже спокойно добавил:

— Не знаю, как ты, а я хочу спать. В тишине! — Хотелось ответить какой-нибудь гадостью, но в последний момент передумала. С дроу действительно становилось теплей. «Так зачем же его прогонять»? Вот с такими эгоистичными мыслями я, довольная и согретая, заснула.

Мне снилось что-то пестренькое, яркое и веселое. Было хорошо и спокойно. И ужасно жарко. Именно последний факт послужил причиной для моего пробуждения. Стальное кольцо рук покоились на моих… эм… бедрах. А сама я бесстыдно развалилась на груди дроу. Быстренько возблагодарив богов, за то, что мне позволили проснуться первой и, возможно, пылающие щеки останутся лишь моей тайной, я начала осторожно высвобождаться из объятий Миану. Но молиться я не умею — и вот результат! Из-под полуопущенных ресниц за мной с интересом наблюдали хитрющие синие глаза.

— Доброе утро, — промямлила я, пытаясь скрыть смущение. Дроу, по всей видимости, решил меня добить. Заправив прядку выбившихся из косы волос за ухо, он промурлыкал:

— И тебе доброго утра, котенок.

— Как ты меня назвал? — судорожно начала выбираться из объятий этого гада ушастого, а заодно и из покрывал. Наконец освободившись, я решила гордо удалиться к бегущей недалеко речке, но… Гордо не получилось. Одной ногой запутавшись в мягкой, ткани я замахала руками, словно малолетний дракон — крыльями в первом полете, и, все же не удержав равновесия, полетела к земле.

Медленно и с высоко поднятой головой удаляться было уже поздно. А громкий, заразительный смех дроу не позволил удержать улыбку и мне. Щелкнув его пальцами по носу, чтобы жизнь малиной не казалась, весело убежала умываться, заранее предупредив Миану, что с него причитается завтрак за доставленные неудобства.

С Миануэлем было легко. Чем больше проходило времени, тем яснее я понимала, что он «мой человек», ну или не человек. Не важно! Знаете, как бывает? Встречаешь кого-то, проводишь с ним день или несколько часов, но уже чувствуешь определенную схожесть с собой. Нет, о полном доверии и речи не могло быть! Но то, что мы свободно общались так, словно всю жизнь знакомы, говорило о многом. Умело обходя тяжелые для каждого из нас темы, мы находили еще столько других, занятных и интересных, что часто засыпали только под утро, обсуждая или рассказывая какой-нибудь смешной эпизод своей жизни. К слову, ночи по-прежнему были холодными. Но я уже привыкла и спокойно относилась к своей «грелке», не поднимая шума и не роняя поутру себя любимую.

Дроу был отличный рассказчик! Меняя тембр голоса, интонацию и выражение лица он мастерски изображал своих придворных и знакомых. Часто поднимался и демонстрировал то или иное действо. Я смеялась до слез!

Не смотря на легкость в общении и веселый нрав, очень часто я ловила на себе внимательный взгляд дроу. Серьезный и изучающий. Впрочем, он почти сразу же менялся и приобретал знакомую теплоту, так что поначалу мне все это казалось лишь причудами моего не совсем здорового воображения… Но спустя какое-то время, я поняла: то, что раньше я приняла за достоинство характера темного, есть обычная осторожность и неимоверное терпение. Его глаза словно говорили: «Не отвечай, если не хочешь. Я подожду. И рано или поздно все узнаю сам».

Я не могла его за это осуждать. Спаси меня не пойми, откуда взявшаяся девица, которая имеет силу, больше приличествовавшую какому-нибудь высшему архимагу, а не почти ребенку (конечно, на взгляд дроу), я бы тоже заинтересовалась. И скорее, не просто заинтересовалась, а попыталась скрутить и выудить все, что мне требовалось. К тому же после случая в деревне я так и не использовала магию. Попасться, кому бы то ни было сейчас, пока я не разберусь во всем, не хотелось. Так что я не винила его за те взгляды, но и рассказать всего тоже не могла. У каждого из нас внутри есть то, что вряд ли можно вынуть наружу, даже перед близкими. Даже перед таким замечательным и веселым дроу. Хотя кого я обманываю? Тем более перед дроу! Как бы он не отодвигал на задний план все мои переживания, как бы мне не было с ним легко, я не могла забыть, что на самом деле представляют собой «белые и пушистые» представители этой расы.

