Два грубых молодых мужлана вели Дзюнко практически под руки. Один, бледный и воняющий обезьяньим потом, все норовил подтолкнуть сзади неприятной ручищей, явно стараясь угодить ниже талии. Второй вел себя спокойнее, но излучал вокруг неприятные волны агрессии. Китами каким-то образом понимала, что это от разозленного либидо и зуда под мышкой, почесать которую конвоир стеснялся. А еще у него на шее сведенный фурункул и гель для бритья "Зидекс".
Так случалось иногда. Дзюнко ловила себя на том, что крутит в голове фактики, появившиеся как по волшебству. Наверное, невольное применение все той же проклятой силы, на которую так облизывались все ее похитители.
Они шагали следом за старшим группы, чья широкая спина плыла впереди. Старательно глядя прямо перед собой, Дзюнко все же различала вполне обычные, даже банальные, школьные коридоры. Пару раз в дверях мелькали аудитории со столами и партами, где-то слышался знакомый галдеж молодых голосов. Пахло мелом и чисто вымытыми полами. Откуда-то доносились кулинарные ароматы кухни.
Школа. Вот оно что. Ее привели в какую-то школу. Ну не иронично ли? Место, которое стало ненавистным Китами в "обычной" жизни, преследует ее даже после этой самой жизни конца. Опять эти стерильные холодные стены. Опять мерзкие рожи обезьянолюдей вокруг. Опять глухое, отвратное неприятие. Перспектива.
Никогда в своей жизни Китами Дзюнко не испытывала того, что принято называть чувством единения со сверстниками. Красивая и далеко не глупая девушка все время держалась особняком. Причин тому было много. Бывают, почти везде бывают такие вот одиночки, отщепенцы, и не всегда это забитые никому не нужные слабаки или уродцы. Те хоть могут сбиваться в собственные группы. А Китами оставалась одна. Сооруженный ей кружок черной магии был лишь инструментом, средством зарабатывать на чужих. И делать им больно. А вернее - зарабатывать, позволяя им делать больно самим себе. Когда ты изгнанник, нет ничего приятнее, чем навредить изгнавшим тебя.
Ее подвели к очередной двери и остановили. Старший из охранников развернулся.
- Здесь раздевалка. Там лежит твоя новая форма. Переоденься, и пойдем к директору. Фукс, идешь с ней. Дюбуа - стоишь снаружи.
Дзюнко молчала. Итак, бледный любитель толкать в спину будет смотреть, как она переодевается. А и черт с ним. Хлыщеватый конвоир обрадовано стрельнул в сторону девушки замаслившимися глазами.
Не говоря ни слова, Китами взялась за дверную ручку, повернула ее и, отвернувшись от старшего, шагнула в открывшуюся дверь.
Раздевалка встретила смесью сырости и легкой затхлости. Очевидно, рядом были душевые. Прямо напротив входа выстроились два ряда шкафчиков, разделенные полоской кафельного пола и широкой скамейкой. Как раз на скамье и лежала аккуратно сложенная одежда. Слыша, как щелкает закрывающаяся за спиной дверь, Дзюнко шагнула вперед.
Бледнолицый страж проворно выскочил вперед, глянул за шкафчики, на соседние ряды, практически побежал куда-то к стене напротив входа. А ведь он волновался. Наверное, проштрафился и боится сплоховать. Вот конвоир за что-то дернул. Металлическая ручка. Замок. Дверь. Широкая и серая, прямо как та, через которую она вошла. Ручка холодит ладонь и мягчит чем-то, похожим на смазку.
Китами нервно мотнула головой, отгоняя легкую заторможенность. Черт! Да что с ней сегодня? На этот раз она вообще как будто бы залезла этому типу в голову. Или это глюк?
Фукс довольно протопал обратно к ней, украдкой вытирая ладонь о полу серого пиджака. Плюхнулся на лавку и бесцеремонно уставился на девушку.
- Чего стоишь? Переодевайся.
И заскользил масляным взглядом вниз.
А и черт с ним еще раз.
Равнодушно отвернувшись, Китами принялась расстегивать пуговицы на старой, еще помнящей тот жутковатый день в Токио, курточке сэйлор-фуку. К счастью, пленители догадались снабдить девушку нижним бельем, утраченным в результате весьма трагических событий. Поэтому Фуксу не повезло: когда курточка, а за нею и юбка были небрежно сброшены, крохотные, но строгие в непроницаемости линии трусиков и бюстгальтера показали похотливому мужскому воображению кукиш. Однако похотливый взгляд все равно забегал по тонкой спине, жадно уперся в талию.
Дзюнко было не привыкать. Мужская похоть стала настолько обыденной частью человеческого сознания, что никаким проповедями невозможно было подавить и вычистить из культуры этот инстинкт-перестарок. В Японии Китами довелось познать самые разные стороны разврата. Так уж повелось, что там взрослые и даже пожилые представители сильной половины человечества были особенно охочи до молоденьких девушек. А предприимчивая, достаточно циничная и очень молодая Дзюнко не преминула воспользоваться мужчинской слабостью.
Сейчас, правда, бледный, некрасивый, но явно много лишнего думающий о собственной персоне Фукс таращился на импровизированный стриптиз бесплатно и с усмешечкой. Она нарочно нагнулась пониже, пока брала со скамейки юбку. Кадык мужлана дернулся, и бледнолицый шумно сглотнул. Предсказуем, как обезьяна. Считает, что она либо ничего не подозревает, либо кокетничает на уровне жестов. Уверен в собственной привлекательности. Возбужден. Во рту пересыхает...
Хочет взять ее. Прямо здесь. Подойти сзади, подмять, бросить на скамью... Содрать куцее нижнее бельишко, по-хозяйски распластать и...
Дзюнко почувствовала во рту горький и противный привкус. Кажется, она снова непроизвольно соприкоснулась с мыслями своего конвоира. И зацепила такой омут похоти и самолюбования, что почти захотелось сплюнуть. А еще лучше - сунуть два пальца в рот и вывернуть наизнанку желудок. Ощущение было сходно с тем, что может быть от тщательного пережевывания куска протухшей заплесневелой говядины. Присыпанной костной мукой, использующейся как удобрение для растений. Никогда, даже в самые откровенные моменты прошлой, весьма распутной, жизни Китами не чувствовала такого омерзения.
Руки, поправлявшие надетую уже юбку, невольно дрогнули. Но Китами потому и была "Китами-ведьмой", что умела держать себя в руках. Она спокойно потянулась за блузкой и жакетом.
Странная была форма. Одновременно мягкая и греющая, но вместе с тем какая-то плотноватая, даже тяжелая и... отдающая прохладой. Как будто где-то в ткани имелся скрытый кондиционер. И облегала тело новая одежда необычно. Сперва показалось, что юбка длинновата, а жакет широк в плечах. Но уже в следующий миг все оказалось впору.
Китами уже прилаживала на место надетый галстук, когда та невидимая ей дверь, что щупал Фукс, закряхтела отпираемым замком. Конвоир, чутким ухом уловивший скрежет, подскочил и, показав девушке кулак, метнулся к углу ряда ящичков для одежды. Осторожно выглянув за край, охранник зашарил рукой по боку. Не иначе, к оружию тянулся.
А в дверях уже стоял, выдергивая из замочной скважины ключ, молодой человек лет двадцати. Он был достаточно высок, чтобы не считаться низеньким, но и достаточно плечист, чтобы не считаться дылдообразной палкой. На голове незнакомец носил длинные, спускавшиеся почти до плеч, черные волосы, несомненно, презиравшие расческу. Бесстыжие патлы странным образом удачно обрамляли плоское, чуть смуглое и явно азиатское лицо. На носу сидели большие и круглые солнечные очки с темными стеклами. Под стать голове было и все остальное тело. Молодой человек имел стройное, можно даже сказать, худощавое телосложение, резко очерченное черными джинсовыми брюками, такой же курткой и футболкой с надписью "Guns'n'Roses" на груди. Обувью юноше служили простые незатейливые ботинки на толстой подошве. Этими самыми ботинками он застучал по полу раздевалки, насвистывая что-то себе под нос по дороге к рядам ящичков.
Фукс подобрался, словно изготовившаяся к прыжку кобра. Мгновение - и он уже выскочил из своего укрытия. Еще мгновение - и непонятный паренек едва не повалился на спину, отшатнувшись от выросшей перед ним фигуры охранника. В сравнении с новым фигурантом Фукс был заметно шире и мощнее, а поэтому уверенно рявкнул:
- Кто такой?! Чего пришел?!
