ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Киф Хэллоран, поседевший и отупевший от горя, продвигался сквозь толпу собравшихся на похоронах людей, заполнившую его квартиру на четвертом этаже. После прошлогодней стычки между неграми и пуэрториканцами Киф и Шейла перебрались на другую сторону Бруклинского моста, в Хайтс. Дорин с мужем и малышом остались в своей квартире на самой границе Испанского гарлема. Там их и застрелили обоих, забрав небольшую сумму наличных денег и бросив двухлетнего малыша, который орал весь день и целую ночь, пока кто-то не обратил внимания на его крики.

Хэллоран остановил Кифа за плечо.

— Сядь, — сказал он и принес брату виски. Шейла вновь разразилась рыданиями. Вокруг нее собрались женщины. Ей поможет пережить горе необходимость заботиться о маленьком Фрэнсисе, подумал Хэллоран. Бедняга Киф так и не смирился с этим браком. От этого ему сегодня было еще тяжелей.

Малыш захныкал. И конечно, Шейла поднялась и пошла к нему. Хэллоран посмотрел в лицо брату и увидел ту же боль, какую чувствовал сам. Хорошенькая Дорин с рыжими кудряшками и смеющимся личиком. Ее больше нет.

— А что решили делать с малышом? — спросил кто-то тихо, но Киф услышал.

— Мы, конечно, вырастим его, — пророкотал он. — И всякий, кто скажет хоть слово против его отца, попробует моих кулаков.

— Никто не скажет ничего плохого о бедном погибшем парнишке, Киф, — сказал Хэллоран. Юный Хавьер был прекрасным мужем для Дорин, как это и предсказывал священник, но кто мог предположить, что их совместная жизнь окажется такой короткой.

— Я поставлю за них свечку, — сказала госпожа О'Коннор.

— Очень хорошо, — сказал Хэллоран. Возможно, свечка облегчит ее горе. Он надеялся, что его горе облегчит бутылка.

* * *

Джесси Фидлер вбежала в офис Гизеллы и закрыла за собой дверь. Гизелла с любопытством посмотрела на нее.

— Ты от кого-нибудь прячешься?

Джесси прислонилась спиной к двери.

— Сандра пришла.

Гизелла глубоко вздохнула.

— Неужели опять?

— На этот раз она говорит, что не вернется в колледж. Она хочет получить постоянную работу в компании.

— Неужели? Неплохая мысль.

— Вас не было здесь прошлым летом, когда она собралась управлять компанией!

— Я постоянно об этом слышу. Но теперь ей девятнадцать. Со временем она будет контролировать значительную часть этого бизнеса.

— Когда это случится, у вас не останется ни единого сотрудника.

— Джесси!

— Виновато ее отношение к людям. Она считает себя лучше всех остальных. Если вы поставите ее на какой-нибудь руководящий пост, то получите массовые заявления об уходе. Ей тоже не пойдет на пользу, если она вообразит, что может без труда начать с высокой должности.

— Я учту это. Ты знаешь, что я ценю твое мнение. — Это было правдой, хотя она подозревала, что Джесси преувеличивает. — Пригласи-ка ее сюда.

Прогнозам Джесси было проще поверить, когда вошла Сандра. Она была миловидной девушкой, высокой и гибкой, с черными волосами и темными глазами, которые до боли напоминали Чарльза. Но презрительное выражение ее лица было таким же, как у Александры Мейнворинг.

Сандра, уклонившись от объятий Гизеллы, бросила на стол свой рюкзак и хлопнулась на софу.

— Джесси, прежде чем впустить сюда, устроила мне допрос третьей степени.

— Она моя секретарша. И это ее работа.

— Не впускать твою дочь?

— Она ведь впустила тебя. Вот ты и здесь — с ногами на софе. — Гизелла сказала это шутливо, но при виде грязных ботинок Сандры на розовой шелковой обивке ей пришлось приложить усилия, чтобы подавить раздражение.

— Я думаю, ты должна ее уволить.

— За то, что она выполняет свою работу?

Сандра пожала плечами. Она подогнула под себя ноги, оставив на шелковой обивке отчетливый грязный след.

— Чем ты намерена заняться теперь, когда у тебя появилось столько свободного времени?

— Разве она тебе не сказала? Ты говорила, что когда-нибудь я получу часть компании. Ну так это время настало.

— В таком случае тебе следует изучить все, что касается компании. Наймом сотрудников занимается господин Сандерс. Первый этаж.

— Мама! — воскликнула Сандра. И Гизелла вдруг подумала, что дочь крайне редко называла ее так. Она очень редко вообще как-нибудь ее называла. — Но это унизительно!

— Я уверена, что ты не захочешь никаких особых льгот только потому, что ты дочь владелицы. — Гизелла не обратила внимания на сердитый взгляд Сандры. — Но я тебе окажу одну любезность. Я позвоню г-ну Сандерсу и предупрежу, что ты идешь.

Когда за Сандрой закрылась дверь, Гизелла едва подавила желание прислониться к ней спиной, как это сделала Джесси.

* * *

Не так уж часто случалось, что сама леди Владелица звонила вниз, в отдел кадров. У Майка Сандерса даже мелькнула мысль, что его кто-нибудь разыгрывает.

— Если я не ошибаюсь, вы приказали мне предоставить вашей дочери работу в отделе почтовых отправлений?

— Не ошибаетесь, — сказала Гизелла Дюран. — Я хочу, чтобы она получила должность, соответствующую ее опыту и уровню образования.

— Если я направлю ее к Гордону, вам предстоит ежеминутно слышать взрывы фейерверков. Вас ведь не было здесь прошлым летом, когда она решила взять на себя руководство компанией, не так ли?

