15 сентября, поздний вечер  Токио

   Видневшийся в окно вагона краешек неба, налившийся ночной синевой, наводил на грустные мысли. Так всегда бывало, когда доводилось ехать в одиночестве. В наушниках играли "Reo Speedwagon", солнце прятало пылающий бок под покрывало горизонта, и очень хотелось встать с сиденья, выйти из электрички и пройтись пешком по вечернему Токио, такому одновременно мрачному и светлому. Даже натруженные за день ноги были бы не против подобного времяпрепровождения.

   Юноша лет шестнадцати-семнадцати, типичный японский школьник, облаченный в стандартизированную форму, смахивающую на одеяние католического священника конца прошлого века, тихо вздохнул и чуть пошевелился. В результате этого жеста длинная неухоженная челка упала на глаза. Поправив лохмы рукой, молодой человек подумал, что пора бы уже сходить в парикмахерскую.

   Поезд начал останавливаться. Юноша вернулся к возникшей только что идее. А вправду, почему бы не проветриться. Сейчас они подъезжали к станции, от которой до дома не так уж далеко. Можно выйти здесь, прогуляться. А в самом деле... Решившись, молодой человек подхватил прислоненный к спинке сиденья портфель и поспешил покинуть вагон.

   Покинув станцию, он вышел на тротуар и неспешно зашагал в сторону своей улицы, поглядывая по сторонам и дыша вечерним воздухом, не слишком сильно отравляемым в последние годы жизнедеятельностью рода человеческого. Небо все темнело, из синего превращаясь в черное. Скоро появятся точки звезд. Совсем поздно. Он опять сильно задержался. Родители наверняка будут сердиться...

   Но он не смог не задержаться. В свои семнадцать Учики Отоко полностью соответствовал собственному имени. Его покладистость вошла в поговорку у одноклассников, не брезговавших этим качеством пользоваться и эксплуатировавшим паренька вовсю. Каждый знал, что стоит попросить у Отоко что-то, и тот просто не сумеет отказать. За эту слабость практически никто не воспринимал юношу всерьез. Его называли безвольным тюфяком, хотя данное утверждение не совсем соответствовало действительности. Учики был весьма развитым физически для своего возраста юношей, худощавым, но крепким, выносливым и ловким. Физрук не мог нарадоваться на успехи мальчика номер 17 в классе 2Б. В плавании, бейсболе и беге тот показал себя лучше многих. К тому же, как выяснилось, Отоко умел драться. Он никому не рассказывал, но с двенадцати лет посещал секцию карате неподалеку от дома, так как в школе таковой не было. Так что постоять за себя Учики Отоко мог.

   Но проблема парнишки заключалась не в физической слабости. Тут в дело вступали два фактора, каждый из которых в отдельности был не критичен, но вместе они уничтожали последнюю надежду на возмужание молодого человека. Первым проклятьем Учики стало воспитание. Точнее, жестокая дрессировка, которой его подвергал родитель. На свою беду Отоко был сыном запойного пьяницы. Кинпати Отоко в трезвом состоянии в последний раз видели, наверное, еще до Явления. Этот заросший бородой, дурно пахнущий и вечно злобно-раздраженный индивид частенько занимался рукоприкладством в отношении жены, Хироко, и маленького сына. Учики прекрасно помнил синяки на лице матери. Да и на своем тоже. Малейшее непослушание, показавшееся неуважительным слово или даже косой взгляд - все могло стать поводом для избиения. Причем не просто избиения, а медленного, садистски жестокого. Мать до сих пор даже летом кутала отбитые почки. В доме привыкли молчать и по первому слову мужчины делать все, что велят.

   Именно тот факт, что отец любил распускать руки, стал причиной обучения Учики в школе карате. Во-первых, таким образом он мог дольше оставаться вне опостылевшего дома каждый день. Во-вторых, лучше тратить деньги на занятия, чем на выпивку. В-третьих, всю правильность своего решения госпожа Отоко поняла, когда однажды сын перехватил занесенную руку отца и парой вязких ударов отправил разбушевавшегося пьяницу в угол, где тот и просидел озадаченно весь вечер. С тех пор Кинпати присмирел, и хотя по-прежнему пил, прежнего разгула за ним не замечалось. Мать вздохнула свободно: деньги перестали таять подобно льдинке на солнце, побои прекратились, а сын, кажется, начал все же становиться мужчиной после долгих лет существования забитым молчаливым мышонком с грустными глазами.

