Стефер стоял возле стеклянной стены в бокс и смотрел на пять капсул, расположенных звездочкой и крутил в руке око, ставшее опять обычным, небольшим хрустальным шаром.

Таймер боксов отсчитывал последние минуты регенерации.

Перед лицом мужчины, загораживая вид, легла папка с прикрепленным листом распоряжения о завершении проекта Деметра.

"Планета под кодовым названием Деметра, признана непригодной для массового заселения и использования. Ей присвоен гриф Z, как особо опасной для человека", – прочел, убирая шар в карман, и глянул на помощника, протянув руку. Тот вложил в ладонь ручку, и Игорь поставил размашистую подпись под резолюцией. Последнюю.

Не глядя, отдал обратно и опять уставился на капсулы – тридцать секунд до выхода из зоны стабилизации.

Что будет дальше? – ждал замерев, и лишь сжимал в кармане око, что сослужило свою службу.

Вейнер вынырнул из сна, как из воды. Резко сел и уставился перед собой, ощупывая грудь в прострации, и еще не веря, что жив. Соседняя капсула открылась и Эрика, сев, обалдело, почти копируя соседа, смотрела на свои ступни.

– Маму вашу, – прохрипело за спиной.

Самара, – переглянулись Шах и Ведовская, и на двоих один вопрос – что это было?

Оглянулась и встретила столь же "внятный" взгляд Родиона. Все молчали и ни один не мог сообразить, что происходит.

Стеклянные двери с шипением отодвинулись, и в бокс прошел элегантный мужчина холеной наружности.

– Рад приветствовать, – бросил скупо.

Все четверо тяжело уставились на Стефлера.

– Вас ждет двух часовая реабилитация и адаптация. После, если возникнут вопросы – в мой кабинет. Если нет – до свидания. Договор выполнен, благодарю за участие в исследованиях. Причитающуюся сумму, согласно контракту, вы получите на выходе, – отчеканил холодно. Оглядел каждого и вышел.

Шах хмурился, поглаживая шею. Эра пыталась принять тот факт, что она находится на территории "Генезиса" и все что видела – всего лишь сон, продукт гребанного эксперимента. Или нет?…

Радий тупо таращился на закрытую дверь из бокса, а Макс тихо матерился, беззлобно, но отчаянно.

И точно в таком же состоянии ступора они провели два следующих часа, которые помогли лишь одному – они вновь чувствовали свои тела и осознали себя людьми, жителями планеты Земля. Но принять этот факт было куда сложнее.

Уже в душевой Эра уперлась руками в зеркало, пристально рассматривая себя. Никаких знаков светлой, и вообще, вдуматься бред. Но на лбу словно горит след от поцелуя Эрлана, и, кажется, это было пару часов назад, и в воздухе еще витает запах травы и леса.

И странное дело – она смотрит на себя, но не узнает. Все то же лицо, и все же не то – нос без горбинки и форма губ неуловимо изменилась. Волосы чуть светлей и волнистые, а не прямые как были. Это она – Эрика Ведовская. И все же – не она.

Что же произошло? – стерла влагу с запотевшего стекла, оглядывая обычный топик и трусики, и не веря, что это не рубаха с шитыми бисером обшлагами и воротом. И нет ощущения, что она Эрика Ведовская – есть четкое осознание себя Эйорикой Лайлох. И нет радости от возвращения домой, в привычный мир и круг – есть ностальгия по Деметре и тоска по Эрлану.

Т ам все родное, здесь наоборот – все кажется ей чужим и непривычным.

Но есть ли это "там"?

За спиной вырос Радий, мокрый после душа, обмотанный по бедрам полотенцем. Таращился потерянно в зеркало и словно тоже не верил в то, что видит.

Шах стоял под струями воды и смотрел перед собой и видел не кафель душевой, не товарищей у зеркала – Деметру, Морент.

Самер понуро сидел на скамье в раздевалке и держал в руках носки, даже не пытаясь сообразить, как их натянуть.

