Александр Шмаков

НЕИЗВЕСТНЫЕ СЛУЖЕБНЫЕ БУМАГИ А. Н. РАДИЩЕВА

За последние годы советскими радищеведами обнаружено много документов о А. Н. Радищеве и неизвестных трудов писателя-революционера, восполняющих его творческую биографию. Эти розыски упорно продолжаются в государственных архивах нашей страны. Каждый вновь найденный документ А. Н. Радищева — литературного, служебного или личного характера, или бумаги, говорящие о нем, представляют большой научный интерес и помогают полнее воссоздать общественную и государственную деятельность выдающегося русского мыслителя-борца.

Знакомясь с богатейшими фондами Воронцова, хранящимися во Владимирском государственном архиве, нам удалось найти неизвестные служебные бумаги А. Н. Радищева, состоящие из «Краткого рапорта о сборе в Санкт-Петербургской портовой таможне сего 1790 года в апреле месяце в казну Ея Императорского величества о привозных и отвозных товарах ефимочной и денежной суммы что в расходе и затем в остатке» и «Инструкции от государственной коммерц-коллегии определенному в Гамбурге, Любеке и Бремене Российским Генеральным консулом Стокгольмскому уроженцу господину Фридрих Сентполе».

Первый из этих документов, собственноручно подписанный А. Радищевым, является отчетом С-Петербургской таможни о сборе пошлин с привозимых товаров и распределении полученных средств по соответствующим статьям расхода. Краткий рапорт дает представление о размерах пошлинного сбора в портовой таможне и характере расхода этих средств. Но значение документа не исчерпывается этим. Он является одним из первых документов, подписанных А. Радищевым после назначения его указом Сената в должности советника таможенных дел, и одним из последних, подписанных писателем перед его арестом за издание книги «Путешествие из Петербурга в Москву».

Краткий рапорт о пошлинном сборе составлен по состоянию на первое мая 1790 года. Значит и подписан он Радищевым не раньше этого времени. Важно заметить, что апрель — май 1790 года были самыми напряженными месяцами в жизни Радищева, характеризовались его бурной деятельностью. В это время писатель заканчивал печатать свою книгу «Путешествие», занимался организацией «городовой команды» из людей «низкого звания», предназначенной для защиты столицы России от вторжения неприятеля, помогал русскому командованию в борьбе с военным шведским флотом, собирая сведения о силах противника. Одновременно А. Радищев добросовестно исполнял свои большие служебные обязанности.

Второй документ — «Инструкция», датированная мартом 1778 года, восполняет мало известные страницы в биографии А. Радищева, связанные с первыми годами работы писателя в коммерц-коллегии, куда он был назначен на службу в качестве асессора в декабре 1777 года.

Этот документ дает не только яркое представление о том, насколько серьезны были поручения А. Радищеву на третьем месяце его работы в коммерц-коллегии, но и показывает близкое окружение писателя. К этому времени А. Радищев уже становится известен, как писатель, он по поручению «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг» переводит «Размышление о греческой истории» Мабли и пишет к переводу свое знаменитое примечание «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние».

«Инструкция», кроме А. Радищева, подписана Сергеем Беклемишевым, Х. Фербером, Андреем Поливановым и Михайло Чулковым.

О Фербере и Поливанове не осталось каких-либо сведений. Видимо, это были рядовые младшие члены коммерц-коллегии. Имя Сергея Беклемишева — старшего члена коммерц-коллегии — имеет отношение к одному примечательному факту в биографии А. Радищева.

Однажды в коммерц-коллегии рассматривали дело о пеньковых браковщиках. Они несправедливо обвинялись в преднамеренном упущении по службе. Все члены коммерц-коллегии во главе с ее президентом А. Р. Воронцовым считали обвинение браковщиков правильным и подписали приговор. Один Радищев не согласился с решением, уже утвержденным президентом, и заявил свое особое мнение. Его стали уговаривать, в том числе Беклемишев, доказывая, что неприлично младшему члену коммерц-коллегии высказывать особое мнение.

Радищев стоял на своем и защищал браковщиков. Тогда Беклемишев доложил Воронцову об отказе младшего члена коммерц-коллегии подписать утвержденный документ. Президент прочитал бумагу, написанную Радищевым, затем выслушал его доводы и, убежденный логикой доказательств, изменил свое решение. Браковщики были оправданы. Этот случай не только сблизил по службе Воронцова с Радищевым, но и помог им подружиться на всю жизнь.

Наибольший интерес и значение из лиц, подписавших «Инструкцию», представляет Михайло Чулков. Это — известный поэт и историк, журналист и экономист конца XVIII века. Он является автором многотомного «Исторического описания Российской коммерции при всех портах и границах с древнейших времен до настоящего времени», вышедшего в 1785 году. В этом сочинении М. Чулков приводит ряд интересных и важных данных о торговле с Китаем и Монголией через Кяхту, описывает Иркутск и Кяхту, прилагает документы о торговых связях России с Китаем. Это сочинение было известно А. Радищеву. Оно являлось одним из печатных источников, которым пользовался писатель, работая над своим экономическим трактатом «Письмом о Китайском торге», написанным в годы сибирской ссылки.

Обнаруженная «Инструкция», подписанная Радищевым и Чулковым, указывает на то, что они, будучи сослуживцами, знали друг друга с 1778 года. Это очень важный факт, расширяющий круг не только служебных, но и творческих, более тесных связей Радищева со своими современниками — людьми с передовыми взглядами и убеждениями.

Трудно сказать с уверенностью, кто составлял «Инструкцию». Скорее всего она принадлежит перу А. Радищева и М. Чулкова, судя по тому, с какой четкостью и знанием дела она написана. Несмотря на официальный язык «Инструкции», она является образцом подлинно патриотического документа, составленного людьми, горячо любящими свою родину и болеющими за ее международный авторитет.

Прежде всего авторы «Инструкции» предписывали Российскому генеральному консулу поступать «во всяком случае прилично своему званию, как того требует слава Российской нации и должность честного человека» и наблюдать «честь Российского флага во всех портах».

Заботой о «чести Российской нации» насыщены все положения «Инструкции», касаются ли они качества продаваемых товаров «на чужестранном рынке» или поведения русских купцов и матросов, прибывших на кораблях из России, или решения спорных торговых вопросов, относящихся к Российскому торгу и т. п.

Тем более вероятно, что Радищев имел непосредственное отношение к составлению этой «Инструкции», так как в ней заложены мысли «о коммерческой честности России» в торговле с иностранными государствами. Писатель позднее глубоко развил и горячо отстаивал их в своих «Таможенных проектах», а также в «Письме о Китайском торге».

Публикуя неизвестные служебные бумаги А. Н. Радищева, пользуемся случаем выразить искреннюю благодарность сотрудникам Владимирского архива и Государственного литературного музея в Москве за полезные советы и помощь, оказанную при работе над документами.

ИНСТРУКЦИЯ

Сергей Беклемишев

От государственной коммерц-коллегии определенному в Гамбурге, Любеке и Бремене Российским Генеральным консулом Стокгольмскому уроженцу господину Фридрих Сентполе.

Х. Фарбер

По высочайшему Ея Императорского величества указу, поведено Вам быть в вольных рейхе городах Любеке, Бремене и Гамбурге генеральным консулом, чего ради от сей коллегии по коммерческим делам в том чине предписуется Вам следующее:

Андрей Поливанов

I

Александр Радищев

Поступать Вам во всяком случае прилично своему званию, как того требует слава Российской нации и должность честного человека.

Секретарь Михайло Чулков

II

Наблюдать Вам честь Российского флага во всех портах, подавать военным и купеческим Российским кораблям всевозможныя вспоможения и защищать их во всех справедливых могущих случиться делах.

III

Корабельным экипажам и пассажирам подданных Российским давать Вы должны все приличныя известия и наставления, чтоб не допустить их ничего зделать противного от незнания тамошних законов, напротив того шхиперы Российские должны уведомлять Вас тотчас о прибытии своем, для получения оных нужных наставлений.

IV

В спорах, могущих случиться между Российскими купцами, поселившимися в Любеке, Бремене и Гамбурге, ежели дело не касается до криминальных дел, запрещается приносить жалобы чужестранному правительству, но должны они в том положиться на решение Ваше, предоставляется им однако законное свободу защищать правость своего дела, где по указам надлежит своем отечестве; Вам же поступать равномерно и в матрозских и пассажирских ссорах, междоусобных, или с лоцманами и шкиперами. Ежели Вы их как закон или обыкновенные требует спора решить, или их помирить не сможете, то должны об оном обстоятельным образом рапортовать коммерц-коллегию, назвав поимянно тех людей, на поступку которых приносить будете жалобу; дабы надлежащие меры принять; было можно, чтоб их оттого впредь воздержать, и тем удержать их в кредит и доверенность от иностранно торгующих.

V

Со всех товаров привозных на щет либо наказенной или Российских подданных не требовать Вам никакого себе доходу, кроме обыкновенных в коммерции комиссионских денег, то-есть товары к Вам персонально для продажи адресованы будут, того ради не дозволяется Вам брать никаких консульских зборов с кораблей, или товаров, привозимых или отвозимых под каким бы про-текстом ни было.