   Но тут вступало в игру второе качество Отоко-младшего - характер. По своей натуре Учики был человеком мягким, отзывчивым и крайне ответственным. Удивительно, как детство под пятой отца не выбило природную мягкость из души, но Отоко был именно таков. Когда кто-то, кто угодно, обращался с просьбой, он просто не мог отказать. Ведь вдруг человеку действительно надо? Неужели он вот так запросто пошлет другого? Этого Учики сделать не мог. В редких случаях, когда помочь не удавалось, он долго терзался угрызениями совести. И всегда готов был прийти на помощь.

   К сожалению, подобная доброта и отзывчивость в наши дни не очень котируется как положительная черта полноценной личности. Цинизм и выгода давно заменили собой альтруизм и отзывчивость на шкале ценностей. Поэтому на людей вроде Отоко стали смотреть как на неполноценных дурачков, готовых в узел завязаться ради других. Добавьте к этому молчаливость и впитанную с молоком матери какую-то забитость в манере держать себя, и получите совершенно нормального человека, которого более счастливые, а потому более раскованные и "умеющие жить" ровесники ни в грош не ставят.

   Потому-то ничем не ущербный юноша Учики Отоко слыл в школе недомерком и слабаком. Правда, побить этого "слабака" сверстники не решались, ограничиваясь насмешками за спиной и, не особо скрываясь, в глаза. Все знали, что драку из-за этого он не затеет. С ним были дружелюбны и слегка пренебрежительны даже учителя. А что уж говорить о сверстниках, и особенно о сверстницах. Скажем только, что до сего дня он ни разу не поцеловал девушку. И в ближайшем будущем такой перспективы не наблюдалось.

   Сегодня он опять сильно задержался в школе, покинув ее территорию незадолго до закрытия ворот. Члены театрального кружка попросили помочь с подготовкой декораций. Ицунори, одна из доморощенных актрис, училась с Учики в одном классе и без проблем припрягла сильного и безотказного соседа по парте к труду, с которым хлипкие интеллигенты-актеры справлялись едва-едва. Провозившись с кучей нелепых конструкций из дерева, металла и картона, перепачкавшись пылью и посадив пару заноз, он, в конце концов, получил "спасибо" и вольную от артистической богемы и побежал на станцию, где и сел в пустой вагон, в котором его настигло всевидящее око автора.

   Учики шагал, крепко сжимая портфель в левой руке, и глядел по сторонам на редеющий поток прохожих, отплясывавших походный танец на городском асфальте. Сейчас он пересекал улицы Роппонги, элитного "гуляльного" квартала в центральной части Токио. За годы мало что изменилось в этих местах, разве что количество "гуляющих" немного сократилось. Но вот клубы, бары, ресторанчики - все эти заведения вросли в Роппонги намертво. Юноша не являлся любителем времяпрепровождения "по-роппонговски", однако просто пройтись здесь был не прочь. Все-таки есть в городских улицах своя прелесть, и именно ее, похоже, чутко улавливала душа Отоко, раз он любил прогуляться вот так вечером. Немного непривычное на Роппонги зрелище - школьник с портфелем. Но не столь уж и шокирующее. В конце концов, все мы люди...

   Учики завернул за угол. И именно в этот момент его судьба намертво сплелась с судьбами тех, кого коварный автор уже описал своему читателю в предыдущих главах. Мальчик увидел, как навстречу ему, расталкивая прохожих, бежит незнакомая молодая женщина в короткой юбке и туфлях на неудобных каблуках. А следом...

   Юноша так никогда и не смог до конца жизни объяснить, что же он увидел за спиной незнакомки, настигавшее ее с неумолимой целеустремленностью. Но часто говорил, что сперва ему показалось это сплошной черной массой, что катилась подобно вонючей склизкой волне следом за убегавшей от него женщиной и исходящей пеной. Как будто поток экскрементов из канализации, вырвавшийся на свободу. И этот поток почти сразу сбил ее с ноги и навис сверху, словно медля перед тем, чтобы утопить, поглотить, впихнуть в свои отвратительные недра. И вот этот поток вдруг начал сворачиваться для Учики в фигуру человека, навалившегося на женщину.

