Глава четырнадцатая

Куда девался Варкан? — Коридор из дротиков. — На коней, друзья! — «Артем, бегите!» — Вдвоем с Дмитрием Борисовичем. — Погоня приближается. — Необычное оружие. — «Я тут, я тут!»

…Помощники вещуна приближались. Трое друзей отступили назад, прикрывая собою Лиду.

— Что же делать? Что же делать? — беспомощно озиралась девушка.

Один из младших вещунов попытался схватить Лиду за плечо. Артем с такой силой оттолкнул его, что тот упал.

— Браво, Артем! — воскликнул Дмитрий Борисович. — Будем защищаться! Я с вами! — Археолог дрожал от воинственного пыла, который неожиданно проснулся в нем.

Но о какой защите можно было говорить? Что могли поделать они против огромной, враждебно настроенной толпы?..

Тем не менее вещуны в замешательстве уставились на Дорбатая, как бы призывая его на помощь. Артем воспользовался их нерешительностью. Он заложил пальцы в рот и изо всех сил свистнул, зовя Диану. Он знал, конечно, что собака привязана, что она далеко… а все же… а может быть?

Дорбатай сердито бросил несколько слов. Должно быть, это был приказ схватить чужаков во что бы то ни стало.

Сверкнули короткие мечи, готовые опуститься на головы пленников. Дальнейшее сопротивление было бессмысленным. Пришла пора сдаваться.

В этот самый миг до слуха Артема донесся собачий лай. Это она, Диана! Не может быть! Лай становился все ближе и явственней.

— Иван Семенович, Диана сорвалась с привязи! — радостно воскликнул Артем и что было сил закричал: — Сюда, сюда! Диана! Поскина! Поскина! Сюда! Поскина!..

Подручные вещуна отпрянули от пленников. Поскина! Страшная рыжая пантера?..

— Ко мне! Поскина! Диана! Поскина! — звал Артем.

Увидев собаку, скифы бросились врассыпную. А между ними, как метеор, пролетела огромная рыжая собака и набросилась на помощников вещуна, растерянно суетившихся возле пленных. Вещуны в испуге попятились от собаки, раздались крики:

— Поскина!.. Поскина!..

Отогнав врагов, собака вернулась к своим. На ее шее болтался обрывок веревки, которым она была привязана у шатра.

— Любимая наша Дианочка! — ласкала Лида собаку. — Она спасет нас!

Иван Семенович пожал плечами: он вовсе не был уверен в этом.

Действительно, радоваться было преждевременно. Снова раздался приказ Дорбатая. На этот раз скифы опять применили проверенный ими ранее способ борьбы с поскиной.

Воины выставили вперед копья, которые не позволяли Диане напасть на вещунов. Приходилось отступать. Но куда? Ответ на этот вопрос дали сами скифы. Перед друзьями открылся коридор, из живых стен которого угрожающе торчали острия копий. Другого пути не оставалось. Однако куда ведет этот коридор? Что ждало их? Какая новая западня?

Копья надвигались. Друзья отступали. Впереди шли Лида с Дмитрием Борисовичем, их прикрывали Иван Семенович, Артем и Диана…

Снова послышался голос Дорбатая. Что он говорит, что приказывает?.. Хоть бы Варкан перевел его слова, лучше уж знать, что ожидает их, пусть самое худшее, но знать. А где он?

Артем встревоженно оглянулся. Варкана нигде не было!

— Дмитрий Борисович, вы не видели Варкана?

— Недавно был тут, а сейчас…

— Он ничего вам не сказал?

— Нет…

— Значит, он ушел куда-то, не предупредив нас?

— Что я могу вам ответить, Артем? Откуда мне знать?..

Это было непонятным. Если бы Варкана схватили вещуны, то кто-нибудь заметил бы это. Выходит, не так. А что тогда? Варкан бросил их, убежал? Да разве могло произойти что-либо подобное с прямодушным, смелым скифом? В это трудно было поверить. Друзья всей душой привязались к молодому отважному воину, который расположил их в свою пользу.

Дмитрий Борисович растерянно озирался.

— Неужели Варкан мог убежать?.. — сказал он.

— Этого не может быть, — уверенно произнесла Лида. — Как можно думать так о Варкане? Артемушка, скажи!

— Нет, не таков Варкан, — без колебаний подтвердил Артем.

— Но где же он тогда? — спросил Иван Семенович.

Варкан исчез. Видимо, случай скрыться представился ему совсем неожиданно, и он не успел даже предупредить друзей. Как бы там ни было, но без Варкана их положение становилось безнадежным.

Путешественники продолжали свой путь в ощетинившемся остриями копий коридоре. Из-под металлических и кожаных шлемов их пронзали враждебные взгляды. Куда делись улыбающиеся, дружелюбные лица, которые так радовали наших друзей еще час тому назад! Да, суеверных скифов сумели основательно восстановить против чужеземцев. Пораженные внезапной смертью старого вождя, охотники и воины приписывали пришельцам всю вину за свои беды. Это они надругались над скифскими обычаями, обольстили вождя, и суровые боги жестоко покарали его за это… Разве не так говорил мудрый Дорбатай? Он слышал голоса грозных богов, мудрый вещун. И боги сказали, что волшебники-чужестранцы должны умереть! Дорбатай все знает, все ведает, и надо во всем и всегда слушаться его…

Это можно было прочесть почти на каждом лице. Сопротивляться было бессмысленно — это понимали все. Только Диана все еще рычала, когда к ней приближались острия копий, заставлявшие ее пятиться. Лишь это глухое рычание да еще голос Дорбатая нарушали тревожную тишину.

— Держитесь вместе, друзья! — напомнил Иван Семенович.

— Они, кажется, собираются связать нас, — предупредила Лида, заметив выступивших вперед скифов с веревками в руках.

Артема бесило сознание своей беспомощности. Болезненно переживал он и загадочное исчезновение Варкана. Не хотелось и думать, что тот мог струсить и сбежать. Не таким казался Артему молодой скиф. Но почему же он не предупредил своих друзей?.. Эх, Варкан, Варкан, неужели ты забыл, что лишь сегодня стал побратимом Артема!

— А вы, Дмитрий Борисович, говорили, что побратим — даже больше, чем кровный брат, — сказал Артем с грустью.

Археолог растерянно развел руками:

— Просто не знаю, что и думать…

— А я все равно не верю, что Варкан мог нас бросить! — стояла на своем Лида. — Этого быть не может! Такой человек не предаст!

— Но где же он? — спросил археолог.

— И почему он нас не предупредил? — добавил Артем.

Живой коридор кончился. Друзья оказались за пределами площади. Здесь они уже не были гостями Гартака. Теперь уже ничто не защищало их от произвола Дорбатая!

Позади, где-то около шатра Сколота, завели пронзительную мелодию костяные дудки. Вспыхнули десятки факелов. Их беспокойное пламя боролось с черным мраком, надвигавшимся со всех сторон. От этого неверного, фантастического освещения все выглядело еще более зловещим. Временами пламя факелов на секунду выхватывало из тьмы то бородатое лицо воина, то сильную руку охотника, держащую острую стрелу на тетиве лука, то красный башлык вещуна за частоколом копий… При этом неверном свете Лида заметила двух скифов с веревками в руках.

Гнев душил Артема.

— Но что же нам делать, Иван Семенович? Что делать? — повторял он, хотя понимал, что никто в этих обстоятельствах не может дать совета. Ему хотелось услышать ободряющее слово, воскресить в самом себе надежду на спасение!

Вдруг Диана подняла голову и коротко залаяла. Она посмотрела на геолога, словно тоже ждала ог него если не совета, то приказа. Но хозяин только ласково потрепал собаку. Диану это не удовлетворило. Она снова залаяла, как бы предупреждая о чемто своего хозяина. Все прислушались. И теперь каждый из друзей ясно услышал то, что почуяла собака. Это был конский топот. Он приближался. Теперь можно было услышать и какие-то возгласы, хотя смысл их оставался непонятен. По-видимому, приближение каких-то всадников обеспокоило и стражу. Вооруженные скифы выше подняли факелы, и при их свете друзья узнали Варкана, мчавшегося во главе маленького отряда конников.

— Варкан! Варкан! — закричал Артем.

Сметая всех на своем пути, Варкан прорвался к побратиму и его товарищам. Вслед за ним мчались всадники с занесенными дротиками. Позади был виден еще воин, державший за поводья несколько оседланных лошадей. Весь этот отряд обрушился на вещунов, воинов, толпу, не давая им опомниться. Растерялся даже сам Дорбатай, не ждавший, видимо, столь молниеносного нападения.

Перекрывая шум, Варкан воскликнул:

— Ратман! Ратман!

Варкан указал друзьям на свободных лошадей. Расспрашивать было нечего. И без того все ясно: Варкан вовремя пришел на помощь! Его спутники разогнали вещунов, чтобы те не помешали чужеземцам взобраться на коней. В отчаянном шуме все громче звучал боевой клич молодых воинов, мчавшихся за Варканом.

— Ратман! Ратман!

Удивительно, почему же теперь замерли охотники и воины, находившиеся на возвышении? Еще недавно вещуны во главе с Дорбатаем опирались в своих действиях на всю толпу скифов, которая поддерживала их. Было совершенно ясно, что скифы настроены против чужаков. И вот Варкан с несколькими товарищами на глазах у всех пытается отбить чужеземцев — и никто из большой толпы не помогает вещунам. Что изменилось? Ведь Варкан, несмотря на свою отвагу и решительность, был бы не в силах сделать что-либо, если бы не это неожиданное молчаливое сочувствие толпы скифов, воинов и охотников, которые не вмешивались и тем самым помогали Варкану. Что случилось?

— Ратман! Ратман! — выкрикивали воины Варкана.

Артем вопросительно посмотрел на Ивана Семеновича. Тот кивнул головой. Юноша мгновенно вскочил на коня. Разбирая поводья, он кричал:

— Сюда! Лида, Дмитрий Борисович! На коней! На коней!

Ближе всех к нему был археолог. Артем, не раздумывая, схватил его прямо за ворот и помог вскарабкаться на коня. Теперь очередь была за Лидой и Иваном Семеновичем. Но почему же они задерживаются? Оба они не такие уж беспомощные, как Дмитрий Борисович, и умеют обращаться с лошадьми…

— Сюда! На коней! — крикнул еще раз Артем. Его возглас потонул в гуле беспорядочных выкриков. Вещуны в конце концов овладели собой: ведь их было по крайней мере вчетверо больше, чем воинов Варкана. Теперь уже вещуны пришли в себя. Мододые скифы из отряда Варкана защищались, нанося плашмя удары акинаками. Они почему-то не решались применить оружие по-настоящему. Воспользовавшись этим, вещуны стали теснить их. А тут еще появился и сам Дорбатай. Он подбадривал помощников, руководил наступлением.

В мерцающем свете факелов Артем увидел, как взвилась в воздухе веревка и петля охватила плечи и руки Ивана Семеновича. Вторая петля опутала Лиду. У Артема похолодело сердце: вещуны оттесняли сторонников Варкана от связанных Лиды и Ивана Семеновича. Они остались одни.

— Иван Семенович! Лида! — надрывался Артем, стремясь пробиться к товарищам. Но вещуны окружили их плотной стеной. Теперь опасность нависла уже над Артемом. Кто-то схватил за повод его коня. Мимо лица змеей мелькнул веревочный аркан, Артем едва успел увернуться.

— Диана! Диана! — крикнул Артем.

В диком шуме и выкриках Артем едва расслышал рычание собаки, которая сразу же бросилась на помощь ему. Диана налетала то на одного, то на другого вещуна, она кусала их, впивалась в руки и ноги, сбивала с ног. И все же никто из вещунов не осмеливался отбиваться от нее. Они отбегали, падали, сбитые собакой, поднимались и снова теснили чужеземцев. Артем заметил, как тревожно оглядывается Варкан. Он схватил за поводья коня Дмитрий Борисовича, крикнул что-то своим товарищам. Взвив своего коня на дыбы, он врезался в толпу вещунов. Но не к Ивану Семеновичу, не к Лиде, а куда-то в сторону от них.

— Варкан! Куда ты? — закричал ему Артем. Варкан покрутил головой, как бы говоря: «Скорее прочь отсюда!»

— А товарищи? Что будет с ними?

Но Варкан пробивался вперед, ведя за собою коня Дмитрия Борисовича. Два воина из немногочисленного отряда Варкана, отбиваясь от вещунов, спешили на помощь Артему, давая ему понять, что надо уходить. Артем окончательно растерялся. Иван Семенович и Лида в руках врагов. Варкан с Дмитрием Борисовичем убегают… Что же ему делать? Сейчас он бессилен помочь друзьям. Если и его схватят, будет еще хуже… И снова веревочная петля взвилась над его головой. Она охватила бы Артема и сбросила с коня на землю, если бы ближайший к нему воин из отряда Варкана не перерубил ее ударом меча. Артем услышал сдавленный голос Ивана Семеновича:

— Артем… бегите… немедленно, это единственный шанс… потом сможете что-то… сделать для нас…

И все же юноша медлил. Товарищи в беде, а он будет убегать?

— Бежать… Артем! Бежать! Приказываю бежать!.. — крикнул геолог уже раздраженно.

Значит, так нужно! Артем натянул поводья. Конь взвился на дыбы. Кто-то упал, кто-то отчаянно завопил. Да не все ли равно? Вперед! Конь Артема всем весом, копытами и грудью ударил в толпу вещунов.

— А, да черт с ними! Вперед, вперед!

Но это было легче сказать, чем сделать. Чья-то цепкая рука схватила Артема за ногу. В неверном свете факелов он увидел занесенный над ним акинак. И в тот же миг металл ударился о металл. Молодой скифский воин из группы Варкана ударом своего меча отбил клинок противника.

— Ратман!

Конь с места взял галопом. Вот уже вещуны остались позади. Далеко впереди Артем едва различал силуэты темных фигур. Он мог только догадываться, что это Варкан: фигуры впереди мчались так же быстро, как и он сам. Да, да, это Варкан и Дмитрий Борисович. Как он выдерживает такой бешеный темп?

Да, впереди двое. А сзади?.. Оглянувшись, Артем увидел сзади еще несколько всадников. Это друзья Варкана, Они понемногу нагоняют его. Ладно. А что там с Лидой и Иваном Семеновичем?..

Сквозь свист ветра Артем услышал разозленный голос Дорбатая — его можно было узнать всегда, — скрипучий и в то же время пронзительный. А вот и еще чьи-то выкрики… Лай Дианы… И будто бы снова голос Ивана Семеновича — далекий, едва слышный:

— Возьмите Диану… Артем!.. Возьмите… Диану…

Не останавливая коня, Артем резко свистнул. Еще раз… еще! Он знал, что Диана не могла ослушаться, она должна немедленно бежать к нему, если Иван Семенович посылает ее. Но оглядываться назад было бы просто нецелесообразно, так как темнота опустилась вокруг него, словно черное одеяло, и можно было только поражаться зоркости скифских лошадей, которые были способны мчаться галопом в этом беспросветном мраке.

Молодые скифские воины из группы Варкана догнали Артема. Они скакали уже рядом с ним. Один из них, ближайший к нему, неожиданно резким движением протянул к нему руку и пригнул голову юноши вниз, к шее коня. Что такое?

И почти в то же самое мгновение над головой Артема с легким свистом пронесся дротик. Он пролетел над ним и исчез в темноте.

«Спасибо, друг!» — подумал Артем, поняв, что произошло бы, если бы не рука молодого скифа. Да, выходит, что не только скифские лошади могут видеть в ночном мраке!..

Артем оглянулся: а может быть, он заметит еще какую-нибудь опасность?.. Далеко-далеко позади он увидел тусклый свет многочисленных факелов, сливавшийся в одно желтоватое расплывчатое пятно. И еще показалось юноше, что оттуда быстро мчится целый отряд всадников. Погоня?.. А может, это только кажется ему, точно так же, как и то, что следом за ним бежит, догоняя его, верная Диана?..

Нет, это и в самом деле Диана и в самом деле погоня. Вот уже издали слышны яростные крики…

Погоня!

Куда вел их Варкан, Артем не знал. Впрочем, сейчас это было безразлично. Главное — уйти от погони и придумать, как спасти друзей!

Артем отпустил поводья и гикнул изо всех сил. Ветер засвистел в ушах, конь понесся стрелой, стелясь по земле. Спутники скакали рядом, не отставая от него ни на шаг. Юноша опять с беспокойством подумал о Дмитрии Борисовиче, не понимая, как тот выдерживает бешеную скачку. Но при мысли о том, что рядом с археологом находится такой опытный наездник, как Варкан, он немного успокоился. Однако где же они? Как ни напрягал зрение Артем, в темноте он ничего не мог разглядеть. Мелькнула мысль: не разойдутся ли они с Варканом? Но конь Артема шел уверенно, будто хорошо знал дорогу. Да и спутники юноши, должно быть, хорошо ориентировались в сплошном мраке.

Сзади вновь донеслись яростные крики. Молодые скифы пригнулись к спинам коней, ускоряя их бег.

Так же сделал и Артем. Теперь он понимал, что все зависит от быстроты. Безусловно, погоня была более многочисленной, чем их маленький отряд. И конечно, при таких условиях вещуны, или кто бы там ни был, не остановятся ни перед чем, чтобы безжалостно прикончить и Артема, и Дмитрия Борисовича, и Варкана с его друзьями.

«Сколько человек преследуют нас?» — подумал Артем. Был слышен лишь непрерывный конский топот по сухой земле. Временами он вдруг затихал, и Артем утешал себя мыслью, что погоня отстает. Однако через минуту-другую топот снова становился слышнее, и юноше начинало казаться, что теперь их настигают. Он плотнее прижимался к шее коня, сжимал его бока ногами, шепча в такт галопу:

— Давай!.. Давай!.. Давай!..

Кони вынесли Артема и его спутников на небольшой пригорок, копыта зацокали по камням. И снова степь, высокая трава… До каких пор будет продолжаться этот бег? Ведь в степи невозможно укрыться от врага. А за степью непреодолимые каменные горы. Где же спасение? Да и нельзя все время только бежать и бежать, надеясь на то, что погоня отстанет и потеряет их следы.

Однако преследователи и не думали отставать. Их кони были, очевидно, такие же свежие и сильные. Вот копыта зацокали на пригорке, который беглецы миновали минуту назад… Да, они не отстают!

Кроме всего, погоня, мчавшаяся за ними, была, очевидно, неплохо вооружена. У них, наверное, есть и мечи и дротики… те самые дротики, которыми скифские воины и охотники так метко попадают в цель. Еще хорошо, что вокруг ночь, темнота…

Артем вдруг вспомнил, как Варкан с ходу пронзил брошенным дротиком зайца, и неприятная дрожь пробежала по спине. Он оглянулся снова: как и раньше, слышался только глухой безостановочный топот коней. А впереди?.. Внимательно присмотревшись, Артем заметил два темных силуэта. Казалось, что расстояние до них быстро уменьшается. Да неужели Варкан и Дмитрий Борисович остановили коней? Или они идут уже не галопом, а рысью?..

Через некоторое время группа Артема догнала Варкана с Дмитрием Борисовичем. Они ехали почти шагом.

— Дмитрий Борисович! — спросил Артем. — Что случилось? Почему вы замедлили бег?

— Мой конь захромал, он не может больше скакать. Собственно, и я не могу, но это уже не имеет значения, — мрачно ответил археолог.

— Так ведь погоня… — начал Артем и тут же оборвал себя.

— О какой погоне вы говорите? — спросил археолог. — Разве нас преследуют?

Отступать было некуда, и Артем коротко объяснил:

— За нами послана погоня. Должно быть, вещуны. И они уже близко… недалеко.

Конь Артема тоже перешел на рысь, как только догнал остальных. Теперь они ехали вместе. Артем не видел лица Дмитрия Борисовича, но почувствовал тревогу в его голосе, когда археолог заговорил:

— Что же делать? Ведь я говорю, мой конь захромал…

К ним подскочил Варкан, бросил несколько слов археологу и повернул коня лицом к преследователям.

— Что сказал Варкан, Дмитрий Борисович?

— Чтобы мы с вами ехали к лесу, а он с товарищами задержит погоню.

— Э нет, — возразил Артем. — Вы поезжайте, с вашим конем все равно далеко не уйдешь, а потом я и Варкан догоним вас.

— Но, Артем…

— Сейчас не время спорить, Дмитрий Борисович! Езжайте немедленно!

— Но ведь у вас нет оружия, Артем! Чем вы можете быть полезным в случае стычки с погоней?

— Да поезжайте же вы, я вам говорю!

Археолог подчинился. Захромавший конь и всадник тут же растаяли во тьме. Артем подумал, как в зависимости от* обстоятельств меняются взаимоотношения людей. Ведь до сих пор слово Дмитрия Борисовича было для Артема законом, а теперь ученый покорно слушается его самого.

Варкан тронул юношу за плечо. Он легко, но выразительно подталкивал его к лесу.

— Нет! Я остаюсь здесь, с вами! — решительно ответил Артем.

Варкан что-то сказал своим товарищам. Юноша уловил в его словах нотки одобрения. Всадники остановились. Послышался стук вытаскиваемых из ножен мечей. Да, пора было готовиться к бою: топот погони слышен был уже совсем рядом.

Бой предстоял неравный. Несмотря на всю свою храбрость, Варкан и его товарищи не могли долго противостоять врагам. Если бы у Артема было какое-нибудь оружие! Он вспомнил про перочинный ножичек и усмехнулся. Артем сунул руку в карман и нащупал какой-то предмет.

Сердце Артема учащенно забилось. Ему уже не терпелось начать действовать. Враги не заставят себя ждать, сейчас они приблизятся. Кажется, пора! И юноша решительно остановил коня. Остановился и Варкан, удивленный поступком побратима.

— Постой! Я попытаюсь разделаться с ними сам, — Артем указал рукой в сторону погони, а потом ткнул себя в грудь.

Молодой скиф понял: Артем что-то задумал.

— Вы оставайтесь здесь, здесь! — юноша снова прибег к помощи жестов. — А я пойду туда, туда, к ним! Понимаешь?

Варкан колебался. Он о чем-то предостерегающе заговорил, но Артем соскочил с коня и побежал, скрываясь в траве, навстречу погоне.

— А, вы привыкли метать дротики? — бормотал Артем про себя. — Вы надеетесь взять нас акинаками? Постойте, я вам покажу!

Он притаился в траве и ждал. Привыкшими уже к ночной темноте глазами Артем достаточно хорошо видел силуэты первых всадников, скакавших прямо на него. Вероятно, и они заметили впереди Варкана и его товарищей и, надо думать, удивлялись, почему те недвижимо стоят на месте. Впрочем, погоне это было на руку. С яростными криками посланцы Дорбатая уже занесли дротики для броска. Это был именно тот момент, который ожидал Артем.

Он вышел из травы, поднимая вверх свое необычное оружие. В его руке был небольшой предмет, похожий на толстую короткую палочку.

— Получайте!

И мгновенно выкрики врагов оборвались, наступила зловещая тишина. Не только Артем, но и Варкам с товарищами ясно видели теперь, как сразу же всадники вещуна, натянув поводья, осадили коней. Да, что это были вещуны, теперь стало ясно. Впрочем, если бы они и не осадили лошадей, то испуганные животные остановились бы сами…

Луч ослепительно белого света прорезал темноту и ударил в глаза ошеломленной погоне! Свет заливал вещунов, и, кроме него, они были уже неспособны что-либо увидеть. Яркая, слепящая в ночной тьме огненная точка загорелась над высокой травой, ничего не зажигая вокруг, но надежно скрывая за своим сиянием тех, за кем гнались вещуны, потому что мрак за этим ярким светом сразу же оказался глубоким и непроницаемым.

Преследователи с изумлением и страхом смотрели на загадочный холодный свет, таинственно возникший на их пути. Они ясно видели друг друга, видели своих коней, но дальше все исчезало за непроницаемой стеной таинственного света.

— Ага, подействовало все же? — шептал Артем, сдерживая охватившее его волнение. — Остановились? А что вы будете делать дальше, хотел бы я знать?..

Рука его, дрожавшая от напряжения, крепко сжимала электрический фонарик. Как хорошо, что он вспомнил о нем!

Неожиданно растерянность преследователей сменилась новым приступом яростной злобы. Один из всадников полоснул коня нагайкой, посылая его вперед, но конь взвился на дыбы и стал вертеться на месте. Тогда всадник поднял дротик и, старательно прицелившись в ослепительно светлую точку, с силой метнул его.

— Э нет, из этого тоже ничего не выйдет! — проговорил Артем, быстро отклоняясь. — Теперь преимущество на моей стороне. Если бы ты еще не тратил время на прицеливание, то, может быть, я и не успел бы… а так, пожалуйста!

Дротик, свистя, пролетел над ним.

Артем на мгновение отпустил кнопку фонарика и отскочил в сторону. Затем он снова включил свет. При других обстоятельствах его бы могли рассмешить раздраженные и растерянные лица преследователей, но сейчас ему было не до шуток.

— Тише, Диана! Лежать спокойно! А то как бы они не угодили случайно в тебя!.. — шепнул Артем, поглаживая собаку.

Сразу два дротика полетели в его сторону. Артем отскочил от одного, но зато от второго едва успел уклониться.

— Ах, так? — разозлился Артем. — Хорошо, тогда и я вас сейчас угощу!

Он отступил назад, подобрал дротик, едва не задевший его, и, переложив фонарик в левую руку, правой метнул дротик в преследователей.

— Попробуйте сами! Сейчас будет и второй!

Дротик вылетел из темноты на свет, словно выброшенный самой ночью. Артем, конечно, и не мечтал попасть в цель, но врагов было так много, а их кони так тесно сгрудились один возле другого, что никто из врагов не успел уклониться от неожиданного, хоть и не слишком искусного удара. Дротик Артема воткнулся в плечо одного из преследователей. Остальные смотрели на дрожащее древко с растерянным удивлением. Откуда он взялся?.. Вещуны беспокойно переговаривались. А раненый, с трудом повернув коня, помчался прочь от опасного холодного огня, который отбрасывал назад дротики.

— Вот так! А теперь и второй, — возбужденно пробормотал Артем. Теперь он уже не боялся преследователей.

Второй дротик попал в грудь того самого вещуна, который первым осмелился метнуть его в таинственный огонь. Этого было достаточно!

Раздался испуганный крик раненого. Весь отряд как по команде повернул коней и умчался назад. Никто из преследователей даже не оглянулся. Еще бы: дротики, которые сами возвращаются назад из темноты и вонзаются в людей и коней, чужеземный волшебник, скрывающийся за загадочным светом, от которого отскакивают брошенные острия, — этого вещуны выдержать не могли. На их взгляд — об этом на следующий день говорило все племя, — это было доказательством страшной силы и всемогущества молодого чародея, который победил Дорбатая, выскользнул из их рук после пиршества, а ночью творил новые страшные чудеса!..

…Артем нервно засмеялся:

— Ведь я говорил Дмитрию Борисовичу, что у меня есть оружие! И даже неплохое…

Он все еще смотрел вслед испуганным беглецам. Они уже исчезли за пригорком. Тогда Артем погасил фонарик и медленно двинулся к Варкану и его товарищам. Ему казалось, что он очень и очень утомился: должно быть, давало о себе знать нервное напряжение. Ноги тяжело ступали по земле, путаясь в густой траве, да и темнота казалась теперь намного гуще после яркого белого света электрического фонарика. Но все это продолжалось недолго.

