Джои гонит машину так, как будто за ним гонятся все демоны ада. Хотя, почему "как будто"? Может быть, так оно и есть, не известно. На дорогу он почти не смотрит; куда ехать, тоже всё равно, лишь бы подальше отсюда.
- Что ты сорвался? Узнать надо, что там, раз уж пришли, - говорит вдруг Райс.
- Нет, - отрывисто бросает Джои.
- Что "нет"? - переспрашивает она.
- Нет - это нет, - резко говорит он. - Позже, Райс, не сейчас.
Там, на горе, он чуть не наделал в штаны. Чуть ли не в первый раз в жизни. Потому что понял, что глядит в глаза смерти. И, если сделает ещё хотя бы шаг, умрёт.
Такое было с ним в действующей армии, когда он служил по контракту в Косово. Там учишься затылком и селезёнкой чуять опасность. И чуйка не подводит никогда и никого из тех, кто там был.
Смерть пришла бы по его душу. Именно пришла бы, сделай Джои тот шаг. И именно по его душу. Но объяснить, почему он не мог идти дальше, а Райс могла, и что вообще произошло, он не в состоянии. Сначала ему просто хотелось искать грибы или гнездо малиновки в кустах, идти направо или налево - куда угодно, только не прямо на север. А вот потом...
Через полчаса гонки Джои начинает понемногу приходить в себя и прислушивается к своим ощущениям. Прошло всё, как и не бывало. Вот дьявол! Прав был старикан - место нехорошее. Просто очень даже плохое место.
Что было бы, сделай он этот шаг? Джои прокручивает картины, возникшие в тот момент перед его мысленным взором. Вот он подрывается на мине, ему отрывает обе ноги, и он до конца жизни ездит в инвалидном кресле. Вот взрывается от пластиковой взрывчатки машина, его выбрасывает, всего объятого огнём, и он опять оказывается в кресле на колёсиках. Вот итальянцы ломают ему в драке позвоночник, и он... Господи! Джои передёргивает. Всё. Не думать об этом. Больше никогда. И никогда не возвращаться в это место. Он предпочтёт съесть свои грязные носки, поцеловать шефа в задницу, и Бог знает, что ещё, но только не возвращаться туда.
А сейчас надо выпить. И снять кого-нибудь. Виски и эдинбургские девчонки, и больше ничего.
Что там было? Растяжка? Какая-нибудь пластиковая гадость? Или правда все адские легионы, вместе взятые? Всё. Наплевать. Виски и девчонки.
Впереди показывается пригород Эдинбурга. В центр Джои не едет, а останавливается у первого попавшегося бара на окраине города. Райс не возражает, ей тоже всё равно, где надираться.
- Ты в порядке? - спрашивает она.
- В порядке. Забей, Райс, - отвечает Джои. - Выпью, и буду совсем в порядке.
Маленький грязный бар. Такие используются всякой шушерой для своих стрелок. Ну, точно, вон и куча рож, или имеют на кармане что-то, или ждут того, кто им это принесёт. Их клиентура, - думает Джои. Пусть живут. Наплевать. Участок не его, даже город чужой. Просто намётанный глаз уже на автомате фиксирует то, что до боли знакомо.
Они с Райс плюхаются за стойку на расстоянии метра друг от друга и заказывают неразбавленное ирландское виски, сначала на два пальца, потом ещё на два, потом...
Между ними садятся две девчонки, блондинка и брюнетка. Зрачки неестественно расширены, движения резкие. Кокаин, отмечает про себя Джои. Или амфетамин.
Ближе к нему сидит блондинка. Вот и хорошо, ему нравятся блондинки. Он молча протягивает ей свой стакан с выпивкой и наблюдает, как она, улыбнувшись, делает глоток. Чисто символически, потому что выпить сейчас ей совсем не хочется, это Джои знает. Он берёт для неё коктейль из сока и чего-то ещё, с сахаром, как иней, выложенным по краю бокала, и вдруг замечает, как Райс смотрит куда-то вперёд и вправо. Смотрит, не отрываясь. И тут же Райс словно чувствует его взгляд и снова утыкается в свой стакан.