   Что это? Что происходит? Все эти отхлынувшие в стороны прохожие, задевающие и чуть не сбивающие его с ног... Уличное освещение, ставшее в один миг таким тусклым... Беспомощно дергающаяся под сотканным из слизи человеком женщина... И почему он стоит на месте?

   Vade retro, Satanas!

   Что это?! Что вдруг ударило ему по ушам громоподобным голосом?

   Vade retro, Satanas!

   Куда?... Куда вдруг все делось? Учики Отоко, что с тобой? Ты что, ослеп? Почему улица вдруг провалилась во тьму, вместе с прохожими, машинами, фонарями, этими двумя, наконец?!

   Vade retro, Satanas!

   Что происходит? Где ты, Учики Отоко? Почему ты провалился во тьму? И почему ты вдруг понимаешь, что в этой тьме тебя тоже нет?

   Vade retro, Satanas!

   Кто эти люди? Почему они кидают в тебя камни, Учики Отоко?

   Vade retro, Satanas!

   Кто он? Зачем ему этот горящий меч?

   Vade retro, Satanas!

   Нет! Ты не хочешь этого! Ты не хочешь оставаться! Это несправедливо! Ты сделал все, что было нужно! За что?! За что?! Они должны взять тебя обратно! Почему ты должен остаться с другими?!

   Vade retro, Satanas!

   Ты пытаешься расправить крылья и догнать их. Но не можешь. Потому что крыльев больше нет.

   Vade retro, Satanas!

   Отныне тебе предначертано оставаться здесь. И когда придет день, ты скажешь эти слова.

   - Vade retro, Satanas!!! - пронзил белоснежное сияние резонирующий крик. И слепящая пелена вдруг спала с глаз Мегуми.

   Она по-прежнему лежала на тротуаре, но Фрэнки над ней уже не было. Об этом говорил тот факт, что вместо его инфернальной рожи перед глазами расстилалось полотно ночного неба с проклюнувшимися звездами. Несомненно, факт приятный.

   Сбоку кто-то сдавленно захныкал. Повернув голову, Канзаки увидела, куда делся ее мучитель. Он скорчился чуть поодаль, упираясь коленями и лбом в асфальт и держась руками за живот. Всей позой Франклин выражал чудовищную муку, которую сейчас претерпевал. Из его горла вырывались полузадушенные звуки, которые она и услышала. Хныча и хрипя, чудовище дергалось в конвульсиях.

   - Что... это?.. - послышалось откуда-то сверху. Собравшись с силами, Мегуми подняла голову, по тяжести сейчас способную тягаться с гирей среднего веса. Какой-то школьник стоял столбом в паре метров от них и ошарашено глядел на разыгравшуюся сцену. Портфель, выпавший из ослабевших пальцев, сиротливо валялся у его ног.

   - Это - удачное совпадение! - грохнул кто-то. Испуганно обернувшись, Учики увидел перед собой широкоплечего толстяка в костюме с галстуком. Не мудрствуя лукаво, новый персонаж на сцене ухватил Отоко за воротник формы. - Ну ты даешь, шкет!

   - Эй! - испуганно-агрессивно отозвался тот, пытаясь вывернуться. - Что вы делаете?!

   - Зарабатываю месячную премию! - отрезал Сэм Ватанабэ. - Не дрыгайся, зарплата!

   - Да что вы несете?! - возопил Учики. - Кто вы такой?! И что происходит?!

   - Цыц! - рявкнул Сэм. - Э! Да тут, как я погляжу, еще и моя знакомая гру... лейтенант Канзаки! Все занимательнее и занимательнее. А это кто?

   Фрэнки, к тому времени, похоже, унявший терзавшую его дикую боль, поднимался с колен. Взгляд его, брошенный на неожиданных пришельцев, излучал страх и злобу. Про лежавшую на земле женщину он, казалось, забыл.

   - Н-нен-навиж-жу... - выдавил из себя убийца, глядя на Учики. - Уб-бью-у-у...

