Хотя Колька на сей раз ужинал на час позже, бабушка Клаша особо не ворчала, тем более что внук ел с аппетитом и даже добавки попросил, не то, что вчера.

— Так-то лучше, — похвалила бабушка, когда Колька и с добавкой расправился, — негоже будет, если ты у нас тут похудаешь. А то мама тебя сюда и не отпустит больше.

— Ничего, Колька, вес в жизни не главное, — подмигнул дед Василий, — главное, чтоб ты ума помаленьку набирался… А привес — он для поросенка нужен, а не для человека.

Колька при этих словах немного поморщился, но вслух ничего не сказал.

Как и вчера, он сделал вид, будто пошел спать, а сам подготовил свое «дышащее чучело» из ватника и плеера с кассетой-кольцовкой и стал дожидаться, когда бабушка с дедушкой уснут. Вся операция, в общем и целом, прошла так же успешно, как и вчера. Колька, никого не потревожив, запер дверь избы «изнутри» с помощью веревки, выскользнул за калитку, сбегал за лопатой к смородиновому кустику и пустился по уже хорошо знакомой тропке в сторону кладбища. Правда, пока он шел вдоль кустов, его немного беспокоило, не ошибся ли он в своих сегодняшних выводах. Ведь тогда Пашка со товарищи вполне могут поджидать его в этих кустах… Конечно, с лопатой в руках Колька чувствовал себя вполне уверенно, но кое-какое волнение испытывал.

Тем не менее все обошлось вполне благополучно. Да и с погодой вышло получше, чем в прошлый раз. И ночь выдалась светлая, без облаков, без дождя, ветра и грозы. Так что Колька, уже и не боясь особо кладбища, без приключений добрался до безымянной могилы с ямой в бугорке на том месте, где прошлой ночью выкопал череп.

Однако оказалось, что выкопать из земли крест из старых и корявых жердей не так-то просто. Выяснилось, что крест вкопан намного глубже, чем предполагал Колька, и для того, чтоб выдернуть его из земли, придется копать яму даже более крупную, чем та, которую вырыл вчера, добывая череп. Опять же вчера землю размочил дождь, а сегодня она была сухая и твердая.

И все-таки Колька сумел вытянуть из земли крест. Но потом возникла новая проблема: как протащить его через густые кусты? Правда, долго думать не пришлось. Колька отбил от креста перекладину и порознь протянул обе жерди через кусты. После этого он взял под правую подмышку длинную жердину, под левую — короткую и лопату, а затем потопал в обратный путь. Намаялся он, конечно, немало, но это все-таки происходило в хорошую погоду и было сущими семечками по сравнению со вчерашними тяготами.

С каноэ все тоже было намного спокойнее, чем в прошлую ночь. Воды в нем не было вовсе, а жерди и лопата прекрасно уместились вдоль лодки. Ну и грести по тихой, почти зеркальной воде было куда проще, чем вчера по волнам под дождем.

Правда, появилась новая тревога. В Колькину голову, как назло, все время лезла мысль о Жути Подводной. Полнолуние все-таки, да еще и ночь. Правда, то, что рассказал дед Василий, немного обнадеживало. Как выяснилось, Жуть эта самая в действительности — просто-напросто несчастная девица красоты неописуемой, которая пострадала за излишнее рвение в защите окружающей среды. Перестаралась, понимаешь. Нет бы всех этих браконьеров во главе с новгородским промышленником взять да оштрафовать или, на худой конец, арестовать, посадить в темницу или просто выпороть, как в те времена было принято. А она вызвала каких-то демонов из Ада на разборку, красавица эта! Те, конечно, раздухарились и стали всех кого ни попадя топить, кипятком обваривать, жечь… Ясно же: типичное превышение полномочий — о таком преступлении Колька по телевизору слышал. Вот ее и превратили в чудище, а потом поселили в озеро демонов отгонять. Наверно, ей какой-нибудь срок дали. Скажем, триста тридцать три года и еще три дня таких вот исправительных работ. И очень может быть, что она этот срок уже отбыла. Ведь получается, что последний раз она высовывалась почти тридцать пять лет назад! А после этого ее никто не видел. Тем более что остров теперь стал чистенький и зеленый, и демонов опасных для людей тут больше нет. Индейские Духи, правда, живут, но от них никому особого вреда не было, а Кольке — так сплошная польза.

