#img84ED.jpg

После завтрака анимационная программа продолжилась в кинотеатре «Кинопалац». Большинство участников туда и направились. О трагедии напоминала лишь траурная креповая лента в петлице Батюка. Вслед за ним черные ленты вдели в свои петлицы остальные аниматоры. В официальных пресс-релизах говорилось: «Фестиваль является смотром лучших работ киношкол мира и режиссеров- аниматоров. Он призван содействовать обмену опытом представителей различных киношкол, поискам новых идей, тенденций и путей развития мировой анимации».

Зрители официальных релизов не читали, но зато они знали, что фестиваль — это очень интересно. Поэтому зал «Кинопалаца» был набит битком.

Лученко сидела в седьмом ряду, в центре. В соседнем кресле девочка все время хихикала, и Вера ловила себя на том, что ей тоже хочется смеяться. На сцене выступал венгерский режиссер и художник Иштван Надь с уникальным сольным номером. Это было совершенно непривычное, невиданное для львовской публики анимационное шоу. В его умелых руках всего два материала — песок и стекло — превращались в маленький театр. С помощью этих нехитрых, простых составляющих он показывал историю сотворения мира. Иштван «рисовал» рукой по песчинкам, рассыпанным по стеклянному полю, и проецировал их изображение на большой экран. Получались настоящие сценки из Ветхого Завета. Когда Надь превратил песок в снег и вылепил из песчинок снеговика, зал взорвался бурным восторгом. Зрители не жалели ладоней.

Затем они посмотрели «Ручей». На Верин вкус фильм был вполне симпатичным. Единственный недостаток — слишком явный упор делался на тему целебных свойств минеральной воды. Впрочем, львовяне, разогретые представлением венгерского режиссера, встретили «Ручей» достаточно тепло. После просмотра на сцену поднялись Мамсуров, Завьялова и молодой режиссер. Под поощрительные аплодисменты вынесли корзину розовых гвоздик. Создатели фильма с чувством раскланялись, и по ним было видно, что они совершенно счастливы.

Вера смотрела на них и думала о странном устройстве человеческой психики, о спасительном ее свойстве — забывать плохое. Недавно был убит Ветров, а спустя некоторое время его коллеги уже радостно улыбаются, принимая цветы от публики… Ей захотелось уйти. Она тихонечко протиснулась мимо веселой девочки и ее мамы, своих соседей по ряду.

Одевшись в фойе, она решила пройтись пешком до гостиницы. Хорошо, что она ушла. Ведь после презентации фильма непременно будет банкет с тостами и обязательными славословиями. А у нее было совсем не то настроение, чтобы праздновать. Вера задумалась. Вновь загрустила, Андрея вспомнила… Вспомнила их любимую с Андреем шутку: «Господи, сделай меня тем, кем я кажусь своей собаке»… Хочется домой, в Киев, к ласковому спаниелю Паю, она по нему соскучилась. Но больше всего по Андрею. Скорей бы уж с ней встретился полковник, знакомый Сердюка! Деятельность — это лекарство от тоски.

Словно услышав ее, позвонил водитель полковника милиции и спросил, куда за ней прислать машину. Вера посмотрела название улицы и сказала. Через пять минут подъехала черная «Волга», ее привезли в городское управление МВД, провели по коридорам в кабинет. На двери она прочитала: «Начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений полковник Бабий О. И.»

В кабинете навстречу ей энергично привстал мужчина лет пятидесяти, плотный, небольшого роста. Он сразу же взял инициативу разговора в свои руки.

—Федор Афанасьевич очень тепло о вас отзывался. — Он рассматривал Веру с нескрываемым любопытством. Судя по взгляду, фамилия Бабий ему подходила как никакая другая.

— Орест Иванович, я могу встретиться с Кармен Ветровой? — нетерпеливо встряхнула каштановыми кудрями Лученко.

Бабий очень удивился.