Примерно в таких ощущениях и проходило наше путешествие. Где-то я была осторожной, где-то легкомысленной и беззаботной, но всегда — начеку. Хотя винить… Нет, несмотря ни на что, я была очень признательна Миануэлю. Ведь благодаря ему я снова не была одна. Я не засыпала с дикой головной болью от постоянных размышлений и поисков. Не просыпалась ночью от своего же крика. Не оглядывалась назад. Не звала Его…

С того момента, как мы вышли из Пересечного тракта, прошло уже больше недели. Сознательно обходя небольшие деревеньки, мы совершенно не стремились к чьему-либо обществу. От порталов тоже пришлось отказаться. После произошедших в деревне памятных событий я чувствовала определенные искажения в магическом фоне. Удивляться не было причин, так как это явление хоть и редкое, но поправимое и вполне объяснимое. При сильном выбросе магической энергии случалось и не такое… Сбои с порталами, небольшие смещения энергетических потоков, силовые волны, превышающие норму… Была еще масса неприятных кратковременных моментов, но все перечислять смысла нет. Достаточно понимать, чем могут аукнуться для слишком самонадеянного мага такие изменения. К примеру, ни я, ни мой спутник пока не собирались лишаться своих дорогих конечностей, а посему… Благополучно передвигали своими ногами. Можно было, конечно, подождать недельку-другую пока все восстановится, но мы предпочитали использовать по-другому это время. Усидчивостью никто из нас не отличался.

На очередном привале Миану, как бы невзначай, сказал:

— Через три дня Хисата.

— Ты следишь за человеческими праздниками?

— Любознательность — одна из основных черт моего характера.

— Впрочем, как и излишняя скромность, наверное, — съехидничала я. В ответ в меня полетела небольшая шишка. Но вместо того, чтобы уклониться, или поймать ее, я случайно воспользовалась магией. Это получилось неосознанно, на уровне рефлексов. Прежде чем я успела о чем-то подумать, руки сделали свою работу. «Ох, лучше бы я подумала», — пронеслось в голове, пока я наблюдала отброшенных магией шишку и дроу. Долетел Миану до ближайшего дерева и, хорошенько припечатавшись об него, сполз вниз с лицом, скорее перекошенным от удивления, чем от боли. Бросившись к нему, я хотела помочь, но прежде чем добежала, наследник остановил меня:

— Уууу! Стой, где стоишь! — налюбовавшись моим виноватым выражением лица, он серьезно сказал: — Кариэлла, ты страшная женщина! — я нахмурилась. Снова этот изучающий взгляд. «Но я же не специально», — расстроено подумала я. — «Вот сейчас точно не избежать вопросов». Но Миануэль удивил меня. Вместо расспросов он, звонко рассмеявшись, сказал:

— Да не страшная ты! Просто немного… — какое-то время он подбирал подходящее слово, — невнимательная, — наконец выдавил он и улыбнулся. Я, опасливо наблюдая за ним, все же подошла. Присела рядом с пострадавшим и спросила:

— Больно?

— Бывало и хуже.

— Прости, я не хотела… Я…

— Кариэлла, я все понимаю. Давай так: если когда-нибудь возникнет желание поделиться своими секретами, ты это сделаешь. Но разговор произойдет в спокойной обстановке, и не под влиянием каких-нибудь событий. Договорились? — Ну что я могла ответить на такое? Конечно же «да»! Обняв дроу, я думала о том, что мне действительно очень повезло с другом. Мысленно назвав эльфа так, я осознала, что он действительно за короткое время стал другом для меня. Я была очень многим обязана ему, несмотря на то, что темный придерживался противоположной точки зрения. И все же, даже не зная, что Миану ответил бы на мое заявление, все равно стала чуточку счастливей.