Голос, хоть и развязно-неприятный, звучал внушительно. Однако на парнишку, похожего на фоне незваного собеседника на тростинку, рык впечатления не произвел. Он спокойно встретил стеклами очков испепеляющий взгляд бугаистого Фукса и ответил чуть резонирующим низким голосом:
- Вот в мире есть два типа людей: одни спрашивают, другие отвечают. Мыться я пришел. В душ. А ты-то кто?
- Не твое дело! - приняв резонирующие нотки в голосе за испуг и решив, что напугал собеседника, Фукс надвинулся на юношу и зарычал еще грознее. - Пошел отсюда, потом придешь!
- Не, погоди, - не пожелав ощутить едва заметного толчка внушительной тушки Фукса, лохмач остался стоять на месте. - Тут у нас не ария мистера Икс, давай разберемся. Чего такое-то? Ты кто, и чего вообще?
Фукс на краю сознания сообразил, что выбрал неверный тон. После первого вопроса надо было официально и по возможности вежливо выпроводить этого пацана восвояси. Все равно девчонка уже оделась. Но он, как это бывало иногда, попер буром. А не надо так делать. Но назад пути не было. Он уже слышал, как открывает дверь напарник, услышавший голоса. Не дай бог, настучит старшему, когда тот вернется от директора! Срежет же зачет!
Отчаяние придало злости. Конвоир Китами выбросил вперед мощную руку, собираясь вытолкать незнакомца в грудки. Одного толчка хватило бы, чтоб этот худой и длинноватый улетел прямиком на улицу, тараня дверь.
Но не получилось.
Черной тенью незнакомец нырнул куда-то в сторону. Фукс готов был поклясться, что на долю секунды потерял его из поля зрения. И вдруг железно твердая рука захватила толкавшую руку под мышкой, вздергивая вверх. А горло сзади сдавил захват.
Будущий оперативник Восьмого отдела поверить не мог в случившееся. Но все же так дела и обстояли: его скрутил, как котенка, какой-то щенок. Ох, старший влепит по рукопашной двойку! А парнишка, усиливая захват, спросил:
- Руки-то чего распускать? Ты кто такой, а?
- Х! - яростно вывернул шею Фукс. - Мимо проходил, мать твою!
- Проходил он...
- Э!
А с дальнего конца ряда ящиков уже таращил глаза Дюбуа, наводивший на слившихся в экстазе зачатка драки собеседников классический пистолет. Новые модели им пока что были не положены, так что в черный джинсовый бок вероломного захватчика шей и рук уставилось дуло классического "Зиг Зауэра". Захватчик предусмотрительно развернулся к новой угрозе, поставив межу собой и пулей Фукса.
- Еще один прохожий, что ли? - почти весело спросил он.
- Чего? - не понял Дюбуа, морща напряженный лоб. Одним глазом он так и норовил косануть в сторону Китами, беззвучно спрятавшейся за ящичками.
- Слышь, прохожий, проходи, - незнакомец шагнул назад, потянув за собой отчаянно матерящегося Фукса. - Пока не получил.
- Отпусти его, - страшным голосом сказал конвоир. - Дырку сделаю.
- Да чего за дела?! - возмутился молодой человек. - То орут, то толкаются, то целятся. Че я вам сделал?
- Чего?! - так и взвился Дюбуа. - Фукс, скотина, ты, что ли, все затеял?!
- Ничего я не затеял! - возопил полузадушенный Фукс. - Я его выгнать хотел, а он...
- Руки-то за каким распускать?! - отступив еще на шаг, поинтересовался незнакомец.
- Отпусти его, говорю! - взялся за старое Дюбуа. - Ошибочка вышла!
- Не верю я тебе, морда!
- Чего?! Кто тут морда?!
Возможно, слегка патовая ситуация скатилась бы в скучно-напряженную перебранку. Возможно, прозвучали бы выстрелы. Возможно, пролилась бы кровь. Но Дзюнко Китами, слушавшая из-за угла этот странный разговор, вдруг почувствовала такой прилив злости и раздражения, что все кончилось быстро и не без эффектности.
Эти два придурка сразу ей не понравились. Очевидно недалекие, они теперь еще и готовы были устроить бойню. А ляжет все на нее. И опять будут показывать пальцем: "Смотри, это из-за нее сразу же убили кого-то..."
"Как же они меня достали!"
С этим боевым кличем в душе девушка неожиданно для Дюбуа, да и для самой себя, выскочила из укрытия. И, вытянув в сторону конвоира руку, молча выдохнула нерожденный возглас.
Тягомотная злость месячного заточения в каморке без света, екнувшее при виде школьных коридоров сердце, отвращение при мысли о мужской похоти, да и просто напрашивающаяся на выход злость - все это вдруг обрело физическое воплощение в тонкой фиолетовой пентаграмме, засветившейся на девичьей ладони.
Дюбуа свечение заметить не успел. Прилетевший невесть откуда невидимый кулак со всей силы саданул его в висок, пока столь же невидимая нога в тяжелом армейском ботинке пинком вышибала пистолет из рук. Человека с французской фамилией швырнуло прямиком на дверцу ближайшего ящика. Свирепый металлический "бум!" стал последним, что уловило обескуражено затухавшее сознание.
Пленитель шей и фуксов не терялся. Когда целившегося в него из пистолета незнакомого мужика сбил поезд-невидимка, юноша крайне оперативно ослабил захват, но только затем, чтобы как следует приложить пленника сзади по голове. Удар прошел крайне удачно: Фукс безвольной обмякшей куклой свалился под ноги незнакомцу. Тот же, не мудрствуя лукаво, обратил стекляшки солнечных очков на Дзюнко, все еще стоявшую напротив с поднятой рукой.
- Трикстер? - коротко спросил он. И Китами совсем не расслышала в резонирующем голосе агрессии. И то хлеб...
- Ну да... Кажется, - настороженно ответила она.
Снаружи загрохотали тяжелые шаги. Кто-то несся по коридору к раздевалке. Собеседник девушки оценил ситуацию и прямо предложил:
- Побежали или останешься?
Хороший вопрос.
С одной стороны, даже в этот краткий миг Китами понимала, что только что совершила большую глупость, и совсем, совсем не нужно бы убегать с места преступления, да еще в компании подозрительных типов. Велика вероятность того, что ее снова запихнут в какую-нибудь каморку. Ну, как же: трикстер в первый же день на воле напала на охрану! Тот факт, что сделала она это в секундном порыве истерики для того, чтобы никто никого не перестрелял, делу не поможет.
Но, с другой стороны, именно в силу того, что ей уже грозит беда, Дзюнко ощутила на краешке сознания нечто, шепнувшее: "А побежали!" В конце концов, она уже напала на конвоира. И хуже не будет. Зачем останавливаться на полпути? Да и вообще... Когда тебе семнадцать, правильный выбор сделать удается крайне редко. А бунтовской побег привлекает, даже несмотря на всю свою очевидную глупость.
- А побежали, - озвучила она выскочившую мысль.
- Побежали, - чуть заметно хмыкнув, незнакомец дернул уголком рта и, развернувшись, бросился к той двери, через которую вышел. Без мига промедления, Дзюнко последовала за ним.
- Эй, может, хватит уже?! - Эрика сердито сверлила спину Инори недоверчивым взглядом. - Давай договорим, что ли?
- Извини, Эрика-сан... - Кимико закрыла дверь очередной аудитории и обернулась к новой знакомой. - Но я должна найти Дзюнко-тян!
- Да что это за Дзюнко-тян? - Эрика сердито скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась от мнущегося рядом Учики. - Подруга твоя?
- Ну, вроде того, - слегка неопределенно ответила Инори. - Мы вместе учились в Японии и вместе приехали сюда. Но я не видела ее уже с месяц, и вдруг она тут, в коридоре.
- Кхм... - Учики попытался подать голос. - Мне показалось, она была с охраной...
- Напугался? - ехидно поинтересовалась Эрика, не глядя в его сторону. - Это же не юбки рвать...
- Эрика-сан, слушай... - Кимико вдруг замерла посреди коридора, не дойдя до соседней аудитории. Обернувшись к собеседнице, она заложила руки за спину и с крайним любопытством, написанным на лице крупными буквами, спросила: - А почему все-таки ты хотела, чтобы Чики-кун сказал, что ты его ударила?