Вот темный силуэт его лошади, мирно пасшейся в степи. А вот и Варкан с товарищами.

— Ну, друзья, все хорошо, — обратился к ним Артем. — Видали, как они ускакали? Теперь мы в безопасности, хоть и не знаю, надолго ли… — Артем знал, что молодые скифы не понимают его, но ему необходима была разрядка, и он искал ее в возбужденных, отрывистых фразах.

Варкан и его товарищи смотрели на Артема с уважением и чуточку со страхом. Его поступки казались им не поддающимся объяснению чудом.

Артем вскочил на коня.

— Поехали! — сказал он. — Если Дмитрий Борисович не заблудился где-нибудь, то я с его помощью объясню вам что к чему. Диана, ко мне! Что, серчаешь: на этот раз обошлось без твоей помощи? Ничего, ничего, ты еще пригодишься!

Варкан дал знак, и всадники пустили своих коней рысью. Лес вырос перед маленьким отрядом неожиданно, точно выпрыгнул из темноты. Варкан остановил коня и протяжно крикнул, приложив ладони ко рту.

— Я здесь, здесь! — радостно откликнулся Дмитрий Борисович.

Археолог выступил из-за дерева и подошел к всадникам. Он тревожно присматривался к ним, но, увидев Артема, бросился к нему, протягивая руки.

— Дорогой мой! Как я рад! Я так беспокоился о вас!..

 

Глава пятнадцатая

Лагерь в лесу. — Ронис анализирует положение. — Назревает восстание. — Дорога Артема. — Но спешить нельзя. — Будем собирать силы! — Связник отправляется к Лиде.

— А когда вы бежали, Дорбатай окончательно взбесился. После отравления Сколота он был вполне уверен в своей победе, и ваше бегство поразило его как гром. Произошли еще кое-какие неприятные для него события, так что он чувствует себя весьма и весьма неуверенно.

— А что случилось?

— Племя раскололось на две части: за него и против него. Видите ли, Дорбатай давно уже готовился к решительному бою за власть, но он все время откладывал его, так как опасался проиграть. Так тянулось до тех пор, пока не появились вы. Тут его положение сразу ухудшилось, особенно после стычки с Артемом. Дорбатай понял, что, используя вас, Сколот может свести на нет влияние вещунов. Вот он и решил действовать. Что же, старик хорошо все продумал и правильно рассчитал свои силы! Новым вождем провозглашен Гартак, но каждому ясно, что вся власть в руках Дорбатая. Старейшинам это на руку, так как они боятся восстания бедняков и невольников, а в лице Дорбатая видят защитника своих интересов. Беспокоит их еще и Варкан. Ведь за ним большая сила.

— Какая?

— Погодите немного, все скажу, — усмехнулся Ронис. — Вероятно, вам придется немало обдумать и все взвесить. Так вот, я продолжаю. Конечно, Дорбатай очень боится и вас и того, что вы будете действовать против него. Ведь вы так неожиданно спаслись из его рук, спасибо Варкану! И кроме того, среди скифов сейчас столько разговоров о волшебном свете ночью, который возник из-под земли, остановил погоню и отбросил назад дротики вещунов, да еще и без промаху попадал в них самих…

— Гм-гм, — скромно кашлянул Артем.

— А тут еще эта рыжая пантера, ваша собака… Словом, Дорбатай, несомненно, был бы не против того, чтобы примириться с вами… если бы вы пошли на это.

— Нет, этого никогда не будет! — решительно ответил Артем, когда Дмитрий Борисович перевел ему слова Рониса.

Что до Рониса, то ему не надо было переводить: реакция Артема была понятна и без слов.

— Не думайте, что я бы стал уговаривать вас поступить так, — горько усмехнулся он. — Кто лучше меня знает, чего стоят самые торжественные обещания Дорбатая!

— И все же нельзя забывать, Артем, о том, что жизнь наших друзей, оставшихся в руках вещуна, в опасности, — напомнил Дмитрий Борисович. — Поэтому, может быть, нам и придется пойти на переговоры с Дорбатаем.

Артем промолчал: все это так, но как можно вести переговоры с коварным, бесчестным противником? Ронис совершенно прав: старому вещуну нельзя верить ни на грош… всегда обманет!

Ронис продолжал:

— Пока что, на мой взгляд, вашим друзьям не угрожает опасность. Видимо, Дорбатай боится мести с вашей стороны. К тому же Гартак явно увлечен девушкой. Дорбатай использует и это. Он держит Гартака в руках еще и потому, что, передав ему шлем вождя, еще и обещает вашу девушку в жены…

Артему стоило большого труда не выдать охватившего его возмущения. Ни на кого не глядя, он уставился в землю.

Далее Ронис рассказал, что геолог и Лида живут в отдельном жилище под охраной вооруженных вещунов. Они, конечно, лишены свободы, но жизнь их в безопасности, так как Дорбатай провозгласил пленников собственностью богов.

— Пусть бы и оставались собственностью богов, пока нам не посчастливится их выручить, — пробормотал Артем. — Насколько я понимаю, пока это самое лучшее.

Ронис попросил Дмитрия Борисовича перевести ему слова юноши, после чего сказал:

— Да, это так… По крайней мере до тех пор, пока Дорбатай не решит использовать собственность богов для своей игры. Впрочем, думаю, что он не успеет этого сделать…

— Почему?

— Потому что в недалеком будущем должны произойти кое-какие неожиданные для Дорбатая события, — многозначительно сказал Ронис, поглядев на Варкана.

Молодой скиф, продолжая обрабатывать деревянную стрелу, которую он держал в руках, произнес:

— Расскажи все, Ронис! Судьба связала нас с тобой в борьбе против Дорбатая и его сторонников. Но она связала нас и с друзьями чужестранцами… Рассказывай, Ронис, пусть наши друзья знают все!

— Хорошо, Варкан… Пускай они знают все и выбирают свой путь, — согласился Ронис.

Археолог перевел Артему этот короткий диалог. Итак, сейчас должно было открыться то, что долгое время оставалось тайной! И раньше друзья видели, что Варкан играет среди скифов какую-то важную роль, ибо как же иначе можно было бы объяснить его популярность среди простых скифов и явную неприязнь к нему со стороны знати и особенно Дорбатая. Но что это за роль? Какую цель преследовал Варкан?

— Слушайте, друзья! — начал Ронис. — Уже давно среди невольников племени назревало восстание. Для того чтобы рассчитывать на успех, надо было хорошо подготовиться. Так говорили и я и мои друзья, греки. И Варкан был согласен с нами. Но нашлись горячие головы, которым никак не терпелось, — и они подняли восстание без необходимой подготовки… Как и следовало ожидать, преждевременное восстание было разгромлено. Погибло много хороших людей, старейшины и знать насторожились…

Ронис тяжко вздохнул.

— Горько вспоминать об этом… Но распроститься с надеждой на волю мы не могли. И снова в глубокой тайне стали готовить новое восстание… Мы знали своих врагов — Дорбатая, старейшин, скифских богатеев. От них пощады не ждать. Но оставалось неясным, как отнесутся к восстанию охотники, скотоводы, воины. В этом главное. У знати множество невольников. Однако им этого мало. Они угнетают также простых скифов — скотоводов, у которых нет собственного хозяйства, и бедных охотников. Вещуны установили закон, по которому охотники обязаны приносить часть своей добычи в жертву богам, то есть отдавать вещунам и старейшинам. Не сладко живется и скотоводам…

— Дорбатай может теперь попросту отнять все имущество у любого скифа, — с горечью добавил Варкан. — Ему достаточно для этого объявить, что скот и имущество предназначены в жертву богам…

— Эти поборы, — продолжал Ронис, — разоряют скифов, и они вынуждены идти в услужение к старейшинам и богачам. Беднота мало чем отличается от невольников… Но поделать они ничего не могут, так как каждое слово против этих порядков Дорбатай объявляет изменой законам и священным обычаям племени и жестоко карает.

Подождав, пока археолог переведет эту часть рассказа, Ронис продолжал:

— Но как ни боятся скифы Дорбатая, терпение их иссякает. Особенно велико недовольстве молодых воинов, охотников, скотоводов. Они объединились для борьбы против старейшин, богачей и вещунов. И знаете, кто стал у них вожаком?

— Варкан! — воскликнул Дмитрий Борисович. — Конечно, Варкан!

— Да, — подтвердил Ронис. — Это-то и сдружило меня с ним. Мы решили, что цель у нас одна, стало быть, и силы наши должны быть общими. Уже был назначен срок, но знать во главе с Дорбатаем опередила нас. Не скрою, частично это произошло из-за вас… хотя вы тут, понятно, ни в чем не виноваты. После своего поражения у жертвенника Дорбатай поспешил осуществить свой план, надеясь захватить не только вас, но и Варкана с друзьями, так как давно подозревал его в заговоре. К счастью, Дорбатай ничего не знает о моем участии во всем этом. Иначе я не смог бы откупиться от него даже горами золота…

Ронис умолк. Молчали и его слушатели, склонив в задумчивости головы. Они сидели у костра на лесной поляне. Варкан продолжал вырезать стрелы, как будто этот рассказ не имел к нему отношения. Лишь изредка он поправлял костер и снова старательно работал ножом.

…Дмитрий Борисович, жадно слушавший рассказ Рониса и переводивший его затем Артему, думал о выпавшем на его долю счастье проникнуть в заветные тайны скифов. Этот неведомый древний мир раскрывался перед археологом всей своей богатой внутренней жизнью, о которой не могли бы ничего сказать даже самые подробные записи давних историков или богатейшие материальные находки во время раскопок. Каждая деталь, каждая мелочь проливала свой яркий свет на загадочные до того вопросы быта и жизни скифского племени.

Мертвые, застывшие фигуры скифов из археологических памятников, ваз и барельефов, описаний древних историков оживали теперь перед глазами Дмитрия Борисовича, превращаясь в настоящих людей из плоти и крови… Они любили и ненавидели, боролись н отступали, страдали и радовались. О каком большем счастье мог мечтать ученый, посвятивший всю свою жизнь изучению истории древних обитателей обширнейшего района Причерноморья?..

Рассказ Рониса произвел огромное впечатление и на Артема. Но в отличие от Дмитрия Борисовича его занимали отнюдь не исторические проблемы. Он думал совсем о другом.

…Прежде всего судьба друзей, оставшихся в руках врагов. При одной мысли о том, что Гартак собирается сделать Лиду своей женой, Артем сжимал кулаки, готовый тут же отправиться на выручку девушки. Юноша мучительно искал способа вырвать Лиду и геолога из лап Дорбатая. Его очень обрадовала высказанная Ронисом мысль, что Дорбатай остерегается расправляться со своими пленниками, так как боится мести Артема и Дмитрия Борисовича. Но еще больше надежд возлагал Артем на новость, которую он узнал только что.

Итак, в становище идет скрытая борьба, и, если она завершится успехом, его друзья будут спасены. Признаться, этот путь казался ему самым верным и правильным. Как хорошо, что во главе угнетаемых охотников и скотоводой стоит Варкан! Артем гордился своим побратимом. И Ронис в роли вожака рабов вызывал у него чувство большой приязни. Это стойкий, сильный человек! Артем с волнением вспоминал его рассказ о тайне золотых россыпей, о том, как Дорбатай пытал его. Да, такой человек, безусловно, осуществит задуманное!

Пути этих двух вожаков сошлись. Варкан прав. Надо объединять силы. Но это относится и к Дмитрию Борисовичу с Артемом. Они должны сделать все, чтобы помочь восставшим. Ведь это справедливая борьба, и никак нельзя оставаться в стороне от нее. Артем думал о том, как пойдет он вместе с восставшими против Дорбатая, против вещунов, против старейшин, против всех угнетателей. Он сделает все, чтобы помочь правому делу, уничтожить власть богачей и вещунов. К тому же это единственный способ спасти друзей, томящихся в неволе, избавить Лиду от гнусного Гартака…

Тихо шелестела листва на деревьях, потрескивали ветки в костре. Диана вытянулась возле Артема, положила голову на лапы и изредка внимательно посматривала на него. Время от времени она настораживала уши, прислушиваясь к долетавшим из лесу непонятным для нее звукам. Неподалеку стояли стреноженные лошади. Несколько скифов в войлочных башлыках дремали около них. Они отдыхали, как приказал им Варкан: друзья молодого вожака целиком доверяли ему и полагались на его ум и опыт. Ронис резко поднял голову.

— Что же вы скажете нам в ответ, друзья иноземцы? — спросил он у Дмитрия Борисовича. — Я рассказал вам все. И мы с Варканом хотим знать, какой путь вы выбираете.

Археолог удивленно посмотрел на него.

— Как это, какой путь мы выбираем? — переспросил он.

— Хотите ли вы быть вместе с нами или останетесь в стороне? Ведь это ваше право, друзья чужеземцы, мы понимаем…

— Друг Ронис, — мягко, но выразительно проговорил Дмитрий Борисович, — тут не о чем рассуждать. Перед нами только один путь — с вами, с угнетенными, против старейшин и вещунов. Правда, Артем?

Юноша молча взял руки Варкана и Рониса и крепко пожал их. Это был хоть и молчаливый, но очень красноречивый ответ и подтверждение слов Дмитрия Борисовича. И впервые за все время этой долгой беседы в лесу молодой скиф не опустил голову, как делал он это раньше, словно озабоченный тем, что ему неясны, неизвестны намерения его новых друзей. Теперь Варкан смотрел прямо в глаза Артема, смотрел с такой же искренней любовью и уважением, какими светился и взгляд юноши. Теперь все стало на свои места…

Артем весело усмехнулся.

— Скажите Варкану, Дмитрий Борисович, — попросил он, — что все разговоры по этому поводу можно считать исчерпанными. Все ясно! Эх, дорогой побратим, даже обидно, что ты сомневался в нас! Погодите, Дмитрий Борисович, этого уже не надо переводить. Лучше спросите вот о чем. Насколько я понимаю, у них в становище немало союзников. Не могли бы они помочь Ивану Семеновичу и Лиде сбежать от Дорбатая? Вчетвером мы могли бы принести больше пользы делу, не говоря уже о том, что сейчас мы не можем быть спокойными за них ни минуты.

Выслушав перевод Дмитрия Борисовича, Варкан вопросительно посмотрел на Рониса. Грек решительно покачал головой.

— Об этом сейчас, к сожалению, нельзя и думать, — ответил он твердо. — Неужели ваш друг полагает, что мы с Варканом и сами не хотели бы сделать именно так? Но не время!

— Почему?

— Поймите, вещуны так внимательно охраняют ваших товарищей, что никто не смог бы даже подойти к кибитке, где они все время находятся. Заметьте, что Дорбатай очень беспокоится, он считает, что мы с вами можем сделать такую попытку. Пойти на это — значило бы делать именно так, как он предполагает. Разумно ли было бы это?

Артем хмуро молчал. Да, Ронис был прав, он хорошо оценил положение…

— Освободить ваших товарищей, — продолжал Ронис, — можно будет, как я думаю, только значительно позднее, во время восстания. Или, быть может, накануне, когда внимание вещунов ослабится.

— Хорошо, я понимаю, — грустно согласился Артем, — но когда же начнется это восстание? Ведь и Варкан и Ронис говорят, что они давно уже готовят его. Почему оно откладывается? Разве теперь, после предательского убийства Сколота, не пришло время раскрыть скифам глаза на подлую игру Дорбатая и знати?

— Есть несколько причин, по которым нельзя сейчас начинать восстание, — сказал в ответ Ронис.

— Какие причины? — не унимался Артем. — Ведь Ронис сам сказал, что недовольство среди рабов и охотников, среди скотоводов достигло предела. Чего же еще ждать?

— Точно так говорили и те горячие люди, которые преждевременно подняли восстание, — хмуро ответил Ронис. — Они жестоко поплатились за свою горячность. Вы сами видели последствия их легкомыслия…

Артем опустил голову: слишком уж убедительно говорил этот умный грек.

— Нам нужно пополнить запасы оружия, — продолжал Ронис. — Его у нас очень мало, а враги хорошо вооружены. К тому же страх перед восстанием сплотил вещунов, старейшин, богатеев, а это большая сила…

— Ну и что из этого? — снова вспыхнул Артем. — Разве народ не сильнее? Надо только объединить его! А это зависит от вас самих. Стоит только все разъяснить людям, раскрыть глаза на подлость Дорбатая, рассказать, как он отравил Сколота, вооружить народ, поднять его, зажечь… тогда победа будет обеспечена, это ясно!

Ронис внимательно посмотрел на юношу. Должно быть, греку понравилась горячность молодого чужестранца.

— Все это правильно, — проговорил он после паузы. — Но именно теперь не следует начинать решительных действий. Вы сами убедились, что скифы еще находятся под большим влиянием Дорбатая. Вещун хорошо сыграл свою роль, и скифы не сразу поверят, что это он убил Сколота и боги тут ни при чем. Но, уверяю, вскоре все изменится…

— Когда именно?

— Это зависит от того, когда племя тронется в траурное путешествие. Известно ли вам, что скифских вождей принято хоронить в священной местности? Эта местность называется…

— Герры! — воскликнул Дмитрий Борисович, вспомнив описание церемонии похорон скифских вождей у Геродота. Да, да, своих выдающихся вождей скифы хоронили в Геррах — в местности, дорогу к которой, кроме самих скифов, никто не знал. Не эти ли именно Герры имел в виду скифский вождь Иданфирс, когда издевательски советовал персидскому царю Дарию отыскать гробницы скифских вождей? Впрочем, в Геррах хоронили только так называемых «царских скифов» — вождей самого могущественного племени причерноморских кочевников. Так утверждал Геродот. Мог ли претендовать на такой почет вождь сравнительно небольшого племени сколотов? Но, может быть, они и были потомками племени «царских скифов»?

Ронис с удивлением уставился на чужеземца, не понимая, откуда он может знать тайну Герр.

— Да, это Герры. Мало кто знает, где именно они расположены. Но известно, что там протекает река Борисфенес.

— Наш Днепр… — тихо шепнул Артему Дмитрий Борисович.

Ронис продолжал:

— Сегодня приступают к бальзамированию тела Сколота. Через несколько дней становище снимется с места и отправится в траурный путь. Вместе со всеми двинутся и рабы. Потому что во время похорон в Геррах будут совершаться большие церемонии с человеческими жертвоприношениями, и Дорбатаю надо иметь большой запас рабов для этих жертв.

Ронис умолк, печально опустив голову. Помолчав немного, он заговорил снова:

— Дорбатай принесет в жертву богам невинных людей, чтобы заставить скифов бояться… Нет, не богов, а его самого!

— Может случиться так, что ему не удастся сделать этого, Ронис, — сказал Варкан.

— Я тоже надеюсь, — ответил грек. — Ведь именно тогда, когда процессия прибудет в Герры, должно начаться восстание…

У Артема загорелись глаза: наконец-то он услышал нечто определенное!

— Видите ли, — продолжал Ронис, — во время траурного путешествия друзья Варкана успеют рассказать все, что нужно, охотникам и скотоводам, на которых можно положиться. А мои товарищи сделают все необходимое среди невольников. Тем временем лагерь Дорбатая и старейшин значительно ослабеет, так как во время путешествия скифские семьи неминуемо перемешаются и знать не будет такой объединенной. Повстанцам будет легче действовать еще и потому, что Дорбатай не встретит за это время никакого сопротивления и сочтет, что все утихомирилось.

…Артем с уважением глядел на Рониса, слушая его план. Этот невысокий сдержанный человек с манерами интеллигента все больше и больше нравился юноше. План Рониса учитывал решительно все. Каждый шаг был взвешен и всесторонне обдуман. В нем не оставалось места неосторожности, легкомыслию, увлеченности, которые могли бы повредить делу. И понятно, почему Варкан полностью поддерживал своего друга. Действительно, это было прекрасным, редким объединением: отвага и бесстрашие молодого скифского воина и взвешенная предусмотрительность сдержанного грека.

Артема беспокоило только одно — как бы Дорбатай не вздумал до начала восстания избавиться от Лиды и Ивана Семеновича.

Словно отвечая на тревожные мысли юноши, Ронис сказал:

— Мне кажется, что за жизнь ваших друзей можно не беспокоиться, по крайней мере до похорон Сколота…

— Почему?

— Допустим даже, что Дорбатай решится убить вашего товарища… Даже в этом случае он ничего не предпримет до похорон, ибо намного выгоднее принести его в жертву во время погребения. Это придаст церемонии более торжественный характер.

Варкан отложил в сторону очередную изготовленную им стрелу и поднялся.

— Кажется, наша беседа приближается к концу? — спросил он своего друга.

— Как будто так, — ответил тот.

— Ты все еще считаешь, что мне не следует появляться в становище?

— Безусловно, — решительно произнес Ронис. — Все необходимое там сделают и без тебя. Поверь мне, я хорошо все взвесил. Тебе нет нужды рисковать жизнью. Кроме того, ты просто необходим здесь. редь сюда потянутся все, кому угрожает опасность, а их соберется немало. Я, как условились, буду переправлять к тебе коней и запасы оружия. Все это лучше хранить подальше от глаз Дорбатая и его подручных. Когда племя отправится в путешествие, выступите и вы. Только двинетесь не степью, а лесом, чтобы не выдать себя. В Герры мы придем одновременно. Там я сообщу тебе о новостях, если только они будут. Хорошо?

— Хорошо, Ронис, — согласился Варкан. Со стороны становища донеслись приглушенные звуки тимпанов и костяных дудок. Скифы, дремавшие возле коней, повскакивали с мест. Диана тоже подняла голову и внимательно прислушалась. Она тоже начала замечать в звуках что-то угрожающее.

— Очередное моление, — печально произнес Ронис. — Возможно, с жертвами. Ведь Дорбатаю нужно утвердить свое могущество, тогда все поверят, что его устами вещают сами боги.

Не говоря больше ни слова, Ронис махнул рукой, вскочил на коня и исчез за деревьями. Артем прислушался к беспокойным звукам тимпанов и дудок. «Моление с жертвами», — сказал Ронис. А Лида и Иван Семенович там, в руках вещуна. И он лишен возможности что-либо предпринять, не может даже связаться с ними, чтобы узнать о их положении, ободрить их, сообща решить, как лучше действовать…

Диана подошла к юноше и, положив ему голову на колени, жалобно заскулила.

— Тоскуешь? — произнес Артем, поглаживая собаку. Вдруг его осенило: «А почему, собственно, мы не можем связаться с товарищами? Глупости! Можем! Как это я раньше не догадался!»

Артем торопливо достал из кармана записную книжку с карандашом и начал быстро что-то писать. Дмитрий Борисович с удивлением посматривал на него, а потом не выдержал и заглянул через плечо юноши. Вот что прочитал археолог:

«Мы с Дмитрием Борисовичем счастливо отделались, дорогая Лида! Никто из пас даже не ранен. Мы здоровы и чувствуем себя хорошо. Живем в лесу и готовимся выручать вас. Беспокоимся, как вы там и что с вами… Говорят, Дорбатай наложил на вас табу и теперь никто не смеет прикасаться к вам. Что ж это хорошо! Ронис уверяет, что ни тебе, ни Ивану Семеновичу ничто не угрожает, по крайней мере в ближайшее время. Это нас пока что и утешает. Обязательно напишите нам обо всем подробнее. Ронис говорил, что скоро все становище отправится в священную местность Герры, где будут хоронить Сколота. Вот тогда-то мы и собираемся освободить вас. Раньше никак нельзя. Ты и не подозреваешь, какая здесь заваривается горячая каша! Нам сегодня все рассказали Ронис и Варкан.

Оказывается, скоро должно вспыхнуть настоящее восстание бедноты и рабов против знати. Сама понимаешь, мы не будем стоять в стороне! Позднее расскажу подробнее. Лишь бы с вами все было в порядке. Между прочим, имей в виду, что невольники на нашей стороне. Немедленно отвечай. Твой Артем».

Вырвав листки из записной книжки, юноша начал их складывать. Дмитрий Борисович спросил:

— Каким способом вы собираетесь послать это письмо, Артем? И как думаете получить ответ? Ронис уже уехал, да вряд ли он мог бы выполнить такое поручение. Разве вы забыли о страже, которая приставлена к Лиде и Ивану Семеновичу?

Артем хитро усмехнулся и подмигнул Дмитрию Борисовичу:

— У нас есть другой письмоносец, и понадежнее. Он проберется сквозь все преграды, ручаюсь вам! И он же принесет нам ответ. Удивляюсь, как я раньше не сообразил. Это же так просто!

— Не понимаю.

— А вот смотрите. Диана, ко мне! Сюда, моя дорогая, моя чудесная собака!

Дмитрий Борисович и Варкан с любопытством следили за тем, как Артем, ощупав ошейник Дианы, засунул сложенные листки в узенькую щелку между ремешками.

— Молодец! — воскликнул археолог. — Вы так ловко все проделываете, словно у вас богатая практика в конспиративной переписке.

— Вы угадали, Дмитрий Борисович! Именно так!

Артем легонько подтолкнул собаку.

— Беги, Диана, беги! К Лиде! Понимаешь, к Лиде! Где Лида, а?.. Где? Ищи Лиду!

Собака весело завертела обрубком хвоста, как бы давая знать, что поняла приказ. Но Артем будто и не торопился отпускать ее.

— К Лиде, Диана! — продолжал он внушать Диане. — Где Лида?.. Ищи Лиду! Беги быстро, быстро! Ах, молодец, собака!

Диана еще раз залаяла, уже удовлетворенно, словно все поняла, и исчезла за деревьями. Артем повернулся к товарищам. Лицо его сияло от радости.

— Ведь очень просто, — повторил он. — Мы и раньше так переписывались с Лидой. Еще у Острого бугра. Помните, Дмитрий Борисович, она была на одном участке, а я на другом? Вот я и надумал тогда приспособить Диану к почтовой службе. Положил как-то Диане в ошейник записку и послал ее к Лиде. А сам думаю: побежит ли она к Лиде? И обнаружит ли та записку? Представьте себе, все получилось! Вскоре возвращается Диана, такая веселая… Смотрю — в ошейнике записка от Лиды. Вот так у нас и завязалась довольно оживленная переписка. Диана привыкла к этому. Я только боялся, что она уже позабыла, как носила наши письма. Но как будто бы все в порядке. А скифы нашу собаку, нашу поскиночку, не посмеют тронуть. Так что связь, полагаю, обеспечена. Вы как думаете?

Археолог только руками развел: кажется, действительно очень просто и надежно!

Артем тем временем перешел к другой теме.

— Теперь, — сказал он, — необходимо подумать о нашем багаже. Варкан, мне нужны наши сумки. Эх, все забываю, что ты меня не понимаешь! Дмитрий Борисович, переведите ему. Любой ценой необходимо доставить сюда наши походные сумки, оставшиеся в становище. Нам они еще здорово пригодятся.

Выслушав археолога, Варкан кивнул головой.

— Вот и хорошо, — сказал Артем. — Мы еще покажем Дорбатаю где раки зимуют!

По всему было видно, что настроение Артема явно улучшилось!

 

Глава шестнадцатая

«Что ж, выслушаем Дорбатая!» — На что согласилась Лида. — Снова у жертвенника. — Радостная весть. — Невеста Гартака. — «А динамитные шашки?» — Неожиданное нападение. — Победа! — Новости Рониса.

