Журнал «Вокруг Света» №3 за 2004 год

Вокруг Света

 

Феномен: Кристаллические премудрости

С кристаллами простейшей прямоугольной формы мы сталкиваемся ежедневно: столь необходимая на кухне соль имеет, как известно, кубическую кристаллическую решетку. Да и сами соляные «крупинки», похожие на маленькие кубики, подсказывают такое строение решетки. Но столь прозаичны и «неинтересны» по внутренней и внешней форме далеко не все твердые тела. Напротив, разнообразие форм большинства кристаллических материалов удивительно, оно поражает своей причудливостью и зависит от силы притяжения между атомами, образующими твердое тело.

Кристаллы известны людям издавна. Само же слово «krystallos» (греч.) первоначально обозначало обычный лед, а в дальнейшем – горный хрусталь. Для такой этимологии есть достаточные основания: человека всегда удивляла поразительная прозрачность некоторых природных минералов. Не случайно в их оценке мастера ювелирного дела до сих пор используют такой необычный термин, как «камень чистой воды».

Чаще всего его применяют к алмазу – самому дорогому и наиболее твердому камню, который к тому же сильно преломляет свет, то есть сверкает множеством огней в диадемах и колье. Уникальная твердость алмаза делает его незаменимым абразивным и бурильным материалом.

Известно, что газ занимает все отведенное ему пространство, жидкость принимает форму сосуда и лишь твердые тела сохраняют свой внешний вид, независимо от того, в какое место мы их поместим. Сила притяжения между атомами в твердом теле столь велика, что каждый из атомов, оказавшись изначально на «своем» месте, никуда уже не смещается.

«Сдвинуть» его можно лишь тогда, когда тело расплавится от высокой температуры или его попросту разорвут на части.

Большинство окружающих нас твердых тел бесформенно, и только рука человека придает им форму, необходимую для применения. Однако за внешней неорганизованностью твердых тел скрывается, как правило, четкое расположение ближайших атомов. Большинство твердых тел имеет поликристаллическую структуру, и на микроуровне их атомы строго стоят на своих местах, образуя регулярную решетку. Микрокристаллы, из которых состоят металлы и их сплавы, видны только под микроскопом, а вот кристаллики соли и сахара можно наблюдать и невооруженным глазом. Еще более заметны кристаллы драгоценных камней, сверкающие всеми цветами радуги.

Итак, основное отличие кристаллической формы вещества от аморфной стеклоподобной состоит в наличии жесткой структуры во взаимном расположении атомов. Причем этот пространственный порядок сохраняется на огромных «по атомным масштабам» расстояниях. Атомы, находящиеся на противоположных гранях монокристалла, могут быть удалены на десятки сантиметров, и в то же время они, будто чувствуя друг друга, располагаются параллельно. При этом между ними находятся миллиарды других атомов, так же четко взаимно расположенных.

Очевидно, что далеко не всегда твердое тело может быть столь упорядоченно: нужны уникальные условия, чтобы вырос огромный монокристалл. Однако факт существования природных кристаллов кварца ростом с человека и искусственных кремниевых размером с ногу не может не удивлять.

Виртуозная кристаллография

Упорядоченное расположение атомов сочетается в кристаллах с анизотропией – различием оптических, электрических и механических свойств по разным направлениям. Атомы могут выстраиваться в достаточна причудливые структуры, напоминающие тетраэдры, параллелепипеды, икосаэдры и прочие геометрические фигуры. В науке о кристаллах – кристаллографии – в зависимости от симметрии расположения атомов выделяют 6 кристаллических групп, которые распадаются на 32 класса. В результате получается несколько сотен различных форм макроорганизации кристаллических тел. Причем на форму монокристалла влияет не только форма элементарной атомной ячейки, но и те условия, в которых происходит рост кристалла. В целом мир кристаллов удивительно разнообразен и красив, особенно если на него смотреть в поляризованном свете. Анизотропия оптических свойств приводит к вращению плоскости поляризации проходящего света, в результате чего даже самые тонкие кристаллические слои начинают сверкать всеми цветами радуги.

Кристаллизоваться могут не только простейшие неорганические соединения, но и сложные полимерные и белковые молекулы, а также вирусные частицы. Такого рода молекулярные и биологические кристаллы, конечно же, не отличаются красотой и прочностью «настоящих» твердых кристаллов, но в остальном – подобны им. Самоорганизация неживой материи бывает достаточно необычной и принимает не только форму строгих и ровных кубиков и пирамид, но и причудливых фрактальных структур, похожих на деревья или снежинки. На рисунке: так бы выглядела кристаллическая решетка кварца, если бы мы могли видеть атомы и химические связи. Кварц имеет элементарную ячейку, состоящую из 3 атомов кремния (красные шарики) и 6 атомов кислорода (желтые шарики). При этом каждый атом кремния соединен химическими связями (тонкие палочки) с 4 атомами кислорода, а каждый атом кислорода – с 2 атомами кремния.

Рукотворное чудо

Искусственные кристаллы пробовали выращивать еще в XVI веке, но научились этому делу только в середине XX столетия. Кристаллы соли, сахара и квасцов в счет, конечно, не идут, поскольку водорастворимые химические соединения умеют превращаться в причудливые горы и леса с незапамятных времен. Сегодня растят не только то, что необходимо для промышленного применения, но и просто красивые камни для украшений, типа фианитов и изумрудов. Значение сверхчистых кристаллических материалов в нашей жизни огромно. Электроника использует особо чистые кристаллический кремний, сапфир, рубин и кварц, машиностроение – искусственные алмаз, корунд, рубин, нитевидный углерод и кевлар.

Кентавры природы

Особый класс материалов составляют так называемые жидкие кристаллы. Эти уникальные вещества, сочетающие в себе подвижность жидкости и анизотропию твердого тела, по сути кристаллами не являются и выглядят, как обычная мутная жидкость, если их налить в стакан. Но в виде тонкого слоя, заключенного между двумя стеклянными пластинами с токопроводящим покрытием, они превращаются в тот самый ЖК-дисплей, без которого не обходятся сегодня ни сотовые телефоны, ни персональные компьютеры. Причем именно сочетание оптической анизотропии, свойственной твердым телам, с подвижностью молекул, присущей жидкости, делает ЖК-материалы излюбленным материалом полупроводниковой электроники. Напряжение в единицы вольт полностью видоизменяет ориентационный порядок удлиненных молекул жидкого кристалла, и нашему взгляду предстают четкие буквы и цифры или даже изящные алые розы, нарисованные на ЖК-дисплее электрическим полем и падающим светом. Свое название нематические («нема» по-гречески «нить») жидкие кристаллы (НЖК) получили из-за большого количества ярких нитей, видимых в поляризационный микроскоп. Эти так называемые дисклинации соответствуют тем линиям, где ориентация молекул НЖК резко изменяется.

 

Музеи мира: Течет река Волга…

Все краеведческие музеи чем-то похожи друг на друга. Их экспозиции, как правило, открываются чучелами ежа и белки, а заканчиваются продукцией местного завода или графиком надоев молока. Качество же музея и мера его привлекательности для посетителей определяются тем, что представлено между ежом и надоями. Рыбинскому музею есть что показать. Уровень собрания таков, что можно было бы обойтись и без чучел. Впрочем, чучело в музее столь же неискоренимо, как сама Природа, которую оно мучительно и безуспешно пытается олицетворять…

Музей в Рыбинске возник в октябре 1910 года и через несколько лет отметит свое 100-летие. Поначалу он был естественно-научным и располагался в двух комнатах городского коммерческого училища. Коллекции минералов, ископаемых, птичьих яиц и тому подобного предназначались для учебной работы и просвещения посетителей. В своем нынешнем виде экспозиции Рыбинского музея-заповедника куда более разноплановы. Они рассказывают о древней истории края (археологический отдел), знакомят посетителей с купеческим бытом и богатыми художественными коллекциями из дворянских усадеб. Но главный брэнд Рыбинского музея – это Волга и все, что с ней связано: бурлаки и крючники, кабестаны и туеры, шлюзы и водохранилища… Река протекает под окнами музея, и с огромного балкона второго этажа на нее открывается такой роскошный вид, что так и хочется снабдить Волгу музейной этикеткой. Эта глубинная связь с Рекой как бы переформатирует коллекцию и придает музею национальный масштаб.

Почему Волга – главная река России? Она не самая длинная, не самая многоводная. Ответ прост: в бассейне Волги проживают 50 миллионов человек – треть населения страны. С этой рекой испокон веков связана судьба народа. Сегодня ее жизнеспособность обеспечивает каскад волжских водохранилищ, первое среди которых – Рыбинское. Это своеобразный «клапан», регулирующий наполнение Волги на всем ее протяжении. Рыбинску досталась почетная роль держателя волжского «крана». Правда, за этот почет и сам город, и прилегающие к нему земли заплатили немалую цену…

14 апреля 1941 года были закрыты створы гидротехнических сооружений и началось заполнение Рыбинского водохранилища. Было затоплено 4 550 квадратных километров суши (1/8 территории Ярославской области), под воду ушло 700 населенных пунктов, более 130 тысяч человек стали вынужденными переселенцами.

С тех пор в водохранилище каждый год образуется огромная льдина площадью 4,5 тысячи квадратных километров и толщиной до одного метра. Эта масса холода существенно влияет на здешний климат. В первой половине апреля, когда освободившаяся от снега земля уже прогревается, на водохранилище еще лежит лед, по которому ездят на снегоходах и машинах. Срок вегетации растений сдвигается каждую весну от двух недель до месяца. Произошли и многие другие изменения, которые экологи считают необратимыми…

Впрочем, обсуждать сегодня, правильным ли было принятое в 1935 году решение о затоплении Молого-Шекснинского междуречья, смысла нет. Образовавшееся Рыбинское водохранилище является крупнейшим комплексом промышленных и хозяйственных объектов, который никто не собирается ликвидировать. Важнее другое. На дно ушли не только поля и пастбища, жилые дома и монастыри. Ушла целая эпоха – хозяйственные связи, человеческие отношения, бытовой уклад – все то, что в широком смысле называют словом «культура».

Но культура обладает памятью. Она запечатлевает себя в материальных объектах, документах, произведениях искусства. В здешних местах хранителем этой памяти стал Рыбинский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Туда были свезены предметы из затопленных дворянских усадеб, передана коллекция ликвидированного Мологского краеведческого музея. Рыбинский музей имеет два филиала: Дом-музей физиолога А.А. Ухтомского и Музей Мологского края. Первый из них – довольно заурядный мемориальный музей, зато второй поистине уникален: это единственный в мире музей затопленной территории.

Рыбные места

Всякий уважающий себя город имеет дату основания. Если же таковая не известна (не все города, подобно Петербургу, торжественно закладывались на пустом месте), то за нее принимают первое летописное упоминание или иное документальное свидетельство. А как же иначе! Юбилеи-то справлять надо… Однако у Рыбинска с этим трудности особого свойства. Город имеет три документально подтвержденные и научно обоснованные даты основания: 1071, 1504 и 1777 годы. К 1071-му относится первое свидетельство об Усть-Шексне – раннем славянском поселении при впадении реки Шексны в Волгу (на территории современного Рыбинска). В 1504 году впервые упомянута располагавшаяся на противоположном берегу Волги Рыбная Слобода (тоже на территории города). И, наконец, 3 августа 1777-го императрица Екатерина II подписала указ «О преобразовании Рыбной Слободы в город Рыбной» (через несколько лет получивший название Рыбинск). Таким образом, в нынешнем году город торжественно отпразднует свое 500-летие (от основания Рыбной Слободы). Но если вы хотите поздравить рыбинцев с 1050-летием, ждать придется не так уж долго. Эту славную дату (от основания Усть-Шексны) город отметит в 2021 году, надо думать, не менее торжественно.

Так или иначе, но в этих благодатных рыбных местах человек жил с незапамятных времен. На территории нашей страны не так уж много поселений эпохи верхнего палеолита. Одно из них – стоянка Золоторучье-1, находки с которой датируются XX—X тыс. до н. э. Они представлены в экспозиции Рыбинского музея и не без основания являются предметом гордости его сотрудников.

В середине XI века началась широкая славянская колонизация Ярославского края, появилось множество селищ и курганных могильников. Значительная часть этих памятников была исследована сотрудниками музея в 1920—1940 годах, в числе найденного: украшения, предметы быта – топоры, ножи, кресала, серпы, керамика и прочее. С 1990 года идут планомерные археологические работы на территории города Рыбинска. Факт примечательный, ибо в наши дни редкий районный музей может похвастаться тем, что имеет средства на собственные раскопки и реставрацию находок. Рыбинску в этом смысле повезло: большую часть расходов взял на себя «Рыбинскэлектрокабель», глава которого Сергей Кузенев оказался большим любителем археологии и отечественной истории.

Купеческое водоходство

В начале XVIII столетия в жизни России произошли серьезные изменения, оказавшие заметное влияние на развитие Рыбной Слободы. В 1703 году началось строительство Вышневолоцкой водной системы, объединившей каналами в единую транспортную сеть реки от Волги до Невы. Рыбная Слобода оказалась в очень выигрышном положении. За ней начиналась резкая смена уровня вод. Здесь товар перегружали на небольшие плавсредства, так называемые «романовки».

Жители Рыбной Слободы стали постепенно отходить от рыбного промысла, заниматься торговыми операциями и брать подряды на поставку в Петербург дуба, железа, соли. Об этом свидетельствуют представленные в экспозиции купеческие аттестаты. В задачу купцов входило не только удачно сбыть товар, но и благополучно провести суда по речному пути. «Устав купеческого водоходства» от 1781 года обязывал власти заводить на всех крупных пристанях присяжных «лотцов».

В 1767 году Екатерина II, лично пожелавшая узнать «состояние своих подданных», путешествовала в Казань по Волге. Вечером 8 мая царские галеры подошли к Рыбной Слободе. «Здесь при бесчисленном стечении народа государыня встречена была духовенством, слушала божественную литургию в устроенном для того месте». Из храма императрица проследовала в специально подготовленный для нее дворец по Крестовой улице, на которой «женщины, поставленные в два ряда, одетые в богатое русское платье, с высокими жемчужными кокошниками, устилали дорогу своими наилучшими платками. Такое усердие привело в восхищение прозорливую Екатерину, и она долго и милостиво разговаривала с купеческими женами».

Дабы матушка-императрица не утомилась во время службы в Спасо-Преображенском соборе, местное купечество заказало и торжественно поднесло Екатерине II красивое кресло. С этим предметом связана забавная история. Похоже, что изготовление подарочного седалища было поручено какому-то резчику, хорошо понимавшему в своем деле, но мало смыслившему в мебельном производстве. Кресло вышло пышным, но с конструктивной точки зрения сделано неправильно и должно было развалиться после нескольких дней употребления. Мог случиться конфуз. Однако государыня с присущей ей дальновидностью сочла за благо сразу по окончании службы пожаловать кресло обратно в Спасо-Преображенский собор. Сейчас кресло в целости и сохранности стоит в экспозиции. Как образец верноподданнического усердия и памятник монаршей мудрости.

По берегам реки

В Рыбинском музее хранится множество раритетов из окрестных дворянских гнезд. Среди них знаменитые свадебные портреты Тишининых из усадьбы Тихвино-Никольское кисти Ивана Вишнякова, портреты Лихачевых из имения Сосновец работы Ермолая Камеженкова и многое другое.

В отдельном зале экспонируются предметы из усадьбы Петровское, принадлежавшей роду дворян Михалковых (из которого происходят автор «Дяди Степы» и его сыновья). Большая часть богатейших усадебных коллекций была передана государству по завещанию Владимира Сергеевича Михалкова (1817—1900) задолго до революции. И все же многое из того, что выставлено сейчас в залах музея, не по доброй воле Михалковых оказалось в составе государственного музейного фонда. После осмотра экспозиции в ином свете начинаешь воспринимать, мягко говоря, негативное отношение Никиты Михалкова к большевистской национализации…

Из всех знатных и менее знатных дворянских родов, оставивших свой след в истории Верхней Волги, чуть подробнее стоит рассказать о Мусиных-Пушкиных – владельцах усадеб Иловна и Борисоглеб (Мологский уезд Ярославской губернии).

Иван Яковлевич Мусин-Пушкин (1710—1799) был в высшей степени колоритной личностью. Выйдя в отставку в чине капитана лейб-гвардии Преображенского полка, он удалился в усадьбу, где зажил настоящим русским барином. Переведя свое огромное состояние на сына, Иван Яковлевич большую часть времени посвящал псовой охоте. В 1788 году в возрасте 78 лет он верхом затравливал матерого волка в изрезанной лесистой местности, окружавшей Иловну.

Его сына Алексея Ивановича (1744– 1817) с полным основанием можно считать человеком выдающимся. Во время своего заграничного путешествия 1772—1775 годов Алексей Иванович загорелся желанием заняться собирательством и… постепенно превратился в крупнейшего археографа России. Среди его находок – древнейший список «Лаврентьевской летописи», «Поучение Владимира Мономаха», а главное – «Слово о полку Игореве». Алексей Иванович сочетал в себе качества крупного ученого и умного царедворца. К концу царствования Екатерины II он был тайным советником, обер-прокурором Синода и одновременно членом Российской академии наук. Императрица ценила Мусина-Пушкина, пользовалась рукописями из его коллекции и сама пополняла ее подарками. Вряд ли можно считать случайностью тот факт, что, когда потребовался новый президент для Академии художеств, выбор государыни пал на тайного советника Мусина-Пушкина. Из усадеб Иловна и Борисоглеб происходит самая значительная по численности портретная галерея (около 50 полотен). Изображения членов императорской фамилии и известных государственных деятелей XVIII века соседствуют с портретами хозяев имения, их родственников и знакомых. Один из портретов запечатлел облик пожилой графини Екатерины Алексеевны в домашнем чепце и с вязанием в руках. Архивные документы донесли до нас поучительную историю об Илье Шляхтенкове – авторе портрета, крепостном художнике Мусиных-Пушкиных. Шляхтенковы были потомственными управляющими имением Мусиных-Пушкиных. К Илье дела «по наследству» перешли после смерти отца и старшего брата. Илья Петрович, или, как называла его в письмах графиня Екатерина Алексеевна, Эли Петров, оказался человеком честным, совестливым, но к ведению дел совершенно неспособным. За несколько лет его управления образцовое в недавнем прошлом имение пришло в плачевное состояние. Впрочем, сам Эли на коленях просил графиню (А.И. Мусина-Пушкина в это время уже не было в живых) заменить его настоящим управляющим.

А.И Мусин-Пушкин собрал библиотеку, являющуюся едва ли не самым значительным книжным собранием в русской провинции. В Иловне была большая коллекция живописи и гравюры, хранились великолепные образцы китайского и европейского фарфора XVIII века и итальянской майолики XVI столетия. Все эти произведения можно увидеть в музейной экспозиции, а вот усадьбы Иловна, Борисоглеб, как и родовое кладбище Мусиных-Пушкиных, ушли под воду Рыбинского моря.

Вдоль реки

В первой половине XIX века были созданы еще две водные системы, соединившие Волгу с Санкт-Петербургом: Мариинская – в 1808-м и Тихвинская – в 1811 году. Таким образом, роль Рыбинска еще более возросла: он стал «столицей бурлаков» – важнейшим внутренним портом страны. Суда того времени были неуклюжи и тяжелы на ходу. Их длина колебалась от 7 до 80 саженей (сажень ~ 2,13 м), а грузоподъемность составляла от 2 до 70 тысяч пудов (32—1 140 т). Основной тягловой силой были бурлаки. Во время навигации в Рыбинске собиралось до 130 тысяч бурлаков, тогда как все население города насчитывало в середине XIX века не более 7 000 жителей. В 1846 году произошло невиданное событие. К рыбинской пристани пришвартовался пароход с двумя баржами, груженными 150 тысячами пудов хлеба. Расстояние от Самары до Рыбинска пароход покрыл за 16 дней, бурлакам на преодоление того же пути требовалось два месяца. Бурлачество было обречено, и к 1870 году бурлаки на Волге практически исчезли. Бурлаки не оставили по себе памятников материальной культуры. До нас дошли только их песни и редкие фотографии – иногда лирические, иногда полные внутреннего трагизма.

По реке

С первых шагов Волжского пароходства Рыбинск стал одним из его центров. В начале XX века здесь имели собственные пристани все крупнейшие российские пароходные общества – «По Волге», «Кавказ и Меркурий», «Самолет». А пароходные компании «Общество крестьян» и «Товарищество рыбинского пароходства» держали свои главные конторы непосредственно в Рыбинске.

У первых грузовых пароходов не было гребных колес. Они использовали кабестан – лебедку, подтягивающую судно к заведенному вперед якорю. Затем их сменили специальные буксиры-туеры, которые передвигались, подтягиваясь за цепь, проложенную по дну реки, и тащили за собой барки с грузами. В экспозиции представлена серебряная модель туера «Великий князь Владимир», подаренная «управляющему Компании цепного пароходства по реке Шексне Илье Осиповичу Авербаху от сослуживцев» к 25-летию компании. Сослуживцы Ильи Осиповича явно были людьми небедными: на изготовление этой игрушки пошло более 2 килограммов серебра. Но век туеров тоже оказался недолгим. К концу XIX столетия их вытеснили пароходы с гребными колесами. В экспозиции можно увидеть часы с моделью колесного пассажирского парохода «Император». На лицевой стороне корпуса часов укреплены два гравированных изображения, наглядно демонстрирующие победу пара над мускульной силой. На первом представлены репинские «Бурлаки», еще более унылые, чем в живописном оригинале, на втором – бодро дымящий «Император», швартующийся к пристани с развевающимся флагом.

На пристани

До середины 1930-х годов в дни навигации в Рыбинск приходило на заработки множество грузчиков. Волжские грузчики получили прозвище крючников, так как использовали железный крюк для поддержки мешка. А так называемая седелка, используемая с той же целью, еще и предохраняла спину от натирания (все эти предметы представлены в экспозиции). За день крючнику приходилось переносить в среднем 400 кулей, каждый весом 9 пудов (147 кг). Поэтому крючниками работали только молодые, физически крепкие люди. Среди них встречались удивительные силачи. В музейной экспозиции висит портрет почтенного старца. В нижней части изображения имеется надпись: «1870 года октября 1-го. В присутствии их императорских высочеств великого князя Владимира Александровича и великого князя Николая Николаевича Старшего сей старец 82-х лет разорвал полную колоду карт, согнул двугривенный. Свежее яблоко положил между двух пальцев – среднего и указательного, сжав пальцы; яблоко развалилось пополам. Чему зрителями были 19-ть лиц разных чинов, находящихся в свите их императорских высочеств, и воронежский гражданский губернатор князь Трубецкой».

Главным товаром, который грузили крючники, был хлеб. В экспозиции есть занятный экспонат, приоткрывающий завесу над технологией волжской хлебной торговли. Это прибор для определения качества зерна, изготовленный в Гамбурге. Такими приборами пользовались в XIX веке хлебные маклеры. Качество зерна они определяли по плотности: зерно чем плотнее, тем лучше. Впрочем, есть еще один объект, связанный с историей хлеботорговли, – само здание Новой Хлебной биржи, в котором находится музей. Биржа в Рыбинске долго не приживалась: купцы нововведению не доверяли и предпочитали по старинке «бить по рукам» а окрестных чайных, вместо того чтобы по-европейски заключать сделки на бирже. Когда же привыкли, то старое здание оказалось тесным, и в 1912 году была построена Новая Хлебная биржа, которая и по сей день является одним из красивейших сооружений города. К сожалению, здание использовалось по назначению всего два года: в 1914-м началась Первая мировая война и была введена государственная монополия на хлебную торговлю.