В общем, пока Колька ехал на остров, он слышал лишь несколько обычных плесков, которые издает рыба, подплывающая к поверхности, но никаких «пуф-ф-ф», сопровождавших всплытие Жути, не было и в помине.

Выгрузив жерди и лопату из каноэ, Колька приволок их к кострищу. Спички в типи остались — Митька, разжигавший утром костер, с собой их не взял. Но сжечь длиннющие жерди, ранее составлявшие крест, в целом виде было неудобно. Их следовало порубить или распилить на короткие поленья. А ни топора, ни пилы у Кольки не имелось — только лопата. Как же быть? Возвращаться домой, лезть в дедушкины столярные инструменты? Во-первых, можно шуму наделать и попасться дедушке — а это может повлечь «ужасную судьбу», ибо нарушит секретность. А во-вторых, можно провозиться слишком долго, и не хватит времени, чтоб все закончить до рассвета.

Вот тут-то Колька и подумал сгоряча: «Эх, если вместо лопаты у меня был топор!» И сразу же произошло такое, чего он вовсе не ожидал.

Сперва вокруг лопаты возникло небольшое оранжевое свечение, которое спустя несколько секунд превратилось в непрозрачное продолговатое облачко, и контуры лопаты скрылись из виду. Потом это облачко изменило форму, заметно уменьшившись и укоротившись, а затем мгновенно исчезло.

Вместо дедушкиной лопаты на траве у кострища лежал ухватистый, отточенный как бритва топорик — как раз подходящий для Кольки по длине и весу.

«Вот это да! — покачал головой Колька, хватая инструмент. — Молодцы Духи!» Он посчитал, что Духи решили ему помочь и переделали лопату в топор.

Конечно, теперь ему не пришлось затратить много времени на то, чтоб разрубить обе жерди на небольшие круглые поленья да еще и расколоть каждое пополам. Затем Колька набрал сухих еловых веточек — тех, что до серого цвета высохли, — и, наломав их в компактную кучку, положил в середину кострища, вокруг которого соорудил «колодец» из поленцев, получившихся из разрубленных жердей. После этого Колька подпалил еловые веточки, — те весело вспыхнули и затрещали, — и стал ждать, когда все сгорит и останутся угольки, которые надо будет вставить в глазницы черепа. Этого момента он больше всего побаивался, ведь взять угольки надо было голыми руками! Однако, пока костер горел, Колька задумался еще об одной сложности.

Череп-то он до сих пор не выкопал! Правда, он ведь пока что делал все точно в том порядке, который указал Дух Земли. А тот сказал четко: «…Ты должен сжечь крест на вашем «индейском» кострище, выкопать ранее закопанный череп…» То есть выкопать череп нужно уже после того, как крест сгорит, а не раньше. Однако раз так, ему придется выкапывать череп из середины прогоревшего костра, то есть, когда от костра останутся одни уголья. Стало быть, надо сперва разгребать эти уголья и пепел, а потом опять вынимать наверх землю, которой он засыпал череп. А это значит, что придется быть очень аккуратным, хотя вроде бы опасности, что кто-то из «индейцев» завтра сюда приедет и что-либо заподозрит, нет. Но ведь могут быть всякие непредусмотренные обстоятельства. Опять же лопаты-то у него теперь нет! Захотят ли Духи переделать топор обратно в лопату? Наконец, что будет, если он провозится слишком долго, откапывая череп, и все угольки погаснут? А ему обязательно нужны два уголька, и не абы какие, а именно те, оставшиеся от сожженного креста, чтобы вставить в глазницы черепа.

Колька начал с того, что пожелал превратить топор обратно в лопату. И с облегчением вздохнул, увидев, как вокруг топора возникает уже знакомое оранжевое свечение, как потом его окутывает непрозрачное облачко, а затем, удлинившись напоследок, мгновенно исчезает. Уф! У Кольки от сердца отлегло. Вернулась лопата! И ведь не какая-нибудь там, а именно та, дедушкина! Одной проблемой меньше.

Однако буквально через минуту Колька понял, что на смену этой, теперь, как выяснилось, пустяковой проблеме пришла иная, гораздо более сложная.