Обозленный бегством Дмитрия Борисовича и Артема, Дорбатай приказал перевести пленников в свою кибитку. Окруженные вещунами, шли Иван Семенович и Лида, тревожно прислушиваясь, не возвращается ли погоня, высланная тотчас же после побега. Угрожающее молчание лишь изредка нарушалось выкриками вещунов. Дорбатай тоже молчал, но его злое лицо, на котором играли отблески красного света факелов, не предвещало ничего хорошего.

Дорбатай заговорил только в своем жилище. И при этом он даже не смотрел в сторону пленников, сидевших в углу со связанными руками и настороженно следивших за каждым движением старого вещуна, одетого в женскую одежду. От него сейчас можно было ожидать чего угодно…

Дорбатай говорил с Гартаком, который не отставал от жреца ни на шаг. В поведении старика не сохранилось и тени того торжественного почтения к новому «прославленному и мудрому вождю», которое он так старательно выказывал в присутствии скифов. Ведь в шатре не было свидетелей, кроме связанных чужестранцев. Ну, а перед ними незачем было ломать комедию!

Дорбатай что-то резко приказывал Гартаку, а тот лишь покорно кивал головой. Один только раз он попробовал что-то боязливо возразить, но Дорбатай даже не стал его слушать, а только пренебрежительно махнул рукой и отвернулся. Гартак даже не закончил начатой фразы…

То и дело в шатер заходили помощники вещуна. Дорбатай, выслушав их, отдавал какие-то распоряжения, и они немедленно исчезали. Содержания этих разговоров пленники, конечно, не понимали. Точно так же неизвестным для них оставалось и то, о чем Дорбатай говорил с несколькими важными и горделивыми скифами, которые зашли вскоре после этого в кибитку. И вдруг все эти разговоры неожиданно оборвались.

Снаружи донеслись громкие, возбужденные голоса. Вслед за тем в шатер вбежали несколько человек. У одного из них было окровавлено плечо. Он говорил отрывистым, неуверенным голосом, помогая себе жестами. Лицо Дорбатая, и без того искаженное злобой, все больше мрачнело.

Иван Семенович нагнулся к Лиде и тихо сказал:

— Понимаете, Лида? Это вернулась погоня. Наших не схватили. Все в порядке! Они на воле!

— Ой, Иван Семенович! — радостно воскликнула Лида, но тут же умолкла, заметив предостерегающий взгляд геолога.

Тем временем снова заговорил Гартак. К удивлению пленников, он говорил уверенно, и Дорбатай внимательно слушал его.

Как можно было догадаться, речь шла о Лиде и Иване Семеновиче, так как новоявленный вождь несколько раз показывал рукой на пленников. Дорбатай не перебивал его и как будто бы даже соглашался с ним. Он подал знак рукой. Один из помощников привел смуглого переводчика, который приходил в свое время к друзьям с предложениями Дорбатая. Чернявый низко поклонился старому вещуну, выслушал его, затем подошел к пленникам и обратился к ним с речью, в которой звучали льстивые интонации.

Лида беспомощно взглянула на Ивана Семеновича:

— Должно быть, они думают, что мы можем объясняться с ними, как Дмитрий Борисович.

— Да, Дорбатай считает, что все мы знаем греческий язык, которым владеет переводчик.

— И Дмитрия Борисовича нет. Что же делать? Хоть бы немного понять, о чем он говорит!..

Иван Семенович невесело усмехнулся:

— Это было бы, конечно, неплохо. Придется, Лида, делать вид, что мы понимаем переводчика. Это, очевидно, какие-то новые предложения, и мы будем соглашаться на любые уговоры Дорбатая. Какие именно — я не знаю. Но мы сейчас в таком положении, что не можем ни от чего отказываться. Нам нужно во что бы то ни стало выиграть время. Понимаете? Стало быть, соглашаемся на все…

— Соглашаться на все? — заколебалась Лида.

— Да!

— Решительно на все?.. — голос девушки оборвался. Она хорошо помнила, что Гартак хочет взять ее в жены. Неужели же Иван Семенович забыл это?

Геологу стало жаль девушку.

— Ну, скажем, до известной степени…

— Откуда же знать, где эта степень? Ведь мы не понимаем ни одного слова, Иван Семенович!

— Будем присматриваться. Главное — выиграть время. Это самое важное. Надо только делать вид, будто мы понимаем, чего от нас добивается Дорбатай. Вот посмотрите, будет ли заметно, что я ничего не понимаю.

И он с внимательным видом начал слушать смуглого переводчика, словно старался не пропустить ни одного его слова. А когда тот кончил, Иван Семенович немного подумал, будто взвешивая и обдумывая что-то очень важное, и, наконец, утвердительно кивнул головой.

Это произвело на скифов большое впечатление. Даже Дорбатай удивленно погладил свои длинные седые усы. Очевидно, он не ждал, что пленные так быстро согласятся с его требованиями. Гартак, не скрывая своей радости, опять оживленно заговорил с вещуном. Дорбатай не ответил ему, а лишь молча указал на Лиду и небрежно пожал плечами. Иван Семенович нагнулся к девушке и тихо сказал ей:

— Имейте в виду, вам тоже надо будет согласиться, если они обратятся к вам. Ну, кивните головой, что ли…

Не дав девушке опомниться, переводчик заговорил с ней. С угодливым поклоном он что-то предлагал, указывая опять же с поклоном на Гартака. Что оставалось делать Лиде? Ее губы дрожали, она нервно сжимала связанные за спиной руки. Наконец переводчик умолк. Через несколько минут Лида, стараясь изобразить на своем лице полное спокойствие, кивнула головой. Гартак расплылся в улыбке и что-то произнес. Тогда девушке стало все ясно: своим утвердительным кивком она дала согласие стать его женой! Ее охватило отчаяние. Иван Семенович понял это.

— Лида, не волнуйтесь! — заговорил он. — Рано приходить в отчаяние. Ведь я говорил: нам важно выиграть время… А от условного согласия до выполнения — большое расстояние.

— Но разве вы не понимаете, Иван Семенович, о чем тут шла речь? — с ужасом воскликнула девушка.

— Понимаю, все понимаю. И все же вы не волнуйтесь! — повторил геолог. — Ничего еще не случилось, дорогая, нужно дать товарищам возможность освободить нас.

— А если этот мерзкий Гартак прямо отсюда заберет меня в свою кибитку? Лучше умереть!..

Лиду трясло от отвращения и страха. Иван Семенович, как мог, успокаивал ее:

— Все это делается не так быстро. Не забывайте, что Гартак теперь вождь. А брак вождя обставляется с большой торжественностью. Подготовка к нему требует много времени. Артем же с Дмитрием Борисовичем и Варканом не будут сидеть сложа руки.

Так или иначе выбора не было. Лида понимала это сама. Но она не могла отделаться от охватившего ее чувства беспокойства. Иван Семенович говорил очень убедительно, это правда. Но разве может ктолибо знать, что еще выдумают Дорбатай и Гартак?

Ах, и зачем этот проклятый Гартак заинтересовался ею, как это плохо, отвратительно, мерзко!.. Да неужели же они будут снова обращаться к ней, неужели она будет вынуждена снова отвечать, соглашаться?

Нет, у нее больше не хватит сил, она не выдержит!

К счастью, смуглый переводчик, подчиняясь приказу Дорбатая, уже не произносил долгих речей. Он пригласил обоих пленников выйти из кибитки. И это было очень к месту, так как Лида не могла уже переносить даже одного присутствия Гартака, который к тому же глядел на нее так, словно был уверен в ее симпатиях к нему.

Чернявый переводчик сопровождал Лиду и Ивана Семеновича, оставаясь с ними в кольце вооруженных вещунов. Он то и дело заговаривал с ними, думая, что они понимают его. И действительно, кое-что они понимали, хотя бы из его красноречивых жестов. Их можно было перевести на обычный язык примерно так: «Убегать не стоит, ведь вы видите, сколько около вас вооруженных людей. Даже не пробуйте, иначе вас просто убьют!»

Впрочем, куда они могли теперь бежать, если бы и хотели это сделать?..

Такая же охрана была поставлена и вокруг кибитки, куда привели Лиду и Ивана Семеновича. Хорошо, что стража осталась снаружи, а в кибитку не зашел никто, кроме двух вещунов, которые развязали руки Лиде и Ивану Семеновичу. Наконец-то!

Разминаясь и потягиваясь, геолог сказал:

— Видите, Лида, вот уже и первые результаты того, что мы согласились на не очень вразумительные для нас предложения Дорбатая.

— Разве они были невразумительными? Разве мы не знаем, о чем шла речь?

— Не преувеличивайте, Лида! Относительно того, о чем вы говорите, мы можем пока что только догадываться. Со временем все станет яснее. А разве сейчас не лучше? Ведь с развязанными руками и думать приятнее, не так ли?

Девушка только наклонила голову: она не находила в себе силы, чтобы поддерживать беседу.

— А вот и дальнейшие результаты, — продолжал еще веселее геолог. — Видите, это уже доказательства того, что наши хозяева заботятся о быте гостей. Давайте ужинать, Лида, — пригласил Иван Семенович, показывая на блюда и кувшины, принесенные вещунами. — Нам надо набираться сил. Еще не все потеряно, Лида! Бодритесь, моя девочка!

…До утра пленников не беспокоили. Только доносившиеся снаружи голоса напоминали, что они находятся под бдительным присмотром.

А утром Иван Семенович принялся инструктировать Лиду:

— Слушайте меня внимательно! Прежде всего нам с вами необходимо вести себя, я бы сказал, совершенно независимо и непринужденно. Как будто ничего особенного не произошло. Да, по существу, так оно и есть! Обратили вы внимание на то, как о нас заботятся? Будем считать себя гостями Дорбатая.

Лида с укором посмотрела на геолога.

— Зачем вы все это говорите, Иван Семенович? Чтобы успокоить меня? Я не ребенок и все понимаю. И если я согласилась поступать так, как вы считаете нужным, то не надо меня уговаривать как маленькую…

Иван Семенович улыбнулся:

— Ну, хорошо, хорошо. Будем говорить как взрослые. Наш с вами лозунг — терпение и осторожность! Ничем не раздражать Дорбатая и Гартака, так как мы в их власти. Пусть они считают, что мы покорились и со всем согласны.

— Даже с тем, чтобы я стала женой Гартака? — воскликнула девушка.

— Да, на словах даже и на это, — спокойно ответил Иван Семенович. — Ведь мы уже условились, что будем говорить как взрослые? Поймите, милая, это единственный выход. Сейчас мы с вами беспомощны. Но это ненадолго! Убежден, что скоро мы получим известия от Артема и Дмитрия Борисовича. Вы хорошо знаете Артема и понимаете, что он со своим побратимом Варканом не будет бездействовать. Все идет не так уж плохо, я бы даже сказал — хорошо. Могло быть значительно хуже…

Днем пленников повели на торжественную церемонию. Она состоялась у жертвенника, где Артем посрамил Дорбатая. Теперь вещун праздновал здесь свою победу! Да, ему нельзя было отказать в ловкости и предприимчивости. Расправившись со Сколотом, устранив со своего пути серьезную помеху, Дорбатай решил, что хорошую службу сослужит ему и мертвое тело врага.

Торжественная молитва была посвящена памяти Сколота. Она должна была показать скифам, что Дорбатай по-братски любил умершего. Боги покарали Сколота — такова их воля! Но он был великим вождем и заслужил право на пышные похороны. Вещун надеялся, что торжественная церемония заставит скифов забыть о вражде между братьями. Ведь во время похорон главный вещун будет говорить с грозными богами, вымаливая прощение своему грешному брату. Все это тоже должно послужить к вящей славе Дорбатая!

Но и сейчас он не терял времени. Дорбатай уже вел дальше свою сложную и хорошо обдуманную игру — подготовку к похоронам. В честь умершего вождя Сколота приносились человеческие жертвы, как этого требовали священные обычаи. В этот день под ножами вещунов погибло трое рабов. Толпа скифов молча следила за кровавой церемонией. Пленные чужеземцы вынуждены были стоять среди свиты Гартака. Напрягая все силы, Иван Семенович поддерживал Лиду, спрятавшую голову у него на груди: она зажала уши и только время от времени дрожала всем телом.

Обряд жертвоприношения произвел на девушку тяжелое, угнетающее впечатление. После возвращения из степи она больше часа лежала почти без чувств, не отвечала на вопросы Ивана Семеновича, будто ничего не слышала и не видела. Иван Семенович решил оставить девушку в покое и даже не пробовал ее утешать. И это было к лучшему. Постепенно Лида овладела собой.

Она с трудом поднялась на ковре, но Иван Семенович с радостью заметил, что с Лидой можно разговаривать, что она начинает реагировать на внешние события.

В это время за стеной раздались громкие крики часовых, будто они чего-то испугались… Что такое? Лида подняла голову, прислушалась. Ее глаза радостно заблестели.

— Диана! Диана! Иван Семенович, ведь это Диана!

Действительно, теперь уже хорошо был слышен лай собаки. Она, очевидно, приближалась к кибитке — испуганные крики скифов усиливались. Еще одно грозное рычание — и Диана ворвалась в кибитку. Никто, как и раньше, не осмелился остановить ее.

Диана бросилась к Ивану Семеновичу, к Лиде. Радостно лизала им руки, прыгала, пытаясь дотянуться до лица. Со слезами на глазах Лида бросилась целовать Диану, называя ее самыми ласковыми именами.

— Погодите с нежностями, — сказал Иван Семенович и, подозвав Диану к себе, стал ощупывать ее ошейник. Вытащив листок бумаги, он лукаво улыбнулся и подал его Лиде.

— Ну вот, кажется, я могу вручить вам нечто такое, что сразу же улучшит ваше настроение, — сказал он. — Вижу, вы догадываетесь, в чем дело. Письмо от вашего Артема! И полагаю, именно вам.

— Почему мне? — смутилась девушка.

— Вот уж не знаю, — лукаво ответил геолог. — Впрочем, зачем терять время на лишние разговоры? Возьмите и читайте. А после этого — очень прошу вас! — поделитесь со мной новостями. Если, конечно, у Артема осталось для них место… письмо это, как мне кажется, сугубо личное…

Не отвечая на шутки Ивана Семеновича, Лида немедленно начала вслух читать неровные, торопливые строчки.

— Великолепно! — сказал Иван Семенович, выслушав ее. — Надо немедленно ответить.

— Видите, а вы говорили личное, — съязвила Лида.

— Не беспокоитесь, милая, — отпарировал Иван Семенович. — Еще будут и личные письма… Однако за дело. Вот вам моя записная книжка, пишите Артему обо всем том, что произошло с нами. Бумагу можете не экономить.

Лиду не надо было подгонять! Стараясь писать самым убористым почерком, она рассказывала Артему все. Ее большое послание заканчивалось так:

«…Эти листки писала с небольшим перерывом. Он произошел из-за того, что к нам явился сам Гартак, сопровождаемый рабынями. Он был одет по всей скифской форме и увенчан золотым шлемом Сколота. Рабыни принесли наряды, золотые украшения, ковры, чаши и, положив все это передо мной, ушли. А Гартак сделал этакий щедрый жест — мол, все это мне в подарок! Ты понимаешь, Артемушка, он делает мне подарки, этот негодяй! Но не успела я еще что-либо сказать, как Иван Семенович предупредил меня: „Принимайте, Лида! Делайте вид, будто все это вас очень интересует, покажите, что вы довольны, рады, даже в восторге от этих подарков“.

Лида».

Пришлось выполнить его приказ. Кажется, Гартак ушел довольный. Но как все это противно! Ведь он смотрит на меня, как на свою будущую жену, Артем! Мерзкий убийца уверен, что я согласилась обвенчаться с ним! Однако Иван Семенович говорит, что все идет, по его мнению, как следует. Вот что он сказал:

„Если Гартак поверит, что вы, Лида, согласились стать его женой, мы избежим большой опасности. Главное — ждать и оттягивать решительные события. А тем временем Артем с Варканом что-нибудь придумают“.

На это, Артемушка, вся наша надежда!

Теперь относительно Герр. Я несколько раз слышала это слово от нашей стражи, а теперь из твоего письма поняла, что оно означает. Да, какое-то путешествие готовится. Скифы чинят возы, снимают с кибиток украшения. Вероятно, они собираются в далекие Герры.

Ты говоришь, Артем, что невольники — наши друзья. Но разве это новость? Ведь с самого начала нашего пребывания здесь мы твердо решили, что наш путь — с простыми скифами, угнетенными и невольниками. И теперь, когда мы узнали о готовящемся восстании, ты и представить себе не можешь, как нам с Иваном Семеновичем хочется принять в нем участие. Вот почему Иван Семенович очень просит тебя подробно сообщать обо всем. Иван Семенович говорит, что ему нужно знать решительно все: у него есть какие-то свои соображения. Что же касается меня, Артем, скорее сделай что-нибудь, чтобы освободить нас!

Ну, пока что, кажется, все. Артемушка, дорогой, милый, не откладывай! Мне очень страшно здесь, а кроме того, нам никто не поможет вырваться отсюда!..

…Артем дочитал последние строчки этого письма и умолк. Молчал и Дмитрий Борисович. Теперь все было ясно. Гартак считал Лиду своей будущей женой, приносил ей подарки. Конечно, Иван Семенович избрал правильную тактику: мириться со всем, чтобы не дразнить Дорбатая и Гартака. Все это так. Ну, а если Гартак захочет ускорить события и поспешит с бракосочетанием?..

При этой мысли Артем почувствовал, как горячая кровь прилила к его голове. Гартак!.. Он осмеливается смотреть на Лиду, как на свою собственность! А девушка совсем беззащитна, она в руках негодяя. Хорошо еще, что Лида не одна, с ней Иван Семенович. Хотя вряд ли он сейчас способен чем-либо помочь ей. Так или иначе медлить нельзя!

Неподалеку от Артема и Дмитрия Борисовича под ветвями большого дерева расположилась группа скифов. Их теперь в лесном лагере собралось уже немало, так как сюда приходили друзья Варкана, пробираясь по одному: они каждый день видели Дорбатая и опасались расправы над собой. Скифы перебирали конскую сбрую и что-то тихо напевали. Они ждали Варкана. Диана лежала у ног Артема, изредка поглядывая на юношу, словно торопя его вновь отправить письмо. В лесу было тихо, лишь временами потрескивали деревья да беззаботно чирикали похожие на воробьев птицы…

Артем молча уставился на гаснущий костер. Его пальцы автоматически ломали ветку, случайно оказавшуюся в руках. Вдруг он поднял голову и прислушался. Издалека донеслись звуки конского топота, влажная лесная земля приглушала их. Скифы, до тех пор мирно сидевшие под деревом, вскочили на ноги. Шум приближался. Через несколько секунд на полянке показался Варкан. Он был верхом, его жеребец тяжело дышал. Вслед за ним скакали еще несколько молодых скифских воинов, вооруженных луками, мечами и акинаками. Они вели за собой около десятка коней с тяжелыми вьюками.

Варкан не успел еще спешиться, как Артем радостно воскликнул:

— Сумки! Он привез наши сумки, Дмитрий Борисович!

Действительно, через плечо Варкана были перекинуты две походные сумки.

— Удивительно, как это Варкану посчастливилось так быстро раздобыть наши сумки? — поразился Артем, забирая у скифа драгоценный груз. — Это же прекрасно! Ну и молодец же Варкан! Расспросите его, Дмитрий Борисович!

— Очень просто, — ответил Варкан на вопрос археолога. — Они лежали в жилище покойного Сколота. О них все забыли. Мои друзья, — и Варкан указал на молодых воинов, — незаметно вынесли их. Я переправил всех сюда, так как в становище им было опасно оставаться. Дорбатаю известно, что они дружны со мной. А чтобы нам было достаточно лошадей, мы захватили десяток из табуна Дорбатая и взяли с собой. Неплохие кони, они пригодятся нам. И оружие мы тоже, между прочим, взяли по дороге… Это тоже не помешает!

— Чудесно, чудесно, — бормотал Артем, проверяя содержимое сумок. — Вот карбидка! Консервы… Ну, это ни к чему, еды у нас и без того хватает. Но вот пистоны с шнуром — это очень хорошо! Однако где динамитные шашки?.. Они же были в сумках!..

Что-то вспомнив, Артем с досадой хлопнул себя по лбу. Ну, конечно, он сам виноват! И зачем только он это сделал? Какая неудача!

— Что случилось, Артем? — встревоженно спросил археолог.

— Нет динамитных шашек.

— Куда же они девались?

— Я сам их вынул… Помните, перед тем как идти на состязание с Дорбатаем? Я захватил тогда несколько пистонов, а динамитные шашки для предосторожности переложил в сумку Ивана Семеновича. Там они и остались — и мои и его.

— Скверно…

Артем задумчиво проговорил:

— Какая нелепость! И надо же было Варкану захватить именно эти сумки, а не другие. Кстати, спросите у него, где они?

Варкан пожал плечами: его друзья захватили те сумки, которые находились в шатре покойного вождя. Про остальные ни ему, ни им ничего не было известно…

— Очень неприятная история, — хмуро сказал Артем. — Я столько надежд возлагал именно на динамитные шашки. Ведь все эти секиры, мечи и дротики не для нас, Дмитрий Борисович. Ума не приложу, где искать сумку Ивана Семеновича…

Он аккуратно сложил вещи обратно, оставив лишь пистоны и бикфордов шнур.

— Да, получилось совсем не так, как хотелось. Что ж, давайте изучать скифское оружие, Дмитрий Борисович. Как вам нравится, например, эта штука? — шутил Артем, выбирая из кучи оружия, привезенного Варканом, короткий меч-акинак. — Пришлось бы долго привыкать… А ну, эту… — Он держал вруках боевую секиру с изогнутым лезвием. — Ничего, легче. И держать ее удобнее. Выбирайте же, Дмитрий Борисович! Будем учиться владеть новым оружием. Другого выхода нет…

Варкан и его товарищи, которые вначале с интересом наблюдали, как Артем выбирал оружие, теперь не могли удержаться от смеха. И было ясно — не молодой чужеземец вызывал его. Правда, его движения тоже были не слишком искусными, но боевую секиру он держал в руках ловко и крепко. Зато старший из чужеземцев, Дмитрий Борисович…

Археолог словно бы принялся за сложную, ответственную работу. Он по очереди перепробовал и меч-акинак, и секиру, и дротик, только лук и стрелы остались вне его внимания, он сразу решил, что этот вид оружия требует большого умения и опыта. Наконец Дмитрий Борисович остановился на боевой секире. Очки его зловеще поблескивали, он размахивал секирой на длинной рукояти, будто прицеливаясь, чтобы ударить воображаемого врага, рубил воздух налево и направо, зверски ухал, поплевывал на ладони, нанося удары спереди, потом быстро оборачивался и отбивал внезапные нападения неприятеля, подкрадывающегося к нему сзади… Это было устрашающее зрелище!

— Так, так, — с похвалой отзывался Артем, пряча улыбку, готовую появиться на его лице, — так! Не могу сказать, Дмитрий Борисович, чтоб когда-нибудь раньше у вас был такой боевой вид. Но с этой секирой вы, честное слово, настоящий воин. Даже испугаться можно.

— И испугаются… И выйдет из меня в самом деле воин, вот посмотрите, — вполне серьезно отвечал археолог, не прекращая своего занятия. — Вы были правы, Артем. Пришло время и мне принимать участие… в военных операциях, ведь и мне… придется освобождать товарищей!

Наконец, отложив секиру, он сел на землю, вытирая обильный пот: упражнения с оружием скифов не прошли для него даром.

— Значит, будем теперь драться, Дмитрий Борисович, как настоящие скифские воины: акинаками и секирами? — начал было Артем. Но, взглянув на Варкана, остановился. Молодой скиф вдруг поднялся с земли и стоял с мечом-акинаком в руках. Его товарищи молча прислушивались, также держа оружие наготове. Вот Варкан предостерегающе поднял руку. Что такое?..

Артем и до сих пор не слышал ничего, кроме обычного шелеста листьев, кроме щебетания птиц. Мирно, спокойно, словно бы все в порядке. Вот громко треснула ветка — и вновь тихо…

— Да что тут происходит? — удивился было Дмитрий Борисович, но Артем тотчас пригнул его к земле. Варкан и его товарищи бесшумно отошли в сторону, за деревья. Около лошадей остался только один воин.

Тем временем потемнело. Было ли это так на самом деле, или только показалось Артему, но Варкан, перед тем как исчезнуть за деревьями, как будто на мгновение остановился, оглянулся и, встретив вопросительный взгляд своего побратима, выразительно махнул рукой. Это могло означать только одно — приказ лечь на землю. Значит, опасность все же есть!

Артем еще ниже прижал Дмитрия Борисовича к траве и шепнул:

— Надо ложиться!

Археолог не сопротивлялся, хотя что-то недовольно и пробормотал. А когда он лег, Артем тотчас же пополз вслед за Варканом.

— Артем! — услышал он предостерегающий шепот Дмитрия Борисовича, но не остановился и только приложил палец ко рту: молчите! Юноша видел за несколько шагов от себя друзей скифов, которые теперь так же осторожно ползли, прячась за деревьями и кустами. Очевидно, кто-то приближался к лагерю. Кто: свои или чужие?..

Варкан остановился. Он услышал шорох, хотя Артем старался ползти так же бесшумно, как и скифские воины. Варкан был явно недоволен тем, что Артем направился в разведку, но после некоторого колебания примирился с этим, ограничившись предостерегающим взмахом руки. Артем ответил таким же энергичным жестом, означавшим: не беспокойся, все будет хорошо!

Еще несколько секунд прошло в напряженной тишине. И только теперь Артем услышал чьи-то приглушенные голоса, а вскоре разглядел и фигуры людей. Это были скифские воины, но сразу можно было понять, что они шли в лес вовсе не затем, чтобы примкнуть к Варкану. Пришельцы двигались осторожно, как бы опасаясь неожиданного нападения, держа оружие наготове. Шли они в ту сторону, где остались Дмитрий Борисович и молодой скиф, стороживший коней. Изредка они перебрасывались короткими отрывистыми фразами. Разведчики это, что ли?..

— Да неужели они направляются к нашему лагерю? — едва слышно проговорил Артем. Эта мысль заставила его содрогнуться. Сердце забилось часто-часто. — Значит, Дорбатай не забыл о нашем существовании! Хочет выловить нас!

Положение было серьезным. Варкан, Артем, несколько товарищей Варкана — вот и все силы. Нельзя же было считать надежным защитником лагеря Дмитрия Борисовича. А против них несколько десятков хорошо вооруженных воинов… Да еще на расстоянии метров двадцати показалась другая большая группа скифов! Артем увидел, как оглянулся и покачал головой Варкан. Очевидно, у него тоже было мало надежды на успех в этой неравной борьбе.

Теперь было понятно все. Скифские воины из числа сторонников Дорбатая готовились врасплох захватить лагерь беглецов. Правда, Варкан своевременно обнаружил врага, но, даже зная об опасности, он не мог бороться. Несколько человек против нескольких десятков! Достаточно кому-либо из преследователей заметить сейчас хотя бы одного из беглецов, как сразу посыпался бы дождь стрел и дротиков, которому нельзя бы было противостоять, даже прячась за кустами и деревьями.

Значит, надо отступать. Но куда? К Дмитрию Борисовичу, туда, где оставались лошади с молодым воином? Но ведь враги сразу заметят их — и тогда конец.