На дне

Молога – маленький уездный город, находился при слиянии рек Волги и Мологи в 32 километрах от Рыбинска. Этот тихий городок, население которого в начале XX века насчитывало около 5 тысяч человек, был весьма и весьма благополучен. В нем располагалось 6 соборов и церквей, 5 благотворительных учреждений, 3 библиотеки, 9 учебных заведений, в том числе гимнастическая школа П.М. Подосенова – одна из первых в России, при которой имелись сцена и партер для постановки спектаклей. Казначейство, банк, телеграф, почта, кинематограф, больница на 30 коек, амбулатория, аптека – вот далеко не полный перечень учреждений Мологи. Медицинскими услугами жители города и уезда пользовались бесплатно, бесплатно же им выдавались и лекарственные препараты. Работали в городке винокуренный, костомольный, клееваренный и кирпичный заводы, а также завод по производству ягодных экстрактов. Бедствия революционного времени обошли Мологу стороной. Городок продолжал жить тихой самодостаточной жизнью. В сентябре 1935 года было принято постановление Правительства СССР о начале строительства Рыбинского и Угличского гидроузлов. По первоначальному проекту подпорный уровень (высота зеркала воды над уровнем моря) Рыбинского водохранилища должен был составлять 98 м. Показалось мало … И 1 января 1937 года эта цифра была изменена на 102 м, что увеличивало количество затапливаемых земель почти вдвое. Город Молога лежал (да, собственно, и лежит) на отметке 100 м над уровнем моря, и именно эти 2 метра стоили ему жизни…

Мологе не суждено было стать Градом Китежем или русской Атлантидой, навсегда погрузившихся в пучину вод. Ее судьба страшнее. Глубины, на которых находится город, в соответствии с сухой инженерной терминологией называются «исчезающе малыми». Уровень водохранилища колеблется, и приблизительно раз в два года Молога показывается из воды. Обнажаются мощение улиц, фундаменты домов, кладбище с надгробиями. И приходят мологжане: посидеть на развалинах родного дома, посетить отеческие могилы. За каждый «низководный» год этот город-призрак платит свою цену: во время весеннего ледохода лед, как терка, скребет по дну на мелководье и уносит с собой материальные свидетельства прошлой жизни…

Судьбу Мологи разделил и находившийся неподалеку женский Афанасьевский монастырь. В Рыбинске монастырь имел подворье с часовней. Сегодня в подворье Афанасьевского монастыря работает Музей Мологского края (филиал Рыбинского музея-заповедника). Это единственный в мире музей затопленного города. Собственно не только города, а огромной территории с сотнями сел, деревень, десятками церквей и монастырей. Края, который дал России историка графа А.И. Мусина-Пушкина, военачальника князя А.А. Прозоровского, академика живописи и одного из основоположников отечественной реставрации Ф.Г. Солнцева, писателя и драматурга А.В. Сухово-Кобылина, писателя-этнографа Ф.А. Арсеньева.

Но Музей Мологского края – это не мемориал знаменитым деятелям культуры. Среди выставленных предметов нет ничего выдающегося: старые фотографии с видами города и портретами жителей, воссозданная комната мологжанина, предметы домашнего обихода, районные газеты «Родной край» и «Большая Волга». Вроде бы ничего необычного, так – картинка повседневной жизни. Но знание о том, что произошло, придает обыденным вещам особую пронзительность. История, которую рассказывает экспозиция, проста и трагична. Была благодатная земля. Ее визитной карточкой считались уникальные заливные луга и пастбища. Там жили люди, которые делали лучшие в России масло и сыр. А потом вышел приказ…

В Рыбинском архиве хранятся сотни писем, где повторяется одна и та же просьба: не выселять под зиму, разрешить дожить на старом месте до весны. Самое непонятное в этих письмах – даты. Речь идет о зиме 1936/37 года. Напомним: заполнение водохранилища началось в 1941-м и закончилось в 1947 году. Зачем нужна такая спешка, не понимал никто: ни местные власти, ни партийные органы, ни сотрудники НКВД, осуществлявшие контроль за переселением. Но приказы не обсуждают. Недовольных ждал Волголаг, покорившихся – Волгострой, единственная крупная организация, создававшая новые рабочие места. Не секрет, что и Волголаг, и Волгострой находились в ведении НКВД и были, в сущности, одной организацией. На строительстве гидротехнических сооружений по разную сторону колючей проволоки оказались люди, вынужденные сделать общее дело: утопить свою малую родину…

Единственное отступление от музейных правил, которое позволили себе авторы экспозиции, – это разрешение ставить свечки перед иконой Богоматери «Всех скорбящих радость», установленной непосредственно в бывшей часовне Афанасьевского монастыря. Долгое время тема Мологи была запретной. Об этом нельзя было писать. Встречались земляки, стараясь не привлекать к себе внимания, почти тайно. Первые сохранившиеся фотографии встреч мологжан относятся к 1960-м годам. Но даже в эти годы собираться приходилось вдали от родной земли – под Ленинградом. Вслух заговорили о Мологе только во второй половине 1980-х. Прошла серия статей, встречи переместились в Рыбинск и стали публичными. В 1995 году открылся музей, в 1997-м была официально зарегистрирована общественная организация «Землячество мологжан».

Музей Мологского края – сравнительно редкий пример государственного музея, созданного по народной инициативе. У него два источника пополнения коллекции: подарки мологжан и экспедиции на Мологу. Свою миссию музей видит не столько в сохранении памяти прошлого, сколько в возрождении Мологского края как культурно-исторической общности. Сотрудники музея и активисты землячества работают над идеей создания Мологской административной территории с центром в селе Веретея или поселке Борок, ранее находившихся в Мологском уезде.

Река XXI века

На протяжении столетий общественная значимость музея определялась качеством его экспозиции, с 1970-х годов не менее важным показателем стал уровень проводимых им акций, мероприятий и программ. В последние годы все более существенным фактором становится лицо музея, обращенное в открытое информационное пространство. Нравится нам это или нет, но не за горами тот день, когда количество виртуальных гостей музея превысит число его реальных посетителей. Музеи захлестывает и увлекает в свое течение река XXI века – река информации.

Далеко не все музеи к этому готовы, но Рыбинский, по всей видимости, готов. Именно он в конце 1999 года первым в России открыл в Интернете полный электронный каталог своего собрания, созданный непосредственно из внутренней учетно-хранительской базы ( http://rmuseum.orbis.spb.ru ). А в 2003 году музей сделал следующий шаг: открыл информационный компьютерный центр для исследователей, нашел и, главное, публично предъявил направление деятельности, где он является объективным лидером российского музейного дела. Попробуйте разыскать аспект, в котором районный музей превосходит Эрмитаж и Третьяковскую галерею! Это не так просто. А у рыбинцев получилось. И результаты не замедлили сказаться: не каждому районному музею устраивают презентацию его сайта в Московском Кремле, не о каждом пишут в научных статьях и учебниках. Любителям Интернета могу дать поучительный совет. Хотите узнать, какое главное музейное собрание России? Зайдите в поисковую систему Rambler, наберите в строке поиска «собрание музея», и вы увидите, какая коллекция стоит на первом месте… •

Музеи Рыбинска

Рыбинский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник (основное здание)

Рыбинск, Волжская наб., д. 2. Тел. (0855) 52-25-26, 52-01-90 http.//rmuseum.orbis spb.ru

15 сентября – 15 мая: открыт с 9.15 до 17.00, касса до 16.00. Выходные дни – понедельник и последняя среда месяца.

15 мая – 15 сентября: открыт с 8.30 до 21.00, касса до 20.00.

Без выходных.

Местонахождение – центральная часть города, транспортная развязка между Зачеремушным, Заволжским и Центральный районами города. 300 м от Речного вокзала на набережной реки Волги

Проезд – городским транспортом до ост. «Соборная площадь»

Музей Мологского края (филиал музея-заповедника)

Рыбинск, Преображенский пер., д. 6а.

Тел. (0855) 20-17-93, 52-8342

Открыт с 10.00 до 17.00,

касса до 16.00.

Выходные дни – воскресенье, понедельник.

Проезд – трол. 1, 3, 4, 5, 6

до ост. «Улица Стоялая» или до ост. «Соборная площадь»

Мемориальный дон-музей академика Д.А. Ухтомского (филиал музея-заповедника)

Рыбинск, ул. Ухтомского, д. 45. Тел. (0855) 52-01-90

Открыт в среду с 10.00 до 17.00, в остальные дни по предварительным заявкам. Выходные дни – суббота, воскресенье.

Проезд – трол 1,3,4,5 до ост. «Ул. Блюхера»

Алексей Лебедев, доктор искусствоведения

 

Большое путешествие: Глоток воды

Иран обладает манящей и немного тревожной славой. Со школьных времен мы помним черные тучи персов, наползающие на маленькую Грецию, 300 героев-спартанцев, погибших в битве при Фермопилах, афинян, торжествующих при Марафоне, и битвы Александра Македонского. Далее целые столетия теряются для нас во мгле. Мы помним только, что в ХIX веке в Тегеране был убит Грибоедов. Затем пропускаем еще 100 лет и попадаем в Тегеран 1943 года, где Сталин, Рузвельт и Черчилль делили мир. И уж совсем мало кто знает подробности о событиях Иранской революции 1979 года, от которой в нашей памяти осталась величественная и тяжелая фигура аятоллы Хомейни и неразрывно связанная с ней Ирано-иракская война. Говоря про «наши» знания, я имею в виду, конечно, «обычных людей». Именно они – хранители общих представлений о жизни других народов. И с этой точки зрения Иран иногда представляется не только загадочной, но и мрачной страной. А теперь давайте попробуем посмотреть на историю глазами иранцев.

Персия – одно из древнейших государств в мире. Способы управления, впервые использованные в эпоху Ахеменидов (как раз при царях, атаковавших Грецию), были одними из самых милостивых и прогрессивных для своего времени. Персидская империя достигла невероятного могущества; при царе Дарий I она занимала территорию от Македонии – на западе до Индии – на востоке, от Армении – на севере и до первого нильского порога – на юге.

Представьте – вы глава такой державы, и вам бросают вызов несколько греческих городов. Конечно, вы идете в поход. Про безмерное превосходство персов в живой силе мы знаем из греческих источников. Историки же утверждают, что силы были примерно равны…

Для иранца Александр Македонский, конечно, не может быть освободителем народов, каковым он представляется в европейской исторической традиции. Александр ревниво сжег один из красивейших городов мира – Персеполис, при этом систему управления разноплеменным государством заимствовал именно от персов.

Время никогда не замирало на территории Персии. Напротив, это один из самых исторически насыщенных регионов мира. Возникали и рушились династии, народы волнами проносились по пути из Европы в Азию.

После смерти Александра его полководец Селевк I Никатор создал новое государство Селевкидов, в борьбе с которым родилась новая империя – Великая Парфия. Ее правители вели бесконечные битвы с Римом. Митридат I, Митридат II. «Ты хотел нашего золота?» – и расплавленное золото льется в горло врагам… Победа в 53 году до н.э. парфянского царя Орода II над римским полководцем Крассом весьма красочно описана у Плутарха – всего одна страница текста, но сколько в ней напряжения, боли и страха. Перечитайте ее, и вы почувствуете, как стрелы пробивают щиты, всадники-миражи тают на горизонте.

Триста лет после этого прошло в бесконечных войнах, пока Рим, наконец, не одержал победу, но ненадолго. Правящие в Парсе Сасаниды в 224 году окончательно разбили парфян и вновь объединили разрозненные области бывшей персидской державы в единое государство. Именно Сасаниды нанесли Римской империи сокрушительное поражение. Один из римских императоров, 13-летний Гордиан III, в 238 году был убит в битве при Месихе. В 260-м при Эдессе римляне снова были разбиты, а их император Валериан попал в плен, где и умер (по преданию, его победитель Шапур I везде возил с собой закованного в цепи пленника, используя его вместо подставки для ног).

После многовекового правления Сасанидская держаеа пала под ударами новой силы – арабов. 4 дня битвы при Кадисии в 636 году ознаменовали начало конца древней державы. Тысячелетняя религия персов – зороастризм, уступила место новой – исламу. Но персы не исчезли как народ, более того, их культура оказала огромное влияние на их победителей.

Как же должен был ощущать себя этот народ, потерявший тысячелетнюю империю и религию тогда, когда далеко на севере другим народам оставалось ждать создания своего государства еще несколько столетий…

Как живет древняя Персия сейчас?

Подземная страна

В известном фильме «Тегеран-43» герою Армена Джигарханяна нужно было ликвидировать руководителей трех стран – Сталина, Рузвельта и Черчилля. В качестве метода достижения этой цели он был намерен пробраться через древнюю систему водоснабжения города и уже потом уничтожить вершителей судеб того времени. Для этого он брал уроки мастерства у двух рабочих посреди какой-то пустыни.

Нас заинтересовало, существует ли в Иране такая система или это просто кинематографический вымысел? Оказалось, что ирригационная система действительно существует и называется «канатами». Время их возникновения теряется в глубине веков, считается, что канаты существовали уже в эпоху Ахеменидов, но не исключено, что и раньше – 3 500 лет назад.

Канаты действительно способны потрясти. Еще в XVII веке купец Федот Котов, совершивший путешествие в Персию в 1623—1624 годах, в воспоминаниях описывал город Султанию (сегодня от него остались одни руины), достигший своего расцвета в XIV веке: «Находится это царство в долине, меж высоких гор, здесь течет небольшая речка. Вода проведена с гор верст на двадцать и больше, а подведена по подземелью!». То, что канаты поразили его воображение, можно судить по восклицательному знаку – во всем повествовании их всего три…

Мы знакомились с канатами в Йезде. Этот город считается главным по использованию канатов, в нем и по сей день живут и работают их строители. Йезд находится в центре Ирана посреди пустыни, поэтому вода там во все времена считалась главной ценностью. В Йезде мы познакомились с Джавадом Найби, «моханди» – это человек, который строит канаты, его род занимается этим делом последние 500 лет. Джавад с 8 лет работал вместе с отцом, который тоже был моханди, как и его дед, и дед его деда и – так далее, вплоть до времен Сасанидской династии. Он рассказал и показал нам все в подробностях.

Что же такое канаты? Это прорытые человеком подземные реки. Длина их варьируется от нескольких до десятков километров. Глубина некоторых у «истока» может достигать 200 метров, в городе же или на ферме вода порой выходит почти на поверхность или не доходит до нее 5—10 метров. Для их сооружения у подножия гор или в том месте, где водоносный пласт поднимается выше уровня расположения города, выкапывают первый колодец и под землей прокладывают до города тоннель, по которому вода поступает самотеком – без применения каких-либо механических средств. Казалось бы, все просто. Только очень трудно. Представьте, сколько нужно приложить усилий, чтобы выкопать в отнюдь не податливом грунте несколько десятков километров тоннеля и еще через каждые 50 метров соорудить по колодцу…

Раньше (а зачастую и сегодня) это делалось вручную. В наши дни бригада из 7 рабочих канат длиной 20 километров строит 8 лет, проходя при этом около 8 метров в день. Если для строительства колодцев применяют машины (а на это нужны немалые средства), процесс идет вдвое быстрее. По местным масштабам, это приносит неплохую прибыль – 20 километров каната обходятся в 600 миллионов риалов (около 7 000 долларов). Обычно же стоимость строительства каната составляет около 20 000 долларов – сумма для крестьян огромная, поэтому правительство берет на себя половину всех расходов.

Конечно, столетия назад этот процесс шел гораздо медленнее – в твердой почве могли быть и сантиметры пройденной породы в сутки. Ведь только в провинции Йезд 3 400 канатов, из которых 2 500 действуют и поныне. Всего же в Иране более 30 000 канатов общей протяженностью 300 000 километров. Их издревле копали под палящим солнцем, в сырости и холоде глубоко под землей.

Мы спросили у Джавада, зачем все это нужно. Зачем «тащить» воду за десятки километров, не проще ли выкопать колодец в городе и черпать ее оттуда? Он был потрясен таким вопросом. «Как это зачем? Ведь для того, чтобы поднять воду из колодца, людям каждый раз придется прилагать много усилий, а так она течет сама и на поля, и в дома. К тому же течет под землей, а потому не испаряется по дороге». Последнее – одно из главных преимуществ канатов. В такой стране, как Иран, это позволяло без потерь транспортировать драгоценную воду на большие расстояния. Тем заманчивее нам показалась перспектива поехать вместе с Джавадом на осмотр канатов Иезда, а заодно поподробнее расспросить его о профессии моханди.

Начальник воды

В былые времена моханди был главным человеком в деревне. Когда принимали решение строить новый канат, устраивали настоящий праздник– Деньги на строительство собирали со всех, кому требовалась вода. При этом каждый должен был заранее решить, сколько воды ему необходимо – таким образом рассчитывалась его доля, или пай, в проекте. Эти паи ценились очень высоко и передавались по наследству или в качестве приданого. Каждого пайщика заносили в длинные списки, на основе которых решались имущественные разногласия. От количества воды в жизни земледельца зависело все.

С завершением строительства каната работа моханди не заканчивалась. Их необходимо постоянно чистить, поскольку они забиваются глиной, да и своды время от времени осыпаются, грозя прервать естественный бег воды. Чистить же подводную реку не легче, чем строить. Моханди регулярно спускаются под землю и бредут босиком по воде при тусклом свете самодельной лампы. Скопившуюся глину собирают в специальные мешки, которые находящиеся наверху помощники вытаскивают через вертикальные колодцы. Через эти же колодцы спускают скромную еду для моханди – хлеб и лук. Если посылают ботинок, значит, еды больше не будет…

Особенно часто приходится чистить канаты бедным общинам, поскольку средств на долговременное укрепление осыпающихся сводов у них не хватает. Состоятельные общины раньше применяли для этого обожженную глину, а сейчас используют бетонные кольца, которые практически полностью изолируют канат от грунта. Впрочем, бедных всегда больше, чем богатых, поэтому моханди все время снуют под землей – теряют зрение, а иногда и погибают при несчастных случаях – легкой эту профессию не назовешь. Раньше, перед тем как приступить к работе, они надевали белые одежды и читали молитвы – никому не дано знать, суждено ли вернуться назад… Неудивительно, что дети Джавада сказали нам, что идти по стопам отца не хотят.

Сегодня в Иране осуществляется множество проектов по созданию резервуаров с водой. По всей стране строятся десятки плотин. В тот же Йезд перебросили по трубе воду за 400 километров. Но никакие изменения, вызванные техническими достижениями, не проходят бесследно. И хотя канаты исключительно гармонично вписываются в окружающую среду и не требуют применения электроэнергии, и строить, и поддерживать их в надлежащем состоянии сложно. Куда проще пробурить колодец и качать воду с помощью мотора – тогда можно выращивать не типичные для этих мест гранаты, а огурцы и помидоры, дающие больший доход. Так и стали делать некоторые предприимчивые землевладельцы. Но водный баланс – очень тонкая материя. В результате уровень воды в канатах стал опускаться, а это угроза для посевов бедняков, которым приходится их постоянно углублять. Да и состав почв из-за обильного полива стал ухудшаться. И хотя власти ввели ограничения на бурение глубоких колодцев, прогресс, как и предпринимательство, остановить трудно.

«Привет, Хусейн!»

В Йезде есть уникальный Музей воды. Директор музея Мехди Мир Хуссейн, занявший этот пост всего 3 недели назад, с удовольствием рассказывал нам об истории ирригации в Иране и водил по просторным помещениям музея. Здесь хранятся списки многочисленных пайщиков. Здесь можно подробно ознакомиться с процессом регулирования воды. Сам Мехди Мир Хуссейн в качестве режиссера снял о канатах несколько фильмов. Он рассказал, что на тему канатов ежегодно проходят научные конференции, и интерес к ним только растет. Канаты – не уникальное для Ирана явление. Они существуют в 36 странах мира.

Вода – главное в жизни иранца. Худшее наказание получит тот, кто откажет страждущему в глотке воды. Даже приговоренному к смерти преступнику перед казнью давали выпить стакан воды и лишь затем казнили – только бы он не страдал от жажды… И это не случайно. Любимый иранцами внук Пророка Хусейн, перед тем как был убит, мучился от жажды, но никто из преследователей не подал ему воды. В память об этом событии и сейчас говорят: «Привет, Хусейн!», перед тем как выпить свой глоток.

Башни молчания

Иран – бывший центр зороастризма, основной религии персов со времен Ахеменидов вплоть до исламского завоевания. Прошло уже не одно столетие с того момента, когда на территории бывшей державы главенствующей религией стал ислам, однако немногочисленные зороастрийцы живут здесь до сих пор. В Йезде можно увидеть несколько прекрасно сохранившихся Башен Молчания – весьма своеобразных кладбищ зороастрийцев. Согласно их верованиям, умерших нельзя было ни закапывать, дабы не осквернять землю, ни сжигать, дабы не осквернять воздух. Поэтому им ничего не оставалось, как складывать трупы внутри круглых башен и ждать, пока их склюют птицы. Причем большое значение придавалось тому, какой глаз, левый или правый, падальщики выклюют первым. Если правый, то на том свете у покойника все будет хорошо, если левый, то его ждут некоторые трудности. За этим процессом следили священник и родственники умершего. По понятным причинам такие башни строились за городской чертой.

В наши дни зороастрийцам запретили хоронить людей по древнему обряду, теперь погребение происходит на кладбище, в цементе – таким образом полностью исключается соприкосновение тела с землей и небом. И традиция не нарушена, и хищники не летают, хотя, говорят, что всего 40 лет назад хоронили еще по старинке. В былые времена зороастрийцы могли заключать браки только с адептами своей религии, но сейчас от многих былых традиций, и от этой в том числе, приходится отказываться.

Считается, что в мире около 150 тысяч приверженцев этой религии. В Йезде проживают 30 тысяч, часть – в Индии, куда они бежали от влияния ислама. Мы зашли в действующий храм зороастрийцев. Там бывает много туристов, но в святая святых – место, где постоянно горит огонь, может войти только священник. 5—6 раз в день он подбрасывает дрова – огонь не должен погаснуть, иначе Ахура Мазда, верховное божество, сочетающее в себе все Зло и Добро мира, разгневается (а этого никому бы не хотелось…). Огонь отделен от приходящих толстым стеклом. Он – символ чистоты, и ничто не должно его оскорбить. На одной из стен можно увидеть фотографию храма огнепоклонников в Баку, где огонь, как известно, поддерживается не дровами, а газом. Старик зороастриец, терпеливо рассказывавший нам о своей религии, объяснил, что для поддержания огня большого значения не имеет, какое дерево использовать, лишь бы он не погас. Про основателя религии – Зороастра он сообщил нам, что жил он 6 000 лет назад (в современной исторической науке ясности по этому вопросу нет – разброс составляет около тысячи лет, от XVI до VI века до н. э.).

Мы вышли из храма вместе со стариком зороастриицем. Дойдя до Башни Молчания, мы увидели в середине нее колодец, куда служители сбрасывали исклеванные кости покойников. Старик, стоя на краю этого колодца, задумчиво сказал: «А ведь, возможно, там покоятся кости и моего прапрапрадеда».

Любопытно, но в начале XX века у зороастрийцев существовало предание о Грибоедове. В нем утверждалось, что именно они дали этой духовно одаренной личности «искусственную гениальность» для написания поэмы «Горе от ума». Но так как это состояние нельзя удержать навсегда, Грибоедов смог создать только одну бессмертную пьесу. Но и на этом легенда не кончалась… Оказывается, Грибоедов не погиб при штурме русского посольства 11 февраля 1829 года. Как известно, его тело было настолько обезображено, что опознать его можно было только по искалеченной руке – следствию дуэли с Якубовичем. Так вот, зороастрийцы утверждали, что убит был не Грибоедов, а другой человек (о готовившемся нападении знали заранее). Сам же Грибоедов под другим именем, никем не узнанный, долгие годы жил в Персии.

Объяснить причину появления подобного предания трудно. Не смог этого сделать и Юрий Константинович Терапиано, путешествовавший в Персии незадолго до начала Первой мировой войны и записавший эту легенду. Возможно, за Грибоедова приняли кого-то другого. И все же, как бы хотелось верить, что Грибоедов не погиб, а бродил по далекой и загадочной Персии…

«Половина мира»

Так говорили об Исфахане еще в XVI веке. Так в Исфахане считают и сейчас. Иранцы твердо знают, что Исфахан неподражаем. Так оно и есть.

Шах Аббас I Великий (1571—1629 годы) сделал его столицей своего государства, хотя оставался ею Исфахан недолго, лишь около 100 лет – под угрозой нападения из Афганистана столицу пришлось перенести сначала в Шираз, а потом в Тегеран. Именно при Аббасе I на главной площади города были сооружены выдающиеся образцы архитектуры. Сама площадь, со всех сторон обрамленная двухэтажными постройками, не менее примечательна с архитектурной точки зрения. Здесь расположены такие шедевры, как мечеть шейха Лотфоллы (1603—1618 годы), мечеть Имама (1611 – 1629 годы) и дворец Али Капу (начало XVII века). Мечети строились примерно в одно время, поэтому весь архитектурный комплекс являет собой воплощенную гармонию. Мечеть Имама потрясает величием и богатством отделки, но не менее поразила нас небольшая женская мечеть шейха Лотфоллы – настолько она пропорциональна и красива. Тут же, на площади, берет свое начало знаменитый исфэханский рынок, который тянется на несколько километров.

