Конечно, в натуре никакие искры у Андрюшки из глаз не сыпались. Это просто такая поговорка. Но глаза он в момент удара инстинктивно зажмурил на несколько секунд. Открыл — и очень удивился.

Вроде бы только что в комнате было светло. И за окном тоже хоть и пасмурная погода стояла, но сумерки еще и не начинали сгущаться. К тому же на письменном столе, где Андрюшка уроки делал, горела настольная лампа.

Сейчас же вокруг Тимофеева царила почти полная темнота. Даже не такая, какая бывает ночью в комнате, а гораздо чернее и непрогляднее. Ведь ночью за окном фонари светятся, реклама на щитах и вывески над магазинами, машины с включенными фарами ездят. Даже если шторы на окне задернуты, все равно можно хорошо различить очертания самой комнаты и мебели, которая в ней стоит. А тут не то что мебели — носа своего не разглядишь!

Впрочем, кое-какой свет все же присутствовал. Где-то впереди тускленько-тускленько, почти совсем не выделяясь из темноты, светился небольшой прямоугольник. Потом, правда, это свечение стало постепенно усиливаться. Андрюшка вытянул руку в сторону прямоугольника, дотронулся до него, и оказалось, что светится не что иное, как… лист книги. Той самой, черной! Она при падении распахнулась и превратилась в некое подобие… компьютера-ноутбука! Но оставаясь при этом на ощупь бумажной. Наклонный лист распахнувшейся книги излучал голубовато-серый свет и выглядел экраном, а на горизонтальном — он тоже светился, но более тускло — обозначилась клавиатура с русскими и латинскими буквами, цифрами и всякими иными значками.

«Вот это да! — изумился Андрюшка и ущипнул себя за ухо. — Может, мне это снится?»

Нет, вроде бы все происходило наяву, и Андрюшка от щипка не проснулся.

По мере того как «экран» и «клавиатура» светились ярче, темень, окружавшая Тимофеева, становилась все гуще. При этом еще и холод откуда-то появился, хотя вроде бы до этого в комнате было совсем тепло и даже чуточку жарко.

Впрочем, Андрюшка уже сильно сомневался, что он в своей комнате находится. Ни стен, ни потолка не ощущалось, а пол, на котором Тимофеев восседал в позе плюшевого мишки, казался не паркетным, а каменным или даже ледяным.

«Что все это значит? — ощущая смесь ужаса и любопытства, подумал Андрюшка. — Может, эта черная книга — что-нибудь инопланетянское? И бабка в троллейбусе — инопланетянка переодетая?! А что? Ведь полно же фильмов, где инопланетяне под людей маскируются! А вдруг они меня похитить захотят?!»

Как ни странно, Тимофеева эта последняя мысль особо не испугала. То есть, конечно, ему стало чуть-чуть жутко, но не более того. Даже что-то похожее на восторг в душе появилось. Это же ужас как интересно: полетать на инопланетян-ском корабле, попасть на другую планету, посмотреть, какие они в натуре бывают, пришельцы эти! Опять же, если Андрюшку похитят, то ему не придется послезавтра сочинение писать, да и вообще в школу ходить. По крайней мере, в свою, московскую, земную. Конечно, может быть и так, что инопланетяне, убедившись, что он еще не взрослый землянин, а всего-навсего шестиклассник, заставят его своим, инопланетянским, наукам обучаться. Но у них небось техника куда дальше нашей шагнула. Наденут на голову какой-нибудь обруч, подключат к компьютеру — чик! — и все науки прямо в голове. И уроки готовить не надо, и стихи наизусть учить. Классно!

Тем временем на «экране» книги-«ноутбука» стали появляться какие-то темные полосы, пятна, линии. Сперва очень расплывчатые, черно-белые, как на старинном телевизоре. Однако с каждой секундой изображение становилось все более четким, и черно-белые тона перешли в блекло-цветные. Уже через минуту стало ясно, что на странице-экране изображен средневековый рыцарский замок, возвышающийся на отвесной скале, посреди обтекающей ее бурной горной реки. Пока изображение было черно-белым, казалось, будто это гравюра, а когда возникли цвета, то создалось впечатление, что это электронная копия с какого-то живописного полотна. Однако и на этом изменения на экране не закончились.