А отряд противника продвигался вперед. Можно было подумать, что враги превосходно ориентированы, знают, где именно прячутся беглецы. Это напоминало облаву, когда отряд охотников окружает логово выслеженного зверя… Плохо чувствовать себя зверем!

Варкан и его товарищи отступали. Они бесшумно отползали в сторону, прячась за кустами. Они избегали боя. И это было вполне понятно, так как это был бы не бой, а самоубийство. Но ведь сзади Дмитрий Борисович, он беззащитен, он даже ничего не знает…

«Э, будь что будет! — подумал Артем. — Надо действовать!»

Он отдавал себе отчет в грозящей опасности. Ведь стоило только врагам обнаружить его, как на него обрушится дождь стрел и копий. Он снова вспомнил, как метким ударом дротика Варкан сразил бегущего зайца… Но выбора не оставалось!

Как бывает с людьми, принимающими твердое решение, он сразу же почувствовал себя спокойнее и увереннее. Не поднимаясь, приготовился отразить атаку противника «своими силами». Потом привстал на колени, скрываясь за густым кустом. Заметив, что Артем отстал, Варкан обернулся и жестами стал торопить побратима; на лице его была тревога.

«Пойми, дружище, другого выхода нет, факт, нет! — мысленно ответил Артем Варкану. — Или добыть, или дома не быть! Зато если выйдет, тогда… Хоть бы спичка не подвела!..»

Постороннему наблюдателю показалось бы, что Артем просто сошел с ума! В минуту опасности, когда каждую секунду можно было ожидать смерти, когда надо было по всем правилам прятаться, чтобы его не заметили зоркие глаза скифских воинов, Артем… закуривал! В сумерках за кустом вспыхнул маленький огонек спички, осветив на мгновение лицо юноши и сигарету, торчавшую из его губ. Спичка погасла. Теперь только тлела сигарета, которую Артем старательно раскуривал. И глаза его неотрывно смотрели на врагов, которые, наверно, уже заметили маленький огонек. Артем встал во весь рост. Скифы остолбенели от неожиданности. Молодой чужеземец не убегал и не делал попыток защищаться. Он просто стоял и раскуривал сигарету. Люди Дорбатая замерли, удивленно глядя на него. Теперь вопрос заключался только в одном — на протяжении скольких секунд враги овладеют собою, чтобы снова напасть на него.

Отсыревшая сигарета, наконец, разгорелась. И лишь теперь противник начал проявлять признаки жизни. Низенький, коренастый предводитель выкрикнул что-то грозное, воинственное, указывая мечом на Артема. И сразу же лес наполнился громкими боевыми криками воинов. Но Артем уже успел выиграть тот ничтожно малый промежуток времени, который был ему так необходим!

Быстрым движением он поднес к сигарете кончик короткого шнура, который тотчас же затлел и зашипел, рассыпая вокруг искры. Не теряя ни секунды времени, Артем швырнул пистон в сторону вражеского отряда — и сразу же отпрыгнул под защиту толстого ствола. И, нужно заметить, вовремя, так как в то же мгновение три или четыре дротика пролетели там, где он только что стоял.

— Ну, теперь держитесь! — проговорил он.

Взрыв пистона под ногами скифских воинов заставил их вновь остолбенеть. В воздухе застыли занесенные дротики, тетивы в луках остались натянутыми, но неспущенными. Бородатый крепкий воин, около ног которого с оглушительным шумом взорвался пистон. упал на колени. Он боялся подняться и, пятясь, отползал назад. Из его колчана высыпались стрелы, но он не подбирал их, его акинак цеплялся за траву и кусты, но он не замечал этого…

В иное время Артем, возможно, искренне посмеялся бы, увидев такую картину. Но сейчас было не до смеха. Раскуривая сигарету, сколько хватало дыхания, юноша подносил к ней заранее приготовленные короткие отрезки шнура с пистонами, зажигал их и бросал.

Еще оглушительный взрыв, еще… еще… Вспышки трескучего огня освещали вражеский отряд, который уже утратил весь свой боевой пыл и уверенность.

Воины, около которых взрывались пистоны, так же падали, как и первый, так же пятились назад, а потом, забыв обо всем на свете — о строжайших приказах Дорбатая, о своей многочисленности, убегали что было сил от страшного молодого кудесника, который все так же неподвижно стоял между деревьями и посылал в них огненные стрелы.

Артем держал в зубах полусгоревшую сигарету: она была ему больше не нужна. Он не жег зря пистонов, дело было закончено. Артем устало усмехнулся нервной усмешкой и почувствовал, как от пережитого волнения дрожат руки и ноги. Ведь это была победа, настоящая победа!

А скифский отряд убегал. Мечи, дротики, луки, колчаны, разбросанные стрелы лежали на траве, брошенные воинами, с шумом продиравшимися через кусты.

Артем молча смотрел им вслед. Странные чувства охватили его, и он не мог привести их в порядок, ни чувства, ни мысли. С одной стороны, ему удалось избежать смертельной опасности, угрожавшей не только ему, но и его товарищам. Это, понятно, радовало его. А с другой стороны, ему было стыдно перед самим собою. Он, студент, разумный человек, был вынужден применять такие дешевые трюки, вынужден был, как мелкий фокусник, обманывать их, пугать тем, что, безусловно, казалось скифам чудом… неловко и стыдно, если подумать всерьез. Тоже мне янки при дворе короля Артура! Но что он мог поделать еще? Во всяком случае, он никого не убил, не причинил никому вреда. И если бы он не сделал этого, тогда… Да, другого выхода у него не было!

Взглянув еще раз туда, где исчезли перепуганные враги, Артем проговорил, словно бы успокаивая и утешая самого себя:

— Ничего, ничего, придет еще время, я поговорю с вами серьезно, по-дружески, все объясню вам. Никаких загадок не оставлю! Лишь бы только Ронис и Варкан все организовали, чтобы покончить с Дорбатаем, Гартаком и этой чванливой знатью. А тогда я докажу вам, что мы можем с вами разговаривать очень мирно… Все поймете, все станет на свои места. К нему бежал Варкан. В нескольких щагах от Артема он остановился, устремив на юношу какой-то особый, ласковый взгляд, в котором смешивались страх, восторг и уважение. Артем смутился:

— Да что с тобой, Варкан?

Молодой скиф, торжественно приложив руку ко лбу, потом к сердцу, поклонился юноше и коснулся рукой земли. Артем совсем растерялся: что за странные церемонии?

— Зачем ты так, дружище? — сконфуженно пробормотал он. — Что я, вождь какой-нибудь, что ли? Ты рад, что все кончилось, и я рад не меньше тебя, поверь! Вот и хорошо, и ни к чему все эти церемонии. Слышишь? — и он протянул скифу руки. — Ты же мой побратим!

Варкан широко улыбнулся, схватил руки Артема, пожал их, а потом крепко обнял юношу и взволнованно что-то сказал.

Его товарищи тем временем собирали оружие, оставленное воинами Дорбатая. Они боязливо поглядывали на Артема, тихо переговариваясь между собою.

— Вот какая неприятность! — пожаловался юноша Варкану, хотя у него не было никакой надежды, что тот поймет его. — И твои товарищи считают меня колдуном. Это же просто позор для человека, стремящегося уничтожить ваши суеверия! Придется с вами долго говорить, много объяснять… Но это потом. Теперь надо спешить к Дмитрию Борисовичу. И должно быть, придется отсюда перебраться на какое-нибудь другое место, как ты думаешь, Варкан?

Археолог уже бежал им навстречу. Вид у него был встревоженный. Ученый держал в руках секиру, он слышал крики, взрывы пистонов и спешил друзьям на помощь.

— Артем, дорогой мой, что там стряслось? — кричал он. — На вас напали, да? Был бой? Я же слышал отсюда! — озабоченно расспрашивал ученый, поправляя очки, которые упрямо сползали с носа, — верный признак волнения Дмитрия Борисовича.

— К счастью, обошлось без боя, — вздохнув, ответил юноша.

— Но эти крики, взрывы?..

— Дорбатай узнал, где мы скрываемся, хотел неожиданно захватить нас.

— И что же?

— Пришлось защищаться, ничего не поделаешь, Дмитрий Борисович. Пока преследователи колебались, я сам напал на них.

— Как? Вы один?

— Бросил несколько пистонов. Разумеется, напугал их. И они бежали. Вот и все…

— Так и бежали? — недоверчиво спросил ученый.

— Если бы не бежали, то мы с вами не разговаривали бы сейчас.

— Ах, молодой человек, да разве же так рассказывают? Я тут чуть с ума не сошел, волнуясь за вас, а вы как будто клещами вытягиваете из себя слова!

— Дмитрий Борисович, честное слово, не о чем долго рассказывать. Я же вам говорю — небольшая стычка, и все. К тому же нам необходимо немедленно перебазироваться в другое место, так как оставаться здесь опасно. Потом расскажу все самым подробным образом. Внимание, а это кто еще?..

В полутьме двигались какие-то тени. Это были всадники, они вели за собой нагруженных коней. Варкан и его друзья радостно приветствовали прибывших.

— Ронис! — воскликнул Дмитрий Борисович. Да, это был Ронис, он привел в лагерь Варкана пополнение.

— Я очень рад был узнать, — сказал он, — что воинам Дорбатая не посчастливилось захватить вас врасплох. К сожалению, я не смог предупредить Варкана — слишком поздно узнал о замысле Дорбатая. Я торопился, так как получил сведения о специальном приказе, который дал Дорбатай начальнику отряда.

— Специальный! — удивился Артем. — Какой же?

— Покончить с вами. Выследить и…

— Убить?

— В том случае, если бы не удалось захватить живыми. Дорбатай приказал начальнику отряда ни перед чем не останавливаться. Конечно, ему хотелось бы захватить вас в плен — ведь убить он всегда успеет. Но если уж нет, то мертвые вы были бы для него менее опасны, чем живые и притом свободные…

— К счастью, — усмехнулся Артем, — ему не удалось ни первое, ни второе!

— Однако может удаться, если вы останетесь здесь, — серьезно заметил Ронис.

— Это правильно, — согласился археолог. — Артем уже предложил перебраться на новое место. Надо спешить с этим. Мне очень не хотелось бы, чтобы повторилась сегодняшняя история.

— Тем более, — добавил Ронис, — что это очень помешало бы осуществлению наших планов. Поэтому мы сразу же и выступим. Варкан наметил место: он, как никто другой, знает этот лес.

Артем вскочил на коня. Дмитрию Борисовичу пришлось потрудиться, прежде чем он оказался, наконец, на спине своей кобылы. Под покровом темноты отряд двинулся вслед за Варканом.

Артем и Дмитрий Борисович ехали рядом с Ронисом, который делился с ними новостями.

— Становище, — говорил он, — отправится в траурную процессию завтра. Труп Сколота уже набальзамирован…

— Набальзамирован? — с любопытством переспросил Дмитрий Борисович. — Интересно! Как жаль, что я не видел этого! И так быстро?

— Но это же довольно несложная операция, — ответил Ронис.

— Разве? Расскажите, Ронис! И как можно подробнее, для меня все это страшно интересно, — сказал археолог с таким пылом, что грек заметно усмехнулся.

— Хорошо, — ответил он, — хотя обо всех этих операциях я знаю немного. Ведь я не вещун… Жрецы намазывают труп покойного воском, разрезают живот, заменяют внутренности рублеными травами, ладаном, семенами сельдерея, анисом… Потом снова зашивают и укладывают тело вождя в погребальную повозку. Вот и все, что я могу сказать вам.

— И это все? Маловато, Ронис! — огорченно отозвался археолог.

— Все. Больше я ничего не знаю… Теперь племя может отправляться в путь.

— И никаких других приготовлений не будет?

— Большинство повозок уже готово для траурного путешествия. Дорбатай торопится.

— Почему? — спросил Артем.

— Ведь Гартак может стать полновластным предводителем племени лишь после похорон старого вождя. До этого времени душа Сколота находится в становище и его воля — закон. Так верят скифы. А Дорбатай хочет поскорей закрепить свою победу. Да и Гартак стремится возможно скорее похоронить тело отца, в убийстве которого он замешан.

— Если это единственная причина… — начал было Артем, но Ронис оборвал его.

— Нет, есть еще и вторая, — сказал он, — Гартак мечтает взять в жены вашу девушку.

— Негодяй! — вырвалось у юноши.

— До похорон он не может этого сделать — закон запрещает. Впрочем, законы в руках Дорбатая. Кто знает, что ему могут сказать боги сегодня или завтра? Вдруг они разрешат Гартаку жениться, не дожидаясь окончания торжественных похорон? Все может быть!

— В таком случае мы обязаны как можно скорее освободить Лиду… И Ивана Семеновича! — воскликнул Артем. — Переведите ему это, Дмитрий Борисович!

— Об этом надо серьезно подумать, — сказал Ронис после паузы. — Есть опасность, что Гартак все же выпросит у Дорбатая разрешения богов на женитьбу до похорон. Рабы, прислуживающие Гартаку, говорили мне, что он забросил своих жен и думает только о пленнице. Дорбатай не станет по пустякам ссориться с новым вождем. Потакая ему, он приобретает над ним еще большую власть. Таким образом, все возможно… и я говорю вам, ничего не скрывая.

Должно быть, Дмитрию Борисовичу было тяжело переводить слова Рониса, и он непривычно заикался и говорил с большими паузами, выбирая более мягкие выражения. Но, закончив, он возмутился и сам.

— Черт знает что такое! — сердито заговорил Дмитрий Борисович. — Слушайте, Артем, а что, если и вправду Дорбатай разрешит Гартаку взять Лиду в жены до похорон Сколота? Что тогда? Ведь мы не можем допустить…

И он умолк. «Не можем допустить…» А как именно?..

Артем молчал, едва сдерживая душивший его гнев. Лида в руках Дорбатая и Гартака! Эти мерзавцы ни перед чем не остановятся при осуществлении своих планов, какими бы преступными они ни были. Но что можно предпринять? Как помешать негодяям? Ведь Артем и Дмитрий Борисович сами вынуждены пока что скрываться от преследований Дорбатая… Проклятье! Выкрасть Лиду? Но это невозможно… Пленников охраняют тщательно, а стражей очень много. Лида предупреждала об этом.

Артем не посмотрел бы и на охрану. Он готов был совершить отчаянное нападение на становище скифов, чтобы вызволить друзей. Но пойдет ли Варкан на такое почти безнадежное дело? Ведь его сторонников слишком мало. Правда, они отважны и сильны, но все равно им не одолеть многочисленных и хорошо вооруженных людей Дорбатая. И еще одно… Артем вспомнил слова Рониса; «Дорбатаю безопаснее иметь вас мертвыми, чем оставить в живых на свободе». Да, это так. Конечно, Дорбатай скорее убьет своих пленников, чем позволит им бежать. Артем содрогнулся при мысли об этом. Нет, нельзя рисковать жизнью Лиды, нельзя!

Тяжелые думы проносились одна за другой, все одинаково грустные и неутешительные. Нет, никакого выхода из создавшегося положения он не видит…

Ронис, который все время приглядывался к чужестранцам, обратился к Дмитрию Борисовичу:

— Как я понял, вас волнует судьба девушки?

— Еще бы, — ответил археолог. — И главное, что мы не видим возможности помешать планам Дорбатая и Гартака. В самом деле, что мы можем сделать? Ничего! И от одной этой мысли…

Ронис не дал ему закончить.

— В таком случае выслушайте то, что я хочу вам сказать. Не надо отчаиваться. Кажется, есть способ помочь вашим друзьям. Если даже Дорбатай даст согласие на брак девушки с Гартаком до похорон Сколота, мы сможем помешать этой затее… во всяком случае, оттянуть ее. А тем временем мы успеем как следует подготовиться к более решительным действиям…

Лицо Дмитрия Борисовича просветлело. Он обратился к Артему и сказал ему повеселевшим голосом:

— Успокойтесь, Артем! Ронис, кажется, что-то придумал. Слушайте! — и он стал переводить слово в слово то, что говорил грек…

 

Глава семнадцатая

Племя в пути. — Письма от Лиды. — Одна из жен Гартана. — «Я — девушка другого племени!» — У Лиды сдают нервы. — Соображения Ивана Семеновича. — Беседа о тучах. — Еще одно письмо.

Тяжелые возы качались и скрипели. Их огромные колеса медленно катились по следам, оставленным в траве предыдущими возами. По шесть, по восемь лошадей тащили эти сооружения. Но они были такие грузные, что на подъемах даже крепкие скифские кони сдавали. Возницы безжалостно погоняли их, кони храпели, покрываясь густой белой пеной. Чаще они все же вытаскивали возы, но иногда людям приходилось помогать им.

Группы изнуренных, покрытых потом рабов перебегали от воза к возу, наваливаясь на толстые спицы колес. Бичи свистели в воздухе, падая на спины людей, если те недостаточно старательно толкали огромные дома на колесах.

Племя третий день находилось в пути. Дорога была мало кому знакома, цель — неведома… Эту священную тайну строго оберегали Дорбатай и его ближайшие помощники. Люди знали лишь одно: по велению богов становище движется в святые Герры. Сами боги ведут их, указывая дорогу главному вещуну, который сидит на большом возу, закутавшись в красный плащ. А там, в Геррах, должна состояться пышная церемония похорон Сколота. И горе тому, кто осмелится нарушить покой мудрого Дорбатая или ослушаться его! Гнев богов обрушится тогда на человека, и никто не остановит оружия, занесенного над ним помощниками вещуна. Они неумолимо выполнят волю суровых богов, высказанную безжалостными устами Дорбатая!

Племя двигалось без остановок…

Привалы делали только на обед да на ночевку. Тогда вокруг возов вспыхивали костры, на которых готовилась нехитрая еда. В больших бронзовых котлах варилась похлебка из конины, сладковатый запах варева носился в воздухе и щекотал ноздри изголодавшихся людей. А потом лагерь погружался в тяжелый сон, и только дозор объезжал спящее племя. В его обязанность входило проверять, не заснула ли стража у колесницы с телом Сколота, у возов с драгоценностями, у крытого возка с пленными чужестранцами.

Ранним утром лагерь просыпался. Пока одни стряпали завтрак, другие запрягали свежих коней из огромных табунов, которые следовали сзади, а усталых коней перегоняли обратно в табуны. Самых слабых резали и свежевали, пополняя продовольственные запасы.

Путь, по которому следовало племя, все время шел вдоль нескончаемого леса, а за ним однообразно поднимались высокие каменные обрывы. Иногда этот путь отдалялся от леса на полкилометра или километр, а потом снова приближался к нему, неизменно пролегая около лесных опушек.

Артема удивляло, что подручные Дорбатая не делали больше никаких попыток обнаружить группу, скрывавшуюся в окрестных лесах. Допустить, что Дорбатай забыл о них, своих врагах, Артем не мог: слишком хитрым и осторожным был старый вещун. Недаром никто не пытался больше разыскать маленький лесной лагерь или хотя бы проверить, не передвигается ли он следом за траурной процессией. Оставались лишь два допущения: либо Дорбатай считает, что убежавшие пленники находятся где-то возле места старой стоянки, либо полагает, что они хотя и пошли следом за ними, но слишком малочисленны для того, чтобы угрожать ему своим нападением. А по поводу судьбы пленных чужеземцев старый вещун, очевидно, не беспокоится: он окружил их надежной стражей…

…Артему и его товарищам было легко наблюдать из леса за продвижением племени. Юноща старательно запоминал дорогу. Ведь если им посчастливится освободить Лиду и Ивана Семеновича, то возвращаться придется именно этим путем. Иначе им не выбраться на поверхность земли и не покинуть этот подземный мир.

Одно важное обстоятельство привлекло внимание юноши.

Как уже говорилось, племя все время продвигалось вдоль леса, вдоль каменных обрывов, высившихся над ним. Артем знал, что эти обрывы на самом деле были монолитной каменной стеной, разделявшей подземное пространство, где жили скифы, и огромную сталактитовую пещеру, через которую путешественники попали сюда.

Вначале становище двигалось на запад. Это никак не радовало Артема, так как отдаляло друзей от того места, где неожиданный завал отрезал исследователям дорогу назад. Однако на следующий же день Артем заметил, что гигантская похоронная процессия повернула на север.

Артем поделился своими наблюдениями с Дмитрием Борисовичем.

— Ну что же, — ответил тот, — вы проверяете направление по вашему компасу? А вдруг он врет в этом подземном царстве? Все может быть… Отмечайте, впрочем, пожалуйста. Но, по сути, нам совершенно безразлично, куда именно движется племя, на запад или на север…

Одним словом, археолог не придал всему этому ровно никакого значения. Может быть, Артем и согласился бы с ним, если бы не постоянно изменявшееся направление. Неутомимо проверяя его по компасу, он убедился, что путь становища все время поворачивал направо. Получалось, что обрывы шли широким полукругом с юга на север. И траурная процессия скифов, постоянно двигавшаяся вдоль этих обрывов, следовала по замеченному им полукругу.

А это само по себе было чрезвычайно важно, что бы там ни говорил Дмитрий Борисович. Выходило, что путешественники на всем протяжении своего вынужденного пути почти совсем не отдалялись от большой сталактитовой пещеры, отрезанной от них огромной стеной обрывов. Наоборот, они словно обходили эту стену с юга на север, оставаясь все время около нее!

Хорошо, пусть так. Но удастся ли им после освобождения Лиды и Ивана Семеновича (а в том, что это скоро произойдет, Артем был глубоко убежден) найти такое место в каменной стене, которое можно пробить хотя бы и с помощью Варкана и его друзей? Раздумывая над этим, Артем безнадежно качал головой: вряд ли сталактитовая пещера имеет в каком-либо другом месте тонкую стену, которую можно взорвать динамитной шашкой.

Потолковать об этом с Дмитрием Борисовичем? Но блестящий знаток археологии, особенно древнего Причерноморья, считал все это слишком сложной материей. Поэтому Артем не очень-то приставал к ученому с подобными разговорами. Их обоих гораздо больше волновало освобождение друзей из лап Дорбатая. План, разработанный Ронисом, был остроумен и мог оттянуть брак Гартака с Лидой, но освободить ее и Ивана Семеновича можно было только в результате успешного восстания. Когда же, однако, оно произойдет?..

Ежедневно к лагерю Варкана присоединялись новые и новые люди, их собралось изрядное количество, но Ронис и Варкан не торопились… Они решили накопить возможно больше сил и тщательно подготовить восстание, все продумав и взвесив. При других обстоятельствах Артем приветствовал бы такую предусмотрительность, даже настаивал бы на ней. Но сейчас он много бы дал, чтобы восстание вспыхнуло немедленно и можно было бы освободить Лиду и Ивана Семеновича сегодня же!

Пока что юноше оставалось лишь издали следить за похоронной процессией. Только темными вечерами, когда племя останавливалось на ночевку, Артем с Варканом отваживались близко подбираться к скифскому лагерю. Юношу не оставляла тайная надежда воспользоваться каким-нибудь счастливым случаем для освобождения друзей. Но увы: дорога к центру лагеря, где стоял возок с пленниками, была для них закрыта… Однажды Артему показалось, что он увидел золотистую головку Лиды, которая выглядывала из крытого возка, но он не был уверен в этом…

Единственным утешением Артема оставались письма от Лиды. Теперь Диана была освобождена от обязанностей письмоносца. Все наладил Ронис. Невольники почти каждую ночь доставляли в лагерь Варкана маленькие листки из записной книжки Ивана Семеновича, густо исписанные мелким торопливым почерком. Артем читал их и перечитывал, стараясь представить себе положение пленников.

Юноша ослаблял поводья коня, который неторопливо пробирался между деревьями вслед за отрядом Варкана, вытаскивал из кармана последнюю записку Лиды, которую уже знал наизусть, и снова — в который раз! — перечитывал ее… Перед глазами Артема возникала картина, которую, казалось ему, он видит наяву.

…Лида со своего воза глядит на застывшую полосу леса. Она знает, что там пробираются со своими друзьями Артем и Дмитрий Борисович.

Лида смотрит на лес с надеждой и вздыхает… Бедная девочка! Она не в состоянии оторвать глаз от леса. Оттуда придет избавление! Ей хочется увидеть друзей, но таинственный лес не выдает своих тайн. Лиде становится грустно, ей начинает казаться, что она обманывала себя и в этом лесу нет ни Артема, ни его товарищей… В отчаянии склоняется она над записной книжкой Ивана Семеновича и быстро-быстро пишет письмо, которое держит сейчас в руках Артем:

«Любимый, любимый Артемушка! Ты просишь меня не волноваться, быть спокойной и уравновешенной… Ах, об этом я и сама помню, знаю, что так нужно! Но как тоскливо ждать! Ждать утром, днем, вечером и ночью — только ждать, все время только ждать!.. Единственное мое утешение — писать тебе письма. Я так и делаю, пока хватит записной книжки Ивана Семеновича, которую он мне подарил. Ты просишь, чтобы я подробно описала все, что произошло со времени нашего отъезда. Ладно, сейчас я тебе все опишу.

…С самого начала наш возок оказался в центральной части обоза — там, где находится свита Гартака, недалеко от траурной колесницы с телом Сколота. Я видела ее. Это огромная телега с войлочным балдахином, выкрашенным в красный цвет. Десять белых коней запряжены в эту колесницу. Вдоль их спин и по бокам проведены тоже красные полосы. На таких же конях едут и помощники вещуна, сопровождающие тело Сколота…»

Артем видел выезд собственными глазами. Это было очень торжественное зрелище.

…Огромная колесница с телом Сколота. Помощники главного вещуна со священными изображениями орлов, пантер и оленей. Самые знатные старейшины возглавляют процессию. А около погребальной колесницы и за нею — скифы со следами траурных ран, которые они себе нанесли. У одних отрезана часть уха — и застывшие струйки крови полосами покрывают щеку и одежду. У других надрезаны руки, расцарапаны лбы и носы, левые руки проткнуты острыми стрелами — и у всех острижены кругом волосы… Простодушные скифы искренне горюют: умер великий Сколот — ив честь его они покрывают себя ранами, стремясь этим выразить свою скорбь. Вместе с жрецами они поют тоскливую, печальную песнь — или, может быть, это была какая-то бесконечная молитва грозным богам?.. Никто из простых скифов не знает, что произошло в действительности, не знает, что их вождь преступно отравлен Дорбатаем. А этот отравитель важно восседает на своей телеге и делает вид, что торжественно молится богам: старый Дорбатай делает все по священным обычаям…

Медленно шли белые кони, тяжело катилась огромная колесница с телом Сколота. А за нею ехал еще один большой воз. Там находилась жена Сколота. Она сидела неподвижно, закрыв скорбное сухое лицо желтыми руками. Два старика охраняли вдову, которая должна была сойти в могилу вместе с покойником…

А под войлочным балдахином на большой красной колеснице лежало тело Сколота в роскошном убранстве и с широкими золотыми браслетами на сложенных на груди руках. Возле старого вождя лежал его меч-акинак с золотой рукоятью. С лица вождя сошло выражение предсмертных страданий и гнева человека, понявшего, что он стал жертвой страшного предательства. Теперь лицо его было совершенно спокойно. И если бы не сверкающий слой воска, покрывавший его, можно было бы подумать, что Сколот крепко спит…

Процессия двигалась дальше и дальше. Дорбатай восседал торжественно и важно. Золотые побрякушки, нашитые на его плаще и головном уборе, позванивали, когда воз встряхивало на выбоинах. Глаза Дорбатая были устремлены куда-то вверх, на низкий серый горизонт. Казалось, тщеславный и злой жрец не видел и не слышал никого, углубленный в молитвы за любимого брата, за умершего вождя… И простодушные скифы с уважением смотрели на гнусного лицемера.