- Да потому! - снова завелась девушка. - Если б он настучал, я бы еще месяц не могла сюда ходить. Здесь так принято: за насилие к другим ученикам всякие санкции бывают.
- Но... - озадаченность в голосе Инори вполне соответствовала молчаливому непониманию во всей фигуре Отоко. Юноша в свою очередь решил не выпендриваться и продолжил молчаливо прикидываться фикусом в кадке. - Почему ты хочешь, чтобы тебя временно исключили?
- Потому, - сердитость сменилась угрюмостью. Эрика свирепо фыркнула и кинула в сторону юноши-фикуса неприязненный взгляд. - Не хочу я сюда ходить.
- Но почему?
- Да какое тебе дело?!
Казалось, сейчас гнев, подобный тому, чье неистовство едва не испытал на себе Учики, сейчас обрушится и на Инори. Не меняя позы, европейская девушка недоброжелательно подалась в сторону японки, сверкая синими глазами. Но ее визави лишь расцепила пальцы за спиной и опустила руки, продолжая глядеть мирно и незлобиво. Спокойный медленный жест, а вместе с ним и мягкий взгляд, как-то неожиданно успокоили Эрику. С Инори так было всегда: самим своим присутствием эта девушка делала всех добрее. И вновь растение по имени Учики неслышно умилилось, чувствуя в груди совсем не растительную теплоту.
- Я просто хочу понять, почему Эрика-сан такая сердитая, - добродушно улыбнулась Кимико, окончательно заставив расцвести Учики-фикус, а Эрику - невольно залиться легким румянцем. - Потому что я чувствую, что Эрика-сан очень добрая.
- Чувствуешь, что я добрая? - осознавая, что краснеет, и злясь из-за этого, Эрика снова фыркнула. - Телепат ты, что ли? Никакая я не доб...
Их разговор был прерван, самым что ни на есть эксцентричным способом. В коридоре послышался исполинский топот, и из-за угла на троицу молодых людей выпрыгнул...
Воистину, сегодня был день странных встреч. Хотя, после Китами, ожидать этого знакомца следовало бы, наверное. Из-за угла, едва не сшибая неприметно съежившегося Учики, выпрыгнул Сэм Ватанабэ. Как всегда, в своем черном пиджачном костюме, в белоснежной рубашке и ярко контрастирующем с ней красном галстуке. Как всегда, кажущийся необъятно широким и большим. Как всегда, при непроницаемо черных солнечных очках на носу. И, как всегда, с ухмылкой, прячущейся в бороде-эспаньолке. Сейчас, правда, ухмылка кривилась несколько болезненно.
- Ыть! - сказал Сэм, хватая за ворот покачнувшегося и едва не влетевшего в стену Учики. - Пардон, я не заме...
Тут толстяк разглядел в Учики, собственно, Учики. И тут же ухмылку перекосило в другую, более жизнерадостную, сторону.
- О, это ты, коварный подросток!
- Ыть... - эхом повторил восклицание Сэма Учики, не сумев подобрать иного приветствия в ответ. - Ватанабэ-сан...
- Он самый! - спасая юношу от дальнейшего мычания, произнес Сэм.
Дальнейшая радостная встреча не состоялась по причине, еще более экстравагантной, нежели явление Ватанабэ народу. Инори, только-только узнавшая в новом действующем лице Сэма, увидела, как Эрика, мгновенно подобравшись, устремляется навстречу толстяку. Отоко же не успел разглядеть, как их с Кимико новая знакомая подпрыгивает. Юноша успел только ойкнуть, когда широкая рука Ватанабэ отпихнула его к стене.
Воинственный самурайский клич огласил коридор, когда юная Эрика Андерсен вознамерилась пнуть Сэма в грудь. И девушка почти достигла цели. Почти. Белая кроссовка разве что по носу толстяка не щелкнула. Но он спокойно, почтил лениво, поднял руку. И железной хваткой вцепился в девичью лодыжку, уводя бьющую ногу за плечо и отступая назад.
Всего секунда - и совершеннейшим образом ошалевший Учики Отоко увидел... Учики Отоко увидел стройные спортивные бедра, обнажившиеся, когда форменная юбка упала вниз. О том, что еще разглядел юноша, лучше промолчать, потому что обладательница бедер крайне яростно завопила:
- Опусти!!!
Эрика повила вниз головой, удерживаемая Сэмом за ногу. Насколько нужно быть сильным физически, чтобы на вытянутой вверх руке удерживать, пусть и стройную, но тяжеленькую девушку - можно себе представить. И, тем не менее, толстяк беззаботно подвесил нападавшую вверх тормашками. Метя длинными волосами пол и чувствуя, как опадающая юбка обнажает все больше, воинственная ученица задергала второй, свободной, ногой и замахала руками. Невозмутимо ухмыльнувшись, Сэм слегка качнул рукой, до смерти перепугав бедняжку.
- Это кто у нас тут? - с интонацией энтомолога, наколовшего на булавку очередную букашку, поинтересовался мужчина. - А, это у нас тут моя любимая маленькая вредина! И ты здравствуй, Эрика.
- Сэм, ну опусти!!! - грозно-умоляющим голосом возопила девушка.
- А где "дядя"? - тоном пожилого проказника осведомился толстяк.
- Ай, черт, дядя Сэм, опусти уже!!!
Ватанабэ молча ухватил Эрику за протянутую руку и потянул на себя. Сгибаясь с ловкостью гимнастки, девушка почувствовала, как определенная мягкая часть ее опускается на пол. Вскоре посаженная на попу несчастная пинательница уже довольно ловко вскакивала, отряхиваясь.
- Покалечить же мог! - сердито сверкнула она глазами и, уперев руки в бока, ступила в сторону Ватанабэ. Словно хотела задавить толстяка авторитетом. - Если начну хромать, будешь содержать меня всю жизнь!
- Ты подрасти сначала, отрасти грудь третьего размера, - невозмутимо выставил вперед живот-бампер Сэм. - Потом уже поговорим насчет "содержать".
Он обернулся, посмотрев на вновь оцепеневшего Учики, затем быстро упер скрытый очками взор в Инори. Девушка по-прежнему стояла посреди коридора, но сейчас вместо фирменной ангельской доброты на хорошеньком личике отчетливо читалась та стадия удивления и шока, которую обычно грубо зовут офонарением.
- Ва... Ватанабэ-сан, вы... - она стоически пыталась вернуть себе солнечность, но как-то не выходило. - Вы, я вижу, знакомы с Эрикой-сан, да?...
- Ну, она, конечна, та еще маньячка, - Сэм с нарочитым педантизмом одернул полы пиджака. - Но на незнакомых людей не наскакивает.
- Э... - Отоко машинально подал голос. Уж он-то прекрасно знал, что Эрика имеет привычку пинать с разбегу даже тех, кого видит впервые в жизни. Однако возвращенная в правильное вертикальное состояние девушка с такой резвостью повернулась и с такой свирепостью сверкнула глазами, что юноша, в который раз, изобразил восковую фигуру музея мадам Тюссо.
- А я гляжу, вы тут освоились, - светским тоном осведомился толстяк у Кимико.
- Ну... да, немного, - к той уже вернулся прежний сбалансировано-радостный вид. Внимательный наблюдатель заметил бы этакую невидимую волну, смывавшую удивление и растерянность с облика Инори. Но только очень внимательный.
- Вот и славно, - Сэм, словно вспомнив о чем-то важном, начал озираться вокруг. - Э, а где тут свободная аудитория? С прочными такими дверьми. Потолще.
Тут молодые люди вспомнили, что присоединился к ним Ватанабэ в явной спешке. И Эрика с отхлынувшей от головы яростной кровью, и приветливая Инори, и даже неприметный Учики поняли, что он пытается от кого-то скрыться.
- Вот сюда я заглядывала, - сказала Кимико, указав на дверь аудитории, где парой минут ранее искала Китами. - А зачем вам?..
- Надо! - Ватанабэ с грацией балетного танцора скакнул к указанной двери.
Тогда-то на сцену вышло еще одно действующее лицо. Прежде, чем Эрика успела вскинуться и сказать что-то экспрессивное, прежде, чем Инори успела удивиться, прежде, чем Учики успел промолчать... Из-за того же угла выпрыгнул Ахремов. Идеально отглаженный и причесанный, он, тем не менее, казался крайне взволнованным. Увидев взявшегося за дверную ручку Сэма, преподаватель, не обращая внимания на учеников, возопил:
- Стоять!