Я увидела её почти сразу. Худощавая брюнетка в сером лёгком пальто, или даже, скорее, плаще. Волосы длинные, с проседью, забранные в хвост. Под глазами залегли глубокие тени. И сами глаза - меня точно ледяной волной обдаёт. Весь алкогольный туман мигом испаряется без остатка. Боже мой, где я могла видеть эти глаза? Блестящие, как от жара, с искрой сумасшествия и чего-то такого знакомого. Словно дежа-вю. Я лихорадочно начинаю перебирать перед мысленным взором лица людей, с которыми я была знакома, или работала, потом фотографии фигурантов - чем чёрт не шутит, - но всё без толку. Этот взгляд... Боль и безумие. Тьма и таящиеся в ней химеры ночных кошмаров. Огненный смерч и четыре всадника Апокалипсиса.
Я чувствую, что Джои смотрит на меня. Чёрт возьми! Наверное, мне надо ещё выпить.
Делаю несколько больших глотков ирландского, не чувствуя его вкуса. Как будто воду пью.
Я переутомилась. Я хрен знает в какой заднице две недели подряд слушаю истории о вампирах и оборотнях. Я сплю, иногда не раздеваясь. И у меня чёрт знает сколько времени нет личной жизни - если не считать таковой работу. Мне нужен кто-то или что-то. Кто? Мужчина? Женщина? Хорошая драка? Похмелье? Героиновый кумар?
Мне нужна она.
Я поднимаю взгляд от остатков виски на дне стакана и вижу, что её уже нет. Барная стойка идёт по кругу, я по очереди вглядываюсь в каждого. Её нет. Я уже в открытую оглядываюсь, так что Джои отрывается от своей блондиночки с её суперкороткой юбкой и с беспокойством смотрит на меня. Но её нет.
Чёрт подери! Но какая, в конце концов, разница, думаю я, и в этот момент мой взгляд падает на подругу этой блондиночки, которая сидит рядом. Ничего, вполне так себе - брюнетка, кстати. Кокаин, без сомнения. Тем лучше. Почему бы и не кокаин?
- Привет, - говорю я ей.
- Привет, - она мило улыбается.
- Наверное, пить хочешь? - спрашиваю я. - Кокс хорош для соблюдения фигуры. Никогда не потолстеешь.
Что за дерьмо я несу? Однако она опять улыбается и говорит:
- Можно зацепить. Прямо сейчас. Хочешь?
- Думаю, что ты хочешь, - честно отвечаю я. - Пожалуй, я тебе помогу.
- Правда? - она накрывает мою руку своей - тонкие пальцы, на длинных ногтях красный лак.
- Правда, - я достаю пятьдесят фунтов, кладу под стакан. Её пальцы мягко скользят по стойке, и купюра исчезает. Она встаёт и уходит, я даже не смотрю, куда, потому что она вернётся, не упустит шанс попробовать развести меня на большее. Через минуту на моё плечо ложится рука, и горячее дыхание обжигает щёку.
- Пойдём? - шепчет она мне в ухо.
Я встаю, кивнув Джои, и иду за ней. Она искусно лавирует в толпе, и сквозь табачный дым, пластами висящий в воздухе, я вижу стрелки на её чулках.
В этом же доме этажом выше меблированные комнаты. В длинном коридоре тоже накурено, стены разрисованы граффити, а полуперегоревшая лампа дневного света раздражающе мигает через неравные интервалы.
Она достаёт из сумочки ключ, и мы заходим. Включается свет, и моему взору предстаёт убогая комнатушка из серии "минет за десять минут". Я снимаю куртку и бросаю на спинку стула.
- Оу! - говорит она и проводит пальцем по наколке. - Обожаю байкеров.
- Я не байкер, - пинком придвигаю стул и сажусь.
Почему бы и нет? Почему бы в этот раз не быть кокаину - чтобы перестать выносить себе мозг чем-то, чего не понимаю я сама?
- А кто? - она обводит пальцем контуры рисунка.
- Полицейский, - спокойно говорю я.
- Да? - она, кажется, ничуть ни удивлена. - И полицейских тоже. Начнём? - с этими словами она достаёт маленький пластиковый пакетик с белым кристаллическим порошком.
