Глава двадцать седьмая
АРОН
Арон лежал в постели, широко раскрыв глаза. Несмотря на ярко пылающий в печке огонь и натянутые до самого подбородка одеяла, его бил озноб.
Вытянувшийся на соседней кровати Зед без умолку болтал, не обращая внимания на то, что товарищ почти не участвует в разговоре.
— Погоди, вот настанет первый в твоей жизни день Суда! А потом, еще через несколько лунных циклов, тебе разрешат присутствовать на поединке. Для начала научишься читать обвинения и приговоры, а там дело дойдет и до оружия.
Арон уже немного знал о том, что происходит в Гильдии Камня каждый лунный цикл: на следующий день после полнолуния в Триун прибывают повозки с Обвиненными из разных городов и деревень Гнездовья. На Суд допускаются представители династий и родственники жертв преступления — чтобы свидетели могли убедиться, что правосудие свершилось и зло наказано.
Интересно, сколько народу приезжает в Триун в эти дни? И изменит ли война уважительное отношение людей к приговорам, выносимым Гильдией Камня?
— Мастеру Виндблоуну, должно быть, уже вручили цепь! — сказал Зед, шумно ворочаясь в постели. — Седьмые Старшие Мастера не получают бенедетов — только толстую серебряную цепь и медальон. Это единственная должность, на которую могут претендовать рядовые Братья и Сестры Камня. Обычно, когда кто-нибудь из Старших Мастеров умирает, его место занимает старший ученик — если лорд-провост считает, что он готов к такой должности.
— Старший ученик? — удивленно переспросил Арон и повернулся к товарищу. Зед лежал на спине, до пояса укрывшись одеялом и сцепив руки за головой. — А мне казалось, Братья и Сестры Камня берут себе только одного ученика!
— Так и есть, но когда кто-то из членов Гильдии умирает, его преемник обычно берет сироту под свое попечение. — Зед задрал голову вверх и уставился в потолок. — Такое случается сплошь и рядом — ведь жизнь в Триуне полна опасностей! Знаешь, большинство учеников ужасно боятся заключительных испытаний в Развалинах, но они выходят оттуда самостоятельными членами Гильдии — если выживают, конечно…
Арону вовсе не хотелось думать о заключительных испытаниях в Развалинах. Вместо этого он мысленно подсчитал мальчиков и девочек в толпе, которая потешалась над ним у дверей комнаты Дари. Их там было человек девять, а вместе с ним самим и Зедом получается уже одиннадцать! Выходит, не меньше четырех учеников в прошлом «осиротели»? А что, если он еще и не всех видел?
Арон почувствовал приступ тошноты.
— А Старшие Мастера часто умирают? — спросил он.
— Не чаще остальных членов Гильдии! — беспечно ответил Зед и зевнул. — В Триун приходят неизлечимо больные люди, чтобы получить Милосердие, и Братья Камня иногда заражаются смертельными заболеваниями. Три года назад это случилось с одним из Старших Мастеров, и тогда его преемником стал Стормбрейкер. Кроме того, многие ученики и даже Братья и Сестры умирают по собственной небрежности от ядов и во время тренировок с оружием. Кто-то погибает в день Суда и во время Охоты, да и война наверняка отнимет у Камня немало людей. Кто знает, сколько Братьев и Сестер никогда не вернутся с Жатвы?
Арон подумал о Дари и Стормбрейкере, которые летели сейчас на спине Блас искать сестру Дари.
А ведь на улице почти стемнело… Что, если в Стормбрейкера угодит чья-то случайная стрела?
И тогда утром Арон узнает, что у него будет новый наставник или наставница. Будет ли этот человек добр к нему? Мальчика бросило в дрожь. Он только-только научился подчиняться приказам Стормбрейкера, и при мысли о том, что ему снова грозят неизвестность и одиночество, у Арона закружилась голова. Да, между ним и Стормбрейкером бывало всякое, но мальчик от всей души желал Старшему Мастеру вернуться в крепость целым и невредимым.
Нечего и говорить, что за Дари он тревожился еще сильнее.
Арон по-прежнему злился, что они не взяли его с собой. Что-то еще в поведении этой парочки сердило мальчика, но он и сам не мог объяснить, что именно…
Как бы то ни было, Арон не желал им зла.
