До двора Андрюшка добрался без приключений, хотя изредка поеживался при виде встречных — все-таки опасался налететь на Карася или кого-то из его компании.
Непосредственно перед входом во двор у Тимофеева пульс участился, но он с этим самым пульсом все же благополучно дошел до того места, откуда надо было сворачивать в темный лабиринт гаражей, заборов и прочих построек, чтоб добраться до заброшенного дома.
Тут Андрюшка особого учащения пульса не почувствовал, зато ощутил, что руки-ноги отчего-то дрожать начали, хотя вроде бы на улице особого мороза не было. И вообще ноги слабовато его слушались. Точнее, вперед идти не хотели. Наверно, если б он решил уйти со двора, то наверняка эти же самые ноги стали бы куда быстрей двигаться. Кроме того, Андрюшке пришлось немало поплутать, потому что дорогу к заброшенному дому он запомнил неважно.
Но все же добрался до этого сомнительного дома. Прежде чем войти в дверь, Тимофеев поглядел на темные провалы окон — не светится ли там внутри что-нибудь. Нет, ничего не светилось.
Успокаивая себя тем, что раз света нет, то и Карася с компанией можно не бояться, Андрюшка стал подниматься на второй этаж. Это оказалось намного сложнее, чем тогда, когда Тимофеев «передвигался» по лестнице с помощью стрелок. Во-первых, на экране не было такой темноты, как сейчас, а во-вторых, под ногами не ощущалось всяких щербатин на ступеньках, хлама, который валялся под ногами. Среди этого барахла было полно всяких досок с торчащими гвоздями, осколков битых бутылок, а также проволоки и разных железяк. Да и перила оказались шаткими, за них держаться страшновато. И наконец, где-то рядом попискивали крысы. Запах тут, соответственно, был препротивный.
В общем, Андрюшка добирался наверх ощупью. Аж вспотел, но не от усилий, а скорее от страха. Прежде чем сунуться в ту самую «квартиру», где находилось логово Карася, Тимофеев насторожил уши. Ему даже показалось, будто oft слышит какое-то тихое дыхание там, в глубине помещений. «Нет, вроде послышалось!» — подумал Андрюшка и двинулся внутрь «квартиры».
Чем ближе он подбирался к той комнатушке, где вчера гуляли Карась со своими приятелями и Колька Нестеров, тем больший страх испытывал. С одной стороны, все время казалось, будто там, впереди, кто-то есть, а с другой — чудилось, будто кто-то сзади, со стороны лестницы подкрадывается.
Тем не менее Андрюшка, стараясь двигаться медленно и спотыкаясь о валявшийся на полу хлам, постепенно приближался к цели своего путешествия. И вот наконец он очутился в той самой комнате, где стояли диван, стулья и стол, сооруженный из двери и пустых картонных коробок. На стене между плакатами Тимофеев увидел висящее вниз головой распятие.
Андрюшка торопливо сдернул реликвию с гвоздя, и…
— О-ох! — где-то очень близко, чуть ли не совсем рядом, но вместе с тем глухо, будто из-под земли, послышался протяжный стон.
— А-а-а! — испуганно заорал Тимофеев и опрометью побежал прочь из комнаты, сперва на лестницу, а потом и вовсе из дома. Правда, распятие из рук он не выронил, а наоборот, покрепче вцепился в него обеими руками — помнил, что крест от нечистой силы помогает.
Более-менее очухался Андрюшка уже посреди «нехорошего» двора, но останавливаться не стал, а все так же, бегом, промчался еще несколько сот метров, пока не очутился в своем родном дворе, рядом все с теми же мусорными баками, на одном из которых все еще поблескивали несколько серебристых перышек ангела…
Только здесь Тимофеев смог перевести дух и кое-как успокоиться. Спрятал распятие под куртку, в тот внутренний карман, где прежде ангел сидел.
Настроение у Андрюшки улучшилось. Все-таки одну из трех реликвий он сумел раздобыть. И безо всякой потусторонней помощи, сам по себе. Правда, страху натерпелся, когда стон услышал, да и вообще вел себя не так, как положено храбрецу, но все благополучно обошлось — а это главное.
