— Половину мы возьмем из забастовщиков, — сказал капитан Клемм, — половину из политических.

— Займитесь этим вы с комиссаром, — сказал Пипино. — Только сами, только сами! — Потом он добавил: — И не смейте мне трогать интеллигентов!

— У Пипино слабость к интеллигенции, — сказал Джузеппе-Мария.

— Я хотел сказать, людей свободных профессий.

— У Пипино слабость к свободным профессиям.

— Любую слабость можно понять, — сказал Клемм.

— Дело не в этом, — сказал Пипино. — Но когда тронешь кого-нибудь более или менее известного — держись! Разговоров не оберешься.

— Пипино всегда боится разговоров.

— Я не говорю, что боюсь. Я только говорю, что не хочу лишних историй. Пусть со свободными профессиями имеют дело трибуналы.

Было четверть пятого. Клемм продиктовал человечку декларацию о принятии партии заложников, которую ему предстояло подписать. Продиктовал цифру: сто десять.

— Сто десять? — переспросил человечек, оторвавшись от бумаги. — Почему сто десять?

— Значит, — сказал Джузеппе-Мария, — немцев было одиннадцать.

— Немцев было девять, — сказал человечек.

На лбу у него выступил пот, а Пипино в кресле снова закрыл лицо руками.

— Оу-у! — снова зевнул он с подвывом.

— Было еще две собаки, — сказал Клемм. — Одна вчера вечером, лучший дог в гестапо, и одна сегодня утром — моя Грета.

Джузеппе-Мария сказал:

— Но ведь человека, который убил собаку сегодня утром, задержали. Разве его не задержали?

— Я с ним скоро повидаюсь, — сказал Клемм.

— Что это за человек? — спросил Пипино.

— Ну, он-то не интеллигент, — сказал Джузеппе-Мария.

У человечка вспотел нос.

— А кто он? Ты его видел?

— Он? Бродячий торговец.

— Коммерсант?

— Бродячий торговец!

Человечек вытер платком пот со лба.

— Это даже вне ваших правил, — сказал он.

— И все-таки… — сказал Джузеппе-Мария.

Человечек повернулся к нему:

— Что все-таки?

Пять минут они пререкались, человечек и Джузеппе-Мария, и голоса их становились все громче.

— Дорогой мой, — сказал Джузеппе-Мария, — но ведь вам все равно некуда девать заключенных.

Вмещался Пипиио:

— Ну ладно. Уступите половину, и все. Сто человек: «Кругом — бегом!», и конец разговору. — Он обратился к Клемму: — Идет?

Клемм улыбнулся. Согласие снова было достигнуто. Однако человечек засеменил прочь — маленький, щуплый, но словно несущий перед собой тучный живот толстяка, — и вышел вон из комнаты. Декларацию дописал под диктовку Клемма Джузеппе-Мария.

— О-у-у! — взвыл Пипино.

Он опять зевнул и опять спрятал лицо в ладони. Казалось, он задремал. Клемм надел часы на руку и сказал:

— Я опаздываю.

Открыв дверцу машины, он поискал взглядом собак.

— А собаки? — крикнул он.

Ему напомнили, что в последний момент он сам приказал вывести их из машины и оставить в гостинице.

Клемм приказал ехать в «Реджину».

— Быстро, — скомандовал он. — Rasch! Und dann schnell nach San-Vittore!