- Чего орешь? - Ватанабэ перепугано вжался в дверь. - Она же услышит.
- У нас проблемы, балда! - Ахремов, подскочив, дернул толстяка за пиджак. - Эта твоя Китами вырубила охрану и убежала!
Черная джинсовая спина незнакомца, на миг пропавшая за углом, снова замелькала впереди. Дзюнко, стараясь не сбить дыхание, поспешно бежала следом через лужайку с аккуратно выстриженным газоном. На совершенно не по-осеннему ярком солнце ровный коврик травы переливался нежным зеленым цветом. Этот самый коврик едва не взрыли сперва мужские ботинки, а затем и женские туфли без каблука.
Внутренний двор академии был пустынен, только вдалеке мрачнела ограда стадиона, на котором занимались физкультурой. Стены учебных корпусов стискивали полотно лужайки безмолвными серыми руками стен и густеющей тушью теней. Незнакомец как раз устремился в одну из таких теней, свернув к соседнему корпусу. Китами, оглянувшись на окна, из которых, как ей казалось, непременно кто-нибудь таращится, принялась нагонять.
Молодой человек на ходу извлек из кармана связку ключей. Выбрав один, с десятком насечек со всех сторон, он зажал стальное тельце в кулаке и поспешил к двери черного хода, видневшейся в стене нужного корпуса. Уже оказавшись у цели, вставляя ключ в замочную скважину, слыша, как пищит сработавший опознаватель, считавший код с насечек, юноша обернулся. Китами, громко выдохнув, перешла на быстрый шаг.
- Куда идем? - тяжело спросила она.
- Наверх, - только и ответил юноша, выдергивая ключ. Рукой он придержал открывшуюся дверь. - Проходи.
- Сам проходи, - стоически поборов подкрадывавшееся к голосу сипение, отказалась Дзюнко.
- Как хочешь, - он пожал плечами и шагнул внутрь. Дзюнко юркнула следом. Дверь автоматически захлопнулась, едва не стукнув ее по спине.
Молодые люди оказались в скудно освещенном коридоре, уходившем куда-то рядами дверей. Однако нежданного спутника Китами интересовали не они, а узковатая лестница, уходившая ступенями на следующий этаж. Именно туда, наверх, юноша и устремился.
Слушая нестройный стук их шагов, Дзюнко гадала, куда же он ее ведет. Если подумать, надо было убираться с территории этой школы, или что у них тут, как можно скорее. Однако таинственный незнакомец, казалось, имел на уме нечто совершенно другое. Но что? И какого дьявола он предложил ей бежать? Откуда знает, что она такое? Но главный вопрос - зачем это она сама с ним побежала? Китами готова была поспорить, что очень скоро пожалеет об этой глупости.
А он все поднимался и поднимался, ловко проскакивая через лестничные площадки. Один этаж, второй... Незнакомец вел девушку куда-то на чердак. Напрашивалась мысль: уж не собирается ли коварный и мутный типчик сотворить с ней что-нибудь очень нехорошее?
Мутный типчик же, не обращая на Дзюнко ни малейшего внимания, продолжал подниматься по лестнице, пока перед самым его носом не возникла черная железная дверь. Вновь достав ключи, незнакомец вставил один в замочную скважину, дождался тихого писка и толкнул дверь вперед.
Ей показалось, что снаружи что-то сверкает, ярко-ярко. Незнакомец шагнул в проем и заслонил это неожиданное сияние, посверкивая только крохотными бело-желтыми лучиками из-за плеч. Инстинктивно зажмурившаяся Дзюнко вдруг поняла, что это всего-навсего светит солнце.
Странно. Так непривычно было видеть, чувствовать солнце после всех тех бесконечных, безвременных дней в темной камере. Даже выйдя из машины у входа в академию, даже выбежав во двор, она как-то не успела ощутить, что наконец-то вернулась под лучи светила. И только теперь, когда странный незнакомый парень открыл странную незнакомую дверь - солнце вернулось.
Прикрыв лицо ладошкой, Дзюнко шагнула следом за юношей. И оказалась на крыше. Голый бетонный пол, решетчатая ограда, похожая на перила, по краям. И золотистый свет с неба. Солнце радостно улыбалось, обрамленное облаками, грозившими насупиться в дождевые тучи. Возможно, именно этот контраст, близость темнеющих воздушных боков и оттиска дарующей жизнь звезды делала ее свет столь ярким.
Дверь, как и предыдущая, закрылась сама по себе, а Китами, ощущая в сердце какое-то непривычное еканье, все смотрела сквозь растопыренные пальцы в это дивное, жадно обнимавшее ее небо. Почему она не смотрела в небо раньше? Тогда, еще в Токио? Она всегда держала глаза ниже, ближе к земле.
Незнакомец тем временем, пригнувшись, подкрался к краю крыши и осторожно глянул сверху на двор, который они пробежали всего парой минут ранее. Видимо, результат осмотра его удовлетворил, поскольку, усмехнувшись, молодой человек крадучись двинулся к противоположному краю. Там тоже все было спокойно. Оглядев окрестности корпуса, спутник Дзюнко отодвинулся от краев и, став невидимым снизу, беззаботно сел прямиком на холодный бетон.
- Чего-то я даже устал, - сказал он, поправив чуть сбившиеся очки на носу. Черные стекла уставились на Китами. - Тебя как зовут?
- А ты вежливый, - отозвалась она, не отходя от надстройки с дверью. - Сам-то кто?
- Да я так, - в очередной раз усмехнулся незнакомец, и Дзюнко увидела, что зубы у него очень белые, словно старательно начищенные. - Дитя проходных дворов. Зови меня Джонни.
- Джонни так Джонни. - девушка смотрела холодно, с настороженностью. - Китами Дзюнко.
- Японка? - не обращая внимания на не слишком дружелюбный тон, Джонни задумался. - Если я правильно помню, у японцев сначала ставится фамилия, а потом имя. То есть, по имени тебя Дзюнко? Ну, будем знакомы, Дзюнко.
- Экий ты быстрый, - произнесла она еще холоднее. - У нас не принято малознакомых людей по имени звать. Зови по фамилии.
- Фигушки, - просто сказал новый знакомец. - Нету у меня такой привычки.
- Угу, а привычка драться с незнакомыми людьми, значит, есть?
- Ну, я как-то не приучен к тому, чтоб меня ручищами распихивали, - пожал плечами Джонни. - Я так понимаю, это были твои сопровождающие? Трикстеров же просто так гулять не пускают.
- Угадал, Дзюнко чуть дернула уголком рта, напустив во взгляд злорадства. - Так что ты совершил большую глупость.
- А кто это там второго шибанул? - невинно почесал шею ее собеседник. - Напомни-ка. К тому же, представиться этот тип нужным не счел.
- Кто это ты такой, чтобы тебе представлялись люди, которым поручено сопровождать трикстеров? - Китами прищурилась. - И вообще, откуда ты знаешь про трикстеров?
- Э, Дзюнко, я, если ты не заметила, работаю в этой академии, - он криво улыбнулся, похлопав себя по ноге. - Ключики-то в кармане служебные.
- Тогда почему ты такой нервный? Наверняка бы догадался, что они оттуда.
Дзюнко особенно выразительно произнесла последнее слово и сквозь синие линзы внимательно вгляделась в ссутулившуюся фигуру. Джонни неопределенно покривил губы и потянулся рукой к груди. Слегка напрягшаяся девушка ожидала, что сейчас случится какая-нибудь глупая неприятность. Ну, мало ли что может быть со всеми этими таинственными и непонятными... Однако ни падать с сердечным приступом, ни доставать пистолета или рации Джонни не стал. Он вынул из внутреннего кармана куртки пачку сигарет и, ловко вытряхнув одну, зацепил ее своими белыми-белыми зубами. Стройные ряды сигаретных кружков развернулись к Дзюнко. Юноша вопросительно шевельнул протянутой рукой.
- Будешь?
Черные очки в умирающе-ярком свете солнца смотрелись на его физиономии немного зловеще. Но все же в расслабленной позе и ленивом медленно жесте сквозило неприкрытое дружелюбие. Нет, этот Джонни явно не собирался творить с ней чего-нибудь нехорошего. И Китами приняла символический жест дружбы. Шагнув вперед от двери, она аккуратно подцепила тонкими пальцами сигарету. Пачку тут же исчезла во внутреннем кармане куртки Джонни, а вместо нее появилась зажигалка. Подпалив кончик своей сигареты, юноша протянул зажигалку ей.