Гартак тоже старался сохранить торжественный и важный вид. Он пыжился, сидя на коне, и придирчиво следил за тем, чтобы кто-нибудь не позволил себе неуважительно поглядеть на него. Но он быстро уставал, голова его под тяжестью большого шлема клонилась вниз, руки неуверенно перебирали поводья. Видно было, что Гартак неловко чувствует себя на коне.

— Поганый выродок! — не удержалась Лида, глядя на хилого всадника.

Казалось, Гартак не только услышал ее голос, но и понял значение слов. Он быстро обернулся и бросил на девушку вопросительный взгляд. Лида испугалась, но тут же овладела собой, уверенная в том, что Гартак не мог понять ее. Все же, видимо, ему показалась подозрительной интонация девушки — и Лида быстро откинулась в глубь воза.

Она выглянула снова лишь тогда, когда проследовала траурная колесница, а за нею и вдова вождя. Пленники ехали за ней, рядом с возами, где находились жены нового вождя.

Иван Семенович указал на них Лиде:

— Видите, милая моя, этот большой воз? Да, да, тот, откуда выглядывают женщины в высоких головных уборах. Это жены Гартака. Очевидно, им не терпится узнать новую суженую их мужа.

— Как вы можете, Иван Семенович! — рассердилась Лида. — Вы же знаете, как мне неприятны такие разговоры.

— Извините, Лида, за эту неуклюжую шутку! Больше не буду. Только прошу держать себя в руках, не выдайте себя ни одним неосторожным движением. Вы думаете, я не заметил вашего восклицания насчет «выродка»? Ведь тон делает музыку, как известно… Да и Гартак насторожился…

— Мне тоже показалось, — виновато пробормотала Лида.

— То-то и есть. Не забывайте, что нам необходимо поддерживать в Гартаке и Дорбатае уверенность, будто вы охотно согласились на брак с молодым вождем. Не гримасничайте, а то вы не удержитесь и как-нибудь состроите ему такую мину, что он поймет ее лучше всяких слов. Нам еще недолго осталось терпеть…

Что же могла ответить Лида? Только пообещать, что она в дальнейшем будет внимательнее следить за собой.

…Вот уже четвертый день продолжалось путешествие. Четвертый день повозки двигались к тем самым неведомым священным Геррам, о которых писал Лиде Артем.

Эти записки были единственным ее утешением. Кроме всего прочего, они говорили о том, что товарищи беспокоятся о судьбе пленников, думают о них и ищут способов, как освободить их. Лида выполнила несколько неожиданную для нее просьбу Артема, о которой он писал в последнем письме: она выучила наизусть довольно большой текст, присланный ей Артемом. Текст юноша писал под диктовку Рониса хотя и русскими буквами, но по-гречески. Лида понимала только общий смысл текста, не зная, конечно, точного значения заученных слов. И вскоре этот текст сыграл свою важную, если не решающую, роль в ее судьбе.

…Это случилось около полудня. Повозки остановились на обед, вокруг загорелись костры, над которыми в больших котлах варилась еда. Снова в воздухе поплыл сладковатый запах конины, который уже вызывал отвращение не только у Лиды, но даже и у сдержанного Ивана Семеновича. Лида с ужасом думала о том, что вскоре им принесут на обед это противное сладкое мясо и его придется все-таки есть, потому что нельзя ведь жить без еды… Правда, ела девушка опостылевшую конину только тогда, когда на этом настаивал Иван Семенович. Сегодня Лида тоже протестовала, хотя и без особой надежды на успех.

— Ну мне же противно, Иван Семенович! — жаловалась Лида. — Просто не могу смотреть на конское мясо! Лучше обойдусь одним молоком.

— Нельзя, Лида. Я понимаю, что противно. Думаете, мне приятно? Закройте глаза и ешьте.

— От него несет конским потом…

— Заткните нос!

— Да и вкус у него такой, что…

— Спрячьте язык, чтобы не чувствовать вкуса, и глотайте!.. Нет, я не шучу, Лида. Наоборот, говорю серьезно. Надо есть! Мы не можем позволить себе ослабеть. Перед нами еще немало препятствий, которые даже трудно предусмотреть. Поймите это! Скоро наступит день, когда нам понадобится вся наша физическая сила и ловкость. Значит, мы обязаны готовиться к этому. Никаких возражений, милая моя! Вы только подумайте, что сказал бы Артем, если бы узнал, что вы объявили голодовку?

Лида уже не спорила. Она почему-то покраснела и принялась за еду. Что ж, если надо…

И вот сегодня во время обеда около повозки пленных снова зазвучали голоса. Может быть, кто-нибудь из невольников принес весточку от Артема!.. Лида выглянула из-под войлока и обомлела.

У их воза стоял Гартак. Его сопровождали трое старейшин, которые всегда ехали в свите молодого вождя. Двое слуг уже ставили у повозки лесенку, покрытую красным ковром, готовя торжественный вход вождю. Вид у самого Гартака был более важным, чем когда-либо до сих пор.

— Иван Семенович, сюда идет Гартак! — прошептала испуганно Лида.

— Одно могу сказать, Лида, — спокойно, — нахмурил брови геолог. — Только одно слово — спокойно!

— И тот текст, да?

— Похоже, что пришло для него время.

Иван Семенович отступил в глубь повозки и оттуда смотрел, как раздвинулась войлочная завеса и к ним вошел сопровождаемый старейшинами Гартак. Он уверенно улыбнулся девушке и, должно быть, в знак высокой благосклонности неуклюже поклонился ей, чего до сих пор никогда не бывало.

Лида, прислонившись к стенке воза, ждала, что будет дальше.

Гартак заговорил по-скифски. Его скрипучий, неприятный голос действовал на нервы, хотя он и старался говорить ласково. О чем шла речь, оставалось, конечно, непонятным. Но, должно быть, он считал свои слова необыкновенно приятными, так как несколько раз улыбнулся, показывая мелкие неровные зубы.

Наконец он кончил и показал рукой на выход из воза, как бы приглашая Лиду выйти. И вдруг девушка догадалась: Гартак получил согласие Дорбатая обвенчаться с ней, не дожидаясь окончания траурного шествия и торжественных похорон тела Сколота! Вот что привело его сюда, да еще со свитой, — чтобы перевести ее к себе… Какой ужас!

Гартак все еще показывал рукой на выход, улыбался и ждал. Лида замерла. Ока не могла произнести ни слова. Руки и ноги у нее отяжелели, от лица отхлынула кровь. Тогда Гартак схватил девушку за плечо и подтолкнул к выходу. Лида, забыв о всех суровых предупреждениях Ивана Семеновича, резко вырвалась и закричала:

— Никогда, никогда!

Гартак удивленно смотрел на нее: он, очевидно, не ожидал сопротивления. И тогда тихо, но очень убедительно заговорил Иван Семенович:

— Лида, милая моя, возьмите себя в руки. Девочка, опомнитесь! Вы губите все наше дело. Ну?

Лида спохватилась. Да, надо что-то делать, но что? Она совершенно растерялась, забыла даже про инструкцию Артема.

— Говорите, я слушаю вас, Иван Семенович, — взмолилась девушка.

— Надо думать, он получил разрешение Дорбатая. Что ж, значит, пришла пора прибегнуть к тексту, который вам прислал Артем. Итак, начинайте! Серьезно, вдумчиво, с убежденностью. Но не враждебно, помните — не враждебно! Начали!

Гартак удивленно переводил взгляд с Ивана Семеновича на Лиду. Он не знал, что предпринять. Лида овладела, наконец, собой. Ей было стыдно, что, растерявшись, она забыла о тексте Артема. А ведь он был сочинен именно для такого случая!

Собрав силы, девушка поднялась и почти вплотную подошла к Гартаку, смело посмотрела на него. Новоявленный вождь не выносил прямых взглядов и сразу же отвел глаза в сторону. Лида заговорила. Она старательно заучила текст, и Гартак услышал:

«Слушай меня, Гартак! Я — девушка другого племени. У нас иные законы и обычаи. По нашим законам вождь не может вступить в брак, прежде чем не докажет свою доблесть в бою и не воздаст последние почести покойному его предшественнику. Я согласилась стать твоей женой, но только после того, как ты исполнишь законы моего племени. Иначе мои боги покарают и меня и тебя, Гартак! А сейчас оставь меня. Выполни то, что я сказала!»

Голос девушки звучал уверенно, даже вдохновенно. Волнение придало ее словам особую силу и торжественность, и речь эта произвела на Гартака большое впечатление. Он явно растерялся, не зная, что делать дальше.

Возможно, будь на его месте решительный, смелый человек, он просто не обратил бы внимания на увертку Лиды. Но Ронис рассчитал верно: Гартак был трус, и он испугался гнева чужих богов. Теперь он растерянно озирался. Его спутники даже не пытались подбодрить жениха, ибо сами в глубине души не одобряли его поспешности, нарушения священных традиций, пусть даже с разрешения Дорбатая…

Гартак понял, что старейшины не на его стороне. Он круто повернулся и ушел, не глядя ни на Лиду, ни на своих спутников. Отдав какой-то приказ — в его голосе звенели нотки плохо скрываемой злости, — он с помощью слуг взобрался на коня и ускакал. Вслед за ним удалились старейшины, также не обмолвившись ни словом.

Лида облегченно вздохнула и вопросительно посмотрела на Ивана Семеновича: доволен ли он? Вместо ответа геолог обнял девушку и расцеловал ее.

— Чудесно, милая моя, чудесно! — возбужденно и радостно говорил он. — Результаты необыкновенные! Молодец, Лида! Я горжусь вами!

…Новые события не заставили себя долго ждать. Ежедневно Дорбатай проводил большие торжественные жертвоприношения. И каждый день он увеличивал количество жертв, чтобы усилить страх скифов перед богами и, конечно, перед ним, главным служителем грозных сил. Неизвестно было, думал ли он также и о том, чтобы воздействовать на пленных чужеземцев. Можно было предполагать, что это тоже входило в его намерения, так как вот уже два раза пленных выводили из повозки и доставляли на место, где происходили жертвоприношения. Сегодня вечером положение изменилось: повозки были расставлены полукругом и выходить из них не было нужды. Все, что происходило в центре этого полукруга, чужеземцы могли видеть и без того.

И как бы ни закрывал Иван Семенович войлочные края кибитки, установленной на повозке, как бы ни прятала голову Лида, пытаясь ничего не видеть и не слышать, — страшные звуки доносились до них, от этого нельзя было избавиться.

Все события дня, включая и напряженную, опасную беседу с Гартаком, окончательно сломили стойкость девушки. Вначале она только дрожала от страха, когда Дорбатай открывал торжественное богослужение и зазвучали первые слова мрачных молитв, предшествовавших кровавым человеческим жертвам. А потом… потом Лида не могла уже ничего сделать с собой. Хлынули горячие слезы, они лились неудержимым потоком, увлажняя руки, которыми она старалась закрыть лицо, заткнуть уши, чтобы не слышать того, что происходило снаружи. Она кусала себе пальцы, изо всех сил пробовала сдержаться, но это было невозможно.

Нервничал и Иван Семенович. Он еще надеялся, что Лиде удастся побороть себя, хоть как-нибудь сдержаться, как это бывало раньше. Но сегодня все было иначе, плач Лиды постепенно превращался в нервный, истерический припадок. И теперь Иван Семенович уже не знал, что предпринять, как успокоить ее.

Наконец выкрики снаружи стихли. Еще звучали тимпаны, но и они словно бы утомились. Иван Семенович сильно затянулся. Приятно было чувствовать, что трубка понемногу успокаивает его. А Лида?

Девушка лежала неподвижно. Плечи ее уже не вздрагивали. Только изредка слышалось глухое всхлипывание. Но ровное дыхание свидетельствовало о том, что сильное нервное возбуждение сменилось сном: девушка чересчур сильно утомилась и незаметно для себя уснула.

Трубка давно уже погасла, уже и повозка двинулась с места, слышны были голоса скифов, погонявших лошадей, уже шелестела под колесами высокая сухая трава, а Иван Семенович все еще сидел и смотрел сквозь дверной проем кибитки. Он видел далекую желто-розовую полосу леса, за которым поднимались крутые каменные обрывы. Как и всегда, верхней части обрывов нельзя было рассмотреть, она пряталась среди низких серых облаков. И странно было представить себе, что за этими непроницаемыми облаками скрывается каменный свод, сотни метров каменной породы и только выше, далекодалеко, существует настоящий залитый солнцем мир, откуда они попали сюда…

Там, в лесу, под обрывом, где-то прячутся Артем и Дмитрий Борисович. Как у них дела? Как чувствует себя в условиях суровой и жестокой жизни Дмитрий Борисович, этот взрослый ребенок, запальчивый и прямодушный человек, такой беспомощный в повседневных делах? За Артема Иван Семенович не беспокоился: парень уже не раз доказывал, что может постоять и за себя и за других. И подумать только, какие чудесные черты проявились за это время у юноши: куда девались его грубость и невоспитанность? Вот что может сделать с человеком внезапное изменение жизненных условий: то, что было до сих пор скрыто, таилось где-то в глубинах души, вдруг вышло наружу, превратилось в находчивость, решительность, отвагу и самоотверженность. Прекрасный парень Артем!

Чьи-то руки коснулись Ивана Семеновича. Он вздрогнул от неожиданности. Зеленоватые глаза Лиды с мольбой смотрели на геолога, она смущенно улыбалась. Девушка хотела что-то сказать и не решалась.

— Иван Семенович, простите меня! Я такая глупая… Не смогла перебороть себя. Мне так стыдно…

— Да оставьте вы об этом! Прошло — и хорошо. Посмотрите лучше сюда, где вы видели такое красивое небо? А? Какие прекрасные облачка, правда?

Девушка отмахнулась:

— И небо противное, серое, и облаков никаких нет — одни серые тучи…

Иван Семенович смущенно признался:

— В самом деле, облачков нет… Странно, я же только что видел их. Даже любовался. И вас хотел порадовать.

— Это вы все придумали, Иван Семенович, чтобы переменить тему разговора, — улыбнулась Лида. — Ведь вы хорошо знаете, что здесь не бывает облаков…

В проеме кибитки показалась женская фигура. Рабыня принесла пленным кислое молоко. Она поставила на пол глиняный кувшин, боязливо осмотрелась вокруг, достала листок бумаги и подала его Лиде, а затем тихо уселась на край воза спиной к проему.

— Записка от Артема! — радостно воскликнула Лида.

— Читайте!

— Вот что он пишет: «Почему давно нет ответа? Беспокоимся. Как ведет себя Гартак? Твердо ли помнишь записку? Имей в виду, от нее многое зависит. Наши дела идут хорошо. Теперь нас уже много! Приближается желанный час вашего освобождения. Жду подробного ответа, в частности, на мое предыдущее письмо, в котором я…» — тут Лида неожиданно смутилась и неумело закашлялась.

— Ну, дальше? — лукаво спросил геолог.

— Все, Иван Семенович, — ответила Лида.

— А мне показалось…

— Ну, есть еще одна маленькая деталь, — Лида окончательно смешалась.

— Ну, если деталь, да еще маленькая и несущественная, то бог с ней, — улыбнулся Иван Семенович. — Что ж, надо немедленно ответить, не так ли? Кажется, там, в записной книжке, еще осталось несколько листков?

— Еще много, Иван Семенович, вы не беспокойтесь! Я научилась писать мелко-мелко. И потом — ничего лишнего я ведь не пишу. Вы же знаете…

— Можете писать все вплоть до… маленьких деталей, — хитро улыбнулся геолог и начал внимательно набивать свою трубку табаком.

 

Глава восемнадцатая

Варкан принимает решение. — Дорбатай вершит расправу. — Скифские знахари. — Смерть в огне. — Исторические параллели Артема. — Современный Дон-Кихот. — Клятва Варкана. — «Слышишь ли ты, Лида?»

Один за другим проходили дни, до тоски похожие друг на друга. Траурная процессия, растянувшаяся больше чем на километр, медленно двигалась к легендарным Геррам. Кони шли неторопливо, тяжело скрипели гигантские возы. Даже пешеход мог без труда обогнать процессию!

Эта медлительность очень раздражала Артема, который с нетерпением ждал решительных событий. А они могли наступить лишь тогда, когда скифы доберутся до Герр! Когда же это произойдет?

Варкан и Ронис успокаивали его. Дмитрий Борисович старательно переводил их слова:

— Эта медлительность, говорят они, на пользу нам, Артем. Тем более что Лида и Иван Семенович находятся в полной безопасности. Ведь после того как Лида пригрозила Гартаку гневом чужих богов, он не станет торопить ее с браком.

— Еще бы!

— То-то и оно. А тем временем силы Дорбатая тают, а наши растут! Все идет хорошо, говорят Варкан и Ронис.

Грек добавил:

— Меня просто радует медленное движение процессии. Скажу больше: если бы шествие затянулось еще на какое-то время, было бы только лучше. Помните, я как-то говорил вам, что вся эта затея с похоронами ослабит силы Дорбатая и старейшин? Дело в том, что распался порядок жизни племени, где все группы жили обособленно, а рабы и невольники были лишены возможности общаться. Сейчас все смешалось. Ежедневные жертвоприношения Дорбатая довели рабов до крайнего отчаяния. Недовольство все сильнее охватывает и свободных, но бедных скифов; вы можете об этом судить по тому, как растут наши ряды. О, с тех пор как было задавлено последнее восстание, мы многому научились! — Ронис стиснул кулак и стукнул им по стволу дерева, под которым велась беседа.

Он с нетерпением ждал, пока археолог переведет его слова, так ему хотелось высказаться до конца.

— На этот раз кровь убитых и замученных Дорбатаем моих несчастных братьев будет отомщена!

Варкан вразумительно сказал:

— О Ронис, сейчас в тебе говорят не мысли разумного и уравновешенного человека, каким ты должен быть, а оскорбленные чувства!..

— Но ведь я человек из плоти и крови, и мне свойственны человеческие чувства! Или ты забываешь об этом, Варкан? — воскликнул Ронис.

— Нет, не забываю. Но помню также и то, что жажда мести никогда не приводит к добру. У нас иная цель, Ронис! И ты не хуже меня это знаешь.

Грек опустил голову и после долгой паузы произнес:

— Ты, пожалуй, прав! Кровь моих соплеменников затуманила мне глаза…

Варкан поспешил перевести разговор на другую тему. Он понял, как тяжело было Ронису подавить в себе чувство мести, для которого, к сожалению, было слишком много оснований.

— Я хотел обратить внимание вот на что, — сказал Варкан. — Не знаю, принял ли ты это в расчет… Если бы Дорбатай и старейшины знали что-нибудь о нашей подготовке, они не вели бы себя так сурово по отношению к охотникам и скотоводам. Ведь в последние дни Дорбатай, словно нарочно играя нам на руку, теснит, оскорбляет этих бедняг. С ними обращаются как с рабами. Вот они и бегут к нам. И их стало, как мне кажется, слишком много…

— Чем же это плохо? — невольно вырвалось у Артема.

— Тем, что Дорбатая может обеспокоить исчезновение многих людей, и он поймет, в чем дело. Поэтому я решил, начиная с нынешнего дня, не принимать в наш отряд новых людей. У нас сил хватит: пусть лучше все недовольные остаются там. Они будут влиять на других и помогут нам в решающий час. А этот час, несомненно, приближается, да еще как!

Последние слова Варкана прозвучали для Артема как музыка. Приближается время решительного боя. Еще немного — и восстание вспыхнет. А тогда… тогда решится все, все!

Отряд Варкана продвигался вслед за траурной процессией. Постепенно в нем оказались едва ли не все молодые воины, бывшие в свое время самой надежной частью отряда умершего вождя. После смерти Сколота молодые воины быстро убедились в том, что Дорбатай и его сообщники не собираются прощать чего бы то ни было приближенным покойника, которых они считали своими врагами.

Сколот умер, и его окружение потеряло поддержку. Каждый, кто когда-либо пользовался расположением старого вождя, был на подозрении у Дорбатая. А еще хуже было тем, кто при Сколоте высказывался против вещунов или заносчивых старейшин. Такие люди были обречены. И это было ясным для всех, в первую очередь для них самих.

Да, теперь Дорбатай не прощал ничего. Его зоркие безжалостные глаза словно видели перед собой длинную череду людей, которым следовало отомстить или просто убрать с дороги. Давно уже старый вещун считал излишним какие бы то ни быдр проявления человеческих чувств; он видел перед собой не живых людей, а лишь пешек на доске, где он вел азартную игру. Больше их или меньше — для него это было безразлично. Пешки созданы для того, чтобы ими распоряжался хладнокровный игрок, не задумываясь об их судьбе. Ведь главное — выиграть борьбу за власть! Именно так и вел себя Дорбатай…

Каждый день старый вещун торжественно налагал суровые проклятия на кого-либо из людей, которых он подозревал. И это было концом человека — у него вещуны отбирали все имущество, каким бы ничтожным оно ни было. Такой человек сразу же низводился до уровня рабов, и никто из скифов уже не осмеливался помочь ему. Ибо помогать проклятому богами означало вызвать такое же проклятие и на самого себя.

Впрочем, проклятие и следовавшее за ним лишение имущества были не самой страшной мерой. Старый вещун прибегал и к более жестоким приемам, чтобы еще больше запугать племя и удержать его в руках. Три молодых охотника, близкие друзья Варкана, до этого выступали против власти вещунов и даже осмеливались насмехаться над ними, без должного уважения относились они и к знатным старейшинам. Дорбатай расправился с ними.

…Первый из охотников был обвинен в неуважении к священным обычаям племени. Обезоруженного, его привели к Гартаку. Новый вождь сидел на возвышении, убранном красным войлоком и коврами. Около него стоял холодный и суровый Дорбатай в торжественном одеянии. Старейшины заняли места вокруг них. Внизу толпились скифы, бросая сочувственные взгляды на обреченного человека. Молодой скиф держался твердо и мужественно.

Гартак поднял руку, и суд начался.

Дорбатай скрипучим, безжизненным голосом спросил охотника:

— Признаешь ли ты, что изменил старым обычаям? Признаешь ли ты, что оскорбил богов?

Охотник отвечал:

— Нет! Не виновен я в том, в чем меня обвиняют. Я никогда не изменял священным обычаям. Я не оскорблял богов. Я лишь заступился за девушку-сироту, у которой помощник вещуна обманом отнял последний скот. Он сказал, что такова воля богов. Но справедливые боги не могли обречь беззащитную сироту на голодную смерть! Вот почему я заступился за девушку. Разве это можно считать проступком перед богами и нарушением священных обычаев?..

Многие скифы понимали, что слова молодого охотника — чистая правда. В толпе послышался ропот, сочувствие явно было на стороне подсудимого. Гартак растерялся. Его испугало возмущение толпы, Зато Дорбатай хорошо владел собой. Вскинув руки вверх, он громко и уверенно произнес:

— Помощник вещуна выполнял волю богов, иначе они покарали бы его. А вот ты отступник, и они карают тебя. Молчи и не спорь! Мы сами теперь спросим великих богов. Они скажут нам всю правду, и мы поступим с тобой, как они повелят. Эй, позвать сюда предсказателей!

Трое жрецов-энареев, и правда очень похожих на женщин, приблизились к возвышению с толстыми пучками лоз в руках. Они положили лозы на землю и, воздев руки, начали молитвенную песнь, умоляя богов дать с небесной высоты свой ответ. Обвиняемый мужественно ожидал конца позорного судилища. И вместе с ним ожидали все присутствовавшие.

Помолившись, жрецы-энареи торопливо начали перекладывать лозы, всматриваясь в них. Они бормотали священные слова молитв. Толпа хмуро молчала. А обвиняемый даже пожал плечами: разве могут сказать что-либо против него эти лозы, если о поступке вещуна, ограбившего девушку, знают все?..

Но вот жрецы закончили. Главный из них выступил вперед и произнес:

— О великий, мудрый вождь Гартак! О мудрый и святой слуга богов Дорбатай! Боги ответили нам. Мы слышали их грозные голоса! Этот человек повинен! Боги гневаются на дерзкого, ибо он оскорбил их и предал священные сколотские обычаи.

Обвиняемый побледнел. Но когда Дорбатай снова спросил его, признает ли он себя виновным теперь, когда боги изрекли свое вещее слово, молодой охотник, державшийся с прежним мужеством, сказал:

— Они лгут, эти колдуны. Боги не могли дать такого ответа. Я ни в чем не виновен.

Дорбатай зловеще ухмыльнулся.

— Привести сюда других жрецов, — приказал он. — Выполним наши священные обычаи!

Теперь пришли шесть энареев. Конечно, они подтвердили то, что сказали первые.

И снова молодой охотник смело отверг обвинение. Тогда на зов Дорбатая пришли двенадцать энареев — высшая скифская жреческая инстанция. Все было в соответствии со священными обычаями племени. Когда и двенадцать знахарей подтвердили, что боги требуют суровой кары охотнику, Дорбатай обратился к Гартаку:

— Ты должен вынести приговор, великий и мудрый вождь.

Не глядя на обвиняемого, который не сводил с него глаз, Гартак ответил заученными словами:

— Пусть свершится воля богов! Обвиняемый должен быть наказан!

Дорбатай взмахнул рукой, и появился уже заранее приготовленный воз, доверху наполненный сухим хворостом. В повозку были запряжены свирепые быки. Молодого охотника связали и положили на телегу. Затем подожгли сухой хворост, который вспыхнул, как солома, и хлестнули быков. Испуганные животные умчали в степь этот страшный костер на колесах…

А Дорбатай, проследив холодным взглядом за путем пылающего воза, торжественно поднял руки вверх и повелел молиться великим богам и благодарить их за то, что они справедливо указали на преступника, изменившего священным обычаям сколотов.

Двое других охотников, как и первый, были друзьями Варкана, и, вероятно, в этом и была их главная вина. Они погибли не при столь торжественной обстановке, Одного из них помощники вещуна ночью зарубили секирами. Потом они распустили слух, что он был преступник, тайно молившийся греческим богам. Грозные скифские боги обрушили на богоотступника острые секиры, а затем забрали свое оружие на небо. Простодушные скифы верили этому.

…Третий молодой скиф погиб во время охоты от дротика, который, как утверждали вещуны, опять-таки упал с неба. Были свидетели, видевшие, как это произошло. Правда, дротик не полетел обратно на небо, но в том, что он оттуда свалился, сомнений не оставалось. И только Дорбатай и ближайшие его помощники знали, как зовут того «бога», который по их приказу заранее взобрался на дерево, стоявшее на пути охотников, и казнил обреченного.

…Прекратив принимать людей в свой отряд, Варкан делал исключение лишь для тех, кому угрожала прямая расправа Дорбатая. Но и этих людей было так много, что отряд продолжал расти.

Еще больше было тех, которые оставались среди участников траурной процессии, но были готовы помочь Варкану и Ронису в их заговоре. Там они и впрямь были полезнее. Будучи надежными союзниками Варкана, они в то же время усыпляли бдительность врагов. К тому же Варкану трудно было бы прокормить большое количество людей.

По священным обычаям племени скифы не имели права вступать в бой, если только на них не нападут, до тех пор, пока тело умершего вождя не будет предано земле. Пользуясь этим, Варкан позволял себе время от времени совершать лишь небольшие набеги и угонять лошадей из больших табунов Дорбатая. Воины Варкана действовали ловко, даже не прибегая к оружию.