Конечно, на несколько минут Тимофеев задумался: кто же это там стонал, в заброшенном доме? Но потом решил: раз стон был жалобный, даже горестный, то скорее всего это демон Зуубар выл. Еще бы, не он, а Андрюшка прибрал распятие. Теперь этот демон ближе чем на семь шагов к Тимофееву подойти не сможет! Эх, лишь бы ангел вернулся поскорее!
Сразу после этого Андрюшка начал размышлять над тем, что делать дальше. Насчет того, как поступит, если ангел вернется, он не думал, потому что в этом случае ангел наверняка подскажет, как поступить. А вот если ангел не появится — тут придется самому соображать.
Для начала Тимофеев решил все-таки вернуться домой, спрятать там распятие, чтоб не потерять случайно в ходе дальнейших поисков, а потом направиться к Сусликовой. Лучше бы, конечно, дождаться ее возвращения из школы. Андрюшка хорошо знал, что проникать в чужие квартиры без разрешения хозяев — дело противозаконное. Впрочем, он лично все равно не сумел бы этого сделать, потому что не умел замки взламывать. А чтобы без взлома попасть в 28-ю квартиру, надо было сперва пройти через кодовый замок подъезда, потом через стеклянную дверь холла и уж только потом — через дверь квартиры. Без подсказки книги-компьютера, где он нажимал на картинку со свечой, «попадал» в квартиру Сусликовой, потом «выбирался» из нее, «спускался» вниз с четвертого этажа к подъезду, затем подсматривал за кем-нибудь из жильцов, набирающих код, не обойдешься. После всего этого уже по-настоящему можно было дойти до дома, где живет Сусликова, набрать код и подняться на четвертый этаж. Ну а потом дождаться Светку и добыть эту самую свечку. Лучше всего выменять ее на что-нибудь. Только вот на что? Ясно, что ни «Лего», ни солдатиков, допустим, девчонке не предложишь. Из покемонов, пожалуй, Сусликова, как и Андрюшка, уже выросла. Это мелкие, в пятом классе, от них балдеют. Может, игру какую-нибудь на диске? Но компьютера в Светкиной квартире Тимофеев не приметил. И музыкального центра с CD-проигрывателем — тоже. Стало быть, и предлагать ей диск Децла в обмен на несгораемую свечу — бессмысленно. К тому же хотя большинство девчонок в классе от Децла тащатся, Сусликова никогда особых восторгов в его адрес не высказывала. Впрочем, она вообще никогда и ничем не восхищается, только ворчит и рычит на всех подряд.
А что, если эта самая Сусликова вообще с Андрюшкой разговаривать не захочет? Скажет: «Я тебя в гости не звала, иди отсюда!» Вот и все — обломилось дело. Кроме того, она ведь запросто может поинтересоваться, откуда Тимофеев про свечу знает. И заодно — зачем эта свеча Андрюшке понадобилась. Расскажешь все по порядку — не поверит. А соврать так, чтоб поверила, — это еще суметь нужно. Тут Андрюшка подумал, что гораздо лучше, наверно, если б за дело его дубль взялся. Он сейчас в школе находится. Мог бы, наверно, загодя с Сусликовой заговорить, придумать что-нибудь про свечу, а потом ее до дому проводить…
Однако дубль там, а настоящий Андрюшка здесь. Была бы возможность с ним связь установить, как по сотовому, тогда можно и передать, мол, действуй так-то и так-то. Хотя вообще-то дубль упрямый до ужаса. Его еще уговаривать целый час придется, а то и больше.
В общем, Тимофеев все-таки решил сперва вернуться домой. Не торчать же тут, на помойке!
Осторожно заглянул в подъезд, стараясь особо не топать, поднялся к двери квартиры, прислушалея. Тихо. Телевизора не слышно, голосов и шагов тоже. Похоже, родители уже ушли.
Отперев дверь, Андрюшка тихонько проскользнул в квартиру и почти бесшумно закрыл за собой дверь. Разделся, разулся, вынул распятие из куртки и направился в свою комнату.