Со стороны озера послышался шум лодочного мотора. Похоже, что какая-то моторка быстро приближалась к острову. Ночью, в этот послеполуночный час, у них тут обычно никто не катался и рыбу не ловил. Это что еще за дела?

А уже стало ясно, что лодка не просто мимо острова едет, а мчится прямо в сторону той самой бухточки, где обычно высаживались «индейцы» и где сейчас стоял Колькин челнок. Вот тебе и на! Кто бы там ни был, это для Свирепого Вепря настоящая угроза! Ведь если кто-то проедет через камыши, обнаружит каноэ, высадится на берег и доберется до костра — «судьба будет ужасной»! Духи требовали, чтоб он все в секрете сохранил! Может, все-таки лодка мимо проедет?!

Но нет! Мотор заглушили, заскрипели уключины, заплескали весла, а затем послышалось легкое бряканье стеблей камыша о дюралевые борта «казанки». Лодка протискивалась через камыш не куда-нибудь, а именно в «индейскую» бухточку. Потом кусты прошелестели и засветился неяркий луч фонаря.

А потом Колька с ужасом услышал голос Андрюшки — бывшего Великого Вождя:

— Ну вот, я же говорил, дядя Петя! Здесь они, точно! Картошку пекут, наверно.

— Тьфу ты! — проворчал еще один знакомый голос. Это ж Пашкин отец собственной персоной! Что делать?! Конечно, нет тут никакого Пашки, и в принципе Андрюшка с дядей Петей могут хоть весь остров прочесать — ничего не сыщут. Но сколько это у них времени займет? Такой человек, как дядя Петя, Колькиным объяснениям наверняка не поверит, даже если Андрюшка убедит его, что Колька с Пашкой в ссоре и вряд ли стали бы мирно печь картошку. Скорее подумает, будто Андрюшка выгораживает приятеля, ибо есть серьезные основания полагать, что папа-тракторист своему сынуле не только словесное внушение сделает. Так что дядя Петя, скорее всего, не уедет с острова до тех пор, пока не перевернет его вверх дном в поисках Пашки. А заодно и Кольку увезет, да еще потащит к деду Василию — ясно ведь, что все это плохо кончится: Колька не выполнит повеление Духа Огня — а это гибель. Mission failed! — Миссия провалена! — как пишут в компьютерных играх. Но в играх-то ее переиграть можно, а тут…

Между тем дядя Петя и Андрюшка уже высадились на берег и шли по тропинке к костру. Что же делать-то?! Конечно, можно сбежать и спрятаться, но ведь дядя Петя так просто с острова не уйдет. Да и Андрюшка, скорее всего постарается отыскать Пашку, раз уж взялся быть проводником для его отца. Ясно, что на острове не удастся надежно спрятаться. Найдут! А время-то уйдет — и все пропало!

Шаги неуклонно приближались, свет фонарика то и дело мерцал за деревьями, и у Кольки от волнения сердце заколотилось куда сильнее, чем вчера, когда он на кладбище в грозу орудовал. Да уж, порадовался тихой ночи! А костер-то с берега видно!

И Андрюшка мог его разглядеть, когда на танцы ходил. Вот и решил, что тот опять в «индейцы» подался! Ну а поскольку Пашкины родители, небось, уже всерьез беспокоились, решил их малость утешить. Вот дядя Петя и погнал лодку среди ночи! А того не ведал бедный, что сын у него в поросячьем облике в хлеву хрюкает и визжит. Точно так же, как и Сашка с Толькой! Ведь Колька, получив от Витьки сведения о том, что эта троица на него засаду готовит, сказал, что, мол, они еще визжать будут, как поросята. Колька-то имел в виду, что отлупит их с помощью Духов, а Духи решили по-своему. Взяли, да и превратили пацанов в поросят! Именно об этом Колька догадался, когда вечером ходил с Витькой по дворам и слышал поросячий визг из хлевов в ответ на упоминание человечьих имен нынешних кабанчиков.