VI

Понеже Германия, а особлево Рейхс города, как-то: Гамбург, Любек и Бремен с Россиею немалый торг производят, и как известно, что из России множество невыработанных также и мануфактурных товаров вывозимо бывает, а Германия сими отчасти сама столь изобилует, что может ежегодно снабжать оными чужие места; сего ради коллегия сочла за нужное преподать Вашему прилежнейшему рассмотрение:

1. Чтоб Вы прозорливостию и просвященным своим разумом, старались предускорить всякой случай, могущий воспрепядствовать торгу туда привозимых Российских товаров, или уменьшить оный, и бдети дабы оной ежегодно увеличивался и товары повозможно высшей цене продаваемы были.

2. Наблюдать, чтоб все товары как сырые, так и выделанные имели б надлежащие качества, то-есть, чтоб первые в браке и другой какой работе приуготовлены были здешним или тамо при продаже обычайным порядком, вторые же надлежащим ли образом в здешних фабриках приуготовляемы по сортам и качествам разделены были; дабы в продаже лутчей успех имели, третие же наблюдать, чтоб тамошним судным или соседственными правлениями Российские товары небольше были отягощаемы пошлинами или подобными тому расходами, как таковые же товары из других земель привозимые, а буде вы нечто в пользу Российского торга откроете, то в том удостоверясь немедля оной коллегии мнения свое Вам предложить.

VII

В Российских холщевых фабриках; холщевые и пеньковые разных родов товары в столь великом количестве бывает приуготовляемы, что оными все пожелания снабжены быть могут, то сие несомненно важнейший есть предмет иностранной торговли, понеже Россия в состоянии оным превзойти все протчие нации, а как известно, что большему привозу холста из Германии для отпуску за море бывает вкладка в Гамбурге, и что оной город сам, важной на свой щет и по комиссиям, а особлево с Гишпаниею для снабжения Америки производит торг, то Вам яко главному консулю рекомендуется государственной коммерц-коллегии ежегодно доставлять подробные описания о течении сего торга, и о точном положении его с Гишпаниею, из каких продуктов и мануфактур оной составляется, и в чем с Российским хоть некоторые сходство или сношения имеет; присовокупля при сем мнение Ваше, каким средством здешней торг в наицветущее состояние привесть можно было.

VIII

Все коммерческие ссоры, споры и требования, могущия против упования случиться между Вами и Российскими подданными, должно Вам представлять в коммерц-коллегию, а не в судное какое-либо правительство, для немедленнаго решения, как спора и жалобы и Ваше изъяснение письменно будут представлены.

IX

Ежели кто из матрозов или других служителей о военного корабля, или с купеческого судна ушед скроется, или же буде кто на самом корабле учинит какое главное преступление, то в первом случае Вам прилагать старание, чтоб беглеца сыскать отдали своему начальнику; а в другом случае не допускать, чтоб преступника наказали чрез тамошней суд, но чтоб он для наказания под караулом отправлен был в Россию, расходы ж Вам возвратятся за купеческой корабль хозяевами; а за казенной из казны, по представленным от Вас верным щетам.

X

Все расходы употребленные на переписку касавшихся до торгу в тех Вам щеты свои вести с купцами российскими, с которыми Вы дело иметь будете, издержки же касающияся на переписку и на протчее принадлежащее генерально до коммерции и пользы Российскаго государства, с казенными местами Вам заплачены будут по представлении от Вас верных щетов.

XI

Ежели какой Российский корабль будет иметь нещастие погибнуть на берегах Любских, Гамбургских и Бременских, то Вы по своей должности обязаны таковой корабль и груз онаго, со всеми принадлежностями, под чьим бы оные ведением ни находились, требовать и поступить с ними по коммерческим законам и обычаям, так, как бы сам хозяин, присудствуя при том, поступить мог.

XII

Во всех протчих несчастных приключениях могущих причинить вред, или препядство Российскому торгу, поступать Вам вышереченным образом и смотря по обстоятельству.

XIII

В заключение сей инструкции напоминается Вам чтоб Вы неинако вмешивалися по консульскому звание в дела торгующего Российского купечества, как точно посему данному Вам предписанию, и в сем случае не чинили бы им никакого притеснения; но напротив того всякое возможное подавали им вспоможение, а чтоб российское купечество, о определении Вашем в Любеке, Гамбурге и Бремене известно было, и к Вам в нуждах своих адресовались, и надлежащее повиновение имели, о том оному чрез главный магистрат объявлено в случае же какого упорства можете окредитование свое объявлять о том Российскому Министру, находящемуся в Голландии, и о вспоможении Вам и всем Российским подданным во всех обстоятельствах, где в справедливости потребно будет от него защишения, о чем ему Министру от государственной коллегии иностранных дел рекомендовано, к вящему ж Вашему обозрению коммерц-коллегии обнадеживает Вас высочайшим покровительством Ея Императорского величества, надеясь, что Вы поступать будете во всем так, как долг и присяга Ея Императорскому величеству Вас обязывает.

XIV

Наконец Вам предписуется, что касается до дел Вам вверенных чтоб они оставались в надлежащей тайности, так как оное и разными указами и установлениями здесь предписано.

Уподлинной подписано

Марта дня 1778 года.

 

Юлия Соколовская

В. Г. КОРОЛЕНКО — АКТИВНЫЙ БОРЕЦ ПРОТИВ САМОДЕРЖАВИЯ

Владимир Ильич Ленин назвал В. Г. Короленко прогрессивным писателем. Имя Короленко дорого советскому народу и всему прогрессивному человечеству, как имя тонкого художника, талантливого публициста, стойкого и неутомимого общественного деятеля.

На протяжении всей своей жизни Владимир Галактионович боролся с гнетом самодержавия. Произведения писателя переведены на 31 язык народов Советского Союза и на многие языки зарубежных стран. О В. Г. Короленко написано много статей и монографий, посвященных исследованию различных сторон его творчества и деятельности.

Творчество В. Г. Короленко высоко ценил Максим Горький, писавший о нем, как о художнике-демократе, чья деятельность

«разбудила дремавшее правосознание огромного количества русских людей».

Владимир Галактионович — сын уездного судьи. Отец писателя был исключением из тогдашних судей. В обстановке сплошного взяточничества, он был честен, и неподкупен и глубоко страдал от жестокости царских законов, которые он, как судья, должен был выполнять.

Впечатления детства впоследствии послужили материалом для ряда художественных произведений писателя.

За свои убеждения писатель неоднократно подвергался судебным и административным преследованиям царского правительства. Впервые Короленко был арестован в 1876 году и приговорен к ссылке в Вологодскую губернию, в Усть-Сысольск. Затем ссылку заменили поселением под надзор полиции в Кронштадте, где жили родные писателя. В то время Короленко был студентом.

В 1877 году Владимир Галактионович был снова арестован и освобожден из-за недостаточности улик. Через два года его арестовали и сослали в город Глазов Вятской губернии. Боясь влияния Короленко на население, власти перевели писателя в глухие Березовские Починки, которые даже не были селом. В 1880 году писатель, содержится в заключении в Вышневолоцкой пересыльной тюрьме, а впоследствии в Пермской тюрьме.

В 1881 году Короленко отказался присягать Александру III и снова был арестован. Свой отказ от присяги писатель мотивировал тем, что невозможно присягать строю, вопиющее беззаконие которого испытывал он сам и другие.

Пермский губернатор уговаривал Короленко присягнуть Александру III и тем добиться своего освобождения. На эти уговоры писатель ответил:

«Умейте гордо держать голову перед силой самой крупной, если по вашему убеждению, она враждебна вашей святыне».

11 августа 1881 года Короленко был сослан в Восточную Сибирь, в далекую и холодную Якутскую область. Ему было назначено поселение в слободе Амга, в 300 верстах от Якутска.

В Амге Владимир Галактионович пробыл три года. Пребывание в Сибири, связи со ссыльными и местным населением помогли Короленко глубоко узнать жизнь края, способствовали развитию таланта писателя.

Ссылка в Амге, по словам писателя, была самым здоровым периодом его жизни. Здесь он начал работать над повестью «В дурном обществе» и другими произведениями. Он писал, что им владело

«страстное желание вмешаться в жизнь, громко крикнуть, чтобы рассеять кошмарное молчание обществах

Преследования и репрессии Короленко испытывал до Великой Октябрьской социалистической революции.

В 1903 году, в связи с пятидесятилетием, писатель получил много поздравлений. Юбиляр был назван «защитником невинно осужденных». Среди телеграмм, полученных Короленко, была телеграмма от «Отправляемых в Восточную Сибирь». В этой телеграмме писалось:

«Живите, пишите, будите заснувшую совесть».

В 1913 году, по поводу 60-летия Владимира Галактионовича, Тимирязев писал, что он приветствует писателя, как славного художника, у которого каждое слово является делом.