Распятие Тимофеев спрятал в нижний ящик письменного стола, среди старых тетрадей по рисованию. Наверно, их давно можно было выбросить, но некоторые рисунки самому Андрюшке очень нравились, и выкидывать их было жалко. /
Теперь, наверно, надо было «Великую книгу времен» открыть, но… она опять превратилась в коробку «Лего».
В прошлый раз, когда ангел где-то задержался, Андрюшка так и не сумел превратить коробку в книгу. Но зато теперь он вспомнил заклинание, с помощью которого сразу выучил и стихотворение, и параграф по химии. Ведь это заклинание сам Андрюшка произносил, а не ангел! Но с помощью этого же заклинания ангел скопировал с Тимофеева дубль… Может, оно на все случаи жизни годится?
Конечно, произнести это заклинание Андрюшка решился не сразу. Черт его знает, что может получиться, если сказать его как-нибудь невпопад. Вдруг что-нибудь взорвется или, допустим, загорится?! Магия — вещь опасная, тем более если не умеешь с ней обращаться…
Тем не менее никакого иного выхода Тимофеев не видел. Он точно так же, как вчера, когда захотел выучить с ходу стихотворение и параграф по химии, вполголоса произнес:
Ин номине Тартарус! Хочу, чтоб коробка опять стала книгой!
Щелк! — и коробка «Лего» тут же превратилась в «Великую книгу времен». Да еще и открылась как раз на 48—49-й страницах.
Андрюшка аж подскочил от восторга. Получилось!
Когда он глянул на разворот книги, то тут же увидел, что на 49-й странице остались только два квадратика с картинками: свечой и Драконом. Распятие исчезло.
Тимофеев подумал: «А что, если произнести заклинание и пожелать, чтоб свеча и Дракон сами собой сюда перелетели?»
И уже намного смелее, чем прежде, произнес:
Ин номине Тартарус! Хочу, чтоб свеча и идол Дракона перенеслись сюда!
Однако вместо знакомого щелчка послышалось какое-то нудное жужжание, не то «Дзы-ы-ы», не то «Взы-ы-ы». А на экране, в который превратилась 48-я страница, появилась знакомая по обычному компьютеру надпись: «Bad command or file пате!»
Насчет неверного названия файла можно было не беспокоиться, а вот насчет неверной команды стоило подумать.
Покумекав чуть-чуть, Андрюшка сообразил, что книга-компьютер просто не смогла выполнить команду на доставку сразу двух предметов. Ясно, что в случае чего свечу все же проще раздобыть, чем запрятанную в банковском сейфе золотую статуэтку. Поэтому Тимофеев решительно нажал на изображение Дракона.
На сей раз все сработало. Появилось полутемное изображение полки в сейфе, сама статуэтка, пачки с долларами, лежавшие вокруг нее.
После этого Андрюшка решил еще раз попробовать. Правда, на сей раз уже здорово волнуясь.
— Ин номине Тартарус! Хочу, чтоб это… перелетело сюда.
Тут так сверкнуло, что Тимофеев на пять-шесть секунд зрение потерял, а поскольку еще и треск от какого-то разряда прямо по ушам ударил, то Андрюшка еще и оглох на тот же срок.
Более-менее очухавшись, колдун-самоучка обнаружил, что сидит на полу, а вокруг него валяются пачки стодолларовых бумажек. Золотой идол Дракона тоже лежал на полу, и рубинчики, заменявшие ему глаза, зловеще светились красным цветом. Вдобавок ко всему в комнате пахло чем-то горелым.
Экран книги-ноутбука тревожно мигал красным цветом, на котором светилась надпись: «Dan-ger! Close the book quickly!» Кроме того, этот самый компьютер испускал короткие гудки: «Бип! Бип! Бип!»
Андрюшкиных познаний в английском языке вполне хватило, чтоб перевести надпись: «Опасность! Быстрее закройте книгу!» Правда, какие будут последствия, если не закрыть, Тимофеев не уловил, но решил не дожидаться их и поскорее захлопнул книгу. Книга сразу успокоилась и перестала гудеть.