— О!.. Погодите, Вера Александровна, куда вы торопитесь? — ласково-настойчиво промурлыкал он. — Давайте сперва поговорим о том, как вы собираетесь оказывать услуги правоохранительным органам. Федор Афанасьевич мне так и сказал: «Вера Александровна может оказаться очень полезна следствию»…

—Вера Алексеевна, — поправила она хозяина кабинета. Решительно сказала: — Вас просили оказывать мне всяческую помощь. Не так ли?

—Так я ж не против. Кто бы спорил? Но у меня есть законные вопросы, Вера Алексеевна. Прежде чем допустить вас к… э… подследственной.

—Хорошо, задавайте вопросы, — смирилась Вера с неизбежным, попутно рассматривая кабинет.

Это был на первый взгляд типичный офис старшего офицера, обставленный в соответствии с правилами: казенной мебелью, приличествующей чину. Одну из стен полностью закрывали книжные полки. Там стояла профессиональная литература: принятые Верховной Радой законы, официальные отчеты, законопроекты, справочники, книги по истории, тома по криминологии и судебной медицине. Неожиданной деталью оформления кабинета служили литографии Львова. Выполнены они были, видимо, очень хорошим художником-графиком, поскольку давали ощущение приятного узнавания уголков старого города.

— Как давно вы знакомы с Ветровой? Где и при каких обстоятельствах встречались с Кармен Рустамовной?

—Знакома сутки. Встретилась здесь, на фестивале.

— Ой ли? Зачем же обманывать? Мы ведь все проверим! — погрозил пальцем полковник.

—Что? — теперь удивилась Лученко. — Так… Всякому терпению приходит конец. — Она поднялась со стула.

—Вы какая-то чересчур строгая, — сказал Бабий. — Расслабьтесь, сядьте…

— У меня мало времени, Орест Иванович. А у вас его и того меньше. До конца фестиваля осталось всего три дня. Вам же Сердюк объяснил, что я могу помочь в расследовании?

—Да. Генерал Сердюк сказал, что вы можете… Но вы ведь психолог, а не сыщик. Так что я сомневаюсь… Вы, наверное, консультируете по проблемам семьи и всяким там фэн-шуй. Теперь это очень популярно. — Он смотрел на нее с ленинским прищуром, очень похожий сейчас на вождя мирового пролетариата своей сверкающей лысинкой и улыбкой всезнайки.

— Во-первых, фэн-шуй, наука гармонии, которая помогает отыскать и правильно направить положительную энергию в доме, — очень увлекательное занятие. Но не мое. Кстати, не очень-то я верю в такие науки. Есть люди с собственной сильной энергетикой, они преодолевают неблагоприятные обстоятельства, мысли, слабость духа. В доме у таких людей устанавливаются собственные энергетические законы и правила, и если даже что-то не по правилам фэн-шуй, это не влияет отрицательно. Наоборот, все гармонично именно из-за сильной энергетики таких людей. Подозреваю, что придумал фэн-шуй именно такой человек, и годится эта наука только для тех, кто плывет по течению. Кто-то из великих сказал (кажется, Вольтер), что этикет — это ум для тех, у кого его нет. Так и фэн-шуй: по-моему, это наука о правильной энергетике для тех, у кого своей нет…

—С вами очень интересно общаться, Вера Алексеевна, но…

—А во-вторых, если вы так настроены, не будем отнимать время друг у друга. Я и без вашей помощи найду убийцу, только не так скоро.

— Но я, ей-богу, не понимаю, чем вы можете быть нам полезны… Найдете убийцу? Хм, вы не имеете права вмешиваться в следствие. У вас же нет лицензии на частный сыск?

«Хорошо же, — подумала Вера. — Хочешь убедиться в моей дееспособности? Ну, я тебе сейчас устрою!»

—У меня есть кое-что получше. Развеем ваши сомнения…

Она поудобнее уселась в кресле за приставным столиком, сосредоточилась, на несколько секунд ушла в себя, вбирая внешний мир, запахи и ассоциации, точно процеживая их сквозь плотное внутреннее сито. Свежесть восприятия радовала ее — наверное, «ощущалка» заработала еще сильнее после недолгого отсутствия. Открыла глаза и посмотрела на полковника озорным взглядом школьницы, подложившей кнопку на стул нелюбимому учителю математики.

