Традиции: Особенности национального характера, или зачем немцы моют улицы с мылом
Русскому человеку трудно писать про немцев. Труднее, наверное, только про самих себя. Видимо, слишком уж многое объединяет: самые близкие соседи из европейцев, давние и тесные исторические связи, общие страстные увлечения – философия, литература, музыка и в то же время – самая большая боль. С одной стороны, так до конца и не решен вопрос о том, не немцы ли создали все то, что нас теперь окружает: от государства до системы образования. С другой – так и живут в русском человеке страх и отвращение при звуке немецкой речи – может, оставшиеся от бабушек и дедушек, переживших войну, может, от фильмов об этой войне, а может, это уже просто заложено генетически.
О пользе непредвзятости
На первый взгляд немец являет собой самый простой из устойчивых национальных образов. Согласно популярному в Европе анекдоту в раю немцы – механики, а в аду – полицейские. И то, и другое – благодаря своей четкости и принципиальности. Стереотипный немец всегда носит усы, всегда прекрасно организован, мечтает о порядке, выполняет законы, в идеале живет в ритме военного марша. И все это в основном (кроме усов) – правда. Немцы за границей всегда узнаваемы: аккуратные светлые одежды, гортанный смех, уверенность в каждом движении, непременная кружка пива по вечерам. Более узнаваемы, пожалуй, только японцы, но и их легко спутать с южнокорейцами. К тому же немцев всегда выдает их речь, отрывистая, резкая, словно они общаются друг с другом приказами – даже не зная ни слова по-немецки, ее всегда отличишь от любой другой.
Но за этой простой схемой-стереотипом скрывается нечто неопределенное и туманное, и попытки заглянуть глубже наталкиваются на большие сложности. Начать с того, что даже название обсуждаемого народа неустойчиво и звучит по-разному в разных языках. По-нашему – «немец», он же по-английски – «German», по-французски – «allemande», по-итальянски – «tedesco», на своем языке – «Deutsche».
Исследователи ссылаются на тот факт, что современный народ складывался в результате смешения различных племен, вот и вошли в разные языки разные названия. Но из разных племен возникли и все другие народы. Казалось бы, чего только не намешано в современных итальянцах, но они ведь – везде итальянцы, только окончание меняется от языка к языку.
Возможно, данная неустойчивость и неопределенность немецкого характера обуславливаются неопределенностью и неустойчивостью положения самого государства. Ведь Германия – страна, почти не имеющая естественных границ, зажатая между другими европейскими государствами, на протяжении своей истории постоянно меняла свои очертания, то расползаясь почти на все европейское пространство, то сжимаясь до размеров маленьких княжеств. Подобное срединное положение действительно определило участие самых разных племен и народностей в формировании немецкой нации: куда бы ни продвигались народы по Европе, они почти неизбежно проходили по территории Германии. И это особенно любопытно применительно к народу, ратовавшему за расовую чистоту и до сих пор считающему, что закон крови первейший. Известно, что, по немецкому законодательству, дети эмигрантов, не граждан Германии, родившиеся в этой стране, могут не иметь немецкого гражданства, зато немцы, родившиеся в других странах, достаточно легко могут его получить.
Сложность и неопределенность характера немцев подчеркивает и то, как они изображаются в записках путешественников и публицистике. Страна, традиции, порядки, памятники приводятся точно и досконально, а вот когда дело доходит до описания народа, населяющего эту страну и создавшего эти памятники, наступает тишина. Н.М. Карамзин одним из первых в России дал блестящие характеристики европейским народам, с которыми он сталкивался во время своего путешествия: англичан он назвал угрюмыми, французов – легкомысленными, итальянцев – коварными. А вот про характер немцев у него – ни слова. При этом отметим, что в Германии он провел самую значительно часть своего путешествия, а в Италию не заезжал вовсе. Ф.М. Достоевский заявлял категорично: «К немцу надо особенно привыкать и… с непривычки его весьма трудно выносить в больших массах». Да и сами немцы не отставали. Томас Манн, например, утверждал, что «немцы воистину непостижимый народ», а великий Гете считал, что «немцы усложняют все себе и другим»…
Сегодня среди самих немцев стало политически корректно разделять национальное и государственное: интернет-сайт немецкого посольства объясняет, что «немецкий – это язык, продукт, человек и тому подобное – все, что связано с национальностью; германский – это гимн, флаг, парламент и тому подобное – все, что связано с государственностью».
Жилье
В Германии только 40% граждан являются собственниками домов и квартир, в которых они проживают. Остальные немцы – квартиросъемщики, платящие за жилье в среднем по 400 евро (не считая отопления). Еще меньше собственников жилья лишь в Швейцарии – всего 31%. Самым престижным городом сегодня считается Мюнхен
Там средняя стоимость арендной платы за 1 м2 – 10 евро в месяц, в то время как в Берлине – в среднем 5 евро за м2 (в домах-новостройках).
Откуда есть-пошли..
И все-таки немецкий характер существует, и разобраться в нем можно, особенно если принять его противоречивость, не пугаться стереотипных представлений и не пытаться их обязательно опровергнуть, согласившись с тем, что в них есть и доля правды. Одним из ярких доказательств существования этого характера являются так называемые «русские немцы».