Особую атмосферу городу придают 11 мостов через реку Зайенде-Руд, из них 5 старинных. К примеру, Си-о-Се, или «мост 33 арок» длиной 160 метров, был сооружен в 1602 году.

Вообще в Исфахане множество архитектурных памятников и огромных мечетей, есть тут и качающиеся минареты. Это два минарета, расположенные на крыше небольшого мавзолея недалеко друг от друга. Когда служитель взбирается на один из них и раскачивает его, другой тоже начинает трястись. Раньше проделать это мог любой желающий, но так как таковых было слишком много, доступ пришлось ограничить. «А вы не боитесь, что он рухнет от этой тряски?» – спросили мы служителя. «Он уже 300 лет трясется, и ничего», – последовал флегматичный ответ.

Иранцы очень гордятся Исфаханом, хотя самих жителей города не очень любят, считая их жадными. Но нам пришлось убедиться, скорее, в обратном.

Гуляя по городу, мы решили зайти в кафе – самое обычное, с настоящей исфаханской едой. Оно было крошечным, всего на 4 столика. Подошло время обеда, и посетителей было много. Мои спутники ненадолго покинули меня, и я, в ожидании еды, оказался за столиком один. Рядом со мной сидел благородного вида пожилой человек, которому только что принесли «хорешт» – лепешку с симпатичной котлеткой внутри. Я же сидел за пустым столом и, как настоящий путешественник, незаметно рассматривал посетителей. Пожилой мужчина, встретившись со мной глазами, не замешкавшись ни на секунду, жестом предложил мне свою лепешку. Причем сделал он это совершенно естественно и необидно, как нечто само собой разумеющееся. Может быть, он воспринял мой любопытный взгляд как голодный, а может, захотел сделать приятное иностранцу. Не знаю…

Восточные хитрости

На въезде в Исфахан мы увидели странные круглые сооружения песчаного цвета циклопических размеров. «Это голубиные башни», – пояснил наш проводник. Нам же показалось, что это даже не башни, а целые замки, и мы неправильно что-то расслышали. Но оказалось, что эти сооружения действительно предназначены для голубей, являясь при этом достопримечательностью мирового масштаба. Строить подобные грандиозные башни начали более 1 000 лет назад, и конструкция их приспосабливалась исключительно для того, чтобы собирать как можно больше голубиного помета. На бедных почвах здешних мест это естественное удобрение было незаменимым для выращивания знаменитых исфаханских дынь. Но даже если понять причины, по которым их возводили, размеры башен не могут не потрясать. Подобные сооружения возможно было построить только с применением многих наук – от математики и физики до знания психологии животных. Ведь конструкцию надо было рассчитать так, чтобы она не рухнула от резонанса, вызванного одновременным размахиванием крыльев тысяч голубей! А теперь представьте, что всего вокруг Исфахана находилось около 3 000 таких башен.

Голубь – птица священная, в Иране она до сих пор пользуется заслуженным уважением. Однако массовое производство голубиного помета сейчас переживает не лучшие времена. Во-первых, появилось множество других видов удобрений. Во-вторых, огромные стаи голубей вес чаще становились причиной авиакатастроф – после очередного падения самолета в 1960-х годах разводить голубей в районе аэропортов запретили. Многие башни были разобраны, а те, что остались, стоят сегодня как памятники былой мудрости.

Если зайти внутрь башни – впечатления удивительные. Вверх уходит множество рядов гнезд. Сквозь отверстия, специально проделанные для птиц, внутрь башни падают лучи солнца… Кажется, что ты находишься в каком-то заброшенном замке птичьего королевства. Так и стоят эти башни, медленно разрушаясь, словно ждут хозяев, а хозяева улетели…

Война и мир

Воспоминания о войне с Ираком до сих пор отдаются болью в сердцах иранцев. Она длилась 8 лет и принесла жителям обеих стран много горя– Начавшись в 1980-м, вскоре после революции 1979 года и возникновения нового государства, Исламской Республики Иран, война из освободительной приобрела характер религиозной: иранцы-шииты решили захватить главные святыни у иракцев-суннитов. Сколько погибло людей с обеих сторон, доподлинно неизвестно. Иран, по разным оценкам, за 8 лет потерял от полумиллиона до миллиона убитыми, не считая еще большего числа раненых. Плакат с одноногим солдатом, вернувшимся с войны, и сегодня можно часто увидеть на улицах иранских городов.

С 1979 года Иран находится под руководством религиозных деятелей. Как во время, так и после Ирано-иракской войны вся внутренняя и внешняя политика определялась аятоллой Хомейни и духовными лидерами страны. На взгляд представителей другой культуры, законы, существующие в стране, весьма суровы и сейчас. И тем не менее страна потихоньку оттаивает снизу.

Да, иранские женщины обязаны носить на голове платки, но если 5 лет назад они могли быть только черными, то сейчас цветовая палитра существенно расширилась, особенно в Тегеране. Если 5 лет назад девушкам было запрещено заходить в чайхану, то сейчас они стали излюбленным местом свиданий. Да, на свадьбах до сих пор запрещены совместные танцы мужчин и женщин, а они все равно танцуют на вечеринках. И если 5 лет назад блюстители нравственности могли ворваться и задержать танцующих, то теперь такое случается крайне редко.

Так как обряд бракосочетания можно совершать только в определенное время (в религиозные праздники и траурные дни это запрещено), а количество приглашенных огромно, то, когда торжеству ничто не мешает, во многих ресторанах и отелях проходят свадебные церемонии. Кажется, что женится чуть ли не весь город…

После церемонии гости едут на вечеринку– в машинах свадебного кортежа играет громкая музыка, и женщины танцуют на заднем сиденье. Автомобили несутся по улицам, раскачиваясь в такт музыке новой жизни.

Текст Андрея Фатющенко | Фото Андрея Семашко

Очевидец

50 лет назад

С возрастом начинаешь вспоминать былые годы и события, которые не потускнели со временем и остаются яркими пятнами на фоне прошедшего времени. Для меня, профессионального востоковеда, таким ярким пятном стало мое пребывание в Тегеране в начале 1950-х и в конце 1990-х годов.

Осенью 1951 года, после окончания Московского института востоковедения и получения диплома, в котором моя специальность была обозначена как «персидский язык», а квалификация – «референт-переводчик по Ирану», я, неожиданно для себя, был командирован в Тегеран «старшим переводчиком правления Русско-Иранского банка». Отношения между нашими странами в те годы были натянутыми, и МИД Ирана иногда месяцами не выдавал въездные визы даже дипломатам. Но уже в конце сентября мне сообщили, что я могу собираться в первую в моей жизни командировку. В конце октября я сел в поезд «Москва—Баку» и через три с половиной дня прибыл в столицу Азербайджана.

После прохождения всех таможенных и пограничных формальностей меня разместили в небольшой каюте парохода «Пионер», который шел к иранским берегам. Через сутки сквозь пелену дождя на горизонте показался иранский берег – порт Пехлеви (ныне Бандаре-Анзели).

На следующий день я на автобусе отправился по горным дорогам через Рашт и Казвин в Тегеран. Русско-Иранский банк находился в то время в правом крыле старого, теперь уже не существующего здания нашего торгпредства на улице Паменар, недалеко от городского крытого базара. За служебным зданием торгпредства в глубине сада было несколько одноэтажных жилых домов, где мне дали небольшую комнату. На территории торгпредства была пробурена глубокая скважина, дававшая в дома чистую воду. Водопровода в Тегеране в то время не было, воду брали из уличных арыков, по которым она пускалась дважды в месяц по одному дню, или покупали у специальных водовозов, которые на одноколках, запряженных лошадью, в желтых бочках с номером развозили воду из городского каната, который назывался «шахским».

Территория, которую занимало и до сих пор занимает торгпредство, была когда-то городской окраиной, куда 11 февраля 1829 года были выброшены тела дипломатической миссии во главе с Грибоедовым. Впоследствии русские выкупили эту территорию, где сначала была построена маленькая церковь, а потом обосновалось наше посольство. Территория же нынешнего посольства – участок площадью около 8 га в центре города – был получен русским правительством от Русско-Персидского банка. Этот участок можно считать, наверное, самым хорошим в городе, поскольку масса сосен и чинар даст много тени и земля не так сильно прогревается. 50 лет назад в северо-западном углу этого участка работал канат, из которого вода выбивала фонтаном и расходилась по арыкам по всей территории и дальше шла в город. Говорили, что этот канат имел протяженность до 16 км и был облицован камнем, что предохраняло его от засорения.

Территория британского посольства, расположенная через улицу, также снабжалась водой из своего каната. Высокая саманная стена белого цвета, огораживающая территорию посольства, являлась прекрасным местом для антишахских и антиамериканских лозунгов, которые каждый день писали иранцы в ходе подготовки революции 1979 года. В далеком же 1951-м угол стены британского посольства служил общественной уборной, а потому был подмыт на полметра, несмотря на то, что над этим углом висел написанный красивым почерком «насталик» – большой плакат с просьбой «не мочиться в этом месте». Этот плакат, вывешенный англичанами, служил своеобразным раздражителем для населения, и один вид его провоцировал их справлять нужду именно в этом месте. Таким образом иранцы выражали свое отношение к англичанам за их стремление не выпускать из своих рук нефтяные богатства Ирана.

Шумный город с центральными торговыми улицами Лалезар и Надери, магазинами, полными разных неизвестных мне товаров, произвел на меня неизгладимое впечатление. По улицам проезжали редкие еще в то время автомобили, неторопливо проходили ишаки, груженные разными фруктами. Между ними сновали велосипеды – «кадиллаки бедного человека», как их называли иранцы. В то время они были едва ли не самым массовым видом транспорта в городе. Утром их нескончаемый поток двигался в сторону большого базара, где располагалась основная часть торговых контор, к различным министерствам и ведомствам. Везде были платные стоянки для велосипедов, где сторожа за мелкую монету выдавали медный номерок. Мне тоже выдали английский велосипед, на котором я ездил по делам – автобусы всегда были набиты людьми (мужчины входили в заднюю дверь, женщины – в переднюю, причем салон был разделен железной трубой поперек), там было жарко и душно.

После двухнедельной стажировки у местного переводчика, который ознакомил меня с моими новыми обязанностями, я начал самостоятельно работать. Учился по ходу дела, пытаясь освоить то, что не мог получить в институте, особенно в области разговорного языка и письма, в частности персидской скорописи, почерка «шекасте», который дает возможность писать со стенографической скоростью.

В те годы в стране было неспокойно. Иранцы протестовали против войны в Корее, многие вступали в Иранское общество сторонников мира. Под Стокгольмским обращением сторонников мира было собрано около 2 млн. подписей Иранское правительство под давлением общественности отменило свое решение о посылке военного контингента в Корею. Иранцы выступали против засилья англичан на нефтяных промыслах страны и против попыток американцев захватить их в свои руки Они требовали восстановления торговых связей Ирана с Советским Союзом, признания КНР, отмены преследования прогрессивных партий в стране.

В итоге иранский меджлис принял решение о национализации Англо-Иранской нефтяной компании, которая была фактическим хозяином иранской нефти в течение нескольких десятилетий. В ответ Англия и США направили в район Персидского залива около 40 военных кораблей, раздали оружие иранским племенам, жившим в южных районах, агитируя выступить против Тегерана, «который отбирает у них нефтяные богатства». Назначенный на пост премьер-министра Хоссейн Ала стремился договориться с англичанами и одновременно подавить народные волнения, введя военное положение, что вызвало новую волну протеста и всеобщую забастовку нефтяников Шах был вынужден отправить его в отставку и назначить премьер-министром Мохаммеада Мосаддека – руководителя Национального фронта, выступавшего за полную национализацию нефтяной промышленности.

Все чаще происходили студенческие беспорядки и демонстрации рабочих, требовавших улучшения условий труда. Полиция и войска разгоняли демонстрации и арестовывали зачинщиков. Разгоралась борьба между сторонниками и противниками премьер-министра Мосаддека, выступавшего за либерализацию внутренней политики и противостоявшего и англичанам, и американцам в нефтяном вопросе. В Иране были закрыты британские консульства и культурный центр. США и Великобритания объявили экономическую блокаду Ирана, за ними последовали и остальные послушные им страны. Иранское правительство отчаянно нуждалось в валюте, Мосаддек просил советское правительство закупать у Ирана нефть в течение 3 лет за 50% рыночной стоимости, предоставить кредит в сумме 10 млн. долларов и вернуть золото, принадлежавшее иранской стороне. Наше правительство отказалось удовлетворить его просьбы, хотя, по оценкам экспертов, СССР в том году провез через Черное море 12 млн. т нефти, закупленной по мировой цене… Все это иранцы вспоминали нам еще перед революцией 1979 года

В конце апреля 1951 года доктор Мосаддек провел Закон о национализации нефти через обе палаты парламента и вскоре представил новое правительство и его программу, первым пунктом которой значилось выполнение принятого закона на всей территории Ирана в полном объеме. Программа была утверждена, после чего была создана комиссия по ликвидации Англо-Иранской нефтяной компании.

Правительству Мосаддека пришлось работать в очень тяжелых условиях, на него оказывалось сильное давление как справа, так и слева. Шахский двор и проанглийская часть парламента критиковали его за то, что после национализации нефти страна перестала получать от ее реализации стабильный доход, а продавать нефть Иран не мог из-за экономической блокады. Часть же левых партий во главе с народниками обвиняли его в нерешительности и сговоре с империалистами. Англия обратилась в Международный суд в Гааге, требуя признать национализацию нефти в Иране незаконной, но доктор Мосаддек заявил в суде, что никакие законы не дают права этому суду решать внутренние проблемы его страны.

В то же время в Иране происходили выборы в парламент XVII созыва. Правительство пыталось сорвать выборы, но часть депутатов оказалась все же выбранной, и этого количества хватило, чтобы парламент мог начать работу. Возвратившись из Гааги, Мосаддек явился о парламент и подал прошение об отставке своего кабинета. Парламент снова поручил ему сформировать кабинет. Мосаддек заявил, что согласится на это лишь в том случае, если ему будет подчиняться армия во главе с военным министром. Дело в том, что в Иране существовало правило, согласно которому все военные назначения осуществлялись лично шахом, который день ото дня усиливал свое влияние в армейских кругах, поэтому у Мосаддека было опасение, что шах может с помощью армии совершить переворот и задушить национальное движение.

В итоге его отставка была принята, и 21 июля 1952 года премьером был назначен Кавамэс-Салтане, симпатизировавший англичанам. Это сразу же вызвало бурю протеста. Народный фронт выступил в защиту Мосаддека, по городам прокатилась волна забастовок и митингов под лозунгами «Смерть шаху!», «Смерть англичанам!». Уже 23 июля новый премьер ушел в отставку и правительство было вновь сформировано Мосаддеком, который получил право не только контролировать министерство обороны, но и применять в случае необходимости чрезвычайные меры. В тот же день из Гааги пришло сообщение о том, что Международный суд отказался рассматривать иск английского правительства. Таким образом, Иран выиграл дело. Сложившаяся ситуация не могла устроить ни Великобританию, ни США, и они начали подготовку к смещению иранского премьера. В июле 1952 года Вашингтон решил перейти к более действенным мерам. В Иран был направлен генерал Шварцкопф, который в свое время руководил обучением жандармерии в Иране и был хорошо знаком с начальником жандармерии генералом Захеди. Вскоре в Швейцарии собрались. Аллен Даллес, Джон Фостер Даллес и посол США в Иране Лой Гендерсон. Затем к ним присоединилась сестра шаха Ашраф, игравшая роль связной между Швейцарией и Тегераном. 13 августа 1953 года шах подписал указ о смещении доктора Мосаддека с поста премьер-министра и назначил но этот пост генерала Захеди. Затем направил к Мосаддеку начальника своей гвардии с подписанным указом, а сам от греха подальше улетел на Каспийское побережье «отдыхать». В ответ на это Мосаддек приказал арестовать генерала Захеди, и когда эта весть дошло до шаха, он на своем самолете вылетел в Италию. Наутро иранские газеты сообщили, что шах бежал из страны, что раскрыт заговор и тому подобное…

На следующий день в Тегеран прилетел посол Гендерсон и, явившись к премьеру Мосаддеку, заявил, что США не намерены более мириться с его политикой и будут противиться ей всеми силами. В городе же творилось нечто невообразимое. Народ ликовал, на улицах не было видно ни военных, ни даже полицейских. На городском митинге министр иностранных дел Фатеми объявил шаха предателем и заявил, что им дано распоряжение всем посольствам не оказывать ему никакой помощи.

Так прошло 2 дня, на 3-й руководство нашего торгпредства приняло решение выехать всем составом в летнюю резиденцию в Зарганде. Мы ехали колонной, впереди шел автобус с работниками торгпредства, затем наша банковская машина, за нами – «ЗИС-101» с послом. На подъезде к Тегеранской радиостанции дорога была запружена народом, вооруженным палками, обрезками железных труб, цепями. Нам кричали, чтобы мы приклеили портрет шаха на ветровое стекло и включили радио. Портрета у нас не было, поэтому пришлось достать небольшую купюру, плюнуть на нее и приклеить к стеклу. Так мы медленно проезжали сквозь возбужденную толпу, и вдруг заметили, что машина посла исчезла. Оказывается, ему тоже велели приклеить портрет шаха, но посол отказался, и тогда толпа отсекла его автомобиль от остальной колонны и стала угрожать, размахивая палками. Шоферу удалось сдать назад и развернуться, после чего он через город круговой дорогой привез его в Зарганд. Добравшись до места, мы включили радио, и через несколько минут началась передача. Создавалось впечатление, что в студии человек 20 разговаривают, кричат, перебивают друг друга и никто никого не слушает. Вдруг раздались звуки гимна. Нужно сказать, что шахский гимн в течение трех дней нигде не исполнялся, даже в кино, где его играли перед каждым сеансом и публика должна была вставать. Затем какая-то женщина звонким голосом стала кричать «Да здравствует шах!», «Смерть Мосаддеку!» и добавлять к этому слова, которые именуются «ненормативной лексикой». Все это опять и опять прерывалось звуками гимна и новыми криками. Сообщалось, что Мосаддек и все правительство арестованы, что шах возвращается в страну и так далее.

Как потом выяснилось, Гендерсон не терял времени даром. Мобилизовав всех американцев, а их в Иране было от 3 до 4 тысяч, он с помощью Захеди открыл тюрьмы, и всем выпущенным уголовникам платили деньги за то, что они ездили по городу на нанятых под угрозами такси с портретами шаха и кричали «Да здравствует шах!». Один из американских офицеров подъехал на танке к дому Мосаддека и выстрелил из пушки по его спальне. Премьеру удалось спрятаться в доме у соседей, где его арестовали через неделю, министра иностранных дел Фатеми нашли в какой-то деревне через два месяца, остальных членов кабинета также постепенно арестовали.

…Расстреливали людей прямо на улицах. Мне надолго запомнилась высокая белая стена в переулке около меджлиса, на которой виднелся след кровавой ладони и кровью же было написано: «йа марг, йа мосаддек» (смерть или Мосаддек). Кстати, плакат с изображением этой ладони использовало духовенство во время подготовки революции 1979 года.

Начались суды, расстрелы и казни без всяких судов. Сотни погибших и тысячи заключенных – таковы были итоги противостояния Ирана и западных держав в нефтяном вопросе, а демократическое движение в стране было надолго подавлено и загнано в подполье. Через некоторое время шах подписал соглашение с международным консорциумом о передаче ему прав разведки и добычи нефти на территории страны.

Осенью 1977 года я в качестве эксперта аппарата экономического советника вновь оказался в Тегеране. А через несколько недель в стране начались первые серьезные беспорядки. Газеты сообщали о крупных забастовках в Табризе, Исфахане, Мешхеде и других городах, о столкновениях с полицией, о первых жертвах. На стенах домов появлялись листовки различных левых организаций, часто можно было увидеть знак моджахедов с профилем автомата Калашникова. Брожение в стране усиливалось, все старания шахской администрации держать под контролем ситуацию оказывались тщетными. Свой вклад в разжигание сопротивления вносил опальный имам Хомейни, который был сначала в Ираке, а затем переехал в Париж и оттуда передавал свои гневные антишахские послания. Переданные по телефону, они моментально записывались на кассеты, тиражировались и через день-два становились всеобщим достоянием.

Весь 1978 год борьба усиливалась. В самом Тегеране стали расстреливать демонстрантов. Люди гибли десятками, трупы ночью убирали, но утром на асфальте появлялись очерченные мелом контуры лежавших тел, на которых обязательно лежали красные гвоздики. На огромном кладбище «Бехеште Захра», в южном пригороде Тегерана, для захоронения погибших было специально выделено два участка. Духовные лидеры Тегерана созывали на митинги и демонстрации сотни тысяч жителей. Колонны мужчин и женщин в черном во главе с муллами, держащими микрофоны, часами шли мимо нашего посольства в сторону аэродрома, где митинговали на площади. Бросалось в глаза, как день ото дня совершенствуется сама «технология» шествий. Сначала все возвращались с митинга пешком, неся знамена и плакаты, вскоре все это увозилось на машинах, на больших грузовиках-платформах стали доставлять обратно женщин и детей. Богатые люди, желавшие как-то помочь демонстрантам, привозили в легковых машинах на перекрестки по ходу колонн ящики с минеральной водой, груды бутербродов.

Предприятия не работали (машиностроительный завод в Араке, где были заняты наши специалисты, бастовал 8 месяцев, причем зарплату все это время выплачивали). Осенью 1978-го создалась угроза остановки домны на Исфаханском металлургическом комбинате, построенном при содействии СССР. Из-за забастовок горняков и железнодорожников угля и железной руды там оставалось на несколько дней. Все наши обращения в министерство и старания властей были бесполезны, домна могла затухнуть. Тогда мы связались с городским комитетом имама, откуда пришел молодой высокий мулла в золотых очках и, выслушав нашу просьбу, пообещал немедленно связаться со своим руководством. А через день в газетах появилось короткое сообщение о том, что угольщики и рабочие железорудного месторождения начали добывать уголь и руду, а железнодорожники согласились перевозить ее на завод. Таким образом, наш завод не останавливался ни на один день, несмотря на то, что рабочие после смены шли на митинги и участвовали в общей борьбе против шахского режима.

Но ситуация в целом обострялась все больше. Правительство ввело военное положение с запретом появляться на улицах без пропусков с 21.00 до 5.00 утра. Верующие же выходили из мечети именно после 9 вечера. И часто большие группы людей, наэлектризованных и разгоряченных услышанным во время намаза, устраивали демонстрации, двигаясь обычно в сторону шахского дворца, где их встречали войска. Начиналась стрельба на поражение. Обычно вечером я забирался на крышу, откуда в тихом ночном воздухе были хорошо слышны крики «Аллах акбар» и автоматные очереди. А утром снова на асфальте лежали красные гвоздики…

Шах не выдержал напряжения и покинул страну. Я был в этот день в районе Тегеранского университета, где собирал листовки, как вдруг все стоявшие автомашины стали беспрерывно сигналить и мигать фарами. Проезжавший мимо водитель в ответ на мое удивление открыл дверь и жестом пригласил сесть, показывая пальцем на радиоприемник. Из приемника слышался голос диктора, заглушаемый гулом авиамоторов (кроме шахского «Боинга», который он вел сам, в воздух поднялись два звена «фантомов» и 100 вертолетов), который сообщал, что в 12 часов 23 минуты Его Величество на самолете покидает пределы Ирана.

Что началось вокруг, трудно описать словами! Люди обнимались, кричали, забегали в кондитерские магазины и выбегали с коробками конфет, которыми угощали прохожих. Когда я добрался до дома, у меня карманы были набиты сладостями. Так принято выражать радость на Востоке. А через два часа крупнейшая иранская газета «Этелаат» выпустила специальный номер; на газетном листе было напечатано всего два слова «Шах рафт», то есть «Шах ушел». К мальчишкам, которые продавали этот листок на улицах, было не подступиться.