   - Содержательная реплика, - прокомментировал Сэм. - Ты откуда взялся, красная шапочка?

   - Это ты... - перевел на него взгляд Фрэнки. - Тот толстяк...

   - А локтем в зубы? - миролюбиво поинтересовался Ватанабэ. - И, кстати, не мешало бы тебе представиться.

   - Ну, как скажешь, - внезапно Франклин вновь сложил усами галочку, ухмыльнувшись. - Меня зовут Франклин.

   - Здравствуй, здравствуй, Фрэнки. Меня Сэмом кличут. Я гляжу, ты тут развлекался, как мог.

   - Все-таки вечер, Роппонги... - принял шутливый тон Фрэнки.

   - Не спорю. Сам за этим в окрестностях, - прищурился Сэм. - Только сдается мне, развлечения твои уж больно интересны с профессиональной точки зрения.

   - Да ну? И где же ты работаешь?

   - Инквизиторы, мы, - качнул головой Сэм в притворном смирении.

   - Ах, вот оно что! - ощерился Фрэнки. - Длинные руки Хендрикса! И как поживает благообразный старец?

   - Неплохо поживает.

   - Это хорошо. А будет он поживать лучше, если я пришлю ему твою голову без глазок и ушек? - Фрэнки чуть ссутулился и шагнул навстречу мужчине и мальчику, все еще удерживаемому дланью Ватанабэ.

   - Экие у тебя фантазии нездоровые, Фрэнки, - скривился Сэм. - Ушки, глазки...

   - А ты чего хотел? - Франклин сделал еще шаг. - Не будешь же ты утверждать, что никогда не слышал о трикстерах?

   - Слышал, а как же... Ты на мальчонку-то людоедским взглядом не смотри.

   - Буду, буду смотреть, - плотоядно произнес Фрэнки. - Вот с тобой разберусь, и нашим юным ангелочком займусь. Вку-у-у-сненький, наверное...

   - Фу, какая гадость! - сценически поморщился Ватанабэ.

   Фрэнки метнулся вперед, как кобра, готовая вцепиться ядовитыми зубами в тело жертвы. Учики ощутил, как рука незнакомца, назвавшегося Сэмом, дернула его со страшной силой за воротник и отправила за широкую спину мужчины. Дальнейшее он не смог разглядеть как следует.

   Фрэнки начал бой молниеносной серией ударов, столь быстрых, что руки его почти расплывались в воздухе при движении. В любом другом случае после этой атаки противостояние бы закончилось, ибо нацелил удары убийца профессионально. Но неожиданно для него противник сумел блокировать и отразить каждый из отработанных выпадов. И еще до того, как Фрэнки сумел удивиться, пушечной силы удар в грудь и почти одновременный с ним пинок в живот отбросили его назад.

   Сэм рванулся следом, развивая успех, Правая рука понеслась вперед, к голове противника, но тот успел отклониться, пропуская кулак мимо. Ватанабэ молниеносно повернулся корпусом и ударил левой наискось. Фрэнки присел, пропуская руку над макушкой. Подаваясь обратно, он с силой всадил колено в объемный живот Ватанабэ, но тот не согнулся, а всего лишь отступил. Фрэнки пошел в наступление, ухитрившись дважды достать Сэма ногой в область диафрагмы. Ловкости убийцы позавидовала бы всякая балерина. Далеко не каждый способен так драться ногами.

   Отступив на прежние позиции, Ватанабэ не умерил пыла и размашисто ударил правой сверху. Фрэнки едва сумел блокироваться, когда Сэм пустил в ход левую, целя в живот. Отразив в последний миг и эту атаку, Франклин попытался пнуть врага правой, но тот болезненно погасил выпад, заставив ногу судорожно согнуться, и пинком сбоку пошатнул и без того нестабильное равновесие противника. Едва не перейдя в диагональ, убийца послал навстречу Сэму правую руку, которую тот ловко ухватил, остановив кулак в сантиметре от своего лица. Высвобождая руку, Фрэнки достал Сэма в лицо левой. Когда голова противника дернулась, он попытался развить успех. Но тут правая, а следом за ней судорожно метнувшаяся к голове Сэма левая оказались зажаты под мышками Ватанабэ, в который раз выказавшего невероятную для простого человека, тем более столь массивного, скорость. Словно пасхальное яйцо-биток, лоб Сэма стукнулся о переносицу Фрэнки, не успевшего ничего предпринять. Когда Сэм отвел голову назад, гутаперчивый Франклин исхитрился упереться ему в грудь коленом. Отбросив захваченные руки, Сэм отправил противника подальше, с хрустом вогнав кулак в его грудную клетку. Фрэнки опрокинулся навзничь. Каблук Ватанабэ хищно метнулся к его голове, но убийца ловко откатился в сторону.