— Кариэлла! Ты меня сейчас задушишь, — прошептал наследник. Разжав объятия, я немного отстранилась.

— Прости еще раз.

— Ну, с тебя причитается, — хитро ответил он. Понаблюдав за моей озадаченной физиономией какое-то время, он улыбнулся и продолжил:

— Теперь ты просто обязана принять мое приглашение на Хисату.

— Ты действительно считаешь это хорошей идеей?

— А что тебя смущает?

— Нуу. Мы сейчас упырь знает где. А праздник-то народный, его не празднуют вдвоем в какой-то глуши, — растерянно стала объяснять я.

— Леди, должен донести до Вашего сведения, что Вам полагается проявлять большую внимательность в изучении местности, где Ваш покорный слуга, на данный момент, имеет честь находиться вместе с вами.

— А попроще? — я продолжала не понимать, к чему он клонит.

— Запросто. Хисата через три дня. Как раз столько нам понадобится времени для того, чтобы добраться до Торсании. Надеюсь, этот город достоин Вашего посещения в честь праздника? — Нарочито серьезно спросил Миануэль.

Посомневавшись еще какое-то время для вида, я, подражая манере дроу, ответила:

— Раз наследный принц Тикуэля потрудился обратить мое ограниченное внимание на этот роскошный город, я с радостью исполню его пожелание. — Дроу поднялся со словами: «Ну и замечательно», стал собирать пожитки, которые со времени нашего совместного путешествия его же стараниями постоянно пополнялись. То травки какие приглянулись, то плащик сменный смастерил на досуге, то камень редкий нашел. А мне-то что: его «сокровища» — пусть сам и таскает.

— Миану?

— Что? — не отвлекаясь, откликнулся он.

— А какой он, город этот?

— Ты неподражаема!

Торсания предстала перед нами на третий день пути в лучах заходящего солнца и во всем своем величии. Игра красок и ярких бликов превращала огромный город во что-то, отличное от всего окружающего. Казалось, будто громада из камня дышала и была вполне самостоятельным живым организмом.

Поначалу не большая, темная точка на горизонте с каждым шагом становилась все крупней, надвигаясь на нас могучими стенами и высокими башнями. По правую сторону от города, грохоча, бежала извилистая река, за которой раскинулось бескрайнее поле. По левую сторону — чернел лес. А прямо перед нами, постепенно поднимаясь в уклон, легла широкая, наезженная дорога.

Откуда-то налетел холодный порыв ветра. И, несмотря на гомон и веселый шум, доносящийся до нас из-за массивных стен, я почувствовала страшную тоску. Словно городская стена отныне и навсегда отделила меня от всего живого, оставив одну. Миану, почувствовав мое настроение, легонько обнял и, улыбнувшись, спросил:

— Неужели боишься?

— Да нет. Просто ощущения какие-то странные. Словно… — однако, заметив насмешливый взгляд, я лишь махнула рукой и пошла вперед. Дроу шел сзади, весело напевая себе под нос неизвестную мне песню. Наконец мы подошли к главным воротам. Огромная железная решетка, которая по обыкновению служила для преграждения входа, была поднята, приглашая гостей посетить сегодня Торсанию без платы обязательной пошлины и отметить вместе с хозяевами Хисату. На какое-то мгновение городской шум просто оглушил меня. Крики молодежи, призывные голоса торговцев, стук мечей, звон битой посуды в харчевнях и ор песен, вырывающийся из десяток глоток — все смешалось в одну кучу, крепко засев в моей голове. Уже имея опыт сражения с подобной какофонией, я, хвала богам, смогла отодвинуть весь шум на задний план, и теперь наслаждалась тихим и вполне терпимым жужжанием. «С этим улучшенным слухом сплошные проблемы! И на кой демон он мне нужен»? — недовольно размышляла я, наступая в очередную лужу. К слову, Торсания состояла из многочисленных запутанных и ужасно узких улочек. Но горожан, по всей видимости, это нисколько не смущало и не заставляло отказаться от дурной привычки выбрасывать все лишнее или ненужное на улицу без малейших угрызений совести. Дороги не были устланы соломой, а вот весь этот мусор покрывал их ровным слоем, удачно пропитываясь грязной дождевой водой и жидкими отходами.