— Орест Иванович, вы ведь знаете, что мы до сегодняшнего дня были незнакомы. И единственный человек, который знает нас обоих, — это Сердюк. Так?

—Ну, так, — без всякого интереса подтвердил полковник. Он не понимал, какую игру затеяла эта странная приезжая с темно-синими лукавыми глазами.

—В таком случае я постараюсь открыть вам неизвестные страницы жизни полковника Бабия. У вас, Орест Иванович, есть слабость. И эта слабость — женщины.

—Тоже мне, великая тайна! Все знают, что я состою в партии любителей женщин.

— Но зато никто не знает, как именно вы охмуряете слабый пол.

В кабинете начальника стало тихо. Бабий изучал безмятежное лицо докторши, но оно оставалось непроницаемым для его строгого милицейского взгляда. А Лученко находилась в том особом состоянии куража, когда была совершенно уверена, что каждое ее слово ложится как идеальный выстрел — точно в цель.

— Ваша слабость имеет специфический парфюмерный характер. Вы, Орест Иванович, разработали целую стратегию охмурения слабого пола. Практически мало кто из женщин вашего круга может устоять перед такими знаками внимания. В доперестроечный период всевозможные дамы вашего сердца, Орест Иванович, как дети, радовались отечественной «Красной Москве», польскому яичному шампуню в красивой бутылке и болгарскому розовому маслу. Тогда вы были еще студентом юрфака, после — простым опером. Но уже и в эти нищие социалистические годы вы правильно рассчитали, что путь к сердцу женщины… или скажем так — некоторых женщин — лежит через парфюмерию и косметику. Когда рухнул железный занавес и открылись границы, на прилавках кооператоров появились подозрительные пузыречки с монограммой в виде двойного «С», но вы не бросились их покупать. Постепенно набираясь управленческого опыта вместе с опытом по женской части, вы поняли: даже самую стойкую твердыню целомудрия можно сокрушить, если дарить не просто духи и косметику, а легенду. Миф о «Шанель № 5» был так же стоек, как их аромат. Помните комедию «Бриллиантовая рука»? Там капитан милиции проявляет недюжинные знания о парфюмерных изысках «загнивающего» Запада. Страж порядка обнюхивает визитную карточку сексапильной блондинки и произносит: «Шанель № 5». Этот эпизод вам ничего не напоминает?

—Черт побери! — крякнул Бабий. Она его таки поразила, эта докторша-киевлянка.

— С тех пор и до недавнего времени, — невозмутимо продолжала Лученко, — «Шанель № 5» и другие ароматы- бренды стали для вас особой внутренней валютой в налаживании теплых отношений с женщинами. Вы, господин полковник, оказались одним из первых мужчин, осознавших всемогущество знаменитого аромата. Сделав милой даме подарок в виде дорогого флакона парижских духов, вы, Орест Иванович, не забываете к месту рассказать о привычке Мэрилин Монро заменять пижаму пятью капельками «Шанель № 5». В большинстве случаев это срабатывает.

— Матка боска! Но откуда?! Как? — вскочил милиционер. Он невольно поближе подошел к креслу, где сидит чудо природы по имени Вера Лученко. — Сознайтесь, кто-то из моих дам слил вам информацию!

— Орест Иванович, не выдумывайте! — расхохоталась гостья.

—Но тогда объясните, откуда?..

— Отсюда. И отсюда. — Она указала пальцем на голову и прикоснулась к прямому носику.

— Нет. Это невозможно, — не мог прийти в себя Бабий. Вот так, на ровном месте, отгадать потаенные моменты его интимных отношений с женщинами? Так просто не бывает!

Полковник беспокойно вглядывался в посетительницу.

— Успокойтесь, господин полковник! Я всего лишь продемонстрировала вам работу своей интуиции и подсознания. Для эффективности нашего дальнейшего сотрудничества.

— Интуиция… У меня она тоже есть, как у каждого, кто посвятил свою жизнь правоохранительным органам, — назидательно и с невольным пафосом заметил Бабий. — Но такие точные сведения… Не верится!