Артем шутил по этому поводу:

— Получается как в той легенде, которую рассказывал во время пира Ормад.

— Это не легенда, дорогой мой Артем, а историческая быль, — поправил его Дмитрий Борисович.

— Все равно! Похоронное шествие племени к Геррам можно сравнить разве что с продвижением огромного войска Дария. А нас — с тогдашними скифами, которые избегали боя, ограничиваясь партизанскими набегами… Видите, Дмитрий Борисович, как помогает опыт — безразлично, легендарный или исторический?

Артем и Дмитрий Борисович понемногу учились пользоваться скифским оружием. Артем, отдавая предпочтение луку, добился кое-каких успехов. Он уже научился попадать в ствол дерева с пятнадцати метров. Да, это был уже успех, хотя Артему далеко еще было до искусства Варкана и других скифских воинов или охотников: те попадали в цель с тридцати, а то и сорока метров!

Кроме того, Артем стрелял метко лишь тогда, когда ему ничто не мешало. Достаточно было юноше хоть немного разволноваться, видя перед собою не ствол дерева, а какую-либо живую цель — зайца или лисицу, — как его стрелы начинали будто нарочно падать далеко от избранной мишени.

Дмитрию Борисовичу больше нравилась секира на длинной ручке, которую он впервые взял в руки перед внезапным нападением воинов Дорбатая на лесной лагерь. Археолог уже ловко орудовал ею. Его сухощавая высокая фигура и длинные жилистые руки как бы удлиняли ручку секиры. Когда он, зловеще поблескивая очками, вызывал на учебный бой Варкана, тот вынужден был защищаться со всей серьезностью. Блестящая секира в руках темпераментного Дмитрия Борисовича становилась грозным оружием.

— Только одно мне не нравится, Дмитрий Борисович, — как-то пошутил Артем. — Слишком уж вы с этой секирой похожи на знаменитого рыцаря Дон-Кихота Ламанчского…

— Что?.. — побагровел археолог.

— Да вы не сердитесь, это же правда. Ей-богу! Такой же вы длинный, как Дон-Кихот, такой же… стройный. Нет, нет, простите, я не то хотел сказать, просто неудачно выразился, честное слово! — выкручивался Артем, видя, как длинная и жилистая рука Дмитрия Борисовича потянулась к его уху. В самом деле, разве можно было допустить, чтобы могущественному колдуну-чужестранцу, который умеет вызывать из-под земли огонь и гром, драли уши, как простому сорванцу?

На всякий случай Артем надвинул боевой шлем на самые уши. И он и Дмитрий Борисович носили теперь эти металлические круглые шлемы с вырезом для лица. На этом настоял Варкан. Ронис его поддержал, говоря:

— Зачем напрасно рисковать? Излюбленный скифский боевой удар — в голову. Нужно носить металлический шлем, тогда будет намного меньше опасности… Ведь неизвестно, что может случиться…

Траурная процессия двигалась вот уж который день, а таинственные Герры все не показывались… Отряд Варкана неотступно следовал по лесу за продолжавшим свой путь племенем, не отрываясь от него ни вперед, ни далеко в сторону. Благодаря этому ни на один день не прерывалась хорошо налаженная связь отряда Варкана и Рониса с их единомышленниками в лагере Дорбатая.

Артем же широко пользовался этой возможностью, чтобы поддерживать переписку с Лидой и Иваном Семеновичем.

Теперь они обходились без помощи Дианы. Да и не стоило тревожить врагов страшной поскиной и напоминать таким образом о том, что бежавшие пленники находятся где-то рядом. Обязанности письмоносцев выполняли рабы. Гартак приставил к Лиде двух рабынь, которым приказано было выполнять любые пожелания его невесты. Он не подозревал, что рабыни, как и почти все невольники племени, гораздо больше считались с распоряжениями Рониса и его помощников, чем с приказами Гартака. Рабыни, искренне привязавшиеся к Лиде, брали у нее письма и передавали их мужчинам-рабам, а те по ночам переправляли почту в лесной лагерь.

…Беседа продолжалась. Только что Варкан закончил переговоры с двумя охотниками из лагеря Дорбатая, сообщившими недобрые новости. Варкан посоветовался с Ронисом и, дав охотникам наставления, отпустил их. Он не скрывал своего плохого настроения. Еще печальнее был Ронис. Охотники подтвердили, что Дорбатай готовит новое моление с большими жертвоприношениями.

Ронис грустно смотрел в костер на вспыхивающие языки пламени. Варкан попробовал окликнуть его — погруженный в свои мысли Ронис не отвечал. Тогда молодой скиф подошел к нему и обнял друга.

— Уже недолго ждать, — сказал он. — Еще дня два-три, и наступит конец всему тому, что угнетает и мучает тебя. Неужели ты не веришь мне, Ронис?..

Грек поднял голову. Его большие черные глаза сверкнули в свете костра. В голосе чувствовалась большая боль, когда он отвечал Варкану:

— Я верю тебе, Варкан! Разве иначе я находился бы здесь? И я знаю, что мы победим! Но порой ненависть туманит мне голову, и я уже ни о чем не могу думать, кроме мести Дорбатаю и его вещунам. Когда я думаю о многих моих братьях, которых он убил… и еще убьет, я не могу больше сдерживать себя. Если Дорбатаю удастся спастись, мое сердце не выдержит этого!

— Ты отомстишь ему, Ронис!

— Я мечтаю об этом! Ну, а если я погибну?.. Нет, нет, Варкан, я не боюсь смерти. Я боюсь только, что не сумею отомстить. Вот что жжет мою грудь, вот когда я теряю покой, вот когда мне хочется, забыв обо всем, броситься в битву! Слушай меня, Варкан. Никогда до сих пор я ни о чем не просил тебя. Но теперь хочу, чтобы ты торжественно обещал мне выполнить мою единственную просьбу.

— Слушаю тебя, Ронис.

— Если я погибну в бою и мне не посчастливится стать мстителем за моих братьев, если судьба помешает мне убить собственной рукой коварного, злобного зверя, палача Дорбатая, убей его ты, Варкан! Убей его! Исполни мое самое горячее желание, покарай мерзкого выродка, о Варкан!

Непримиримая ненависть звенела в голосе Рониса. Он потрясал в воздухе сжатыми кулаками, задыхаясь от гнева и ненависти.

— Убей его!.. Убей, о Варкан! Поклянись мне!

Положив руку на рукоять акинака, Варкан произнес медленно, отчетливо и громко, чтобы его слова были слышны всем:

— Клянусь тебе, мой Ронис, что будет так! Я, да и все мои товарищи, мы ненавидим Дорбатая не меньше, чем ты. И мы успокоимся только тогда, когда расправимся с ним как подобает. Клянусь тебе, мой Ронис!

Приступ у Рониса постепенно проходил. Казалось, он и сам теперь стыдится своей несдержанности, такой непохожей на него. Он потер рукой лоб, снова глубоко, но уже облегченно вздохнул. Потом крепко обнял Варкана, глядя ему прямо в глаза;

— Я верю тебе, Варкан! Больше не будем говорить об этом. Ты благородный, честный человек. И я повторяю тебе то, что сказал когда-то, хотя ты и не хотел слушать меня: я всем сердцем хочу, чтобы ты стал вождем скифов, о Варкан!

Варкан пожал плечами и ничего не ответил. К костру подошли несколько молодых воинов. Они отправлялись в ночной поход за лошадьми. Варкан кратко проинструктировал их, напоминая об осторожности. Издалека донеслись звуки тимпанов: племя останавливалось на ночевку.

— Последние ночи! — тихо произнес Ронис. — Послезавтра мы будем в Геррах. Так говорят старики, которые провожали туда тело отца Сколота.

Все молчали, думая о приближающейся развязке. Какая судьба уготована им — кто уцелеет и кто падет на поле брани?..

Артем не испытывал страха. Узнав от Дмитрия Борисовича, что близится день схватки, юноша даже обрадовался. Он уже не думал об опасности. Тревога за Лиду, ненависть к Гартаку и Дорбатаю заставляли забывать обо всем. Он рвался в бой и всей душой сочувствовал Ронису. Как удивительно дополняли друг друга Варкан и Ронис! Спаянные многолетней дружбой и взаимным доверием, оба они раскрылись теперь перед Артемом во всей своей мужественной душевной чистоте. Это были настоящие борцы, умевшие глубоко чувствовать, остро ненавидеть и горячо любить. Честные пылкие сердца бились в их груди. С такими ничего не страшно. Они должны победить, они не могут не победить! За ними — правда страдающих рабов и бедняков. За ними — честность и отвага, вызывавшие всеобщее восхищение и любовь у всех тех, кто доверил им свою судьбу.

Никогда еще это не было так понятно для Артема, как сейчас, когда он увидел затаенную до сих пор ненависть Рониса и огромную силу дружбы Варкана. Впервые за все время сдержанный Ронис взорвался гневом и ненавистью — и не мог даже овладеть собою. Впервые за все время простодушный и скромный Варкан произнес торжественные слова клятвы, которая была нужна его другу.

Да, Артем гордился своими новыми друзьями и даже не улыбнулся, когда Дмитрий Борисович воинственно воскликнул:

— Мы победим, Артем! Правда?

Археолог смотрел на него своими близорукими глазами, старательно вытирая очки, которые по неведомой причине покрылись влагой.

— Иначе и быть не может, Дмитрий Борисович! — ответил Артем. — Ведь вы все видели и слышали!

— Да, слышал, Артем! И теперь я убедился в том, что наших друзей уже ничто не остановит. Следовательно, скоро мы снова будем все вместе, расцелуем нашу милую Лиду, обнимем Ивана Семеновича…

Ронис поднялся.

— Ну, я возвращаюсь к племени, — сказал он своим обычным спокойным голосом. Трудно было поверить, что несколько минут назад этот спокойный, сдержанный, волевой человек буквально задыхался от душившего его гнева. — Разузнаю, как чувствуют себя наши уважаемые Дорбатай и Гартак, — иронически продолжал Ронис. — Вполне ли они спокойны за свое будущее или что-нибудь тревожит их?.. Кажется, мы с тобой все выяснили, Варкан? Ты хорошо помнишь наши условные сигналы?

— Да, — подтвердил Варкан.

— В таком случае пора! Теперь мы, вероятно, уже не увидимся с вами, друзья, до самого восстания.

Несколько минут возле костра царило молчание. Костер понемногу угасал, отовсюду надвигались густые черные тени, едва уловимый ветерок пробежал по высокой траве. Артем задумчиво посмотрел вверх.

Холодные влажные тучи низко плыли над лесом. Вершины деревьев как будто о чем-то тревожно шептались. Вот одна из туч опустилась еще ниже и медленно поплыла на запад. Артем следил за ней. Он думал: возможно, и Лида в эту же минуту смотрит на небо, видит эту тучу, очертания которой едва угадываются в ночном небе, следит за ее медленным движением…

Лида, Лида! Как хотелось Артему услышать ее насмешливый и ласковый голос, увидеть ее зеленоватые глаза, ощутить прикосновение ее теплой руки! Он вспомнил ее дружеский жест, когда, прося о чем-то Артема, она касалась рукой его плеча.

И чего только не сделал бы он для нее, для милой, такой далекой и такой близкой сердцу девушки!

 

Глава девятнадцатая

Племя в Геррах. — Наблюдения со скал. — Похороны. — Сигнал Рониса. — Решающий бой. — Друзья опять вместе. — Новая опасность. — «Варкан, Варкам, зачем?» — Пора применить оружие!

Отсюда, из-за скал у подножья каменного обрыва, все было прекрасно видно. В то же время скалы надежно скрывали наблюдателей от взоров расположившихся внизу участников похорон.

Чистый, прозрачный воздух не только открывал для глаз наблюдателей каждую деталь редкого зрелища, но и доносил до них все звуки. Артем ясно слышал, как звучит печальная песня вещунов, возвещавшая о торжественном обряде похорон вождя.

С самого раннего утра Артем, Дмитрий Борисович и Варкан лежали, притаившись, на скалах. Они смотрели, слушали, ждали… Позади наготове расположился отряд, в котором насчитывалось уже свыше полутораста хорошо вооруженных молодых воинов и охотников. Они ждали сигнала Рониса. Сигнал этот мог быть подан после того, как вожаку невольников удастся собрать свои силы и с тыла ударить по воинам Дорбатая. Тогда отряд Варкана должен был нанести свой удар. План восстания, разработанный обоими вожаками, Ронисом и Варканом, был хорош. Оставалось лишь умело выполнить его.

И только один из прятавшихся в скалах думал сейчас не о нападении, не о схватке с воинами Дорбатая и Гартака, а совсем о других вещах. Это был, конечно, Дмитрий Борисович. Археолог забыл о своей секире, умением владеть которой он так гордился, забыл вообще, что собрался принять участие — и даже непосредственное, как выражался он сам! — в предстоящих событиях. Всем своим существом археолог был там, внизу, где происходили сцены, глядя на которые он чуть ли не плакал от досады, что потерял свой фотоаппарат! Это же просто преступление — не зафиксировать на пленку все, что ему посчастливилось увидеть!

Похороны скифского вождя, подлинные похороны согласно священным обычаям племени! Это зрелище было неповторимым! Кто из археологов мог еще мечтать о подобном?.. И Дмитрий Борисович не отрывал взгляда от торжественной церемонии. Впрочем, даже Артема захватило это зрелище.

Похороны должны были состояться на большой площади. С одной стороны ее замыкали скалы, где притаились наши друзья, с другой — серебристой дугой окружала спокойная река, называемая скифами Борисфенесом.

— Какой же это Борисфенес? — фыркнул Артем. Дмитрий Борисович объяснил:

— Настоящий Борисфенес, о котором писал Геродот, — наш Днепр. А это небольшая подземная речушка, которая, видимо, впадает в какое-нибудь озеро, заменяющее здесь Понт Евксинский, как греки называли Черное море. Просто древние географические понятия были перенесены и в этот подземный мир…

— Значит, вы разделяете гипотезу Ивана Семеновича! — воскликнул Артем.

— А почему бы и нет? Разве есть какая-нибудь другая, более вероятная? Древние скифы, как свидетельствует тот же Геродот, знали о существовании Борисфенеса. А их потомки помнят древнюю легенду о сказочной реке. И они готовы считать Борисфенесом эту небольшую подземную речушку — другой-то нет… Сохранив обычаи торжественных похорон вождей на берегу Борисфенеса, наше племя, видимо, считает, что этот берег подземной речки и есть те самые легендарные Герры.

— Все это, конечно, очень интересно и важно, — нетерпеливо ответил Артем, — я вполне уверен, что так оно и есть, как вы говорите, Дмитрий Борисович. Но сейчас меня заботит совсем иное…

Однако, взглянув на археолога, Артем решил прекратить разговор. Все равно Дмитрий Борисович уже не слышал и не видел ничего, кроме того, что происходило внизу.

Что же тревожило Артема?

«Ну хорошо, — думал он, — в результате восстания Лида и Иван Семенович будут освобождены. Иначе и быть не может. Ладно! А дальше? Варкан — очень хороший человек. И Ронис тоже. Нам, разумеется, ничего уже не будет угрожать. Ну, а дальше что? Как вернуться на поверхность земли? Признаться, я, да и все мы пресытились всеми этими полусказочными приключениями… Но как найти обратный путь? Этот проклятый обрыв везде одинаков. Он высится со всех сторон крутыми стенами, всюду торчат его каменные скалы, прячась вершинами в серых тучах. С какой стороны придется его штурмовать? Да и что может дать такой штурм? Где найти самое уязвимое место в стене, отделяющей этот странный мир от сталактитовой пещеры, откуда можно выйти на поверхность?

Проклятые камни! — Артем со злостью ударил ногой по скале. Ударил — и охнул от боли. Но эта боль вернула его к действительности. — И правда, зачем сейчас думать об этом? Прежде всего надо добиться освобождения друзей, а там посмотрим. Неужто Иван Семенович ничего не придумает? Поживем — увидим!..»

И он снова начал смотреть на большую площадь, где готовились похороны Сколота. Вероятно, почти все племя собралось у огромной могилы, которую окружили жрецы во главе с Дорбатаем. Но все скифы держались несколько в стороне, не подходя ближе. Только Гартак, как сын умершего вождя, да еще самые знатные старейшины, считавшиеся близкими друзьями Сколота, стояли у самой могилы.

Набальзамированное тело старого вождя уже перенесли вниз и уложили на подстилку из трав, вокруг которой были вбиты крепкие колья. Жрецы, непосредственно занимавшиеся погребением, укладывали на эти колья доски и покрывали их камышом; таким образом, тело Сколота оказывалось как бы в просторной гробнице, где хватало места для всяческой утвари, необходимой покойному для жизни в мире духов. Так считали скифы…

Большие груды свежевырытой земли поднимались около могилы: из нее и из другой земли будет насыпан курган — так рассказывал Артему Дмитрий Борисович еще перед погребением. А невдалеке от могилы стояли повозки безудержно плакавшей вдовы Сколота и его ближайших слуг, которые должны были также вскоре умереть, чтобы покойный вождь не нуждался на том свете ни в чем…

Прекрасный вороной жеребец Сколота, хорошо знакомый Артему, находился тоже около могилы. Он нервно перебирал ногами, пританцовывая на месте, неспокойно водил головою и вытягивал длинную шею. Хотя жрецы крепко держали его поводья, жеребец словно чувствовал приближение конца, фыркал и зло косился на них.

— И его тоже? — с сожалением спросил Артем.

Дмитрий Борисович молча кивнул. Ему тоже было жаль этого породистого красавца, единственного рослого коня в скифских табунах, состоявших из мелкорослых лошадей. Да, вороного жеребца Сколота ожидала смерть. И это было неизбежно: скифы верили, что старый вождь и на том свете будет ездить на своем любимом коне.

Большая толпа скифов, охотников и скотоводов, собралась у могилы. Тут смешались все возрасты: девушки и старые женщины, юноши и дряхлые старики — все толпились около могилы. Артем заметил, как подвезли к могиле повозки с золотыми фиалами и другими ценностями, подвели к ней отборных свиней, коз, овец.

— И все это тоже в могилу? — спросил он недоверчиво: даже после рассказов Дмитрия Борисовича как-то не верилось, что для покойного вождя должно быть убито столько живности, положено в гробницу столько ценных вещей. Дмитрий Борисович удивленно посмотрел на него.

— Конечно, именно так! — ответил он убежденно. — И не только скот и ценности… Вдову Сколота удушат тоже. Я не могу разобраться сейчас, но знаю, что вместе с умершим вождем в его гробницу опускают также виночерпия, повара, конюха, слуг, вестника… Понятно, предварительно умертвив их, — таков обычай!

— И вы так спокойно говорите обо всем этом! — возмутился Артем.

Археолог пожал плечами:

— Вряд ли стоит возмущаться, Артем, древними обычаями. Так было, и я только рассказываю вам о том, что писали когда-то историки. Да и в раскопках мы обнаруживали именно такие жертвы, что же я могу вам сказать?.. Но погодите, погодите, вы видите, как собираются невольники?

Да, рабы, которые до сих пор чем-то занимались у дальних повозок, теперь будто оставили свою работу и постепенно приближались к толпе, собравшейся у могилы Сколота. Но подходили они небольшими группами, одни мужчины, без женщин и детей. Даже издалека было видно, что невольники чем-то возбуждены и ведут себя не так, как обычно. К счастью, внимание скифов было привлечено к могиле и никто не обращал внимания на поведение каких-то там жалких рабов.

Артем продолжал наблюдать. Он знал, что это движение среди рабов — не проявление их интереса к похоронам Сколота, оно подчинено глубоко продуманному плану Рониса. Должно быть, выполняя этот план, группы собирались подальше от скал, откуда должен был ударить отряд Варкана. Все понятно! Артем весело улыбнулся: Ронис равномерно распределил силы, как настоящий полководец! А кроме того, именно с той стороны, где появлялись группы рабов, было ближе и к самой могиле, около которой собрались вещуны и старейшины. Значит, можно будет ударить и с фронта и с тыла, чтобы привести в замешательство противника.

Варкан тоже наблюдал за приготовлениями невольников. Он видел больше, чем Артем, который не обратил внимания на то, что, несмотря на теплый день, все рабы-греки были в плащах. Значит, Ронис и его помощники успели раздать невольникам оружие, и теперь они прятали его под плащами.

Молодой скиф обернулся к Артему. Он молча взял в руки острый камешек и начертил на земле между собой и юношей круг. С одной стороны он нарисовал стрелу, которая будто впивалась острием в круг. Потом быстрым взмахом он начертил еще одну стрелу — с другой стороны. Затем охватил этот круг обеими руками и сжал его. Варкан вопросительно смотрел на Артема: понимает ли он его?

— Правильно, Варкан! — догадался Артем о значении чертежа. — Мы на них нажмем с двух сторон и раздавим! Все ясно!

Лицо Варкана расплылось в довольной улыбке, Да, они с побратимом начали уже хорошо понимать друг друга!

Печальная песня становилась все громче, теперь ее пели не только вещуны, но и все собравшиеся у у могилы. Дорбатай поднял руки вверх: это был его излюбленный жест, которым он всегда пользовался, желая привлечь к себе внимание. Затем вещун подал условный знак жрецам. Те сразу же подошли к могиле и опустились в нее. Другая часть жрецов направилась к повозкам — брать тех, кого готовились задушить и опустить в могилу вместе с телом умершего вождя.

Священная песня-молитва тем временем то усиливалась, то затихала, Дорбатай словно застыл с высоко поднятыми руками, широкие рукава его одежды свисали, как крылья большой хищной птицы.

Жрецы начали укладывать в могилу имущество Сколота. Это были золотые чаши и украшения, разнообразное оружие, в том числе и его знаменитый короткий меч-акинак с золотой рукоятью. Все ложилось на землю в определенном порядке: акинак, например, находился по правую руку Сколота, чтобы вождю, очевидно, не пришлось искать его в минуту опасности.

— Сколько драгоценностей! — восторженно шептал Дмитрий Борисович.

— Ага! Все это предназначено для вас, археологов, а не для вождя, — не сдержался Артем.

Дмитрий Борисович не слышал юноши. Его внимание привлекли другие жрецы, опускавшие в могилу запасы пищи: огромные котлы с варевом, туши только что забитых коней, свиней и овец, большие меха с оксюгалой — все находило место в недрах огромной усыпальницы.

Наконец переноска имущества закончилась. Уже не оставалось свободного места, вокруг тела покойного, уже, казалось, нельзя было и приблизиться к нему из-за драгоценностей, оружия и пищи, сваленных целыми грудами.

Варкан легонько тронул Артема за плечо, обращая его внимание на поведение невольников и рабов. Почти все они уже собрались вместе. Может быть, это только показалось Артему, но он как будто заметил в группах рабов отблеск оружия. Сердце юноши забилось сильнее.

«Приближается, приближается! — подумал он. — Но почему же Ронис не подает сигнала? Ведь все уже готово… И где же Лида с Иваном Семеновичем, почему их нигде не видно?»

Новая мысль мелькнула у него в голове: может быть, Ронис именно потому и не подает сигнала, что пленные чужестранцы находятся сейчас в каком-то месте, где им угрожает опасность, в случае если бы их попробовали освободить. Если это так — значит, рассудительный грек не упускал ничего в своих расчетах!

Вдруг Артем услышал, как коротко и возбужденно залаяла Диана, лежавшая на скале рядом с ним. И в ту же минуту его схватил за плечо Дмитрий Борисович:

— Вот они! Вот!..

Несколько вещунов вели к могиле Сколота обоих пленников. Лида и Иван Семенович не были связаны; можно было подумать, что они идут по доброй воле, движимые одним лишь любопытством, если бы не многочисленная вооруженная стража вокруг них. Иван Семенович бросил взгляд в сторону скал. Неужели он догадывается, где засели друзья? Да, да, он знает, откуда придет спасение! Вон и Лида повернула в их сторону голову.

— Знают, откуда мы придем! — радостно сказал Артем археологу. — Молодец Ронис, успел их предупредить!

Лида и Иван Семенович остановились вблизи могилы. К счастью, они, как чужеземцы, очевидно, были недостойны чести находиться внутри первого круга, где собрались почти все жрецы и старейшины. Что ж, это облегчало освобождение друзей; так по крайней мере подумал Артем.

Два седых воина вели к могиле вороного жеребца Сколота. Конь, словно предчувствуя недоброе, подымался на дыбы и вырывался. Но его крепко держали с обеих сторон под уздцы. А когда коня свели вниз, в могилу, к нему подошел энарей и, прокричав какое-то заклинание, молниеносным движением вонзил кинжал в шею лошади. Брызнула кровь, конь захрапел, повалился на бок и в агонии, забил ногами.

— Какой красавец был! — с жалостью проговорил Артем.

Еще несколько ударов кинжалом — и жеребец замер. Старый Сколот мог теперь свободно ехать в царство теней на своем любимом боевом коне.

Вещуны подошли к повозке, на котором сидела вдова Сколота. Она не отнимала от лица сухих, морщинистых рук. Так ее и повели к могиле.

— Негодяй! Живую женщину, старуху! — воскликнул Артем.

— Таковы обычаи… — грустно проговорил Дмитрий Борисович. От его былого воодушевления не осталось и следа. Теперь он уже не жалел об утрате фотоаппарата. У него не хватило бы сил запечатлеть эту страшную сцену…

Вещуны уже не вели несчастную женщину вниз, к тому месту, где лежал только что зарезанный жеребец, а несли на руках, так как она лишилась чувств. Следом с веревкой в руках шел священный палач, в обязанности которого входило одно — умертвить вдову покойного вождя, чтобы и на том свете она старательно прислуживала мужу.

В этот момент Артем заметил, как около одной из кибиток, вдали от огромной толпы скифов, вверх взвился седой дымок. Словно бы кто-то разложил там небольшой костер и дымок от него медленно начал подниматься ввысь.

— Сигнал Рониса! Время выступать, Варкан!

Но Артем опоздал со своим восклицанием. Варкан уже подал знак своему отряду. Воины начали сползать по скалам вниз, к маленькой рощице, по дороге к тому месту, где происходило торжественное погребение.

— Ну, Дмитрий Борисович, началось! — возбужденно крикнул Артем. — Я пошел вниз вместе со всеми!

— А я что же? Зачем мне оставаться тут?

И археолог, захватив свою боевую секиру, также бросился вниз. Его длинное, неуклюжее тело с трудом сохраняло равновесие на крутых скалах, но долг был превыше всего! Ведь товарищи ожидали от него помощи, и он должен был идти к ним.

…Раздался отчаянный, душераздирающий крик. Это прощалась с жизнью вдова Сколота…

Отряд быстро опускался вниз. Воины Варкана были уже в рощице. Артем знал: это был только первый сигнал, теперь надо будет ждать за кустами, пока рабы в тылу скифов не завяжут бой. Только это даст воинам Варкана возможность приблизиться незамеченными. Иначе их встретит дождь стрел и дротиков, сорвутся все планы. Чтобы этого не случилось, Ронис с вооруженными невольниками должен был отвлечь на себя внимание, начать и принять первый бой.