И никто и слова не проронил, каждый замкнулся в себе, на своих переживаниях и ощущениях. Боялись словами вспугнуть воспоминания и потерять себя, окончательно потеряться. Руки, ноги, голова – все работало. Они видели, слышали, чувствовали запахи, и в то же время никак не могли принять тот факт, что все что было, всего лишь привиделось, всего лишь часть научного исследования, как они часть эксперимента.

Это не укладывалось даже после упорного насилия психолога.

Эра медленно одевалась, стараясь ни на кого не смотреть и краем замечала, что остальные делают тоже самое. Они всем видом отталкивали друг друга, отодвигали, как незнакомцев, боясь убедиться, что все случившееся всего лишь бред, паранойя. И она заразна. Вот только не знали – все заражены или отдельно и лишь единично?

Но еще более паршиво было бы заговорить и понять, что глюк был один на четверых, и значит – не привиделось, значит – было.

И так же, не сговариваясь дружно, хоть и по отдельности, пришли к кабинету Стефлера. Оглядывали друг друга, словно видели впервые и вообще, сами по себе, и каждый чувствовал незримую связь, будто они не просто лежали в боксах по соседству, а действительно прошагали и склеп предков и болота, перебираись через ущелье, учились и просто жили, были вместе – друзьями, командой, да, фактически, семьей.

Стефлер молча прошел в кабинет мимо четверки, но дверь не прикрыл и тем дал понять, что они могут пройти.

Игорь Игнатьевич смотрел, как четверка рассаживается за круглым столом, и усмехнулся на их вид.

– Два часа реабилитации мало?

Самер потер шею, не спуская с него глаз.

Все ждали объяснений, но говорить никто не мог.

Стефлер понял и доброжелательно выдал:

– Ну, что ж, у нас пятнадцать минут, поэтому вкратце – вы участвовали в эксперименте по дезактивации нейтрина TZ, обнаруженного в атмосфере некоей планеты, очень перспективной…

– По ушам не езди… Инар Дейндерт, – тихо бросил Вейнер и, все вздрогнули, уставились на него, словно он оголился сам и оголил их, вытащил на общее обозрение самое сокровенное, что и от себя-то скрываешь.

– Только не стройте рожицы – каждый из нас думает так же, – скривил мину.

Стефлер сложил руки на груди, разглядывая Валерия и вот нажал кнопку под столешницей – окна тут же закрылись плотными жалюзями, вспыхнул нейтральный свет и заблокировался замок. Самер поморщился, слыша нужное гудение и не сразу сообразил, что это и откуда – помехи прослушке.

– Вот теперь мы можем поговорить. И вы ни слова не скажете из того что услышите, – придавил их Стефлер, став холодным и жестким. Вытащил из кармана око судьбы, положил перед собой на стол.

Эрика чуть осела глядя на шар. Он как ключ к собственной психике, вдруг сорвал все сомнения и унес мысль о паранойе в неизвестность. Зато четко встала другая – светлые, изначальные, Эберхайм, Эрлан – все это правда, все это было. И сердце сжало, горло перехватило – девушка склонила голову, понимая, что сейчас взглядом придушит кое-кого.

Все остальные дружно уставились на Стефлера. Тот желчно усмехнулся:

– Вы спрашиваете себя кто вы? Земляне. Были. Кто вы сейчас – решать вам. Когда-то давно, желая вытеснить нас с Деметры, ваши первые исследовательские миссии тем или иным способом забирали у светлых детей, по одному из каждой семьи, для исследования их права. К сожалению, ни один ребенок не выжил. Но мне удалось разыскать пять невостребованных трупов, которые так и остались в лабораториях. Всего пять, – выставил ладонь с оттопыренными пальцами. – Душа давно покинула их, но некие эманации оставались. Представьте клетку, как часть целого? Всего клетку. Вот по этой клетке я и взял от каждого. Вам известно, как клонируют тела? Душу отклонировать невозможно, но ее можно вырастить. Каждая клетка души помнит, что и целое, нужно только поместить ее в необходимые для разрастания условия. Как семя в почву. Элементарно. Для роста, укрепления и взросления, душе необходимо тело. Я нашел вас, максимально подходящих по биологическим и физическим параметрам. Вы стали носителями и инкубаторами для душ погибших детей. К сожалению, душа Самхарта отторглась. Но ваши – прижились, окрепли и стали полноценными. Более того, они частично изменили ваши тела. И теперь вы, будучи землянами, все-таки деметрианцы. К сожалению, этот процесс необратим – ваши исконные души срослись с подселенными, частично даже выселив их, потому что совершенно подошли по вибрации и энергофону.