Лученко вздохнула и прочитала полковнику краткую лекцию. О том, что давно уже был поставлен такой опыт. Одному известному за границей медиуму, знаменитому физиономисту, предложили рассмотреть полсотни стандартных полицейских фотографий. На снимках были разного рода преступники, подследственные и подозреваемые. Отобрали для эксперимента специально нейтральные лица, без специфического «бандитского» выражения. Физиономист определял после недолгого разглядывания, виновен человек или нет. Он отгадал в 48 случаях из 50-ти. Объяснить, почему и как он это делает, — не мог… Мало того: потом оказалось, что в не- отгаданных двух случаях люди совершили не то преступление, в котором их обвиняли, а другое.

Рассказала Вера и о том, что интуиция — это безотчетная работа подсознания. Она является сознанию готовым результатом и не объясняет сама себя. Однако кое-что в данном случае объяснить можно. Жизнь и характер отражается на лице, все комплексы и муки, все тайные мысли в виде привычных складок и морщин записаны, и внимательный глаз может их точно прочитать.

Да, она знает, что у Ореста Ивановича тоже есть интуиция. Но она ведь многослойная и разноуровневая: у врача одна интуиция, у милиционера — другая, у водителя автомобиля или летчика — третья. Даже чтобы вкусное блюдо приготовить, нужен свой дар и своя интуиция. А еще существует предвидение — это сложная сцепка интуиции и инстинкта самосохранения. У многих есть знакомые, которые благодаря такому чутью чудом избегали смертельных опасностей: в последний миг отказывались сесть на самолет, который потом разбивался, или не ехали в те места, где происходило стихийное бедствие. Ангел-хранитель? Кто знает… У нее, у Лученко, тоже был один такой знакомый везунчик. Но он, правда, недолго прожил, умер от болезни сердца, избежать которой оказалось невозможно…

С любопытством слушавший полковник поинтересовался:

—А можно развивать интуицию? Как-то усилить, например, наш милицейский «нюх»?

— Обычно все, и интуитивные способности также, усиливаются, когда человек попадает в экстремальную ситуацию и учится в ней выживать. При сильных физических и моральных нагрузках, во время болезней и увечий человек может внезапно прорваться на другой уровень восприятия… Но не всегда. То, что принимается за интуитивное озарение, часто оказывается просто бредом. А вообще есть разные техники, типа временного ограничения своих возможностей, но это для редких энтузиастов. Я же обычно советую: поменьше болтать и соответственно побольше думать. Хотя бы вначале — думать, размышлять, а уж потом включать язык… Ладно. Теперь я могу поговорить с Кармен Ветровой? — спросила Лученко деловым тоном.

— Ну… Ладно, давайте завтра, — неохотно сказал Бабий, сдаваясь.

—Завтра так завтра. Кстати, я прошу вас не останавливать фестиваль. Во-первых, он международный все-таки, перед иностранцами неудобно. А во-вторых, — Вера решила схитрить, — мой киевский знакомый, генерал, очень большой любитель анимации. Говорил, что если сможет, прилетит на просмотры.

—Передам начальству…

— И еще. У нас в гостинице работает горничной Романа, фамилию не знаю. Она обслуживает номера на моем этаже. Ее брат, Ярослав, сидит у вас в местной Загорской колонии. Ей не разрешают свидания с ним. Нельзя ли сделать так, чтоб сестре разрешили повидаться с братом? Он ведь не закоренелый рецидивист, просто оступившийся парень.

—Это вам еще зачем? — поднял бровь Орест Иванович.

— Мне — чтобы помочь хорошему человеку. Вам — чтобы люди не распространяли слухи, будто в колонии все заключенные покончили с собой в знак протеста. Ведь она не знает, что с братом, и…

—Да вы просто какая-то мать Тереза, Вера Алексеевна. И Кармен Ветрову вам приведи, и осужденного подавай! — Бабий снова напустил на себя вид въедливого стража порядка.

—Не надо передергивать, — нахмурилась Лученко. — Осужденный мне не нужен. Я прошу помочь его сестре.