   - Кхе-е-е! - выхаркнул он из себя, щупая грудь. - Какая неприятность, однако.

   - А ты думал... - тяжело дыша, ответил Сэм.

   - Ты кто такой? - Фрэнки отползал к стене ближайшего здания, опасливо глядя на приближающегося противника.

   - Я же сказал - Инквизиторы мы.

   - Ну и пошел ты в глубокую задницу! - злобно взвыл Франклин, вскакивая и упираясь руками в стену. Подпрыгнув из такого положения, он оттолкнулся от здания ногами и понесся над головой Сэма, как камень, выпущенный катапультой. Приземлившись после своего исполинского прыжка где-то на тротуаре, в паре десятков метров от Сэма, побитый Фрэнки зайцем бросился в ближайший переулок.

   - Глубокую задницу? Интересное сочетание... - тронул рукой эспаньолку Сэм, не помышлявший о преследовании. - И чего теперь?

   Он оглянулся. К его немалой досаде выяснилось, что школьник обладал немалой долей здравомыслия. Пока они дрались, парнишка по-тихому слинял с места происшествия. Но далеко он не уйдет. Ватанабэ увидел брошенный Отоко портфель и плотоядно заулыбался.

   - Шалишь... - пропел он. - Никуда не денешься...

   - Эй... - позвал его слабый голос. Хлопнув себя по лбу, Сэм развернулся к лежавшей на земле Канзаки. Та безуспешно пыталась принять сидячее положение. Многочисленные удары по голове вкупе с прочими неприятностями подкосили даже ее молодое здоровье.

   - Чтоб я похудел! Лейтенант, я, конечно, понимаю, что за вами мужики бегают с хищными намерениями, но это уж слишком!

   - Чтоб тебя... Врача...

   - Спокойно! - воздел в воздух руку Сэм в ответ на ее беспомощный взгляд. - Устроим.

   Вынув из внутреннего кармана пиджака наладонник, он потыкал в него своим широким указательным пальцем и связался с тем самым типом, что вез его днем в Старый Токио.

   Местные сработали весьма оперативно. Вскоре лейтенанта Канзаки, упорно пытавшуюся встать, зафиксировали ремнями на носилках и занесли в фургон "скорой помощи". Которая, как пить дать, не собиралась ехать в простую токийскую больницу. Рядом с медиками деловито суетились подозрительного вида личности в форменных костюмах полиции. Подозрительного в них было не так уж много, только то, что приехали они слишком уж быстро и в унисон с медиками. Мелочь, а у параноика засосало бы под ложечкой. И оказался бы он прав, ибо и полицейские тоже были липовые. Философски восприняв длину щупалец, которыми его коллеги опутали токийский муниципалитет, Сэм прикинул, что так будет даже удобнее - простых ремесленников значка и пистолета вмешивать не стоило.

   Свидетелей потасовки и просто зевак держали на почтительном расстоянии. Суровые немногословные ребята в форме записывали показания и некоторым из очевидцев настоятельно советовали утром явиться по определенному адресу для дачи подробных показаний. Кто-то из псевдо-полицейских поднял с земли брошенный портфель странного школьника.

   - Господин Ватанабэ? - вопрошал старший среди ряженых. - Завтра вам придется объясниться с господином Муранаки по этому поводу.

   - Кто бы сомневался, - пробурчал в ответ Сэм. - Тот тип ускакал вон туда.

   - Мы его найдем. Вы свободны.

   - Ага, разумеется. Портфельчик не забудьте.