К тому же мальчика так потрясла правда о смерти родных, что его сейчас мало волновали другие люди. Арон чувствовал внутри странное оцепенение — словно его сердце вырвали из груди или, наоборот, крепко заперли на замок.
Когда Зед начал болтать о других учениках, Арону захотелось отвернуться и заткнуть уши.
— У мастера Виндблоуна теперь будет старший ученик — Гальвин Хердер, и нам с тобой придется держать ухо востро. Его отдали в Гильдию, потому что дома с ним никто не справлялся. Готов поспорить, парень злится на лорда Болдрика за то, что тот не сделал его Седьмым Старшим Мастером — хоть Гальвин еще и не прошел заключительные испытания.
Арон ничего не ответил.
— Третий Старший Мастер Гильдии — сестра Стормбрейкера, Тиамат. Если она так и не вернется с Жатвы, ее место займет ученица, которая уже получила звание Сестры Камня. У Второго, Пятого и Шестого Старших Мастеров по два ученика, и я надеюсь, что эти пять мальчиков и одна девочка будут относиться к нам по-доброму. У Четвертого Старшего Мастера всего один ученик, но он дружит с Гальвином и скорее всего станет нашим врагом.
Арон сомневался, что когда-нибудь сможет запомнить столько новых людей. Его новая «семья» была такой же огромной, как и обширные просторы крепости.
— А сколько всего учеников в Триуне?
— Сотни! — зевая, ответил Зед. Глядя на товарища, Арон тоже принялся зевать, хоть ему вовсе не хотелось спать. — Это если не считать детей, которым Камень дает приют — часть из них по собственному желанию проходит обучение в Гильдии, и неисправимых хулиганов, а также детей-преступников — те тренируются вместе с нами до достижения совершеннолетия. Некоторые из них в конце концов становятся Братьями и Сестрами Камня и остаются в Гильдии навсегда.
Внезапно Арону в голову пришла новая мысль.
— А где ты жил раньше, пока Виндблоуна не сделали Старшим Мастером?
— Когда я только приехал в Триун, первые несколько лунных циклов мы с мастером Виндблоуном жили в Доме новичков — вместе с другими Братьями Камня и их новыми учениками. Как только мастер Виндблоун убедился, что я не сбегу, не наложу на себя руки и не опозорю его перед товарищами, мы переехали в одну из башен, предназначенных для постоянных членов Гильдии и их учеников… — Зед замялся, потом угрюмо прибавил: — Мы жили в восьмой башне, и я скучаю по людям, которые там остались… Там были только мужчины — все Сестры Камня, кроме Старших Мастеров, живут в отдельной башне неподалеку отсюда.
Услышав в словах Зеда грусть, Арон нахмурился.
— Но ты ведь еще увидишь этих людей на тренировках, правда?
— Нет. Разве только издалека… Ученики Старших Мастеров всегда тренируются отдельно.
Арон вспомнил, что Стормбрейкер уже говорил ему что-то в этом роде, и недоумевающее спросил:
— Почему?
В ответе Зеда сквозили печаль и усталость.
— Наверное, потому, что нам нужно учиться ладить друг с другом. А еще… Я думаю, нелегко командовать людьми, с которыми ты каждый день сидишь за одним столом и спишь на соседних кроватях. Вот почему в любой армии офицеры живут отдельно от солдат.
Что-то подобное уже объяснял Арону отец, когда рассказывал о службе в войске лорда. И все-таки мальчику не нравилось, что он вместе с горсткой других детей будет занимать особое положение в Гильдии. Так можно нажить кучу врагов. Лучшее жилье, специальное расписание занятий… Наверняка обычные ученики ненавидят их за все эти привилегии.
— Не думай, что наша жизнь легче, чем у остальных. — ухмыльнулся Зед, натягивая на себя одеяло. — Учителя гораздо строже относятся к ученикам Старших Мастеров. У нас даже нет двух выходных в неделю, только один, да и то часть этого дня отводится на уборку комнат.
Ну все, — подумал Арон, — с меня хватит! Не хочу больше ничего слышать — по крайней мере, сегодня.