— Прошу вас, Майк. Просто сделайте, как я прошу.

Майк Сандерс повесил трубку и прикинул, удастся ли ему за то время, пока лифт опускается с пятнадцатого этажа, подать заявление об уходе и уехать из этой страны. В дверь постучали.

— Слишком поздно, — сказал он вслух.

Дверь открылась, и появилась красивая молодая женщина с кожей цвета слоновой кости, огромными черными глазами и длинными черными волосами.

— Вы что-то сказали?

— Я сказал — войдите. — Она была дюйма на четыре выше его, но ему нравились высокие женщины, особенно если они были так сложены.

— Сандра? Ты ли это?

— Ах-ах, маленькая девочка, как ты выросла?

— Вот именно!

— Последний раз, когда мы виделись, вы изволили называть меня «занозой в заднице». — Черноволосая красавица одарила его улыбкой, чуть не разбившей его сердце. — Мать сказала, что она позвонит вам относительно работы для меня.

Майк почувствовал, что краснеет.

— Да-да, она только что звонила.

— Ну и?

— Отдел почтовых отправлений.

Только что улыбавшиеся очаровательные губки надулись.

— Я постараюсь переубедить ее, — сказал Майк.

— Не трудитесь, — оборвала его Сандра.

— Мы могли бы обсудить это за ужином.

— Разве нет правила, запрещающего свидания с подчиненными?

— Мне о таком неизвестно.

— А его следовало бы ввести, — нежно промолвила Сандра. — Я поговорю об этом с мамой.

* * *

— Оставляю вас вдвоем, чтобы вы обсудили обязанности, мисс Вейл, — сказал Майк Сандерс. — Желаю успеха, Сандра.

Когда он ушел, Сандра почувствовала некоторое смущение. Ей следовало бы быть с ним полюбезней, но мужчины маленького роста раздражали ее. Раздражали ее и другие сотрудники отдела доставки почтой, решила она, оглядевшись вокруг. Когда она вошла, в комнате звучали шутки и смех. Как только Майк Сандерс представил ее Гордону, старшему контролеру, все это смолкло, уступив место недоверию.

— С чего мне начать? — спросила Сандра у Гордона. Нос у него был похож на пуговку, которая морщилась, словно он почувствовал какой-то неприятный запах. Если бы ей пришлось его нарисовать, она изобразила бы его кроликом. Потом она вспомнила, что уже изображала его таким образом в то лето, когда ей было шестнадцать. К щекам прилила кровь. Интересно, видел ли он ту карикатуру.

— Зачем беспокоиться сегодня? — сказал ей Гордон. — Приходите завтра со свежими силами, и я найду для вас какую-нибудь работу.

— Как скажете, — ответила она учтиво, понимая, что ему нужно обзвонить всех и узнать, что происходит, прежде чем решить, что с ней делать.

* * *

Как только Сандра отправилась к Майку Сандерсу, Гизелла нажала кнопку внутренней связи.

— Джесси? Вызови машину. Я сегодня собираюсь удрать пораньше.

Раздался голос Джесси, громкий и отчетливый.

— Очень хорошо. Последнее время вы работали слишком напряженно.

— Я рада, что кто-то так считает. — Забавно, какой блестящей может казаться ее жизнь для окружающих и какой пустой, обманувшей надежды она может быть на самом деле, думала Гизелла. Двадцать шесть недель в году она находилась в разъездах. То она встречалась с поставщиками, то с клиентами, а иногда проводила время в обществе богачей и даже членов королевских семей из числа «перекати-поле». По-видимому, никто не понимал, что последнее тоже было частью ее работы, причем иногда крайне утомительной.

И все же, как бы успешно ни функционировала компания, все это сводилось к сражениям с финансистами. Каждое расширение, каждая потребность в новом финансировании вызывали все те же старые споры. Она когда-то думала, что стоит ей выкупить долю Тру, как все пойдет спокойно и гладко. Но как только Эллефсон представил ей безукоризненный аромат, начались разногласия с ее собственными людьми. Новые духи никому не понравились так же безоговорочно, как ей. Никто не считал, что он подойдет широкому кругу женщин. К тому времени, как ей не мытьем, так катаньем удалось убедить каждого принять новые духи, возникли новые разногласия по поводу их названия. Она хотела назвать духи «Лилиан» в честь своей матери. Все закричали, что это слишком старомодно. В их названии должна быть «молодая» нотка, настаивало рекламное агентство: в конце концов, мол, вы конкурируете с «Росой молодости». Но здесь она решительно отказалась уступать. Она вовсе не конкурирует с «Росой молодости», сказала она им. Она дает светской женщине ее особый аромат. Все кончилось тем, что она отказалась от услуг этого агентства после особенно продолжительного собрания, на котором один из представителей агентства заявил присутствующим, что Гизелла Дюран ничего не понимает в женщинах.

Но все оказалось к лучшему, подумала она, когда дверцы лифта раскрылись на нижнем этаже. Мори Остин из нового рекламного агентства убедила наконец ее, что новые духи должны называться не полным именем ее матери, а сокращенным, и духи «Лили» были близки к тому, чтобы стать легендой в этой отрасли. Когда швейцар распахнул перед ней дверцу машины, она удивилась, увидев за рулем Хэллорана.

— Я не ожидала тебя так скоро, Патрик.

— Разве я могу оставить вас в руках такого человека на минуту дольше, чем это необходимо? — спросил он через плечо.

— Сейчас твоя семья нуждается в тебе больше меня.

— Не нуждается, — сказал он, отъезжая от обочины. Она достаточно хорошо знала его, чтобы понять, что разговор на эту тему закончен.

