Из блистательных Фив, подаривших человечеству свет своей цивилизации, с этой земли — источника красоты, от подножия храмов, утвердивших святость душ и человеческих прав, мы обращаемся ко всему миру. Мы разделяем  его боль и его гнев,  мы скорбим вместе с семьями безвинно погибших. Но наша боль еще сильней, потому что рана нанесена не отдельным людям, а всему египетскому народу. Из Долины царей мы шлем миру свои извинения и соболезнования.

Нагиб Махфуз,

египетский писатель, лауреат Нобелевской премии

Эти слова «Фиванского послания народам мира» звучали из уст известного актера Омара Шарифа 10 декабря прошлого года на площадке перед колоннадой храма царицы Хатшепсут. Слова скорби и негодования неслись между скал Долины царей.

Здесь кучка изуверов-фанатиков, ворвавшись на джипе на охраняемую территорию поминального храма, расстреляла из автоматов толпу мирных туристов из разных стран. Десятки ни в чем не повинных людей скончались от нанесенных ран.

В день поминовения жертв

Луксорской драмы в процессии с зажженными свечами шли не только местная интеллигенция, руководители государства из Каира, но и простые феллахи. Это именно им принадлежит заслуга в наказании убийц. Схватив старенькие ружья, серпы, они загнали бандитов в горную пещеру, где те, как затравленные звери, перестреляли друг друга.

Мы, группа московских журналистов, приглашенных министерством туризма посетить Египет, в первый же день прилетели в Луксор — древнюю столицу страны, «стовратные Фивы», описанные Гомером в «Илиаде».

Нас встречают всюду дружелюбные улыбки египтян, не говоря уже о владельцах харчевен, гостеприимство которых не знает пределов, и торговцев разными товарами, особенно сувенирами, которые, конечно, как принято на востоке, не могут уступить в цене без страстных споров и яростной жестикуляции, но подчас отдают статуэтки фараонов или медальоны в виде жуков-скарабеев за полцены.

Наш автобус пробирается по набережной пыльного Луксора, городка с несколькими десятками тысяч жителей, лавируя между повозками, запряженными симпатичными и очень послушными, вопреки молве, осликами, и колясками-фаэтонами, в которые возницы зазывают редких туристов.

Вдоль набережной, у причалов, где раньше трудно было пробраться среди желающих попасть на пароходы, курсирующие по Нилу, или на фелюги со странными, словно переломленными мачтами, сейчас пустынно, а пароходы, роскошно отделанные под старину, припаркованы друг к другу.

Но верится, что они дождутся своих пассажиров. Ведь такого города, как «эль-Уксор», «города дворцов», как его называли арабы, не сыщешь на целом свете.

Мы едем по улицам некогда блистательных Фив, которые до сих пор скрывают развалины жилищ, где тысячелетия назад обитали жители древнего города. Но зато сохранились выдающиеся памятники золотого периода Фив, когда фараоны XVIII и XIX династий превратили столицу в город, «чья слава покорила весь мир».

Тогда же расцветает культ фиванского бога Амона, отождествляемого с богом солнца Ра. Именно ему посвящается Луксорский храм, сохранившийся до наших дней. Его стены были покрыты золотом, а пол серебром. Возведенный на юге города, он соединялся трехкилометровой аллеей сфинксов с другим чудом света — Карнакским храмом, возле которого было выкопано священное озеро.

Забегая вперед, признаюсь — более сильного впечатления, чем от пилонов, статуй, колоннад этих храмов, у меня в жизни не было. Кто-то о них верно сказал: «Вот искусство, когда воображение тускнеет перед тем, что открывается взору».

Одно обстоятельство поразило меня при осмотре Луксорского храма — это следы бурной истории Египта уже после фараонов. В храме бога Амона мы видим «вставленный», как в мозаику, храм Александра Македонского, объявившего себя (для упрочения власти в Египте) сыном бога Амона.

Есть здесь и христианская часовня. Первые христиане, в святой нетерпимости разрушая изображения древнеегипетских идолов, заменяли иероглифы надписями на коптском языке. А на крыше храма можно видеть мусульманскую мечеть, которую, как на фундаменте, возвели арабы на полузасыпанном древнеегипетском святилище.

Не правда ли, редчайшее соединение столь противоречивых религиозных идеологий, но какой пример сосуществования, если не примирения! Как было бы хорошо, если бы это сближение религий осуществлялось на практике в наши дни. Тогда, возможно бы, не случилось недавней трагедии в Луксоре, где террористы-исламисты были подвигнуты на убийство своей крайней религиозной нетерпимостью...

Дорога, вырвавшись из Луксора, как бы делит мир на две краски: слева — желтая, безжизненная пустыня, справа — зеленая, сады и деревни, примыкающие к Нилу. Слева — смерть, справа — жизнь, где работают трудолюбивые феллахи в голубых, до пят, зимних рубахах — галабеях, где бойко возводятся дома с обязательно недостроенным последним этажом, предназначенным для будущих молодоженов, и распахнутыми глазницами окон, открытыми всем ветрам.

Мы выехали из «города живых» — Луксора, где и сейчас, и раньше кипела жизнь: раньше здесь обитали фараоны и знать в своих дворцах, сейчас торговцы и обыватели — в неказистых домиках. Теперь мы переправляемся на левый берег Нила — в «город мертвых».

Сюда фараоны и знать отправлялись в последний путь на разукрашенных фараоновых лодках. Гребцы согласно взмахивали веслами, стараясь, чтоб даже падавшие капли воды не нарушали покой посланцев бога на земле. Процессия останавливалась у «ворот» в Долину царей.