Мальчик был уже так напуган рассказами Зеда, что вообще не представлял, как сможет привыкнуть к жизни в Триуне. Если бы не страстное желание отомстить за убийство родных, он сбежал бы из крепости — по крайней мере, попытался бы это сделать. Но сейчас Арон больше всего хотел проверить, не вернулись ли Дари и Стормбрейкер, и взглянуть из окна комнаты Дари на Часовню Матери.
Арон закрыл глаза и начал дышать ровно и глубоко, и очень скоро дыхание Зеда тоже стало спокойным и размеренным. Зед повернулся на спину, мышцы его лица расслабились, а губы застыли в безмятежной улыбке.
Наконец-то тишина! Арон с наслаждением растянулся в постели и закрыл глаза.
Внезапно в мысли ворвался образ матери, и мальчик едва не задохнулся от приступа резкой боли, сдавившей горло. Он широко распахнул глаза и уставился на догорающий в печке огонь.
Интересно, где сейчас воины Брейлинга?
Голос, звучавший в голове, очень походил на его собственный, но в то же время был каким-то другим. Арон попытался расслабиться, выровнять дыхание и пройти через Пелену. Он решил, что не будет делать ничего плохого — только осмотрит прилегающие к Триуну земли.
Нет, если я увижу солдат Брейлинга, я захочу их убить…
Внезапно в комнате стало очень жарко, и мальчик почувствовал внезапный приступ удушья.
А если я их убью, тогда Стормбрейкер и лорд Болдрик убьют меня. А может, так и должно быть?..
Арон вспомнил, что армия лорда Брейлинга объединилась с войсками лорда Алтара. Сможет ли он отделить солдат Брейлинга от их союзников, даже если найдет их за Пеленой?
Остановись!
Но Арон уже не владел собой. Его разум взбесился, словно вырвавшийся на волю самец-тэлон, сокрушающий все на своем пути. Перед глазами мальчика мелькали вспышки пламени, а в голове звучал голос матери — а может, его младших сестренок, которые никогда уже не станут взрослыми женщинами.
Смелее! Найди воинов Брейлинга! Покажи всем, на что ты способен!
Арон заткнул уши руками, пытаясь заглушить навязчивый голос, но тот не умолкал.
Кто посмеет обвинить тебя? И кто сможет тебя победить? — звучали в голосе интонации отца — или Сета.
Мальчика снова одолела жажда мести. Неважно, какие обещания он дал Стормбрейкеру и Дари; неважно, о чем предупреждал его лорд Болдрик! Арон представил, как обезумевшие солдаты Брейлинга прыгают со скалы, рвут друг друга на части или несутся в лес — прямо в лапы горных кошек. Другая сторона Пелены уже маячила перед его внутренним взором, звала, манила к себе… Зрение и слух Арона обострились, и он почти перенесся в нереальный мир, существующий вне времени и пространства.
— Нет! Уходи прочь! Оставь меня в покое! — из последних сил закричал Арон.
Навязчивые звуки в голове тут же стихли, а странный свет замигал и потух.
Мальчик оторопело оглядывался по сторонам, не понимая, где находится; внезапная тишина оглушила его, словно раскат грома.
Отбросив одеяла, Арон выскользнул из постели, и твердый каменный пол под ногами быстро вернул ему ощущение реальности. Его руки и ноги дрожали, а дышал он, словно старик, пробежавший несколько миль. И все-таки… Мальчик по-прежнему был в своей новой комнате в Триуне, его внутренняя сущность надежно заперта внутри телесной оболочки. Блики света и странные голоса мелькали где-то на обочине сознания, словно все еще надеялись подчинить Арона своей воле.
Взглянув на безмятежно спящего Зеда, Арон тряхнул головой, чтобы отогнать смутные образы и звуки, а потом натянул одежду, подкрался к двери и бесшумно выскользнул в коридор.
В лицо ударил поток холодного воздуха. Закрыв за собой дверь, Арон оказался рядом с высоким, мускулистым сабором, который был теперь его… тюремщиком? компаньоном?
Мальчик замер и посмотрел на уходящий вдаль коридор, освещенный множеством свечей. Здесь пахло пылью и животным жиром, а еще к этому запаху примешивался какой-то необычный, едва уловимый аромат — возможно, гвоздики или корицы.
