15 мая

   Память и впрямь похожа на большого зубастого зверя. В иные моменты она так и норовит вцепиться зубами в мошонку да не отпускать, пока не насытится болезненной реакцией человека на воспоминания.

   Артур Хендрикс, стараясь ничем не выдать себя, пребывал в крайней степени тихого злого раздражения. Он давно отвык от настоящей ярости.

   Все, что только могло пойти ко всем чертям, пошло к ним семимильными шагами. Со всех сторон его ведомство и все смежники выглядели тем, кем и являлись - провалившимися неудачниками. Три четверти Наследников, сосредоточенных в Меркури, пропали без вести. Наномашины, отслеживающие координаты объектов, оказались выведенными из строя. Их похитители скрылись в неизвестном направлении, и ни полиция. Ни спецслужбы не успели отследить их путь. Организация и оперативность злоумышленников потрясали. Они провернули бы все дело без единой жертвы со своей стороны, если бы не отпор самых расторопных. Однако удачи на местах не исправляли чудовищного провала. Данные исследований и сами исследуемые испарились из-под носа "CDM". Такой позор не простят никому, а ему придется отвечать в первую очередь. Хорошо еще, что Дюкло не сможет злорадствовать - сейчас он рвет на голове волосы, глядя на карту Ближнего Востока.

   И все же главной причиной плохого самочувствия был предстоящий разговор.

   Терминал безопасной связи обходился в сотню раз дороже простого видео-моста, зато оставался неуязвимым для любых попыток подслушать или подсмотреть разговор. Подошвы ботинок неприятно звякнули, когда Артур встал в рабочий круг. По телу тут же побежала полоска сканирующего луча.

   Собеседник уже ждал его. Трехмерное изображение появилось напротив, создавая иллюзию присутствия. Мужчина с тяжелыми чертами пожилого лица посмотрел на Хендрикса с той пронзительностью, что была свойственна коллегам.

   - Я ждал вашего звонка, - произнес незнакомец, двинув плечом, на котором виднелась крупная погонная звезда.

   - Я знаю. У нас теперь общая проблема.

   - Можно сказать и так.

   - Ваши предложения?

   - Мы готовы поделиться информацией.

   - Значит, нужна наша помощь.

   - Можно сказать и так.

   В глазах собеседника не появилось и намека на торжество, но Хендрикс знал, что внутренне он ликует. Радости не суждено было продлиться.

   - Думаю, господа, - зазвучал вдруг между ними, разделенными сотнями и тысячами километров, третий голос. Женский, низкий, глубокий и чарующий. - Что всем нам теперь понадобиться помощь друг друга.

   На этот раз глаза собеседника расширились от удивления. Артур же лишь устало смежил веки на краткий миг. Ему вновь предстояло обмануть дьявола с контрактом на душу.

   Жан-Мишель Дюкло раздраженно потирал костяшки пальцев сжатой в кулак правой руки. Глубокая трещина в полированной поверхности стола стала свидетелем бушевавшей в огромном мужчине ярости. Полумрак служебного кабинета скрывал тяжело нависшие над переносицей брови и по-бульдожьи отвисшие щеки - признак мрачной сосредоточенности, сменявшей приступы гнева.

   Итак, все оказалось правдой. Все до единого слова. Проклятые Наследники и проклятые толстосумы! Все они оказались предсказуемы, глупы и бесполезны. Как он и предсказывал.

   Страх уже много лет не осмеливался касаться сердца Дюкло. Но сейчас именно он прохладными пальцами вцепился в горло. Как бы ни храбрились люди, считающие себя его хозяевами, они просто не в силах были понять, что разгоревшийся в Ливии пожар войны, дерзкий налет на охраняемые объекты в Меркури и все прочее, что сопровождало события последних дней - все это было только началом. А Жан-Мишель это знал, прекрасно знал. Ибо о том, что произойдет, ему давно сообщили слово в слово. Он не верил, отказывался поверить в нечто настолько чудовищное. Но все оказалось правдой. А значит, правдой станет и то, о чем было сказано далее.

   Если он не остановит надвигающуюся волну. Только для этого придется отрастить жабры и нырнуть ко дну.

   Кулак разжался. Палец нажал на кнопку в стенной панели. Пол и стена в углу раздвинулись, обнажая терминал безопасной связи.

   - Merde, - выругался мужчина себе под нос.

   Гладкая равнина расстилалась внизу, разрезанная у самого основания скоростным шоссе. Китами сидела на спускавшихся вниз ступеньках, врезанных в тело холма, и смотрела на облитые золотистым солнечным светом верхушки деревьев, стройную как газон траву, блестящий асфальт дороги. Изредка сверкали солнечными зайчиками проносившиеся в отдалении машины. Водители и пассажиры не видели ее, расположившуюся за ровным рядом аккуратно высаженных сосен и смотревшую с возвышения. Но Дзюнко без труда могла разглядывать все вокруг. Вот только мысли девушки витали далеко отсюда.

   За спиной холодными бетонно-стальными стенами возвышалась лаборатория-тюрьма, служившая убежищем с того самого вечера, когда они столкнулись с чудовищем по имени Роджер и потерпели от него сокрушительное поражение. Она одна осталась относительно целой. Остальные - Джонни, Инори, Отоко... Дзюнко поймала себя на том, что снова нахмурилась. Или это от солнца?