Цвета становились все ярче, а изображение все больше походило уже не на картину живописца, которая могла быть и по памяти нарисована, и вообще просто придумана, а на цветную фотографию, запечатлевшую совершенно реальный пейзаж таким, каким он был в момент съемки. А потом «фотография» неожиданно «ожила», словно остановленный кадр на экране видика после нового нажатия на клавишу «play». Белые облака поплыли по голубому небу над горами, ветер стал шевелить листья на деревьях, заполоскались флаги на башнях замка, а горная река понеслась мимо скалы через пороги, и солнечные блики заиграли радугой на взвихрившихся брызгах.

После этого появился звук. Андрюшка услышал шум горной реки, шорох листьев, щебетание птиц. Возникло ощущение, что он не видеофильм смотрит, а телепередачу в прямом эфире.

Если бы не темень, сгустившаяся вокруг до полной непроглядности, да не сам факт таинственного превращения старинной книги в современный компьютер, ничего необычного и сверхъестественного в общем и целом не было. Правда, клавиатура книги-компьютера не имела никаких кнопок — буквы и значки были просто-напросто написаны на странице и обведены квадратиками или прямоугольничками. Кроме того, ощупав «компьютер», Тимофеев никаких дисководов, портов, гнезда для подключения к электрической сети и даже отсека для батареек не обнаружил. Даже обычного выключателя «оп-off» этот чудо-компьютер не имел. И «мыши» никакой не нашлось, даже встроенной.

«Может, это инопланетянский компьютер?» — подумал Тимофеев, но тут же в этом усомнился.

Хотя нарисованные клавиши точно воспроизводили хорошо знакомую Андрюшке компьютерную клавиатуру и ни одной инопланетянской буквы на них не было. Русских, правда, тоже не имелось, но все латинские Тимофеев знал и даже понимал, для чего служат клавиши с надписями «ENTER», «ESC», «ALT», «CTRL» и всякие прочие.

Наверно, Андрюшке следовало бы хорошенько подумать, прежде чем дотрагиваться до клавиш. Потому что он уже догадывался, что книга-компьютер может обладать самыми необычными свойствами. Возможно, даже очень опасными для жизни и здоровья. Ведь появилась же откуда-то тьма средь бела дня? Правда, теперь, когда страница-экран светилась ярко, Тимофеев уже видел кончик своего носа и пальцы рук, но зато вокруг ни черта разглядеть не мог. Казалось бы, свет от экрана должен был какие-никакие блики давать на паркет, на мебель и на стены, но их не было! И от страницы-клавиатуры должно световое пятно на потолок лечь — где оно? Нету! Либо в Андрюшкиной комнате законы распространения света перестали действовать, либо он уже каким-то образом улетел из своей комнаты и угодил в какое-то неведомое пространство. Не безвоздушное, правда, раз дышать можно, но явно неземное. Хотя Тимофеев все еще ощущал под собой пол — холодный и твердый как камень, — но не имел никакой уверенности в том, что это надежная опора. Фиг его знает, что получится, если нажать какую-нибудь из управляющих клавиш? Может, Андрюшка сразу после этого в тартарары провалится?!

Но все же дотронуться до нарисованных светящихся клавиш очень хотелось. Чисто из любопытства. А любопытство иногда сильнее страха оказывается и даже сильнее здравого смысла.

В общем, Тимофеев взял да и прикоснулся указательным пальцем к клавише «ESC». Он ведь знал, что при помощи этой клавиши можно выйти из работающей программы. И подумал почему-то, что если нажмет эту клавишу, то снова окажется в своей комнате, при дневном свете, а книжка-компьютер примет свой прежний вид.

Однако ничего подобного не случилось.

После прикосновения пальца к квадратику, обозначавшему клавишу «ESC», этот квадратик засветился красным цветом, экран мигнул, и пейзаж с горной рекой и замком исчез. Вместо него через пару секунд возникла совсем иная, намного менее приятная для глаза картинка.