Ико стоял совершенно неподвижно, вытянув руки по бокам и устремив взгляд вперед.
В тусклом свете свечей голубая кожа сабора казалась еще более яркой, а золотистая полоска меха, которая начиналась на лице и исчезала под воротником коричневой рубахи, переливалась всеми оттенками желтого цвета.
— Дари и Стормбрейкер еще не вернулись, — низким голосом произнес Ико. — И моя мать тоже.
Арон очень удивился его словам и с любопытством спросил:
— А ты будешь знать, когда они соберутся домой?
— Да.
Немного подумав, Арон решил, что в словах Ико нет ничего странного. Если у фурий и правда такой сильный грааль, как говорит Дари, они должны уметь общаться с родственниками посредством мысли.
Отлично!
— А ты почувствуешь, если у них что-то пойдет не так?
— Да, — без колебаний ответил сабор. — А как твои дела? Минуту назад я ощутил за дверью какую-то странную энергию. Я уже хотел войти в комнату, но вдруг все закончилось.
— У меня все хорошо. Просто приснился дурной сон…
Арон старался говорить как можно увереннее, хоть и знал наверняка, что только что был лишь на волосок от безумия.
Ико больше ничего не сказал, но и с места не сдвинулся.
Интересно, сердито подумал Арон, как долго он тут собирается торчать?
Наконец мальчик собрался с духом и осторожно спросил:
— Ты не знаешь, есть ли какие-то правила, запрещающие мне выходить ночью из комнаты?
— Нет, не знаю. Ведь я провел тут еще меньше времени, чем ты.
— А если я пойду прогуляться по башне, ты поднимешь тревогу?
Сабор стиснул зубы, а потом ответил ровным голосом:
— Не мое дело — судить тебя за твои поступки. Поступай как хочешь.
— Если я захочу прогуляться по коридору, ты пойдешь за мной? — спросил Арон, глядя в бесстрастное лицо Ико.
— Да. Если ты покинешь комнату, я буду сопровождать тебя.
Внезапно Арон вспомнил слова Зеда о судьбе и воле богов, а также о том, что саборы считают своим долгом помогать избранникам судьбы. Мальчик по-прежнему не верил в этот вздор — ну какая из него важная личность! — и все-таки…
Разве не он находится сейчас в Триуне, в Доме Старших Мастеров? Разве не он ведет беседу с сабором, который собирается до утра охранять вход в его комнату?
Арон долго подбирал слова и наконец спросил:
— Почему ты здесь, Ико?
— Я здесь, потому что я должен быть здесь, — невозмутимо ответил сабор после короткой паузы.
Пришел черед Арона стиснуть зубы, а заодно и кулаки. Похоже, разговоры с саборами — пустая трата времени.
— Ты тоже веришь, что я важен для Гнездовья и что мои действия могут изменить судьбу страны? — немного успокоившись, спросил он.
Наконец-то Ико взглянул Арону в глаза и даже приподнял бровь, но не проронил ни слова.
Разозлившись, Арон чуть не дернул заносчивого мальчишку за длинные черные волосы.
— Ты случайно не собираешься дать клятву защищать меня? — почти прорычал он.
И снова Ико ответил только после того, как тщательно обдумал вопрос Арона.
— Я уже дал такую клятву — только не тебе.
На лице сабора застыло суровое выражение, и Арон понял, что задавать новые вопросы бесполезно.
А ведь он очень похож на Сета! — подумал мальчик, и сердце сжалось от нового приступа боли.
Тяжело вздохнув, Арон пошел по коридору — но не туда, где находилась комната Дари, а в другую сторону. Он передумал смотреть на Часовню Матери в тот самый момент, когда увидел на пороге своей комнаты Ико, и теперь сам не знал, куда идет. Тоска и одиночество грызли его изнутри и не давали стоять на месте.
Может быть, выйти из Дома Старших Мастеров и попытаться найти амбар тэлонов? Арон знал, что общение с Тек подействовало бы на него умиротворяюще. Однако выходить ночью на улицу без факела или другого источника света опасно — даже за стенами такой неприступной крепости, как Триун.