- Всему своё время, моя радость, - я не в состоянии сказать, то ли это, чего я хочу? - Не забывай про себя.
На столе появляется зеркальце, она точным движением отмеряет нужное количество, и раскатывает телефонной карточкой две длинные дороги. Быстро снюхивает одну, прикрывает глаза. Кокаин хороший, без бодяги, это я вижу. Надо предложить Джои прессануть барыгу, позже, когда он закончит со своей блондиночкой. Прессануть просто так, ради самого пресса. Это будет приятно.
Кожаная юбка такая короткая, что больше походит на пояс. Под ней - чулки в сетку. Я рукой прохожусь по её телу, и она не сопротивляется, всё ещё сидя рядом с закрытыми глазами. Поднимаю руку выше и очерчиваю контур её лица, глаза, губы. На пальцах остаются следы долбаной косметики. Ненавижу это.
- Ммм... - слетает с её губ звук, похожий на стон. - Может, займёмся этим прямо сейчас?
- Посмотрим, - тихо говорю я. - Очень может быть.
Займёмся, моя прелесть - только, похоже, не тем, о чём ты думаешь.
Она приоткрывает глаза - зрачки во всю радужку и неестественный блеск.
Блеск, но не такой... Не такой, чёрт возьми, как у той женщины из бара!
Я сильно хватаю её за волосы, и она вскрикивает от боли.
- Что ты делаешь?!
- Проверка на выносливость, - другой рукой я сжимаю её лицо - сильно, так, что остаются красные пятна.
- Больно, - говорит она.
- Я и хотела, чтоб было больно, - отвечаю я. - Не без этого.
Это уже доступно её пониманию. И, кажется, ей становится не по себе.
Грёбаная помада, дешёвый табак и фруктовые леденцы. Еженощное бдение в барах и шмотки секонд-хенд. Уродская комната на двоих и пустота внутри, на дне которой плещется кокаиновая сублимация её несбывшихся мечтаний. Дерьмовая мягкость гнилого яблока за фасадом ширпотребного гламура, слизанного с глянцевых журналов.
НИ-ЧЕ-ГО.
Я вижу её насквозь, словно она сделана из стекла - и я не хочу, не могу быть рядом даже на расстоянии в полметра. Что-то не так.
Я отталкиваю её и бью по лицу - раз, другой, третий. Она вскрикивает и пытается загородиться.
- Заткнись, - цежу я сквозь зубы, и мой кулак наглядно показывает ей, как это нужно сделать. Я спихиваю её с колен и бью уже ногой, не важно, куда - куда попаду. Она оступается на своих шпильках и падает на пол, начиная визжать так, что у меня звенит в ушах. Чёртова дура с навозом вместо мозгов! Я бью её под рёбра, и визг прекращается. Беру свою куртку и выхожу вон, оставив её лежащей неподвижно, с лицом, измазанным кровью и помадой.
На улице ночь. Эдинбург ненадолго замер, и стоит тишина, наполняющаяся гулом голосов в те моменты, когда приоткрывается дверь бара.
Ублюдская шлюха. Оболочка, и ничего внутри, того, что нужно мне. Так всегда. Я на самом деле не знаю, что хочу. Не наркотики, не секс и не рок-н-ролл. И я не могу забыть тех глаз, и тех тонких жестоких губ женщины с проседью в волосах. Вот дьявол! Я видела её всего лишь раз и так недолго. Мне страшно опять обломаться, но этого не будет, я знаю. Знаю, потому что знаю.
А, к чёрту! Лучше сказать Джои про кокаинового дельца. Я подавляю желание ещё раз заглянуть в бар и медленно иду к нашей машине.
Женщина в армейской куртке. Женщина со стаканом ирландского. Женщина со шрамом на виске. Женщина с острым взглядом, которая смотрела на неё не отрываясь, пока она не улучила момент и не скрылась за кучкой наркоманов, ожидающих своего барыгу. Взгляд - такой знакомый, такой болезненный, такой... голодный. Она хочет её... Убить? Нет, вряд ли. Женщина со шрамом. Было больно, наверное. На ней тяжёлые армейские ботинки. О, эта женщина сумела бы сделать больно и ей. Смогла бы, она знает. И боится тоже. Может, посиди она ещё пять минут на своём месте, та подошла бы к ней. Чтобы сделать больно. И прекрасно одновременно. Но она испугалась. Долбаной комнаты с мягкими стенами, и оглушающих препаратов, делающих сон явью, и наоборот. Потому что под курткой у женщины со шрамом угадывалась кобура. Значит, из полиции, - думает она, - ну не местная шушера же.