Немцы появились на Руси очень давно, прежде всего с торговыми целями. В Новгороде, Пскове, а потом и в Москве возникали немецкие слободы. С начала XVIII века число немцев стало резко возрастать, а цели и задачи разнообразиться. Теперь они напрямую влияли на российскую политику, продвигали на русскую почву европейскую культуру и науку, лечили, учили, служили. Говорят даже о «засилье» немцев в отдельные периоды русской истории, об их всегдашнем стремлении нажиться на доверчивых русских и обмануть их. Были, конечно, и такие ловцы «славы и чинов». Но хорошо известно, что многие немцы верой и правдой служили России и считали ее своей родиной.
Хотя немцы, живя долгое время, а часто родившись, и не в первом поколении, в России, все-таки сохраняли немецкую идентичность и черты характера. Причем это сочетание – немецкого характера с русским происхождением – весьма нередко оказывало на немцев самое облагораживающее влияние. Немецкая размеренность и упорядоченность в России получали новый смысл служения отечеству, смягчались и становились более гибкими и душевными. Впрочем, несмотря ни на обрусение, ни на облагораживающее влияние, немец «выпирал» и через несколько поколений, причем отчетливо, самыми определенными чертами. Если уж те немцы, которые жили и смешивались с русскими, сохранили многие свои черты, то что говорить о «русских немцах» – переселенцах, живших колониями в разных частях России: на Волге, на Урале, на Алтае (согласно переписи 1897 года, число таких «чистых» немцев составляло 1,8 млн. жителей).
Вот какое впечатление от общения с немецкими колонистами Поволжья вынес наследник русского престола, цесаревич Александр Николаевич, в 1837 году путешествуя по стране. В письме к отцу Николаю I он писал: «Весело смотреть на их благополучие, этот добрый народ сделался совершенно русским… но в них осталась их почтенная аккуратность немецкая, живут они чисто, пасторы у них преумные, и они меня принимали с удивительным радушием, точно как настоящие русские».
Впрочем, именно русские императоры сами являли собой удивительный пример русско-немецкого союза. Первым взял себе в жены немецкую принцессу Софью Шарлотту Брауншвейгскую сын Петра I царевич Алексей. А впервые на российский престол возвел немку все тот же Петр, сделав свою любовницу Марту Скавронскую сначала женой, а по смерти – и императрицей. Два последующих столетия многочисленные немецкие княжества без устали «снабжали» Российскую империю то императрицами, то женами императоров. Но когда Александр II после смерти своей немецкой жены попробовал возвести на престол свою русскую возлюбленную, Екатерину Долгорукую, это вызвало в обществе огромное сопротивление. В результате она осталась только морганатической женой…
И вместе с тем эти немецкие по крови царственные особы были едва ли не самыми русскими из всех русских. И не только такие, как Александр III или Николай II, воплотившие в себе, кажется, все достоинства и недостатки русского национального характера, но даже и чистокровная немка Екатерина II, и ее сын, любитель немецких традиций Павел I.
Столь тесные и близкие отношения между двумя народами не могли не привести к попыткам понять и узнать друг друга. Русская художественная литература – важный и далеко не всегда ложный источник наших знаний о других народах – посвятила множество страниц немецким персонажам, как правило, комическим или сатирическим (справедливости ради отметим, что и русского человека она не пощадила, так что ни о каком предвзятом отношении речи быть не может). Взять хотя бы Н.В. Гоголя с его жестяных дел мастером Шиллером с Мещанской улицы из «Невского проспекта»: «Шиллер был совершенный немец, в полном смысле этого слова. Еще с двадцатилетнего возраста, с того счастливого времени, в которое русский живет на фу-фу, уже Шиллер размерил всю свою жизнь и никакого, ни в коем случае, не делал исключения. Он положил вставать в семь часов, обедать в два, быть точным во всем и быть пьяным каждое воскресенье… Аккуратность его простиралась до того, что он положил целовать свою жену в сутки не более двух раз, чтобы как-нибудь не поцеловать лишний разок, никогда не клал перцу более одной ложечки в свой суп». Образы немцев —добродушных, как Карл Иванович из толстовского «Детства», энергичных, как Штольц из гончаровского «Обломова», целеустремленных, как лесковские персонажи, – но всегда педантичных, организованных и не терпящих хаоса, заполняют страницы русской классики. И всегда рефреном слышится чеховское: «Это тебя, брат, немцы испортили!» (видимо, немецкое влияние на русский характер за благотворное не признавалось).
Возраст – не помеха
Германия – одна из самых возрастных стран в мире. Средний возраст ее жителей – 40,1 года, в то время как средний возраст человечества – 26,5. Сегодня немцы живут в среднем в два раза дольше, чем 100 лет назад. Активно работающих становится все меньше, а пенсионеров – все больше.
Государственная пенсия в Германии в месяц в среднем составляет 973 евро – у мужчин и 506 евро – у жени к тому же пенсии регулярно повышаются в соответствии с ростом уровня заработной платы. Многие пенсионеры дополнительно получают пособие, от фирм, а обладатели минимальных пенсий – социальную помощь и доплату к квартплате.