   Учики Отоко бежал как сумасшедший. Как только неизвестный толстяк и принявшее человеческий облик чудовище схватились друг с другом, он бросился бегом вдоль по улице, обгоняя даже автомобили. В его голове царил полнейший хаос, помноженный на страх. Несчастный юноша не мог понять, что же случилось на той улице. Что это была за тварь, напавшая на женщину, кто был тот, другой? И самое главное, что произошло с ним самим? Что за слова он произнес, почему тот странный тип скорчился, откуда была та вспышка света, что за странные картины возникли у него перед глазами? Все эти вопросы, стукаясь друг о друга в сознании подобно бильярдным шарам, заставляли голову дико болеть. Словно и впрямь больно били в стенки черепа. Вдобавок ко всему, Отоко чувствовал, что на него наваливается дикая усталость. Тело как будто налилось свинцом, каждый шаг давался все труднее.

   Тяжело дыша, Учики вдруг вспомнил, что оставил на месте драки свой портфель. Данный факт немало напугал юношу. В портфеле были тетради с его фамилией, по которым не так уж и сложно становилось отыскать Отоко. Но тут уж ничего не поделаешь. Остановившись на углу, молодой человек отдышался и заставил себя успокоиться. Нет смысла паниковать. Что случилось, то случилось. Надо спокойно, взвешенно обдумать ситуацию, вернувшись домой. Таким образом, взяв себя в руки, юноша огляделся и зашагал дальше.

   На ближайшей станции он заскочил в вагон, такой же пустой как тот, в котором ехал до столь опрометчивого решения прогуляться. Плюхнувшись на сиденье, Учики постарался выровнять вновь участившееся от внутреннего напряжения дыхание. Главное сейчас - не поддаваться первому порыву, не бежать с рассказами о всякой чертовщине к знакомым и властям. Учики Отоко не был дураком и прекрасно понимал, что никто не поверит в историю о черной массе, видениях и сверхскоростных драках. Придавленный собственным весом юноша сидел в углу вагона и тщетно старался унять дрожь в руках. Это удалось ему только перед самой остановкой.

   Остаток пути он преодолел размеренным шагом и, увидев свет в окнах родной квартиры, даже улыбнулся. Дверь открыла мама, облегченно вздохнувшая при виде сына.

   - Ну наконец-то... Сынок, я волновалась! Уже так поздно...

   - Прости, мам, я задержался в школе... - он принялся разуваться, ища глазами тапочки. - Надо было помочь с декорациями артистическому клубу.

   - Ох уж мне эти твои помогания... - тихо вздохнула мать. - Погоди, а где портфель?

   На это он уже успел придумать ответ.

   - Забыл у артистов в гримерке. Не волнуйся, ничего страшного.

   - Ох, непутевый ты мой...

   Они прошли в гостиную. Отца дома не было, что Учики не слишком огорчило.

   - Беги, переоденься, я разогрею ужин, - сказала мама.

   Послушный сын отправился к себе в комнату и, сняв школьную форму, натянул джинсы и футболку. Умывшись в ванной, Учики отправился ужинать. Он не сказал матери о том, что обнаружил, переодеваясь, и никак не выдал собственного волнения по этому поводу. Хотя на боку юноши выступило необычной формы пятно винного цвета, примерно двух сантиметров диаметром. Это был небольшой правильно очерченный крест.

   Перед глазами все плыло и шаталось. Канзаки понимала, что ее кладут на носилки и запихивают в "скорую". Периодически она то падала куда-то в темноту, переставая ощущать себя, то снова выплывала в реальный мир. Вокруг нее кто-то суетился, делал ей уколы каких-то лекарств, подсоединял к капельнице, укрывал одеялом.

   Мегуми попыталась приподнять голову, чтобы посмотреть на то, что происходило снаружи, однако чья-то сильная рука мягко, но настойчиво удержала ее.

   - Вот только не надо еще сильнее мозг бултыхать! - услышала она голос Ватанабэ, а в следующий миг его лицо уже нависло над ней. - Лежите, лейтенант. Эй, док!

   - Все будет в порядке, сэр, - отозвались над ухом. - Судя по беглому осмотру, ничего смертельного. УЗИ головного мозга, - врач стукнул указательным пальцем о портативный прибор. - Грубых изменений в полости черепа не выявило. Однако гематома на затылке обширная. В остальном - пустяки: ушибы, царапины. Скорее всего, шок. В ближайшем будущем придет в норму.