В. Г. Короленко был страстным борцом против национального гнета. Преследование неполноправных наций, где бы оно ни было — в России или за границей — вызывало у писателя гневный протест.

Неизгладимый след в истории развития русской прогрессивной мысли оставили статьи и очерки Короленко о лицемерии царского «правосудия», напряженная борьба писателя за оправдание удмуртов (мултанское дело) и дело Бейлиса.

Осуждение семи крестьян села Старый Мултан по обвинению в ритуальном убийстве взволновало всю Россию. В 1894 году в городе Малмыже суд вынес им обвинительный приговор. Короленко был потрясен этим жестоким и несправедливым приговором. Он писал своим близким:

«Люди погибают невинно, совершается вопиющее дело, — и я не могу сейчас ни о чем больше думать».

В 1895 году писатель, изучив детально все материалы дела, пришел к убеждению, что обвиняемые не виновны. Владимир Галактионович выехал в Елабугу, чтобы лично присутствовать на втором разборе дела. Сенат отменил первый приговор за нарушение судопроизводства. Был напечатан подробный документально точный отчет о мултанском деле, написанный Короленко, в котором писатель доказал, что следствие было фальсифицировано царскими судебными чиновниками, что полицейские истязали подсудимых и свидетелей, вымогая пытками у обвиняемых ложные показания.

Удмурты были вторично осуждены. В ряде публицистических статей Короленко выразил гневный протест против несправедливого приговора. В одной из статей, посвященных мултанскому делу, Короленко писал:

«Я сидел рядом с подсудимыми, мне было тяжело смотреть на них, и я не мог смотреть в другую сторону. Прямо на меня смотрел Василий Кузнецов, молодой еще человек с черными выразительными глазами… в его лице я прочитал выражение как будто вопроса и смертной тоски, мне кажется, такое выражение должно быть у человека, попавшего под поезд, еще живого, но чувствующего себя уже мертвым».

Короленко не мог отнестись равнодушно к осуждению невинных людей. Он поклялся добиться нового расследования этого дела. Появляются в печати статьи писателя, посвященные мултанскому делу. Короленко требует отмены приговора. Мотивы, высказанные писателем, были развиты адвокатами, как аргументы, в их кассационных жалобах. Второй приговор был также отменен.

В 1895 году, глубокой осенью, Короленко выехал в глухое село Старый Мултан. Там он беседовал с жителями, осмотрел и зарисовал обстановку, в которой было совершено убийство и даже ложился на то место, где лежал убитый, чтобы проверить показания свидетелей. В сущности это были действия, которые надлежало провести следователю. Короленко считал, что

«производится суд над целой народностью или целым общественным строем».

Дело нашло широкий отклик и в России и за рубежом.

Третий разбор дела был в глухом городишке Мамадыше. Короленко поехал из дома на суд, переживая большое личное горе. Тяжело заболела его горячо любимая младшая дочь. Во время процесса писатель получил телеграмму о смерти дочери. Превозмогая свое большое горе, Короленко все же принял участие в суде, как защитник удмуртов. 8 дней происходило заседание суда. Сутки перед судом писатель не спал, готовясь к выступлению. Всех поразило исключительно хорошее знание материалов следствия писателем и его умение пользоваться этим материалом. Корреспондент, присутствующий на процессе, писал:

«Задушевным, проникновенным голосом, с глубокой искренностью и сердечностью заговорил он и сразу же приковал внимание всех. Такова была сила этой речи, что все мы, корреспонденты, даже стенографистки, положили свои карандаши, совершенно забыв о записи, боясь проронить хоть слово… Волнение В. Г. все росло, наконец, он не смог справиться с ним — заплакал и вышел из зала. Все были захвачены, потрясены».

Процесс закончился оправданием удмуртов.

Это была настоящая победа прогрессивной русской мысли, победа Короленко.

Максим Горький по этому поводу писал:

«Мултанское жертвоприношение — процесс не менее позорный, чем дело Бейлиса, и принял бы еще более мрачный характер, если бы В. Г. Короленко не вмешался бы в этот процесс и не заставил прессу обратить внимание на идиотское мракобесие самодержавной власти».

Та же неразрывная связь между словом и делом Короленко, между публицистикой и его общественной деятельностью выражена в участии писателя в деле Бейлиса. Дело по обвинению Бейлиса было организовано главарями киевских черносотенцев при содействии министра юстиции Щегловитова. Это дело взволновало всю Россию. В 1911 году в Петербурге, ввиду предстоящего процесса по обвинению Бейлиса в ритуальном убийстве, происходило совещание юристов и прогрессивных писателей. В. Г. Короленко присутствовал на этом совещании. Он составил коллективный протест «К русскому обществу». В этом обращении было сказано:

«Исстари идет вековечная борьба человечности, зовущей к свободе, равноправию и братству людей, с проповедью рабства, вражды и разделения. И в наше время, как это бывало всегда — те самые люди, которые стоят за бесправие собственного народа, всегда настойчивее будят в нем дух вероисповедной вражды и племенной ненависти».

Под этим протестом подписалось много прогрессивных деятелей. Первыми протест подписали Короленко и Горький. В декабре 1911 года в 12-й книге «Русского богатства» была опубликована статья Владимира Галактионовича: «К вопросу о ритуальных убийствах». Эта статья так же, как и статья «К русскому обществу», имела цель сосредоточить внимание всей страны на фальсификации обвинения Бейлиса в ритуальном убийстве.

Дело Бейлиса слушалось в Киеве осенью 1913 года. Короленко был в то время серьезно болен. Несмотря на болезнь, писатель хотел сам участвовать в деле в качестве защитника Бейлиса, но врачи категорически это ему запретили. Однако Короленко все же поехал в Киев и хотел выступить на суде. По этому поводу врачи и писатель Елпатьевский, бывший на суде, как корреспондент, писал о Короленко:

«Ему нездоровилось… и все же он тотчас же отдался работе… Он собрал точные сведения о присяжных заседателях… ездил на Лукьяновку, на место нахождения трупа Ющинского, расспрашивал тамошних осведомленных людей… Сидел целые дни на процессе, устраивал совещания с адвокатами. Больше всего меня беспокоило предполагавшееся его выступление в качестве защитника. Я долго убеждал его отказаться от выступления. Предупреждал, что на суде с ним может сделаться тяжелый сердечный припадок».

Короленко написал ряд статей о деле Бейлиса, и гневный протест его нашел отклик и сочувствие во всей стране среди прогрессивных слоев общества. Для того, чтобы собрать необходимый материал, опровергающий обвинение Бейлиса в ритуальном убийстве, Короленко с группой киевлян отправлялся на окраину города — Лукьяновку, где жил Бейлис и где произошло убийство Ющинского. В очерке под названием «На Лукьяновке» Короленко описывает свои разговоры с жителями этой окраины. Жители были за Бейлиса. Обвинение Бейлиса было делом крайних правых.

Короленко написал еще две корреспонденции под названием «Господа присяжные заседатели», опубликованные в 1913 году в газетах «Русские ведомости» и «Речь». В этих статьях писатель высказал удивление по поводу подбора исключительно малообразованных присяжных заседателей в деле Бейлиса. За эти корреспонденции Короленко был привлечен к уголовной ответственности.

Процесс Бейлиса был политическим процессом. И Короленко, выступая по этому делу в печати, находился на передовой линии борьбы с самодержавием. Он не был одинок.

Статьи Короленко «Господа присяжные заседатели» и «Присяжные ответили…» были направлены на защиту не только невинного человека — Бейлиса, а также были одной из форм борьбы с ненавистным писателю самодержавным строем.

В марте 1902 года в Полтавской губернии началось широкое движение безземельных крестьян против помещиков. Зачинщиков аграрных волнений арестовывали и судили зверски. Короленко взялся за организацию защиты крестьян на суде. В своих статьях писатель требует судить не крестьян, а полицию за ее расправы.

К концу 1905 года царское правительство жестоко наказывало лиц, участвующих в аграрном движении. В Полтавской губернии с особенной жестокостью бесчинствовала военная карательная экспедиция во главе со статским советником Филоновым. Глубоко потрясенный жестокостью Филонова, Короленко опубликовал в газете «Полтавщина» в январе 1906 года открытое письмо статскому советнику Филонову. Письмо Короленко заканчивалось такими словами:

«Пусть страна видит, к какому порядку, к какой силе законов, к какой ответственности должностных лиц, к какому ограждению прав русских граждан зовут ее два месяца спустя после манифеста 17 октября».

Письмо Короленко перепечатали все газеты, по телеграфу его передали за границу. Газета «Полтавщина» за опубликование письма Короленко была закрыта. Филонов был вскоре после напечатания письма убит террористами.

Короленко был привлечен к суду за «клевету» на Филонова и «подстрекательство» к его убийству. Дело до суда не дошло, так как на следствии подтвердились зверства Филонова.

В годы реакции военно-полевые суды неоднократно выносили смертные приговоры осужденным за борьбу с самодержавием. Короленко опубликовал в печати статьи под названием «Бытовое явление и черты военного правосудия». Писатель горячо протестовал против смертной казни, которая стала бытовым явлением в царской России.