Первые и главные
Во внешнем мире для русского человека долгое время именно немцы были главными европейцами, поскольку именно с их земель начиналось знакомство с загадочным иным миром, манившим и пугавшим одновременно, то есть с Европой. Именно на границе происходили и первая встреча, и столкновение двух культур. Путешествовавший в Европу в конце XVIII века Ф. Растопчин писал в своих путевых заметках: «Тут начинается прусское владение, немецкий язык и курс терпения. Несчастный русский путешественник, плачь и сокрушайся о ямщиках! Забывай, что лошадь может скакать рысью! …Никогда немец, почтовый извозчик, будь он молод до безумия, пьян или влюблен, не проедет в час, по хорошей дороге, более одной мили…»
Нередко первая встреча с Европой вызывала разочарование – слишком мало было экзотики, слишком тесны связи, слишком много немцев у себя дома, отсюда и «кислое впечатление», по словам Достоевского, которое производил Берлин, первый крупный немецкий город на дороге, очень походивший, как казалось, на Петербург.
Впрочем, близость и сходство эти очень поверхностные. Берлин и сегодня достаточно близок и понятен русскому человеку, он гораздо более «свой», чем другие столицы Европы. Однако это «родство» по мере стирания следов советского влияния на восточную его часть становится все меньше. Сегодня для большинства немцев гораздо более характерно общеевропейское восприятие России как далекой холодной страны, населенной дикими существами. Нередкое удивление при встрече с русскими вызывает наличие у них двух рук и ног, обычных чувств и некоторых знаний. Дряхлый старичок из Мозеля, потрясенный тем, что русские заехали в его гостиницу, чуть ли не два часа методично объяснял им, как отпирать и запирать входную дверь, как пользоваться туалетом и душем, как включать телевизор и переключать программы – а вдруг эти варвары и не видели такой техники, кто их знает! И это притом, что некоторые районы в Германии сегодня живут в основном за счет русского туризма – от сезона до сезона.
Слагаемые немецкого порядка
Самый распространенный «немецкий» стереотип касается их педантичности и любви к порядку. И он совершенно справедлив. Стремление упорядочить все и вся пронизывает все стороны немецкой жизни, является источником большинства их национальных достоинств и недостатков. Прекрасно организованные дороги, окутавшие сетью всю Германию, причем бесплатные, великолепно налаженные сервис и быт, превосходная туристическая инфраструктура – все это не может не радовать гостей этой страны. Об удивительной способности немцев много и увлеченно работать написано немало добрых слов, и не только самими немцами.
Хотя, как подметил английский драматург Б. Шоу, «немцы обладают большими достоинствами, но имеют и одну опасную слабость – одержимость всякое хорошее дело доводить до крайности, так что добро превращается в зло». Это в полной мере применимо к немецкому порядку. Взять хотя бы немецкую бюрократию: по числу правил и регламентации она, может, и не опережает других, но вот по увлеченности их выполнением – едва ли не на первом месте в Европе. Только немецкие пограничники в случае, если виза гостя страны просрочена на один день, приравнивают это «преступление» к незаконному пересечению границы и делают его «невъездным» на длительный срок. Отсутствие столь почитаемого в Англии «здравого смысла» или хотя бы столь распространенной в романских странах системы взаимовыручки характерно для действий немецких чиновников, делая немецкую бюрократию почти непробиваемой. Мадам де Сталь отмечала, что немцы умудряются найти массу препятствий для самых простых вещей, и в Германии ты слышишь «Это невозможно!» в сто раз чаще, чем во Франции (и это притом, что весь ее труд затевался как критика французских порядков).
Иностранные журналисты делятся «страшными» историями из повседневной жизни немцев: один был постоянно порицаем хозяйкой за нежелание развешивать постиранное белье по порядку и размеру, делая это совершенно хаотично; другого терроризировали соседи за нестриженый газон, попытки же подстричь его приводили к новы жалобам, так как делать это в выходные оказалось запрещено. В Германии издается специальный дорожный справочник пробок, подробно описывающий, где и в какое время их надо ожидать. Вот только пробки далеко не всегда поддаются упорядочиванию, иногда возникая стихийно, и это страшно раздражает немцев. Эти «несанкционируемые» пробки даже получили особое название – «пробки ниоткуда», и на изучение этого феномена выделены большие государственные субсидии.
Не стоит, однако, абсолютизировать немецкий порядок и путать идеал с реальностью. Вспоминается одна крупная международная конференция, проходившая в Мюнхене. Там было перепутано все – номера комнат, имена докладчиков, время выступления, словом, сплошной хаос. Многочисленные иностранные участники бродили по коридорам и удивленно, не без доли некоторого злорадства, спрашивали друг друга: «И это хваленый немецкий порядок?!» Впрочем, сами немцы объясняли это тем фактом, что в подготовке конференции активно участвовали американцы.