— Это не моя парафия, — пробурчал полковник. — Тюрьмами занимается другое ведомство.

— Никогда не поверю, чтобы такой всесильный человек, как вы, Орест Иваныч, не мог договориться со своими коллегами из соседней структуры. — Вера состроила наивные глазки.

—Льстите! — хмыкнул Бабий. — Ладно. Не обещаю, но подумаю. А пока вот что.

И он, тщательно фильтруя информацию, поделился с Лученко своими соображениями. Львовская милиция, по его словам, оказалась в очень сложной ситуации. В круг подозреваемых входит слишком много народу. Это не только Кармен Ветрова, хотя она стала подозреваемой и вскоре задержанной в первую очередь из-за своей неконтролируемой ревности и криков «Убью!» накануне убийства. Но также и Лидия Завьялова, поскольку именно в ее номере был найден убитый. Кроме того, подозрителен шведский режиссер Олаф Боссарт, собиратель старинного оружия. Ведь Ветрова убили как раз кинжалом, который он недавно приобрел в антикварном магазине. Журналистка Ересь тоже внушает подозрения, хотя ни для кого не секрет, что она боготворила Ветрова за его талант. А талант, как известно, шапкой не накроешь. «Талантливый мужчина — настоящая ловушка для женщины», — авторитетно заметил знаток вопроса Бабий. Но за талант можно и ненавидеть. А от любви до ненависти, сами знаете…

В общем, из беседы с полковником Вера поняла, что у милиции подозреваемых вагон и маленькая тележка. Тем более что мотив и возможность были у многих участников фестиваля.

Вернувшись в свой номер в гостинице, Вера плотно занавесила шторы и закрыла дверь. Надо посидеть, подумать… Однако долго поразмышлять у нее не получи- лось — помешали. Мобильный телефон заиграл свою обычную мелодию. «Может, Андрей наконец сообщает о приезде?» — подумала Вера радостно-нетерпеливо. Нет… Незнакомый номер. Она нажала кнопку приема:

—Слушаю.

—Я нашел тех, кто это сделал, — сообщил глуховатый низкий мужской голос. Не здороваясь и не называясь.

Вера вздохнула.

—Здравствуйте, господин Абдулов, Дмитрий Петрович, — с нажимом сказала она.

—Хм… Узнали. Отлично. — Он не хотел показывать удивления.

—Итак, вы нашли убийцу вашей жены. — В трубке явственно скрипнули зубами. — Рада за вас. Кого же? Кто это?

—Да без разницы. Бандиты. Малолетние преступники, мелочевка.

— Малолетние… Послушайте, уважаемый, — Лученко, лихорадочно просчитывая варианты, мгновенно перешла в наступление. — Вы ведь позвонили мне, чтобы похвастать. Дескать, вот — сам нашел, своими силами, без вас, докторша-хвастунья, которая якобы все может.

—Допустим, — коротко и сухо, без интонации бросил Абдулов.

—Тогда разрешите мне встретиться с «бандой» и поговорить.

— Нет. — Будто капкан захлопнулся.

Вера нахмурилась. Чертов медведь без мозгов!..

— Знаете что, это нечестная игра, — решительно заявила она. — Неспортивная. Если уж вы сами справились и демонстрируете мне это, то откуда я знаю, что ваши бравые помощники не схватили на улице кого попало? Лишь бы вам угодить и вас успокоить. А? Недавно они мне в жилетку плакались, что весь бизнес без вас пропадает, спасите-помогите, папочка нас бросил. Дайте мне посмотреть на преступников, чтобы убедиться. И тогда я первая сниму перед вами шляпу и скажу: Дмитрий Абдулов сам в состоянии разобраться со своими проблемами, без докторов, медиумов и прочих гаданий на кофейном дерьме.

Молчание. Конечно, не ожидал такого чисто мужского прагматичного подхода. Такого жесткого разговора и выражений — от субтильной дамочки с романтической наружностью!.. Ну, давай, горилла ты моя. Я тебя еще не так удивлю.

— Нет.