- Я полгода не курила, - произнесла Дзюнко, вставляя сигарету в рот и зажигая крохотное синеватое пламя. - Бросала.
- Марк Твен как-то сказал так... - юноша со смаком затянулся, выпуская дым ноздрями. - Он сказал: "Бросить курить очень просто! Я сам бросал сотню раз".
- Умный был человек, - хмыкнула девушка, прикуривая и затягиваясь.
И тут нечто неожиданно крепкое коварно схватило толстой лапой за горло. Дзюнко громко закашлялась, чувствуя, как голова превращается в воздушный шарик. Из глаз сами собой полезли слезы.
Джонни философски изрек:
- На свете есть два типа людей. Одни кашляют, а у других сигарет не напасешься.
- Кхе... Что у тебя за табак такой? - стараясь унять ватную дрожь в коленках, просипела девушка.
- Самосад, - хмыкнул юноша, глядя на нее. - Это старая марка сигарет, сейчас такие мало кто курит. Зато солидно прочищают мозги.
- Ершиком... - постучав ладошкой по груди, Дзюнко распрямилась, держа сигарету на вытянутой руке. - А ну к черту снова начинать...
- Как знаешь.
- Делать что будем? - спросила Китами, примериваясь зашвырнуть тлеющий сигаретный труп за край крыши.
- Во-первых, не швыряться мусором, - строго завибрировал голосом Джонни. - А во-вторых, будем выжидать. Бежать с территории смысла большого нет. Надо выбрать момент поудачнее, чтобы ты сдавалась.
- Ты очень умный - за других думаешь, - крутя сигарету в руках, Дзюнко слегка рассердилась. - Что, кинешь им меня, а сам спрячешься?
- Как-то да, - просто сказал он. - Потому что тебя они пожурят, а меня и того... Я человек маленький.
- Оно и видно, - презрительно фыркнула девушка. - Только уж больно юркий - скрутил бугая, которого явно бороться учили.
- Да я и сам не пальцем деланный, - пыхнув дымом, невозмутимо ответил Джонни. - Когда кто-то вот так по-глупому тянет ко мне ручищи с недобрыми намерениями, я стоять и ждать, пока развернут и дадут пенделя, не буду. Особенно, если такие вот, в костюмчиках.
- А чем тебе костюмы не нравятся? - вопрошающе прищурилась Дзюнко.
- Да тем, - он безразлично закусил сигарету. - Напялит такой вот лоб пиджачок - и думает, что одежда делает его значительнее. Что можно хамить незнакомым людям, за грудки их хватать. А там и бить можно, и грабить. Вон там вон, глянь...
Он указал вытянутой рукой вправо. Там, за стенами академии, бурлили машинами и людьми улицы, даже с невысокой крыши учебного корпуса становившиеся все мрачнее с каждой сотней метров асфальта. В далекой дымке почти чернели неровные очертания густо понастроенных домов, сменивших аккуратные коробочки учебных и жилых зданий окружавшего их района.
- Как ни крутят городские власти, а районы нижних классов идут все ближе и ближе к центру, - голос Джонни внезапно стал глуше. - Люди с железными карточками напирают, и все сложнее обвязывать их кредитами, удостоверениями и контрактами.
- Какими еще железными карточками?
- Удостоверения личности. В Союзе официально введена классовая дифференциация граждан, если ты не знала. Есть граждане высоких классов, у них карточки радужные. У всех здешних учеников такие. Есть пониже, с серебристыми карточками. Такие обычно работают всякими менеджерами среднего звена и чертовски рады тому, что им можно ездить в наземном метро, снимать жилье ближе к центру и пользоваться банкоматами. Ну, и посещать церкви на площади Креста. Есть медные карточки - это обычно полицейские нижних чинов и мелкие клерки. Такие либо получают в конце концов за выслугу серебряные карточки, либо увольняются и идут в железнокарточники. Обслуга, уборщики улиц, ремонтники... Вот они мы.
Она не заметила, когда он успел вынуть из кармана тонкий прямоугольник металлического цвета. Юноша издевательским жестом воздел удостоверение в воздух.
- Соответственно статусу и восприятие. Есть железное быдло, есть радужная элита, а есть прислужники и претендующие на их роль. Старо как мир, в принципе. Не царское же это дело - руками работать. Только вот железных становится все больше, а работы для них - все меньше. Я уже молчу о тех, кто прибегает в Меркури и живет совсем без карточки. Беднота и нелегалы - бич святого города, как правительство говорит.
- Ха... - вдруг раздалось со стороны Китами. Не удержавшая смешок девушка глянула на прервавшегося Джонни. - То есть, это тебя классовая ненависть толкнула выкрутить ручки тому амбалу, что меня сопровождал?
- Похоже на то, - он не обиделся и хмыкнул в ответ. - Он-то явно из каких-нибудь серебряных. Самое смешное в том, что они железных презирают очень явно. Но ладно я, а ты-то чего?
- А меня они просто достали, - собрала губы в суровый бантик Дзюнко. - Один пялился на меня переодевающуюся, а второй просто орал противно.
- Хе, вот и пойми вас, женщин, - Джонни глубоко затянулся и стряхнул пепел рядом с коленкой. - Все-таки, думаю, ничего особенного тебе не будет, если ты того хрена не убила.
- Да не думаю, что убила. Убить у меня еще ни разу не получалось.
- Хорошо сказала...
Они оба замолчали. Джонни в очередной раз затягивался, Дзюнко все вертела в руках свою сигарету. Почему-то продолжение разговора запаздывало. Шли секунды, и пауза начала становиться несколько неприличной. И неловкой.
По крыше пробежала круглобокая тень облака, на миг заслонившего солнце. Китами не видела, но была почти уверена в том, что Джонни моргнул. А он все сидел, ссутулив спину, прямо на голом бетоне.
И почему-то ей стало приятно.
Почти так же приятно, как было в детстве, когда мама еще была рядом. Когда брала дочку на руки и укачивала. И то страшное, что с ней сделали, было еще далеко-далеко впереди.
Очень короткое, неуловимое ощущение. И, как ни странно, чем-то схожее с невольным, полным смущения, чувством, мелькнувшем в голове еще в Токио. В тот момент, когда Дзюнко, отшвырнутую Анной, поймал...
Дверь за спиной девушки предательски пиликнула открываемым замком. И сразу же распахнулась, выпуская на крышу разъяренного Дюбуа. Физиономию незадачливого конвоира украшал расплывшийся на пол-лица синяк, а в движениях откровенно читалась некоторая разлапистость. Тем не менее, дуло пистолета, пусть и подрагивавшее, нацелилось в обернувшуюся Дзюнко вполне успешно.
- Стоя-я-а-ать!!! - в три октавы заорал охранник. - Руки опустить!
Инстинктивно поднимавшая ладони вверх в капитулирующем жесте Китами мгновенно одернулась.
По всем правилам, сейчас полагалось перепугаться, даже запаниковать. Слишком уж резко ворвался в потеплевший воздух сипловато-истеричный окрик. Но не для Китами.
Страха не было, была осторожность. Спокойная, собранная осторожность. Неожиданная угроза не должна заставлять трястись.
И опять, как тогда, в токийской подсобке...
Она не видела, что Джонни за спиной успел уже резво вскочить на ноги. Но сделать ничего юноша не мог и тоже замер.
- Ты! - крикнул ему Дюбуа. - Выйди из-за нее!
Джонни послушно шагнул в сторону.
- Сволочь! - дернулся дулом в его сторону конвоир. - Фукс до сих пор в отключке! Если ты его покалечил, я тебя...
- Угрозы, дитя мое - оружие слабых, - скрежетнуло издевательски искаженным голосом за спиной ретивого охранника. Дрогнувший Дюбуа начал было разворачиваться навстречу неизвестной угрозе. Но рука с пистолетом уже выкручивалась умело исполненным приемом, и крепкая ладонь плашмя легла на затылок. Секунда - и внушительный станом мужчина согнулся в подобострастном поклоне. Вооруженную конечность его крепко стискивал Сэм Ватанабэ, довольно ухмылявшийся.
- Ватанабэ, - только и произнесла Дзюнко.
- Он самый, капитан Очевидность, он самый.