1 февраля 1979 года в Тегеран из Парижа прилетел имам Хомейни, который прямо с аэродрома направился на кладбище «Бехеште Захра». Он ехал по трассе, на которой его встречали десятки тысяч иранцев. На крыше и на передних крыльях его черного джипа лежали автоматчики. Впереди следовал крытый фургон, наверху которого расположились кинооператоры, а вдоль дороги через 20—30 метров стояла охрана. На кладбище Хомейни произнес свою первую на родине после 20-летнего отсутствия речь, которую слушали полтора миллиона присутствовавших.

В городе наступило двоевластие, оно напоминало пороховую бочку, фитиль которой уже подожжен, но никто не знает его длины. Вечером 10 февраля курсанты авиатехнического училища попросили показать им фильм о приезде имама в Тегеран. И хотя фильм этот уже транслироаался по телевидению, руководство училища им отказало. Завязалась словесная перепалка, перешедшая в драку. Курсанты вскрыли склад, где хранилось оружие, началась стрельба. Кто-то из них сообщил о происходящем в организацию фидаев, которые сразу же вступили в борьбу. По городу разносилась стрельба. Следующей ночью восставшие заняли радиостанцию, а на экране телевидения появился молодой диктор в черном свитере (это было необычно, так как дикторы Тегеранского телевидения всегда были одеты по-европейски, с галстуками и платочками в кармане пиджака) и произнес три слова, которых ждала вся страна. Он сказал: «Энгелаб пируз шод» – «Революция победила».

Он же до утра вел все передачи, которые в основном состояли из разнообразных сообщений: от пожеланий до просьб прислать в такой-то госпиталь кровь или быстро направить отряд для отпора вылазки контрреволюции. Так закончился первый этап Иранской революции, этап вооруженный. За ним последовал более затяжной и сложный мирный этап, когда новая власть стала разбираться со своими бывшими союзниками по борьбе с шахской властью, искать и наказывать «виноватых». Так, например, всем депутатам шахского парламента трех последних созывов было предложено сдать в казну все деньги, полученные ими в качестве зарплаты.

Одновременно было объявлено о повышении минимальной заработной платы в 3 раза, об освобождении от платы за воду и газ малообеспеченных семей, всем чиновникам-мужчинам добавляли 5 лет стажа, а женщинам – 10, чтобы можно было быстрее уволить их на пенсию и освободить рабочие места для безработных молодых специалистов. Власть всячески старалась завоевать авторитет у народа, и на первых порах это ей удалось. Интересно отметить, что на второй день после революции по телевидению был показан «Броненосец „Потемкин“ с хорошим закадровым переводом, а на третий – „Мать“ по Горькому.

После революции я прожил в Тегеране еще два года, наблюдая, как антишахские настроения постепенно ослабевали, уступая место антиамериканским. Особенно это стало очевидным после того, как американцы неудачно высадились в иранской пустыне с целью освобождения своих заложников, захваченных «студентами – последователями имама». Кстати, многие иранцы приписывали неудачу американцев в этой операции советскому вмешательству. «Я же знаю, – говорил мне один купец на базаре, – что это вы пустили рэкету по их самолетам и сожгли их».

Внешний враг был определен и обозначен, тем более что объявленной Ирану экономической блокадой США давали новой иранской власти хороший козырь в руки. Это послужило и толчком к началу Ирано-иракской войны, в которой США выступали на стороне арабов.

История Ирана – это история непрекращающихся войн. Древнейшее государственное образование сложилось на территории современного Ирана в начале III тысячелетия до н. э. С середины I тысячелетия до н. э., когда возникла Персидская империя, власть от персидской династии переходила и к грекам, и к туркам, и к монголам Чингисхана, и к туркменам армии Тамерлана. В 1925 году к власти в результате военного переворота пришел Реза Хан, основатель династии Пехлеви. 22 марта 1935 года Персия получила название Иран. Династия просуществовала до 1979 года – когда шах Мохаммад Реза Пехлеви (1919—1980) был свергнут с трона. Власть перешла к мусульманскому духовенству во главе с аятоллой Рухоллой Мусави Хомейни, провозгласившим образование Исламской Республики Иран.

Георгий Ежов, кандидат экономических наук

***

Государственный строй исламская республика

Светский глава государства президент, избираемый сроком на 4 года

Духовный глава государства аятолла

Законодательный орган меджлис (однопалатный парламент), состоящий из 270 депутатов, избираемых на 4 года

Административно-территориальное деление 24 провинции (остана)

Площадь 1648 тыс. км2

Численность населения 68,2 млн. чел.

Столица Тегеран (7 722 900 жителей)

Официальный язык фарси (персидский), употребляются также курдский, турецкий, арабский, азербайджанский

Религия ислам шиитского толка, 95% населения – шииты, 4% – сунниты, 1% —христиане, иудеи, зороастрийцы

Денежная единица иранский риал. 1 доллар США приблизительно эквивалентен 8,4 тыс. риалов

Полезные ископаемые нефть, уголь, руда черных и цветных металлов, сера, каменная, поваренная, калийная, глауберова соли

Въездные правила Для оформления визы необходимы: заполненная анкета, 2 фотографии (женщины должны быть в хиджабе, исламском головном уборе), действующий загранпаспорт, приглашение принимающей стороны. Туристическая, бизнес-виза и виза для паломников выписываются на срок до 1 месяца и действительны в течение 3 месяцев с момента оформления (для последней требуется ходатайство, подписанное руководителем Исламистского центра). Срок оформления – от 2 до 4 недель. Запрещен въезд в страну при наличии в паспорте любых отметок государства Израиль Разрешено ввозить: 200 сигарет или их табачный эквивалент, парфюмерию для личного пользования, подарки, импортная пошлина на которые не превышает 80 долларов. Запрещено ввозить: алкогольные напитки, радиоприемники, порнографические издания, аудио– и видеокассеты, компакт-диски, журналы мод. Запрещено вывозить; антиквариат, изделия из золота и серебра

Климат на большей части страны засушливый, полупустынный, на побережье Каспия – субтропический (январь +2, июль +29°С), на побережье Оманского и Персидского заливов – тропический, с высокой влажностью воздуха (январь + 19, июль + 32°С).

Времяопережает московское на 30 минут

Праздники День Революции (1979 год) – 11 февраля. Навруз, или Иранский Новый год, – 21—24 марта. День смерти Великого Вождя Исламской Республики аятоллы Хомсйни – 4 июня

Кухня Рис, свежие овощи, зелень и фрукты. Мясные блюда чаще всего готовят из перемолотой или мелко нарезанной баранины (иногда говядины). Национальным напитком является крепкий, обжигающе горячий чай, также распространены соки из свежих фруктов, молочные коктейли и кефир

ТрадицииВсе женщины, в том числе иностранные туристки, обязательно должны носить платок, длинную юбку или платье с длинными рукавами. Мужчинам не рекомендуется появляться на улицах в шортах. Валюту можно поменять в немногочисленных обменных пунктах на улицах, в аэропорту Тегерана, отелях или банках.

Кредитные карточки и дорожные чеки принимаются к оплате только в крупных банках столицы. Официальный выходной день в стране – пятница, когда не работают учреждения и большинство магазинов

ТранспортИран много веков служит транспортным коридором, соединяющим Азию и Европу. Развито авто– и железнодорожное сообщение, в стране мощный торговый флот, несколько десятков международных и местных аэропортов. По городам безбоязненно можно передвигаться в любое время суток, однако на улицах встречаются лжеполицейские, которые могут потребовать предъявления документов и наличных денег

 

Досье: Есть мнение

Сегодня уже никого не удивляют публикации, где в сопровождении слов «По мнению жителей России…» приводятся данные очередного опроса общественного мнения. Но всего каких-то лет пятнадцать тому назад одна только мысль о проведении опросов населения могла показаться невероятной. В те времена выявлять мнения людей не было нужды, поскольку всем полагалось думать «как надо», ну а тех, кто думал «не-так-как-надо», выявляли без помощи опросов и уж тем более не из интереса к их мнению.

Свобода выбора

В конце 1980-х годов пришли новые, «перестроечные», времена, принесшие с собой не только «демократизацию, гласность и плюрализм», но также и разрешение тогда еще всемогущего Политбюро на изучение общественного мнения – чтобы было «как у людей», «как в приличных цивилизованных странах». Сейчас даже трудно себе представить, что появившееся в 1988 году сообщение о создании первой в СССР специальной опросной организации обошло с пометками «молния» практически все средства массовой информации западных стран. И тем не менее так оно и было – тогда это событие, без всякого преувеличения, стало сенсацией мирового масштаба, так как обозначило не что иное, как появление в рамках существующего в нашей стране социального порядка нового института, в корне противоречащего самим основаниям этого порядка. И это в то время, когда советская система, несмотря на ее явное ослабление, по-прежнему претендовала на достижение полномасштабного единомыслия, на идеологическое подчинение, на жесткий социальный контроль. В этой системе не было места институту общественного мнения, в котором, как в плавильном котле, возникают, кипят и выплескиваются наружу различные и разнообразные идеи, суждения, оценки, интерпретации по любым, в том числе и запретным, темам. Общественное мнение, если ему «дать волю», способно не только расшатывать и разламывать жесткие авторитарные и тоталитарные политические конструкции, но и подстегивать развитие сопряженных демократических институтов – свободомыслящей прессы, политической и гражданской активности. Именно поэтому при советской власти сама идея изучать или, по крайней мере, не игнорировать общественное мнение воспринималась как ересь, а на практике проведения опросов населения лежало табу. Впрочем, иногда опросы все-таки проводились, но только силами проверенных кадров, под неусыпным контролем, в жестких тематических рамках и со строгим ограничением доступа к результатам.

Так что опросы населения – это не только источник информации об обществе. Сама практика систематического изучения и публичного оглашения мнений граждан многое говорит об устройстве общества, в том числе о том, что его гражданам допускается иметь разные мнения и не возбраняется свободно их высказывать.

Дуализм в действии

Если вдуматься, то такое простое на первый взгляд понятие, как «общественное мнение», оказывается не таким уж и простым. С одной стороны, оно подразумевает разнородность, мозаичность, так как в нем соединяются мнения множества людей, с другой – общественное мнение способно оказывать такое давление, как будто это воля какой-то особой и крайне влиятельной инстанции (разве ушел бы Б.Н. Ельцин в досрочную отставку без воздействия общественного мнения?). Такой своей дуальной природой общественное мнение очень похоже на свет, который в современных физических теориях одновременно имеет свойства и потока частиц, и волны. Следуя этой аналогии, можно сказать, что общественное мнение – это поток миллионов суждений на самые разные темы, высказываемых в каждый момент времени миллионами людей в ходе их взаимодействия с другими людьми. Чьи-то высказывания слышны только тем, кто находится рядом, а чьи-то голоса, усиленные средствами массовой информации, звучат для очень многих людей. И в то же время общественное мнение – это особая среда, «общественный эфир», своими волнами воздействующий на каждого из нас. Все мы так или иначе прислушиваемся к нему, стараемся уловить в нем что-то интересное для себя, формируем, а порой и изменяем свои мнения по разным темам, чтобы в дальнейшем иметь возможность по ним высказываться и тем самым вносить свой, пусть микроскопический, вклад в его непрестанные изменения. Так общественное мнение формируется – и в его формировании участвует каждый человек, и одновременно воздействует – и его воздействие испытывает на себе каждый человек. Этот механизм сродни тому, что действует на рынке: там совершается множество микросделок, в каждой из которых участники преследуют свои интересы, и в то же время они, сами того не замечая, участвуют в макропроцессе формирования общих для данного рынка цен. При этом в каждой микросделке происходит оглядка на существующие макроцены и одновременно каждая из них оказывает определенное влияние на макроцены – либо подтверждая их (и тем самым укрепляя их устойчивость), либо вступая с ними в противоречие (и, значит, делая более вероятным их изменение). Как известно, экономические рынки бывают свободными в разной степени. Так, для «социалистического рынка» характерны цены, устанавливаемые «сверху» планирующими органами с весьма слабым учетом предпочтений участников. «Капиталистическому рынку» свойственно другое – здесь никто «сверху» не вмешивается, а цены устанавливает «невидимая рука рынка», открытая в свое время Адамом Смитом.

Очень похожие процессы происходят и на «рынке общественного мнения», где люди тоже совершают своеобразные микросделки, только обмениваясь не товарами, а суждениями-мнениями. При этом они все вместе формируют общую макросреду мнения общества в целом.

Феномен типизации

Можно предположить, что в постоянном круговороте мнений между людьми и «общественным эфиром» (похоже на всем знакомый «круговорот воды в природе») как темы суждений, так и сами суждения бесконечно разнообразны, поскольку разных людей интересует разное и каждый человек думает по-своему. Так вот, это не так. На самом деле все мы в первую очередь «считываем из общественного эфира» актуальную «повестку дня», определяющую те темы, о которых мы думаем и высказываемся. Нам интересны те темы, которые интересны другим людям. Прислушиваясь к «общественному эфиру», мы как раз и стараемся понять, каковы же эти темы в данный момент. Так как это свойственно практически всем, то в том, как понимают «повестку дня» разные люди, возникает определенная синхронизация, похожая на чудо: миллионам (а иногда и миллиардам, как это было 11 сентября 2001 года) людей представляется, что для них в данный момент актуальны и интересны темы из вполне ограниченного их круга. Таким образом, общественное мнение проявляется через улавливаемую многими людьми общую «повестку дня» и одновременно формируется, так как «повестка дня» определяет интересы людей и, соответственно, темы их суждений. Впрочем, и сами суждения по актуальным темам тоже не отличаются разнообразием и в значительной степени оказываются типизированными. Объясняется это тем, что по каждой теме источниками суждений выступают в первую очередь «эксперты», то есть люди, относительно долго и относительно сосредоточенно занимавшиеся каждой темой. Затем суждения «экспертов» подхватываются всеми остальными, то есть «дилетантами», которых, конечно, подавляющее большинство (хотя они могут быть «экспертами» по каким-то другим темам). «Дилетанты» же в свою очередь по-своему упрощают, типизируют «экспертные» мнения и воспроизводят в своих суждениях. Так работает механизм ретрансляции «экспертных» мнений, в котором журналисты, как ретрансляторы-профессионалы, играют ключевую роль. В конечном счете по каждой теме формируется относительно немногочисленный набор типизированных мнений, которых придерживаются и считают «своими» очень многие люди. Закономерно, что рано или поздно те или иные темы исчезают из поля общественного внимания, а соответственно, и из «повестки дня», унося с собой и соответствующие типизированные мнения. Для постоянной передачи массам людей сведений о состоянии текущей «повестки дня» сформировался специальный социальный институт – институт новостей. При его посредстве мы наблюдаем, как темы, продиктованные модой, событиями, стечением обстоятельств либо сконструированные какими-то политическими, экономическими и социальными проектами, сменяют друг друга. И он же помогает нам определиться со «своим» мнением, предлагая на выбор целые меню типизированных мнений.

Символический капитал

Все давно привыкли к мысли, что на экономическом рынке неизбежна конкуренция между товарами/услугами за потребителя, то есть за то, чтобы ими пользовалось как можно больше потенциальных потребителей. На «рынке общественного мнения» происходит то же самое, только тут между собой конкурируют определенные мнения по определенным темам. Во-первых, они (мнения) стремятся ввести свои темы в «повестку дня», то есть борются за то, чтобы как можно больше людей испытывали к ним интерес. И, во-вторых, всячески стремятся навязать себя потенциальным носителям (аналог потребителей), то есть добиться того, чтобы как можно больше людей разделяли эти мнения, считая их «своими». Степень успеха конкуренции на экономическом рынке оценивается величиной заработанного капитала, выражаемого в деньгах. На «рынке общественного мнения» меру успеха обычно называют символическим капиталом. Его ценность состоит в том, что он может быть конвертирован в любой другой вид капитала, в том числе административный, экономический и так далее. Например, недавно в США силами президента Буша в «повестку дня» была введена тема полетов на Марс, сопровождаемая типизированным мнением об освоении космоса как о сверхценности для Америки вплоть до 2030 года. На рынке американского общественного мнения по этой теме немедленно появилось конкурирующее мнение, состоящее в том, что деньги нужно тратить не на Марс, а на здоровье, образование и прочие социальные задачи. Совершенно очевидно, что это мнение было предложено демократами, выступающими проводниками тех мнений, которые конкурируют с мнениями республиканцев, и в частности самого Буша. На этом примере хорошо видно, что на рынке общественного мнения темы вступают в конкуренцию за то, чтобы стать актуальными (кто еще вчера говорил о Марсе?), а мнения по актуальным темам – чтобы стать максимально распространенными (большинство американцев «вдруг» захотело осваивать Марс). На этом же самом» примере видно и то, что на той или иной стороне в этой конкурентной борьбе участвуют весьма влиятельные социальные институты.

В данном случае – президент влиятельнейшей державы, мотивированный сохранением своего властного капитала (должности президента), выступил в качестве инструмента достижения конкурентного преимущества для вполне определенной темы и вполне определенного мнения. Точно так же для продвижения религиозных, идеологических, экономических, социальных и прочих идей существуют особые институты (соответственно – церковь, партии, корпорации, государственные органы и прочее), цель которых – борьба на рынке общественного мнения за увеличение своего символического капитала. Важную роль в этой конкурентной борьбе играют также и средства массовой информации. Они не только создают «площадки», на которых, собственно, и разворачиваются рыночные баталии (подобно стадионам в спорте или аукционам в искусстве), но и активно выступают на стороне тех или иных участников этих баталий.

Категория жизни

Рынок общественного мнения зародился и оказался жизненно необходимым там, где в основу политической системы были положены идеи демократических выборов, так как ситуация предвыборного соревнования претендентов – самый явный и типичный случай конкуренции мнений за своих потенциальных носителей. Первый президент Соединенных Штатов Америки, Джордж Вашингтон, был избран путем голосования в 1789 году, и уже тогда вопрос об оценке шансов претендентов на этот пост стоял очень остро. Во всяком случае, первый исторически зафиксированный опрос произошел в Америке в 1824 году именно для предсказания исхода президентских выборов. В последующие почти сто лет опросы проводились регулярно, но без надлежащего понимания того, как правильно отбирать респондентов – тех людей, кому задаются вопросы. С 1916 года стали проводиться почтовые опросы, основанные на рассылке миллионов почтовых карточек. В 1936 году, например, карточки были разосланы по 10 миллионам адресов, взятых из телефонных справочников, из них почти 2,4 миллиона карточек вернулись с ответами. Но именно тогда этот метод опроса потерпел полное фиаско, так как, согласно его итогам, победа была отдана не Рузвельту, ставшему-таки президентом, а его сопернику. Эта знаменитая ошибка была вызвана тем, что владельцы телефонов не являлись представителями населения всей страны, так как в среднем хуже относились к Рузвельту, чем более бедные люди, не имеющие телефонов. Правильный же прогноз в том далеком 1936 году дал никому тогда не известный Джордж Гэллап, опросив всего лишь несколько тысяч американцев, отобранных по научным принципам формирования репрезентативных выборок. Именно с этого момента в США началось формирование общественного мнения об опросах общественного мнения. Очень скоро большинство американцев поняли принципы опросов и приняли типизированное мнение об их пользе. Опросы превратились в индустрию и проникли буквально во все сферы общественной жизни. После второй мировой войны то же самое произошло с Западной Европой, а с конца 1980-х годов присоединились страны Восточной Европы и Россия. В наши дни без опросов невозможны ни бизнес (маркетинговые исследования потребительского спроса, восприятия марок и брэндов), ни масс-медиа (измерения аудиторий СМИ, тестирование рекламы), ни управление (выявление и ранжирование социальных проблем, изучение отношения к инновациям), ни многие другие области жизни. Опросы общественного мнения – непременный атрибут политических процессов, включая выявление политических предпочтений, мониторинги деятельности политиков и политических институтов и тому подобное. И, конечно, именно через публикации результатов опросов люди узнают о своих согражданах, об обществе, в котором живут, – можно сказать, постоянно смотрятся в зеркало опросов и стремятся (иногда) стать лучше.

Выборка по науке

Как же проводятся опросы общественного мнения? Почему оказывается достаточным поговорить с небольшим числом людей и на основе этого делать выводы о том, что сказали бы десятки миллионов? Это объясняется тем, что для опросов строится специальная – репрезентативная – выборка людей-респондентов, которым задаются вопросы. Чтобы разобраться, что это такое, представим себе пшеничное поле и предположим, что нас интересует средняя длина колосков на этом поле. Есть тривиальное решение задачи – измерить длину каждого колоска и вычислить среднее значение. Совершенно очевидно, что этот путь нереален, значит, надо взять только некоторые колоски, измерить их среднюю длину и предположить, что средняя длина всех остальных колосков примерно такая же. Понятно, что при таком предположении есть риск допустить ошибку, и весь вопрос состоит в том, как сформировать выборку колосков, подлежащих измерению таким образом, чтобы сделать этот риск минимальным. Математическая статистика называет такую выборку репрезентативной и дает научные рецепты, как ее сформировать для решения разных задач. Применительно к опросам населения России, например, используется механизм формирования выборки респондентов, основанный на многоступенчатой процедуре случайного отбора. На первой ступени случайно отбираются городские и сельские административные районы (их в России около 2 тысяч), на второй ступени в отобранных районах случайно отбираются избирательные участки. Далее по каждому отобранному участку составляется список всех жилищ (квартиры и индивидуальные дома) и на третьей ступени из этого списка производится случайный отбор тех жилищ, куда для проведения опроса должны идти интервьюеры. На четвертой ступени уже сам интервьюер в каждом из отобранных жилищ производит из его обитателей случайный выбор респондента и проводит с ним интервью. Такая многоступенчатая процедура хороша тем, что на каждой ее ступени есть список некоторых объектов (районы, избирательные участки, жилища и их обитатели), из которого при отборе в выборку может попасть любой из объектов с равной вероятностью.

Именно такого отбора требует математическая статистика для формирования репрезентативной выборки. В конечном счете цель состоит в том, чтобы каждый житель страны имел равную вероятность попасть в выборку. Если бы изначально имелся достоверный список всех россиян, то надо было бы прямо из него и выбирать респондентов для опроса. Но поскольку такого списка не существует, отбирать респондентов приходится таким вот многоступенчатым способом.

«Открыть» или «закрыть»?

Вопросы, задаваемые попавшим в выборку респондентам, могут быть закрытые и открытые. К закрытому вопросу прилагается список вариантов возможных ответов, из которых респондент выбирает для себя подходящий. Например, вопрос «Вы будете или не будете участвовать в президентских выборах?» в самом себе содержит возможные варианты ответов: «буду» и «не буду», а для вопроса «За кого Вы проголосуете?» интервьюер должен передать респонденту карточку с фамилиями претендентов и попросить выбрать из них одного.

В открытом вопросе возможные варианты ответов отсутствуют, респондент отвечает своими словами, а интервьюер их записывает. Казалось бы, отличие не столь велико: ведь ответы на открытый вопрос обычно группируют в категории, а список полученных категорий становится как бы списком вариантов ответов. Но разница здесь принципиальная, и состоит она в том, что список вариантов ответов на закрытый вопрос формирует социолог, исходя из собственных представлений о том, что в принципе могут сказать респонденты, а список категорий возникает на основе того, что респонденты реально сказали. Поэтому иногда закрытые вопросы со списками вариантов возможных ответов порождают неверное видение того, какие интерпретации, объяснения и оценки возникают у населения по поводу тех или иных событий. Это может происходить, например, в ситуациях, когда, формируя список вариантов ответов, социолог опирается на собственный анализ, на высказывания людей в своем окружении и даже на позиции, выражаемые средствами массовой информации. Но зачастую он даже вообразить не может, насколько иными и разными могут быть представления других людей и что сказали бы респонденты, если бы вопрос был открытый. Иногда социологов упрекают в том, что в их вопросах или в списках вариантов ответов уже заложены какие-то исходные установки. Чаще всего такие ситуации возникают непроизвольно из-за того, что воззрения социолога «проникают» в составляемые им вопросы. Это профессиональный брак, и, чтобы избежать его, проводят тестирования вопросов, чтобы посмотреть на реакции респондентов. Такие тестирования проводятся в формате фокус-групп или глубоких интервью. В ходе фокус-групп 8—10 участников под руководством специалиста-социолога коллективно обсуждают проблемные вопросы, спорят, дискутируют и в конечном счете выражают целый спектр суждений и оценок (ведущий их к этому умело подталкивает). А глубокие интервью – это подробная неформализованная беседа с записью на диктофон и с последующим анализом текста.