Арон шагал по коридору, и по его щекам ручьями текли слезы. Он ни разу не оглянулся, но кожей чувствовал, что сабор идет следом. Выйдя из своей башни, Арон скоро попал в просторное помещение, а оттуда — в другую башню. Блуждая по зданию, мальчик дважды прошел мимо дверей собственной комнаты, а потом обнаружил лестницу. Скоро он узнал, что на верхнем этаже располагается библиотека, а на нижнем — кухня. На пути попадались то коврики, то столы, то висящее на стене оружие (очень старое и, очевидно, служащее лишь украшением). Через решетки на маленьких аркообразных окнах в коридор просачивался лунный свет.
Шагая по коридору жилого этажа, Арон так резко повернул за угол, что едва не врезался в высокого рыжеволосого мальчика, выходящего из своей комнаты.
Гальвин Хердер.
Старший ученик Виндблоуна был полностью одет — словно собирался на улицу. Он замер, окинул Арона таким же ледяным взглядом, каким смотрел на него у порога комнаты Дари, и высокомерно произнес:
— Маленькие дети ночью должны быть в постельке.
— Я не маленький, — заливаясь краской, возразил Арон. — Мне четырнадцать лет, а через несколько лунных циклов исполнится пятнадцать.
Взгляд Гальвина остался абсолютно бесстрастным, и Арон почувствовал себя кроликом, попавшим в лапы лисы.
— Не думал, что мастер Стормбрейкер выберет себе в ученики такого доходягу, — все тем же спокойным тоном заявил Гальвин.
Решив не обращать внимания на обидные слова, Арон отступил в сторону, но Гальвин загородил ему дорогу. Его невозмутимое лицо наводило на Арона такой ужас, что мальчик, презирая себя за слабость, оглянулся назад и нашел глазами Ико.
Сабор неподвижно стоял чуть поодаль и, сложив руки на груди, наблюдал за мальчиками. Похоже, он вовсе не собирался приходить Арону на помощь.
— Не стоит полагаться на таких дикарей, как саборы, — лениво улыбнулся Гальвин, и от этой улыбки у Арона по спине побежали мурашки. — Они думают только о себе и добры лишь до тех пор, пока им это выгодно.
Сердце Арона заколотилось, как сумасшедшее. Мальчик не боялся физической боли — родные братья давно приучили его к тумакам; самое страшное было то, что он внезапно оказался под властью страшной темной силы, которая — Арон знал это наверняка! — жила внутри Гальвина и, словно чума, разъедала его сердце и душу.
Мальчику вдруг померещилось, что перед ним стоит не человек, а злобная хищная тварь вроде морока, готовящаяся вот-вот совершить свой смертоносный прыжок.
Нужно немедленно уносить отсюда ноги — пока я не натворил чего-нибудь такого, что вынудит лорда Болдрика послать меня в Суд.
— Я ухожу, — решительно заявил Арон, делая шаг в сторону.
И тогда Гальвин с быстротой молнии стиснул рукой его плечо — да так крепко, что у Арона даже в ушах зазвенело от боли. Кряхтя и морщась, мальчик пытался вырваться из стальной хватки, но его старания не принесли никакого результата.
— Пока я хочу, чтобы ты стоял здесь, ты будешь оставаться здесь, — медленно проговорил Гальвин.
Его голос звучал спокойно и даже радостно — похоже, страдания Арона доставляли ему немалое удовольствие.
Арон резко дернул плечом, однако на этот раз прием, которому он научился у старших братьев, не сработал.
— Я не сделал тебе ничего плохого, Гальвин Хердер, — тихо сказал Арон.
— Интересно, где сейчас Мастер Стормбрейкер? — произнес Гальвин свистящим шепотом. — Неужели он оставил тебя одного в твою первую ночь в Триуне?
Арон стиснул зубы и снова дернул плечом, пытаясь сбросить руку. Если Хердер хочет узнать, куда и зачем отправился Стормбрейкер, пусть спросит об этом кого-нибудь другого. Арон не собирался рассказывать и о том, что у него имеются серьезные причины вести себя достойно даже в отсутствие наставника.