Толстяк убрал руку с затылка своего пленника и ловко выхватил из премудро выкрученной конечности пистолет. После чего разжал захват и выпустил Дюбуа на волю. Предварительно оттолкнув от себя легким пинком. Красный как рак конвоир обернулся, готовый ринуться в драку. Однако его воинственные намерения немедленно разбились о пистолет, который Сэм держал в руках.
- Молодежь с каждым поколением все тупее, - голосом сварливого старика произнес Ватанабэ. - Сколько ж еще лет придется из нашей шарашки серьезную контору тесать, а?
С этими словами он сноровисто извлек из пистолета магазин. Багрово-красная физиономия Дюбуа приобрела мертвенный оттенок синего, когда небрежным движением руки Ватанабэ запустил его оружие за край крыши. Охранник следил взглядом забиваемого оленя за стальным тельцем пистолета, по неожиданно широкой дуге полетевшим прочь. Теплившаяся у Дюбуа надежда, что не долетит до края, не оправдалась: предмет тайной гордости каждого вооруженного человека, едва не цапнув ограду, скрылся внизу.
- Беги, подбирай и молись, чтоб его хотя бы можно было сдать на инвентаризацию, - состроив ангельское личико, получавшееся довольно паршиво из-за пижонских очков и несколько мефистофельски выглядевшей эспаньолки, Сэм протянул несчастному нетронутый магазин. - И старшего сюда, быстро.
Полумертвый Дюбуа, не проронив ни звука, нетвердыми шагами почти пополз на лестницу. Стоило конвоиру скрыться из виду, пиликнув защелкнувшимся замком на двери, как Сэм обернулся к молодым людям, нацепив на лицо кривую ухмылку.
- Разврат и адюльтер? - спросил он у Джонни, сунувшего руки в карманы джинсов.
- Не, - ответил тот. - Бытовое хамство с осложнениями.
- Ну я так и думал, - фыркнул Ватанабэ. - Опять в драки лезешь, шкет?
- От шкета слышу.
Дзюнко даже как-то неловко себя почувствовала, стоя между этими двумя, разговаривавшими так, будто были давно знакомы. Однако скромно прикинуться ветошью она и не подумала.
- Ватанабэ, - заступив перед взором Сэма фигуру Джонни, начала она. - Откуда ты взялся?
- Свалился с неба. Как твой адский ангел-хранитель, - сверкнул на солнце стеклами очков толстяк. - Проходил я тут, э, по делам мимо, и вдруг слышу: "Твоя протеже сбежала с техником!" Нет, я бы еще понял, если с учителем, это типично! Но с техником?!
- Не смешно, - сказала Дзюнко. - И с каких это пор я "твоя протеже"?
- А кто, ты думаешь, вытащил тебя из той задницы, где ты пребывала все это время? - сбавив накал деланного возмущения, Сэм почему-то сразу стал выглядеть так, будто смутился. Чего, конечно, быть никак не могло. - Мне потребовалось не спать неделю, чтоб протащить тебя в список нашей специальной программы. А ты сразу же начала гадко безобразничать.
И все-таки Китами не могла взять в толк, каким образом крупногабаритный Ватанабэ ухитрялся двигаться с такой ловкостью. Слова еще звучали в воздухе там, где он стоял секунду назад, а сам Сэм уже был уже возле девушки. Бревнеобразная ручища удавом обвилась вокруг талии. Еще мгновение - и, с непередаваемо мощным ощущением дежа вю, Китами оказалась засунута мужчине под мышку.
- Ватанабэ, какого черта?! - растеряв всю свою собранность, Дзюнко закричала. Слегка по-детски.
- А то забыла... - деловитым тоном произнес толстяк. - Джонни, ты иди, иди...
- Ну... - по-прежнему держа руки в карманах, молодой человек глянул сперва на девушку, начинавшую испуганно брыкаться в крепкой хватке Ватанабэ, затем на него самого. - А ты не собираешься ли делать с ней чего-нибудь... противоестественного?
- Ты за кого меня принимаешь, шкет? - выразительно уставился на юношу Сэм. - Не волнуйся, я ее не обижу. Но тебе лучше свалить.
- Ладно, ладно.
С видом покладистого мальчика Джонни обошел их живую композицию и, открыв дверь одним из своих ключей, зашел внутрь.
- Наконец-то мы одни... - сладострастно прошептал Ватанабэ, вытягивая из брюк ремень.
-... Социализация - мать порядка! - грянул за дверью знакомый голос, сопровождавшийся басовитым свистом и звонким шлепком. Раненым зверьком вскрикнула девушка. - Вести себя в учебном заведении надлежит прилично и не вызверяться! Даже несмотря на то, что девяносто пять процентов окружающих - дол-бо-клю-и!
Старший, навострив уши, прислушался. Новых шлепков не последовало. Вместо этого острый тренированный слух уловил звуки становления кого-то на ноги и бряцанье ременной пряжки.
- Профилактика - великая вещь, - заявил голос Сэма, заправлявшего ремень. - Скажи спасибо, что за этих двух долбоклюев полагается только один, и очень слабый.
- Ватанабэ, - свирепо, но с предательской дрожью в голосе, отзывалась Китами. - Когда-нибудь я тебя убью за эти сеансы порки!
- Видимо, надо было хлестать побольше, - подозрительно звякнув пряжкой, отозвался Сэм. - Китами, заруби себе на носу: я буду пороть тебя, как сидорову козу, если ты не воздержишься от своих старых замашек.
- Да пош-шел ты! Тоже мне нашелся, воспитатель, - беззлобно выругалась девушка. - Чего ты ко мне прицепился?
- А того. Думаешь, я не знаю, что ты, как всякий уважающий себя трикстер, ходила сегодня по школе и думала, как отвратно тут все выглядит?
- Ты известный читатель мыслей... - теперь в голосе девушки совсем не осталось агрессии или какой-либо сердитости. Напротив, в нем появилась мягковатая такая неуверенность. - И что с того?
- А то. Из тебя человек может выйти.
- Да неужели?
- И не надо мне тут сарказма. Человека из каждого можно сделать. Только сперва сволочь вытравить.
Старший очень не хотел вмешиваться в чужой разговор, но по долгу службы имел право наплевать на приличия. Поэтому он запихнул ключ в нужное отверстие и распахнул дверь.
Одергивающая форменную юбку академии Дзюнко стояла напротив поправлявшего ремень Сэма. Раскрасневшаяся девушка угрюмо глядела в сторону своего нежданного воспитателя. Услышав, как открылась дверь, она перевела тяжелый взгляд на старшего.
- Я так и знал, - сказал он, бесстрастно встретив ее глядение. - Все бы молодым бегать да бегать.
- Они такие, - солидно согласился Сэм, ненароком шагнув вперед и став так, что Дзюнко вдруг оказалась за ним. Словно под защиту ее взял коварный толстяк. - Отслеживание работает?
- Работает, - кивнул старший. - Ее даже Дюбуа смог засечь.
- Вы о чем? - Китами почему-то хотелось дернуть Ватанабэ за рукав. Так она привлекала внимание отца в детстве, когда задавала какой-нибудь из бесчисленных детских вопросов. Однако сейчас подобный жест был бы совсем не к месту. Поэтому она просто спросила. - Какое отслеживание?
- А это, Китами, дело старых коварных дяденек, - обернулся Сэм. - Просто помни, что теперь тебя найдут, куда бы ты ни побежала. Это на всякий случай.
- Ясно, - коротко ответила Дзюнко.
Итак, за ней установлена непрерывная слежка. Скорее всего, жучок. Вопрос лишь в том, в одежде сидит это устройство... или в ней самой? Мало ли, что могли вколоть те врачи...
- Я ее заберу? - несколько настороженно осведомился старший. - К директору же надо отвести, формальности всякие...
- Забирай. Только... - Ватанабэ сделал еще шаг вперед, окончательно отгородив Дзюнко от главного конвоира. - Я ее уже наказал. Так что держи своих архаровцев подальше, ладно? И научи их, как себя с гражданскими вести.
- Не волнуйся, - ответил старший. - Шеи мылить я им долго и со вкусом буду. Только ты своему бойцовскому уборщику вели не брать моих ребят в удушающие захваты. Рэмбо недоделанный...
- А ты не завидуй, не завидуй, - хмыкнул Сэм. Он вновь обернулся к Китами. - Все, иди с дядей и больше не шали.