Отсюда было видно значительно хуже. А то, что происходило в самой могиле Сколота, и вовсе исчезло из глаз. Протяжная молитвенная песня не утихала, она назойливо звенела в ушах, перекрывая собпю все другие звуки. Артем с напряжением вслушивался: не раздастся ли голос Лиды, ведь она должна была находиться тут… Нет, и Лида и Иван Семенович были скрыты от него вещунами.

Тишина в рощице — и все та же песня вдали. Если бы не она, то, кажется, в тишине можно было бы услышать биение собственного сердца. Оно бешено стучит, словно заполняя собою всю грудь Артема. Нет, нельзя так волноваться, нужно сдерживать себя, сохранять полное спокойствие, ведь приближается решающее мгновение… Тишина в рощице. Тревожная, напряженная тишина. Почему же не слышно ничего? Почему Ронис не начинает?..

Артем слышал, как тяжело дышит стоящий рядом Дмитрий Борисович. Руки археолога крепко сжимали длинную рукоять секиры.

— А ваше оружие, Артем? У вас все готово? — спросил он шепотом.

Артем молча указал на меч-акинак. Археолог покачал головой, давая понять, что спрашивает о другом. В ответ юноша выразительно похлопал себя по оттопыренным карманам.

Над площадью раздались крики. Артем и Дмитрий Борисович затаили дыхание. Неужели началось?.. Песня оборвалась. Крики стали еще громче и яростней. После короткой паузы набежала новая волна возгласов — торжествующих и злобных. Послышался звон мечей… Началось! Невольники во главе с Ронисом подняли восстание!

— Вперед! Вперед! — крикнул Артем.

— Вперед! — вторил ему Дмитрий Борисович. Вскочив на ноги, они побежали по направлению к могиле Сколота. Но как бы быстро они ни мчались, воины Варкана неизменно были впереди. Артем видел перед собою только их спины, мелькавшие между деревьев. А позади всех бежал Дмитрий Борисович, который теперь уже окончательно забыл об уникальных скифских обрядах и превратился в отчаянною воина. Он даже что-то выкрикивал на бегу, до Артема долетали лишь отдельные фразы.

Рощица закончилась. Теперь бежали по ровному полю, путаясь в высокой розоватой траве. Артем видел перед собою воинов Варкана, слышал крики и звон оружия, долетавшие спереди. Вот и могила Сколота. Неужели им посчастливится без боя приблизиться к пленным? Неужели Ронис в такой мере приковал к себе внимание и силы старейшин, жрецов и их воинов?..

По полю разбегались испуганные неожиданным происшествием женщины и дети. Ими, очевидно, никто сейчас не интересовался, они освобождали путь сражавшимся воинам. Ближе, ближе к могиле Сколота! Теперь важна каждая минута, чтобы Дорбатай со жрецами и старейшинами не смог собрать силы для оборины.

Передние ряды восставших врезались в толпу врагов. Зазвенели мечи-акинаки. Яростно крича, воины Дорбатая пытались оказать сопротивление. Вслед за яими из могильной ямы повыскакивали энареи с мечами и кинжалами. Подбадриваемые возгласами Дорбатая, они вступали в бой. С новой силой раздался звон мечей: скифы бились пешими, только тогда они могли искусно владеть своими акинаками. Но главная опасность была уже позади: враги не успели воспользоваться луками, не встретили нападение из рощицы дождем метких, смертоносных стрел и дротиков. Бой завязался сразу на короткой дистанции, где побеждал более крепкий, опытный, более ловкий. Отряд Варкана выиграл время, расстояние от рощицы до могилы Сколота было пройдено в хорошем марш-броске.

Артем услышал громкое рычание. Это была Диана. Захваченный азартом наступления, он совсем забыл о ней. Не оглядываясь, Артем крикнул:

— Вперед, Диана! К Лиде! К Лиде!

Воины Варкана упорно сражались. Но где же их молодой предводитель? А, вот и он! На него напало сразу несколько скифских бойцов из окружения старейшин, и он отважно сражался один против всех. На помощь!

Однако Артема и Диану опередили. Несколько бойцов лесного отряда напали на врагов Варкана. Два из них свалились под мечами повстанцев, третьего зарубил сам Варкан. Наступление продолжалось!

Медленно отступая под натиском воинов Варкана, враги открывали с фланга могилу. Артем остановился. Ему показалось подозрительным, что вещуны слишком легко отходят, словно уверенные в надежном тыле. Неужели что-то задержало силы Рониса?.. Ничего нельзя было понять… Все смешалось в беспорядке, в звоне оружия и отчаянных выкриках. Где друзья? Где Лида и Иван Семенович?.. Ведь перед началом наступления он сам их видел перед могилой вождя… Неужели, отступая, вещуны захватили Лиду и геолога с собой?

Вот широкий вход в яму… Первые возы… Большая красная колесница, на которой везли останки Сколота… Пленники должны быть где-то поблизости. Скорее туда!

Что-то тонко свистнуло над самым ухом Артема… Еще… еще…

— Ой! — вскрикнул Дмитрий Борисович.

Скифская стрела ударилась о его металлический шлем и скользнула в сторону.

— К могиле! — крикнул Артем.

За повозками укрылось несколько вещунов с луками в руках. Позади них мелькал красный плащ Дорбатая. Не там ли и Лида с Иваном Семеновичем? И здесь Артем услышал звонкий голос Лиды:

— Диана! Диана! Сюда! Ко мне!

Собака радостно залаяла. Она смотрела на Артема, подняв уши, как бы спрашивая разрешения действовать.

— К Лиде, Диана! Веди меня к Лиде! Скорей!

Диана помчалась. Артем бросился к ней, крича изо всех сил:

— Поскина! Поскина!

Дмитрий Борисович удивленно обернулся к нему. Но юноша продолжал кричать:

— Поскина! Поскина!

Он знал, что делает. Этими возгласами он нагонял страх на врагов. Они не посмеют метать в ее сторону стрелы и дротики, а это избавит от опасности и бегущего за собакой Артема.

Диана вела Артема к группе вещунов, которая спряталась за выступом могилы. «Значит, — подумал он, — Лида и Иван Семенович там!» Скорее туда!

Опережая всех, Артем бежал к могиле. Теперь он уже не боялся не только стрел, мечей и дротиков, он знал, что его никто не может остановить. Только скорее! Скифы отступали, отступали перед страшной для них поскиной. И этот страх был его надежной броней.

Артем бежал и видел, как собака впилась зубами в горло одного из жрецов, свалила его и, будто не интересуясь уже им, кинулась на другого. Жрецы не выдержали и побежали. А далеко впереди всех улепетывал и сам Дорбатай, путаясь в своем льняном женском платье и красном плаще. Он на ходу подбирал полы одежды руками — и бежал, бежал не останавливаясь. Неподалеку от него прихрамывала на бегу еще одна фигура.

Но не на них смотрел Артем. Он с радостью увидел, как из-за повозки навстречу ему выбежала Лида, одетая в роскошное скифское одеяние. За нею бежал Иван Семенович. Жрецы не успели захватить пленников с собой.

— Лида! Лида, милая!

Еще мгновение — и девушка уже была в объятиях Артема.

— Артемушка! Милый!

— Лида!

— Скорее к скалам! Скорей! — раздался позади встревоженный голос Ивана Семеновича. — Дорога каждая секунда. Посмотрите, что делается!

Отсюда, с могильного холма, было видно, что восставшие невольники также не теряли времени даром. Они со своей стороны крепко ударили по жрецам и воинам Гартака. Их поддерживало немало бедных скифских охотников и скотоводов, которые присоединились к восставшим, как и предвидел Ронис. Жрецы и воичы Гартака под натиском восставших отступали сюда, к могиле, другого пути у них не было.

Артем сразу оценил положение. Они с Дмитрием Борисовичем слишком уж увлеклись, желая как можно скорее освободить друзей, и поэтому оторвались от главных сил восставших. Теперь они были почти совсем отрезаны от своих. Вещуны окружали чужестранцев. И Дорбатай и Гартак уже не убегали прочь от могилы. Наоборот, они тоже поняли, что им нужно делать, и теперь продвигались со своими воинами сюда, все ближе и ближе к чужестранцам. Больше того — Дорбатай выразительно указал рукой на них: взять, мол…

— Диана! — крикнул Иван Семенович. — Назад, сюда!

Теперь оставалось лишь искать спасения у скал. Быть может, воины Варкана заметят сложное положение, в коюром оказались чужеземцы. Тогда они с новой силой нападут на вещунов и заставят их отступить Но будет ли это так? И Варкан и его воины слишком увлечены боем…

Новые звуки примешались к боевым выкрикам, долетавшим до слуха беглецов. Артем оглянулся. Огибая правый фланг отряда вещунов, показался Варкан с десятком самых сильных воинов. Храбрый скиф, несмотря на тяжелый бой, не забыл о своих друзьях, о своем побратиме! Очевидно, он сразу же понял, какой опасности подвергаются его друзья. А сейчас Варкан пробивался сквозь плотную толпу врагов, бросившихся наперерез маленькому отряду.

— Варкан с нами! — радостно воскликнул Артем. — Теперь будет легче!

На несколько секунд беглецы остановились. Вот он, Варкан!

Держа в руках окровавленный меч-акинак, молодой скиф говорил, показывая на скалы, и голос его дрожал от волнения, вызванного боем:

— Нужно отступать туда! Мы должны выиграть время, пока врагов разобьют с тыла. Там для них нет спасения, поэтому они собрали почти все силы и движутся на нас!

Дмитрий Борисович, который уже на бегу перевел его слова, Иван Семенович и Лида устремились к недалеким скалам. А Варкан с несколькими воинами и Артем прикрывали это отступление. Артем уже вполне владел собою: товарищи были освобождены, Варкан соединился с ними, все в порядке. Поэтому, как и другие воины, он останавливался через каждые несколько шагов, выпускал, старательно целясь, во врагов стрелы из лука, подобранного вместе с колчаном на земле. Конечно, его стрелы намного меньше вредили вещунам, чем стрелы Варкана и его товарищей. Но юноша стремился хоть сколько-нибудь помочь делу: ведь жрецы и воины Гартака не собираются отступать.

Артем снова видел ярко-красный плащ Дорбатая, видел и немощную фигуру Гартака среди жрецов. О, он дорого бы дал, чтобы попасть в кого-либо из них! Но нет, до Дорбатая и Гартака было слишком далеко.

— Погоди, погоди, все равно я еще раз попробую… Может быть, теперь! — шептал он, прицеливаясь из-за дерева. — Нет, все же слишком далеко!

— Не задерживайтесь, Артем! — услышал он громкий голос Ивана Семеновича, Нужно было подчиняться. И Артем, перебегая от дерева к дереву, вскоре вновь соединился со своими.

Варкан озабоченно говорил что-то воинам. Он показывал на могилу Сколота, откуда двигались новые толпы жрецов. Энареи отступали, это было ясно, но отступали они именно туда же, куда и остальные — к маленькому отрядику Варкана и к чужеземцам, на боевую мощь которых молодой вожак, конечно, полагаться не мог. Там, за могилой Сколота, люди Рониса и люди Варкана побеждали. Но именно сейчас это вдвое увеличивало опасность для группы Варкана, вслед которой лавиной катились жрецы и воины Дорбатая и Гартака. Да, нужно отступать, но куда?..

Очевидно, этим же был встревожен Варкан. Он обернулся к чужеземцам и выразительно показал на скалы: скорее туда! Ему не пришлось повторять, так как положение группы было понятным для всех. Через мгновение друзья вскарабкались на площадку к спасительным скалам, где можно было залечь и укрыться.

Артем обернулся к Дмитрию Борисовичу:

— Все равно победят Варкан и Ронис! И мы еще отпразднуем это событие. Ручаюсь вам!

— Не торопитесь радоваться, Артем, — ответил ученый.

— Почему?

— Исход восстания далеко не ясен. Не захватят ли нас Дорбатай с Гартаком? Они не выпустят нас живыми…

— Но тут мы дождемся помощи Рониса! К тому же за скалами стоят оседланные лошади.

— Туда надо еще добраться…

И, словно подтверждая слова Дмитрия Борисовича, воздух огласился пронзительными звуками, угрожающе запел разными голосами, высокими и раздирающими уши. Это была дикая какофония свистящих и дергающих нервы звуков. Ничего похожего Артем никогда еще не слышал. Он увидел, как побледнело лицо Лиды, как удивленно нахмурился Иван Семенович. От неожиданности вздрогнул и Дмитрий Борисович. Но археолог тотчас же овладел собой, как это ни было странно для окружающих, — именно он, а не кто-либо другой.

— Ложитесь! Немедленно ложитесь на землю! — крикнул он. — Это свистящие стрелы скифов!

Через несколько секунд они уже лежали в выемке под скалистой грядой, отделявшей их от жрецов и воинов Гартака, которые находились внизу, под площадкой. Теперь Артем и его товарищи понимали, что произошло. Над их площадкой, где они только что находились, пролетел дождь стрел, выпущенных врагами. Эти стрелы были необычными: во время полета они резко свистели на разные лады. Стрелы пролетали над скалистой грядой и падали позади них, не причиняя пока что никому вреда.

Дмитрий Борисович, лежа под скалой, говорил:

— Да, это знаменитые свистящие стрелы скифов! Они применяли их для устрашения противника. И Дорбатан, очевидно, решил, что эти стрелы испугают и нас… он был недалек от истины, старый мошенник! Действительно, страшно…

— От неожиданности, — пытался оправдаться Артем, посматривая на Лиду, с лица которой все еще не сошла бледность. — Знаете, очень уж внезапным оказался этот свист… Вроде какой-то психической атаки, ей-богу! А на самом деле ничего особенного, стрелы как. стрелы Тем более что жрецы и воины Гартака не могут прицеливаться снизу, стрелы пролетают над нами. И в общем не так уж страшен черт, как его малюют!..

— Все это правильно, — рассудительно отозвался Иван Семенович. — А вот если они начнут стрелять иначе…

— Как? — озадаченно спросил Артем.

— Ну, навесным огнем, что ли. Над скалами, чтобы стрелы падали на нас сверху, отвесно. Понимаете?

— И при этом еще шипастые стрелы, — добавил Дмитрии Борисович в раздумье. — Не знаю, пользуется ли здешнее племя ими… Но и это вполне возможно.

— Какие еще шипастые стрелы? Что это такое? — встревоженно спросил Артем. Он почувствовал, как пальцы Лиды, лежавшей рядом с ним, испуганно стиснули его руку. Артем хотел было что-то сказать ей, чем-то успокоить девушку, нервы которой были слишком напряжены, но не успел.

С тупым стуком несколько стрел ударилось о скалы рядом с беглецами. Две вонзились в землю и остались торчать из нее, вздрагивая древками. И тотчас же он услышал сдержанный стон. Неужели кто-то ранен? Кто?..

С замиранием сердца Артем увидел, как Варкан схватился за плечо.

— Варкан ранен!

Молодой скиф держал правой рукой стрелу и пробовал вытащить ее из плеча. Он побледнел — в первый раз за все то время, пока Артем знал его. Стрела не поддавалась. Варкан потянул ее сильнее. Стрела оставалась на месте, и только вздувшиеся мускулы плеча показывали, с какой силой тянет ее скиф. Артем перевел взгляд на Дмитрия Борисовича и увидел на его лице ужас.

— Шипастая стрела, — услышал он приглушенный шепот археолога. — Шипастая стрела… Ее нельзя вынуть из тела… Может быть, только разрезать мускулы… Иначе бронзовый наконечник окислится, если… если он еще и отравлен?

Молодой скиф закусил губу и оставил попытки вытащить стрелу. Один из его воинов подполз к Варкану, держа в руке ремень. Он туго перевязал плечо этим ремнем и что-то сказал. Варкан прикрыл глаза и молча положил голову на обломок скалы.

Артем не утешал его. Мужественному скифу это было не нужно. Дождь стрел тем временем прекратился. Еще изредка пролетала какая-нибудь из них, выпущенная каким-то жрецом, она, свистя, прорезала воздух.

— Дорбатай придумывает что-то новое, — сказал Иван Семенович. — Одной этой атакой он не ограничится. Но что именно? Артем, как у вас дела?

Артем понимающе взглянул на него и вместо ответа начал что-то искать в своей сумке. Он не видел, как над гребнем скалы поднялась голова воина в круглом кожаном шлеме. Бородатый скифский воин, придерживаясь руками за края скалы, осмотрелся. Ближе всего к нему лежал Артем, еще не замечавший опасности. Медленно и внимательно воин поднял дротик и прицелился. Это продолжалось не более секунды.

— Артем! — успел лишь вскрикнуть Дмитрий Борисович.

Юноша поднял голову. И окаменел, увидев прямо перед собой острие дротика, готового каждую секунду вонзиться ему в грудь «Конец!» — мелькнула у него мысль.

Но в ту же секунду он увидел чье-то большое и сильное тело, мелькнувшее перед ним. Это Варкан. Молодой скиф раньше всех заметил опасность, угрожавшую его побратиму. Если бы он не был перед этим ранен, ему удалось бы отразить нападение. Но рана мешала ему. И Варкан принял другое решение, Неуловимо быстрым движением он прыгнул прямо на врага с дротиком. Это был самоотверженный поступок, но…

Скиф метнул свое оружие. Дротик описал в воздухе дугу. Артем увидел его полет, но сделать уже ничего не мог. Варкан оказался между юношей и тонким, свистящим жалом. Вновь прозвучал тяжелый стон, и Варкан упал на скалу перед Артемом. В это же мгновение тяжелая боевая секира Дмитрия Борисовича опустилась на голову скифа в кожаном шлеме, еще не успевшего отпрянуть назад, за выступ скалы, Взмахнув руками, скиф с разрубленным черепом покатился вниз. Но разве это могло спасти отважного Варкана?

Варкан, храбрый и сильный Варкан лежал на земле. Из его груди торчал длинный дротик, предназначавшийся для Артема. Кровь широким ручьем стекала из раны.

— Варкан, Варкан, зачем?.. — едва проговорил потрясенный Артем. Он наклонился к голове своего побратима. Розоватая пена показалась на губах Варкана — это был явный признак того, что дротик пробил ему легкое. Молодой скиф нашел в себе силы, чтобы улыбнуться. Его рука нашла дрожавшую руку Артема, Варкан сжал ее слабо, едва ощутимо.

Слезы выступили на глазах Артема. Помочь Варкану во что бы то ни стало! Но как? Юноша услышал хмурый голос Ивана Семеновича:

— У него пробиты легкие, у нас нет средств… ничего нельзя сделать…

Обрадованные неожиданной удачей, враги вновь пошли на приступ. Впрочем, другого выхода у них и не было. Невольники и основные силы отряда Варкана соединились — это было хорошо видно отсюда, с горы, — и наступали, тесня противника к подножью скал. Становилось ясным, что победа на стороне восставших. Но успеют ли они прийти на помощь оборонявшимся в скалах друзьям?

Артем услышал голос Дорбатая. Видимо, он торопил своих с решительной атакой. Маленький отряд приготовился к новому отпору. К счастью, их позиция была выгодной; снизу можно было карабкаться лишь в одиночку. Несколько вещунов, попробовавших прорваться в расположение засевшего отряда, валялись внизу с разрубленными головами. Остальные медлили с атакой, несмотря на крики Дорбатая.

Иван Семенович шепнул Артему:

— Считайте, что лошадей у нас больше нет. Мы окружены…

Да, друзья оказались в западне. Вокруг были враги. Правда, враги были тоже окружены, для них все пути отступления были отрезаны восставшими. Но это только осложняло положение маленького отряда, враги, если бы даже и захотели, никуда не могли отступить. К тому же Дорбатай, очевидно, оценил выгодность позиции на скалистом выступе, захватив который он смог бы долго обороняться…

Лида поддерживала голову Варкана. Молодой скиф терял силы с каждой минутой. Он уже не мог говорить, его глаза мутнели.

— Ах, Варкан! Зачем ты…

Скиф услышал голос своего побратима. Его рука еще раз слабо коснулась плеча Артема. Не улыбка даже, а еле заметная тень ее появилась на бледном лице Варкана…

— Я здесь, Варкан, здесь!

Артем держал руку скифа. Он не находил слов и только беспомощно, тоскливо всматривался в бледное, осунувшееся лицо друга. Губы юноши шептали:

— Варкан, друг мой дорогой!..

Варкан застонал, затем улыбка тронула его посиневшие губы:

— Я рад… рад, что вы… вы все…

Больше он говорить не мог. Голова его откинулась назад, с лица сбежали последние живые краски, розовая пена снова появилась на его губах. Грудь резко поднялась — это было последнее дыхание отважного скифа. Теперь голова его оессильно и неподвижно лежала на колчане, заботливо придвинутом одним из воинов. Он был мертв. Лида молча закрыла лицо руками. Артем перевел беспомощный взгляд на Ивана Семеновича. Но тот тоже опустил глаза. Ему было тяжело смотреть на подавленного горем юношу. Артем медленно отошел от тела друга и побратима. В последний раз взглянул на его бледное лицо, ставшее теперь удивительно спокойным.

— Прощай, Варкан! — сказал он, глотая слезы. — Прощай, товарищ мой!

Над скалами просвистел дротик. Он упал на камни между Артемом и телом Варкана. Враги переходили в наступление. Восставшие теснили их — и жрецы вынуждены были, несмотря на риск, наступать на осажденных, чтобы, уничтожив или выбив чужеземцев, занять их выгодную позицию. Несколько воинов Варкана, охранявших до сих пор подступы к скалам, нерешительно оглянулись. Они смотрели на неподвижное тело Варкана и тихо переговаривались между собой. Наконец, захватив оружие и пригибаясь, они быстро побежали к тому месту, где были привязаны лошади. Один из воинов, обернувшись, взмахом руки позвал с собой чужеземцев: идите, мол, и вы с нами, здесь оставаться нельзя!

Артем колебался. Он смотрел им вслед — и правда, может быть, лучше было бы отступить, пока еще есть время? Но Иван Семенович положил ему руку на плечо.

— Нет, друг мой, это ни к чему, — сказал он, будто поняв мысли юноши.

— Думаю, что с минуты на минуту начнется решительный штурм. Врагу ничего больше не остается… Напасть они могут только отсюда и отсюда, — показал он. — Я возьму на себя эту точку. А вы, Артем, возьмите ту. Хорошо? А теперь, дорогой мой, давайте закурим. Настала пора применить наше последнее оружие!

 

Глава двадцатая, и последняя

Штурм скалы. — Последнее оружие. — Конец Дорбатая. — Два взрыва. — Снова в пещере. — Объяснения Ивана Семеновича. — Голова скифа. — Завещание Прониса.

Площадка среди скал, где засели наши друзья, была длиною всего метров пятнадцать. Их группа находилась на одном ее краю, где сравнительно высокие скалы создавали что-то схожее со своеобразной колыбелью, стенки которой представляли крутые каменистые гряды. За гребнем длинной скалы был обрыв, у подножья которого толпились враги. А сзади поднимались неприступные каменные скалы.

Единственный путь отступления был отрезан. Лошадей, приготовленных для раненных в бою, захватили жрецы и воины Гартака, обошедшие скалистую площадку. Возможно, что они захватили и несколько воинов Варкана, пытавшихся пробиться к боковому спуску, — впрочем, это оставалось неясным.

Снизу все еще не нападали. Очевидно, враги готовились к решительной атаке, распределяли свои силы. Бой еще далеко не закончился. Раньше казалось, что главные силы жрецов и сторонников Гартака почти разбиты, прижаты к обрыву. Но нет, на самом деле положение было иным! Вероятно, соотношение сил изменилось потому, что воины отряда Варкана слишком увлеклись и в своем стремительном наступлении проскочили далее, чем было рассчитано. Этим самым они дали возможность врагу выйти из безнадежного для них кольца. А потом, когда отряд Варкана, поняв ошибку, хотел снова развернуться и ударить на жрецов, те уже собрались с духом, перегруппировались и отступили сначала к могиле Сколота, а потом к рощице, по направлению к обрыву. Неожиданность нападения, на которую так рассчитывал Ронис, не дала нужных результагов!

Теперь сверху было видно, как яростно защищались жрецы и воины Гартака против восставших. Они успели сосредоточиться и сражались изо всех сил, знали, что обречены на гибель. А восставшие теснили их, и, хотя вещуны и воины Гартака были лучше вооружены, враги не могли противостоять горячей ненависти невольников, которые прекращали борьбу лишь тогда, когда умирали, когда их руки уже не могли держать оружия. Это был страшный бой, бой не на жизнь, а на смерть. И вполне понятно, почему Дорбатай и Гартак вместе со своими приближенными уклонялись от этого боя и собрались тут, под скалами Пока бой еще не дошел сюда и здесь еще можно было отсиживаться, они надеялись, что опытные воины отобьются от восставших невольников.

— Здесь они уж никак не смогут увидеть нас, — говорил Артем, указывая на край площадки, где скалы поднимались высоким гребнем. — Эти скалы вначале будут надежно защищать нас. Может быть, дать им сначала приблизиться, Иван Семенович? Тогда дело будет надежнее, без промаха…

— Тсс! — оборвал его голос. — Тсс!

Он смотрел на тот самый гребень, куда только что указывал ему юноша Над ним медленно, словно дразня, выдвигалась верхушка круглого скифского шлема. Будто кто-то старался заглянуть снизу на скалистую площадку и никак не решался этого сделать.

Дмитрий Борисович схватил свою секиру. Но Иван Семенович остановил его:

— Прежде всего это пока что шлем. И кажется, под ним нет головы, которую вы хотите разрубить, Дмитрий Борисович… Да, это лишь военная хитрость, — добавил он, присмотревшись внимательнее. — Этот шлем поднят на палке! Они просто хотят проверить, следим ли мы за ними. Ладно, пусть считают, что мы ничего не заметили. Теперь вот что. Артем прав. Пусть они поднимутся выше, пусть приблизятся. Вы готовы, друг мой?

Артем показал несколько динамитных шашек, лежавших у его ног. К шашкам были прикреплены короткие отрезки бикфордова шнура.

— Все готово, Иван Семенович!

— Хорошо. Осторожно с сигаретой, но смотрите, чтобы она хорошо горела, не подвела нас.

— Есть!

Металлический шлем, слегка покачавшись над гребнем скалы, исчез и больше не появлялся.

— Так и есть, — усмехнулся Иван Семенович. — Теперь Дорбатай уверен, что мы невнимательны, и, очевидно, выберет для атаки именно этот невысокий край. Прекрасно! Вот теперь и следует ожидать штурма, — сказал он серьезно. — Очевидно, именно поэтому внизу и притихли. Внимание, Артем! Ни в коем случае не спешить. Ждите моей команды!

Иван Семенович протянул руку по направлению к гребню скалы:

— Тсс! Внимание! Начинается!

Из-за края скалы показалось сразу несколько скифских шлемов. Потом крепкие руки ухватились за камни. Из-под шлемов выглянули лица жрецов, яростные и угрожающие. Жрецы внимательно осматривали площадку, готовые в любое мгновение либо вскочить на нее и напасть на чужеземцев, либо в случае нужды снова спрятаться за каменным гребнем.

Диана тихо зарычала Но сильная рука Ивана Семеновича прижала голову собаки к земле, и она умолкла, лишь настороженно поглядывая своими умными глазами на появившихся врагов.

Жрецы осматривали площадку. Они не видели на ней ничего, кроме тела Варкана. Беглецы-чужеземцы, прятавшиеся в каменном углублении, оставались для них незамеченными.