Тем временем Гальвин все сильнее сдавливал плечо Арона; наконец мальчик не выдержал и с громким воплем пнул обидчика в колено. Удар обжег ступню Арона, словно к ней приложили раскаленные угли. Гальвин, выругавшись, отпустил его и схватился рукой за ушибленное место, а Арон поковылял прочь. Не успел он сделать и пары шагов, как Гальвин проворно поймал его за лодыжку.
Краем глаза мальчик увидел, что сабор пошевелился, и в этот самый момент между Ароном и Ико промелькнула серая тень.
— Остановитесь! — требовательно произнес женский голос.
Гальвин тут же отпустил жертву. Потеряв равновесие, Арон едва не распластался на полу, но быстро вскочил на ноги и обернулся.
Перед ним стояла одна из девочек, которых он видел у комнаты Дари, — одна из тех, кто потешался над его позором. Высокая и тонкая, как тростинка, она больше походила на взрослую женщину, чем на ребенка.
Золотистые волосы и голубые глаза говорили о принадлежности девочки к династии Маб, но ее лодыжку обхватывала шевиль Сестры Камня.
Арон прикусил губу, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в плече, а Гальвин со стоном прислонился к стене и начал растирать ушибленное колено.
— Стормбрейкер покинул своего нового ученика, Марилия, — объявил он. — Мальчишка может сбежать.
Губы Марилии презрительно скривились, а в сузившихся глазах промелькнула насмешка. Похоже, Гальвин не пользовался особенным расположением девочки и не внушал ей доверия.
— Стормбрейкер знает, что делает, Гальвин Хердер, — холодно сказала она. — Думаю, не стоит тебе беспокоиться о нем и о его ученике.
Гальвин выпрямился. Он был выше Марилии и смотрел на нее свысока, только, в отличие от Арона, девочка вовсе не казалось испуганной.
Похоже, Гальвин пришел к такому же заключению и еще больше разозлился.
— Будем надеяться, что Стормбрейкер окажется удачливее своей сестры. Если Снейккиллер так и не вернется с Жатвы, мы наконец-то узнаем, насколько высоко ценит тебя лорд Болдрик.
Лицо Марилии приняло суровое выражение. Придвинувшись почти вплотную к Гальвину, девочка проговорила медленно и почти высокомерно:
— Снейккиллер вернется в Триун, когда закончит свои дела. И вообще, советую тебе помнить, что я уже не малышка, которая нуждается в наставнице. Если бы я захотела, я могла бы взять тебя в ученики и послать чистить сортир в башне Сестер.
Ядовитая улыбка Гальвина тут же погасла, а лед в его глазах немного подтаял. Арон понял, что страх потерпеть поражение пересиливал в душе Хердера желание броситься на Марилию с кулаками.
Нет, этот негодяй будет ждать! Он дождется удобного момента и тогда уж нападет — скорее всего из-за кустов, как поступают все трусы.
А разве есть на свете враги опаснее трусов?..
Арон пошевелил плечами и пальцами ног, чтобы убедиться, что все кости целы, и поймал обращенный на Гальвина неприязненный взгляд Ико.
— Вы должны научиться жить в мире и уважать друг друга, как того требуют законы Камня, — наставительно сказала Марилия, переводя взгляд с одного мальчика на другого. — Если эта задача слишком тяжела для вас, готовьтесь провести много долгих и безрадостных часов в Обители Терпения. И радуйтесь, что я не отправляю туда вас обоих прямо сейчас.
Произнеся эти слова, Марилия повернулась к ним спиной и пошла мимо Ико к каменной лестнице.
Угроза девочки привела Арона в такой ужас, что он даже дышать перестал.
Обитель Терпения.
Если я попаду туда, об этом сразу узнает лорд Болдрик, и тогда…
Арону захотелось упасть на каменный пол и сжаться в комочек — даже рискуя получить новые насмешки и побои от Гальвина Хердера.
Однако Гальвин, судя по всему, решил на сегодня успокоиться. В последний раз наградив Арона высокомерным взглядом, он пошагал прочь — к лестнице, ведущей на нижний этаж.
Арон облегченно вздохнул и собрался уже идти в свою комнату, как вдруг почти нос к носу столкнулся с… лордом Болдриком.