Л. Н. Толстой писал Владимиру Галактионовичу:

«Сейчас прослушал Вашу статью о смертной казни и всячески во время чтения старался, но не мог удержать не слезы, а рыдания. Не нахожу слов, чтобы выразить Вам мою благодарность и любовь за эту и по выражению, и по мысли и, главное, по чувству превосходную статью. Ее надо перепечатать и распространить в миллионах экземплярах. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячи доли того благотворного действия, какое должна произвести эта статья».

Так упорно и неутомимо боролся с гнетом самодержавного строя и с несправедливостью царской юстиции В. Г. Короленко.

У писателя не было ясного представления о социальном строе, который должен придти на смену самодержавию. Он страстно стремился к свержению несправедливого эксплуататорского строя, но не находил верных путей, не имел программы социального переустройства, не разделял идей марксизма.

Правильную оценку русскому писателю-борцу с самодержавием дала дооктябрьская ««Правда».

«Короленко не смог осознать всемирно-исторического значения Великой Октябрьской социалистической революции, — писала газета, — это была ошибка Короленко. Но он сам несомненный демократ, всякий шаг народа на пути к демократии всегда найдет в нем сочувствие и поддержку. Такие люди, как Короленко, редки и ценны. Мы чтим в нем чуткого, будящего художника-писателя-гражданина, писателя-демократа».

Боевой темперамент, мужество и твердость Короленко сохранил до глубокой старости.

В годы гражданской войны, в июне 1919 года, в Полтаве, где жил писатель, белогвардейцы обрекли на голод и смерть свыше 6000 детей. Короленко со свойственной ему энергией организовал кампанию помощи детям. В тот момент, когда в городе произошла смена властей, писателю принесли на сохранение «детские деньги». Бандиты, вооруженные револьверами, угрожали писателю, требовали выдачи денег, собранных для детей. Короленко в ответ на требование «руки вверх!» кинулся на бандита и схватил его за руку, державшую револьвер. Бандит выстрелил и промахнулся. В. Г. Короленко было тогда 68 лет. Он был тяжко болен, но, как и прежде, был мужествен и тверд.

Владимир Галактионович прожил при Советской власти несколько лет. В эти годы писатель был тяжко болен. Многого он не сумел понять в первые годы революции. Однако он не перешел на сторону врагов, не уехал за границу. По свидетельству Луначарского, Короленко сохранил понимание того, что «коммунисты — это великий отряд армии блага».

Писатель резко отрицательно отозвался о врагах советского государства, временно захвативших территорию Украины. В 1918 году Короленко писал:

«…Сия «гетмановщина» — бутафория из пьес Крапивницкого. Власти никакой, кроме, конечно, немецкой. Ползет отовсюду «реставрация», — лезут какие-то бывшие «чиновники особых поручений». Мне в Полтаве приходится порой писать статьи, какие я писал когда-то из Нижнего Новгорода…»

О деникинцах Короленко отзывался так:

«Когда нас завоевала «партия порядка» — деникинцы, то установился такой порядок, который мало отличается от разбоя. Три дня прямо грабили еврейское население без перерыва, потом стали грабить с перерывами. А перед уходом устроили в Фастове и других местах прямо резню».

В 1920 году Короленко писал:

«Я говорю знакомым большевикам, что они умеют отлично приходить. Сразу прекращаются грабежи и убийства».

В. И. Ленин, заботясь о здоровье Короленко, писал Наркомздраву тов. Семашко о том, что Короленко надо отправить для лечения за границу.

Короленко умер 25 декабря 1921 года. IX Всероссийский съезд Советов, заседавший в то время, на утреннем заседании 27 декабря 1921 года почтил память Короленко, как «погибшего борца, поборника правды».

Правительство УССР приняло решение об увековечении памяти Короленко.

Со дня смерти писателя прошло много лет, но светлый образ его по-прежнему помнят миллионы людей. В 1926 году в Полтаве была организована детская трудовая колония имени В. Г. Короленко.

Воспитанники ее получили письмо от Н. К. Крупской, в котором говорилось:

«Короленко боролся горячо с безобразиями царского правительства, с угнетением евреев и других национальностей. У него многому может научиться наша молодежь».

За годы, прошедшие со дня смерти писателя, коренным образом изменилась жизнь в нашей великой стране, являющейся авангардом мира во всем мире. Глухое село Старый Мултан, в котором Владимир Галактионович собирал материал к суду над удмуртами, теперь называется селом Короленко. Именем писателя назван один из передовых колхозов Удмуртской республики. Имя Короленко присвоено высшим учебным заведениям в Полтаве, Глазове, Якутске, Горьком.

До Великой Отечественной войны 1941 года в Полтаве, где жил и работал В. Г. Короленко, был дом-музей его имени. Фашисты, временно оккупировавшие Полтаву, уничтожили музей.

По этому поводу дочь писателя С. В. Короленко писала:

«Немецкий комендант, занявший дом, зная, какую ценность для нашей Родины представляет дом и его содержимое, 22 сентября 1943 года, перед отступлением, собственноручно сжег его. Внутренность дома и вещи были облиты горючей жидкостью, затем выбиты все окна, чтобы пламя легче охватило деревянный особняк».

В огне погибла большая часть библиотеки писателя и вещи семьи Короленко. Однако все основные ценности музея удалось своевременно эвакуировать. Материалы личного архива писателя были спасены, и дом-музей восстановлен в Полтаве.

В. Г. Короленко является одним из любимых писателей в нашей стране. Он был любимым писателем Николая Островского, Олега Кошевого, Зои Космодемьянской и многих, многих советских людей.

В июле 1953 года советская страна широко отметила столетие со дня рождения выдающегося русского писателя В. Г. Короленко. Не только в столицах и городах нашего великого Советского Союза, но и в самых отдаленных уголках его проводились лекции и доклады о творчестве и деятельности писателя.

Значение В. Г. Короленко для современности глубоко оценил Максим Горький:

«В великой работе строения новой России найдет должную оценку и прекрасный труд честнейшего человека В. Г. Короленко, человека с большим и сильным сердцем».

 

Дмитрий Макаров

О СТИХАХ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Советская литература для детей, являясь составной частью всей нашей литературы, имеет свои специфические признаки.

Писатель, адресующийся к детям, обязан, прежде всего, не забывать о своеобразии своего читателя, видеть в этом читателе не ребенка вообще, а ребенка определенного возраста. Иначе он рискует быть непонятым, не сможет оказать необходимого воздействия на читателя.

В свое время В. Г. Белинский указывал, что глубокое знание потребностей и особенностей детского возраста есть одно из важнейших качеств писателя для детей.

Писатель для детей должен всегда памятовать о том, что в детские и юношеские годы у человека закладываются основы всего его идейно-политического и морального облика, что именно в это время идет бурный процесс формирования взглядов, характера человека.

Короче говоря, основными специфическими признаками детской литературы и является обязательный учет возрастных особенностей читателя-ребенка и органическая связь с принципами советской школы. Только единство этих признаков и может определить подлинно детскую художественную книгу.

Эта особенность детской литературы не выделяет, однако, ее резко из всей литературы. Не выделяет, во-первых, потому, что детская литература это тоже литература, т. е. «мышление в образах» (В. Г. Белинский), «искусство слова» (А. М. Горький). Естественно, эти самые общие признаки литературы представлены в детской литературе в своеобразном виде, но они обязательны в первую очередь.

«Для детей предметы те же, что и для взрослых людей, только изложенные сообразно с их понятием, а в этом и заключается одна из важных сторон этого дела»

(В. Г. Белинский) [16] .

Детская литература не выделяется резко из всей литературы, во-вторых, потому, что она имеет в поле своего зрения не только детского, но также и взрослого читателя.

В самом деле, может ли взрослый читатель игнорировать произведения, адресованные детям? Ведь он всегда является или отцом, матерью, старшим братом, или другом и воспитателем ребенка, т. е. всегда участвует в воспитании ребенка. И поэтому он не может быть равнодушен к детской книжке, не может не знать ее, как не может учитель не знать того учебника, по которому учатся его ученики.

Кроме этого, детская литература оказывает эстетическое, а значит и воспитательное, воздействие и на взрослого читателя. Для кого из взрослых не обаятельны, например, повести А. Гайдара или стихи В. Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо?» и многие другие замечательные произведения литературы для детей?

Общеизвестна истина, что интересной для детей является лишь та книга, которая может быть интересной и для взрослых.

Вышедшие в последнее время в Челябинском издательстве новые книги стихов для детей представляют для взрослого читателя некоторый интерес. Однако они не свободны от существенных недостатков.

* * *

В конце 1953 гола вышел в свет сборник Т. Вдовина «Про Олю».

Существенным недостатком большинства стихов Т. Вдовина является надуманность, абстрактность их.

Так, в первом же стихотворении «Коля» говорится о том, что «нет его (Коли. — Д. М.) счастливей, нет его богаче», потому что

Сколько подобных стихов читали мы уже! Можно, конечно, и на старую тему писать, но надо внести в нее свои личные и прочувствованные, но отнюдь не вычитанные наблюдения.