Некоторое время Андрюшка отдувался, испытывая одновременно и чувство страха, и чувство радости — ведь получилось все-таки!
Правда, его немного тревожило, что вместе с золотой статуэткой к нему в дом прилетели еще и пачки долларов. Если Золотой Дракон ему был нужен для предотвращения мировой катастрофы, то воровать доллары из банка он не собирался. Да и вообще, неизвестно, что с самим банком случилось после Андрюшкиного колдовства. Может, он весь взорвался, и теперь там, как на Каширке или на Гурьянова, только гора обломков осталась?!
Андрюшке стало еще беспокойнее, когда он подумал, куда ему деть эти многочисленные пачки долларов. Весь пол был ими завален! Для того чтоб их куда-то уложить, нужна была по меньшей мере коробка из-под ксерокса, а еще лучше — из-под телевизора. Но таких коробок на данный момент в доме не имелось. Да и куда потом эту коробку девать? Ни под кровать не спрячешь, ни в шкаф не запихнешь, ни тем более на антресоли. Нет, в одной куче их никак не спрятать. Надо разложить на мелкие порции и запрятать в разных местах. Часть по ящикам письменного стола распихать, прикрыв всякими старыми тетрадками и рисунками, другую — положить на бельевые полки гардероба, самые верхние, куда мама редко добирается, и прикрыть комплектами постельного белья. Маме их когда-то давно подарили, но она их с тех пор ни разу никому не стелила и даже полиэтиленовые упаковки не распечатывала.
Сказано — сделано. Тимофеев принялся собирать с пола и прятать зеленовато-серые пачки, заклеенные бумажными полосками с печатями. Заодно он как-то непроизвольно подсчитывал их. Уже досчитав до первой сотни, Андрюшка восхитился: он стал миллионером! Ведь в каждой пачке — сто бумажек по 100 баксов, десять тысяч, а в ста пачках — миллион! Но на полу, после того как Тимофеев переложил первую сотню пачек в стол, особо не убыло. Было впечатление, что там еще пять или шесть раз по столько же.
Между тем эта самая первая сотня пачек уже заняла все свободное место в первых трех ящиках. Туда можно было и больше спрятать, но для этого требовалось все тетради и рисунки оттуда повыбрасывать. А что же тогда будет прикрывать деньги от любопытного взгляда? Если мама подняла столько шума из-за фигурки ангела и коробки «Лего», то тут вообще с ума сойдет…
В трех оставшихся ящиках стола хватило места еще на полтораста пачек с небольшим — там лежало меньше хлама, чем в предыдущих, но даже на глаз было видно, что оставшуюся «зелень» на полках с бельем спрятать не удастся. Около пятидесяти пачек, правда, рассовать удалось, но даже после этого больше половины денег осталось на полу.
Андрюшка тоскливо окинул взглядом комнату, размышляя, куда бы еще запихнуть доллары, но ничего путевого в голову не пришло. Похоже, придется рискнуть и попробовать найти им место в других комнатах.
Сначала Тимофеев направился к антресолям. Прежде всего потому, что туда родители редко лазили, ибо там лежали вещи либо совсем ненужные, которые, однако, не торопились выкидывать, либо такие, которые доставали раз в год, — например, коробка с искусственной елкой и чемодан с елочными игрушками. И в коробке, и в чемодане имелось немало свободного места. Конечно, вряд ли туда войдет все, но, по крайней мере, можно не беспокоиться, что в коробку и чемодан полезут раньше декабря месяца. А сейчас еще март не кончился — ого-го-го, сколько времени!