Анатомия вывода

Опрос дает процентные распределения респондентов по вариантам ответов на закрытые вопросы и по категориям ответов на открытые вопросы. Пусть, например, ответ «буду» в вопросе об участии в президентских выборах дали 80% респондентов (это соответствует опросам в январе 2004 года). Так как выборка строилась как репрезентативная, то можно перенести (экстраполировать) этот результат на все население России в возрасте 18 лет и старше, то есть сказать так: «Как показал репрезентативный опрос, 4/5 взрослого населения России намерены участвовать в президентских выборах». Это высказывание звучит так, как будто произошел разговор с каждым жителем России, хотя на самом деле было опрошено всего лишь 1,52 тысячи респондентов (обычный объем выборки для опросов общественного мнения). Возникает вопрос: если бы мы действительно спросили каждого россиянина, то получили бы тот же результат или нет? Так же, как и в примере с колосками, математическая статистика отвечает: «Да, результат был бы примерно тот же, и это гарантируется правильной процедурой построения выборки». А вот, например, интерактивные опросы, которые так любят проводить теле– и радиожурналисты, не обеспечивают репрезентативной выборки (в этих опросах участвуют те, кто пожелал, а не те, кто был отобран), и, следовательно, по их результатам нельзя судить о том, что сказали бы те, кто не участвовал в этих опросах. Итак, оказалось, что примерно 80% взрослого населения России планируют идти на президентские выборы.

Но можно ли сказать, что именно столько избирателей придут на выборы, или, иными словами, можно ли считать результат опроса общественного мнения прогнозом будущего реального социального поведения? Ответ на этот вопрос – отрицательный, так как в ходе опроса выявляется «вербальное поведение», или «поведение на словах», от которого до «реального поведения» довольно большая дистанция. Чтобы прогнозировать будущую явку избирателей на выборы, надо, кроме данных опроса, учитывать также и иные соображения относительно того, в какой мере совпадут в день выборов слова и дела избирателей.

Так, 14 декабря 2003 года на думские выборы пришли около 55% избирателей, в то время как опросы, проведенные накануне этого дня, показывали, что на выборы собираются идти около 70%. Так что иногда опрос – это не конечная истина, а только повод напрягать мозги специалистам. 

Что скажет внутренний голос?

Для широкой публики опросы общественного мнения чаще всего ассоциируются с прогнозами выборов. Объясняется это тем, что в ходе избирательных кампаний средства массовой информации часто говорят о предвыборных «рейтингах», то есть об ответах на вопросы, как именно будут голосовать избиратели. А поскольку говорят об этих «рейтингах» не только часто, но всегда неравнодушно и эмоционально, многим даже кажется, что опросы, собственно, и проводятся только в связи с выборами. Кроме того, существует устойчивая иллюзия, что публикация предвыборных «рейтингов» – это эффективный инструмент воздействия на избирателей, особый способ агитации за голосование в чью-то пользу. И хотя специальные исследования показывают, что это – заблуждение, тем не менее накануне любых выборов узкая группа политтехнологов и комментаторов выходит к широким аудиториям СМИ именно с информацией о «рейтингах».

На самом деле «рейтинги» партий и политиков нужны не для пропагандистских, а для аналитических целей. Во-первых, они дают возможность увидеть общий «расклад» предпочтений избирателей и понять влияющие на эти предпочтения факторы. Во-вторых, только на основе «рейтингов» и ответов на вопросы об участии в выборах можно строить прогнозы исхода выборов. Причем делается это с обязательным привлечением дополнительных экспертных гипотез. Например, как поведут себя те, кто намерен голосовать, но не решил, за кого отдать свой голос? Как будут действовать в день выборов те, кто отказался от участия в опросах? Как проголосуют те, кто сегодня дает «социально одобряемые» ответы, но на избирательном участке будет следовать своему «внутреннему голосу»? Как подействует на «колеблющихся» избирателей предвыборная агитация? Какие изменения в электоральных предпочтениях произойдут в последние предвыборные дни? Ну и, разумеется, прогноз выборов должен учитывать предполагаемую явку избирателей, о которой речь шла выше.

Например, в 2000 году накануне президентских выборов Фонд «Общественное мнение» прогнозировал, что В. Путин получит 53% от числа пришедших на выборы избирателей (получил 52,9%), Г. Зюганов – 27% (получил 29,2%), Г. Явлинский – 7% (получил 5,8%).

Вообще, прогнозы выборов, основанные на опросах, довольно точны (ошибка в среднем составляет около 2—3%), и это характерно как для российской социологии, так, например, для прогнозов известной американской фирмы Гэллапа. Хотя, конечно, «цена» ошибки бывает разной. К примеру, прогнозные 5% для партии «Яблоко» на выборах в Государственную Думу в декабре 2003 года арифметически были очень близки к реальности – 4,3%, но политически предсказывали ей прохождение в Думу, в то время как «Яблоко» постигла совсем иная судьба.

В последние несколько месяцев внимание, конечно, сфокусировано на президентских выборах, которые состоятся очень скоро – 14 марта. Уже сейчас можно утверждать, что эти выборы будут носить уникальный характер, поскольку предвыборный «рейтинг» действующего президента В. Путина составляет, по текущим опросам, около 70% (от числа всех опрошенных). Второе «рейтинговое» место занимает С. Глазьев, имея всего 3,5%, «рейтинги» же остальных претендентов составляют менее 2%. Так что главный вопрос президентских выборов» состоит в том, какова будет явка избирателей и сколько процентов от нее получит В. Путин.

На данный момент, в соответствии с опросами и экспертными гипотезами, на выборы придут и проголосуют за В. Путина примерно 50% населения, за других кандидатов – около 10%. То есть явка будет около 60%, а от нее В. Путин наберет примерно 85% голосов. Накануне выборов сторонники В.Путина могут решить, что все ясно и без их участия, а сторонники других претендентов могут не пойти на выборы из-за безальтернативного победителя. Тогда соотношение «за» и «не за» В. Путина может измениться в ту или иную сторону и нынешний президент может получить несколько меньше или больше голосов. Примером тому могут служить недавние президентские выборы, проведенные в Грузии 4 января 2004 года. Предвыборный «рейтинг» нынешнего лидера страны М. Саакашвили составлял около 70%, но так как на выборы пошли в основном его сторонники, он получил 95% их голосов.

Учиться и привыкать

Социальный порядок, при котором существует активный и обширный рынок общественного мнения (такой порядок обычно называют демократическим), приводит к тому, что в обществе происходит постоянная «конкуренция за умы». Политики доказывают свою пользу, много обещают и просят за них голосовать. Производители убеждают, что их товары самые надежные, экономичные, полезные, вкусные. Магазины, банки, салоны, рестораны зазывают, настаивают, соблазняют. Врачи, юристы, консультанты, рекламисты склоняют воспользоваться их услугами. Газеты и журналы требуют обязательного прочтения себя. А тут еще родственники, друзья, сослуживцы, соседи непрерывно советуют и советуются. Жить в таком многоголосии, в таком информационном шуме отнюдь не просто, приходится все время анализировать «предложения», идущие от рынка общественного мнения, постоянно находиться в напряженном состоянии принятия решений. Все это требует и умения сориентироваться, и привычки.

С другой стороны, социальный порядок, в котором рынок общественного мнения заменен централизованной системой планирования, насаждения и контроля единомыслия, порождает совсем иное устройство жизни. В таком обществе нет «конкуренции за умы» с сопутствующими шумом, беспорядком и неразберихой. Напротив, в нем происходит упорядоченное и систематичное приобщение людей к определенным и обязательным типизированным мнениям, проработка текстов «классиков», ознакомление с иными мнениями в порядке критики и разоблачения и так далее. Это происходит «как положено», «по прописям» тотально, но по-разному для разных социальных категорий и под присмотром соответствующего персонала (это особая категория «распорядителей общественного мнения», в компетенцию которых входит обычно не только контроль соблюдения правил, но и отправление наказаний для их нарушителей). Проживание в таком социальном порядке тоже требует умения и привычки. Особенность сегодняшней России в том, что основная часть населения страны выросла и повзрослела при прежней социальной системе, в которой рынок общественного мнения не был предусмотрен. Но последние 10 с небольшим лет (а это очень короткий срок) мы живем в обществе, где система насаждения и контроля единомыслия отсутствует, а на ее месте существует рынок общественного мнения, пусть и в «дикой» (или детской – кому как нравится) форме. Тем, кто прошел социализацию в 1990-е годы, конечно, легче (из сегодняшних россиян в возрасте старше 18 лет примерно 1/5 часть окончила школу уже в России, а не в СССР): в них нет раздвоения между жизнями в социальных устройствах «раньше» и «сейчас». Кое-кто быстро адаптировался и чувствует себя в сегодняшних социальных условиях как рыба в воде. Но большинству все-таки очень трудно. На первый взгляд главными здесь являются экономические факторы, но на самом деле проблема, конечно, в том, что слишком многие так и не приспособились к жизни в условиях рынка общественного мнения, а все остальное – следствия. Один из ключей к преодолению этой проблемы – развитие индустрии изучения общественного мнения, которая в специфических российских условиях, кроме описанных выше функций, призвана выполнять еще роль ментора, помогающего миллионам людей адаптироваться и найти свое место в жизни.

Анкетные данные

Опрос общественного мнения – это метод сбора первичной информации, при которой исследователь обращается с вопросами по изучаемой проблеме к определенной совокупности людей, регистрирует полученные ответы, статистически обрабатывает их и интерпретирует полученные результаты. За этим определением скрывается масштабная, разноплановая работа большого количества людей. Как правило, сначала появляется заказчик (органы государственной власти, предприниматели, общественные объединения и так далее), предлагающий коллективу социологов изучить интересующую его проблему. Иногда тему исследования определяют сами социологи. Kогда тема определена, ученые начитывают по ней литературу, выясняют, какие исследования уже были проведены по сходной тематике. Выдвигают гипотезы и затем, чтобы проверить, соответствуют ли эти предположения действительности и в какой мере, составляют анкету. А также решают, по каким принципам будут выбираться респонденты (от англ. respondent – ответчик). Регион проведения опроса определяется в зависимости от целей исследования. Это может быть сравнительное исследование в масштабах нескольких стран, общероссийский опрос, опрос населения конкретной области (края, республики) или нескольких субъектов РФ, населенною пункта, района, электорального округа. трудовою коллектива. В зависимости от темы исследования, масштаба опроса и некоторых других обстоятельств используется та или иная выборка, то есть кого следует опросить, чтобы результаты как можно точнее отражали мнение интересующей группы людей. Далее составляется анкета. В начале анкеты обязательно указываются организация, проводящая опрос, тема исследования и крепкое обращение к участникам опроса. В обращении отмечается актуальность темы исследования, разъясняется, как заполнять анкету, выражается уважение к респонденту и благодарность за участие в опросе. После обращения следуют вопросы по теме исследования. В основном используются так называемые «закрытые вопросы», в которых приведены предполагаемые варианты ответов. В некоторых случаях приводятся «открытые вопросы» (например: «Назовите, пожалуйста, страны, которые Вы считаете дружественными России») Завершает анкету блок социально-демографических вопросов (пол, возраст, образование, материальное положение, тип поселения, должность). Этот блок особенно важен, поскольку помогает понять, насколько глубоки различия между социально-демографическими группами. После этого анкета с инструкцией по ее заполнению раздается интервьюерам, непосредственно опрашивающим респондентов Интервьюер должен не только убедить респондента ответить на вопросы, но и своим поведением и внешним видом не повлиять на содержание ответов. Интервьюеры беседуют с респондентами по телефону, на улице, в магазине, в офисе, в квартирах или в специально оборудованном помещении. Когда все анкеты заполнены и собраны, их вводят в базу данных. Затем данные обрабатываются и начинается интерпретация результатов.

Александр Ослон, президент Фонда «Общественное мнение»

Теория опроса

Одни из первых опросов, точнее говоря, их подобие, проводились еще в XVII веке в Англии и Франции по инициативе государственных служащих, предпринимателей, врачей, учителей. Позже методологию и методику подобных исследований разрабатывали сначала преимущественно ученые-естествоиспытатели (вплоть до конца XIX века). Так называемые «политические арифметики» выработали ряд методов количественного исследования социальных процессов. Английский демограф Джон Граунт еще в 1662 году применил эти методы при изучении уровней смертности. «Социальные физики», изучая физические характеристики человека с применением сложных математических процедур, установили статистические закономерности общественных явлений. Бельгийский ученый Адольф Кетле в работе «О человеке и развитии его способностей, или Опыт социальной жизни» (1835 год) разработал концепцию «среднего человека», правила формулировки вопросов анкеты.

Другие опросы позволяли изучить санитарные условия труда и быта, моральное состояние городских промышленных рабочих, классифицировать показатели здоровья населения.

Особую популярность опросы общественного мнения в Англии и Франции приобрели в начале XIX века. Тогда же образовались многие статистические службы – Манчестерское и Лондонское статистические общества, Центр всеобщей статистики Франции и другие.

В Германии опросы проводились Обществом социальной политики, образованном в 1872 году. В шести исследованиях этого Общества участвовал немецкий социолог Макс Вебер, уделявший много внимания методологии исследования, формулировке вопросов анкеты.

В России эпизодические опросы проводились еще со времен Петра I. Своеобразный их всплеск пришелся на конец XIX– начало XX века, когда опросы проводились по инициативе земств и губернских газет, изучавших читательскую аудиторию. О тематике исследований того времени говорят названия трудов, опубликованных по результатам опросов: «Мнения разных лиц о преобразовании цензуры» (1862 год), А. Стопани «Нефтепромышленный рабочий и его бюджет» (1916 год), Ф. Железнов «Больше-Верейская волость (Экономика и быт деревни)» (1926 год), Е. Кабо «Быт. Время Демография» (1928 год)

«Фондовый рынок»

В США и странах Западной Европы сегодня существует своя система организаций, изучающих общественное мнение. Так, в Германии работает ряд исследовательских центров. Например, Институт демоскопии (город Алленсбах) проводит в среднем до 100 опросов в год (с участием около 80 тысяч респондентов). Результаты исследований этого института публикуются в «Алленсбахских ежегодниках», ежеквартальниках «AIlensbacher Benchte» и других изданиях. Постоянно пополняются архивы данных опросов («ZUMA», «GESIS»), проводимых в Германии разными центрами. Созданы также и международные банки данных социологических исследований, в их числе – EDAN (the East European Data Archive Network).

К наиболее известным организациям, изучающим общественное мнение в России, можно отнести ВЦИОМ, ФОМ, РОМИР, АРПИ. ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения), созданный в 1987 году, с 1993 года 6 раз в год выпускает информационный бюллетень «Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения». В 1992 году группа сотрудников ВЦИОМ выделилась в интенсивно работающую фирму – Фонд «Общественное мнение». В 2003 году часть сотрудников ВЦИОМ образовали новую аналитическую службу – «ВЦИОМ-А». В рамках Российской Академии наук также действуют центры, изучающие общественное мнение. Старейший среди них – Институт социологии, основанный в 1968 году, самый молодой – Институт комплексных социальных исследований РАН, созданный на базе Российского независимого института социальных и национальных проблем в 2002 году. Работают в России и архивы данных опросов, проводимых разными исследовательскими центрами, это: Единый архив социологических данных Независимого института социальной политики, Банк данных социологических исследований. Эти архивы сотрудничают с аналогичными международными организациями.

Елена Кофанова

 

Люди и судьбы: Кастильская муза

Мексиканская монахиня, писавшая под именем сестры Хуаны Инес де ла Крус, стала одной из самых известных фигур в кастильской – испаноязычной – литературе второй половины XVII века. Овладев витиеватыми приемами гонгористскои поэтической школы, она легко и непринужденно подчиняла рифме свои искренние мысли и чувства. Там, где испанские поэты надевали маску и искусно прятали душу, их юная современница, то ли в силу наивности, то ли бесстрашия, обнажала ее. Эта искренность принесла ей славу при жизни и известность после смерти, любовь одних и ненависть других.

Слово о Гонгоре

К моменту творческого становления Хуаны Инес де ла Крус уже не было ни Сервантеса, ни Лопе де Веги, ни Луиса де Гонгоры и свойственная Возрождению эпоха веры в светлое будущее сходила на нет. В литературе наступило некоторое затишье, изредка прерываемое представителями школы гонгористов – любителей так называемого «темного» стиля в поэзии, изобилующего сложными образами-метафорами, лексическими заимствованиями из греческого языка и латыни, а также непривычным для испанцев порядком слов в предложении. Именно за этот словесный декорум в свое время упрекал почитаемый испанцами Лопе де Вега не менее почитаемого Луиса де Гонгору, говоря, что поэзия может быть насыщена сложными идеями и понятиями, но не словесной игрой, лишь затемняющей, как правило, не всегда примечательное содержание. Впрочем, гонгористам было проще подражать эффектным приемам, чем пытаться стать Сервантесами. И все же, в мастерстве владения словом некоторым из них следует отдать должное. Они действительно могли слагать пышные метафоры, упиваться сложными ритмами и, конечно, демонстрировать свою широкую образованность к вящему удовольствию просвещенной публики и без опасений нажить неприятности, говоря о печальной правде жизни.

Первые университеты

Хуана Инес де Асбахе-и-Рамирес родилась 12 ноября 1648 (м.б. 1651) года неподалеку от Мехико, в деревне Сан-Мигель-де-Непантла. Ее родители – испанский капитан Педро Мануэль де Асбахе (или Асбайо), по некоторым предположениям, баск, и дочь крупного местного землевладельца донья Исабель Рамирес де Сантильяна – не были обвенчаны. Возможно, в Испании у капитана была законная семья. В силу этих причин Хуана и две ее старшие сестры записаны в приходских книгах как «дети Церкви», то есть незаконнорожденные, и им не полагалось приданого ни при вступлении в брак, ни в случае ухода в монастырь – а бесприданниц в монахини не принимали. Педро де Асбахе, по всей видимости, уехал из Новой Испании вскоре после рождения младшей дочери, потому что она никогда не упоминала о нем. Девочка воспитывалась в поместье деда, у которого были не только благородная фамилия де Сантильяна и изрядное состояние, нажитое несколькими поколениями колонистов, но и большая библиотека. По мнению биографов Хуаны, именно дед положил начало будущим интересам внучки, потому как сам был достаточно образованным для своего круга человеком. И хотя дочь его донья Исабель была неграмотной, все три внучки – сестры де Асбахе ходили в начальную «школу Подруг», где их учили читать. Младшая – Хуана впервые попала в это заведение в 3 года, когда однажды старшая сестра взяла ее с собой. Малышка заявила учительнице, что мать прислала ее учиться. Та, конечно, не поверила, но дала девочке какое-то задание, чтобы она не мешала остальным. В конце урока, к удивлению метрессы, Хуана справилась с заданием и после этого стала продолжать учебу втайне от матери. Когда секрет выплыл наружу, она уже умела бегло читать.

«…В те дни я, как свойственно детям этого возраста, любила сладости и угощения, но я зареклась есть сыр, прослышав, что он отупляет мозг; таким образом, моя тяга к учению была больше, чем жадность к пище, обыкновенно столь сильная у детей», – вспоминала впоследствии Хуана.

К 6 годам она научилась писать, шить и вышивать, что и составляло в те времена полное образование женщины. Примерно тогда же Хуана узнала, что в Мехико есть университет, где можно научиться «всем наукам». Недолго думая, она попросила мать остричь ей волосы, переодеть мальчиком и отправить учиться. Стоит ли говорить, что над ней посмеялись и отказали. Не теряя желания учиться, Хуана воспользовалась библиотекой деда, который всячески поощрял и поддерживал ее тягу к знаниям. Но и тут ее ждало разочарование, ибо большая часть книг оказалась на латыни. Она стала осваивать новый предмет, брать уроки латинского и, соответственно, знакомиться с трудами Платона, Аристотеля и Эразма Роттердамского в оригинале. За «тупость и медленное усвоение» Хуана наказывала себя тем, что остригала волосы, «ибо глупая голова не заслуживает наружных украшений, в то время как лучшим ее украшением являются знания. Но волосы отрастали быстрее, чем я успевала выполнить задание». Тем не менее восьми лет Хуана уже прочла всю библиотеку деда, включая труды по философии, богословию и медицине и, что еще удивительнее, усвоила содержание этих книг. Чтение стало ее любимым занятием, и ничто – ни наказания, ни ругань – не могли воспрепятствовать этому.

Сама себе учитель

В 9 лет она рассталась с семьей: мать отправила ее в Мехико к дяде и тете, богатым родственникам, вхожим во дворец вице-короля. Можно только гадать, чем было вызвано это решение. Возможно, у Хуаны начался период «трудного возраста», и мать устала бороться с ее решительным и взрывным характером. Или же она хотела избавиться от излишнего внимания соседей к семье, в которой росла «странная девочка», а может быть, она понимала, что в деревне очевидная неординарность дочери будет загублена или выльется во что-то неприемлемое. Так или иначе, но Хуана переехала в столицу колонии. Впрочем, обычай отправлять детей жить у богатых родственников, особенно в столицу, где можно, набравшись светского лоска, выстроить карьеру, был общепринятым. Но он, как правило, касался мальчиков и подростков лет двенадцати. Девушек, конечно, тоже вывозили в свет, но не раньше, чем начинали подыскивать им выгодную партию. Так что случай Хуаны был незаурядным.

По счастливой случайности богатые родственники разглядели в девочке способности, предоставив Хуане возможность учиться. Новый курс самообразования включал литературу, естественные науки, математику, философию, теологию и иностранные языки. По словам самой Хуаны, училась она без учителей, только по книгам. Вскоре в Мехико заговорили о незаурядной девочке, обладающей удивительной памятью и разносторонними талантами. Ко всему этому прибавлялись и другие качества, очень важные теперь уже для столичной девушки. Хуана выросла красавицей: светло-карие широко поставленные глаза, высокий лоб, прямой нос, изящные руки, обаятельная улыбка, живой и дружелюбный характер – все это не могло не привлекать к ней людей.

Фрейлина-интеллектуалка

В 1664 году в Мехико из Испании прибыл новый вице-король дон Антонио Себастьян де Толедо Молина, маркиз де Мансера, вместе с супругой доньей Леонор Каррето. Хуана была представлена при новом дворе и в кратчайшее время завоевала такую любовь высокой четы, что вице-королева сделала ее своей первой фрейлиной. Эту должность она занимала около 5 лет, оказавшись, таким образом, в эпицентре культурной жизни Мексики. И, следуя своему статусу, придворным обязанностям, а также складу характера, она принимала самое живое участие в великосветских забавах.

О пышности мексиканского двора в Европе ходили легенды. Действительно, все предметы роскоши, которые Новая Испания поставляла в метрополию: золото и изумруды, ценные породы дерева и какао, меха и сафьян, перья экзотических птиц и индейские ткани, – в Мексике были предметами обыденного, если не сказать повседневного спроса. Через Мексику проходили и торговые пути Европы к странам Дальнего Востока: Китаю и Японии, откуда везли фарфор и лаковые изделия, часть из которых, естественно, оседала на западной стороне Атлантического океана. Но для мексиканцев самым ценным было как раз то, что могло прийти только из Старого Света – европейская культура. Поэтому при дворе вице-короля с радостью принимали всех, кто мог привезти свежие политические анекдоты и новые стихи, вести о последних научных открытиях и интересные книги. Здесь могли понять и принять и представителей знатных испанских фамилий, покинувших обедневшие поместья в поисках новой жизни, и безродных, но смелых моряков – верных солдат его величества, и ученых отцов-иезуитов, прибывших с благородной целью приобщения диких племен к истинной вере и цивилизации. (О том, что у ацтеков была собственная великая цивилизация, по всей видимости, никто, кроме тех же иезуитов, тогда не догадывался.) Действительно, все сколько-нибудь незаурядные люди в Испании того времени стремились за океан – поближе к золоту и алмазам, подальше от инквизиции. И вице-король был рад играть роль просвещенного и благосклонного монарха, стремясь превзойти в роскоши истинного монарха, понимая, что после возвращения на родину придется вести себя и скромнее, и осмотрительнее… Следует заметить, что в Испании того времени процветал театр, поэтому и при мексиканском дворе ставили спектакли, пьесы для которых писала юная первая дама вице-королевы. А еще в те времена в Испании было принято устраивать стихотворные турниры – в Мехико, соответственно, тоже, и в этом ремесле никто не мог создать более изящные строфы, точные рифмы и причудливые метафоры, нежели Хуана. Причем она писала стихи не только по-испански, но и на языке ацтеков, а также на латыни. Писала она и для спектаклей, и для ночных концертов, и для церковных праздников, и для похорон. При этом между придворными обязанностями Хуана успевала выкраивать время для серьезной лирики и учебы, продолжая много читать.