* * *

Сандра приходила домой и уходила на работу молчаливая и мрачная. Она каждое утро уходила на работу одна, отказавшись ездить вместе с матерью. В конце первой рабочей недели она попыталась пожаловаться на то, как обращаются с нею другие сотрудники. Гизелла, помня о том, что сказала Джесси, отказалась ее слушать. Сандра отстала от нее, и Гизелле показалось, что она добилась своего. Но к концу следующей недели она снова начала жаловаться.

На этот раз Гизелла потеряла терпение.

— Ты должна сама справляться со своими проблемами, — сказала она дочери. — Нужно быть смелой. Ты должна понять, что красота и богатство — это еще не все. Твоя бабушка Лилиан знала это. Я поняла это. Теперь твоя очередь.

* * *

Сандра вернулась домой после шести вечера.

— Наконец-то, — сказала Гизелла. — Повариха ждет с ужином.

— Я не голодна, — ответила Сандра матери и быстро прошла в свою спальню, громко хлопнув дверью. Она внимательно посмотрела на отражение своей злой физиономии в зеркале. Почему ей вообще пришло в голову, что она хочет работать в компании матери?

Когда в первый рабочий день она вошла в комнату доставки почтой, она сразу же заметила, что мать всех предупредила о том, что ей не должны предоставлять никаких особых льгот. Персонал отдела, вольно истолковав это указание, стал исполнять его с особым рвением. Все самые тяжелые пакеты приходилось упаковывать ей. Каждая сомнительная накладная автоматически перекидывалась ей. Забыли ли вложить в посылку какие-нибудь предметы, допущена ли ошибка в счете или что-нибудь написано неразборчивым почерком — все валили на Сандру! Но хуже всего были злые шутки. Если она одна входила в женский туалет, то не успевала она закрыть за собой дверцу кабинки, как загадочным образом выключался свет. Когда на второй день она хотела расплатиться за ленч в кафетерии, оказалось, что из ее кошелька исчезли все деньги. Когда она пожаловалась Гордону, он сказал, что она, должно быть, ошиблась. Но такие происшествия случались все чаще.

Сандра бросилась на постель. Она ненавидела эту комнату, подумалось ей. Ее мать переехала в новую квартиру на Парк-авеню три года назад, сразу после того, как Сандру отправили в школу в Калифорнии. Комната Сандры была полностью меблирована заново, и она к ней так и не привыкла.

Далеко за полночь Сандра предприняла набег на холодильник. Потом заказала разговор с тетей на вилле в Ницце.

— Не понимаю, почему ты жалуешься, — сказала Алекс.

— Меня направили в отдел почтовых отправлений. Паковать посылки. Любой недоумок мог бы это делать.

— Неужели ты ожидала, что эта женщина даст тебе легкую работу? Ты должна постоять за себя, дорогая.

— Но как?

— Ты Вейл, — внушала ей Алекс, находясь за тридевять земель от нее. — Действуй, как подобает Вейлу.

На следующее утро сам Гордон послал Сандру на склад за бланками. Только она вошла внутрь, дверь за ней закрылась.

Щелкнул замок.

Она барабанила кулаками в дверь и кричала во весь голос, но никто не пришел. Если бы она не отыскала за ящиком сломанную отвертку, ей не удалось бы выбраться оттуда. Когда она влетела в комнату почтовых отправлений, Гордон посмотрел на нее и улыбнулся. Его нос-пуговка сморщился, и Сандра вдруг поняла, что он наверняка видел карикатуру на себя, которую нарисовала она.

Сандра подошла к своему столу и взяла сумочку. Она отправилась прямо в квартиру матери и, перерыв все комнаты, забрала все наличные деньги, которые удалось найти, и книжечку незаполненных чеков. Она уложила рюкзак и ушла, не оставив записки и не передав ничего на словах через слуг.

К тому времени, как самолет приземлился в аэропорту Лазурного берега, Сандра выглядела усталой и помятой. Ее настроение отнюдь не исправилось после контакта с таксистом. Он сплюнул в сторону и, пробормотав что-то невнятное насчет «американского блошиного рынка», отвернулся.

— Это из-за твоего рюкзака. Он подумал, что ты — одна из нас. — У парня, говорившего с американским акцентом, были длинные сальные рыжие волосы и неряшливая борода. За спиной висел такой же рюкзак, а в правой руке — гитара в футляре. Она заметила его при посадке в самолет, но не обратила на него внимания.

— А кто это «мы»?

Он улыбнулся.

— Он принимает нас за битников. Хотя на самом деле мы свободные граждане вселенной.

— И за это он нас не любит?

— За это он нас не выносит. Хочешь, подбросим до Ниццы?

Сандра огляделась вокруг. Другие таксисты смотрели на них неприветливо.

— Почему бы нет? Похоже, что вы, свободные граждане вселенной, лишили меня всяких шансов добраться туда другим способом.

Встречали его трое парней с такими же сальными волосами и неопрятными бородами и две девушки в бесформенных туниках. На всю компанию у них было два мотоцикла, еще две гитары и машина-развалюха, вид которой внушал сомнение, сможет ли она дотащиться до Ниццы. Появляться на вилле тети Алекс было слишком рано, поэтому Сандра приняла их приглашение позавтракать вместе в маленьком кафе в старом городе, неподалеку от порта. Завтрак состоял из горячего черного кофе, круассанов и большого количества сливочного масла и джема. Удовлетворив наконец аппетит, Сандра оглядела сборище молодежи, художников и трудового люда, наполнявшее кафе в то утро. Можно держать пари, что тетя Алекс никогда не бывала в этой части Ниццы.

