«Но как?» — спрашивает она.

Она не знает, как стать свободной. Существует ли для каждого свой особый способ? Ведь каждый связан на свой особый лад!

Теперь она переступает порог того, что знаменуют собой мертвецы. К тому новому знанию, которое она получила от них, присоединяется, выйдя из тайников, такое же знание, которое сложилось в ней самой за те десять лет, что она отказывала Эн-2. Это знание она получила от них, а может быть, нашла его в себе. Она может научиться и у них и у себя самой, как стать свободной.

Для каждого свой особый способ?

«Есть одно-единственное слово», — говорит ей старик.

«Скажи, какое слово, — говорит Берта. — Оно развязывает все путы?»

«Да, все путы».

Все путы можно развязать одним-единственным словом? Это ли хочет сказать старик? Но чьи путы развяжутся? Те, что связывают сыновей с отцами? Или отцов с сыновьями? Или братьев с братьями? Это слово развяжет все путы, связывающие людей между собой, и даст им одну-единственную связь — связь через правду. Это ли он хочет сказать?

«Я знаю, что ты говоришь, — шепчет Берта, — я знаю».

Он хочет сказать, что это слово даст людям одно: все, что они ни станут делать, будет правдиво. Разве не это он хочет сказать?

Берта глубоко дышит. Она думает о глазах старика: они прикрыты веками, но ей кажется, что они должны быть синими.

«Что же это за слово?» — говорит она.

«Что за слово? — говорит старик. — Ты еще спрашиваешь?»

Старик обращается к другим мертвецам. «Они думают, — говорит он им, — что нужно какое-то слово».

«Значит, не нужно даже слова? — спрашивает Берта. — Это такое слово, что его не следует произносить?»

На этом Берта останавливается, никто больше не отвечает ей, она оборачивается и ищет в толпе, где же Эн-2.