За две недели (знаменитые две недели) мы, выходит, не пали…
Падали мы, можно сказать, уже совсем… Окончательно падали, и так падали, что никакая сила — ни земная, ни небесная — не была в силах остановить это падение, весьма желанное и весьма мудрыми вещунами предвозвещенное.
— Две недели! Вот-вот-вот! Только две недели! Падут!
Получается, как видите, уже восемь лет не пали… Хотя за это время, по мудрым пророчествам очень мудрых пророков, мы должны были пасть не менее чем 208 раз…
Не пали. Двести раз не пали…
А теперь научились не падать. За две недели не падем…
Названия нам, должен вам сказать, нашими врагами очень здорово подобраны:
Вот кто мы?
1. Узурпаторы.
2. Ярыжники.
3. Бандиты (красные).
4. Палачи (красные).
5. Взбунтовавшаяся чернь.
6. Дьяволы (красные)
7. И вообще сволочь (красная).
Вот это, значит, мы…
Что же мы делали все это время?
Одна-единственная была у нас работа:
"Вели страну к гибели…"
Если сложить о нас "предложение", то по синтаксису Петрова или Смирнова это "предложение" будет "слитным" и окажется примерно следующего содержания:
"Узурпаторы, ярыжники, палачи, взбунтовавшаяся чернь, дьяволы, и вообще сволочь, вели страну к гибели…"
В этом предложении 5 подлежащих и одно сказуемое.
Сказуемое — вели…
Куда вели?
К гибели…
Кого вели?
Страну вели…
Ну уж коли мы ее, "страну" эту, куда-то вели, значит, мы ее куда-то уже довели… До какой-то погибели все-таки довели.
Давайте поищем той погибели, до которой мы страну довели.
Какая-такая может быть для страны погибель?
По-нашему, вот такая:
1. Политическая погибель.
2. Культурная погибель.
3. Экономическая погибель.
Начнем с первой, с погибели политической…
Гибла уже наша бедная страна политически, до того, можно сказать, гибла, до того она погибала, что не выдержали гуманные сердца всех стран и на Западе и на Востоке и давай они нас признавать и де-юре и де-факто… И попризнавали…
Довели мы уже страну до окончательной, как говорят, "ручки"… Взять бы да и погибнуть себе потихоньку…
Не дали… Признали…
И теперь мы уже "международным объектом" являемся… Да еще и таким объектом, что Чемберлен себе бутылки с горячей водой к животу прикладывает.
Такова вот наша политическая погибель.
Давайте за культурную погибель возьмемся…
Так вот и начали мы культурно погибать.
— Погибаем?
— Погибаем!
— Ну уж коли погибаем, так давайте хоть грамотными погибнем.
— Давайте, — говорим.
И взялись мы за всеобщее обучение, взялись за ликбезы…
Погибать, так образованными.
Создавай школы, создавай вузы, создавай театры, музеи, дома крестьянина и хаты-читальни, издавай книги, издавай газеты… Погибель веселее будет…
Так вот теперь и гибнем…
К десятой годовщине Октября не будет у нас и вот-такусенького неграмотного…
Ляжем, газету или книгу в руки и будем погибать потихонечку. Культурно погибать будем.
Такова наша культурная погибель.
Экономическая погибель.
И тут мы точно так же гибнем…
Только опять-таки:
— А чего нам погибать без ничего? Давайте новые заводы строить. Давайте Днепрострой строить, давайте скооперируемся… Чтобы гибнуть было в чем. Погибая, хоть загрохочем так, что грохот по всему миру прокатится…
Так и взялись…
Днепрострой строим.
Заводы и сельскохозяйственные, и металлургические, и тракторные, и паровозостроительные, и вагоностроительные строим.
Кооперация создается.
Селяне в крик:
— Погибать — так с трактором.
Осточертело с плугами гибнуть.
И лопочут сейчас три тысячи тракторов на одной только Украине.
В самом деле: погибель с пшеничным хлебом, да с сахаром, да еще если и пан на тебя не смотрит — не такая уж страшная погибель. Гибнем с удовольствием. Пошли нам судьба и впредь такую погибель.
1925
Перевод И. Собчука.