   Эрику она с тех пор не видела, но та, кажется, была жива, хоть и потрепана. Все теперь были потрепанными, все "CDM" целиком, и Китами вместе с ними. Девушка переступила ногами по нижней ступеньке и поерзала на той, что служила сиденьем. Не оборачиваясь, она заметила подходившего и освободила место.

   - Попу застудишь, - сказал Сэм Ватанабэ, опуская широкое туловище рядом. Теплый мягкий бок невольно потерся о тело, и Дзюнко поняла, что ей и впрямь слегка зябко. На холме царил мягкий, но холодный ветер.

   - Хватить думать о моей заднице, - сказала она, зная, что грубость его не обидит. - Ты и так меня ремнем порол, извращенец.

   - Я тебе еще и рот с мылом вымою, - пообещал он таким тоном, что девушка сразу не поверила. - На.

   Толстяк протянул Китами прозрачную стеклянную бутылочку с соком. Он, как выяснилось, страстно любил заливать в себя безалкогольные напитки из винограда. Она взяла предложенный сосуд и почувствовала, как холодеют пальцы на стекле.

   - Где же ты был-то? - спросила Дзюнко, свинчивая крышку и продолжая глазеть на струившуюся внизу дорогу.

   - Крайне эффектно получал уже по собственной заднице, - ответил Сэм.

   - Какая прелесть.

   - Еще бы, - толстяк хмыкнул. - Но, я смотрю, вы от меня не отстали.

   - Ахремов как-то сказал на занятиях в академии хорошую фразу: "Разгром, позор и похмелье". Хорошо описывает мое личное состояние.

   - Хорошее такое состояние, - Ватанабэ легко щелкнул пальцем по ее бутылочке. - Отрезвляет, на то оно и похмелье.

   Китами медленно сделала большой глоток. Обхватив бутылочку обеими руками, она помолчала секунду, а затем спросила:

   - Ватанабэ, а ты когда-нибудь видел сердце тьмы?

   Сэм не удивился. Он тоже не смотрел на юную собеседницу, созерцая едва заметное колыхание тонких веточек на деревьях.

   - Видел.

   - Я теперь тоже, - она опустила бутылку на ступени. - Надо же, какая жизнь бывает. Только бросив поклоняться дьяволу, узнаешь, какое оно - настоящее зло. Тогда, в больнице, я заглянула в душу Роджеру. Там было зло. Я почему-то его узнала. Наверное, такие вещи нельзя не узнать. Я только заглянула, но до сих пор чувствую себя изнасилованной.

   - Хм, - Ватанабэ хмыкнул и поднял бутылку. Отпив сока, он повел рукой в воздухе. - Добро пожаловать в мою жизнь.

   - Спасибо, - с нескрываемым сарказмом произнесла девушка. - Странное, знаешь ли, ощущение - терять кого-то. Никогда такого не испытывала.

   - Привыкай.

   - Куда уж я денусь.

   Они оба замолчали, и в тишине солнечного дня вдруг стал отчетливо слышен ветер. Донышко бутылки цокнуло о ступеньку. Китами вертела в руках снятую крышку.

   - Слушай, Ватанабэ, - вдруг быстро произнесла она, будто пугаясь, что не успеет договорить. - А это нормально, когда прикоснешься ко злу, и оно не отпускает?

   - Поясни, - Сэм невозмутимо распрямил спину и потянулся.

   - Я видела ужас в душе Роджера. Пустой и темный. Но это был не его ужас. Я знаю, чей. Это ужас Октавиана Вендиго.

   Ватанабэ ничем не выдал того, что это имя ему теперь прекрасно знакомо. Он лишь скосил на собеседницу глаза.

   - Да ну?

   - Да. И почему-то... Почему-то мне кажется, что в этом ужасе немножко отразилась я сама.

   - Вот как?

   - Это ощущение, как будто что-то вцепилось в меня глубоко внутри и не отпускает. Я хочу разобраться. Найти. И понять.

   - Ага...

   Он смотрел на тонкую девичью фигурку у себя под боком. Китами сидела, прямая, гордая и сильная. Но кого она пыталась обмануть? Семнадцатилетней девушке было больно и страшно. А главное - сейчас ей было очень одиноко. Ведь в том и заключается главное оружие ужаса: против него ты всегда один. Всегда один блуждаешь в потемках и можешь упасть. Вот почему нужен тот, кто остановит падение, если оступишься.

   Могучая тяжелая рука легла Китами на плечи и притянула к себе. Не ожидавшая ничего подобного девушка невольно коснулась щекой широкого плеча Сэма. Он обнял ее совсем не так, как пытались обнимать похотливые юнцы. Никакой пошлости или двусмысленности. Было в этом жесте нечто иное. Нечто отцовское. И, неожиданно для себя самой, Дзюнко уткнулась носом в эту большую теплую руку и затихла. Крупная ладонь погладила по затылку, опустилась на плечо и прижала крепче.

   А Сэм уже знал, что будет делать дальше. Он снова доберется до сердца тьмы.

Конаково-Дубна,