– Сожалеешь? – разжал зубы Самара.

Стефлер с минуту рассматривал его и кивнул:

– Хорошо – ничуть не жалею. Это ты хотел услышать?

– Аа, чипы? – несмело спросил Радий.

– Стабилизаторы ваших клеток в плотном физическом состоянии. Молекулярный стабилизатор как у биоклонов, – и усмехнулся, – кого вы назвали биороботами.

– Ну и как же ты взял души тех, убитых? Без этого ока, как я понял – невозможно, – растеряно озадачился Самер.

– Можно, но сложно. Для любого высшего жреца это не составит проблем. Проблема – сохранить. Без ока душа быстро умирает. В моем случае, было и того меньше материала – всего лишь "клетка". Поэтому с Самхатом ничего и не получилось. Еще вопросы?

– Значит, земляне на Деметре жить не могут?

– Нет. Долго не могут. Поэтому и были созданы биоклоны – для освоения и исследования. Вы очень долго зарились на Деметру.

– И что дальше? – глухо спросила Эрика.

– Ничего. Кроме одного – каждый получил, что хотел. Я хотел наглухо закрыть доступ к Деметре и сохранить души погибших изначальных. Я получил это. Теперь имею достаточно материала и возможностей, для воспроизведения данных душ. Око сможет хранить их веками без ущерба для них. Вы цените свои тела выше душ – вы их и получили. Хотели здоровое тело – оно ваше. И это, – вытащил из внутреннего кармана карты и веером, не скрывая пренебрежения, отправил по столу. – Каждому свое.

Шах прижал свою карту ладонью и тяжело уставился на Стефлера:

– Это месть?

Тот с полминуты держал паузу.

– Если хочешь. Мне было интересно видеть землян, вставших на место тех, кого они убили. Может быть, если хотя бы четверо из вас осознают, что натворили, будет меньше зачисток и зла, что вы раскидываете по просторам галактик, – выдал ожесточенно и ничуть того не смущаясь.

Эя склонила голову, будто это она лично устроила геноцид на Деметре.

Самара долго рассматривал карту, крутя и, словно сверял с физиономией Стефлера, и тоже не смог сказать и слова. Нечем было крыть, нечем парировать. И не в чем винить. Каждый из них служил, каждый знал, то такое зачистка. И пусть не был лично виновен в том, что произошло на Деметре, все равно вины не снимал. Только вот осознал ее по полной программе лишь сейчас.

Радий осторожно указал на шар:

– Это?…

– Вам все равно не осознать полный спектр возможностей ока. Не стану и пытаться донести. А теперь… пошли вон! – процедил, с мстительным блеском глаз.

Всех четверых сдуло из кабинета.

Эра прислонилась к дверям и только тогда поняла, что сработало право светлого – их выставили, как щенков. И было бы обидно, если б не было печально.

Валерий взял пачку сигарет в холле в автомате, плюхнулся на скамью в сквере у здания "Генезиса" и с удовольствием затянулся. Уставился в небо, в котором фланировали корветы, потом посмотрел на протянувшийся ряд фонтанов возле ленты клумб, шумящую малышню, и вдруг выплюнул сигарету.

Рядом приземлился Радий. Затем Самара и вот села Эрика. Все четверо смотрели перед собой и были вместе, хотя вели себя, будто по отдельности.

Шах сорвал травинку, погрыз и тоже выплюнул – горькая, не то, что дома…

И вздохнул – а где его дом теперь? Нет, молодец Стефлер – сделал их всех.

– Сука, – словно мысли его угадал Самер.

Эра ухом не повела – смотрела заморожено за малышей за фонтанами и вдруг вытащила из заднего кармана брюк карту и не глядя, выставила Радиону. Тот вздохнул, остальные лишь покосились на нее.