Подрубившая кромку

Как водится, были у Хуаны и недоброжелатели. Однажды кто-то пустил слух, что ее знания поверхностны и она умеет лишь внушать, что обладает ими, благо столь красивой девушке сделать это несложно. Для опровержения подобных напраслин вице-король принял решение организовать публичный экзамен, на котором Хуане задавали вопросы по всем отраслям знаний лучшие головы Мексики – ученые, поэты, историки и богословы. Она блестяще справилась с самыми каверзными заданиями, а когда позже духовник спросил ее, не возгордилась ли она от этой победы, Хуана ответила: «Не больше, чем если бы мне удалось подрубить кромку лучше учительницы рукоделия».

Что касается личной жизни, то поклонников у Хуаны было множество, и практически все они были серьезными претендентами на ее руку и сердце. Конечно, она и сама была не раз влюблена – для того чтобы сделать такой вывод, достаточно открыть томик ее стихотворений. Так что жителям столицы оставалось только удивляться, говоря о том, почему первая красавица страны не выходит замуж. Сомнительное происхождение и отсутствие приданого вряд ли были непреодолимым препятствием: родители, хоть и невенчанные, были из хороших семей, близость к правителям вполне заменяла титул, а солидное приданое она вполне могла получить – если и не от богатых родственников, так от высоких покровителей. Но Хуана отказывала всем соискателям ее руки… Разгадку можно, пожалуй, отыскать в ее стихах. В одних она пишет о большой любви и разлуке и обвиняет себя в том, что любила слишком сильно. Тема других: «Меня любит не тот, кого люблю я». В следующем цикле она укоряет свое сердце в неверности, в том, что даже самая сильная любовь проходит. Или же говорит о том, что надо забыть о любви и положиться на разум, потому что любовь обернется ненавистью к бывшему возлюбленному. Несмотря на некоторую искусственность формы поэтических произведений Хуаны, нет никаких оснований сомневаться в искренности ее чувств.

Видимо, она рано поняла, что замужество – не ее стезя. Что потенциальный супруг, кем бы он ни был, либо попытается сломать ее, такую самодостаточную, либо окажется под каблуком, но в любом случае хорошей семьи не получится.

Выбор

Тем не менее пора было подумать о дальнейшей жизни. В Мексике XVII века 16-летняя девица приравнивалась практически к старой деве. На роль светской куртизанки она вряд ли подходила, да и куртизанки в то время только «зарождались». Оставался последний путь – в монастырь. И хотя Хуана стремилась к монашеству не больше, чем к браку, это решение было для нее куда более приемлемым, потому что оставляло некоторую возможность следовать своему творческому призванию и накоплению знаний.

Ее решение вызвало нескрываемое удивление при дворе и толки в городе, но духовник отец Антонио Нуньес де Миранда, которому Хуана «открыла свои сомнения и опасения», поддержал ее выбор. Позже она писала; «Я осознавала, что это состояние влечет многие обязанности, для моего темперамента отталкивающие (я имею в виду внешнее, а не главное)». Безусловно, Хуана верила в Бога, она знала Писание и богословскую литературу, но, скорее всего, она не обладала ни мистическим даром, ни живым чувством к Богу (это можно подтвердить и строками из ее поэзии, и оставленными дневниковыми записями), которое так часто встречается у поэтов, даже если они называют себя атеистами. Поэтический взгляд Хуаны де Асбахе был обращен на внешний мир – на человеческие отношения, на механику законов природы. Это взгляд человека Возрождения, верящего в то, что с помощью разума можно все понять, объяснить и привести к согласию. В такие постулаты она верила больше, чем в то, что творится в потаенных глубинах ее души. Поэтому при свойственных ей честности и трезвой оценке самой себя выбор монашеского пути не мог не быть для нее трудным. В поздних стихах Хуаны появятся и усталость, и разочарование в силах разума, но и тогда обида на жизнь не достигнет высоты прямого обращения к Творцу, а расплещется звуками грустной мелодии и утонет в пессимизме. Но пока до пессимизма было еще далеко – просто требовалось принять разумное решение, каким бы неразумным и нелогичным оно ни казалось окружающим.

Монастырские «тернии»

В августе 1667 года Хуана сделала первую попытку уйти в монастырь. Но недавно реформированный устав обители Святого Иосифа ордена Босоногих кармелиток оказался слишком суровым для светской барышни. Она серьезно заболела и по настоянию врачей покинула обитель спустя три месяца. (При этом врач пытался и запретить ей читать, но без книг состояние больной тут же ухудшалось.) Тем не менее через год с небольшим она предприняла вторую попытку стать монахиней, на этот раз состоявшуюся. В феврале 1669 года Хуана вступила в монастырь ордена Святого Иеронима и после короткого послушничества приняла постриг под именем Хуаны Инес дела Крус (в католической традиции при пострижении имя, данное при крещении, не меняется, но отсекается фамилия, то есть связь с родом – чтобы освободить место для другого союза). Взнос на «приданое монастырю» внесла вице-королевская чета, и обряд пострижения стал, как это часто бывало в жизни Хуаны, общественным событием, присутствовать на котором желало множество жителей Мехико. Святой Иероним, небесный покровитель всех гуманитариев, как видно, благоволил к своей новой дочери. Устав ордена его имени был самым либеральным в Мексике. И впрямь, кто, как не переводчик Библии на латинский язык, лучше других поймет, что для плодотворной научной работы требуется известная доля комфорта. Сестрам разрешалось иметь личное имущество и рабов, так что сотню монахинь обслуживали пятьсот служанок. Кельи затворниц представляли собой настоящие квартиры, часто двухэтажные, где были и кухня, и ванна с горячей водой, помещения для занятий и отдыха и зал для приема гостей. Места хватало и для служанок, и для двух-трех учениц-пансионерок. Сестра Хуана де ла Крус разместила в своей келье библиотеку в 4 000 томов – по тем временам самую большую в Новом Свете, музыкальные инструменты, астрономические приборы и даже микроскоп. Здесь она давала своим ученицам уроки музыки и драматического искусства (странный предмет для обучения девиц в монастыре, но так сказано в источниках), здесь занималась научными трудами, вела переписку с выдающимися людьми со всего мира и принимала многочисленных гостей. Очень скоро монастырь Святого Иеронима превратился в блестящий интеллектуальный салон. Общение с маркизом де Мансера и доньей Леонор продолжалось: у вице-королевской четы, а стало быть, и ее многочисленной свиты вошло в обычай ходить к вечерне в монастырскую церковь, после чего они задерживались в келье сестры Хуаны ради ее познавательных и остроумных бесед. В обители часто устраивали концерты, поэтические состязания и даже балы. Надо сказать, что тогдашний архиепископ Мехико брат Пайо Энрикес де Ривера был весьма просвещенным человеком и большим поклонником талантов сестры Хуаны Инес.

А в монастыре ее таланты только преумножались: она выучилась играть на нескольких музыкальных инструментах и написала трактат о музыкальной гармонии, достигла известности в живописи, стала экспертом в этическом и каноническом богословии, медицине, каноническом и гражданском праве, астрономии и высшей математике. Она постоянно посылала в подарок многочисленным подругам свои вышивки и образцы кулинарного искусства, не забывая приложить к гостинцу записку с забавными стихами. При этом все монастырские религиозные обязанности она выполняла неукоснительно, а расписание служб соблюдалось в обители строго. В полночь служили утреню, в пять или шесть утра – хвалитны, затем в течение дня часы – первый, третий, шестой и девятый, около шести вечера начиналась вечерня, а в девять или десять – поздняя вечерня. К обязательному минимуму добавлялись в положенное время праздничные и особые службы. Принимая во внимание такое расписание, вовсе не удивительно, что сестра Хуана часто жаловалась на отсутствие времени для уединенных занятий. А ведь еще были и гости – то светские подруги, то добрые сестры, которые, желая скрасить тяжесть ее разлуки с вольной жизнью при дворе, частенько заходили к ней в келью. В 1673 году маркиз и маркиза де Мансера отбыли на родину, но сестра Хуана сохранила и связи при дворе, и дружбу временно исполняющего обязанности вице-короля архиепископа. Кстати, именно он, когда новоначальная сестра Хуана, выйдя из терпения, крикнула своей настоятельнице: «Замолчи, безграмотная!» – заступился за нее, пообещав аббатисе наказать дерзкую девицу, если настоятельница докажет, что эти слова – ложь. Через некоторое время аббатисой стала другая, более образованная и благожелательно настроенная к Хуане монахиня, в какой-то момент в приоресы выбрали и саму Хуану, но она отказалась от этой чести… Архиепископ вполне благосклонно относился к салону своей подопечной, хотя бывал в нем не так часто, как, например, вице-король и королева дон Антонио и донья Леонор. Визиты же мексиканской интеллигенции продолжали приносить доходы обители Святого Иеронима.

1680 год ознаменовался прибытием в Мехико нового вице-короля маркиза де Лагуны и его супруги Марии Луизы, графини Паредес. Сверстницы Хуана Инес и Мария Луиза довольно скоро стали близкими подругами. И в стихах сестры Хуаны графиня Паредес стала фигурировать под именами Филис и Лизис.

«Затворница» в лабиринте

В монастыре сестра Хуана не публиковала своих стихов, но писала много. Это были и рождественские песни для праздничных концертов в соборах Мексики, и религиозные и светские драмы, и аллегорические поэмы, и множество стихотворений «на случай». Время шло, и в 1686 году срок вице-королевства де Лагуны закончился, и с отъездом высокой четы над головой сестры Хуаны начали собираться тучи. Новый архиепископ Мехико отец Франсиско Агийяр-и-Сеихас был, по словам биографа Хуаны – мексиканского поэта и нобелевского лауреата Октавио Пасы, – «яростным женоненавистником и противником светского театра». В 1689 году Хуана пишет очередную светскую драму «Любовь – великий лабиринт», а маркиза де Лагуна выпускает в Испании сборник ее стихов под заголовком «Разлив Кастальского ключа, от десятой Музы из Мексики, сестры Хуаны».

В том же году Хуана по просьбе маркизы пишет религиозную драму «Божественный Нарцисс». А год спустя вокруг ее имени разворачивается интрига, сопровождаемая громким скандалом. Епископ Пуэблы Фернандес де Сайта Крус, которого она считала своим старым и испытанным другом, попросил ее написать опровержение на знаменитую проповедь 4О-летней давности, составленную монахом-иезуитом Антонио Виэйрой. Сестра Хуана ответила на предложение длинным письмом, в котором мастерски разгромила ту давнюю проповедь по всем статьям. Для нее эта работа была очередным развлечением – упражнением в риторике и логике на примере из области богословской этики. И вдруг совершенно неожиданно, без ведома и разрешения сестры Хуаны, частное письмо было издано – без указания имени издателя, с предисловием, автор которого скрылся под псевдонимом «сестра Филотея де ла Крус». Рассыпаясь в реверансах, сей автор мягко пенял ей за то, что она расточает Божий дар на низкую поэзию и изучение земных наук, пренебрегая своим истинным призванием к теологической критике. Это стало для сестры Хуаны настоящим ударом. Она и не помышляла публично оспаривать признанных теологов и проповедников, справедливо полагая, что мнение простой монахини никого не убедит, но многих рассердит. А нападать на отца Антонио Визиру, защитника прав индейцев, именем которого клялись все мексиканские иезуиты, было и вовсе опасно. Кроме того, она не считала, что, занимаясь литературой, наукой и преподаванием, напрасно расточает Божьи дары, – скорее наоборот. Между тем публикация имела большой успех – лучшие теологи в университетах Испании и Португалии с наслаждением смаковали неотразимые доводы, которыми мексиканская монашка начисто разбивала аргументы знаменитого падре, и слали ей восторженные поздравления. Зато церковное начальство в Мексике обвинило ее в гордыне и пренебрежении монашеской заповедью послушания… Ссориться с иезуитами в колониях было чистым безумием – именно они обеспечивали относительный мир в стране, поскольку лучшим способом умиротворения индейцев было их обращение в христианство, и они же удерживали колонистов от обращения индейцев в рабство, что могло привести к всеобщему восстанию. Новый же архиепископ, как сказано, терпеть не мог женщин и светские развлечения. К тому же Хуана поссорилась со своим духовником, который уже давно советовал ей оставить все мирские интересы…

Ответ и покаяние

Чтобы восстановить свое доброе имя, сестра Хуана пишет и публикует последнее и, пожалуй, самое известное произведение – «Ответ сестре Филотее». Она была вынуждена защищать честь женщины, поэта и ученого, которую глубоко оскорбили бесцеремонная огласка частного письма и пожелания, высказанные в предисловии. На примере своей жизни она пыталась показать, сколь необходимы могут быть для женщины познание и творчество. Она горячо отстаивала право женщин на образование, аргументируя свою убежденность тем, что каждая христианка имеет право знать Священное писание и понимать его во всей полноте, что, в свою очередь, невозможно без глубокого и разностороннего образования. Она признавалась, что не может не писать стихов, потому что для нее гораздо легче изъясняться с помощью поэзии, чем с помощью прозы.

Она рассказывала, как, отказавшись по обету от чтения книг, она в силу своей природы не могла отказаться от познания, наблюдая явления окружающего мира. (Действительно, после отказа от чтения и продажи библиотеки в пользу нищих сестра Хуана, занимаясь кулинарией, сделала несколько открытий в области органической химии и написала труд по механике, основываясь на наблюдениях за работой прялки.)

Увы, «Ответ» этот, составленный в самых изысканных выражениях, скорее раздражил, чем успокоил ее духовных руководителей. Они продолжали настаивать, чтобы она, во исполнение монашеских обетов, отказалась от мирских занятий, как, впрочем, и от публичного богословия. Сестра Хуана, проявив должное смирение, продала все свое имущество, а деньги раздала на благотворительность. (Некоторые современные публицисты называют Хуану противницей рабства за то, что, исполняя обет бедности, она отослала в поместье сестры двух своих рабынь.) Вместе с обетом бедности она дала обет не прикасаться к перу и бумаге. Мехико пришел в такое волнение от ее религиозного рвения, что очередной архиепископ, следуя ее примеру, тоже продал все книги, а также драгоценности, антиквариат и даже собственную кровать…

Как видно, сестре Хуане ничего не удавалось делать тихо – даже каяться.

Покаяние или самоуничижение паче гордости закончилось для сестры Хуаны 17 апреля 1695 года. В монастыре началась эпидемия чумы, и, ухаживая за сестрами, она заразилась сама.

Сохраняя верность данному обету, она написала завещание на стене кельи пальцем, облитым собственной кровью: «Здесь будут отмечены день, месяц и год моей смерти. Во имя любви Господа и Его Пречистой Матери я молю своих возлюбленных сестер – и двух ныне живущих, и уже ушедших – помянуть меня перед Ним, хотя я была худшей женщиной на свете. Подписано: я, Хуана Инес де ла Крус». По свидетельству сестер, «она умерла в полном сознании и с полным спокойствием».

Наталья Пайкова

 

Ярмарка идей: Мощность вне пределов

Девиз капитана Немо – Mobilis in Mobile, или «Подвижный в подвижном», вполне применим к двигателям внутреннего сгорания (ДВС), чья работа обеспечивает движение транспортных средств. Когда же мы говорим о современных двигателях, составным частям которых придают дополнительную подвижность, смысл этого девиза становится более глубоким – система в целом получает возможность гибко и точно реагировать на предъявляемые требования.

Вполне возможно, что историки будущего назовут XX век веком упущенных возможностей, поскольку в основном в этот период человечество жило за счет изобретений XIX столетия. Наиболее значительными из них стали двигатели – паровой, электрический и внутреннего сгорания. И даже ядерная силовая установка (инновация нашего времени) является, по сути, лишь паровой машиной, в которой угольная топка заменена реактором.

Если же рассуждать с философских позиций, то и здесь созидательной деятельности в XX веке получилось меньше, чем разрушительной. В качестве примера достаточно сравнить разрывной артиллерийский снаряд, самое эффективное оружие XIX века, с термоядерной бомбой.

На протяжении последних десятилетий эволюция безжалостно отсеяла множество альтернатив традиционному типу двигателя: он остался верен схеме, выкристаллизованной немцем Николаусом Августом Отто в конце XIX столетия. Немцы так и продолжают именовать его Otto Motor, хотя точнее было бы назвать «4-тактный ДВС с возвратно-поступательным движением поршней», имея в виду число перемещений поршня в рамках одного полного цикла.

Первый такт – впуск горючей смеси в цилиндр, при котором поршень опускается. Второй – сжатие смеси при движении поршня вверх. Третий – воспламенение смеси разрядом электрической свечи и движение поршня вниз под напором расширяющихся продуктов горения (так называемый рабочий ход). Четвертый – выталкивание отработавших газов в атмосферу поднимающимся поршнем.

Принципиальные детали такого мотора – блок и головка цилиндров, поршни, шатуны, коленчатый вал, газораспределительный механизм и другие – не меняют своего назначения десятилетиями. Означает ли это, что ДВС замер в своем развитии?

Без колебании

Особенность классического ДВС такова, что поршни в его цилиндрах периодически останавливаются и вновь разгоняются. Например, в режиме максимальной мощности (5 000 об/мин) каждый из четырех поршней популярного вездехода ВАЗ-2121 «Нива» 10 тысяч раз в минуту разгоняется до скорости 21,5 м/сек и столько же раз полностью останавливается. Главный удар возникающих при этом сил и моментов принимает на себя кривошипно-шатунный механизм, а через него – блок цилиндров и картер двигателя. С ненужными вибрациями, доставляющими неудобства пассажирам и способными разрушить конструкцию мотора, борются посредством компенсации возникающих сил и моментов. Влияние на уровень вибраций двигателя оказывает расположение кривошипов коленчатого вала, число цилиндров и угол развала между их группами в V-и W-образных схемах, расстояние между соседними цилиндрами в группе. Наиболее уравновешенными являются рядные 6– и 8-цилиндровые, V-образный 12-цилиндровый и оппозитный 6-цилиндровый двигатели. Так, сбалансированность рядной «шестерки», на которой в 1911 году Генри Ройс применил гаситель крутильных колебаний коленчатого вала, позволила представителям компании Rolls-Royce использовать эффектный рекламный ход – на радиатор заведенного автомобиля они устанавливали ребром золотой соверен, и монета не падала.

Авторы моторов

В истории автомобильных двигателей немало громких имен, но Отто, Дизель и Ванкель признаются наиболее значимыми.

В 1893 году Рудольф Дизель изобрел мотор, способный работать на более тяжелых (и дешевых) фракциях перегонки и крекинга нефти. Если в моторе Отто смесь поджигается электрическим разрядом, то в дизеле – от сжатия ее поршнем, иными словами, самовоспламенением. Топливо для такого мотора, солярку, немцы называют Diesel. А топливо для обычного мотора – Benzin. Существует версия, что и название «бензин» происходит от фамилии изобретателя одного из первых самодвижущихся экипажей (1886 год) немца Карла Бенца. В ту пору бензин приобретали в аптеках, поскольку он являлся антисептическим средством.

Феликс Ванкель запатентовал роторно-поршневой тип двигателя в 1934 году. В его корпусе овальной формы движутся не поршни на шатунах, а треугольный, с выпуклыми сторонами ротор. Он описывает внутри корпуса кривую, называемую эпитрохоидой, при этом его вершины, плотно прилегая к стенкам корпуса, образуют 3 отдельные камеры сгорания. В каждой из них последовательно происходит обычный 4-тактный цикл. Из-за отсутствия возвратно-поступательного движения такой мотор почти не вибрирует, а его рабочие обороты значительно выше, чем у поршневого ДВС.

Единственная фирма, выпускающая автомобили с «ванкелем», – японская Mazda. Она довела конструкцию мотора Renesis до совершенства и в награду за упорство в 2003 году удостоилась Гран-при конкурса «Двигатель года». Присвоено оно двухсекционному, то есть с двумя роторами в отдельных корпусах, мотору. К каждому подведено по два впускных и по два выпускных трубопровода. Роторы обслуживают в общей сложности шесть форсунок – четыре во впускных трубопроводах и две непосредственного впрыска. При крошечном рабочем объеме 2x0,654 л двигатель развивает огромную мощность в 250 л. с. при 8 500 об/мин и имеет максимальный крутящий момент 216 Нм при 5 500 об/мин.

Чьи «лошади»?

«Скотину в Америке и Европе в старину кормили по-разному» – это приходит на ум, когда узнаешь, что HP, то есть horse power, вовсе не равна PS, то есть Pferdestarke, или, скажем, CV (cheval vapeur). И то, и другое, и третье переводятся как лошадиная сила. Зародилась эта величина в шахтах Великобритании и оценивала работу лошади за единицу времени: перемещение груза в 200 фунтов на 165 футов за минуту. Измерение мощности в «лошадях» – скорее дань традиции, поскольку существует общепринятая метрическая величина – киловатт (кВт). Один киловатт мощности равен 1,35962 л. с., но тот же киловатт равен 1,34102 американо-британской лошадиной силы HP. Более того, сегодня действуют шесть стандартов измерения мощности автомобильного двигателя. В США организация Society of Automotive Engineers (SAE) рекомендует измерять мощность двигателя без учета ее затрат на привод генератора, потерь в системе выпуска отработавших газов и прочих затрат, связанных с функционированием навесного оборудования.

Второй важный показатель работы двигателя – крутящий момент, характеризует его способности по части вращения колес. В метрической системе крутящий момент измеряется в Ньютонах, умноженных на метр. Оба показателя – и мощность, и крутящий момент – приводятся в сочетании с числом оборотов коленчатого вала двигателя в минуту, при котором они достигаются.

Модульный мотор

То или иное расположение цилиндров применяют, чтобы получить максимальную отдачу с каждой единицы площади, занимаемой мотором под капотом. Еще в начале 1980-х годов фирма Volkswagen создала так называемые V-образно-рядные двигатели VR6 и VR5 – компактные агрегаты с увеличенным числом цилиндров. Небольшой, 15°, развал между рядами цилиндров (обычно угол составляет 60 или 90°) позволил применить для них общую головку. Затем на основе этих разработок была спроектирована серия модульных W-образных двигателей, объединяющих под углом в 72° две цилиндро-поршневые группы от моторов VR-типа.

Проблема заключалась в том, что на коленчатом валу примерно той же длины в этом случае размещалось вдвое больше шатунов, чем в VR-двигателе. Поэтому их пришлось делать тоньше. Шатун подвергается в двигателе наибольшим нагрузкам сжимающего, растягивающего и изгибающего вида, и слишком тонкие шатуны на повышенных оборотах начинают «поигрывать». В двигателе W16 колоссальной мощности в 1001 л.с. для спортивного Bugatti ЕВ16/4 Veyron влияние инерционных моментов на шатуны сократили, увеличив развал между двумя VR-rpyппaми до 90° и снизив скорость поршня до 17,2 м/с. Размеры двигателя при этом выросли, но все равно остались завидно малыми для агрегата с такими показателями: его длина 710, а ширина 767 мм.

«Фазовращатели»

В быстроходных современных двигателях выпускные клапаны начинают открываться для отвода отработавших газов, когда те еще способны на полезную работу. И не успевает поршень вытолкнуть остатки продуктов сгорания из цилиндра, как открываются впускные клапаны. При этом часть отработавших газов смешивается с новой порцией топливовоздушной смеси, что ухудшает ее качество. Нежелательное на первый взгляд явление, называемое перекрытием фаз, оказывается, можно обратить во благо.

Если оставить впускные клапаны открытыми подольше, в камеру сгорания попадет больше смеси. Это обеспечит более ровную, устойчивую работу двигателя на малых оборотах коленчатого вала, а при высокой частоте вращения улучшит его тяговые возможности.