Андрюшка увидел какое-то мрачное, ужасно узкое ущелье. Справа и слева чернели отвесные скалы, уходившие вверх к небесам, а там, вверху, почти смыкались. Небо на этой картинке имело зловещий багровый цвет, будто где-то поблизости бушевал огромный пожар или происходило извержение вулкана. По этому жуткому небу плыли черные и бурые, пугающего вида облака. На фоне неба то и дело проносились какие-то черные крылатые существа: не то хищные птицы, не то огромные летучие мыши или даже птеродактили.

Сначала вся эта картинка шла без звука и не казалась очень уж страшной. Но через полминуты Андрюшка услышал тяжкий подземный гул, грохот катящихся камней, а также мерзкие и явно угрожающие вопли летающих существ. Крики, которые издавали эти существа, напоминали не то воронье карканье, не то металлический скрежет, не то злорадный хохот. Мороз по коже шел…

Но еще страшнее стало, когда от экрана потянуло жаром, а потом еще и какой-то тухлый запах почуялся.

Случается, конечно, что компьютеры начинают греться, но не до такой же степени! Жар, исходивший от экрана, заставил Тимофеева отодвинуться. Будто перед костром или печкой сидел, а не перед плоским экранчиком! Может, этот компьютер загорелся изнутри?! Но тогда бы он вряд ли мог картинку показывать…

Вообще-то ничего совсем уж удивительного и в появлении запаха не было. Когда у Андрюшкиной бабушки в деревне сгорел старый-престарый черно-белый телевизор «Рекорд», выпуска аж 60-х годов, воняло даже покрепче. Папа сказал, что эта вонь шла от каких-то там селеновых выпрямителей. Но тогда от телевизора дым столбом валил, и пламя внутри корпуса виднелось, а на экране, конечно, ничего не просматривалось. А здесь компьютер как ни в чем не бывало продолжает работать! Чудеса-а…

Тогда получалось, что этот таинственный аппарат умеет передавать то, что еще ни один телевизор и компьютер на Земле не научили делать: доносить до зрителя не только звук и картинку, но и запахи, а также температуру той среды, которая изображена на экране.

Тимофеев отодвинулся от книги-компьютера аж на полтора метра, но жара ощущалась все сильнее. И уже через минуту стало ясно почему.

Где-то в дальнем конце ущелья, изображенного на экране, появилось оранжево-багровое свечение, заклубился бурый дым, а затем послышался постепенно нарастающий гул. Свечение стало довольно быстро приближаться, и вскоре из-за поворота выползло нечто похожее на длиннющий оранжево-красный язык.

«Лава!» — Андрюшка вспомнил, что видел нечто подобное в каком-то фильме. Вроде бы и там на экране, и здесь на экране — чего бояться? Но там Тимофеев четко понимал, что никуда эта лава из телевизора не выльется. Ни жара никакого не чувствовалось, ни запаха. Сейчас же, несмотря на то что Андрюшка отодвинулся от экрана еще на метр с лишним, жар буквально донимал. И вонь от дыма и всяких там вредных газов была уже нестерпимой.

Конечно, Тимофеев не стал дожидаться, когда потеряет сознание от удушья, вскочил на ноги и, отвернувшись от экрана, побежал куда-то в темноту.

Вот тут-то он и убедился окончательно, что находится уже не в своей комнате. Потому что комната у Андрюшки имела всего пять метров в длину и три в ширину и от середины ее, где он, по идее, должен был сидеть, до двери или простенка он мог меньше чем за секунду добежать. Даже если б он проскочил через дверь, не заметив ее, то угодил бы в прихожую и это удлинило бы путь максимум на полтора метра. А входную дверь в квартиру Андрюшка запер, когда пришел с улицы, — это он точно помнил. Так что обязательно должен был в нее упереться.

На самом деле Тимофеев пробежал в темноте метров двадцать, но так ни во что и не уперся. Причем он все это время ощущал уклон под ногами, а не ровный горизонтальный пол. Андрюшка явно бежал куда-то под горку и все больше набирал скорость.