— Это просто устричная, — сказал парень из аэропорта. — Но вам следует попробовать буйябез, который готовит Винсент.

Повар, мужчина необъятных размеров с улыбкой, обнажающей редкие зубы, помахал ему с порога кухни. Парень наклонился поближе к Сандре.

— Я видел тебя в самолете, — сказал он тихо. — Ты выглядела не очень-то счастливой.

— Как тебя зовут?

— Деннис Нортон. Друзья зовут меня Дэн. Мой отец хочет, чтобы я стал банкиром, как он, но у меня душа художника. — Он придвинулся ближе. — Теперь ты немного пришла в себя.

Сандра взглянула на все еще улыбающегося повара.

— Он сам приносит чек?

— Он знает, что у нас нет денег. Мы выполняем для него какую-нибудь черную работу, а вечерами расплачиваемся за ужин пением.

— У меня есть деньги. — Сандра вытащила бумажник. Дэн рванулся, чтобы спрятать его под стол, но Винсент заметил купюры и поспешил к ним. Сумма, на которой они сошлись, составляла почти всю наличность, которую Сандра захватила с собой. Дэн понял это.

— Зачем ты поторопилась? Он не заставил бы тебя платить. Мы его приучили к этому. А теперь ты тоже банкрот.

— Все в порядке. Здесь живет моя тетя.

— Семья, а? Какая обуза! Если ты решишь освободиться, мы пробудем здесь по крайней мере еще пару недель.

— А потом?

— А потом будем где-нибудь в другом месте.

— Если мне потребуется найти тебя, где тебя разыскать?

Девушка, сидевшая с ним рядом, положила руку ему на плечо и хмуро посмотрела на Сандру.

— У нас еще найдется место, Пола? — спросил Дэн девушку.

— Набилось, как сельдей в бочке, — сказала Пола со скандинавским акцентом. — Таким, как она, придется не по вкусу. — Она так и не сняла руку с плеча Дэна.

Дэн не обратил внимания на слова Полы.

— Мы бываем здесь каждый вечер.

— Может быть, увидимся как-нибудь, — сказала Сандра, вставая.

Не успела она дойти до двери, как ее догнал Дэн, позвякивая связкой ключей.

— Хочешь, подвезу тебя до дома твоей тети? Пола одолжила мне мотоцикл.

Сандра оглянулась на сидящих за столом. Пола хмуро смотрела им вслед.

— Конечно, — сказала Сандра.

Крепко ухватившись за его пояс, Сандра выкрикивала ему на ухо направление. Мотоцикл пророкотал мимо Кур-Салейя, поражающего буйными красками множества фруктов, овощей и цветов.

— Если бы ты не истратила все свои деньги, я купил бы тебе цветов, — прокричал Дэн через плечо.

Они свернули на Кэ-дез-Этаз-Юни, следуя мягкому изгибу набережной, пока она не перешла в Промнад-дез-Англе. Улицу, обсаженную пальмами, и пляжи уже наводнили толпы туристов их фешенебельных отелей. Утро было такое прекрасное, ветер трепал ее волосы и синее Средиземное море простиралось до горизонта. Сандре хотелось, чтобы это продолжалось вечно.

Когда они доехали до поворота, Дэн остановился. На холме, над итальянскими соснами виднелся дом.

— Дальше тебе лучше пойти пешком, — сказал он. — Семьи относятся недоверчиво к таким, как я.

Сандра слезла с мотоцикла и поправила рюкзак, чтобы не резало плечи.

— Спасибо, — сказала она, махнув рукой, и пошла вверх по дороге на виллу. Добравшись до вершины холма, она оглянулась назад. Дэн все еще сидел там, глядя ей вслед. Она помахала ему еще раз и забыла о нем.

Французского языка, который она выучила в Веллингтоне, оказалось достаточно, чтобы отбить сопротивление служанки и прорваться в дом.

— Где спальня моей тети? — спросила Сандра у девушки.

Служанка указала направление.

Миновав внутренний дворик, Сандра услышала ритмичное поскрипывание матраца. Так вот почему тетя Алекс к ней так охладела! У нее появился новый возлюбленный. Сорок восемь лет, и все еще любит это дело! Сандра остановилась перед дверью, прислушиваясь к мужским вздохам и бормотанию, и закурила сигарету. Когда крик восторга, вырвавшийся у тети Алекс, ознаменовал конец празднества, Сандра, затоптав окурок, открыла дверь.

Любовник ее тетки лежал спиной к двери.

— Фабиенна, дура ты этакая! — возмутилась тетя. — Не входи, пока я не позову.

— Привет, тетя Алекс, — широко улыбнулась Сандра. — Я вижу, ты развлекаешься. — Ее тетка сначала побледнела, потом залилась краской.

Мужчина, лежавший рядом с Алекс, повернулся.

— Сандра? — удивился Чарльз Вейл.

— Отец?

— Это не то, что ты думаешь, дорогая! — воскликнула тетя Алекс, но Сандра уже не слушала. Она повернулась и бросилась бежать.

Тетя Алекс кричала ей вслед, но Сандра, выбравшись с виллы, стала спускаться с холма.

Дэн все еще стоял там, где она его оставила, и курил, глядя вдаль, на Средиземное море. Он повернулся на звук маленького камнепада, предварявшего ее спуск.

— Неприятности?

— Увези меня куда-нибудь, — сказала Сандра, задержавшись лишь для того, чтобы надеть рюкзак. — Куда угодно.

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Район Рима под названием Трастевере был одним из самых бедных кварталов города, скоплением старых домишек и извилистых улиц. Когда лучи солнца наконец проникли в узкую аллею и добрались до раскрытого окошка комнаты Сандры, было уже позднее утро. Она встала, а Дэн перекатился на другой бок. Сандра потрясла его за плечо.