Задержка закрытия выпускных клапанов позволит на такте впуска завлечь обратно в цилиндр некое количество отработавших газов, чтобы вновь пустить их в дело, что окажет благоприятное влияние на показатели токсичности выхлопа.

Итак, да здравствуют приспособления, изменяющие режим работы впускных и выпускных клапанов и увеличивающие длительность их открывания!

Принцип действия таких «фазовращателей» состоит в дополнительном проворачивании распределительного вала вокруг его оси на несколько градусов. У компании BMW подобное устройство называется (в зависимости оттого, на одном или двух валах установлено) Vanos или Double Vanos. В 2001 году фирма внедрила еще более совершенное устройство – Valvetronic, продлевающее фазу открытия впускных клапанов за счет изменения плеча коромысел. Оно настолько улучшило газообмен, что позволило отказаться от анахронизма карбюраторной эпохи – дроссельной заслонки во впускном канале двигателя, регулирующей объем поступающего в цилиндр воздуха. Мотор с Valvetronic в среднем на 10% экономичнее своего «заслоночного» аналога и быстрее откликается на нажатие педали газа.

Улитка на впуске

Для получения наиболее оптимальных характеристик в широком диапазоне оборотов коленчатого вала современные двигатели оснащают также и впускными трубопроводами переменной длины. Отдаленно принцип действия такой системы напоминает печную трубу с заслонкой. Пока обороты коленчатого вала невелики, воздушный поток поступает через длинное колено, обеспечивая двигателю наилучшие тяговые возможности. На короткое колено переключаются при больших оборотах, и это увеличивает мощность. А компания BMW на моделях 735i/745i применяет и вовсе бесступенчатый регулятор впускного трубопровода, похожий на гигантскую улитку. Его длина варьируется от 231 до 673 мм. Цилиндрический воздухораспределитель способен менее чем за секунду повернуться в полости впускного трубопровода на 236°, изменяя тем самым его рабочую длину. С целью уменьшения массы двигателя впускные трубопроводы нередко изготавливают из полиамида.

Оптимальное соотношение воздуха и бензина – 14,5:1 называют стехиометрическим. Поэтому чтобы «затолкать и сжечь» в цилиндрах больше бензина за единицу времени, приходится увеличивать и весовое содержание воздуха. Для этого используют специальные нагнетатели, среди которых наибольшее распространение получили турбонаддувы. В них для разгона насосного колеса используется энергия отработавших газов, вращающих турбину. Работу этих устройств также стараются оптимизировать. Например, изменяя геометрию лопаток турбины, а также направляя излишек отработавших газов в обход лопаток. Турбокомпрессору, как и другим деталям двигателя, тоже свойственна инерционность, ухудшающая характеристики двигателя «в низах» (то есть при малых оборотах). Явление получило название «турбояма». Для раскрутки турбины компания Saab на модели 9-3 использует такой прием: независимо от перемещения педали «газа» в начале езды в двигатель поступает дополнительная порция смеси. Поток отработавших газов ненадолго увеличивается, и они быстрее раскручивают механизм нагнетателя.

Газодинамические процессы будущего

Каким парадоксальным это ни покажется, но и поджечь топливно-воздушную смесь в цилиндре отнюдь не просто. Она может потухнуть. По этой причине в зоне свечи зажигания стараются уменьшить турбулентность смеси. Возможно и обратное – смесь самостоятельно детонирует, хлестнув по стенкам камеры сгорания, клапанам и поршню волной давления с разрушающей силой. На скорость сгорания влияет целый ряд параметров: температура, напряжение зажигания, качественный состав смеси и прочее. Конструкторы всегда мечтали приспособить двигатель к работе на обедненной смеси. В некоторых моторах весовое соотношение воздуха и бензина достигает 20:1 и даже 25:1. Это стало возможным с появлением системы впрыска, в которой форсунки распыляют порцию бензина непосредственно в камеру сгорания. Технология подсмотрена у дизельного двигателя. Запатентовавшая ее первой компания Mitsubishi (так называемый процесс GDI) предлагает пользоваться режимом сверхбедной (до 40:1) смеси для экономичной и экологичной езды в городском режиме. Впрыск топлива происходит после того, как поршень уже начал движение к верхней мертвой точке, попутно закручивая сжимаемый в полости цилиндра воздух. Благодаря особому гребню на рабочей поверхности (называемой днищем) поршня центр этого маленького смерча фокусируется возле свечи зажигания. Туда впрыскивается порция топлива и производится электрический разряд. Еще своеобразнее процесс протекает, когда в цилиндр на такте впуска распыляют предварительную, «пилотную» порцию топлива. Она смешивается с воздухом в ничтожной пропорции 60:1, попутно снижая температуру в цилиндре. Это уменьшает вероятность детонации. Затем происходят впрыскивание основной порции топлива и его воспламенение. Система GDI на 10—15% экономичнее моторов, оборудованных впрыском обычного типа.

Дизели новой волны

Новые горизонты открывает дизелям устройство непосредственного впрыска с форсунками, отличающимися высоким быстродействием – до 0,1 миллисекунды – вчетверо меньшим, чем прежние механические. В узле, запирающем их сопла, используется открытый в 1880 году Жаном и Пьером Кюри пьезоэффект: деформация пьезокерамического элемента под действием электрического напряжения. Компьютерное управление позволяет за один рабочий цикл произвести несколько впрыскиваний топлива. Чтобы избежать жесткого процесса сгорания, в цилиндр производится так называемый «пилотный» впрыск (один или несколько), создающий среду, готовую принять основную порцию топлива. После воспламенения основной порции в разогретый цилиндр может быть произведена еще пара коротких впрыскиваний топлива, для улучшения состава отработавших газов. Датчики отслеживают содержание самой «проблемной» составляющей в выхлопе – оксидов азота, которые могут уничтожаться разными способами – от дожигания непосредственно в цилиндрах дизеля до применения в системе выпуска отработавших газов специальных катализаторов, превращающих продукты сгорания в азот и воду.

Единая для группы цилиндров топливная магистраль common rail позволяет держать наготове достаточный запас сжатого под высоким давлением (1 450—1 800 атм) топлива и оперативно выстреливать порции его через форсунки. Система иного рода, с индивидуальными насос-форсунками для каждого из цилиндров, обеспечивает еще более высокое давление впрыска.

Что такое евронормы?

Оценка токсичности выхлопа производится по испытательным циклам, утвержденным Европейской экономической комиссией (ЕСЕ). 1 января 2005 года в Европе начнут действовать нормы токсичности Евро-IV. Напомним, что в нашей стране должны были вступить в силу нормы Евро-П, действовавшие в Европе с 1996 по 2000 год.

Чем опасна каждая из составляющих этой таблицы. Оксид углерода, или, попросту, угарный газ, – бесцветный газ без вкуса и запаха, в объемной концентрации в воздухе всего 0,3% приводит к смерти человека. Углеводороды являются окислителями, раздражающими слизистую оболочку, некоторые из них к тому же канцерогенны. Оксиды азота перенасыщают почву, окисляют ее, способствуют появлению озона вблизи поверхности дороги, раздражают слизистую оболочку глаз, а, окисляясь до NO 2 , превращаются в ядовитый газ.

Твердые частицы также являются канцерогенами, и если в бензиновых моторах их удается устранить полностью, то в дизелях, работающих на солярке, требуются дополнительные противосажевые фильтры.

Особо сегодня регламентируют еще один продукт сгорания топлива – углекислый газ СO 2, способствующий развитию парникового эффекта в атмосфере. Автомобильные компании готовы к 2008 году, когда вступят в силу нормы Евро-V, ограничить его выбросы 140 г/км, а к 2012 году довести этот показатель до 120 г/км.

Денис Орлов

 

Зоосфера: В царстве дикой кошки

Едва солнце скрылось за пологими горами, как сумерки, томившиеся по обширным низинам, выбрались из своих тайных убежищ, шагнули под кроны деревьев и, поднявшись к чернеющему небу, затопили все вокруг. В бесконечном мраке ночи растворилась горная саванна, застыл воздух, притихло зверье, казалось, все вокруг замерло в ожидании нового дня… Беззвучно расступились ветви кустарника, и на звериную тропу вышла газель. Она сделала лишь несколько шагов и остановилась, тревожно потянув ноздрями воздух и силясь понять причину вдруг пронзившего ее страха. И в тот же миг из-за темной груды камней взметнулась какая-то серая, гибкая тень и обрушилась на газель. Крик, полный отчаяния и муки, вспорол тишину, ударился о каменистые склоны распадков и хлестким эхом вернулся в саванну, сообщив ее обитателям, что на охоту вышел хозяин здешних мест – леопард. Небо на востоке побледнело, наступал рассвет – время одиночества и страха.

Занимавшийся день разбудил саванну легким ветром – он взъерошил «кудри» колючих акаций, которыми поросли холмы, чуть тронул заросли высокой травы, запутался в жестких ветвях баобаба. В развилке его узловатого ствола лежала газель, убитая ночью, из ее разорванного горла капала густая черная кровь. Леопард, укрывший свою добычу от шакалов и гиен, расположился здесь же, на дереве. Успев отведать еще теплого мяса, он дремал после удачной охоты, блаженно щурился, ощущая приятную тяжесть в желудке. Это был крупный, сильный кот, полуденное солнце добавило золота его прекрасной желтой шерсти, усыпанной черными округлыми пятнами, стройное, гибкое тело хищника дышало мощью и грацией. Он столь непринужденно устроился среди ветвей, что казалось, создан для жизни на деревьях. Когда солнце миновало зенит, леопард наконец проснулся, потянувшись всем телом, зевнул, обнажив желтоватые клыки, взял в зубы недоеденную тушу газели и, спустившись на землю, завершил прерванную сном трапезу. Покончив со своей жертвой, кот медленно удалился в глубь саванны.

Леопард облюбовал этот уголок саванны давно и часто наведывался в свои угодья. Здешние места были обильны дичью – тут, под сенью многочисленных зонтичных акаций, располагался настоящий оазис, поросший сочной травой, которая как магнитом тянула разную живность, особенно антилоп. На старых звериных тропах, набитых в саванне по пути к желанному пастбищу, и караулил свою очередную жертву леопард, редко оставаясь без добычи. Порой случалось ему завалить даже осторожную антилопу орикс, и тогда уж кот пировал на славу. Обильная травой долина широким горлом открывалась в небольшую безымянную речушку, невысокий берег которой изгибался мелким глинистым плесом – удобным водопоем, где, скрываясь за подступившими к самой реке деревьями, порой устраивал засаду леопард. Выше по холмистым склонам, в каменистых откосах нашлось немало удобных гротов и пещер, в которых кот любил скрываться от палящего зноя. Все в этом кусочке бескрайней саванны было хорошо для леопарда, и, обходя свои владения, хозяин ревниво следил за тем, чтобы никто не посмел оспорить его права на эту «священную» территорию.

…Задержавшиеся было сумерки вдруг как-то сразу потушили яркие краски, аромат высоких трав, еще недавно витавший над саванной, сменился пряным запахом грядущей ночи. Из невысоких кустов, купами росших на берегах неширокой речки, к водопою вышла молодая антилопа импала. Она долго топталась у воды, стригла ушами, опасливо принюхивалась и, наконец, принялась пить, кося черными грустными глазами, но так и не заметив леопарда, притаившегося на дереве, растущем у реки. Хищник, терпеливо ждавший, пока антилопа успокоится, привстал, изготовившись к броску, все его мышцы напряглись, от возбуждения по телу прокатывала крупная дрожь. Зверь уже немного подался вперед, как вдруг воздух над рекой разорвало грохотом выстрела. У импалы словно подломились передние ноги – она упала, зарывшись мордой в воду. Тотчас вскочила, сделала несколько неверных прыжков прочь, но второй выстрел сразил ее наповал, и антилопа осталась лежать у водопоя. Леопард отпрянул и оцепенел в своем убежище. На другой стороне речки раздался заливистый лай, на берег выскочила лохматая собачонка, и из тростниковых зарослей показался человек. Он быстро достал из прибрежных кустов небольшую, легкую лодочку и, приказав собаке сидеть, переправился через реку. Лишь несколько метров отделяли человека от леопарда, замершего на ветке, но зверь остался незамеченным, укрытый густой листвой, смешавшей его пестрый наряд с замысловатым кружевом мягких вечерних теней. Человек не торопясь забросил в лодку тушу антилопы, вернулся за нетерпеливо лаявшей собакой и направил свой челн вниз по течению. Леопард смотрел им вслед долгим, внимательным взглядом, ни на мгновение не упуская лодку из виду до тех пор, пока она не скрылась за поворотом реки.

…Из небольшого, одиноко стоявшего на покатом берегу речки домика вышел человек. Кинув неторопливый взгляд на заходящее солнце, потрепал крутившуюся возле ног рыжую лохматую собачку и принялся разводить огонь в небольшом сложенном из камней очаге. Когда огонь занялся, он подбросил в него небольшую охапку хвороста и сходил за водой на речку. Затем присел у порога, поглядывая в сторону деревьев, с трех сторон обступивших его дом. Человек знал, что за ним наблюдают: вторую ночь подряд из саванны приходил леопард – крупные кошачьи следы, оставленные зверем на глинистом берегу реки, несколько раз кольцом опоясывали дом и уходили в близлежащие заросли. Пройдя немного по следовой дорожке, человек нашел несколько дневных лежек леопарда – зверь все время устраивался неподалеку, присматриваясь к жилью, и явно не собирался уходить. Это было неприятно, поэтому человек на ночь взял собаку в дом и приготовил ружье. Большая часть ночи прошла спокойно, лишь под утро глухо заворчавший пес разбудил хозяина – снаружи слышалась какая-то приглушенная возня. Выскочив из дома, человек оказался в непроглядной тьме, собака зашлась истошным лаем и бросилась к стоящему неподалеку от дома сараю. Хозяин, едва поспевая за псом, распахнул дверь сарая и выхватил светом лампы переломанный загон для коз. На мгновение из темноты показалась лобастая морда здоровенного пятнистого кота, и тотчас зверь выпрыгнул наружу через дыру в развороченной крыше, махами кинулся в темноту, а ему вдогонку, звеня пронзительным лаем, покатился рыжий, лохматый комок. Напрасно человек в отчаянии звал собаку и стрелял в воздух – вскоре издалека послышался резкий, короткий визг и наступила тишина.

Жизнь обитателей саванны шла своим чередом… Смутное беспокойство охватило леопарда, словно какая-то неведомая сила все гнала и гнала его неведомо куда – наступила брачная пора, и каждый день он бродил по саванне в поисках кошки. Однажды ему навстречу, со стороны пологого оврага вышел немолодой матерый кот. Его морда была наискось рассечена шрамами, а от левого уха осталась едва ли не половина. Чужак присел, оскалил пасть и истошно заревел, колотя хвостом по земле. Коты сцепились в рычащий клубок, в стороны полетели клочья шерсти, невысокая примятая трава окрасилась кровью, и вскоре одноухий отступил, побежал прочь, ломясь сквозь заросли молочая.

Леопард шел звериной тропой, которая едва угадывалась среди высокой травы. Он легко и осторожно перемахнул через лежащий поперек тропы ствол давно упавшего дерева, и тут же, как плетью, зверя стегнула страшная, рвущая боль – стальные зубы капкана сомкнулись на передней лапе, раздробив ее кости. Рыча, катаясь по земле и корежась от яростных всплесков боли, кот долго пытался высвободиться из западни, но только выбился из сил – стальную ловушку крепко держала цепь, уходящая куда-то в кусты. Миновала ночь, леопард уже не чувствовал боли, он время от времени вскакивал, силился вырвать из капкана лапу, но, измученный этой бесплодной борьбой, снова падал и лизал покалеченную лапу. С восходом солнца им овладело такое бешенство, что, схватив ненавистную цепь зубами, кот исступленно рванулся всем телом, едва не поломав себе кости. Что-то хрустнуло в кустах, и цепь, звякнув, освободилась. Леопард, волоча за собой капкан, на трех лапах заковылял прочь от страшного места, оставляя за собой багровую полосу крови. Он шел очень медленно, часто останавливался и ложился на землю. Наконец, заросли травы остались позади, леопард ползком выбрался на пологий берег, одолел еще несколько метров, отделявших его от маленького домика у реки, и тут же провалился в тяжелое забытье.

…В глубине зоосада, на бетонном полу большой просторной клетки лежал леопард с забинтованной лапой. Прекрасный, сильный зверь спал. Ему снились подернутые дымкой холмы и солнце, встающее над безбрежными просторами саванны.

Дмитрий Иванов

 

Загадки истории: Миф о великой схизме

Летним днем, в субботу 15 июля 1054 года, в константинопольский храм св. Софии в начале богослужения вошли кардинал Гумберт и два других папских легата и проследовали в алтарь. Они пришли не молиться. Послы, приехавшие в Константинополь для переговоров о примирении, обратились со словом к народу, жалуясь на упорство их патриарха Михаила, затем положили на престол буллу о его отлучении и вышли вон. Выходя из храма, кардинал отряхнул пыль с ног и произнес: «Видит Бог и судит». …Сначала все, пораженные, безмолвствовали. В великом смятении за кардиналом побежал диакон и умолял его взять буллу назад. Но тот отказался, и она упала на мостовую. Тогда буллу отнесли патриарху, который сначала ее брать не стал, но потом, опасаясь, что она будет обнародована без его ведома, взял и повелел перевести на греческий язык.

Единая во множестве

Видимо, столь резкой мерой папские легаты хотели спровоцировать волнения в народе, направленные против патриарха, возложив на него вину за конфликт с Римской церковью, а затем и его низложение. Но они ошиблись: патриарх в ответ отлучил их самих, волнения же в народе действительно поднялись, но только против самих же легатов и едва не стоили им жизни. Так это трагическое событие описывают историки.

С тех пор, как взаимно отлучили друг друга константинопольский патриарх Михаил Керуларий и легат римского папы кардинал Гумберт Сильва-Кандидский, минуло 950 лет. С XIX века это событие стало называться «великим расколом», или, по-гречески, схизмой, и оцениваться как окончательное разделение церквей Востока – греческой, и Запада – латинской. Хотя уже в XX столетии стало очевидно, что событиям 1054 года было придано неподобающее историческое значение (отчуждение церквей началось гораздо раньше, а непризнание друг друга гораздо позже), а оценка их как окончательного разделения является мифом. И тем не менее из церковного сознания этот термин совсем не ушел. Но как возможны в Церкви, «организме Любви», разделения? И как возможны ожесточенные доктринальные споры в Церкви, где, по словам русского христианского мыслителя XIX века Алексея Хомякова, «истина хранится во взаимной любви христиан»?

Единая христианская церковь с первого века своего исторического странствования состоит из множества церквей, местных общин. При этом многочисленные церкви имеют одно и то же призвание и служение и равны между собой. Для того чтобы подчеркнуть равное достоинство поместных церквей, богословы в XX веке стали называть их церквами-сестрами, сравнивая их с детьми в одной семье, которые должны жить в согласии и быть в полноте общения друг с другом. Однако, как и в семье, общение и внутри церквей, и между ними подвержено испытаниям, а значит, оно может и нарушаться, и даже прерываться. И главная причина подобных проявлений во всех случаях – оскудение, умаление любви. В древней Церкви проблемы, возникающие между церквами, решались различными способами – иногда в процессе переписки, но прежде всего на общих собраниях – соборах. При этом церкви большие, старшие и, следовательно, духовно более сильные старались заботиться о младших, меньших и более слабых. А в случаях необходимости исправления прерывали общение.

Видимо, одним из первых разногласий, пришедшимся на II век, был спор между римскими и восточными епископами о правильном сроке и самом смысле праздника Пасхи. В Риме ее праздновали в первое воскресенье после 14 нисана (то есть апреля) – по иудейскому лунному календарю, тогда как в Асийских (малоазийских) церквах Пасху праздновали 14 нисана, независимо оттого, на какой день недели эта дата приходилась. Святой Поликарп, епископ Смирнский, находясь в Риме в 155 году, обсуждал эту проблему с папой Аникитой (155—166 годы). В результате обсуждения обе стороны, оставшись каждая при своем мнении, решили следовать обычаям предшествующих им пресвитеров и епископов.

Но никакой ссоры из-за этого не произошло, более того, Аникита просил Поликарпа возглавить литургическое собрание Римской церкви.

Несколько позже папа Виктор I (189—199 годы) решил ввести во всей Церкви римский обычай как единственно правильный, но Поликрат, епископ Эфесский, сославшись на апостольские традиции своей церкви, принять его отказался. Папа Виктор совсем уже был готов разорвать отношения с Асийскими церквами, но св. Ириней Лионский, ученик Поликарпа, выступил в этом споре примирителем, просив папу не подвергать из-за этого опасности мир в Церкви.

Что есть схизма?

Схизмой называют состояние, когда определенные поместные церкви теряют единство между собой. Если же они, находясь в состоянии схизмы, продолжают признавать друг друга Церковью Христовой, тогда они являются церквами-сестрами в неполном общении.

Раскол – не акт, не единичное разовое событие, а длительный процесс отчуждения церквей. Поэтому не точно считать какую-либо определенную дату, в том числе и 1054 год, датой раскола.

«Заблудшие овцы»

История Церкви показывает, что разделение обычно возникало в том случае, если не преодолевалось испытание (искушение) властью и если в отношениях между церквами использовалась сила иная, чем любовь. Особенно явным это стало после того, как император Константин в 310-х годах прекратил в Римской империи государственные гонения на христианство, а затем предложил Церкви союз. Согласие на этот союз привело, конечно, к взаимным влияниям и обязательствам, в результате которых Церковь получила возможность использовать силу государственной власти для решения своих проблем, то есть почувствовала вкус политического влияния. Но поскольку Церковь в принципе не может жить такими силами и духом, то в ней происходит раскол, или, по-гречески, схизма.

Когда две церкви убеждены, что только одна из них является Церковью Христовой, а другое сообщество заблуждается, то речи о церквах-сестрах быть более не может. Тогда это – две христианские конфессии, каждая из которых убеждена, что ее собственные члены принадлежат Телу Христову, в то время как верующие другого сообщества, напротив, «заблудшие овцы» (как будет видно ниже, восточные и западные Церкви веками были по отношению друг к другу «церквами-сестрами», хотя и в неполном единении, и лишь в XVIII веке дело дошло до того, что они перестали признавать друг друга Церковью Христовой).

Ив Конгар, выдающийся французский историк и богослов, писал, что уже в IV веке отношения латинян и греков характеризуются «состоянием, которое вовсе не соответствует представлению о нормальном общении, нарушаемом только из-за отдельных конфликтов». Так, за 464 года, прошедшие с начала единовластного правления императора Константина (323 год) до VII Вселенского собора (787 год), между греками и латинянами было 5 схизм общей длительностью 203 года. В течение почти половины многовекового периода, за который были созваны семь совместных Вселенских соборов, греки и латиняне не имели между собой общения.

Первая кровь

Первый случай использования государственной силы против еретиков произошел на I Вселенском соборе в Никее (ныне турецкий город Изник) в 325 году. Тогда были отправлены в ссылку александрийский пресвитер Арий и его единомышленники, не признававшие полной божественной природы Христа. Неизвестно, вступились ли за них участники собора из победившей партии, но один из них, Афанасий Великий (295—373), уже будучи архиепископом Александрийской церкви и находясь в опале от ариан, которые тогда в свою очередь пользовались поддержкой государства, через несколько лет тщетно протестовал против проведения церковного собора, на котором председательствует светский чиновник и у дверей стоят солдаты.

Но было поздно: джинн уже был выпущен из бутылки. Раскол терзал Церковь еще полвека, и вмешательство светских властей его только усугубляло.

Недолго пришлось ждать и первые казни еретиков. Присциллиан, епископ Авильский, был обвинен в ереси другими испанскими епископами на основаниях очень шатких и осужден на двух соборах, созванных в Сарагосе – в 380 году и в Бордо – в 384 году. Тогда Присциллиан обратился к императору, но оправдания не получил. В 385 году его вместе с четырьмя учениками казнили. После этого святые епископы Амвросий Медиоланский (Миланский) и Мартин Турский прервали общение с епископами, выступившими за смертную казнь. Хотя большинство в Церкви все-таки молчало, и впоследствии использование государственных сил стало обычной практикой. Ученики Присциллиана находились в расколе до конца VI века

Справедливости ради нужно отметить, что описание отношений церквей возможно лишь в пространстве двух процессов – отчуждение и воссоединение шли рука об руку… Во все эпохи и на Востоке, и на Западе находились христиане, особенно глубоко переживавшие разделение и стремившиеся его преодолеть.

