Минут через десять в вестибюле казино крючконосый Чарли удивлённо восклицал:

— Ах, господин барон, да вы в самом деле ночной гуляка! В такой поздний час? Но готов служить, господин барон.

Странная усмешка скользнула по лицу Чарли, когда Хансен, наклонившись к нему, сказал:

— Слушай, Чарли, у тебя, кажется, есть братец?

Чарли покорно опустил плечи.

— Он сейчас здесь, в казино… У вас есть к нему дело?

— Срочная работа…

Чарли через плечо показал на главный зал.

— Он сидит за столиком в нише, направо от бара. Но погодите, господин барон, мы лучше всего подойдём к нему вместе.

Братец Чарли вёл непринуждённую беседу с тремя размалёванными дамами и недовольно взглянул на Хансена, когда тот с Чарли подошёл к столу. Братец оказался этаким крепким бычком лет тридцати, волосы в беспорядке, лицо грубоватое, но с хитрецой; сразу же бросались в глаза его руки: холёные, ловкие, они неспокойно вертели пустую рюмку.

Чарли роздал собеседницам брата жетоны.

— Ну-ка, исчезните на пару секунд, мои милые! Поищите счастья. Макс скоро освободится.

Женщины сразу же исчезли. Чарли подтолкнул Хансена, деловито подмигнул и скрылся в вестибюле. Хансен подсел к Максу.

— Хеллоу, Макс! — сказал он. Макс взглянул на него искоса.

— Давай покороче!

— Есть подходящая работёнка. Без всякого риска.

Макс иронически ухмыльнулся.

— Так все говорят. Давай выкладывай!

— Нужен ключ.

— А с чего делать?

Хансен развернул бумагу и пододвинул Максу разрезанный кусок мыла. Макс раскрыл половинки куска, мельком взглянул на оттиск. Потом аккуратно завернул в бумагу и положил перед собой.

— Двести пятьдесят, — сказал он.

Хансен присвистнул сквозь зубы. Макс тотчас же пододвинул ему свёрток.

— Как знаешь… — сказал он.

— О’кэй, — быстро ответил Хансен. — Но когда будет готово?

Макс наморщил лоб.

— Послезавтра. Сотню сейчас.

Хансен достал бумажник, отсчитал деньги и хотел было уйти, но почувствовал: ещё не всё… Макс налил себе рюмку, предложил:

— Выпьешь одну?

— Сейчас нет… Позже.

Макс опрокинул рюмку в рот и, наклонившись над столом, сказал:

— Точно такую вещичку я уже разок сделал дня два назад. — Он неодобрительно покачал головой. — Двое на один сейф! И под разными фирмами. Ничего не выйдет, старик.

— Двое…

Хансен почувствовал, что не может двинуться с места. Чёрт возьми, но кто ещё затесался в игру? Да правда ли, что есть ещё кто-нибудь другой? А если это так, то кто именно мог интересоваться сейфом Коллинза? Шукк?.. Возможно, но только возможно…

— Макс! Пять бумаг, только скажи мне, кто второй?

Но у Макса была своя профессиональная честность. Он демонстративно перевернул пустую рюмку и поставил её кверху ножкой на стол. С ним было бессмысленно разговаривать. Макс улыбнулся сочувственно.

— Поищи сам…

…Кто же второй?.. Хансен провёл эту ночь без сна, впрочем, Коллинз послал за ним Франтишка в бог знает какую рань. Майор сидел за своим письменным столом совершенно трезвый и отдохнувший. С некоторой важностью он просматривал бумаги.

Майор указал Хансену на стул и продолжал копаться в бумагах.

— Садитесь, садитесь, Хансен… Да, скажите-ка мне, знаете ли вы некоего Гартмана? Вильгельм Гартман… Вы когда-нибудь слышали это имя?

«Вилли Гартман! — Хансен почувствовал, как сразу же пересохло в горле. — Только хладнокровие, — думал он, — только спокойствие! Что это всё означает? Испытание? Подозрение? Или провокация?» За все три года опасность ни разу так не была близка. Взглянул на руки: жилки на руках набухли. Это состояние продолжалось какую-то долю секунды. Почувствовал твёрдый взгляд Коллинза.

— Вильгельм Гартман… Знал когда-то такого, и даже хорошо, хорошо знал…

Коллинз шуршал листками телеграмм, что-то разыскивая.

— Прибыл он из Берлина и выступал со всяким политическим вздором перед рабочими. — Коллинз вдруг утратил бюрократический тон. Да какие основания у него не доверять Хансену? Потом вспомнил разговор с полковником Рокком и его предупреждение: «В нашем деле подозрительны все. Это основное правило…» У него было неприятное чувство, когда он читал эту телеграмму из Франкфурта… И страх. Хансен смотрел на него испытующе.

— Так в чём дело? Я-то тут при чём?

Коллинз сделал над собой усилие и продолжал бесстрастно:

— Этот Гартман арестован. Сейчас им занимается Шукк. Пока никаких результатов. Главное управление отдало распоряжение, чтобы вы, Хансен, занялись им лично.

Хансен молчал. В глазах у Коллинза ирония.

— Они, видите ли, чего-то там ждут от всего этого.

Хансен ответил равнодушно:

— Пусть думают что хотят. — Ему ужасно захотелось окончить этот разговор. И выйти на воздух. И побыть одному.

— Выезжайте сейчас же в Нюрнберг, — сухо сказал Коллинз. — Сейчас же… И займитесь этим человеком.