Может, и сейчас попросить, чтоб Духи Андрюшку и дядю Петю в свиней превратили. Нет, лучше не надо… Андрюшка — еще ничего. Из него, наверно, тоже маленький, пятикилограммовый поросенок получится. А вот из дяди Пети, скорее всего, выйдет здоровенный кабан с клыками. Если он разъярится и примется гоняться за Колькой по острову — пиши пропало, до рассвета не успеть. Опять же эти новоявленные свиньи поднимут визг и хрюк на все озеро. Ясное дело, жители обратят на это внимание, и вместо двух человек сюда все село съедется. Нет, надо из этих нежелательных гостей что-нибудь молчаливое сделать… Деревья, например.

Как раз в этот момент Андрюшка сказал дяде Пете:

— Вы только его не бейте, ладно?

— Да не трону я его, не тро… — и речь, и тяжелые шаги дяди Пети, и более легкие Андрюшкины оборвались одновременно. А фонарик остановился и лишь слегка покачивался, не двигаясь вперед.

Колька тоже на несколько секунд замер. Неужели сработало? Он отошел от костра и двинулся на свет фонаря. Десяти метров не прошел — и увидел две елки, выросшие прямо на тропе, там, где их попросту не было. Одна довольно высокая — метров шесть, а вторая намного ниже — как раз влезла бы под потолок Колькиной квартиры, если ее поставили на Новый год. На одной из веток большой елки, зацепившись колечком за колючую лапку, сиротливо покачивался продолговатый фонарик. Небось дядя Петя его в руке держал…

На какое-то мгновение при виде этого фонарика у Кольки шевельнулась совесть. Ведь сейчас и Андрюшкина мама ждет-волнуется, и тетя Вера ждет дядю Петю с Пашкой… Наверное, даже плачут, предчувствуя беду, а дядя Петя и Андрюшка тут, на острове, стоят и ветками покачивают, не в силах ни крикнуть, ни какой-либо знак подать…

Но тут же Колька себе нашел оправдание: не мог же он нарушить волю Духов?! Они ж ему могут ужасную участь устроить, если он не сумеет сделать все как надо! Нет уж, надо будет всем заколдованным немножко потерпеть. Кому-то поросятами побыть, кому-то елками. А потом, когда все повеления Духов будут выполнены, они, наверно, и сами на радостях всех расколдуют…

В общем, немного успокоившись, Колька принялся выполнять свою основную «миссию». Все поленья уже сгорели, осталось лишь несколько догорающих головешек да множество тлеющих угольков. Колька начал помаленьку отгребать пепел и к радости своей обнаружил под ним четко обрисованный квадрат, который он прорезал лопатой прошлой ночью, когда рыл яму для того, чтоб спрятать череп. Этот квадрат, должно быть, под воздействием жара от костра спекся до твердости камня или по меньшей мере кирпича. И когда Колька подцепил его острием лопаты, просто поднялся, как крышка кастрюльки, открыв ямку. Затем не составило большого труда вытянуть из нее рогатый череп с клыками и положить на край кострища.

Теперь предстояло самое главное и самое, как казалось поначалу Кольке, опасное. Он ведь хорошо помнил, что сказал в свое время Дух Огня: «…Взять эти угольки ты должен обязательно голыми руками! И если уронишь — горе тебе! Затем ты должен закопать череп на прежнем месте, так, чтоб никто не смог до него добраться».

Однако, когда Колька, набравшись духу, собрался приступать к этой операции, оказалось, что от костра остались только две маленькие, короткие головешки, на концах которых рдели большие, острые угольки. Однако на широкой, не сгоревшей, а только чуть подкопченной стороне головешек имелось достаточно места, чтоб ухватиться за них пальцами без риска обжечься. Справедливо решив, что, раз головешки и угольки составляют одно целое, и где начинается одно и кончается другое — неизвестно, Колька взял головешки за не горящие концы и, преспокойно вставив рдеющие угли в глазницы черепа, осторожно отломил несгоревшие деревяшки. Угольки, казалось бы, сразу после этого должны были начать постепенно угасать, но этого не случилось. Напротив, очутившись в глазницах, они засветились намного ярче, чем прежде, и даже стали вроде бы более выпуклыми и круглыми. Но у Кольки не было времени, чтобы пристально наблюдать за угольками. До рассвета оставалось не больше часа, а потому надо было поторапливаться. Оказалось, что, когда Колька вытаскивал череп, на дно ямы просыпалось довольно много земли и теперь череп не помещался в нее заподлицо — земляная «крышка» не укладывалась вровень с почвой. Так что Кольке опять пришлось принести свою «индейскую» рубашку и отсыпать в нее излишек земли. Правда, на сей раз не понадобилось ее далеко относить и топить в озере. Когда череп наконец поместился в яму и «крышка» стала нормально закрываться, Колька аккуратно пересыпал в яму всю землю из рубашки и даже разровнял ее так, что излишка не осталось вовсе. Вообще-то после этого, как ему представлялось, уголья, вставленные в глазницы черепа, должны были непременно погаснуть. Однако, когда Колька уже закрывал яму «крышкой» ему показалось, будто земля поверх черепа заметно нагрелась. А такое могло получиться лишь в том случае, если бы угольки не просто продолжали тлеть, а стали еще сильнее разогреваться…

