Мой отец, человек просвещенный, верил в людей. Мой дед, страстный хасид, верил в Бога. Один научил меня говорить, другой — петь. Оба любили истории. И теперь, рассказывая свою, я слышу их голоса. Их шепот, доносящийся из безмолвного прошлого, связывает выжившего с теми, от кого осталась только память.