Один из жрецов, должно быть, решил, что прямой опасности нет. Он обернулся назад и что-то прокричал своим. И сразу с десяток жрецов и воинов Гартака в шлемах и башлыках появились на краю площадки. Они были вооружены и своими короткими жреческими кинжалами, и мечами-акинаками, и луками с полными стрел колчанами. Они остановились на краю площадки, не решаясь двинуться вперед. Видно, их удивляло отсутствие чужеземцев.

Снизу донесся скрипучий, властный голос Дорбатая. Можно било попять, что старый вещун о чем-то спрашивает. Тот самый жрец, который призывал остальных присоединиться к нему, ответил Дорбатаю, в его голосе сквозила уверенность в чем-то. И это дало неожиданные результаты.

Через несколько секунд над гребнем скалы показалась голова самого Дорбатая в его священном головном уборе, напоминавшем одновременно и шлем и башлык. Так же как и его предшественники, старый вещун внимательно осмотрел площадку. Холодные и жестокие глаза его присматривались к каждому камню, каждому выступу на ней.

Артем замер, боясь пошевелиться. Ему показалось, что взгляд Дорбатая на мгновение остановился на стенах их каменной колыбели. Только на мгновение — и затем перешел дальше. Да не может же он видеть сквозь камни, не может! Щель, сквозь которую смотрел юноша, была такой узкой, что ее нельзя было заметить! И все равно Артем не мог освободиться от впечатления, что старый вещун успел увидеть и его самого и его товарищей…

— Очень хочется покончить с ним, — одними губами прошептал Артем. — Вы ведь не знаете, Иван Семенович, Варкан клятву дал Ронису убить Дорбатая… И он умер… А проклятый вещун…

— Tсc! — снова остановил его геолог.

Дорбатай все еще внимательно осматривал скалы и особенно те выступы, за которыми прятались чужеземцы. Вдруг его лицо перекосилось зловещей гримасой. Он принял какое-то решение. И Артем, не веря своим глазам, увидел, как старый вещун и в самом деле показывает своей длинной жилистой рукой в их сторону. Это было не только неожиданно, но и невероятно!

Как бы там ни было, но, покорные велению старого вещуна, его помощники уже двинулись к каменной колыбели, держа наготове мечи и луки с положенными на тетиву стрелами. Артем почувствовал, как напряглось его тело и как он тяжело дышит, словно ему не хватало воздуха. Внимание, внимание! Не забыл ли он о сигарете? Нет, она горит…

Почему молчит Иван Семенович? Почему он не подает команды? Ведь жрецы приближаются, вот уже до них осталось всего метров пять-шесть, не больше…

— Бросайте, Артем!

Один только миг нужен был для того, чтобы поднести конец бикфордова шнура к сигарете. Шнур зашипел, заискрился. И шашка вместе с ним перелетела через каменный выступ.

Но сразу же стало ясно, что юноша бросил ее слишком далеко. Шашка пролетела над головами жрецов и упала где-то позади них или, быть может, даже свалилась вниз, за площадку.

— Еще одну!

Снова те же самые рассчитанные движения, только еще более быстрые. Шашка мелькнула в воздухе, оставляя после себя дымный след. Она упала у ног трех первых жрецов. Она дымилась, бикфордов шнур рассыпал искры. Жрецы остановились и испуганно уставились на эту странную, незнакомую им вещь, которая сердито шипела, напоминая злого маленького зверька.

Послышался встревоженный голос Дорбатая: старый вещун узнал это сердитое шипение, оно напоминало ему поражение около священной кучи хвороста. Артем увидел, как Дорбатай отскочил назад, путаясь в своем льняном платье и длинном красном плаще. Но было уже поздно!

Сильнейший взрыв потряс скалы. Туча черного дыма взвилась вверх. Где-то вверху мелькнула фигура одного из жрецов, летевшего в воздухе, размахивая руками. Большая глыба камня сорвалась с места и упала на площадку, разбившись на мелкие осколки. Камни прыгали по скалистой земле и падали, словно каменный град. И как будто в ответ это му грохоту снизу раздался второй взрыв. Это сработала первая брошенная Артемом шашка. Вероятно, ее шнур был более длинным, чем у второй

Еще одна туча густого дыма медленно поднялась над каменным хребтом площадки. И Артем увидел как на ней, словно на шляпке черного гриба, плыла фигура человека в длинном и широком красном плаще. Эта фигура перевернулась, беспомощно раскинув длинные сухие руки. Что-то странное, знакомое и страшное было в этой фигуре.

Артем почувствовал, как кровь отливает у него с лица. Почему-то сразу стало холодно. Неужели же, неужели?.. Да, это была фигура Дорбатая. Старый вещун не успел убежать, взрыв снизу подбросил его мертвое тело вверх, к самой площадке.

Прозвучал приказ Ивана Семеновича:

— Еще шашку! Артем, влево, влево!

— Слева жрецы, Артем! — послышался голос Лиды.

Жрецам нужно было всего несколько секунд. Но за эти секунды Артем успел зажечь и бросить сразу две шашки. И снова, прочерчивая в воздухе дымный волнистый след, шашки пролетели над каменной стеной и упали среди врагов.

— Сейчас, сейчас получите! — кричал Артем. Шашки дымились. И вдруг произошло нечто невероятное!

Один из жрецов наклонился, схватил ближайшую к нему шашку, широко размахнулся и бросил ее назад, через каменную стену, к чужеземцам.

— Ой! — испуганно вскрикнула Лида.

Этого никто не ожидал. Оружие обернулось против них самих! Растерянные, они увидели, как вещун снова нагнулся. Он уже протянул руку к другой шашке, чтобы поступить с ней так же, как и с первой, но не успел. Сверкнуло пламя, задрожали скалы, и враги исчезли в черном дыму, в граде каменных осколков.

А первая, отброшенная вещуном шашка?.. Друзья видели, как она, пущенная с большой силой, пролетела над их головами и упала за скалами у самого обрыва. Только маленький дымок в воздухе указывал место ее падения. Раздался взрыв, еще более оглушительный, чем прежние.

Скалы распались. Они качнулись и как бы на секунду застыли в воздухе…

Боясь пошевелиться, широко раскрытыми глазами друзья смотрели на страшную картину, которую образовали сдвинутые взрывом каменные колоссы, нависшие над ними. Вот сейчас, сейчас они обрушатся, раздавят, похоронят их под собой навечно!

Неужели конец?

И скалы начали падать. Медленно наклоняясь, они как бы расходились в стороны, сыпля дождем мелких осколков.

Теперь было видно, что взрыв повредил не только скалу, какой-то разрушительный процесс происходил и внутри горы.

Вначале перед глазами друзей открылась узкая темная расщелина. Утес как бы распался на две половины, открывая бездонную черную пропасть. Потом эти половины вновь сошлись, словно сдвинутые чьей-то гигантской рукой, и каменная лавина прекратилась. Образовалось темное отверстие, напоминавшее вход в пещеру.

Иван Семенович быстро оглянулся. За краями площадки снова послышались крики жрецов. Враги не утихомиривались, да и что им оставалось делать, если снизу их теснили восставшие невольники? Конечно, они не остановятся! Несмотря на взрывы динамитных шашек, несмотря на испуг, они будут снова и снова атаковать площадку. Понятно, все это для них не так страшно, как месть восставших невольников и бедняков-скифов. Чужеземцы не могли ждать помощи ниоткуда. Пока люди Рониса доберутся сюда, все будет кончено, ведь у Артема оставалась только одна динамитная шашка. Что ж, выбирать не приходилось!

— Друзья! — крикнул Иван Семенович. — За мной! За мной, слышите?

Не дожидаясь ответа, он бросился к темному отверстию. Что бы ни ждало их там, все равно это было лучше, чем оказаться в руках разъяренных врагов!

На бегу Артем заметил, как скалы, поддерживавшие свод отверстия, зашатались. Быть может, это ему показалось?.. Он на мгновение остановился. Нет, шатаются! Несколько секунд они еще выстоят, но в любой момент эти каменные гиганты могли не выдержать давления сверху и свалиться. И тогда товарищи даже не успеют пробежать между ними…

— Скорее! Скорее! Скалы ненадежны! — кричал Иван Семенович.

Но друзей не надо было подгонять! Они бежали изо всех сил. Спустя мгновение опасный участок остался позади, друзья оказались в пещере. Не успели они отдышаться, как площадку заполнила лавина вещунов. С дикими криками, неистово размахивая дротиками и мечами, они мчались за чужеземцами.

Но те были уже внутри пещеры. За ними тускло светилось большое отверстие в скале, стены которой поднимались почти вертикально, сходясь где-то высоко вверху. Но куда же бежать дальше? Ведь прятаться здесь негде, их нагонят разъяренные враги!

Первым остановился Иван Семенович, наскочив на огромный камень и больно ударившись о него ногой. Нет, бежать дальше в этом мраке, непроницаемом после дневного света, невозможно. Вещуны схватят их в этой естественной западне. Запыхавшись, Иван Семенович сказал:

— Артем, дайте мне шашку!

— У меня осталась всего одна, Иван Семенович.

— Хорошо. Давайте ее. А вы, друзья, пробирайтесь дальше.

— Но как же?.. — начал было Артем. Геолог сердито прикрикнул на него:

— Вы слышали, что я сказал? Идите — и без разговоров!

Он почти вырвал динамитную шашку из рук Артема и побежал навстречу врагам. Остановившись у края пещеры, Иван Семенович зажег шнур прямо от спички. Шнур задымился. Геолог на секунду оглянулся: да, его товарищи были уже далеко. Тогда Иван Семенович размахнулся и швырнул шашку прямо в отверстие. Он проследил, как летел в воздухе этот маленький черный комочек с искристым огоньком шнура, а затем повернулся и стремглав бросился в глубину пещеры, вслед за товарищами.

Волна сжатого воздуха толкнула геолога в спину. Он едва не упал, его спасло только то, что он быстро бежал. И он мчался дальше и дальше, спотыкаясь о камни, пока окончательно не свалился от удара о какую-то скалу.

А позади него непрерывно гремел гром, перекатываясь среди каменных стен. Уже исчез свет, который до этого пробивался сквозь далекое отверстие. Скалы, державшие верхнюю часть обрыва, упали, разрушенные последним взрывом. Они закрыли собою отверстие, нагромоздив бесформенную кучу обломков. Теперь пещера, где оказались беглецы, была отрезана от скифского мира, жрецы остались снаружи. Опасность нападения миновала. Грохот каменных глыб утихал. Только далекое эхо все еще катилось под высокими сводами пещеры. Наконец смолкло и оно. Ни одного звука не проникало со стороны, полная тишина воцарилась внутри. Беспросветный мрак окружил Ивана Семеновича…

И вдруг вдалеке вспыхнул язычок белого пламени. Да ведь это горит карбидка! Да, да, в сумке Артема осталась одна-единственная карбидка из четырех уцелевших после того, как они спаслись от серого газа. И Артем зажег ее, молодец!

Карбидка освещала скалы, которые поднимались высоко вверх… Да, но это же совсем не скалы, а огромные конусообразные сталагмиты! Сверху свисали не меньшего размера сталактиты. Выходит, они попали в сталактитовую пещеру? Она очень напоминала ту, в которой они начали свое путешествие!

— Иван Семенович! — донесся до него голос Артема. — Иван Семенович! Как вы там? Слышите ли вы меня? Отвечайте, мы волнуемся…

— Слышу, слышу, — отозвался геолог. — И волноваться нечего, все в порядке. Иду к вам.

Прежде всего Иван Семенович вынужден был встретиться с Дирной, мчавшейся ему навстречу. Собага прыгнула к нему и радостно залаяла. З.^тем геолог увидел Артема, поупиманщего вверх привязанную на скифский дротик карбидку: вот почему ее свет был виден издалека! Теперь юноша опустил карбидку: ведь Ивану Семеновичу уже не надо было освещать путь между сталагмитами. Вот стоит Лида в богатом скифском наряде с высоким головным убором. Вот и Дмитрий Борисович в скифском боевом металлическом шлеме с вырезом для лица и с секирой в руках. Все хороню! Все живы, все спаслись. Но почему же они такие встревоженные — все, кроме жизнерадостной и веселой Дианы?..

— Что с вами, друзья мои? — обратился к ним геолог. — Чем вы озабочены? Ведь опасность миновала. Почему вы молчите?

Археолог смущенно пожал плечами.

— Это правда, мы спаслись от вещунов. Но… что же теперь дальше делать, Иван Семенович?

— Как что делать? — удивился геолог.

— Мы же снова отрезаны, — пояснил Артем. — И неизвестно даже, куда двигаться. Да и стоит ли…

— Не узнаю вас, друзья! — возмутился Иван Семенович и повернулся к Артему. — Не ждал я от вас, Артем, такого вопроса! Вы спрашиваете: «Что делать?» Ясно, искать выход!

Дмитрий Борисович растерянно развел руками:

— Гм… А где же искать этот выход? Мы даже не знаем направления. И вообще ничего не знаем об этой пещере. Куда идти?

Иван Семенович в изумлении развел руками:

— Друзья мои, товарищи мои милые, я не узнаю вас, честное слово! Лида, вспомните, о чем мы с вами беседовали в нашей повозке.

Девушка растерянно смотрела на него.

— Ай-ай-ай! — с шутливым упреком сказал геолог. — Ну ладно, напомню. Мы спаслись от главной опасности и… возвращаемся домой. А вы впадаете в отчаяние. Позор, какой позор! Ведь можно сказать, мы снова на нашей земле.

— Вернее сказать, достаточно глубоко под землей, в новой, неизвестной нам пещере, — хмуро заметил Дмитрий Борисович.

— Ну и что ж такого, что под землей? Что в пещере? Да разве мы не привыкли к подземным разведкам? Даже вы, Дмитрий Борисович, хотя вы и археолог по профессии. Честное слово, я могу предположить только одно: ваши нервы расшатались после всех пережитых приключений — вот что! Да проснитесь же, друзья!

Но товарищи смотрели на геолога все такими же невеселыми глазами.

— Ну хорошо, — усмехнулся геолог, — если вы не хотите понять, в чем дело, мне самому все придется объяснить. Садитесь и внимательно слушайте.

Он вынул сильно похудевшую записную книжку.

— Как видите, у меня теперь только остатки ее, — пошутил он. — Лида израсходовала почти все страницы на оживленную переписку с Артемом… Ну ничего, немного осталось. Вот, смотрите…

Три головы склонились над этим рисунком.

— Что скажете, Артем? — спросил геолог. — Неужели не понимаете? Ай-ай-ай! Не заметили такой простой вещи. А ведь я учил вас ориентироваться на местности. Ну, отвечайте мне, куда направилось становище скифов?

— На запад, — покорно ответил Артем.

— И это направление не нарушалось?

— Нарушалось. Процессия уклонялась на север.

— Хорошо. Выходит, вы все же заметили это?

Юноша задумался. И услышал голос Лиды:

— Вспомнила, Иван Семенович! Вы обращали мое внимание на то, что процессия все время как бы обходила с левой стороны каменную стену обрыва!

— Что же из этого следует?

Теперь задумалась и девушка. Действительно, какие же выводы можно из этого сделать?

Не дождавшись ответа от Артема и Лиды, геолог принялся объяснять:

— Вначале процессия двигалась на запад, потом стала понемногу сворачивать на север, затем уклонилась на восток и, наконец, как видите, повернула на юг. Смотрите!

На чертеже путь процессии образовал почти замкнутый круг.

— Не забывайте, что путь скифов закончился на юге, — продолжал Иван Семенович.

И вдруг юноша понял.

— Иван Семенович! — вырвалось у него. — Иван Семенович, но ведь это так просто, что мне даже стыдно за мою недогадливость!

— Ну?

— Траурная процессия сделала кольцо вокруг нашей сталактитовой пещеры! Ведь это она! Та самая, где мы едва не погибли от газа? Как я не понял этого раньше!.. Ведь и я заметил резкую перемену направления. Дмитрий Борисович, помните, мы говорили с вами об этом?

Дмитрий Борисович покачал головой.

— Кажется, был такой разговор, но не помню, чтобы он нас натолкнул на подобные выводы, — честно признался археолог.

— Но ведь я прав, Иван Семенович? Прав? — возбужденно говорил Артем.

— Полностью, — подтвердил геолог. — Мы возвратились в нашу сталактитовую пещеру, но несколько севернее. И должно быть, сейчас остается пройти всего полтора-два километра, чтобы добраться до знакомого нам места. Разумеется, если только мой компас не врет. Я ему все время доверял, однако на всякий случай давайте сверим. Где ваш компас?

Артем подал свой ручной компас. Стрелки обоих приборов показывали одинаковое направление.

— Значит, все в порядке, — уверенно сказал Иван Семенович. — Пошли, друзья! Времени терять нельзя, запасы карбида у нас невелики.

Не успели они тронуться в путь, как Артем остановился.

— Но, Иван Семенович, — сказал юноша, — там же газ. Как же мы?..

Геолог махнул рукой.

— Не беспокойтесь! Мы успеем только издали заметить его, этот газ. Если только он еще остался.

Маленький отряд шел между сталагмитами, сверяя направление по компасам. Впереди шагал Иван Семенович. Артем старался не отставать от него.

Теперь он ясно представил себе все.

…Огромный подземный простор, где невольно очутилось племя кочевников, не был, разумеется, бесконечным. Он имел форму неправильного круга или полукруга. Центр его составлял гигантский столб из каменистых пород, и похоронная процессия прошла длинный путь именно вокруг этого столба. А внутри его по удивительной игре природы помещалась их пещера! Как просто — и в то же время как сложно!

По сравнению с подземным простором сталактитовая пещера была ничтожно малой, хотя сама по себе являлась гигантской. И вот теперь они идут к тому самому месту, где начались их удивительные приключения. Не ошибиться бы только в направлении!

Но была еще одна загадка, которая не давала покоя Артему.

— Иван Семенович, — сказал он, — у меня вопрос.

— Какой?

— Насчет газа. Откуда он взялся? Не из скифского же мира?

— Я тоже думаю, что не оттуда.

— Так откуда же?

— Пока не узнаем состава газа, трудно сказать что-либо определенное. Видимо, он образовался в результате каких-то процессов, возможно органических.

— Он ядовитый? — спросил Артем.

— Если бы он был ядовитый, мы бы не могли сейчас обсуждать этот вопрос, — улыбнулся геолог. — Нет, он не ядовитый, а просто нейтральный, лишенный кислорода, а следовательно, непригодный для дыхания. Ну, может быть, еще с примесью какого-нибудь наркотизирующего вещества, что и заставило нас потерять сознание. Этот газ накапливался в пещере веками, не имея выхода. Вспомните какие мощные породы вокруг нас! Потому-то природа так долго и сохраняла его — до тех самых пор, пока мы не освободили, случайно пробив стену. Газ вышел оттуда…

— И едва не удушил нас, — добавил Дмитрий Борисович, поеживаясь при одном воспоминании об этом эпизоде.

— Да, это была довольно-таки неприятная история, — заметил Иван Семенович, сверяя направление но компасу. — К счастью, и она и остальные наши приключения уже позади…

— Если только нам не придется опять столкнуться с этим газом. — не мог скрыть своих опасений Дмитрий Борисович.

— Какие страшные мысли! — засмеялся геолог. — Что-то вы плохо настроены сегодня! Ручаюсь, что мы не встретим даже остатков газа.

— Почему вы так уверены в этом?

— Потому что подобные газы очень нестойки и быстро разлагаются, смешиваясь с воздухом.

— И мы беспрепятственно сможем пройти к сделанному нами проему? — спросил Артем.

— Безусловно, — уверенно произнес Иван Семенович. — И не только мы, но и те, которые придут следом за нами.

Какое-то время друзья шли молча. Дмитрий Борисович поймал себя на мысли, что пережитые приключения казались ему теперь удивительным сном — столь невероятны они были. Но этот тяжелый металлический шлем на его голове — это же не сон! И скифская секира в его собственной руке — тоже не сон!

И удивительная жизнь скифского племени кочевников в подземном просторе — вполне реальная жизнь. Неслыханно! Ведь это открытие, сделанное им и его друзьями, пусть даже помимо их воли, составит целую эпоху в развитии археологии и истории. Он живо представил себе реакцию на его сенсационное сообщение: восторги одних, сомнения других, издевательские реплики третьих. И вот он бросает вызов скептикам, предлагая им спуститься в царство скифов и самим убедиться в том, что действитель* ность фантастичнее самых невероятных измышлений. У Дмитрия Борисоиича голова пошла кругом: открывались сказочные перспективы!

— Иван Семенович, дорогой! — воскликнул он. — Вы только подумайте! Мы сможем еще раз вернуться к скифам, уже в составе археологической экспедиции. Мы вернемся к ним, как к друзьям…

Вдруг он умолк. Перед его глазами возникло бледное лицо Варкана.

— К друзьям, — как эхо повторил Артем, вздыхая. — К друзьям, кроме нашего бедного Варкана…

Юноша тяжело переживал гибель побратима. Никогда больше не увидит его Артем, никогда не пожмет его руку, не отблагодарит за свое спасение…

От этих печальных мыслей юношу отвлек веселый возглас Ивана Семеновича:

— Прошу вас, друзья! Вот оно, место нашей встречи с газом!

Он не ошибся. Знакомые сталагмиты, знакомый неширокий проем в стене, из которого некогда била мощная струя неведомого серого газа. Теперь проем был свободен, удушливый газ, как и предсказывал Иван Семенович, рассеялся.

Вот лежит погасшая карбидка Лиды. Все оставалось таким же самым. Только исчез удушливый газ. Словно бы ничего и не случилось в этой пещере.

Молча друзья оглядывались вокруг. Артем проверил свою карбидку: горючего в ней на самом деле оставалось на донышке. Ну, теперь это уже не страшно, можно зажечь другую. Так он и сделал. Как приятно, что теперь не нужно экономить свет!

— Что же, друзья, — нарушил паузу Иван Семенович, — кажется, время возвращаться домой? Как вы думаете? Вероятно, мы сыты приключениями?

Артем взглянул на геолога и заметил ироническое выражение его прищуренных глаз. Почему он усмехается? Неужели Иван Семенович снова придумал что-нибудь? Но что именно?..

Он осмотрелся вокруг. Сталагмиты, каменная стена… проем…

— Нет! — неожиданно вырвалось у него. — Нет, еще не все! Нельзя идти домой!

Дмитрий Борисович с недоумением уставился на него. Удивилась и Лида: неужели ему не хватило приключений? Только Иван Семенович лукаво глядел на юношу, хорошо понимая его душевное состояние.

— Нет, не все! — пылко продолжал Артем. — А о самой главной цели нашей подземной разведки забыли? О завещании Прониса?

Иван Семенович, наконец, рассмеялся, как человек, который долго сдерживал себя.

— Я-то не забыл, — сказал он. — А вот Дмитрий Борисович с Лидой, кажется, забыли. Да и наш Артем уже совсем готов был возвращаться домой…

— Нет, нет, это не совсем так, — смущенно оправдывался Артем. — Ну, на минутку выпало из головы. Да и не в этом дело, Иван Семенович! Мы должны, не теряя времени, проверить все до конца.

— Так что же, согласны, товарищи? — обратился геолог к остальным.

Впрочем, об этом можно было и не спрашивать — кто же мог возражать против того, чтобы закончить разведку по плану Прониса? А Артем был уже около проема, чтобы возглавить заключительный поход.

— Пошли! — скомандовал Иван Семенович.

Артем исчез в проеме, освещая путь карбидкои. Друзья последовали за ним. За каменными глыбами открывался новый подземный ход. Не прошли участники экспедиции и нескольких метров, как раздался радостный голос юноши:

— Видите? Видите? Все так, как сказано в завещании Прониса!

Артем показывал друзьям на высеченный в стене рисунок головы скифа в металлическом шлеме. Та самая пятая голова, о которой говорилось в свитке, найденном в бронзовом ларце! Однако изображение это не было похоже на те, которые встречались раньше. Прежние поражали, даже пугали подчеркнутой суровостью черт, а этот рисунок был мягче. Кого напоминал он?

Первой догадалась Лида.

— Товарищи, — сказала она взволнованно, — это же лицо… лицо нашего бедного Варкака!

С минуту все молча смотрели на изображение, ярко освещенное карбидкой. Да, рисунок на стене удивительно напоминал Варкана… И еще раз воспоминания об отважном скифе охватили всех. Однако Иван Семенович решительно сказал:

— Пошли дальше, друзья! Мы еще успеем возвратиться сюда… помянуть нашего храброго Варкана. И даже побывать на том месте, где мы навсегда расстались с ним. Пошли дальше, друзья!

— Да, дальше… — вздохнул Артем, еще раз бросив взгляд на рисунок.

Они свернули в маленькое, узкое ответвление, возле которого было высечено в стене изображение кабана. Это опять совпадало с указаниями свитка. Но никто уже не обращал внимания на рисунок, потому что через несколько шагов карбидка осветила необыкновенное, фантастическое зрелище. Артем замер как вкопанный, остановились и остальные.

Ответвление расширилось, образуя нечто похожее на комнату. Весь пол ее был усыпан круглыми желтоватыми камешками. Они тускло отсвечивали в свете карбидок. И так же тускло поблескивали камешки, вкрапленные в стены. Древняя бронзовая лопата валялась на полу…

Иван Семенович нагнулся, поднял один камешек, внимательно осмотрел его, взвешивая на ладони.

— Это золотые самородки, друзья мои, — сказал он. — Это и есть залежи, найденные некогда Пронисом, к которым была потеряна дорога…

— Большая сокровищница, о которой нам рассказывал Ронис! — взволнованно добавил Артем. Геолог обвел взглядом пещеру, ее пол и стены.

— Это неслыханное богатство, — произнес он охрипшим от волнения голосом. — Большая жила золота проходит здесь. И она рассыпалась бесчисленными самородками. Подземный золотой фонд! Друзья мои, за этим стоит посылать экспедицию! Сколько золота сразу! Это достойный подарок нашей Родине!..

— Сокровищница Прониса… — тихо произнес Дмитрий Борисович.

— Она ждала нас тысячи лет, — добавила Лида.

— Я уже не говорю о потрясающем научном значении нашего открытия, — взволнованно сказал Иван Семенович. Он помолчал и добавил: — Пора, друзья! Отдохнем немного, тогда можно будет и возвращаться. Надо немедленно сообщить, телеграфировать о находке. Артем, голубчик, возьмите с собою два-три самородка, чтобы эта необыкновенная пещера не показалась нам потом, на поверхности земли, странным сном.

Отряд вышел из ответвления и направился обратно в сталактитовую пещеру. С каменной стены на них смотрело, как живое, лицо неизвестного скифа. Артем немного отстал от друзей. Да, это лицо было удивительно похоже на лицо его побратима…

— Варкан, Варкан!.. — прошептал он и прикрыл глаза.

…Костер в лесу… они с Дмитрием Борисовичем слушают беседу двух друзей, страстные споры Рониса и Варкана, их планы… Отблески от костра блуждают по подвижному, энергичному лицу молодого скифа… Вот Ронис ушел, Варкан остался с ними один… Лесная тишина… Тяжелые, непроницаемые тучи на неестественном небе пещеры… тихий, дружеский голос Варкана, храброго, самоотверженного Варкана…

— Артем! Что это вы там задержались? Догоняйте! — донесся издалека голос Ивана Семеновича.

— Артемушка, где ты? — торопила его Лида.

— Сейчас, сейчас, иду! Догоняю! — крикнул Артем.

Конец