— У тебя есть деньги на еду?

Дэн застонал, продирая глаза.

— Все спустил вчера после представления.

Два вечера в неделю он играл на гитаре в крошечной траттории, которая по вечерам была излюбленным местом туристов, забредающих в поисках экзотики в грязные закоулки старого города.

Сандра воздержалась от ответа. Если она станет ругать его или сетовать на судьбу, Дэн ее бросит. Всю жизнь у нее была тетя Алекс, всегда готовая протянуть руку помощи. Теперь ухватиться было не за что, и Сандру страшила перспектива решать свои проблемы самостоятельно. Она потянулась за одеждой.

— Ты куда?

— Иду заработать немного денег на хлеб.

— Ты могла бы зарабатывать значительно больше, если бы привела себя в порядок.

— Я уже говорила тебе, что не буду этим заниматься, Дэн.

— Не понимаю, почему ты не хочешь, если я не возражаю.

Сандра натянула тунику и повернулась к зеркалу.

— То, что я сплю с тобой, еще не значит, что я стала проституткой. — Она расчесала волосы несколькими сердитыми взмахами расчески.

— Это приглашение? — Дэн поднялся с постели и встал рядом с ней. Когда он попытался обнять ее, она отпрянула и схватила рюкзак.

— Увидимся вечером.

— Подожди, я сейчас оденусь, — сказал Дэн. — Я тебя подвезу. Мотоцикл мне сегодня потребуется.

Это означало, что ей придется тащиться пешком с Виа-Венето. Туристы не заглядывали днем в мрачный район Трастевере. И вновь она подавила желание посетовать на судьбу, хотя мотоцикл «веспа» принадлежал ей и был куплен на заработанные ею деньги. Она мельком взглянула на свое отражение в разбитом зеркале и отвернулась, увидев высокую девушку с длинными сальными волосами.

— В таком случае поторопись, я умираю с голоду.

Когда музеи и магазины закрылись на трехчасовую сиесту, Сандра, вспомнив, что ей придется добираться до Трастевере на чем попало под палящими лучами июльского солнца, решила сначала поесть. Официант из кафе «Донэй» заставил ее сначала показать деньги и лишь потом позволил сесть на стул и заказать такую массу еды: спагетти, мясо, салат и сыр. Прикончив все это, она подозвала официанта и заказала еще стакан красного вина. Вместе с вином официант принес ей огромный золотистый персик, и она поблагодарила его теплой улыбкой, чтобы он не сожалел потом о чаевых, которые она не собиралась ему оставлять.

Послышался звук отодвигаемого стула. Она подняла глаза.

— Можно присесть? — спросил светловолосый мужчина в костюме английского покроя.

— Уэсли! Неужели это ты? — Она вскочила и обняла двоюродного брата. — Что ты здесь делаешь?

Уэсли уселся на стул и протянул ей листок, который держал в руках.

— Я тебя разыскивал по всему Риму. — На листе была одна из ее карикатур. Толстопузый американский турист с хитрым взглядом, вооруженный неизменным фотоаппаратом. В углу рисунка было нацарапано: «Сандра» — так она подписывала свои карикатуры. — Один из клиентов «Вейл энтерпрайзиз», приехавший из Нью-Йорка в наш римский филиал — сейчас я им руковожу, добавил он с гордой улыбкой, — был в полном восторге от этой карикатуры. Мне пришлось выложить за нее вчетверо больше, чем он заплатил.

— Уэсли! Тебе не следовало этого делать!

Уэсли Мейнворинг взглянул на рисунок.

— Ты недооцениваешь себя. Он действительно хорош.

— Этим я зарабатываю на хлеб.

— Значит, вот как ты жила с тех пор, как скрылась из виду? Разве ты не понимаешь, что вся семья с ума сходит от беспокойства? Ты даже заставила общаться друг с другом мать и тетю Гизеллу, которые долгие годы не разговаривали одна с другой.

Сандра заслонила рукой глаза от солнца, внимательно разглядывала прохожих.

— Знаешь ли, ведь на самом деле им это безразлично.

— Нам с Ноэлом не безразлично. Мы много говорили о тебе с тех пор, как мать и Гизелла начали доводить до раскаленного состояния линию связи между Ниццей и Штатами. — Он посмотрел на нее внимательным взглядом. — Я не знаю, почему ты бросила работу в компании твоей матери, крошка, но это было ошибкой.

— Кто это говорит?

— Твои доброжелатели. Я и Ноэл. Мы не выполнили бы своего братского долга, если бы позволили тебе продолжать попусту растрачивать свою жизнь. Когда я сказал Ноэлу, что у меня появилась надежда отыскать тебя, он тут же прыгнул в первый самолет из Нью-Йорка. Сегодня вечером он будет здесь. И мы намерены потратить сколько угодно времени, чтобы уговорить тебя взять на себя свои семейные обязанности.

— Какие это?

— Вернуться в компанию и в дальнейшем взять на себя руководство ею.

Сандра вспомнила то ужасное утро, когда ее заперли на складе. Теперь казалось глупым, что она барабанила в дверь, как ребенок. Но ведь если бы она там осталась, она так и не узнала бы правду о тете Алекс и отце. Нет, она не могла рассказать об этом Уэсли.

— Что такое, крошка? — спросил Уэсли. — Ты что-то помрачнела.

— Они меня не любят.

— Сотрудники твоей матери? А за что им любить тебя? Ты самонадеянный новичок, который со временем будет руководить компанией. Они не просто не любят тебя, крошка. Они всей душой ненавидят тебя.

— Это так ты собираешься уговорить меня вернуться?