При виде лысой головы и прищуренных глаз лорда-провоста мальчик от неожиданности подпрыгнул на месте, а в следующее мгновение залился краской стыда. Надо же было показать себя таким трусом!
Лорд Болдрик стоял на расстоянии не больше одной длины тела, сложив руки на груди и спрятав их в рукавах серого плаща.
Может быть, он держит в каждом кулаке по кинжалу?
От страха у Арона даже ноги подкосились.
— Уже поздно, — с нажимом сказал лорд Болдрик.
— Да, сэр, — ответил мальчик, с трудом шевеля губами.
Лорд-провост еще некоторое время пристально смотрел на Арона, потом со вздохом прибавил:
— Ночью люди должны спать.
— Да, сэр, — снова повторил Арон и заторопился в свою комнату.
Когда он подошел вплотную к лорду Болдрику, тот опустил руки, и мальчик увидел, что никаких кинжалов в них нет. Арон чуть в обморок не упал от радости. Резко отвернувшись, лорд-провост стремительно зашагал по коридору — в том же направлении, в котором недавно исчез Гальвин.
Проводив Болдрика взглядом, Арон поковылял к Ико и, остановившись напротив сабора, язвительно сказал:
— Я думал, ты здесь, чтобы защищать меня!
— Тебе не угрожала никакая опасность, — пожал плечами сабор.
Арон потрясенно открыл рот. Вот это да! Если бы нога не болела так сильно, он точно не удержался бы и лягнул Ико в коленку.
— Выходит, тебя нисколько не огорчит, если взрослый ученик сломает мне плечо и ногу? Или если лорд-провост убьет меня за нарушение правил?
Ико несколько секунд смотрел на Арона в упор, а потом сказал раздражающе спокойным тоном:
— Я не собираюсь брать на себя твои битвы и вмешиваться в твою жизнь. Если ты будешь в серьезной опасности, тогда я приду на помощь.
Арон обжег Ико сердитым взглядом и, хромая, пошел в свою комнату. Он даже не оглянулся, когда сабор бросил ему вслед:
— Кстати, ногу себе ты повредил сам…
Мальчик бесшумно зашел в комнату, подавив желание изо всех сил хлопнуть дверью. Не мог же он поднять на ноги Зеда вместе с половиной других обитателей Дома Старших Мастеров.
Огонь в печке почти погас, и Арон бросил туда несколько сухих веток. Дождавшись, пока в комнате станет теплее, стянул с себя одежду и сел на краешек кровати, чтобы осмотреть увечья.
Что ж, этого и следовало ожидать. На плече красовался огромный синяк, а ступня отливала всеми оттенками фиолетового. И, что хуже всего, мальчик сейчас чувствовал себя таким же несчастным, как и до начала прогулки…
Арон закрыл глаза и позволил нескольким слезинкам скатиться по щеке, но тут же отругал себя за слабость.
Нечего хныкать, ты уже взрослый!
Мальчику вдруг показалось, что эти слова произнес отец — или Сет, — и слезы ручьями хлынули из глаз.
Вот если бы… если бы только здесь была мама!
Устыдившись собственного малодушия, Арон отчаянно покраснел, а в голове снова зазвучали слова Стормбрейкера:
У нас в Гильдии нет нянек, и вытирать тебе сопли никто не собирается!
Арон разозлился и так сильно ударил кулаком по подушке, что из нее полетели пух и перья.
Мальчик знал, что должен спать, но не мог уговорить себя даже закрыть глаза. Не на шутку рассердившись, Арон снова изо всех сил ударил по подушке, а потом еще и еще…
Что, если завтра он не справится с заданиями Стормбрейкера, и тогда Гальвин Хердер и другие ученики снова поднимут его на смех? Что, если лорд Болдрик решит, что нет смысла возиться с таким растяпой, и отправит его в Суд?
Стиснув зубы, чтобы не закричать на всю башню, Арон принялся так яростно колотить обеими руками рыхлую подушку, что очень скоро оказался в середине густого облака из темно-серых гусиных перьев и пуха.
Зед беспокойно застонал во сне и натянул на голову одеяло. Повернувшись на другой бок, он продолжал мирно посапывать, а Арон в изнеможении упал на кровать и долго еще не мог сомкнуть глаз.