Здесь, у колоссов Мемнона, притормозил и наш автобус. Если я не так излагаю путь следования саркофага фараона, то виновата местная туристическая служба, или скорее охрана, утвердившая такой маршрут следования, возможно, для нашей же безопасности.

Позади следует машина с вооруженными военными в бронежилетах. На всякий случай, хотя обстановка спокойная, и вокруг расстилается безмятежный сельский пейзаж с нивами и фруктовыми садами.

Колоссы Мемнона остались от поминального храма фараона Аменхотепа III. Они так велики (высотой с семиэтажный дом и весом в 700 тонн каждый), что еле вошли в объектив моего аппаратика. Кстати, к храму относились еще два великолепных сфинкса с ликом фараона, которые ныне украшают набережную Невы. Египтяне шутят: «У нас не смогли вывезти только пирамиды — слишком тяжелые».

И вот мы вступаем в небольшое ущелье с желто-серыми скальными стенами, Долину царей, куда доступ был открыт лишь жрецам да рабам, несшим саркофаг. Так как в последний путь отправляли много утвари, золота и драгоценностей, столь необходимых в загробной жизни (об этом свидетельствует масса подобных вещей, не умещающихся в залах Египетского музея в Каире, из неразграбленной гробницы Тутанхамона).

Надо отметить, что все предосторожности против грабителей (уничтожение свидетелей захоронения, строителей и рабов; тщательная маскировка входа в гробницу, обычно закрываемого большими обломками скал) оказались малоэффективны: большинство гробниц за прошедшие века были вскрыты и разорены.

А ведь даже сейчас надо долго ехать от храма Сети I, чтобы попасть в самое сердце гор, где обнаружены десятки гробниц фараонов. Я побывал в нескольких, но с трудом нашел какое-то отличие между ними: несколько наклонных коридоров, глубоко уходящих в скалу на десятки метров и оканчивающихся двумя-тремя комнатами. Стены всех гробниц украшены цветными барельефами и картинами, где изображался путь усопшего, его жизнь в загробном мире и жизнь богов. В одной из комнат, в углублении, стоял золотой саркофаг. Эта комната называлась золотой, что можно сказать о всякой гробнице фараонов. Если в маленьком склепе Тутанхамона был целый склад сокровищ, то можно себе представить, какие их россыпи хранились в гробницах великих фараонов, к сожалению, разграбленных.

Хочется отметить, что фараоны, их придворные не зря «прихватывали» с собой столько имущества. Уже тогда у них, да и у жрецов появились сомнения; столь ли обеспечена и прекрасна жизнь на том свете? Об этом говорят надписи на гробницах, например такая: «Ешь, пей, веселись, ибо завтра ты отправишься в землю безмолвия, где ничего нет».

Но у великих были жены, о загробной жизни которых они весьма заботились, возможно, именно поэтому один из самых известных фараонов Рамзес II, проживший довольно долго, построил великолепную гробницу для своей любимой жены Нефертари, умершей в сорок лет.

Наш автор, историк и журналист, Владимир Беляков, живущий в Каире уже 12 лет, сказал мне, что это «самая замечательная гробница в Долине цариц». Обнаруженная еще в начале века, хорошо сохранившаяся гробница была отреставрирована лишь в последние годы и недавно открыта.

В ее восстановление было вложено столько труда, что эксперты настояли, опасаясь за сохранность росписей, чтобы ее посещали в день не более 150 посетителей по 10 минут каждый, приобретая отдельный билет.

И вот я с трепетом спускаюсь по ступенькам из знойного пустынного полдня в холод мрачного склепа, где поражает после назойливых криков торговцев могильная тишина.

Но что это? В первой же комнате встречает радостная роспись: на белом полотне стен яркие, блестящие цветы. Я иду мимо семи небесных коров, сопровождаемых величавым (это самый точный для него эпитет) быком.

Художник придал их ликам удивительно разные выражения, так же как и углубленному, задумчивому взгляду. Спускаюсь вниз по другому проходу, по стенам которого вьются желтые змеи с высоко поднятыми головами и распахнутыми крыльями — символы плодородия и изобилия.

Вхожу в главный зал, свод которого опирается на четыре колонны. Каждый сантиметр пространства стен разрисован иероглифами, заклинаниями, изречениями и картинами, сценами из земной жизни Нефертари. На своих портретах (иначе не скажешь) Нефертари красавица с голубыми глазами, полная жизни молодая женщина в расцвете сил, то задумчивая, то веселая, то грустная, то радостная — любимая и любящая, жена великого фараона.

И здесь, уже в загробном мире, Нефертари стоит рука об руку со своим повелителем. Она прекрасна в белом платье, опоясанная по тонкой талии красным поясом, концы которого касаются земли, а ее высокую шею украшает драгоценное ожерелье, оставляющее открытой обнаженную грудь.

Из цикла этих картин видна вся плодотворная жизнь царицы, ее дела и развлечения, ее общение с богами.

Вот она стоит перед богом подземного царства Осирисом, в руках которого посох и цепь. Она спокойна и покорна своей участи, ей не в чем раскаиваться в прожитом, она прожила жизнь не зря.

...Когда старый египтянин в длинном галабее, с высохшим лицом в морщинах, из которых неожиданно молодо и зорко смотрели мудрые глаза, показывал мне вход в гробницу прекрасной царицы, он просто сказал:

— Там живет Нефертари.

Да, не только великие, но простые смертные, достойно прожившие свою жизнь, оставляют после себя памятный след на земле, сохранившийся через тысячелетия в жарких скалах Долины царей.                                                                                 

Владимир Лебедев  |  Фото автора

Луксор, декабрь 1997 года