Уэсли улыбнулся такой знакомой улыбкой, что у нее замерло сердце.

— Когда ты научишься не убегать от трудностей, Сандра?

Она на мгновение задумалась над этим. Потом взъерошила пальцами волосы.

— Мне нужно хорошенько вымыться до приезда Ноэла.

— Хочешь, отвезу тебя домой?

Дэн у кого-нибудь выклянчил обед и сейчас, наверное, уже вернулся в комнату. В четыре часа он проснется, готовый заниматься любовью. Все самое нужное находится в рюкзаке, который валяется на полу у ее ног. Она осмотрела свою бесформенную тунику и поношенные сандалии.

— Нет. Я хочу, чтобы ты отвез меня за покупками.

В тот же вечер Сандра чувствовала себя так, словно переместилась в другое измерение. Рисуя американских туристов на Виа-Венето в дневное время и кинозвезд по вечерам, Сандра поняла, что именно принадлежащие к высшему классу общества итальянцы одевались лучше всех в мире. Когда Уэсли раскошелился, она смогла — и ее ненавистный рост и стройность на сей раз оказались весьма к месту — примерить модель от Валентино, приготовленную для показа мод. Почему это она вообще решила, что жизнь в одной комнатушке без туалета можно вынести? — размышляла она, моя-отмывая свои волосы. Когда у нее появилась уверенность, что чище, чем теперь, они не могут быть, она позволила им свободно ниспадать до талии блестящей черной волной. Когда они просохли — длинные, прямые, блестящие — и она надела на себя туалет от Валентино, никто не смог бы узнать в ней обтрепанную свободную гражданку вселенной. Ноэл, приехавший в квартиру к Уэсли, оценил ее с первого взгляда и поцеловал руку.

Сандра не спешила наслаждаться едой за ужином, сервированным на балконе квартиры Уэсли, откуда открывался прекрасный вид, а ее двоюродные братья болтали обо всем — от нового кинофильма до размеров чистой прибыли «Вейл энтерпрайзиз». Наконец терпение ее лопнуло. Она громко прочистила горло, и братья повернулись к ней, готовые ее выслушать.

— Мне показалось, что вы оба были намерены уговаривать меня вернуться в компанию «Косметическая продукция Гизеллы Дюран», — произнесла она.

Ноэл пожал плечами.

— Зачем беспокоиться? Стоило мне увидеть тебя в боевой раскраске, как я тут же понял, что ты уже решила вернуться.

Уэсли встал и, вытащив воображаемый меч из воображаемых ножен, поднял его вверх и воскликнул:

— В атаку!

— Вот увидите, — сказала Сандра.

Уэсли улыбнулся.

— Я в этом уверен.

* * *

Большая часть мебели в квартире ее матери стояла в чехлах.

— Когда вы ожидаете ее приезда? — спросила Сандра у служанки, которая впустила ее в квартиру.

— Не раньше, чем через несколько недель, мисс Сандра.

Это определенно замедлит осуществление планов, подумала Сандра.

— Снимите чехлы с мебели и придайте квартире жилой вид.

— Но Хэллоран сказал...

Сандра повернулась и сердито взглянула на девушку.

— Слушаюсь, мисс Сандра, — служанка поспешила выполнять указание.

Оказавшись в своей спальне, Сандра бросила рюкзак на кровать и огляделась вокруг. Она подошла к комоду, заглянула в ящик и увидела одежду тысячелетней давности. Она вытащила ее прямо на пол. То же самое она проделала с каждым из ящиков. Затем перешла к гардеробу и стала выбрасывать из него одежду охапками, добавляя ее к груде на полу. Закончив работу, она позвала служанку.

— Избавьтесь от этого как-нибудь, — указала она на кучу вещей. Широко раскрыв глаза от удивления, девушка выполнила приказание.

На распаковку рюкзака не потребовалось много времени. Завтра, воспользовавшись кредитом по открытому счету матери, она купит одежду, подходящую для новой страницы в ее жизни.

Сандра почти каждый день разговаривала с Уэсли по телефону.

— Мама все еще путешествует, — сказала она ему, позвонив первого сентября. — Если бы горничная не показала мне составленный для мамы маршрут, я подумала бы, что она пытается избежать нашей встречи.

— Когда же она должна возвратиться?

— Не раньше, чем через несколько недель.

— Ты уже была там, чтобы посмотреть, как идет работа?

— Нет еще.

— А где же тот отважный чертенок, который влез вслед за мною на крышу, когда ему было всего семь лет?

— Это несколько другое.

— Неужели? — Этот холодный и циничный голос принадлежал Ноэлу.

— Ты что, подслушиваешь частный разговор?

— Я уже давно отобрал у Уэсли трубку, поскольку он, по-видимому, ничего не сможет добиться своей бархатной тактикой.

— Что ты от меня хочешь?

— Удиви меня. Раньше это у тебя хорошо получалось.

* * *

Первый телефонный звонок поступил в девять часов пять минут утра. Когда Гизелла была в отъезде, жизнь Джесси Фидлер становилась более спокойной... и более скучной. Она часами разгадывала кроссворды. После второго звонка она подумала, что для разнообразия ей совсем не помешает немножко ажиотажа, начавшегося во вторник утром. Однако ситуация быстро превратилась из «немножко ажиотажа» в массовую истерику. Пятый звонок поступил от Марго Холл, секретарши Эда Крауна.

— Тебе известно, что возвратилась дочь Гизеллы?

— Ты пятая сообщаешь мне об этом, — сказала Джесси. В трубку она слышала где-то на заднем плане звуки возбужденных голосов.