Недостатком, о котором говорилось выше, страдают стихотворения «Весна», «Скоро в школу», «Первомай» и некоторые другие произведения сборника.

А. М. Горький неоднократно подчеркивал, что для детей надо писать особенно образно и конкретно, так, чтобы дети видели, представляли то, о чем прочли. В стихах Т. Вдовина этого нет. Прочитаешь, и почти ничего не видишь, не запоминаешь.

Другим серьезным недостатком стихов сборника является их бессюжетность. Бессюжетные стихи, в принципе, имеют право на существование в детской литературе, но стихи сюжетные куда более популярны среди ребят, и это легко объясняется особенностями детского восприятия. Сюжет уже сам по себе в какой-то мере привносит некоторое движение, динамику в произведение. Бессюжетные же стихи зачастую статичны, мертвы. Особое мастерство и талант необходимы, чтобы написать отличное бессюжетное стихотворение.

В сборнике Т. Вдовина наиболее удачным является стихотворение «Про Олю». Здесь есть сюжет, стихотворение запоминается.

Однако и это стихотворение имеет недостатки. Начинается оно так:

В школе, действительно, начинают с того, что учат детей сидеть за партой. Но как же Оля учила этому ребятишек во дворе? Парты во дворе, конечно не было. Что заменяло ее, автор не говорит. Значит, представить конкретно, наглядно картину читатели-дети не смогут.

Неясно, наконец, почему злая собака не страшна семилетней Оле. Тоже следовало убедить в этом читателя, а не просто полагаться на одно лишь его доверие.

Серьезным недостатком книжки Т. Вдовина является то, что в ней совершенно не видно взрослых. Как будто дети живут сами по себе, а взрослые — сами по себе. Показательно, что в иллюстрации к стихотворению «Первомай» изображена воспитательница, ведущая детей на демонстрацию. Чутье реальной жизни подсказало художнику эту немаловажную «деталь». Но в самом стихотворении никакой воспитательницы нет. И около Оли нет взрослых. Упоминаемый в стихотворении «Скоро в школу» папа очень бледен и пассивен.

Генерал и инженер в стихотворении «Коля» лишь называются, но не показаны. А без этого, без показа активнейшей роли взрослых в жизни детей, невозможно, конечно, сколько-нибудь правдиво и полнокровно отобразить жизнь детей. Опыт основоположников советской детской литературы учит тому, что в детских книжках следует показывать не узенький, искусственно-замкнутый, якобы «типично-детский мир», а весь большой мир разнообразной нашей жизни, надо показывать педагогов, коммунистов, стахановцев, родителей, старших друзей вокруг детей.

В стихотворениях Т. Вдовина неоднократно заходит речь об октябрятах. В печати справедливо замечено по этому поводу, что такой организации давно уже не существует. Это также свидетельствует о том, что автор сборника «Про Олю» мало знает своих героев, от этого — ошибки.

Там же, где Т. Вдовин пишет о вещах, хорошо ему известных, он достигает определенных успехов.

Таковы «Загадки» в конце сборника. Здесь автор обнаруживает определенное умение владеть поэтическим словом, образно видеть и показывать явления, предметы.

Хороши загадки о венике, об азбуке, радуге, крапиве и поезде. На этот жанр также необходимо обратить нашим авторам больше внимания, так как загадки весьма популярны среди маленьких читателей, имеют немаловажное воспитательное значение, развивая детское воображение, сообразительность, наблюдательность.

Т. Вдовину, очевидно, следует активнее работать в тех жанрах детской поэзии, которые более близки духу устного народного творчества. В этом убеждают нас его «Загадки».

* * *

Сборник Л. Преображенской «Не боимся мы зимы» открывается стихотворением «Зимним вечером», в котором рассказывается о том, что старший брат начинает читать малышам «новенькую книжку про лисицу и мишку… И про всех лесных зверят…»

Все последующие стихи сборника и раскрывают содержание этой «новенькой книжки» про птиц и зверей Южного Урала.

Сборник Л. Преображенской уже в этом плане выигрывает по сравнению с другими своей композиционной определенностью, тематической цельностью.

Книга называется «Не боимся мы зимы». Против такого названия резко возражает рецензент «Сталинской смены» В. Володин. Он пишет:

«Название книги не соответствует ее содержанию. В самом деле, кто эти храбрецы, не боящиеся «злой зимы»? Дети? Но они сидят в тепле, а гуляют хорошо одетыми и в ясную, теплую погоду. Тогда, может быть, птицы и звери? Но для них зима — самый тяжелый период… Все они жалуются в книге на зиму».

На сложный для рецензента вопрос о том, кто же подразумевается под словами: «Мы не боимся зимы» — дети или животные, — вполне членораздельно отвечает сама книжка стихотворением «Сороки», из которого и взяты слова для названия книги:

Вполне ясно и резонно, как видим, сказано, что речь в книге идет о животных, и именно о тех животных нашего края, которые «зимуют здесь всегда».

Возражая против названия книги, рецензент далее весьма односторонне по сути дела искаженно, передает содержание книжки:

«По книге, — пишет он, — бродят голодные волки, лисицы и косули, трусливый зайчик, порхает уставший долбить кору дятел, «бедняжка»-воробей и другие обитатели лесов и полей. Они жалуются в книге на зиму».

Так ли это? Нет, не так. Внимательное ознакомление с книгой обязывает изложить ее содержание иначе.

Из книги дети узнают, что к зиме зайчики, например, нарядились в «шубку беленькую вместо серенькой», так что теперь их «лиса, не увидит на снегу», у лисы же зимой появилась «красная шубейка. Хороша, удобна и тепла она…»

Л. Преображенская рассказывает, как приспосабливаются к зиме птицы и животные наших лесов.

Маленькие читатели отчетливо видят, что все животные, каждый по-своему, неплохо приспособились к зиме, каждый живет своей жизнью, так что зима, действительно, не так уж и страшна им, как это может показаться с первого, поверхностного взгляда. Правда, только волки зимой «прячутся за елками да зубами щелкают…», но на то ведь они и «волки»! Нельзя не согласиться, в этой связи, с «белочкой», заявляющей из своего «теплого дупла» волку:

Главная ценность книжки Л. Преображенской — в ее познавательности. Адресованная детям дошкольного и младшего школьного возраста, книга рисует конкретные картинки из жизни животных. Дети, несомненно, получают немало новых для них сведений, развивающих их ум, питающих пытливую любознательность ребенка.

Интересный материал дан Л. Преображенской и в интересной для детей форме.

Рассмотрим это на примере стихотворение «Дятел». Стихотворение, как и все другие, снабжено иллюстрацией. На картинке изображен прильнувший к стволу дерева дятел. Заметим, кстати, что совсем незаметно примет зимы на этой картинке. Наоборот, на веточках даже висят листочки… Дятел изображен неподвижно-мертвым, как чучело. В стихотворении — иное:

Вот мы уже и видим движущегося дятла — он откуда-то прилетел, опустился на дерево и легко и привычно, «как по лесенке высокой», «прошелся боком» по стволу. Неподвижно-мертвый в изображении художницы В. Челинцовой, дятел сразу ожил, пришел в движение.

Показав зимнюю жизнь дятла, автор говорит в заключение:

Маленький читатель в итоге не только кое-что узнал о том, как и чем живет зимою дятел, но и увидел живую, как это и необходимо в художественной литературе, картинку.

Удача этого стихотворения достигнута рядом приемов. Во-первых, динамикой изложения. Глаголы — «опустился», «прошелся», «устал долбить», «осмотрелся» помогают нам видеть дятла все время в движении, как живого.

Несомненно, достоинством является также и умение Л. Преображенской находить образные, живописные определения и сравнения: «Дятел Красный Колпачок», «Как по лесенке высокой, по стволу прошелся боком», «Как стальной у дятла нос…»

Нередко встречаются в книжке стихотворения с более или менее развитым сюжетом, о роли которого в детском стихотворении выше уже говорилось.

Все это, в результате, позволяет поэтессе избежать основной опасности — статического, натуралистического описательства.

Слабостью книги Л. Преображенской является почти полное отсутствие пейзажа. Картин природы крайне мало в книжке. Многие стихи были бы только украшены зарисовками живописной южноуральской природы.

Значительно обогатилось бы содержание книги, если бы в чей мир животных был более тесно связан с жизнью людей. Именно из этой книжки дети, кроме всего прочего, должны были узнать и о том, какую пользу (или вред) приносят людям те или иные животные, чем ценны они для человека, почему человек организует, например, заповедники и т. д. Упоминаемый в стихотворении «Косуля» заповедник в этом плане — обильный материал не только для особого, отдельного стихотворения, но и для целого, нужного и интересного цикла стихов.

Напоминаем, что в своей программной статье «О детской литературе» А. М. Горький выдвигал перед писателями и такую тему, как «Животные и растения на службе у человека».