Вот упрямая скотина!.. Впрочем, нотки неуверенности проскользнули. Да здравствует опытное докторское ухо! Тогда — главный козырь.

— Ну, знаете! А ведь вы, Дмитрий Петрович, мой должник. За найденную для вашей супруги сумочку.

Молчание. Снова скрип зубами, еще громче.

—Есть возражения? — давила Лученко. — Дополнения? Отвечать будем?

—Только ради ее памяти. Включаю дополнительное время, — прорычал Абдулов. — За вами заедут.

Гудки отбоя.

Вера торопливо глянула на себя в зеркало, поправила прическу, чуть подкрасила губы. Он ведь ждать не будет, времени ей не даст. Уже небось машина мчится, надо подготовиться.

Посидела немного в мягком кресле, сосредоточившись и отгоняя все торопливое, беспокойное, лишнее. Трудно будет… Трудно. Ничего. Когда легко, неинтересно. Все у тебя получится, доктор Лученко. Как бы ни было трудно — получится. Потому что — она вспомнила фразу из какого-то старого фильма — «ты по натуре своей победитель».

Вот и стук в дверь. Она вышла из номера и спустилась по лестнице, сопровождаемая двумя новыми охранниками Абдулова. Эти тоже не считают нужным ни здороваться, ни представляться. Ладно. Закончены игры в любезность? Тогда и Лученко не будет особенно церемониться.

Она без приглашения открыла дверь — конечно, джип, конечно, огромный и черный, а как же, на других мы, хозяева жизни, не ездим — и села на заднее сиденье.

— Поехали, — бросила сухо.

Они тронулись с места с обманчивой мягкостью. Голова пассажирки под действием мгновенной перегрузки вдавилась в спинку сиденья. «Как в самолете, черт бы вас побрал», — подумала Вера, впрочем, не сердито. Только набросила и застегнула ремень безопасности. Оглянулась. Не видно, куда везут, вот так-так!.. Стекла затемненные. А впереди, через лобовое стекло, тоже не видно — между ней и водителем матовая перегородка. Ишь, Какие тайны у нас, какие секреты от пассажиров. Охранники сидели по бокам, как два истукана, молча и без движения. В таком просторном салоне, пожалуй, еще пара человек могла бы сесть, не прикасаясь друг к другу.

Лученко беззаботно откинулась на мягчайшее удобное сиденье, расслабилась, включила внутренний таймер. Пару раз тормозили у светофоров, это понятно не глядя… Теперь безостановочно, по какому-то шоссе. Вот и приехали, двадцать три минуты прошло, с такой скоростью — далековато будет.

Прямо из подземного гаража гостью провели вниз, по ступеням, в какой-то подвал. Неожиданно он оказался просторным. Ага, здесь вина хранятся… Полукруглая амбразура окна, видать старинное помещение, ну да, кладка стены мощная. Наверное, замок старинный какой-нибудь. Но особенно вглядываться у Веры не было времени. Потому что в амбразуре этой сидели на полу, прикованные наручниками к трубе, три человека.

Она сразу устремилась туда, не оглядываясь. Молодые люди. Действительно, совсем дети. Лет по двадцать. Лица перемазаны грязью и какой-то, что ли, краской. У одного глаз заплыл. Перепуганы. Так… Эти двое просто плакали, сейчас всхлипывают без слез. Третий молчит, он в шоковом ступоре, глаза сведены к переносице. Все понятно. Господи, как же мне все понятно!..

Вера резко обернулась. Охранники все так же молча стояли поодаль. «Абдулов сейчас спустится», — поняла Вера. А эти так и будут стоять и молчать. Значит, у нее всего несколько минут.

Привлечь внимание. Быстро разговорить, узнать.

—Смотрите на меня, — сказала она повелительно, но дружелюбно, мягко. — Скоро мы с вами отсюда выйдем.

Три пары глаз уставились на нее. Три взгляда она поймала в свои глаза и уже не отпускала, держала.

—Жалобы, претензии и прочие сопли — потом, — сказала она этим взглядам. — Сейчас помогите мне, у нас очень мало времени. Я не представитель по вопросам прав человека, а хозяин этого милого подвала Организации Объединенных Наций не подчиняется.