– Забудь, – бросил Радий и попер по аллейке в сторону стоянки корветов.

– Мы можем…

– Ни хрена мы не можем, Эра, – тихо и отчаянно процедил Самара. – Головой подумай – карантинная зона, это тебе даже не система охраны совета федераций. Ни один корабль не пройдет и мимо зоны, кого уж – в зону.

– Рейдеры, – выдала упрямо.

Мужчина вздохнул:

– Хочешь услышать очевидное? Хорошо – ни один не станет рисковать и подходить близко. Карантинная зона предполагает дежурство станции – маяка на границе, любого кто подходит развернут автоматически, а будет переть – снимут.

Помолчал, и уже встав, кинул на нее пронзительный, больной взгляд и сказал:

– И три дня жизни прибавь. Ты землянка, человек из плоти и крови, а не биоробот или как их там, хрен, мать – биоклон. У тебя больше нет стабилизатора.

И пошел прочь медленно, не глядя по сторонам.

Вейнер смотрел перед собой и жевал электронный фильтр-стабилизатор никотина. И выплюнул:

– Обойдется, – бросил глухо девушке и пошел прямо, сунув руки в брюки.

Эра уставилась в небо, в котором было видно одно солнце, а не два, как хотелось, и вдруг почувствовала легкую волну слабости, уже знакомой и понятной.

Замерла, пережидая ее и, криво усмехнулась, вспоминая последнюю ночь с Эрланом:

– Кажется, не обошлось…

14 дней спустя

Шах сделал последнюю затяжку, поджидая Эрику. Забрал у нее тяжелую сумку, закинул в салон "стрекозы". Огляделся, прощаясь, и откинув окурок, махнул пилоту: заводи. Запрыгнул внутрь.

Радий, не обращая ни на кого внимания, продолжал бодро бегать пальцами по интерактивной клавиатуре, высвечивающейся у него под руками. Планшетный мини плейстер, последнее достижение техники, явно был по достоинству оценен хозяином и выдавал нужное без сбоев.

– Ну, вот, – потер руки мужчина и тут же придержал, наклонившийся на ноге плейстер – "стрекоза" пошла на взлет. – Стартуем через девять часов. Рейдер "Жорж Санд".

Самер выгнул бровь:

– Ты не перемудрил? Лакабовский возьмется нас доставить? Рискнет? И на маяк плевать?

– Угу. Маяк дестабилизируем на месте, – опять что-то отбил на клавиатуре. – А за такую сумму и я бы доставил в лучшем виде, – ухмыльнулся, указав ребятам высветившуюся в воздухе цифру.

– Фьють!

– У нас такой суммы нет.

– У нас и сотой доли этой суммы нет, – злобно уставился на товарища Самара.

– Обижаешь, – осклабился тот и, все увидели, как цифра начала обратный отсчет.

– Не понял? – прочел внизу реквизиты перевода Шах и хохотнул. – Ну, ты, блин, даешь, спирит – программист.

– Зови меня просто волшебник, – улыбнулся Радий во всю зубную наличность. А меж тем сумма значительно убыла – шел прямой перевод денег со счета Стефлера.

– Порвет, – бросил Самара.

– Сначала пусть достанет, – хмыкнула Эрика и посмотрела на плывущую внизу землю – высотки, высотки, ленты дорог и ярусы трасс. – Прощайте.

И почувствовала лишь радость.

– С матерью-то хоть простилась? – спросил Шах.

– А я ей и в детстве была не нужна, тем более сейчас.

И опять смотрела на пластиково-монолитный пейзаж земной цивилизации. И улыбалась, улыбалась, зная, что видит это в последний раз.

Мужчины хорошо понимали ее. Побывав на Деметре, оставаться здесь было невыносимо.

– Я спать не могу, – пожаловался Самара. – Слышу всю двадцатиэтажку и весь мегаполис разом. Сдуреть можно. Сплю в глухих наушниках, и то слабо помогает.

– А я – ничего. Интересно, нас ждут? – протянул Радий, сворачивая плейстер в чехол. Шах сунул в рот зубочистку и отвернулся. Самара сделал вид, что заснул. Эрика просто промолчала.