Знаменитый немецкий порядок поддерживает закон, поэтому немцы на редкость законопослушны. Всякий, кто когда-либо ехал за немецкой машиной по европейской дороге, поражался ее удивительной точности в исполнении предписаний: можно не смотреть на знаки, скорость немецкой машины всегда в точности им соответствует. Но уж и пропустить тебя не пропустят, порядок для всех один, и любые попытки превысить скорость и нарушить этот порядок будут пресечены на корню, так что остается плестись следом и вспоминать всех немецких мам…
Закон для немца выше здравого смысла. Английский журналист однажды в 2 часа ночи стал свидетелем несчастного случая: переходившего совершенно пустую дорогу пешехода сбила внезапно появившаяся машина. После того как пострадавшего увезли в больницу, слегка потрясенный происшедшим журналист поинтересовался, что же теперь будет. Немецкий полицейский ответил: «Ничего особенного, если выживет, заплатит штраф 50 марок, он ведь переходил дорогу в неположенном месте».
Германия, наверное, единственная страна, в которой огромное количество разрешающих табличек – здесь можно курить, ходить по траве и так далее, в других странах имеющиеся таблички, как правило, запрещающие, и это наводит на мысль о том, что в этой стране все, что не разрешено, видимо, запрещено. В дореволюционной России долгое время была популярна шутка про взбунтовавшихся немецких пролетариев, которые шли организованной колонной по Унтер-ден-Линден ровно до тех пор, пока не натолкнулись на табличку «Проход запрещен». На этом революция закончилась, и все благополучно разошлись по домам… Впрочем, это обстоятельство, наверное, стоит отнести к числу достоинств немцев.
По количеству проводимых ярмарок и выставок Германия занимает в мире передовые позиции. Здесь расположены 3 из и наибольших мировых ярмарочных территорий. Более 10 млн. человек каждый год приезжают в страну для участия почти в 150 мероприятия подобного типа. Приблизительно 1/3 зарубежных участников представляет неевропейские регионы. Каждый год немецкие организаторы проводят около 160 ярмарок в Центральной и Восточной Европе, Азии и Южной Америке.
Маленькие слабости
Тот же порядок определил одну из главных слабостей немца – любовь к машинам и разного рода механизмам. Автомобиль для немца – и друг, и любовница, и показатель его социального статуса. В их производстве немцы достигли настоящих высот, покупка следующего по классу автомобиля для них гораздо важнее продвижения по карьерной лестнице (впрочем, эти два фактора всегда взаимосвязаны). При всей любви к регламентации правительство не решилось ввести одно ограничение – скорости на автобанах, и здесь уж немец выказывает всю свою удаль и лихачество. «Мерседесы» и «БМВ» несутся с запредельной скоростью, которую обывателю-иностранцу, двигающемуся всего в пределах 180 км/ч, трудно даже представить: не дай Бог попасться в это время на пути немцев – они будут отчаянно мигать фарами и устрашающе сигналить не хуже самых эмоциональных итальянцев.
Наконец, нельзя обойти молчанием важнейшую особенность современной немецкой жизни: страсть к путешествиям. Вся Европа сегодня заполнена немецкими туристами. То, что не смог покорить немецкий солдат, сегодня без боя сдалось на милость немецкого туриста. Аккуратные, чистенькие немецкие старики и старушки в белых кофточках, солидные семейные пары на дорогих автомобилях, стаи рокеров в черных кожанках и с развевающимися бородами, молодые семьи с маленькими и очень маленькими детьми, группы энергичных школьников в одинаковых кепках, веселые молодежные компании, легко нарушающие традиции и приличия, – все многообразие немецкого народа представлено сегодня в популярных туристических местах. Невольно возникает вопрос: «Остался ли вообще кто-нибудь из них дома, на хозяйстве?» К чести немцев, надо отметить, что они, в отличие от многих других представителей западной цивилизации, несмотря на привычный комфорт и удобство жизни у себя дома, совершенно неприхотливы и не боятся трудностей. Они одинаково охотно заполняют собой популярные итальянские курорты и непроходимые финские чащи. Тем, кто забирался в глухие удаленные уголки, чувствуя себя открывателем и покорителем новых земель, хорошо знакомо разочарование, с которым неизбежно сталкиваешься в этой ситуации: даже в самом безнадежном, казалось бы, месте можно обнаружить машину с немецкими номерами или группу немецких туристов с рюкзаками.
Немцы с большим интересом и вниманием относятся к чужим культурам, пытаясь понять их, они охотно изучают иностранные языки и нередко свободно общаются с итальянцами – по-итальянски, с французами – по-французски и почти все хоть что-то могут объяснить по-английски. Это облегчает их продвижение по миру – процесс, нарастающий с каждым годом. В сущности, они не просто большие, но и хорошие путешественники – не мешают местным жителям, охотно общаются с другими туристами, не капризничают, если им не дали кока-колы, как американцы, не сбиваются в пугающие многолюдностью тучи, как японцы. В последнее время их, правда, отличают некоторая излишняя шумливость и стремление привлечь к себе внимание, свойственные раньше только заокеанским туристам, но, может, это и случайность.
Один немолодой немец, путешествовавший с тоже немолодой женой по северной оконечности Норвегии, рассказывал о том, что это и есть, в его представлении, высшее счастье: всю жизнь он работал не покладая рук, сегодня же вышел на пенсию, дети выросли и разлетелись кто куда, а он наконец-то накопил достаточно денег, чтобы купить себе автомобиль-фургон, этакий дом на колесах, очень популярный среди немцев, и отправиться в длительное путешествие. Эти передвижные «дома» вполне соответствуют немецкому духу – большие, медлительные, неповоротливые, они очень удобны внутри. Там есть все – от микроволновой печки и душа до шкафов, куда можно поместить почти безразмерные запасы немецкой провизии и уже ни на что не тратиться в пути. К тому же они обладают свойством почти полностью перекрывать всю дорогу, что доставляет невыразимые мучения всем окружающим, безуспешно пытающимся их обогнать, и огромное удовольствие их владельцам.