Девушка шагнула мимо толстяка к конвоиру. И почувствовала, как на плечо ей легла большая мягкая рука. Сэм чуть заметно улыбнулся, глядя хитрым глазом поверх очков.
- Ты не обижайся. Но человека я из тебя сделаю.
Не ответив, Дзюнко прошла дальше. Старший посторонился, пропуская ее к выходу с крыши, а сам пристроился сзади.
Спускаясь на первую ступеньку, она украдкой оглянулась. Ватанабэ достал из внутреннего кармана пиджака длинную коричневую сигару и сейчас раскуривал ее, попыхивая темным серым дымком. На Китами и ее сопровождающего он не смотрел.
Странный он все-таки, этот Ватанабэ. Получается, это он устроил ее перевод в эту "академию". Зачем-то. Затем, чтобы "сделать из нее человека". Что он имел в виду? Зачем ему это все? И почему он опять вздумал устраивать ей порку, пусть и не публичную в этот раз? Из-за того, что она использовала эти свои проклятые способности, чтобы напасть на человека? Так он сказал. Но при чем тут угаданная им неприязнь к школе, появившаяся с первых минут?
Странный он все-таки, этот Ватанабэ.
Они спускались по лестнице и преодолели уже половину ступенек, когда навстречу пронесся вихрь. Вихрь имел обличье молодой девушки в ярком платье радужной расцветки, обладавшем короткостью подола и глубиной выреза, достаточными, чтобы считать сей предмет одежды соблазнительным для мужского глаза. Соблазниться было чем: стройная незнакомка обладала всеми признаками привлекательности тела и лица. Даже выкрашенные в платиново-белый цвет волосы, казавшиеся слегка неестественными, совсем недурно обрамляли курносое европейское личико со спокойного оттенка помадой на губах.
Девушка остановилась на лестничной площадке прямо напротив спускавшихся. Она улыбнулась Китами, широко и чуть глуповато. Затем перевела чуть пустой и слегка фанатичный взгляд на ее сопровождающего.
- Он там, да?! - громко спросила она.
- Э... - скрепя шестеренками мозга, замялся старший. - А... Да, он там. На крыше.
- Попался! - простецкие глазки незнакомки хищно заблестели. - Никуда не скроешься от Дженни Паттерсон! Спасибо!
И, вскочив на нижнюю ступеньку, девушка цокающим каблуками ураганом проскочила мимо них. Старший довольно усмехнулся.
- Вот, девочка, учись, - обратился он к Дзюнко. - Ватанабэ отмазал тебя от наказания. Не найди он тебя раньше меня, потащили бы тебя обратно в карантин. А теперь будет расплачиваться - она нашла его. Фатум!
Ирвин, Калифорния
- Ты хорошо себя чувствуешь? - с некоторым сомнением в голосе спросила Анна.
Октавиан небрежным движением ссыпал две узкие полоски разноцветных порошков в одну. Пальцем он принялся размешивать получившуюся комбинацию.
- Очень.
Они сидели друг напротив друга в уютном полумраке. В клубе можно было заказать отдельный кабинет, но Вендиго в этот раз почему-то хотел быть ближе к толпе. Сегодня заведение устроило вечер ретро, и под сводами танцевального зала звенела теплом и солнцем латиноамериканская музыка с примесью диско. Народу пока еще было немного, и немногочисленные танцующие или обжимающиеся парочки нисколько не мешали.
Анна задумчиво покручивала вокруг пальца локон своих роскошных рыжих волос. Ее рабочий, как сама девушка любила говорить, наряд - брючный костюм с белоснежной блузкой - сейчас казался несколько официозным. Ведь они отдыхали. Причем несколько скользким образом: порошки, смешиваемые ее кавалером, являли собой разновидности легких наркотиков. Пусть и разрешенных, но все же не вызывающих желания пристраститься.
К счастью, ей, трикстеру, не нужно было волноваться о физической деградации наркомана. В случае необходимости, организм любого из подобных Анне мог вполне безболезненно справиться с ядом чего-нибудь не особенно тяжелого. Однако она прекрасно помнила, что нет ничего ужаснее и страшнее, чем трикстер на героине. Поэтому меру знать не мешало.
Перемешать сразу две синтетических порошка было любимейшей забавой Октавиана. Причем один предназначался вовсе не для нюхания, а для растворения и ввода внутривенно. Он словно обожал бросать вызов собственному телу и рассудку. Вот и сейчас ее любимый мужчина выстроил из смеси новую аккуратную дорожку прямо на столе. И, наклонившись, ловко вдохнул правой ноздрей половину. После чего распрямился и расслабленно откинулся на стуле.
- Знаешь, - довольно щурясь, сказал Вендиго Анне. - Вот сейчас я бы должен начать задыхаться. А потом сердечко обязано остановиться. А вместо всего этого все вокруг становится сиреневым.
- Везунчик, - улыбнулась она, глядя, как пару раз рефлекторно дернулась его рука. - Даже я бы забилась в конвульсиях.
- А откуда тебе знать, - пронзительные синие глаза хитро сощурились. - Никогда ведь не пробовала.
- Я знаю свои пределы, мой хороший, - она повела бровями. - Я не ты.
- С-с-с-с-с.... - Октавиан шумно вдохнул разогретый клубный воздух, впуская его через уголок рта и не разжимая зубов. - Вот чего я не переношу, так это самоуничижения.
- Ну, что поделать, - Анна склонила голову. - Мы оба знаем, что я...
- Ты - это ты! - он авторитетно наставил на нее указательный палец. - Ты - венец долгих и кропотливых попыток человека вырасти над собой. Ты, солнышко мое, - прыжок гомо сапиенса выше головы. Это я уже молчу, какая ты красивая.
- Ха, - снова улыбнулась девушка. - Спасибо.
- Да не за что, - Октавиан потер переносицу. - Никогда не думай о себе пренебрежительно. Этого и хотят все окружающие тебя людишки. Они требуют, чтобы ты себя ограничивала, чтобы держала в рамках желания и чувства. Они хотят, чтобы все растворялись во всех.
Мужчина внезапно перегнулся через стол, оказавшись совсем близко. Расширившиеся под воздействием наркотика зрачки уставились, казалось, прямо в душу. Анна, как бывало с ней почти всегда рядом с любимым, ощутила легкий укол напряженности.
- Единственное, ради чего стоит существовать - воцарение себя самого, - произнес Октавиан. Губы его медленно разошлись в улыбке. Широкой и добродушной. Жуткой. - А если не веришь себе... Зачем тогда жить?
Анна вдруг поняла, что уже не слышит легкомысленной музыки в зале. Незаметно глаза Вендиго заполнили собой весь мир. А голос его зазвучал из динамиков, исторгавших латинские ритмы. Никто вокруг не замечал, как все изменилось. Никого вокруг и не было. Был только он. Его голос. Его глаза. И ее неровно забившееся сердце.
Вот прозвучали последние слова. И вдруг все кончилось. Синие океаны глаз пропали, до ее ушей донеслась музыка. Октавиан откинулся обратно на спинку стула.
- Кажется, меня слегка повело, - усмехнулся он. - И все-таки попробуй. А?
Он приглашающе повел рукой над оставшейся половинкой полоски.
- А если меня это убьет? - тихо спросила Анна.
- Не бойся, - сверкнули ласковым лучиком великие глаза. - Я с тобой.
И, поверив, как всегда верила ему, девушка склонилась к наркотику.
Город Меркури
По окончании занятий они всегда шли на остановку вместе с Инори. И всегда доезжали до общежития вдвоем. Стоит отметить, что Учики неизменно радовала малое число людей в салоне в часы их возвращения. Хотя, конечно, перспектива оставаться с девушкой и вовсе наедине, без посторонних, юношу тоже неизменно угнетала. А потому Отоко никак не мог понять, что же дороже: застенчивость или нелюбовь к толпам?
Сегодня, однако, они возвращались втроем.
Когда Ватанабэ, услышав от Ахремова имя Китами, сорвался с места и бешеным носорогом унесся в неизвестность, преподаватель оперативно погнал их прочь, на занятия. Вся троица успела как раз к нежданно подкравшемуся концу обеденного перерыва. Дальше потекли скучнее часы и минуты учебы. Пару раз юноша ловил на себе сердитый взгляд Эрики, буравившей его спину своими синими пламенями, похожими на отсверки сварочного аппарата. Видимо, юная любительница бить всех подряд ногами осталась недовольна прерванным разговором. Но на переменах ни с ним, ни с Инори не заговаривала.