Праздничное настроение улетучивалось со скоростью полета дракона. Даже Миануэль стал с большим вниманием смотреть себе под ноги, при этом приложив белоснежный платочек к носу.

Решив расположиться ближе к центру, мы старались перепрыгивать многочисленные грязевые преграды и, огибая уже изрядно подвыпивших горожан, пробирались в глубь города.

Центральная площадь порадовала нас относительной чистотой и своими огромными размерами. После узких улиц, где порой трудно было разойтись двум людям, а тем более не людям, простор оной значительно превышал все, ранее виденное в Торсании. В центре площади расположилась стройная башня городской ратуши, гордо поднимающаяся к небу. Ее полукруглый купол имел восхитительную позолоченную роспись. Кирпичное же основание, поддерживающее конструкцию, было настолько искусно выложено, что обычная кладка превращалась в неповторимое каменное кружево. Сразу было понятно, что сия достопримечательность являлась гордостью горожан. Хотя бы потому, что плиты на подступах к ней блестели от чистоты. Так что, если сравнить весь город с ратушей, становилось очевидным — она точно служила его гордостью и истинным украшением. «Интересно, сколько же они заплатили за такое великолепие»? — ехидно так поинтересовался внутренний голос. Миану, по всей видимости, разделял мое мнение, так как тихо пробурчал себе под нос, что, мол, еще лет двадцать назад никакой ратуши и в помине не было. «Интересно, к чему это он»? Додумать мне не дали, точнее, не дал один противный дроу, который ухватил меня за руку и потащил в добротную с виду харчевню.

Почувствовав восхитительный запах хорошей домашней еды, я тут же перестала считать дроу противным и с вожделением уставилась на разносчиц, мелькающих с подносами по всей зале.

Миануэль пошел договариваться о комнатах. Я же тем временем начала медленно подбираться к главной стойке, на которой в данный момент сиротливо, можно сказать даже — бесхозно, дымилась индюшка с овощами. Сразу подумалось о том, что последний раз ели мы еще вчера вечером. Облизнув губы, я уже потянула свои жадные ручонки к птичке, которая, казалось, специально для меня зазывно пахла, но в последний момент по тем самым ручкам кто-то с силой треснул.

— Ай! — взвыла я и уставилась на сердитого низенького мужичка. На щуплых плечах которого, болталась рубаха, правда чистая и выглаженная, да только внушительности все равно не придавала. Длинный, в пол, белоснежный передник был явно великоват, из-за чего его обладатель путался в складках маленькими ножками. Зато на серьезном лице читалась крайняя раздраженность. «Ух, какие мы злые»!

— Девка, а платить, кто будет? — неожиданно для его вида пробасил он.

— Ты кого девкой назвал? — зарычал кто-то над моим ухом. От неожиданности я подпрыгнула и с удивлением уставилась на моего защитника. Лицо дроу изменилось, приобретя хищные, резкие черты. Синие глаза потемнели до цвета бушующего в ночи моря. Мужик, резко сгорбившись и опустив глаза в пол, испуганно залепетал:

— Господин, прошу извинить, но эта… — он поднял на меня злобный взгляд и запнулся.