Любители двух колес
Число велосипедистов в дорожном движении Германии составляет ныне 6 лее 10%. На протяжении дорог федерального значения уже построено более 15 тыс. км, еще около 300 км прибавляется ежегодно. Согласно специальной концепции Федерального правительства, поддержка этого вида транспорта оказывается на государственном уровне.
Культурный срез
Сами немцы любят возражать – мол, вот все говорят, что мы педантичны и интересуемся только порядком и законом, а посмотрите на наш вклад в мировую культуру! Действительно, вклад немцев в развитие литературы, философии, музыки – неоспорим. Они не только составили целые эпохи в мировой истории, но и оказали заметное влияние на окружающий мир. Не потому ли таких высот достигла философия, что немецкий ум упорно стремился все упорядочить и разбить на категории, а то, что нельзя упорядочить – переделать (может быть, именно поэтому она так привлекала русских, у которых этого свойства к упорядочиванию совершенно нет). Не потому ли в Германии меньше всего развивались визуальные искусства – живопись, архитектура, скульптура, ведь «гармонию», читай музыку, можно «проверить алгеброй», а живопись – нет.
Кроме философии, литературы и музыки немцы достигли значительных высот и в некоторых других областях, например в воинском искусстве. Не одно поколение русских военных с восхищением изучало немецкие крепости, немецкое оружие, немецкую тактику, даже немецкую военную форму, которая не раз являлась образцом для нашего отечества. Непревзойденными остаются и немецкие военные марши, копировавшиеся многими европейскими народами. Говорят, что под французские марши можно только совершать революции, под английские – пить чай в общественном саду, а вот под немецкие – действительно хорошо маршировать.
Некоторые виды немецкого искусства, например балет, театр, кино, вряд ли можно назвать удачными. Пышные блондинки из фильмов военных лет, задиравшие длинные ноги, как хорошо отлаженные механизмы, под бравурную музыку, пугали своей агрессивностью. Балет телевидения ГДР и Фридрихштадт-паласа, который являл собой огромную толпу немок, с нечеловеческой синхронностью совершавших энергичные движения, и был одним из немногочисленных «европейских» развлечений в советское время, надолго отбивал не только желание приобщаться к западной культуре, но и желание вообще. Ну а немецкое кино могут понять, пожалуй, только сами немцы, да и то после тяжелого трудового дня и с кружкой пива в руке.
Особенно же это показательно на примере популярных детективных немецких сериалов. Последние действительно кое-что говорят о немецком характере: их герои не милые чудаки из английских детективов и не любители красивой жизни – из французских, а некие механизмы для раскрытия преступлений. Сериалы эти легко наполняются леденящими душу подробностями: отрезанными головами, расчлененными телами в сундуках, а следователи всегда спокойны и невозмутимы (один из них, попав в семью, где только что был отравлен любимый младший сын, с подозрением говорит своему напарнику: «Тебе не кажется, что у сестры странная реакция – истерика, слезы…»).
Смеются все?
Достаточно сложно у немцев дело обстоит с юмором. То есть любить-то они его любят, но сами в этом вопросе безнадежны. Не случайно во время уличных праздников выступления ораторов сопровождаются оркестром, который специальным звуком отмечает каждую шутку, иначе очень трудно определить, в каком месте нужно смеяться. Русские путешественники еще в XVIII веке отмечали это свойство: «А если где-нибудь и услышишь, что захохочут, то, наверно, сбила человека лошадь, переехала коляска через женщину, кого-то ударил офицер палкою или выученная лягавая собака сорвала, по приказанию хозяина, с кого-нибудь шляпу. Немцы смеются в то время, как мы кричим „караул“. Сегодня над немецкой серьезностью и отсутствием юмора не устают подтрунивать англичане и французы, первых немцы за это побаиваются и уважают, а вторых – недолюбливают.