В заключение укажем на серьезный недостаток книжки, заключающийся в том, что привычки и повадки зверей подчас трактуются Л. Преображенской неверно. Волк в книге охотится за белкой («Белочка»), а лиса и рысь — за вороной («Лисанька», «Рысь»).

* * *

А. Гольдберг в книжке «Для тебя» поставил перед собой серьезную задачу — рассказать детям о славном пути трудящихся нашей Родины, начиная с того времени, когда «под ярмом своих господ в нужде и горе жил народ», и кончая событиями наших дней. Центрального, стержневого эпизода в книге нет.

Автор дает не конкретное изображение действительности, а приводит расплывчато-абстрактные выражения, которые, конечно, не запечатлеваются в детском представлении.

В итоге получается не связный, пронизанный единой мыслью, выразительный рассказ, а простое перечисление. Такое перечисление — на каждой странице:

«Он бастовал, он восставал — его на каторгу вели. Но он бороться продолжал… Он для себя ковал металл и сеял и косил».

Книга А. Гольдберга, кратко и поверхностно рассказывающая об истории нашей Родины, к сожалению, не заключает в себе ничего такого, что не было бы ребенку известно даже из начальной школы.

Повторять, конечно, можно, но необходимо общеизвестное раскрывать в каком-то новом и в более глубоком плане, в новой форме, подмеченной наблюдательным глазом самого художника.

Рассказ А. Гольдберга о пути Советского Союза по размеру невелик — всего около двухсот строк, но, тем не менее, страдает растянутостью, рыхлостью композиции. Критикуя подобные недостатки, Н. Г. Чернышевский, например, указывал:

«Посмотрите, любит ли ребенок растянутость, водянистость рассказа? Нет, он беспрестанно понукает вас: «Говорите скорей, скорей ведите к концу сказку, говорите только самое существенное».

И в силу того, что А. Гольдберг не сумел ярко выделить и показать «самое существенное», его рассказ получился, действительно, водянистым.

Не в пример другим нашим детским авторам А. Гольдберг решил нарисовать в своей книжке для детей образ взрослого. Представленный в лице отца-рассказчика, он наличествует во всем повествовании, от первой до последней страницы. И все же мы его не видим и не слышим так, как видели и слышали, скажем, генерала, который встретился с первоклассником Митей в стихотворении «В добрый час» В. Кузнецова. Это следствие того, что отец-рассказчик у А. Гольдберга совершенно лишен какой бы то ни было индивидуальной окраски, разговаривает языком трафаретным, безликим.

* * *

В поэме Т. Тюричева «Про наш завод» описана экскурсия пионерского отряда на ферросплавный завод. Пришедших вместе с педагогом экскурсантов встречает инженер завода. Он рассказывает им о значении заводской продукции, проводит их по заводу. Дети наблюдают за шихтованием, за работой дробилки и транспортера, за процессами электросварки, выпуска металла из печи. Перед детьми проходят люди различных профессий: инженер, слесарь, плавильщик, горновой, крановщица… В конце книги, завершая экскурсию,

«долго ребята смотрят на цех, где дело найдется по сердцу для всех».

Автор использует удачный, хотя, правда, и не новый в детской литературе, композиционный прием экскурсии, представляющий широкие возможности для выражения замысла. Благодаря этому встречи, наблюдения представлены читателю не хаотически, а в определенной последовательности. Авторское внимание правомерно привлечено лишь к наиболее важным моментам во всей производстве, к наиболее важным профессиям.

В результате, маленькому читателю дается самое первое и самое общее представление о заводе, о производстве металла.

В поэме нехватает, на наш взгляд, более широкого обобщения. Была бы очень желательна еще одна главка, подобная вступительной, в которой кратко были бы подведены итоги экскурсии. Автор уже в самом начале книги совсем забыл, что дети пошли на завод вместе со своим педагогом. А вот тут, в конце, после экскурсии, как раз и следовало бы автору вспомнить про педагога и дать ему слово для заключения. Тем более, что в действительности-то любой педагог, конечно, всегда обобщает и заключает результаты впечатлений и наблюдений маленьких экскурсантов. Здесь снова мы видим показательный пример блеклости и пассивности образов взрослых в детских книгах.

Автор говорит не вообще о заводе, а о том, что и как увидели дети здесь. В ряде мест Т. Тюричеву удалось найти нужные слова для передачи детских впечатлений. Так, например, весьма предметно и четко описаны электрокраны:

Здесь одно только сравнение крюков с хорошо известными школьникам знаками вопроса делает описание четким и передает особенность детского восприятия. Типично детское восхищение слышится и в гордых словах Пети, пожелавшего стать плавильщиком:

С первого взгляда может показаться сомнительным — не рано ли мальчик так свободно в своей речи оперирует терминами «ковши», «изложницы»? Но если вспомнить, что Петя особенно любознателен, что — «ведь не зря он прочитал много книжек про металл», а на экскурсии он «смотрит и вопросы непрерывно задает», — то станет понятным, что он действительно, хорошо знаком хотя бы с наиболее распространенными техническими терминами. А тем более теперь, пройдя по заводу, он определенно чувствует себя таким знатоком дела, словно сам уж и металл плавить помогал. Такой «знаток», конечно, постарается приукрасить свою речь и соответствующей терминологией.

В описании производства есть значительные неточности. В частности, вполне очевидно, что комсорг не может давать рабочим производственные задания. Это не входит в его функции, это дело руководителей производства. В целом ряде случаев автор забывает о своих читателях, пишет так, что дети, заведомо его не поймут.

Весьма серьезных упреков заслуживает язык книжки. Вся поэма пестрит узко-специальной терминологией: «ферросплавы», «вольфрамы», «молибден», «шихта», «грейдер», «электроды» и т. п.

Писатель для детей обязан, как и любой педагог, воспитатель, обогащать речь детей, расширять их словарь. Но в этом деле необходимо, во-первых, чувство меры, во-вторых, уменье.

Т. Тюричев не мог, конечно, да и не обязан, совсем игнорировать техническую терминологию, поскольку он пишет о производстве, о людях производства. Но необходимо раскрывать читателю смысл этих терминов.

Опыт литературы для детей свидетельствует о том, что речь детей можно, и в довольно широких масштабах, обогащать новыми словами, если эти слова точно и понятно объяснять.

В. Маяковский, например, в своей большой работе для детей не избегал многих малоизвестных для них слов. Вот нарисованная им картинка, изображающая английского купца, который «на китайца кидается» и самодовольно хвастает:

И маленькому читателю сразу ясен смысл нового слова. А как точно объяснены многие названия зверей в его книжке «Что ни страница, — то слон, то львица!» Другой большой мастер детской поэзии — С. Маршак в стихотворении «Как печатали эту книжку», знакомя детей с особенностями печатного дела, также объясняет непонятные слова по ходу повествования.

Много новых слов удачно объясняет С. Маршак в поэме «Быль — небылица».

На этом опыте и следует учиться нашим авторам. У Т. Тюричева в этом плане есть отдельные успехи, — так, например, он удачно объясняет слово «силиций». Но такой пример, пожалуй, встречается как исключение. Другая попытка в этом направлении уже явно неудачна. Мы имеем в виду объяснение слова «грануль».

Из такого описания нельзя понять, что такое «грануль». Кстати, почему «грануль», а не литературно-правильное «гранула»?

Нельзя не вспомнить в этой связи слова Н. Г. Чернышевского:

«Детям очень многое можно объяснить очень легко, лишь бы только объясняющий сам понимал ясно предмет, о котором взялся говорить с детьми, и умел говорить человеческим языком».

Книга Т. Тюричева, не лишенная некоторых достоинств, нуждается в серьезной переработке.

* * *

Обзор четырех новых книжек для детей приводит нас в итоге к следующим выводам.

Во-первых, обращает на себя внимание узкий круг тем, разрабатываемых в рецензируемых книгах.

Наша советская жизнь многогранна и содержательна. Жизнь детей не отгорожена от всей нашей жизни — все явления, все факты нашей «взрослой» действительности находят то или иное отражение, преломление и в мире детей, обязательно оказывают влияние на них. И тем не менее как слабо все это отражается в наших детских книжках!

Трижды прав в этом отношении А. С. Макаренко, заявляющий, что

«трудно представить себе такую тему, которая не могла бы быть предложена детям. Сколько-нибудь серьезных и принципиальных ограничений «детской тематики» указать нельзя».

В рассмотренных же нами книжках не видно многих тем, например, грандиозного размаха нашего созидательного труда, энергичной борьбы советских людей и людей всего земного шара за сохранение и упрочение мира.

Нельзя представить себе детской жизни без школы, без пионерской и комсомольской организаций, без педагогов и воспитателей. А в рецензируемых стихах, как видим, если кое-где и упоминается педагог или отец, то он вскоре же и забывается. Вспомним, что у Гайдара, например, нет ни одного произведения для детей без ярких образов взрослых.

Очень слабый интерес наши детские поэты проявляют к родному краю — к его людям, его богатствам, его красотам.

Расширение тематики, особое внимание к изображению образов взрослых составляет одну из первоочередных задач южноуральских детских поэтов.