Правда, темень, окружавшая его поначалу, постепенно начала рассеиваться, но особого облегчения это не принесло. Больше того, именно теперь Андрюшку захлестнул настоящий ужас.

Сквозь тьму проступили темно-серые контуры отвесных скал того самого жуткого ущелья, которое Тимофеев видел на экране компьютера! А где-то наверху, высоко над головой, зловеще багровело небо с черными и бурыми облаками. Крылатые существа с отвратительными криками носились над ущельем. Но уже не на экране, а вживую! И когда Андрюшка, задержавшись на секунду, обернулся, то не увидел позади себя никакого компьютера с экраном. Нет! Он сам угодил в это жуткое ущелье, и следом за ним огненной рекой катился поток вулканической лавы, гоня впереди себя волну дыма и ядовитых газов.

Само собой, что у Тимофеева не было ни времени, ни желания размышлять над тем, как и почему он угодил внутрь экранной картинки. Он только об одном думал: как бы убежать от настигавшего его потока лавы, и несся вниз по ущелью, не разбирая дороги.

Между тем дно ущелья было вовсе не ровное и не гладкое. Как Андрюшка, когда еще в темноте бежал, не налетел на всякие каменные глыбы, валуны и не запнулся о более мелкие камни — неизвестно. Теперь, когда стало светлее, он тоже лишь чудом успевал огибать препятствия или перепрыгивать через них, не ломая ног и не расшибая голову. Тем более что ущелье становилось все более извилистым, а камней на пути попадалось все больше и больше. Кроме того, поток лавы тоже ускорил свое движение, поскольку крутизна уклона увеличилась.

От этого возникла еще одна беда. Если вначале лава просто заливала собой камни, лежавшие на дне ущелья, то теперь она начала сталкивать их вниз. То один, то другой валун с грохотом начинал катиться вниз. Одни ударялись о большие глыбы и с треском раскалывались на мелкие осколки где-то за спиной Андрюшки, другие бухались о стены ущелья, третьи просто застревали среди камней. Но были и такие, что продолжали валиться вниз и увлекали за собой другие. Правда, до Тимофеева покамест ни один еще не долетел, но все равно ощущать, что позади тебя, кроме потока лавы и газов, еще и камнепад сыплется, — еще то удовольствие!

На что Андрюшка надеялся? Неизвестно. Может, на то, что ущелье когда-нибудь кончится или склоны его станут более пологими. А может — на то, что проснется и увидит себя в родной квартире. Он и сам не смог бы толком ничего объяснить, даже если б его десять корреспондентов с микрофонами спрашивали. Он только видел, что нипочем не сможет взобраться наверх по стенкам ущелья, и продолжал бежать вперед, вниз по уклону. Впрочем, если б он захотел остановиться, то это у него тоже не сразу получилось бы. Слишком большую скорость набрал — инерция ему не дала бы быстро затормозить, и он кубарем покатился бы вниз, ударяясь о камни, пока не разбился бы в ле-

Чернзя книга Времен

пешку. Нет уж, лучше бежать, перепрыгивая через камни, пока есть такая возможность.

Однако лава все же неуклонно настигала Тимофеева. Жар ее огненного «языка» ощущался все сильнее. Обернуться и посмотреть, насколько далеко находится край этой раскаленной массы, Андрюшка не мог — иначе он бы тут же потерял равновесие и свалился! — но в буквальном смысле спиной чувствовал, что с каждой секундой расстояние, отделяющее его от ужасной смерти, неумолимо сокращается.

Андрюшка продолжал бежать, думая только о том, что сзади него. А о том, что опасность может угрожать и спереди, ему в голову не приходило. Поэтому, когда внезапно Тимофеев увидел, что всего лишь в полусотне метров от него более-менее пологий уклон ущелья превращается в отвесный обрыв, он уже не мог ни остановиться, ни сколько-нибудь замедлить бег. Сила инерции вынесла его на край обрыва и бросила в пропасть.

— А-а-а! — Отчаянно заорав, Андрюшка полетел вниз с огромной высоты…