— Кто-нибудь уже рассказывал тебе, что она прошла по всем офисам в сопровождении двух парней из кораблестроительной компании, отбирая разные предметы мебели?

— Трое.

— А как насчет этого? Она заставила вынести всю мебель из офиса моего шефа и поставила туда все свои трофеи.

Джесси поморгала глазами. Офис Эда Крауна соседствовал с тем, в котором находилась она. Он был вторым по удобству во всем здании.

— Такую новость ты сообщаешь первая, — призналась она.

— Сейчас они оба находятся в его офисе и орут друг на друга, — Марго понизила голос до шепота. — Ты бы только посмотрела на лицо Эда, когда он вошел в свой офис и увидел, что она уже сидит там за своим новым столом. Давно кому-нибудь следовало немножко огорчить этого сукиного сына.

— Не слишком радуйся. Гизелла считает Эда Крауна своей правой рукой.

— Это потому, что он не пытался прижать ее к стенке картотеки. Все! — Марго прервала разговор.

Когда Джесси положила трубку, она услышала в коридоре гул возбужденных голосов. Затем дверь ее офиса с грохотом распахнулась и появился Эд Краун собственной персоной.

— Вам известно, что происходит? — спросил он.

Джесси холодно посмотрела на него. Возможно, он был ценным сотрудником для руководства компанией «Косметическая продукция Гизеллы Дюран», но она терпеть не могла этого человека.

— Какие-нибудь проблемы?

— Эта глупая девчонка Дюран только что выкинула меня из моего кабинета!

Гизелле он нравился, подумала Джессика и сделала над собой усилие.

— Мать этой глупой девчонки — владелица этой компании, Эд.

— Я поступал на работу не для того, чтобы руководить детским садом. Или разрешать какой-то маленькой сучке говорить, что у меня больше нет офиса.

— Здравствуйте еще раз, господин Краун, — сказала «маленькая сучка» с порога офиса Джесси. — Доброе утро, госпожа Фидлер. Когда будете разговаривать с мамой, передайте ей, пожалуйста, что я устроилась хорошо и что все идет прекрасно.

Лицо Эда Крауна приобрело неприятный красноватый оттенок. Джесси с изумлением заметила, что он немного похож на кабана, в виде которого три года назад его изобразила Сандра.

— Послушай, ты, шлюха! Забирай свои пожитки из моего офиса сию же минуту!

Сандра повернула голову, смерила его оценивающим жестким взглядом с головы до ног.

— Вы уволены, господин Краун.

— Ты не имеешь права меня уволить!

Сандра повернулась к Джесси.

— Будьте любезны, соедините меня с мамой, госпожа Фидлер. Господин Краун предпочитает услышать от нее самой, что он уволен.

— Ну нет, не выйдет, сучка, я ухожу сам.

— Прекрасно. Можете получить свой чек...

— Я знаю, где получить свой чек! — взревел Эд Краун и вылетел вон.

Сандра повернулась к Джесси. Ее голос был по-прежнему спокоен.

— Вы можете рассказать маме об этом маленьком инциденте, когда будете докладывать обо всех других новостях, госпожа Фидлер. Скажите также, что через пару недель я представлю ей свои соображения о работе компании.

Это была уже не та дерзкая девчонка, которая исчезла, не сказав никому ни слова, подумала Джесси. Это была спокойная и уверенная в себе женщина, сумевшая выйти победительницей в схватке с таким человеком, как Эд Краун.

— Зови меня Джесси, как это делает твоя мама.

* * *

Сандра села за письменный стол в своем новом офисе и взяла телефонную трубку. Сердце у нее гулко билось, как и в тот раз, когда она вслед за Ноэлем и Уэсли полезла на крышу Каса Вейл. Она никогда не забудет великолепие открывшегося вида, когда она стояла на скользких черепицах крыши, глядя на Атлантический океан. Морской бриз трепал развевающиеся волосы, и радостное возбуждение охватило ее. Такое же чувство она испытывала сейчас.

— Ноэл, — воскликнула она, когда двоюродный брат взял трубку, — я это сделала!

* * *

Когда горничная проводила ее в гостиную нью-йоркской квартиры Гизеллы, на лице у Джесси Фидлер появилось недоуменное выражение.

— Подайте кофе, — сказала Гизелла горничной. — Я все еще живу по французскому времени, — сказала она, обернувшись к Джесси, которая оглядывала комнату все тем же недоуменным взглядом. — Ты, наверное, обратила внимание на пустые места? — догадалась Гизелла.

— Вас ограбили?

— Можно сказать и так. — Гизелла села на диван и похлопала рукой подушку рядом с собой, приглашая Джесси сесть. — Как говорит прислуга, Сандра захватила с собой «несколько вещей», когда переезжала в собственную квартиру.

— О Господи, — тихо пробормотала Джесси.

— Представь себе, — сухо сказала Гизелла. — Ну а теперь — к делу. — Она протянула руку, чтобы взять отчеты, которые принесла с собой Джесси, и быстро просмотрела их. — Она действительно делает поразительные вещи, — медленно проговорила Гизелла. — Нам еще повезло, что она работает не на Лаудер или Ревлон.

Джесси еще раз окинула взглядом комнату.

— А может быть, это им повезло?

Гизелла откинулась на спинку дивана.

— Нам именно этого не хватало, Джесси. Глотка свежего воздуха. Посмотри, как уже подскочил объем продаж «Лили».

— Она обрадуется, услышав ваше мнение.

Гизелла усмехнулась.

— Я в этом сомневаюсь. Кроме того, я пробуду здесь только сегодняшний вечер. Еду в Палм-Бич. На следующей неделе Орлена устраивает большой рождественский бал.

— И вы не зайдете в свой офис? — спросила в смятении Джесси.