За чистоту во всем
Большую озабоченность вызывает у немцев проблема рождаемости. Процесс этот своей бесконтрольностью и некоторой стихийностью всегда вызывал законное раздражение, что приводило к созданию различных многочисленных научных и околонаучных теорий, основной целью которых было стремление его упорядочить. Чистота расы беспокоила немцев в различные исторические периоды. Впрочем, расовая теория, столь ими любимая, сыграла с немцами злую шутку. Одно из первых подробных описаний германцев оставил римский историк Тацит. Отмеченные им характерные черты народа мало чем напоминают современных жителей. Вот как представлял древних германцев изнеженный римлянин: у них «жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела, способные только к кратковременному усилию; вместе с тем им не хватает терпения, чтобы упорно и напряженно трудиться, и они совсем не выносят жажды и зноя, тогда как непогода и почва приучили их легко претерпевать холод и голод». Они храбры, отважны, прекрасные воины, блюдут строгость и чистоту нравов, «любят безделье и ненавидят покой», целомудренны, гостеприимны, а их «телосложение и стан приводят нас» (то есть римлян. – Прим, авт.) в изумление. Дальше – больше: «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно… Их напиток – ячменный или пшеничный отвар, превращенный посредством брожения в некое подобие вина… Пища у них простая: дикорастущие плоды, свежая дичина, свернувшееся молоко, и насыщаются они ею безо всяких затей и приправ». Схожие описания оставили и другие историки древности. Стремление походить на этот далекий, прекрасный и столь непохожий на них, реальных, образец погубило немцев. Они не задавались вопросом, так уж ли они напрямую являются потомками этих могучих, прекрасных и сильных блондинов. Они хотели походить на них любой ценой. Даже если для этого придется овладеть секретом управления рождаемостью. Отсюда и многочисленные теории и трактаты, как, например, произведение одного из классиков немецкой расологии Ганса Ф.К. Гюнтера «Выбор супружеской пары для счастья в браке и улучшения наследственности», отсюда и печально знаменитые эксперименты в концлагерях.
Порядок для себя непременно предполагает и порядок для других. Немцам всегда было больно смотреть на окружающие народы, порой осознанно живущие беспорядочной жизнью. Русский философ Н.А. Бердяев отмечал, что «другие народы немец никогда не ощущает братски, как равные перед Богом, с принятием их души, он всегда их ощущает, как беспорядок, хаос, тьму, и только самого себя ощущает немец, как единственный источник порядка, организованности и света, культуры для всех этих несчастных народов». Некая агрессивность позиции автора строк извиняется тем фактом, что написаны они в годы Первой мировой войны.
Конечно, стремление провозгласить себя выше остальных, как правило, проистекает из комплекса неполноценности. Англичанам не нужны теории, обосновывающие их исключительность, они именно так себя и ощущают. Немцы же до сих пор в этом не уверены. Так же как и когда-то, во времена покорения Римской империи, далеко превосходившей их, варваров, по уровню развития цивилизации. Присвоив себе имя, именуясь Священной Римской империей германского народа, они так и не изжили комплекс неполноценности перед побежденным народом. Немецкий композитор Рихард Вагнер в своем эссе с характерным названием «Что есть немец» отмечал: «Немецкие поэзия, музыка, философия ныне высоко ценимы народами всего мира; однако в своей тоске по „немецкой славе“ немец обычно не в состоянии мечтать ни о чем другом, кроме чего-то подобного реставрации Римской империи». Отсутствие же чувства юмора не позволяет взглянуть на себя самих и свои проблемы легко и со смехом.
Сложность простоты
При всех своих непростых свойствах характера немцы просты и приятны в общении, в них нет английской гордыни, французской заносчивости, итальянского самолюбования. Разговор с ними приятен и непринужден, с ними можно говорить обо всем, а не только о них самих, как это нередко бывает с другими народами. Если речь идет о неофициальной обстановке, удовольствие от общения вам гарантировано. Вообще, немец на уровне личного общения сильно отличается от немцев как национального объединения и исторической общности. Гете, которого трудно обвинить в предвзятом отношении к своему народу, заметил как-то, что «немец в отдельности великолепен, но в целом – скверный». Личное и общественное для немца – вещи разного порядка, причем последнее всегда важнее первого.
Патриотизм немца выражается не в любви к своему государству или народу, а прежде всего к правительству, которое устанавливает законы, следит за порядком, дает смысл существования. Косвенным доказательством этого положения является тот факт, что немцы исторически, как правило, прекрасно уживались на службе у других правительств, и не только русского, верой и правдой служа своим новым правителям. Они становились идеальными солдатами: четкими, аккуратными, храбрыми и преданными.
Сегодня стало модным писать о сходстве систем Германии и Советского Союза в военное время: и в той, и в другой стране, мол, тоталитаризм, лагеря, подавление личности в угоду государственному, диктаторы, и те, и другие убивали и на войне, и вне ее – словом, очень «похожие» ситуации. И все-таки разница, хотим мы этого или нет, безусловно, была, и она прежде всего в людях, в их характерах.
Сегодня существует интересный парадокс: хорошее отношение к русским среди бывших немецких военнопленных и их родственников. Старая хозяйка в маленьком магазинчике в Геттингене не помнила себя от радости и умиления, узнав, что к ней заглянули русские: «Мой муж провел пять лет в ваших лагерях, он очень любил русских!» Она долго брела по улице, показывая дорогу своим несколько смущенным гостям, для которых понятие «лагерь» мало ассоциировалось с хорошим отношением. И это отнюдь не единичный случай.
Интересно, что сегодня именно старшее и в некоторой степени среднее поколение немцев хранят память о войне, об ужасах фашизма, страдают от так называемого «чувства вины» перед народами, пострадавшими в войне. Немолодая немка на международной конференции, сидя за столиком в окружении русских, поляков, французов и прочей смешанной компании, вдруг залилась слезами со словами: «Мы так виноваты перед вами». По ее годам она сама, конечно, быть участницей войны не могла, но столь сильно ощущение единства для немца в коллективной ответственности, в том числе и за своих предков.