   - Это радует, - кивнул непонятно зачем залезший в "скорую" толстяк.

   - Вата...набэ... - еле слышно выдохнула Канзаки.

   - Что такое? - встрепенулся Сэм.

   - Кто... ты?

   Вопрос был далеко не праздный. Будучи не в лучшем состоянии для детального наблюдения, девушка все же сумела увидеть, как Сэм и Фрэнки сошлись в рукопашной. И шаткое сознание уловило неправильность того, что произошло. Если кратко, то сделанный ее потревоженным разумом вывод был таков: люди так не дерутся. Оба: и убийца, и столь неожиданно возникший спаситель - двигались чересчур быстро, пусть даже Мегуми сейчас все казалось слишком скоростным в ее состоянии. Но даже так она могла заметить эту неестественную быстроту. И выносливость. Приняв столько ударов, способных и убить, Сэм, казалось, их вовсе не заметил. А еще он абсолютно спокойно воспринял тот факт, что струсивший противник упрыгал от него подобно гигантскому кузнечику. И опять: люди так не делают. Тогда кто же он?

   Услышав ее слова, Сэм ничего не сказал. Только снова усмехнулся.

   - Док, у нее, похоже, бред начался.

   - Похоже на то.

   - У нее давление в норме?

   - Понял. Давайте-ка ей реланиум в капельницу.

   Послышалось деловитое шуршание медика, и вскоре отвернувшийся и молчавший Ватанабэ окончательно расплылся перед глазами, и без того нестройный ряд мыслей принялся распадаться, закрывшиеся глаза еще раз увидели безумную физиономию Фрэнки, а потом она начала опускаться все ниже и ниже, и ниже...

   Озлобленно шипя, он сидел, привалившись спиной к стене какого-то дома, и ощупывал себя. Проклятый толстозадый незнакомец неожиданно сильно подкузьмил! Франклин не мог ожидать, что выскочивший как чертик из коробочки Инквизитор мало того, что сумеет остаться в живых, так еще и весьма чувствительно будет бить в ответ. В практике Фрэнки таких случаев еще не было. Даже изодранный в клочья, истекающий соплями, кровью и сукровицей, убийца всегда обладал неоспоримым преимуществом в бою. Никогда прежде ему не доводилось заканчивать сражение столь бесславно. В привычку вошло побеждать. Ведь Фрэнки был отлично приспособлен к лишению жизни. И осознание данного факта повышало настроение каждый раз, когда он стоял над трупом.

   А сейчас настроение было - хуже некуда. Удовольствие безнадежно испорчено, японка-лейтенант буквально выскользнула из рук в последний момент. Рыжая тварь снова успела над ним поиздеваться. А самое мерзкое - все тело ныло после драки, но больше после удара иного рода. Тот школьник! Тот школьник оказался... Оказался...

   Франклин скрипнул зубами. Нет, ну почему именно ему так не повезло! Наткнуться на...

   Убийца поднес к лицу руку и уставился на недавно отстреленный палец. Кость уже вновь белела фалангами, но плоть еще не до конца одела ее, а потому Фрэнки из опасения оставить след не рискнул почесать нос. Он только поправил воротник рубашки, и без того запятнанный кровью. И снова проблема... Процесс восстановления займет много часов теперь, после столкновения со столь враждебным элементом, как этот парень. Встреча с ним была подобна окунанию в кислоту.

   Да, вечерок явно не задался! Цыкнув зубом через дыру в щеке, Франклин принялся шарить по карманам. Очевидно, он не нашел того, что искал, поскольку поиск затянулся. В конце концов, мужчине стала очевидна еще одна неприятность этой ночи. Он потерял зажигалку и сигареты в драке с толстяком.

   - С-сука! - с досады он ударил локтем в стену. Испуганно метнулась прочь бродячая кошка. А худой и чрезвычайно недовольный убийца продолжал сидеть на земле и исторгать потоки грязных ругательств. Его костюм медленно менял цвет, впитывая в себя бурые кровавые пятна.