— Так будет лучше, по крайней мере сейчас. Я устала выслушивать жалобы от своих «старых преданных» сотрудников на все, что делает Сандра.

— Не знаю, как вам удастся остановить их поток, если вы не увидите все собственными глазами.

— Я думаю, их остановит вот это, — сказала Гизелла.

Джесси прочитала циркуляр.

— Гизелла! Это...

— Я не хочу ничего слышать. Просто позаботься о том, чтобы довести это до сведения каждого сотрудника «Косметической продукции Гизеллы Дюран». — Она встала с дивана. — А теперь мне нужно немного поспать, завтра утром я уезжаю.

— Но ведь вы только что приехали! Сандра вернется из Лос-Анджелеса только завтра вечером. Вы вообще с ней не увидитесь.

— Я знаю.

* * *

Сандра взглянула на Джесси Фидлер, входящую в ее офис.

— Неужели опять поступили жалобы от нашего войска?

— Еще поступят. — Секретарша ее матери держала в руке циркуляр. — Ваша мать просила меня распространить это среди сотрудников компании. На данный момент с ним ознакомились все, кроме вас.

Сандра почувствовала, как по спине пробежал холодок. Значит, карточный домик должен сейчас рухнуть.

— Почему я получаю его в последнюю очередь?

— Она так хотела.

А Джесси Фидлер никогда не отклонится от инструкций, данных матерью.

— Веселого Рождества, — сказала Джесси, передавая ей циркуляр.

Сандра пробежала глазами написанное.

— Она назначает меня исполнительным вице-президентом?

— Вторым после нее человеком, — улыбнулась Джесси. — Я должна вернуться к себе в офис. Телефон, наверное, разрывается на части.

— Жалобы?

— Вам двадцать лет, и вы не работаете здесь и четырех месяцев. Что вы думаете по этому поводу?

— А вы что думаете, Джесси?

— Я думаю, что ваша мать — самая умная женщина из всех, кого я знала. И если она считает, что поступает правильно, то так оно и есть.

После ухода Джесси Сандра прочла циркуляр еще раз. Ей показалось странным, что мать как бы вознаграждает ее за то, что она сунулась не в свое дело и захватила руководство компанией. Ей так захотелось позвонить тете Алекс, что она чуть не набрала ее номер. Только воспоминание о том утре на вилле тетки остановило ее.

Ее мысли прервал негромкий стук в дверь.

Вошла Джесси, держа в руках еще какую-то бумагу.

— Неужели еще какая-то бомба? — воскликнула Сандра.

— Возможно. Это заявления об уходе.

Сандра взяла список и быстро просмотрела его. Пятеро сотрудников из верхнего эшелона.

— Прекрасно, — сказала она. — Я разберусь с этим.

* * *

— Разумеется, она без труда нашла им замену, — сказала Джесси Гизелле во время еженедельного телефонного разговора. Ей всегда удавалось разыскать своего босса, где бы она ни находилась. — Каждому хочется работать здесь!

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — ответила Гизелла. — Но если вакансии заполнены, тогда в чем же проблема?

— Эти люди преданы ей, а не вам.

— Ей нужно было кого-то взять на работу, и она была бы дурой, если бы взяла людей, которые ее ненавидят, — сказала Гизелла, отказываясь разделить беспокойство Джесси.

— Мне кажется, вам не следовало бы оставлять это без внимания.

— Но она не увольняла наших сотрудников. Они ушли по собственному желанию.

— Если бы вы хоть ненадолго заезжали сюда! Чтобы мы чаще видели вас.

— Нет! — отрезала Гизелла. — Теперь Сандра сама справляется.

* * *

— А вот это Фрэнсис надевал на День благодарения, — сказала Шейла, потрясая крошечным костюмом клоуна.

— Не слишком ли рано вашему Фрэнсису участвовать в таких забавах? — спросил Хэллоран. — Бедненькому сиротиночке нет еще и четырех лет.

— А ей наплевать на твое мнение, — проворчал Киф, сидя с неизменным стаканом виски в руке. — Она даже не позволяет мне сделать замечание ребенку, хотя он и мой внук.

— Он и без твоей тяжелой руки уже хлебнул горя в этой жизни, — сказала Шейла мужу. — Если бы не твоя дурость, Дорин и Хавьер, может быть, были бы сейчас живы.

— Шейла! — прикрикнул Хэллоран.

— Оставь ее, — хмуро сказал Киф. — Я давно оставил. Теперь у нее один свет в окошке — этот малыш. Даже отец Фланнаган не может заставить ее понять, что она эдак вырастит настоящего сорви-голову.

Да, похоже, так оно и получается, вынужден был признать Хэллоран. Вырастая без мужской руки, которая могла бы его вовремя поправить, мальчик, к сожалению, вел себя, как дикарь. Он привык визжать и орать до тех пор, пока не добивался желаемого.

— Ты что-то мрачен, Пат, — заметила Шейла. — Скучаешь по своей хозяйке, а? А для простых людей, как мы, у тебя нет времени?

— Оставь его в покое, — сказал ей Киф.

— Она была в Европе, а сейчас — во Флориде, — оборвала его Шейла. — У него сейчас нет никаких обязанностей, однако он и дня не проведет с нами.

— Но я ведь пришел! — сказал Хэллоран.

— Только потому, что сегодня Рождество, — буркнула Шейла и быстро вышла из комнаты.

Когда Киф наливал себе новый стакан виски, бутылка в его руке со звоном стучала по стакану.

— Она тоскует по Дорин, в этом все дело, — сказал Хэллоран брату.

— Как и все мы, — ответил Киф и залпом осушил стакан.