Правильный тон, ироничный, для студентов в самый раз. Это ведь обыкновенные студенты. Вот, уже глаза стали осмысленными.

Они заговорили разом, перебивая друг друга, но Вера слышала всех троих, понимала каждое слово, от напряжения все чувства ее были обострены сильнее обычного. Минуты спрессовались в секунды, время послушно сжалось… Эти ребята ждали друзей около памятника первопечатнику Ивану Федорову. Обычное место встреч буккроссеров. Они и есть буккроссеры, одни из многих. Молодежь, вдохновленная книгой как культурным феноменом. Они находят радость и удовольствие в возможности поделиться с такими же, как они, и со всеми желающими своими читательскими переживаниями, опытом прочитанных Книг. Да, именно так, с большой буквы — Книг. Потому что Книга — это уникальная вещь, и даже не вещь, а живое существо. А разве может живое существо сидеть в клетке, на полке? У вас может, вы кого хочешь в клетку посадите. А у нас — нет. Юные авантюристы-библиофилы запускают книги в почти самостоятельные путешествия. Бескорыстно. Ведь вы, взрослые, поклоняетесь деньгам, только материальное и превозносите, для вас не то что книга — и люди товар. Тем более что многие хорошие книги сейчас стали так дороги, что просто недоступны нормальному человеку. Воровать нынче надо, чтобы хорошие книги покупать, чтобы денег хватило.

Но эстетические, культурные ценности и знания не могут зависеть от состояния кошелька! Они должны принадлежать всем, кто хочет их получить. Так что наше движение — плевок в лицо капиталистической системе… И конечно, поддержка культуры. Так что мы живем и действуем вопреки вам. Мы помогаем книге выполнить свою главную задачу, для которой она рождена, — раскрыться как можно большему числу читателей. Поэтому мы, буккроссеры, «забываем» книги в разных местах, чтобы их находили и читали. Наши идеалы, в отличие от ваших, таковы: книга не материальная, а духовная ценность; прочитал — отдай другому; все бесплатно. Каждая отпущенная на волю книга — это как письмо в бутылке, только не сообщение о кораблекрушении, а разделенная радость чтения.

…Короче говоря, эти буккроссеры, эти замурзанные упрямые дети, ожидая своих единомышленников, решили для прикола изображать из себя вампиров. Именно потому что дети. Прямо там, у памятника. Откуда-то достали вставные пластмассовые игрушки — челюсти с клыками. Вставили во рты. Вымазали губы чем-то красным, помадой или гримом… И принялись пугать прохожих. Умницы. Конечно, очень скоро кто-то позвонил в милицию. Дальше Вера сама догадалась. Нетрудно было догадаться. Милицейская волна прослушивалась Абдуловскими помощниками, и они приехали раньше…

Вера уже чувствовала присутствие Черного Абдуллы за спиной. Времени совсем не осталось. Но она еще успела спросить с досадой:

—Что ж вы так рисковали? Не знаете разве, что в городе свирепствует истерия, вампирофобия?

—Потому и прикалывались… — Быстро же ты пришел в себя, малыш. Глаза уже не сведены к переносице.

— Ага, — иронично кивнула Вера. У нее еще хватало смелости на иронию! Удастся ли спасти эту троицу, она не знала, но держалась решительно. Будь что будет… — Что, адреналинчику не хватало? Посмотрите в тот угол, — велела она студентам-хулиганам. — Видите канистры с бензином? Это для убийцы Вероники Абдуловой приготовлено. Ведь ее сожгли. Правда, уже мертвую, но Черному Абдулле это безразлично. Вот что вас ждет: огонь. Слышали о Черном Абдулле? Знаете, что он не шутит и не рассуждает, а действует? Ну как? Выделяется адреналин?

Опять испугались, авантюристы хреновы. Ладно, им это лишь на пользу. Не будут больше лезть в пасть тигра. Надеюсь, они отсюда все же выйдут живыми…

— Передайте своим, чтобы временно не отпускали книги. Пару дней пусть потерпят, это для книг полезно. Чтобы их перестали считать проклятыми.