Что будет, то будет – главное они вернутся домой.

А перед глазами встал Эрлан. И пусть ей даже всего три дня отмеряно – она проведет их с ним, что еще нужно?

– Пора встречать, – заявил Таш, бесцеремонно поднимая Эрлана с постели буквально за шиворот, и тем, вырывая его из боли от раны и еще большей боли от тоски.

Как все закончилось, расклеился он. Лири перевез его в Тоудер, а душу словно там, на поляне оставил, а может и вовсе, вместе с Эйорикой Дейндерт забрал.

Вот место себе найти и не может – недужит и недужит. То ли лихорадку поймал, то ли с ума сошел, только везде Эя блазнится. Глаза закрывал, и казалось, слышит, как она рядом сопит. Открывал, и казалось, видел, как она склоняется к нему, трется носом о нос с лукавой улыбкой…

– Кого встречать, – прохрипел – в горле третий день саднило – спасибо Эберхайму, устроил разрядку – диалог под проливным дождем. Душеспаситель, мать его!

И вздохнул – ну, вот – ребят нет, а их словечки остались да прилипли к нему.

И поморщился от прилетевшей в лицо рубашки.

– Будущую мать своих детей, встречать, – подпихнул его в мытню Таш, и глянул на поднявшегося Лири: сел и замер – мы сами разберемся.

– Что тебе в голову пришло? – просипел Эрлан, умываясь.

– Ворона на хвосте принесла…

– Которую зовут Этан…

– Что вскоре появится весьма перспективная партия для тебя…

– … но она забыла, что я женат, – придержал анжилон союза, натягивая рубаху.

– Я не женат, – хохотнул Таш.

– А, в сваты берешь, – пошатываясь, выполз из мытни, прислонился к косяку.

– Ну, на тебя, такого "красивого" точно никто не позарится.

– Расстроен донельзя, – буркнул равнодушно.

– Может быть, а может нет. Пока ты здесь в лихорадке от тоски-кручины сгораешь, к Робергану свалилось четыре подарка. Без тебя ему не разобраться – сюда везет.

Эрлан головой качнул – интересная сказка. Для детей. А он мальчик взрослый.

– Лет всегда все сам решает.

– Не на этот раз, – вытолкал вялого от температуры Лой в коридор, протащил по лестнице вниз, во двор, куда уже въезжали конные и телега.

Эрлан потер глаза ладонью, подумав, что от болезни или ослеп или видится, чего нет.

Первым конным был лет – и лыбился, как будто солнце в рот попало. А за ним три знакомые физиономии мужчин. Один зубочистку жует, с насмешкой поглядывая на Эрлана. Второй голову чуть на бок склонил и улыбается, словно смущен, а третий смотрит в упор и будто спрашивает: не понял, ты не рад, что ли?

Эрлана качнуло, головой замотал, и лицо потер – опять уставился.

– Вейнер?

– А ты думал, отделался от брата? – выплюнул тот зубачистку и хохотнул, спрыгивая с лошади.

Лой очнулся – куда что делось. Глаза открылись, марево жара вмиг оставило – выглядывал, где четвертая и боялся не увидеть. И не видел.

– Она не приехала. Достал, говорит, Эрлан, ну его, – хмыкнул Самер, сообразив кого, так активно высматривает светлый. Но Вейнер ткнул его локтем под ребра: нашел, чем шутить.

– Здесь она, спит, – заверил, успокаивая, и спрятал ревность во взгляде – нет, прошлых ошибок он не повторит. И чуть не рухнул от перекрестного давления – сначала Лала сбила, не увидев препятствий на дороге к Самеру, затем брат.

Шах невольно толкнул лета своей массой и, оба упали.

– Вот и делай добро, – проворчал Роберган, морщась. – Всю задницу отбил!

И заржал, вторя Вейнеру и Радишу.

Эрлан склонился над девушкой и застыл, вглядываясь в свое сокровище – Эйорика сопела, подложив под голову руку, и улыбалась во сне. А на лбу расцветал родовой знак.

27 ноября – 12 января 2012

© Copyright Райдо Витич ([email protected])