— «Эта», как ты изволил выразиться моя родственница. А по сему, я считаю твое оскорбление личным, — сухо проинформировал дроу. По ходу его слов мужик все больше и больше бледнел, а в конце вообще бухнулся на колени и заголосил:

— Господин, я не знал! Простите, я… я… могу как-то искупить свою вину? — Заметив презрительный взгляд Темного, он и вовсе запнулся. Прижавшись к полу, мужик мелко задрожал. Я его понимала. Навлечь на себя гнев дроу не боялся лишь отчаянный самоубийца, либо же мазохист. Скорей всего, второй, так как дроу испокон веков считались если не самой, то одной из жесточайших рас, населяющих Хортборг. Медленная и безболезненная кончина не была их коньком. Все это я знала, но принять… Привыкнув к Миануэлю, к его заботе и, можно сказать, трепетному отношению к себе, я теперь смотрела на эльфа и не понимала — передо мной стоял совершенно другой человек. «В тот-то и дело, что НЕ ЧЕЛОВЕК»! — услужливо подсказала сидящая у меня в голове ехидна.

— Миану, оставь его, пожалуйста. Я сама виновата. — Презрительно-брезгливый взгляд переместился на меня и тут же потеплел. Снова появилась яркая синева. Улыбнувшись и все еще не смотря на лежащего на полу мужика, он ответил:

— Тебе сегодня повезло, человечишка. Отныне ты пожизненно обязан вот этой леди. Любой каприз, любое желание… — он не закончил, но понимающий и униженный взгляд мужика показал, что он всё осознал и принял к сведению.

— Моя харчевня всегда в вашем полном распоряжении. — От его унижения я почувствовала себя чудовищем. Нет, я не злилась на Миануэля, это его природа, а я виновата в том, что удачно забыла об этом. К тому же, все произошедшее на моей совести, и наказывать следовало бы меня, но…

Хотелось побыть одной. Поэтому, уточнив расположение наших комнат, я молча поднялась наверх. Подальше от людей, от шума и от унижения ни в чем не повинного хозяина харчевни.

Искупавшись в заботливо нагретой служанкой лохани, я блаженно растянулась на кровати. «Как же мягко! Сколько я уже не лежала вот так»? — думала я, вспоминая кочки, овраги и большие коряги деревьев, под которыми в последнее время ночевала.

Осторожный стук в дверь отвлек от ленивых раздумий. Не дожидаясь ответа, дроу, словно большой довольный кот, прошмыгнул ко мне в комнату. Я судорожно стала укутываться одеялом, так как после купания на мне осталось одно лишь полотенце. Миану, хмыкнув, обрадовал:

— Чего я там не видел?

— Всего! — огрызнулась я, натягивая одеяло уже до подбородка. Умостившись на кровати, наследник с интересом принялся меня разглядывать. Стало неуютно. Тут же вспомнился последний инцидент, по телу пробежала неприятная волна дрожи. Дроу тут же поднялся с кровати, отошел к окну и, не оборачиваясь ко мне, спросил:

— Кариэлла, я сделал что-то не так?

— Нет, что ты…

— Тогда почему ты так себя ведешь? Ты боишься меня?

Ну, и как объяснить тому, кому с детства прививали презрение ко всем другим расам, кто не ценит жизнь человека, потому что принимает его за тупую домашнюю скотину, что нельзя ТАК поступать.

— Миану, — я начала медленно подбирать слова, — очень прошу тебя, не делай так больше, хотя бы пока мы не разбежимся каждый своей дорогой.

— Как не делать? — дроу искренне не понимал меня. Или же понимал и теперь наслаждался устроенным представлением.

— Ты, конечно, правильно сделал, что заступился. Но нельзя так запугивать и унижать людей, тем более, невиновных. Можно сделать все немного мягче.

— Но он оскорбил тебя!

— Ну, корону-то он не сбил с меня, так что я не в обиде. К тому же сама потянулась за чужим. Не стоило.