Дела семейные
В настоящее время в Германии прослеживается тенденция к увеличению пар, живущих вместе в гражданском браке. С 1992 по 2003 год число «незарегистрированных супругов» увеличилось с 1,5 млн. до 2,2 млн. Хотя согласно всем социологическим исследованиям немцы ставят желание иметь семью на первое место.
В отличие, например, от итальянцев у немцев отсутствует то, что принято называть чувством прекрасного – эстетизм, а красота чаще всего подменяется чистотой. В Италии дома красивые, здесь мастерство интерьеров доведено до совершенства, в Англии – уютные, а в Германии – чистые (самое смешное в распространенной шутке о том, что это вовсе не шутка).
Главное – не умствовать
Великий немецкий философ И. Кант оставил подробное описание разных народов. Про немцев он написал меньше, чем про других, отметив, что природная скромность не позволяет ему хвалить самого себя. В числе прочих достоинств он отмечал способность немца легче других народов подчиняться правительству, под властью которого он живет. Немец, писал Кант, «не умствует относительно уже установленного порядка, как и не пытается придумать новый. Легко переселяется, нет страстной привязанности к родине, но в чужих краях объединяется в небольшой народ, выгодно отличающийся от переселенцев других народов прилежанием, чистоплотностью и бережливостью».
К числу важнейших немецких недостатков Кант относил любовь к титулам. Большое число маленьких немецких государств позволяло иметь много королевских дворов (кто в детстве, читая историю, не удивлялся обилию немецких принцесс, которые становились женами практически каждого уважающего себя монарха). Стремление к педантичной классификации себя и других граждан, важное значение, придаваемое соблюдению субординации, ставило титулы выше многих других вещей, например богатства. С объединением Германии титулованных особ стало слишком много, более того, согласно законодательству, титул передавался не только супруге и детям, но и сохранялся в случае развода и вступления в новый брак, соответственно распространяясь уже на новую семью. Все это неизбежно привело к полной девальвации дворянских титулов в Германии. Если в Англии до сих пор с тайным восхищением взирают на сэров и пэров, то в Германии аристократическая когда-то приставка «фон» теперь уже никого не впечатляет. Сегодня на смену дворянским титулам пришли академические «герр доктор», «герр профессор», которые звучат сейчас не хуже, чем когда-то «барон» или «герцог». Причем, если у вас две степени, вас будут величать дважды доктором, чтобы все знали. Охота за званиями сегодня является одним из самых уважаемых развлечений в Германии.
Эталон здоровья
Важный вопрос для немцев – здоровье. К числу факторов, необходимых для его поддержания, они относят охрану окружающей среды, организацию и благоустройство лечебных курортов, развитие фармакологической промышленности, хороший полноценный отдых, здоровое питание. К этой же категории факторов, необходимых для полноценного функционирования организма, относится и секс. Если англичане занимаются этим по необходимости, чтобы продолжать существование самого великого народа на Земле, французы окружают это некоей тайной и романтикой, русские делают вид, что этого вообще нет, то для немцев секс – неотъемлемая часть здорового образа жизни, как чистка зубов по утрам или вечерний душ. В 1960-е годы на черноморских курортах Болгарии среди спасателей, работавших на пляжах, была популярна следующая игра. Большие, сильные и загорелые, они ухаживали за отдыхавшими девушками и за каждую победу начисляли определенные баллы, в зависимости от национальности побежденной дамы. Самые высокие давались за советских (как тут не вспомнить «Руссо туриста, облико морале!» из «Бриллиантовой руки»), а вот за немок вычитали.
И дело не в какой-то повышенной развратности немок, а скорее в некоей физиологичности и простоте отношения к этому вопросу. Уже упоминавшийся граф Ростопчин еще в XVIII веке пытался понять истоки этого явления: «Развратность женщин весьма ощутительна, – писал он, путешествуя по Пруссии. – Быв осуждены жить в таком месте, где мужчины охотнее употребляют силу, чем нежность, дабы им понравиться, оне предпочитают иностранных своим землякам».
Простота немцев в вопросах секса не перестает удивлять иностранцев. Американский журналист, 20 лет назад живший в Германии, поражался обилию сексуальной тематики и в прессе, и на телевидении. Причем, сетовал он, все это не вызывало никаких эмоций, немцы писали о сексе так же увлеченно, но спокойно, как англичане о садоводстве.
Голое же тело вообще представляется немцам естественным состоянием человека, значит, и стыдиться здесь нечего. Если на каком-нибудь консервативном пляже Испании, где сами испанки в возрасте от 5 до 50 сидят в черных закрытых купальных костюмах, вы наблюдаете стайку женщин любого возраста, с удовольствием демонстрирующих все, что только можно, и имеющих на теле лишь одну тонкую полоску, неизвестно что прикрывающую, можете не сомневаться – это немки (сегодня, правда, с ними успешно конкурируют наши «оевропеизированные» соотечественницы).