Она видит, как женщина со шрамом шарит глазами по залу - и прячется дальше в тень, за спины обдолбанных идиотов, не знающих, что рядом с ними стоит сама смерть. Она видит, как женщина озирается, а потом говорит что-то сидящей рядом шалаве. А потом они уходят. Уходят, чёрт возьми! Она крадучись идёт следом. Меблированные засранные комнаты над этим же баром. До боли знакомое граффити и запах мочи из углов. Сама не зная зачем, она прячется в угол за мусоросборником и выжидает. Этой сучьей шлюхе с ближайшего угла достаётся всё то, о чём мечтает она - она! - у неё давно нет имени, но появились мечты. Такие же безумные и невозможные, как и её полубредовые сны. Но, оказалось, явь есть, и вот она, рядом, но в то же время недостижимо далеко.
Хлопает дверь, и она видит, как женщина выходит. Останавливается, сплёвывает и достаёт пачку сигарет. Закуривает - надо же, оказывается, точно так же выжигает фильтр, - и глубоко затягивается.
Когда шаги женщины стихают вдали, она идёт к двери, откуда та вышла и осторожно заглядывает внутрь. О, Боже! Запах боли. Запах страха. Больше, ещё больше, почему так мало?!
Проклятая шлюха, постанывая, приподнимается с пола и ощупывает своё тело. Скрипит половица, шлюха устремляет на неё свой взгляд и испуганно спрашивает:
- Вы кто?
Лучше бы уж молчала. Хотя, какая разница, если эти слова - последнее, что эта дура скажет в жизни?
- Давай поиграем, радость моя, - она садится рядом на пол. - Кто проиграет, тот умрёт. Эники-беники-ели-вареники...
Хм... Оказывается, кровь, брызнувшая на пол, даже ярче идиотского лака на её ногтях...
Джои видит, как Райс медленно идёт к машине. В руке сигарета; вот она делает последнюю затяжку и садится рядом, хлопая дверцей так, что тачка содрогается.
- Ты как? - спрашивает Джои. Должен же он что-то спросить?
- В порядке, - равнодушно отвечает она, не глядя на него. Значит, не в порядке. Значит, всё как всегда. Они, наверное, целый час сидят и курят, глядя в темноту. Наконец, он поворачивает в замке ключ и нажимает на педаль газа. Машина стреляет выхлопной трубой и медленно съезжает на дорогу.
Опять начинается дождь. Откуда-то выползает проклятый туман, сизыми клочьями липнет к стёклам. Джои едет медленно, потому что свет фар вырывает из этого киселя хорошо, если полтора десятка футов дороги.
В конце улицы голосует какая-то женщина. Луч света скользит по серому пальто, по длинным чёрным волосам и снова рассеивается в тумане.
- Стой! - орёт вдруг Райс. Джои автоматически ударяет по тормозам, машину заносит.
- Рехнулась? - рявкает он. - Хорошо, что сзади никого не было. Что ещё?
- Назад сдай, - говорит она, сдвинув брови. - Ты видел?
- Баба голосует? - Джои смотрит в зеркало заднего вида, но без толку. Дальше бампера ничего не видать. Тогда он включает задний ход. Двадцать футов, сорок... шестьдесят.
- Да где ж она?! - он начинает злиться, и, проехав задом пол улицы, останавливается.
- Что она тебе сдалась? - спрашивает Джои.
- Не знаю, - лицо Райс напряжено. - Мне кажется, я её в баре видела.
- И что? - интересуется Джои.
- Не знаю, - Райс некоторое время размышляет. - Бред какой-то в голову лезет.
- Красивая? - усмехается он.
- Нет, - она раздражённо передёргивает плечами. - При чём тут это?
- Не пойму, что ты хочешь? - говорит он. - Если не красивая, то что?
