Пытливому, энергичному юноше не сиделось на месте. Хотелось уехать куда-нибудь подальше, увидеть что-нибудь новое, узнать неведомое.
Полгода потрудился Анатолий на маслобойном заводе, где поджаривал семечки подсолнуха на огромных сковородках. Затем перебрался в Ейск, закончил школу. Работал мотористом на дизеле. Затем стал помощником шофера автобуса. Была такая должность. Одно время я состоял в ней. Помощник мыл и заправлял машину, накачивал шины. Во время езды он сидел рядом с водителем, который иногда доверял ему баранку.
Был Анатолий Ляпидевский парнем плотным, мускулистым, много занимался спортом: играл в футбол и хоккей, хорошо работал на гимнастических снарядах, управлял автомобилем, причем, когда это удавалось, «выжимал» из машины максимальную скорость.
И, разумеется, он одним из первых откликнулся на призыв комсомола, членом которого состоял, – молодежь, к авиацию!
Со всего края в Ростов прибыло 170 юношей, мечтавших о крыльях. Строгие комиссии отобрали только пятерых, в том числе и Анатолия Ляпидевского.
Таким образом Анатолий прибыл в военно-теоретическую авиационную школу на Краснокурсантскую улицу Ленинграда и водрузил свою гитару с красным шелковым бантом над жесткой, казарменной койкой.
…Стране нужно было много летчиков, и возможно скорее. Поэтому теоретический курс, рассчитанный на полтора года, курсанты прошли за восемь месяцев. А затем их откомандировали в Севастопольскую школу морских летчиков. Здесь Анатолий соединил два самых больших своих увлечения – небо и море.
Прежде чем овладеть специальностью морского летчика, курсанты осваивали по нескольку матросских профессий. На крейсере «Червона Украина» Ляпидевский служил и кочегаром, и рулевым, и сигнальщиком. Его первый морской поход совпал с маневрами Черноморского флота, на которых присутствовали такие видные военачальники, как Ворошилов, Буденный, Якир. Все они находились на флагмане «Червона Украина».
Когда эскадра выходила из Одесского порта, курсант Ляпидевский стоял на сигнальной вахте. К нему подошел командующий флотом и приказал:
– Дать «Коминтерну» единицу!
По семафорному коду того времени «единица» значила – «следовать в кильватере за мной».
Ляпидевский лучше других курсантов изучил сигнальный код, но в эту ответственную минуту он так волновался, что забыл, как надо подавать «единицу». Корабли уже пересекли акваторию порта, а какой курс в открытом море – ни один капитан не знает. Как сигналится эта проклятая «единица»?
К счастью, тут подоспел старшина. Увидя человека, столько раз «вдалбливавшего» в него сигналы, Анатолий сразу же вспомнил и отмахал флажками точку и четыре тире.
…Ляпидевский учился летать у отличных инструкторов. Среди них были те, с которыми через несколько лег он стоял в одном строю первых Героев, – Василий Молоков и Сигизмунд Леваневский.
Никогда не забудется долгожданная минута, когда к стойкам самолета, на котором он летал с инструктором, привязали красные флажки. Они показывали, что учлет идет в самостоятельный полет и все в воздухе должны уступать ему дорогу.
И вот мелькают под крылом белые коробочки домов, зеленеют сады, синеет море. Машина послушна: и полет, и посадка проходят прекрасно. Леваневский пожимает своему воспитаннику руку, поздравляет его.
Почти каждый день начинающий лётчик поднимается в воздух: сначала на учебной машине, затем на боевой. Разведка, стрельба с воздуха по наземной цели, длительные полеты по два-три часа в Ялту а Евпаторию.
И вот вчерашние курсанты, в новеньких синих кителях, с «крабами» на фуражках, застыли в строю. Зачитывается приказ Реввоенсовета республики о присвоении им звания командиров Рабоче-Крестьянского Красного флота. Это было 2 июля 1929 года.
Вскоре недавний учлет сам стал обучать будущих пилотов. Ляпидевский вернулся в тот самый Ейск, в который бегал босоногим мальчишкой, чтобы посмотреть самолеты, порасспросить летчиков. Теперь он прибыл сюда как инструктор новой школы морских летчиков.