На той же нижней полке антресолей, под коробкой и чемоданом, лежали два спальных мешка, чехол с палаткой и походные рюкзаки — когда папа с мамой были молодые, они любили в походы ходить, но в последние годы к этому занятию охладели. Во всяком случае, они уже лет пять как все выходные проводили в городе. Или в гости ходили, или к себе гостей приглашали, или просто так дома сидели. Конечно, иногда в кино или театр выбирались, но очень редко. Так что насчет того, будто они в ближайшую пятницу или субботу достанут свои рюкзаки, палатку и спальники, а потом отправятся по весенней грязище в подмосковный лес, Тимофеев мог не волноваться. Именно поэтому он со спокойной совестью приставил стремянку и принялся снимать с полки коробку с елкой, чемодан с игрушками, спальные мешки, палатку, рюкзаки… Конечно, пришлось попыхтеть, лазая вверх-вниз по лесенке, потому что все вещи, кроме пустых рюкзаков, были увесистые и объемистые — больше одной сразу не ухватишь, но все-таки с этой операцией Андрюшка благополучно справился и сумел не свалиться с шаткой стремянки.
Потом Тимофеев стал собирать в стопки рассыпанные по полу пачки баксов и перетаскивать их к антресолям. Это оказалось достаточно медленным и нудным занятием. Больше тридцати пачек за один раз ухватить не удавалось, к тому же высокая стопка так и норовила рассыпаться. Поэтому, сделав два «рейса», Андрюшка решил упростить работу. Он вытащил из плетенки с грязным бельем просторное банное полотенце, которое мама собралась стирать, расстелил его на полу в своей комнате и довольно быстро перебросал на него все, что оставалось на полу. Получилась довольно внушительная куча, и Тимофеев, ухватив полотенце за два угла, волоком доставил ее к антресолям.
В принципе все, что лежало на полотенце, вполне уложилось бы в один большой рюкзак, особенно если распустить веревочные стяжки на боках. Но после это рюкзачище раздулся бы до таких размеров, что попросту не пролез бы на полку, а если б и пролез, то для других вещей на антресолях места бы не осталось. Поэтому Андрюшка решил сперва загрузить коробку с елкой и чемодан с игрушками.
С коробкой все прошло хорошо. Подставка и полиэтиленовые веточки оставляли достаточно много свободного места, а кроме того, можно было не вытаскивать их из коробки и просто укладывать пачки в промежутки между составными частями елки. Для полсотни пачек места хватило. А вот с чемоданом сложнее вышло. Там внутри лежали не только две небольших коробочки с аккуратно упакованными шариками и фигурками немецкого производства, но и немалое число игрушек безо всякой упаковки, навалом. Высыпать все это хрупкое стеклянное хозяйство означало его разбить, а потому Андрюшке пришлось осторожно вытаскивать одну игрушку за другой и аккуратно выкладывать на пол. Но самое обидное, что в чемодан, который был значительно больше, чем коробка с елкой, поместилось ровно столько же пачек. Да и то потом, когда Тимофеев укладывал поверх них игрушки, пришлось немало помучиться, чтоб крышка чемодана смогла благополучно закрыться.
Дальше пошло полегче. Андрюшка раскатал спальные мешки, расстегнул «молнии» и насовал в каждый по полета пачек — в один слой, чтоб спальники можно было обратно закрутить. В чехол с палаткой много не влезло — двадцать пять всего. Зато в рюкзаки — их Тимофеев для удобства разостлал прямо на полке антресолей — аккуратно уложилось в два слоя и распихалось по кармашкам больше сотни пачек. После этого на полотенце осталось только шесть, и Андрюшка подумал, что их можно будет затолкать куда-нибудь в промежутки между мешками и палаткой.
Опять началась тяжелая работа: поднимать заметно потяжелевшие и разбухшие вещи наверх. К тому же Тимофееву пришлось поднапрячься, чтоб затолкать поверх мешков и палатки чемодан и коробку — очень туго влезли! Когда же Андрюшка сумел с этим делом справиться, то оказалось, что последние шесть пачек никуда не втискиваются. Точнее, втискиваются, но так, что их сразу видно, едва только откроешь дверцы антресолей. А тут еще с лестницы послышались шаги. Кто-то поднялся на площадку и начал звякать ключами. Тимофеев быстро убрал стремянку в угол, где она прежде стояла, завернул доллары в полотенце и сунул в корзину для грязного белья. Только после этого он глянул на большие часы, висевшие в прихожей, и увидел, что они показывают половину четвертого. Для мамы рановато…