Бедность и узость тематики неминуемо порождают и однообразие жанров. Это также весьма заметно на материале рецензируемых книжек. Совершенна отсутствует очень важный, успешно разрабатывавшийся В. В. Маяковским, а затем С. Маршаком и С. Михалковым, публицистический жанр в детской поэзии. Отсутствуют очень популярные среди детей жанры сказки, басни, сатиры, юмористические стихи. А все это как раз такие жанры, которые позволяют в наиболее удобной и доходчивой форме разговаривать с детьми на самые разные темы. Почему нет в сборниках наших авторов, например, хлестких стихов, бичующих те или иные недостатки? Почему совершенно нет отрицательных образов?

Вспомним показательные на этот счет образы В. В. Маяковского, зло высмеивавшего маленького «Власа, лентяя и лоботряса», или знаменитые стихи С. Маршака «Лодыри и кот», или стихи того же автора, в которых высмеивались «художники и художницы», вырезающие «на партах узор». А как действенны стихи С. Маршака про неряху Гришку, у которого «жили-были книжки, грязные, лохматые, рваные, горбатые…»

Г. М. Маленков подчеркнул, что

«нам нужны советские Гоголи и Щедрины, которые огнем сатиры выжигали бы из жизни все отрицательное, прогнившее, омертвевшее, все то, что тормозит движение вперед».

Следовательно, и детские писатели обязаны развивать сатирические жанры; в решении этой задачи должны принять участие и поэты нашей организации, если они не хотят отстать от жизни.

Не занял подобающего места в творчестве наших авторов и жанр сказки.

В поэзии для детей обязательно надо стремиться к сюжетным стихам, и сюжеты находить яркие, остро конфликтные. Во многих же рассмотренных нами стихотворениях сюжета или совсем нет, или он очень расплывчат, как в книгах Тюричева и Гольдберга. Почему-то забыли наши поэты про традиционные уже в советской детской литературе героические и «необыкновенные» сюжеты. Или их в жизни мало? Совсем нет. А. М. Горький указывал:

«Природе ребенка свойственно стремление к яркому, необычайному. Необычайным и ярким у нас в Союзе является то новое, что создает революционная энергия рабочего класса. Вот на этом необходимо закреплять внимание детей, это должно быть главнейшим материалом их социального воспитания. Но об этом надо рассказывать, это надо показывать талантливо, умело, в формах, легко усвояемых».

Детская книжка должна быть и веселой и смешной. Горький указывал, что «с ребенком нужно говорить «забавно».

Если в сборнике Л. Преображенской кое-где и есть юмор, то остальные авторы явно предпочитают говорить с детьми сугубо серьезно.

Показательно, что иллюстрация художника Фехнера в книжке Т. Тюричева изображает инженера, беседующего с пионерами, веселым, улыбающимся. А в тексте этот «самый знатный инженер» опять-таки сугубо серьезен. В разговора с детьми он говорит про то, что «ферросплавы службу важную несут», говорит про феррохром да ферросилиций, вспоминает даже про латинский язык, а не скажет ни одного приветливого слова, остроумного замечания, веселой шутки. Столь же серьезны и папа-рассказчик в книжке А. Гольдберга. Да к сами дети в стихах редко смеются, играют, забавляются.

Сообразно с возрастными особенностями детей должны пользоваться авторы и средствами языка.

Книжка А. Гольдберга начинается так:

Уже эти первые, казалось бы, самые ответственные строки вызывают серьезные возражения. Прежде всего, следует отметить, что так официально никогда не начинает никакой отец задушевную беседу с сыном, тем более беседу о Родине. Такие беседы возникают, как правило, случайно, по какому-нибудь непредвиденному поводу. А если иной отец и решил заранее провести с сыном такую беседу, так он ее начнет с какого-нибудь конкретного, самого обыденного факта, случая, а не с подобного вступления. Об аналогичной беседе на тему о прошлом и настоящем нашей Родины рассказывает С. Маршак в «Были-небылице». Там люди, захваченные на улице дождем, собираются в подъезде большого дома. Среди них и пионеры, интересующиеся естественным в этой ситуации вопросом: «Чей это дом?» Оказывается, раньше им владел богатый купец, а теперь — Моссовет. По этому поводу и завязалась и пошла непринужденная интересная беседа. Возникшая сама по себе, она овладела вниманием ребят, они задают один за другим вопросы своему собеседнику, старому москвичу.

А. Гольдберг, как видим, поступает иначе. Непонятно, далее, какой же оттенок мысли хочет выразить автор второй половиной фразы:

«Ты стал совсем уже большим и ходишь в пятый класс».

Если здесь после союза «и» нет необходимого по смыслу «уже», то непонятно, зачем автор заставляет отца сообщать сыну хорошо известный ему факт, что он ходит в пятый класс. И дальше: «Народ наш трудовой живет одним сейчас…» — трафаретно и абстрактно, невыразительно. У Т. Тюричева о комсомольце-плавильщике сказано:

Все как будто на месте и все правильно. А между тем как искажают эти тяжелые, медлительные стихи образ боевого комсомольца! Как не подходят к его характеристике «медленный шаг», «тихонько садится», «в сторонку отходит». Автор совсем, очевидно, забыл, что на этой же странице он характеризовал своего героя совсем иными словами: «торопливая походка», «к печи подбегает», «стремительно встал»…

Подобных фактов холодного, бесстрастного отношения к слову можно найти немало в рецензируемых книгах.

Оставляет желать много лучшего и работа наших поэтов в области рифмы и ритма стихов. Так, Т. Тюричев рифмует «летку-сторонку». Л. Преображенская «ничуть — поют» и т. п.

Большинство стихов написано одинаковыми размерами.

Дальнейшее совершенствование мастерства, учеба на лучших образцах — такова сейчас одна из важных задач детских писателей.

Наша писательская организация, писатели, работающие в области детской литературы, должны выполнить свой долг перед маленькими читателями — дать им полноценные и интересные книжки о замечательной жизни нашего края, нашей Родины.

 

Виктор Гусев

ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ КУЗНЕЦОВ

1 июня 1953 года после тяжелой болезни скончался старейший писатель Южного Урала — Василий Николаевич Кузнецов. Незадолго перед этим общественность Челябинской области тепло отметила 60-летний юбилей поэта. В. Н. Кузнецов получил большое количество приветствий из городов и сел Урала, из Москвы. Многочисленные письма читателей свидетельствовали о большой популярности творчества В. Н. Кузнецова, о любви к нему пионеров и школьников, об уважении, которое снискал поэт у родителей.

После В. Н. Кузнецова осталось небольшое наследство — несколько небольших книжек да десятка два стихотворений, опубликованных в разных периодических изданиях и газетах. Однако написанное В. Н. Кузнецовым заслуживает внимания как скромный, но полезный вклад в советскую детскую литературу, в дело коммунистического воспитания подрастающего поколения.

Трудным и необычным был путь В. Н. Кузнецова в литературу. Он родился 12 февраля 1893 года в бедной крестьянской семье, с восьми лет работал подпаском, а затем пастухом, батрачил у кулаков-казаков. Вспоминая свое детство и юность, поэт писал:

Только Великая Октябрьская социалистическая революция открыла В. Н. Кузнецову, как и миллионам трудящихся, путь к знаниям, культуре, позволила ему стать писателем-профессионалом.

Способный мальчик имел возможность окончить только начальную сельскую школу. Уже значительно позже, после гражданской войны, будучи взрослым человеком, В. Н. Кузнецов смог заняться самообразованием. Родная литература явилась для него подлинным учебником жизни. Работая на строительстве Челябинского тракторного завода, В. Н. Кузнецов вступил в организованный из строителей литературный кружок. С этого времени, по существу, начинается творческая биография В. Н. Кузнецова. Нелегко было сорокалетнему человеку вместе с молодежью, окончившей советскую школу, учиться основам литературного творчества. Немало было неудач и огорчений, не раз В. Н. Кузнецов подумывал о том, чтобы бросить перо. Но он проявил большую настойчивость и волю, упорно учился искусству делать стихи и вскоре стал писать произведения, обратившие на себя внимание товарищей-рабочих. В 1935 году в сборнике «Первые звенья», составленном из лучших произведений рабочих ЧТЗ, появились и стихи В. Н. Кузнецова «Чечетка» и «Марш пилотов». В 1937 году вышло в свет его первое произведение для детей — сказка-шутка «Базар».

Маленькая книжечка быстро разошлась среди читателей и вскоре понадобилось второе издание, затем — третье. «Базар» неоднократно перепечатывался в московских и областных сборниках. Успех «Базара» определил призвание В. Н. Кузнецова как детского писателя. С тех пор в газетах и журналах стали появляться стихи В. Н. Кузнецова, посвященные малышам и школьникам.