А сейчас она, надувшись, как сыч, сидела на соседнем сиденье в автобусе. Так уж вышло, что Эрика вклинилась аккурат между местом, занятым Кимико и тем, куда уселся юноша. Поэтому с одной стороны до девушки доносилось ровное молчаливое дыхание Отоко, старательно смотревшего в окно, а с другой - лучезарное тепло Инори, старавшейся завязать разговор.
- Эрика-сан, а ты еще сердишься?
- Да ну, к чертовой бабушке, - она отмахнулась. - Нервы еще на вас тратить...
- Странно, - Кимико облокотилась о спинку сиденья, развернувшись вполоборота. - После того, как появился Ватанабэ-сан, ты сразу обо всем забыла. Зачем ты хотела его ударить?
- Хмф! - Эрика гордо вскинула голову. - Я уже давно пытаюсь достать его! Сэм обещал, что в тот день, когда я смогу его ударить, он возьмется учить меня рукопашному бою.
- Хм... - Инори казалась слегка озадаченной. - Эрика-сан, ты так любишь драться... А откуда ты знакома с Ватанабэ-саном?
- Да оттуда же, откуда и вы! Вас ведь он сюда привез, верно?
- Верно... - слегка замялась Кимико. - Он изображал учителя у нас в школе какое-то время. После того, как обнаружил, что Чики-кун... Ну...
- Ага, Наследник. Со мной была та же история. Он меня раскрыл и... Ну, спас, в общем.
- Нас он тоже спас. Нас с Чики-куном хотели похитить трикстеры.
- Сурово. А вы что?
- Мы сначала убежали от них, а потом Ватанабэ-сан нас отбил.
- Он такой, да. Иногда мне кажется, что Сэм может заломать кого угодно. Именно поэтому я хочу, чтобы он меня учил. Он очень сильный.
- Знаешь, а по нему это даже видно. - Кимико почему-то покраснела и поправилась: - Не то, что он большой... Просто внушительный.
- Ну да. Но при этом как он дерется! Ты бы видела, как он меня тогда спасал. Одного за шею схватил, в воздух поднял и на остальных - ух! А потом сам следом - бац, бац! - Эрика изобразила руками размашистые боксерские удары. - За минуту толпу здоровых мужиков уложил. Здорово. Но если он меня в этот раз не возьмет в их спецгруппу, я его лично испепелю к чертовой бабушке!
- Спецгруппу? Ты про набор на "особые" занятия?
- Ага. Зачем, думаешь, всех Наследников собрали в одну академию? Нас будут учить владеть своими... Хе-хе, суперсилами. И я знаю, что, скорее всего, в боевой группе будет преподавать Сэм, раз он вернулся. Ну, или кто-нибудь такой же крутой.
- Эрика-сан хочет стать бойцом... - Инори улыбнулась. - У меня никогда не было знакомых девушек, занимающихся боевыми искусствами.
- Ну, я не то чтобы какими-то конкретными видами боя увлекаюсь. В основном, карате немножко, дзюдо... Ну, и просто всяким, что в кино видела. Я пока не готова всерьез посвятить себя таким вещам, если не попаду в группу.
- Думаю, я тебя понимаю. Все-таки ты девушка. Мы еще слишком молоды, чтобы...
Молчаливо теребивший ручку портфеля Учики слушал девичью болтовню, не вмешиваясь. Однако от внимания юноши не укрылся приметный факт: Эрика, сперва продолжавшая гнуть сердитую линию, постепенно оттаивала. Она уже не отвечала, как будто огрызаясь, короткими резкими фразами. Инори ухитрилась втянуть собеседницу в пространство дружеского общения.
Такова уж была Кимико. Всегда могла эта солнечная девушка превратить даже такого сердитого нахохлившегося котенка в друга...
Э, стоп! Это он сейчас мысленно сравнил Эрику с котенком? Хе-хе, главное: не сказать чего-то такого вслух.
Но вот он нащупал, наконец, ту тоненькую ниточку мысли, потянуть за которую помешало давешнее пришествие "сердитого котенка". Как раз та самая солнечность Инори. Он подумал, что она неестественна. Случившееся же после лишь укрепляло такие подозрения. Нечто ненатуральное было в зверском дружелюбии, при помощи которого Кимико разбила в пух и прах агрессию Эрики. Уж слишком удобно, слишком гладко она утихомирила пламя, полыхавшее в синих глазах. Словно бы... словно бы ее теплая приветливость была оружием. Или, скорее, щитом.
- Эрика-сан, тебе когда сходить? - тем временем спросила Кимико.
- Да вот, как раз на следующей, - без следа былой суровости ответила европейка.
- Тогда, пока не забыла... - Инори полезла в портфель, стоявший на коленях. - Скажи, завтра вечером ты не занята?
- Да вроде бы нет.
- Тогда... - японка с торжествующим видом извлекла из портфеля два бумажных прямоугольничка, которые продемонстрировала новой знакомой. - Пойдем на рок-оперу!
- Э... - Эрика очумело вытаращилась на торчащие из крохотного кулачка соседки билеты, украшенные стилизованной надписью наверху: "Номер ноль". - Это на тех самых, про которых по телевизору рассказывали? А я думала, билеты кончились...
- А мне по случаю парочка лишних досталась, - Инори торжествующе помахала билетами. - И, раз уж мы познакомились, я тебя приглашаю! Нам же надо подружиться.
- Кхе... Вот уж от кого не ожидала, так это от японки... - пробормотала Эрика себе под нос. - Неожиданно как-то.
- Но ты уже призналась, что хотела пойти, - Кимико продолжала водить билетами у нее перед носом, словно подманивая лакомством зверька.
- Ну, хотела, да. Но как-то... - Эрика неотрывно следила глазами за ходившими в разные стороны бумажками. - А... А, ладно! Пойдем!
Она ловко выхватила один билет из руки Инори.
- Все равно надо развлекаться.
- Вот и отлично! - Кимико просияла. - Тогда завтра договоримся, во сколько и где встретимся?
- Ага, - Эрика сунула билет в карман формы. - Ладно, мне пора!
Автобус уже замедлял ход, чтобы остановиться у пластикового козырька остановки. Эрика, ярко демонстрируя смесь смущения с торопливостью, выскочила наружу, перепрыгнув ступеньку. В салон никто не зашел, и, захлопнув двери, автобус тронулся дальше.
Учики сидел, потеряв дар речи. Он немигающими глазами смотрел на Инори, принявшую такой довольный вид, какой бывает у кошки, слопавшей вкусную мышку и греющейся на солнце. Девушка обернулась к нему.
- Кстати, Чики-кун, - она протянула второй билет юноше. - Тебя тоже касается. Билетов-то у меня три.
И Кимико хитро улыбнулась.
- И-Инори-сан... - еле слышно пролепетал Отоко. - А откуда у тебя билеты?
- Понимаешь, Чики-кун, - девушка вмиг посерьезнела. - Мне их дал Ахремов-сенсей.
- Ахремов-сенсей?..
- Дело в том, что он меня кое о чем попросил. Он попросил меня помочь Эрике-сан освоиться после отсутствия. И дал эти билеты на рок-оперу, чтобы был повод встретиться с ней после школы.
- Э... - Учики все еще не мог отойди от шока. - То есть, Ахремов-сенсей попросил тебя подружиться с...
- Ну да, - она улыбнулась. - Сразу после того, как увидел нас троих с Ватанабэ-саном. Помнишь, мы с ним задержались?
- А, да... - Отоко вспомнил, как Ахремов о чем-то потолковал с Кимико, отогнав их с Эрикой первыми. - Но я не понимаю, почему...
- Да я и сама не очень поняла, с каких пор преподаватели делают подобные штуки, - девушка пожала плечами. - Но согласилась. Почему бы и нет? Все-таки, мне кажется, Эрика-сан - хорошая.
- Ну... - Учики неопределенно почесал макушку. - Может, ты и права.
- Так ты пойдешь? - она вновь ненавязчиво покрутила у него перед носом билетом.
- Я?.. - он запнулся.
Рок-опера. Целый вечер вместе с Инори-сан. Кошмар и напряжение!
Но ведь вместе с тем и...
А как же эта Эрика?
Вот ведь...
Зато...
Рука молодого человека медленно, нерешительно протянулась к бумажке. Пальцы нетвердо сжали уголок билета.
- Я... Конечно, пойду.