Впрочем, и тут Колька не стал особо удивляться, тем более что ему надо было еще как следует засыпать пеплом яму и сделать так, чтоб никто посторонний не смог определить, что в кострище что-то зарыто.

Когда все было сделано, Колька подумал, что ему, как и вчера, надо зайти в типи и подождать, пока его в сон поведет и появятся Великие Духи. Однако, когда он вошел и сел на тюфяк, то никакой особой сонливости не почувствовал. Ну и Духи, соответственно, никак себя не проявляли. Колька подождал минут пять, но все оставалось по-прежнему. Его охватило беспокойство: ведь раз Духи не являются, значит, что-то еще не доделано. Что же именно?

Сперва Колька подумал, будто все дело в «индейской» рубашке, в которую он землю насыпал, но в отличие от прошлой ночи не выполоскал. И только когда прибежал в бухточку, и увидел моторку, на которой приехали дядя Петя и Андрюшка, понял: именно это помешало Духам посчитать его «миссию» законченной. Конечно! Ведь если пустую лодку завтра или через день, допустим, найдут у острова, то всем станет ясно, что дядя Петя и Андрюшка потерялись именно тут. А это значит, что могут вызвать милицию с собаками и начнут обыскивать остров! Может, даже станут землю раскапывать! Нет уж, не надо этого!

Колька торопливо отмотал цепь, которую дядя Петя привязал к прибрежному кусту, и оттолкнул «казанку» от берега. Но уплывать лодка не хотела. Ее удерживали в бухточке камыши и кусты, через которые моторку надо было протащить на открытую воду. А времени до рассвета уже всего ничего! Колька решительно запрыгнул в «казанку» и взялся за весла. Напрягая силы и лихорадочно поглядывая на светлеющее помаленьку небо, он кормой вперед проталкивал тяжелую лодку и, как ни странно, особо не страшился, что повстречает на открытой воде Жуть Подводную… Не думал он и о том, как сумеет вернуться на берег, если оставит лодку достаточно далеко от острова. Главной мыслью было: успеет ли он сделать все, что нужно Великим Духам, до того, как над озером поднимется солнце?!

Наконец «казанка» очутилась на открытой воде. И вот тут-то Колька почуял то же самое сонливое состояние, что и вчера в типи. Опять появилось ощущение падения в колодец, а следом за ним — во тьме возникло красно-оранжевое пятно. Ясно, что спустя несколько минут в нем проступили благородные черты Великого Духа Огня.

— Приветствую тебя, славный воин Свирепый Вепрь! — произнес Дух Огня точно такие же слова, как и Дух Земли прошлой ночью. — Ты выполнил все так, как следовало, проявив мужество, быстроту и разум. За это ты будешь вознагражден, в чем убедишься уже сегодня днем.

Колька хотел было спросить, чем он был вознагражден за прошлую ночь, но замялся, оробел и не успел открыть рта, как Дух Огня прочел его мысли и ответил:

— Мой брат, Великий Дух Земли, даровал тебе умение превращать живое в живое, а также мертвое в мертвое. Я же подарю тебе умение создавать живое из мертвого и наоборот!

С этими словами Дух Огня быстро растворился в своем красно-оранжевом пятне, а само пятно за несколько мгновений приобрело голубоватый цвет, и в нем проявились очертания Великого Духа Воды, который слово в слово повторил фразу, произнесенную Духом Огня вчера:

— Радуйся, воин, но помни, что все условия остаются в силе, и на следующую ночь тебе предстоит выполнить мое повеление!

После этого сверкнула уже знакомая вспышка…