Затем Вера сказала негромко, не поворачиваясь, зная, что Абдулов стоит у нее за спиной:

—Они уйдут со мной.

— Опять командуете? Кто вы такая? Где ваша судейская карточка?!

Она резко повернулась. Он был так близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Никакого отношения к убийствам они не имеют. Дураки, хулиганы, бездельники — но не убийцы.

—А мне по барабану! — рявкнул Черный Абдулла, дернув плечом к подбородку. Его рык зазвенел в ушах, эхом прокатился по обширному подвалу. Где-то задребезжали бутылки, — Кто-то должен мне ответить за… — Лицо Абдулова, и без того не блещущее красотой, исказилось в мучительном страдании. Он стал совсем страшен. — А-а-аааа!!!

Он зарычал, коротко взмахнул ручищей и ударил по ближайшей бочке. Гулкий треск… Страшный кулак выбил днище, бочка смялась, как лист бумаги. Хлынуло вино, в подвале разлился летучий пьянящий запах.

Но Абдулов на этом не успокоился. Мыча и дергая плечом, он подошел к амбразуре соседнего со студентами окна. Ударил рукой в стену. Бум!.. Рука неминуемо должна была сломаться. Ведь человеческая все-таки рука, какие кости это выдержат? Но не выдержала стена. Старинная кладка посыпалась, словно под ударом экскаваторного ковша.

Кто-то из буккроссеров не выдержал, завизжал. Даже охранники отбежали в сторону с удивленными лицами.

Но еще больше они удивились, когда увидели, что эта странная маленькая женщина вовсе не испугалась.

Наоборот, она медленно и спокойно подошла к их грозному, тяжело сопящему, измазанному в штукатурке хозяину. Странно!.. Странно было видеть на ее лице не панику, а улыбку. С ума сошла?!

Абдулов смотрел на нее исподлобья без всякого выражения. Но в маленьких глазках она углядела-таки удивление. Еще бы. Добыча сама идет крокодилу в пасть, еще и хвостом повиливает.

Лученко подошла близко, почти вплотную к набычившемуся Черному Абдулле. И тихо, вполголоса, сказала такое, чего он никак не ожидал от нее услышать.

— Чудовище ты мое… Перестань.

Черный Абдулла в изумлении!

Грозный Абдулов в растерянности!..

Вот это да…

Лишь несколько мгновений это продолжалось. Он рефлекторно дернул плечом к подбородку, перестал тяжело дышать, выпрямился. Внимательно посмотрел на доктора, затем на остальных. Кивнул охранникам:

— Отвести их наверх и отпустить. — Сказал спокойным, равнодушным голосом.

Что ж, господин боксер, надо отдать вам должное. Вы умеете держать удар…

Едва лишь они остались одни, Абдулов всем корпусом развернулся к Вере.

—Откуда вы знаете?

Она покачала головой.

— Я много чего про людей знаю. — Лученко сочувственно погладила его огромный кулак.

Что-то дрогнуло внутри этих глаз. Дрогнуло и исчезло. Он отнял руку, отодвинулся, опять помрачнел.

—Ладно, — сказал Абдулов. — На этот раз вышло по- вашему. Вы выиграли этот раунд.

Она молча слушала. Главное, все-таки действительно уберегла ребят от членовредительства, а этого монстра — от кровопролития. Пока — да. А что будет потом…

— Но он не последний, — продолжал Абдулов. — Что будет потом? Вы не дали мне отомстить этим… Щеглам, салагам. Что они не убийцы — это все ваши хитрые слова против моего решения. Вы имеете над людьми власть… Но я не в теме. Ничего вы мне не доказали. А я должен отомстить. Потому что я всегда побеждаю!

Вера слушала.

—Так вот. — Он рубил предложения на короткие части. — Вы теперь обязаны найти. И отдать мне убийцу. Сроку двое суток, время пошло. Иначе я сначала этих студентов найду. Не сомневайтесь. А потом и вас.

—Я найду убийцу, — сказала Вера.