- Не знаю. Не могу сообразить. Просто такая, как она, и всё, - наконец, отвечает Райс.
Джои хмыкает. Похоже на неё. Не знаю, почему так. Потому что. Вот так, и никак иначе. А почему, она и сама объяснить не может.
- Ты на неё там пялилась? - спрашивает он.
- Заметил? - усмехается Райс.
- Я всё замечаю. Даже глядя через стакан, - шутит Джои. - Вернёмся?
- Куда? - удивляется она. - В эту грёбаную дыру? К чёрту!
Он пожимает плечами. К чёрту так к чёрту. Он даёт по газам, машина мчится прочь от Эдинбурга, и вскоре растворяется в темноте и тумане.
Ночь начинает светлеть, когда они входят в гостиницу. Сонный портье - он же коридорный, он же хозяин - поднимает голову, и, кивнув, провожает их затуманенным взглядом, а потом снова ложится щекой на руки и погружается в дремоту.
Джои устраивается спиной к Райс и смотрит в окно, за которым плавает белое молоко. Сон нейдёт. Райс тоже не спит; время от времени она шевелится и вздыхает. О чём она думает, Джои не знает, но к нему снова возвращаются мысли о "нехорошем месте".
- Что-то со мной не то, Джои, - говорит вдруг она. - Не спишь?
- Не сплю, - он вздыхает и поворачивается в её сторону. - Почему?
- Вспомнить не могу, где я её видела, - вот она про что, - думает Джои.
- И что? - он обнимает её одной рукой.
- И ничего, - говорит она. - Ты не поймёшь.
- А ты попробуй, - предлагает он.
- Может, это гормоны? - наконец, неуверенно вопрошает Райс.
- И что тут непонятного? - удивляется Джои.
- Не знаю. Так не объяснить. Как будто я её видела где-то. Или знала, но забыла. Знаешь, бывает так, - она замолкает ненадолго. - И пока не вспомнишь, ходишь, как чумной.
- Ну... а ты не могла к ней подойти, если всё, как ты говоришь? - интересуется он. - Заодно и прояснила бы.
- Не успела, - она с сожалением прищёлкивает языком. - Думаешь, не подошла бы?
Джои резко встаёт и направляется к окну. Пачка сигарет последняя, да и та наполовину пуста. Он прикуривает, и струя дыма разбивается об оконное стекло.
- Вернуться, может, надо было? - говорит он, думая о своём. - Я предлагал. Потрясли бы кого-нибудь, что-то и выплыло бы. Если, конечно, оно того стоит.
- Конечно, НЕ стоит, - резко отвечает Райс. - Дурь какая-то просто. Выкинуть на хрен из головы и забыть. Но почему-то плохо.
- А ты знаешь, почему мы сегодня ушли с горы? - вдруг решается он.
- Ты ушёл, - уточняет Райс.
- Хорошо, я ушёл, - соглашается Джои. - Потому что в тот момент МНЕ стало плохо.
- Это как? - она приподнимается на локте и знаком просит сигарету.
- А вот так, - он кидает ей пачку и зажигалку и честно рассказывает всё, о чём не прекращал думать последние двенадцать часов.
Райс долго молчит; огонёк её сигареты то с треском вспыхивает, то тускнеет.
- А я ничего не почувствовала, - наконец, говорит она. - И что, по-твоему, это было?
- Понятия не имею, - Джои уже может говорить об этом спокойно. Перед Райс ему не стыдно признать тот факт, что он едва не обделался, как зелёный юнец. - Но было. Чуйка. Понимаешь? И, возможно, только для меня было, а для тебя нет.
- Может, мне туда съездить? - предлагает она. - Или собаку из города привезти? Если мина, или гадость какая, найдёт ведь.
- Нет, Райс, - решительно говорит Джои. - Сомневаюсь я что-то, что мина. Ну его к дьяволу. Ещё немного в этой дыре, и мы вернёмся. Не вечно же здесь сидеть.
Он замолкает и от первой сигареты прикуривает вторую.
- И, знаешь, - говорит он, - ни хрена не стыдно тебе признаться, что мне страшно. И что мне наплевать, что там - логово вампиров, маньяков или чертей. Пусть дьяволу остаётся дьяволово.