В годы Великой Отечественной войны В. Н. Кузнецов, несмотря на болезнь, самоотверженно работал на производстве, за что был награжден медалью. В послевоенные годы В. Н. Кузнецов целиком отдался литературной работе и выпустил несколько книжек для детей: «На прополке», «Рыжик», «В добрый час», «Здравствуй, школа!» В 1949 году В. Н. Кузнецов был принят в члены Союза советских писателей. Его сборник «В добрый час» был отмечен на республиканском конкурсе на лучшую книгу для детей.

С творческой работой В. Н. Кузнецов сочетал активное участие в общественной жизни города и области. Он был избран членом Челябинского городского Совета депутатов трудящихся, на протяжении многих лет работал в бюро областной писательской организации, был членом редколлегии альманаха, часто выступал перед трудящимися Южного Урала на заводах, в госпиталях, в школах, в пионерских лагерях.

В. Н. Кузнецова, как человека и поэта, отличали большое трудолюбие, скромность, простота, светлый, жизнерадостный взгляд на мир, любовь к детям. В творчестве В. Н. Кузнецова нашли отражение мысли и чувства, которые волнуют советскую детвору. Поэт живо и увлекательно рассказывал о жизни пионеров и школьников, о мечтах счастливого детства.

Стихи В. Н. Кузнецова способствовали воспитанию в маленьких читателях и слушателях чувства гордости за свою могучую Родину. В одном из лучших своих стихотворений, созданных вскоре после окончания Великой Отечественной войны, В. Н. Кузнецов воспел трудовой подвиг советского народа, грозное боевое оружие, сделанное руками уральских рабочих:

Выражая чувство советского патриотизма, В. Н. Кузнецов учитывал особенности сознания своего читателя. Поэт не прибегал к сложным формулам, избегал деклараций и общих слов, а конкретно показывал, как «хорошо в стране родной живется ленинским внучатам». О чем бы ни писал В. Н. Кузнецов — о школе или о работе пионеров на колхозном поле, об увлекательном походе в горы или о работе юннатов — он стремился подвести своего читателя к выводу, что всем хорошим и радостным в своей жизни советские ребята обязаны социалистической Родине, народу, партии.

Любовное отношение советского народа к нашим детям нашло художественное воплощение в образе генерала из стихотворения «В добрый час», заботливо уступившего дорогу первокласснику, идущему первый раз в школу.

В стихотворении ясно и живо выражена большая мысль о том, что ради вот таких малышей, погожим осенним утром спокойно отправляющихся в школу, и совершались героические подвиги Советской Армией на полях сражений в годы Великой Отечественной войны, мысль о том, что советский народ, отстоявший в боях с врагами Родины свою свободу, является надежным защитником счастливого детства советских школьников.

Точно так же и ответное чувство любви советских детей к своей Родине, народу, партии выражено в лучших стихах В. Н. Кузнецова не в общих фразах, как это еще нередко можно встретить в стихах иных поэтов, пишущих для детей, а в поэтической, по-детски непосредственной и конкретной форме:

Здесь очень емкий образ пионерского костра воплощает и свет и тепло идей Коммунистической партии, озаривших всю землю и притягивающих к себе юные сердца пионеров, воплощает и крылатую детскую мечту, не знающую преград, и горячую детскую любовь к партии.

Любовь к социалистической Родине неотделима от интернационализма, от уважения к народам, борющимся за свою независимость, и от ненависти к империалистическим поработителям. В наше время все большее и большее значение приобретает освободительная борьба народов Азии и колониальных стран — это могучее движение народов потрясает основы империалистического господства, и поэтому правители капиталистических стран делают все возможное, чтобы остановить неизбежный, неумолимый ход истории. Известна безнадежная попытка США спасти сброшенного в море врага китайского народа — Чан Кай-ши. В. Н. Кузнецов, отражая большие симпатии советских детей к великому китайскому народу, посвятил одно из своих стихотворений обличению политики США в отношении к Китайской Народной Республике.

Стихотворение может служить примером удачного решения трудной и актуальной проблемы создания сатиры для детей.

Обличая поджигателей новой войны, В. Н. Кузнецов воспевал мирный созидательный труд советского народа. Отталкиваясь от близких и понятных детям фактов и событий, поэт доносил до своего читателя величественную тему борьбы за мир. Рассказывая в одном из своих стихотворений о том, что строители воздвигли новые просторные здания в городе уральских металлургов и назвали новую улицу проспектом Мира, В. Н. Кузнецов устами бригадира обращается к детям:

В. Н. Кузнецов раскрывает красоту и романтику груда советского человека — преобразователя мира, преобразователя природы, на конкретных, убедительных для ребенка примерах, показывая реальность мечты советского человека

Ценным качеством многих стихов В. Н. Кузнецова является то, что их герои — малыши и школьники выступают как деятельные помощники взрослых, стремящиеся принять посильное участие в их работе («Обида», «На уборке», «На прополке»). Стихи В. Н. Кузнецова прививают любовь к труду, учат в самом труде находить удовольствие и наслаждение.

Учеба в школе — тема многих стихов В. Н. Кузнецова. Поэт воспитывает в читателях сознательное отношение к учебе, показывает, что пребывание в школе — необходимое условие для полезной и плодотворной деятельности на благо народа («Счастливое детство», «Здравствуй, школа!»). Учеба — не скучная обязанность, а увлекательное занятие, она открывает человеку тайны природы и жизни, дает радость познания, указывает, «как строить мир и счастье на земле» («Книга — друг мой»).

Умея показать привлекательные стороны трудовых будней школьника, В. Н. Кузнецов писал веселые стихи и о пионерском лете, о лагерном быте, о походах по родному краю, об играх с мячом, о лыжных прогулках, о «сражениях» снежками, о говорливых весенних ручьях, о нарядной уральской осени. В стихах В. Н. Кузнецова возникал светлый, солнечный мир, куда бодро и уверенно вступал его герой — ребенок.

Стихи В. Н. Кузнецова воспитывали любовь к природе, к родному Уралу («Наше озеро»), активное стремление познакомиться с его красотой и богатствами («В добрый путь», «Выступим в поход»), влечение к туризму, к спорту («Смена комсомольская»), стремление к борьбе с трудностями («С горы, с крутого бережка»).

Создавая в своих стихах положительный образ советского школьника, воспитывая своих читателей прежде всего на положительном примере, В. Н. Кузнецов изгонял из своего творчества пай-мальчиков и пай-девочек, избегал того сентиментально-умиленного тона, которым иногда переслащают стихи для детей. Его герои — живые дети, им присущи и неудачи, и ошибки, и шалости. Не все и не сразу им удается, — как умный педагог В. Н. Кузнецов показывает, что ребенок достигает успеха после многих усилий, проявляя упорство в достижении цели («Про новый год», «С горы, с крутого бережка»). Герои стихов В. Н. Кузнецова жизненны и достоверны, их нельзя не любить, они отличаются естественной, не наигранной непосредственностью, вызывающей улыбку серьезностью и неподдельной, искренней веселостью.

Вместе с тем В. Н. Кузнецову присущ и строгий, требовательный взгляд, острая насмешка над тем, что мешает нормально жить и трудиться советской детворе. В. Н. Кузнецов высмеивал лень, зазнайство, себялюбие, невежество («Всезнайка» и др.).

Среди стихов В. Н. Кузнецова особое место занимают шуточные стихи для детей — «Базар», скороговорки, считалки. В этих произведениях для малышей привлекает незамысловатое, но занимательное содержание («Базар», «Про сестрицу», «Белка на елке») и очень удачное использование звукоподражаний. Эти стихи воспитывают у детей любовь и внимание к слову, знакомят их с богатством и красотой родного языка.

Характерной особенностью творческой индивидуальности В. Н. Кузнецова являлось тонко развитое чувство юмора, причем чисто русского, мягкого, добродушного, лукавого. Нельзя и взрослым читать без улыбки такие его стихи, как «Новогодние нагрузки», «Обида», «В добрый час», «Рыжик» и многие другие, а в детских аудиториях, где выступал сам В. Н. Кузнецов, всегда звенел дружный, заразительный смех. Поэт знал особенности детской психологии, склад детского ума, владел секретом детского смеха — даром редким и ценным.

Двадцать лет скромно и добросовестно, в меру своих сил, работал в литературе В. Н. Кузнецов. Разумеется, не все одинаково хорошо, не все удачно было в его стихах. Многие важные темы богатой, разнообразной, быстро развивающейся жизни советских ребят поэт не успел отразить в своем творчестве. Недостаточно была показана в его стихах воспитательная роль комсомола. Среди его героев читатель не встречал взрослых воспитателей — педагогов и родителей. Там, где В. Н. Кузнецов боялся довериться присущему ему чувству юмора и своему умению о самых значительных и священных для советского человека вещах говорить просто, — там у него появлялись стихи холодные, прозаические. Иногда в его стихах встречались неудачные выражения, рифмы. Но все эти недостатки не могут лишить его творчества в целом большого воспитательного значения и обаяния. Лучшие стихи талантливого детского поэта В. Н. Кузнецова долго еще будут радовать детей, а родители и педагоги с благодарностью и удовлетворением будут обращаться к этим стихам, видя в них хорошее подспорье в своей воспитательной работе.