— Кариэлла, — словно ребенку принялся объяснять он, — как бы ты не скрывала и что бы не говорила, ты великий маг. Я ЧУВСТВУЮ это. Такие как он, получают от Вас защиту, лечение… да мало ли что еще. Даже если ты сейчас и не относишься к Ковену, рано или поздно придешь к нему, или он найдет тебя. А удел Ковена пожизненно служить на благо этих… неблагодарных тварей!

— Миануэль, на мне не висела табличка с надписью: «Уважь меня, ибо я маг». Я не хочу ссориться или переворачивать твои взгляды, давай просто договоримся, что, пока у нас одна дорога, будем немного терпимей. — Дроу долго смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Кариэлла, я постараюсь. Но у меня тоже есть условие.

— Какое же?

— Ты перестаешь меня бояться.

— Но я…

— Дроу чувствуют ложь. Забыла? Я хочу, чтобы ты поняла. Ты спасла мне жизнь, я твой должник. И пока я не смогу сделать того же для тебя, твое слово — закон, твоя жизнь — высший приоритет. И я никогда не смогу причинить тебе вреда.

— Миану, это смешно! Я же говорила тебе, что ты ничем не обязан мне. — Наследник подошел ко мне и, опустившись на кровать, приблизился к моему лицу. Не отрывая глаз, серьезно прошептал:

— Дорогая Кариэлла, это древнее нерушимое правило нашего народа, принятого, задолго до нашего с тобой рождения. Не тебе и не мне его менять. Даже если бы я был против этого, пока не будет уплачено по счетам, я твой: до последнего вздоха, до последней капли крови. Это мой долг. — Я вздрогнула.

— Скажи мне только одно: если я сама буду искать смерть, что ты тогда должен будешь сделать? — в комнате повисло тяжелое молчание. Дроу стремительно поднялся, подошел к двери и, не оборачиваясь, ответил:

— Я надеюсь ты сейчас пошутила… Но для меня твое слово — закон.

— Тогда для меня огромная честь принять этот долг, — немного помолчав, добавила:

— Спасибо за все, — обернувшись и лукаво посмотрев на меня, Миануэль ответил:

— У меня есть две причины не задавать тебе вопросов. Первая — рано или поздно все станет известно, к тому же с тобой очень интересно. Что касается второй причины… Второй я, пожалуй, немного помучаю тебя и пока не отвечу, — подмигнув он вышел из комнаты и уже с другой стороны двери крикнул:

— У тебя час на сборы! Ведь сегодня же Хисата!

Спустилась я в общую залу намного раньше. Каких-то особых нарядных вещей у меня не водилось, магию использовать было нельзя, так чего тянуть? Расчесав волосы, я решила в честь праздника просто распустить их. Свой наряд освежила припасенной белой рубашкой, вышитой золотыми нитями. Ее когда-то подарила Аэвон… Грусть серым туманом обвила меня и запустила свои щупальца внутрь. «Надеюсь, с ней все хорошо». Стараясь побыстрей отвлечься, я решила пораньше спуститься вниз.

Народ гулял. Громко так, смачно! Выбивая ритм, не понятный пока для моего трезвого сознания, пара раскрасневшихся девиц пыталась перетанцевать друг друга. Мужики, распивая огневку, горланили народные частушки. Притом орали не только люди! Многие расы, забыв на время о своей «уникальности» и «превосходстве», сидели за одним столом. Так ладно бы только гномы! Те любители хорошо посидеть, да и не особо-то и брезгуют обычным людом. Но вот картина здоровенного тролля за одним столом с оборотнем и веселой человеческой семейкой, состоящий из добротной мамаши, такого же упитанного мальчика лет двенадцати и худющего отца семейства, меня порядочно удивила и позабавила. Не было никакой агрессии. Даже оборотень что-то мастерил из кусочка дерева для краснощекого дитяти… Чудеса!

— Хисата сближает, — вкрадчиво прошептал мне на ухо наследник. Улыбнулся и, подав руку, продолжил: — Давай на время забудем обо всем. Сегодня ты просто Кариэлла, а я — Миану. Мы гости этого города и сегодня мы гуляем!