Еще в самом начале XVII века английский путешественник с удивлением описывал купальни в Баден-Бадене:
«…мужчины, женщины, монахи и монахини, все сидят здесь в одной воде, совершенно голые, разделенные перегородками, но так, что они могут друг с другом говорить и друг друга касаться. Вода такая прозрачная, что можно увидеть монетку на дне, а поскольку меланхолия здесь недопустима, они придумывают себе различные развлечения». Современные путешественники, отдыхающие на знаменитом курорте, с не меньшим интересом описывают местную сауну, в которой сидят все вперемежку, голые, потные, что вызывает чувство брезгливости и для всех, кроме немцев, смущения, а также желание поскорее уйти.
На тему еды
Еда является важной составляющей жизни любого народа и, вне всякого сомнения, отражает его национальные особенности. Среди европейцев популярно мнение, что для француза важно качество пищи, для немца – количество, а для англичан хорошие манеры за столом. Действительно, несмотря на приверженность здоровому образу жизни, немцы по-прежнему потребляют свинины больше, чем любые другие народы (около 4,5 миллиона тонн в год, цифра приблизительная и уменьшенная). Афоризм «Не хлебом единым жив человек» в Германии имеет свое завершение – «нужны также сосиска и ветчина».
Для современной немецкой женщины из знаменитой когда-то «К»-триады, составлявшей суть ее существования – «Kuche, Kinder, Kirche», то есть «кухня, ребенок и церковь», на сегодня актуальным остается только первое. В церковь немцы сегодня ходят мало, детей воспитывают в прекрасно организованных учебных заведениях, женщины работают наравне с мужчинами, но вот слабость к хорошей сытной еде сохранили. Огромное количество книг и телепередач, посвященных секретам кулинарного мастерства, подтверждает это. Об этом же говорит магазинное и рыночное изобилие: в Германии существует более 200 сортов хлеба, и очень вкусного, не поддающееся учету число сосисочно-колбасных вариаций, в этой же стране находится каждая третья пивоварня мира. Про пиво немцы говорят, что оно у них бывает хорошее и очень хорошее, а весь импорт почитают за глупую, но неизбежную дань мировым тенденциям – кто же станет пить эту сомнительную жидкость, если есть своя, настоящая, божественная влага?! К пиву немцы относятся и с уважением, и даже с некоторым трепетом. Как в свое время в России неурожай хлеба приводил к голоду, так, наверное, и немец не сможет долго прожить без своего любимого напитка.
Известное у нас в стране высказывание «Что немцу здорово, то русскому смерть» относится явно не к еде. Для русского человека немецкая еда очень даже близка и понятна, поскольку ее основа – это хлеб, картошка с мясом и пиво. Во многих регионах очень популярны настоящие «наши» лесные грибы, а не пресловутые европейские искусственно взращенные шампиньоны. Немецкий завтрак способен сделать счастливым даже самого яростного германофоба. Впрочем, для тех, кто мечтает о хорошей фигуре или не отличается крепким здоровьем, больше рекомендуется поездка в соседнюю Францию. Хотя и у немцев сегодня также распространен культ здоровой пищи. В ресторанах появляются вегетарианские и низкокалорийные альтернативы (правда, пока только в крупных городах). Обычная немецкая семейная пара в ресторане сегодня старается следить за собой – жена может заказать легкий овощной салат как дань здоровому образу жизни и модной диете, но вот муж редко откажет себе в удовольствии съесть большой, сочный, хорошо прожаренный кусок свинины. И уж точно оба зальют все это большой дозой пива. Ведь все знают, что пивные дрожжи очень полезны. Подобно тому как итальянцы свято верят и почти заставили поверить всех остальных в то, что от настоящих итальянских макарон худеют, немцы убедили себя в том, что настоящее немецкое пиво не может повредить ни фигуре, ни здоровью.
Пьют немцы, в отличие от русских, только в выходные, по праздникам и на отдыхе. Но пьют с удовольствием и немало. Пьяный немец, не в пример итальянцу или французу, явление не такое уж удивительное. Гоголь иронизировал по поводу «своего» немца Шиллера: «Пил он вовсе не так, как англичанин, который тотчас после обеда запирает дверь на крючок и нарезывается один. Напротив, он, как немец, пил всегда вдохновенно, или с сапожником Гофманом, или с столяром Кунцем, тоже немцем и большим пьяницею». А русский путешественник еще несколько столетий назад радостно отмечал, что «несмотря на наружную важность, внутренно всякий почти берлинец не откажется попить и поговорить откровенно – качество, сродное всем пьяным немцам».
Благотворительность
По данным статистики ЕС, немцы делают наибольшее количество в Европе добровольных пожертвований. Так, только за последний год на благотворительные цели было пожертвовано 4,5 миллиарда евро.
Книголюбы
Германия занимает 3-е место в мире по книгопечатанию (после Великобритании и Китая). Самая читающая возрастная группа среди немцев – молодежь 14—19 лет.
…И в заключение
Германия сегодня – страна мощная, красивая, набирающая силу. Своим процветанием она прежде всего обязана своему народу – трудолюбивому, преданному, простому, честному. Народу, в котором, несмотря на многообразие, чувствуется национальное единство, которому есть что дать человечеству. Может быть, не зря немец Томас Манн мечтал о том счастливом времени, когда все сольются в единое целое и все «народы… обменяются своими самыми драгоценными качествами: прекрасный англичанин, утонченный француз, человечный русский и знающий немец».
Анна Павловская, доктор исторических наук, профессор