Примером глубокого общения христиан Востока и Запада может служить история отношений двух святых VII века, нареченных Церковью исповедниками: папы римского Мартина и греческого духовного писателя, философа и мистика монаха Максима. Их связывали личная дружба и служение (Максим был богословским советником, секретарем Мартина), а также страдания в гонениях за веру. Они противостояли так называемой монофелитской ереси, умалявшей человечество Богочеловека Христа, из-за которой возник раскол между отвергавшей ее – Римской и поддерживающими ее – греческими церквами. В условиях союза Церкви и государства в ходе догматических споров гонимой была та сторона, против которой выступал император, независимо оттого, на чьей стороне была истина. Поэтому в 653 году папа Мартин ввиду неповиновения императору Константу II был арестован, его пытали и сослали – в Херсонес (современный Севастополь), где замученный старец и умер два года спустя. В 655 году арестовали Максима. На допросе его обвиняли, что он любит латинян и не любит греков. Сослали Максима в Визию, греческую колонию на территории нынешней Болгарии. В 662 году и Максима, и Мартина анафематствовали, после чего Максиму, чтобы он не писал и не учил, отрезали правую руку и язык и сослали во второй раз – на Кавказ, где он и умер в том же году в возрасте 82 лет. Только в 680 году, на Шестом Вселенском соборе, православное учение победило, а исповедники веры были прославлены.

Cолунские братья

Еще одним примером плодотворных отношений греческих и латинских христиан является духовное движение, основанное солунскими братьями – святыми Кириллом (826—869) и Мефодием (815—885). Великим плодом этого движения, которое так и было названо – кирилло-мефодиевским, стало рождение общеславянского христианского мира, объединенного общей книжностью с ее языком и обрядом. Движимые христианской любовью к языческому славянскому народу, Кирилл и Мефодий взяли на себя подвиг его просвещения Евангелием. Их деятельность с самого начала была их личной инициативой.

Сама мысль о переводе и священных книг, и богослужения на негреческие, «варварские» языки, о миссии среди «варваров», как и вообще о церковной деятельности, не связанной с политическими интересами государства, была совсем не характерной как для византийского, так и для средневекового христианства в целом. Братья-миссионеры вышли на служение из Константинопольской церкви как раз в то время, когда патриарх Фотий боролся с папой Николаем, но не принимали в этой борьбе никакого участия. Когда же в 866—867 годах она достигла наибольшего напряжения и Фотий на соборе в Константинополе отлучил Николая, братья, гонимые немецким духовенством, искали защиты у папы – они пошли в Рим, принесли ему в дар мощи св. Климента Римского и надолго остались там. Здесь младший брат, в миру Константин, принял монашество с именем Кирилл и вскоре, заболев, умер. Мефодий же возвратился в Моравию. Как и всякое духовное движение, их служение вызвало конфликты с местными светскими и церковными властями, а потом и прямые гонения. После изгнания из Моравии св. Мефодий с двумястами учениками-пресвитерами ушел в Болгарию.

Имперские противоречия

Первый Вселенский собор 325 года был созван императором Константином, перенесшим столицу Римской империи из Рима в Константинополь (заново выстроенный город на месте старого греческого городка Византии; историки нового времени для различения древней Римской империи и новой стали называть последнюю Византийской). Так возникла традиция созывания Вселенских (т.е. всеимперских) соборов императором в тех случаях, когда он считал, что этого требует критическая ситуация в Церкви. Императоры использовали свою власть вплоть до последнего, Седьмого Вселенского собора 787 года, в котором участвовали и греки, и латиняне, поскольку на тот момент империя еще была единой.

После коронации в Аахене императора Карла Великого (800 год) и фактически возникновения в западных землях еще одной Римской империи больше не состоялось ни одного Вселенского собора, признанного обеими сторонами – с того момента ни один император не мог пригласить епископов обеих сторон. В отличие от поздней античности (IV век), когда одна единая империя имела двух соправителей, теперь и византийский император – на Востоке, и император – на Западе, каждый претендовал на то, что только он является законным преемником римских императоров. Таким образом, не было больше авторитета, который был бы признан обеими сторонами. И даже если бы в Церкви не было внутренних, в том числе богословских, противоречий, она все равно была бы втянута в соперничество имперских интересов.

Первый крупный конфликт между Римской и Константинопольскими церквами после коронации Карла Великого произошел в 850—860-е годы. В этот период напряженность богословских разногласий смешалась с политической. В последствии на Западе возникло мнение, что это и был окончательный раскол, а его виновником являлся патриарх Фотий: в его переписке с другими восточными патриархами (иерусалимским, александрийским и антиохийским) содержалось немало упреков в адрес латинян. На Востоке же считали, что в расколе виноват папа Николай. Западные богословы впоследствии часто именовали православных «фотианами» (по аналогии с христианами-протестантами, которые называются «лютеранами» или «кальвинистами»). Но после того, как в середине XX века католический историк Франтишек Дворник доказал, что при Фотии схизма была преодолена, новую дату схизмы обозначили 1054 годом, а ее виновниками назвали константинопольского патриарха Михаила Керулария и кардинала Гумберта Сильва-Кандидского.

Несостоявшийся мир

В XI веке и Рим, и Константинополь, явственно ощущая военную угрозу от норманнов, стремились урегулировать проблемы в отношениях между церквами и возобновить между ними общение. Римская делегация, посланная в 1054 году в Константинополь, должна была вести переговоры о мире в Церкви. Патриархом Константинопольским в то время был Михаил Керуларий, главой римской делегации – кардинал Гумберт, решительный сторонник независимости Церкви от светской власти. И тот, и другой были людьми неподатливыми, а потому их переговоры привели не к миру, а к обострению противоречий.

В годы патриаршества Михаила Керулария сильное папство, отвергающее любой компромисс, противостояло энергичному, ревниво относящемуся к сохранению своей самостоятельности константинопольскому патриарху. И император, который был заинтересован в мире между церквами, не мог ничего сделать. Спор начался в Константинополе еще весной 1053 года, когда Михаил Керуларий приказал закрыть там латинские монастыри и вообще все латинские церкви, обосновывая это тем, что у них в богослужении использовался пресный, а не квасной хлеб, что было признано абсолютно недопустимым и даже недействительным. Это привело к бесчинствам, достойным крайнего сожаления.

В Константинополе посланцы папы были приняты императором Константином IX дружественно, а патриархом Михаилом – подчеркнуто нелюбезно. Послы сочли, что император является более важной фигурой, нежели патриарх. Михаил же в свою очередь просто игнорировал легатов. В таких обстоятельствах переговоры не складывались – кардинал Гумберт потерял терпение, и 15 июля 1054 года, во время богослужения в алтаре Святой Софии, провозгласил буллу об отлучении от Церкви Михаила Керулария и его приверженцев. Патриарх потребовал от императора, чтобы тот вызвал легатов обратно, дабы они обосновали представленные ими неслыханные обвинения. Император же сначала подумал, что Михаил сфальсифицировал буллу, но вскоре сам убедился в том, что представленный Михаилом греческий перевод точно соответствует латинскому тексту. Посланники папы вернулись было обратно, но, отказавшись предстать перед собором под председательством патриарха, поспешно удалились.

Говоря о событиях 1054 года, следует помнить, что ни латинская церковь не отлучала греческую, ни греческая – латинскую. Буллы об отлучении (экскоммуникации) касались лишь отдельных лиц: римские легаты отлучили патриарха и некоторых приближенных к нему лиц, а спустя несколько дней патриарх отлучил легатов.

Флорентийский собор

Тем не менее желание достичь богословского соглашения, а не просто заключить союз ради политической выгоды, по-прежнему существовало. Поэтому для достижения примирения было решено созвать совместный собор. После долгих предварительных переговоров встреча произошла в итальянском городе Ферраре в 1438 году, хотя из-за заразной болезни, вспыхнувшей там, собор позднее перенесли во Флоренцию. Папа Евгений IV созвал латинских епископов, так как на Западе светские власти не имели права созывать церковный собор, а греческие епископы из различных патриархатов были, напротив, приглашены по древней традиции византийским императором Иоанном VIII.

После долгих переговоров все отцы собора, за исключением митрополита Эфесского Марка Евгеника, пришли к богословскому примирительному соглашению. Но и латиняне, и греки были настолько не готовы по-настоящему пойти навстречу друг другу, что на церковной жизни это никак не отразилось. Правда, в последующие 200 лет все готовые к примирению восточные епископы всячески придерживались богословских достижений Флоренции.

Непримиримые

В дальнейшей истории взаимоотношений Греческой и Латинской церквей позитивных изменений практически не было. Основные усилия Латинской церкви начиная с XVI века были направлены на борьбу с реформацией, что не могло не повлиять и на отношение к Греческой церкви. После Великих географических открытий изменился и мир, в котором действовала Церковь. Ответственность римского престола за распространение христианства и Церкви во всем мире необыкновенно возросла. Но чем больше проходило времени, тем сильнее среди латинян распространялось убеждение, что Церковь Христова может быть лишь там, где верующих окормляет папа, преемник Святого Петра. И уже с начала XVIII века в католическом богословии утвердилось мнение, что все таинства, совершаемые вне пастырского попечения папы, незаконны. Все с большей убежденностью католики настаивали на том, что не может быть Церкви там, где верховному пастырю не оказывается безоговорочного послушания.

Они настаивали на том, что вне канонических границ ведомого папой римского церковного сообщества могут пребывать только находящиеся в заблуждении церковные объединения, которые, строго говоря, вообще не могут участвовать в таинствах Церкви.

Для латинян началось время сомнений в том, что некатолики вообще могут спастись. А потому они все более чувствовали, что совесть их обременена тяжелым долгом – срочно призвать заблудших к переходу в католическую веру, и они решительно приступили к «обращению» православных. В 1729 году Римская Конгрегация по распространению веры издала декрет, который впредь строго запрещал общение в таинствах. Этот декрет не был догматическим решением, и издал его не сам папа, а один из органов Курии (администрация Ватикана). И тем не менее окончательный разрыв между Греческой и Латинской церквами произошел в гораздо большей степени из-за этого декрета, а не из-за Буллы об отлучении 1054 года.

Греческие патриархи были очень обеспокоены сомнениями католиков в правах греческих церквей на совершение святых таинств и новой практикой латинской миссии среди православных. В июле 1755 года патриархи Константинополя, Александрии и Иерусалима собрались в Константинополе и издали совместное заявление: «Мы, милостью Божией возросшие в Православной церкви, подчиняясь канонам св. апостолов и отцов, признавая только единую, нашу святую, соборную и апостольскую Церковь, принимающие ее таинства, а следовательно, и святое крещение, но считающие таинства еретиков неприемлемыми, чуждыми апостольской традиции и изобретением испорченных людей, если эти таинства не совершаются так, как Святой Дух заповедал это апостолам и как это делает Церковь Христова до сегодняшнего дня, – мы отвергаем их в совместно принятом решении, и мы принимаем приходящих к нам обращенных как неосвященных и некрещеных…»

Напряжение и противоречия между латинянами и греками возросли в XVIII веке настолько, что для них уже стало невозможным назвать другую сторону Церковью Христовой. Западная Церковь стала отрицать возможность совершения таинств епископами и священниками, не подчиненными папе. Греческие церкви отрицали полномочия отделенной от них церкви совершать таинства. Тем самым обе стороны претендовали на то, что Господь только им одним передал таинства для верного их использования. Отныне каждая из обеих сторон считала себя единственной служительницей человеческого спасения, единоспасающей Церковью. Ни та, ни другая стороны не хотели признать, что они призваны совместно свидетельствовать об Истине Евангелия, но предполагали, что за их различными учениями кроются противоположные точки зрения и противоречия – позицию другой стороны они истолковывали теперь как отрицание евангельских истин. С этого момента греческие и латинские церкви считают, что они «разделены между собой в вере».

Так раскол между Востоком и Западом, который до сих пор понимался как разделение между церквами-сестрами, находившимися почти в полноте общения, с XVIII века стал настоящей границей между конфессиями. Нараставшее веками отчуждение между Востоком и Западом перешло во взаимное неприятие и отказ от общения в таинствах, и среди большинства христиан утвердилось мнение, что католическая и православная церкви существуют сами по себе. Раскол стал реальностью. Но чуткая христианская совесть ни на Востоке, ни на Западе с этим безжалостным отказом друг от друга примириться не могла.

Послесловие

В XIX—XX веках перед лицом всеобъемлющего кризиса христианства – массового ухода людей из Церкви и распространения атеизма – многим христианам стало ясно, что его преодоление возможно лишь в совместном свидетельстве. Но его-то и не могли дать разделенные церкви. Падение именно в это время старого типа церковно-государственных отношений придало церквам сил для поисков на этом пути.

В новом движении диалога церквей участвовали и епископы, и рядовые верующие. Очень важным стал богословский и церковно-исторический анализ причин расколов и путей их преодоления. Православные церкви, в том числе Константинопольская, и особенно Русская, с самого начала принимали в этом участие, причем не только теоретически, но и практически.

Очень много сделал для преодоления разделения церквей профессор Санкт-Петербургской духовной академии Василий Васильевич Болотов, гениальный церковный историк второй половины XIX столетия. Считая главным качеством историка величайшую любовь к Истине, он пытался преодолевать двусмысленность в отношениях церквей. Болотов участвовал в подготовке диалога с древней ассирийской церковью, полтора тысячелетия находившейся в состоянии раскола с греческими церквами. Он провел исследование традиционного учения ассирийцев (айсоров), чем подготовил пути к преодолению раскола. 9 000 ассирийских христиан во главе с епископом Map Ионой в мае 1897 года подписали прошение об объединении с Православной церковью. Во время богослужения на праздник Благовещения 25 марта 1898 года в Петербурге было торжественно провозглашено объединение.

Но важнейшим вкладом Болотова в достижение христианского единства стало его участие в диалоге с так называемой старокатолической церковью. Старокатолики отъединились от Римско-католической церкви в конце XIX века из-за принятия в ней догмата о папе. В православно-старокатолическом диалоге было необходимо обсудить догматические разногласия, и Болотов написал свои знаменитые «Тезисы о филиокве». В них он предложил метод исследования (предполагающий различение догмата, святоотеческого и частного богословского мнения) и с предельной ясностью показал, что данное догматическое различие не может считаться «непреодолимым препятствием» для восстановления общения между Восточной и Западной церквами.

После трудов Болотова можно было сказать, что главный догматический «завал» на пути восстановления отношений этих церквей был разобран.

Уже в 1990-е годы папа Иоанн-Павел II принял древнюю практику равной возможности использования церквами обеих традиций и неоднократно читал «Символ веры» без «филиокве» – как это принято в православных церквах.

XX век стал веком нового узнавания церквами своего призвания к единству в любви, временем преодоления разделений и исторической инерции. В 1964 году Папой Римским Павлом VI и патриархом Константинопольским Афинагором I были «изъяты из церковной памяти и среды» акты отлучения 1054 года, что стало «выражением искренней взаимной воли к примирению».

Встреча между папой Павлом VI и патриархом Афинагором может рассматриваться как обнадеживающее свидетельство того, что католики и православные теперь, быть может, более, чем когда-либо, готовы к диалогу примирения – диалогу Любви.

История о патриархе Фотии

Из всех, кто когда-либо занимал патриарший престол в Константинополе, св. патриарх Фотий считался самым выдающимся мыслителем и самым крупным политиком. Вскоре после восхождения на патриарший престол в 857 году (куда он был возведен из мирян) Фотий оказался вовлечен в спор с папой Николаем I (858—867 годы). Предыдущий же патриарх, Игнатий, впавший в немилость, был отправлен в ссылку императором Михаилом III и вынужден был отречься от престола. Сторонники Игнатия, отказываясь признать действительность его отречения, рассматривали Фотия как узурпатора. Фотий отправил папе послание, где уведомлял его о своем восхождении на патриарший престол, только через 3 года. Николай, недовольный неслыханным для Римской церкви возведением в патриархи мирянина, не имевшего опыта даже священнического служения, решил для выяснения обстоятельств конфликта между Фотием и Игнатием отправить своих легатов в Константинополь.

Фотий весьма почтительно обошелся с легатами, пригласив их возглавить Константинопольский собор, которому предстояло рассудить его с Игнатием. Легаты приняли это предложение и вместе с остальными участниками собора признали Фотия законным патриархом. Но когда они вернулись в Рим, Николай заявил,что они превысили свои полномочия, отменил принятое ими решение и сам взялся за рассмотрение дела в Риме. Собор, состоявшийся под его председательством в 863 году, признал патриархом Игнатия, Фотия же объявил лишенным священного сана. Произошел явный разрыв между Римской и Константинопольской церквами.

Очевидно, что конфликт был связан с папской позицией. Папа Николай был выдающимся реформатором. Его представление о прерогативах Римского престола было для Римской церкви традиционным, он многое сделал для утверждения абсолютной папской власти над всеми епископами Запада. И в то же время папа Николай был убежден, что его абсолютная власть простирается и на Восток, с чем византийцы, следуя своей традиции, согласиться не могли.

В конфликте между Игнатием и Фотием папа Николай видел прекрасный шанс укрепить свои притязания на вселенскую юрисдикцию, желая заставить обе стороны подчиниться своему третейскому решению. Но в то же время он понимал, что Фотий добровольно согласился на расследование дела папскими легатами, а потому этот акт нельзя рассматривать как признание превосходства папы. Вот почему (помимо других причин) Николай отменил решение легатов. Вскоре спор шел уже не только о папских притязаниях, но и о «филиокве» (Filioque, от лат. – «и от Сына»), учении латинской церкви об исхождении Святого Духа не только от Отца, на чем настаивали православные богословы, но и от Сына.

Еще одним поводом для разногласий стала миссия среди славян. Яблоком раздора стала Болгария – государство, которое и Рим, и Константинополь в равной степени стремились присоединить к сфере своей юрисдикции. Болгарский каган (князь) Борис вначале был склонен просить крещения у немецких миссионеров, но под угрозой византийского вторжения изменил политику и около 865 года принял крещение от византийского клира. Однако Борис хотел видеть Болгарскую церковь независимой. Когда же Константинополь отказался предоставить ей автономию, он обратился к Западу в надежде на более конструктивный результат. Получив свободу действий в Болгарии, латинские миссионеры быстро развернули наступление на греков, упирая на те моменты, в которых византийская практика расходилась с их собственной – браки духовных лиц, правила соблюдения поста, и прежде всего «филиокве». В самом Риме понятие «филиокве» еще не употреблялось, но папа Николай оказал в этом вопросе полную поддержку немцам, настаивавшим на его введении в Болгарии.

Естественно, Фотий был крайне озабочен ростом германского влияния на Балканах, но еще больше его встревожил навязанный латинянами спор о «филиокве». И в 867 году Фотий приступил к активным действиям. Он направил другим восточным патриархам послание, где изложил подробные опровержения «филиокве» и обвинил в ереси тех, кто его употреблял. Вслед за этим Фотий созвал собор в Константинополе, который принял решение об отлучении папы Николая и объявил его еретиком.

Но в этот критический момент ситуация внезапно круто изменилась. В том же 867 году Фотий был низложен императором. Игнатий вновь взошел на патриарший престол, и общение с Римом было восстановлено. В 869—870 годах в Константинополе состоялся повторный собор, известный как «антифотиев». На нем бывший патриарх был осужден и предан анафеме, а решения собора от 867 года пересмотрены.

Но и на этом перемены не закончились. Собор 869—870 годов потребовал от императора решить вопрос о статусе Болгарской церкви, после чего было принято решение о ее подчинении Константинопольскому патриархату. Борис согласился с этим решением, понимая, что Рим предоставит ему еще меньше независимости, чем Византия. Так что в 870 году немецкие миссионеры были изгнаны, и «филиокве» больше не раздавалось в болгарских пределах. Но и это еще не все…

В Константинополе Игнатий и Фотий наконец примирились, и, когда в 877 году Игнатий умер, Фотий вновь унаследовал патриарший престол. Спустя 2 года состоялся еще один Константинопольский собор, предавший анафеме собрание 869 года и снявший с Фотия все обвинения. Рим согласился со всеми решениями собора, не высказав протеста. Так Фотий добился победы, получил признание в Риме и церковное руководство над Болгарией. До середины XX века существовало мнение, будто имела место и вторая «фотиева схизма», но Ф. Дворник исчерпывающе доказал, что эта вторая схизма является мифом – в поздний период патриаршества Фотия (877—886 годы) общение между Константинополем и Римом не прерывалось.

Не мир, но меч

Роковое событие в отношениях церквей произошло в 1204 году, когда во время IV крестового похода был захвачен Константинополь. Алексей Ангел, сын свергнутого и ослепленного своим братом императора Исаака, убедил крестоносцев повернуть к Константинополю, чтобы восстановить его вместе с отцом на троне. Огромное значение в захвате города имели и коммерческие интересы Венецианской республики, которая вела об этом переговоры с руководителями похода.

Греческий православный мир до сих пор помнит три страшных дня грабежа. «Даже сарацины милосердны и добры в сравнении с этими людьми, носящими на своих плечах крест Христов», – вспоминал греческий писатель Никита Хониат. Убийства, насилие, разграбления храмов и частных домов, осквернение святынь были повсеместны в великом городе. Огромное количество святынь, мощей, реликвий было вывезено на Запад, особенно в Италию, Францию и рейнские города (по оценкам историков, до сих пор до 90% самых значительных реликвий в соборах этих мест, например в Венеции, составляют святыни, вывезенные тогда из Константинополя). Не получив обещанного, крестоносцы убили императора Исаака II Ангела и Алексея, его наследника. На захваченной территории они основали новое государство во главе с новым императором Бодуэном – Латинскую империю, просуществовавшую более полувека. Латиняне, добившись власти в Константинополе, посчитали, что им теперь принадлежит главенство во всей Церкви, и создали церковные каноны, которые обеспечивали их епископам верховенство и контроль над восточными церквами и должны были подчинить восточных епископов латинянам.

В результате к давним разногласиям присоединилось чувство оскорбленности и возмущения латинской агрессией и святотатством. Психологически, уже на уровне народного сознания и памяти, христианские Восток и Запад разделились, греки не могли простить латинянам случившегося. По словам выдающегося английского византолога XX века сэра Стивена Рансимена, «крестоносцы принесли не мир, но меч, и этот меч разрубил христианский мир». После трагедии 1204 года усилия греков и латинян по преодолению отчуждения в отношениях церквей стали крайне затруднены.

Но господство латинян в Константинополе оказалось непрочным. 25 июля 1261 года войска никейского императора Михаила VIII Палеолога (1259—1282) заняли город почти без боя, и с этого времени власть византийцев в центральной части их империи была восстановлена.

Царственный покровитель, стремившийся к церковному единству, не смог ничего сделать для того, чтобы его греческая церковь согласилась с решениями Лионского собора 1274 года о воссоединении церквей. Схизма продолжалась. Даже сам царь Михаил VIII стал ее жертвой, так как папа Мартин IV (1281—1285 годы) отлучил его от Церкви, потому что считал, что тот слишком мало сделал для того, чтобы подвигнуть греков к церковному единству. Греческая церковь тоже отлучила его, упрекнув в том, что он отдал свое сердце латинянам. А когда он умер, и греки, и латиняне отказали ему в церковном погребении.

Краткая история расколов между латинской и греческой церквами

50-е гг. Апостол Павел пишет христианам, в частности римским и коринфским, увещая их остерегаться разделений: «Слышу, что между вами бывают разделения»

150—190-е гг. Первый спор о правильном сроке и о смысле праздника Пасхи, едва не приведший к разрыву между римской и греческими малоазийскими церквами

330—370-е гг. Разрыв отношений между римской и почти всеми восточными греческими церквами по поводу ереси арианства

325—787 гг. Из-за догматических споров в эпоху 7 вселенских соборов между греками и латинянами было 5 расколов общей длительностью около 200 лет

800 г. Коронование Карла Великого папой Львом iii. В глазах византийцев это было изменой империи. Появились две империи. Политический раскол стал фактом, а церковный раскол оказался неизбежным

860—870-е гг. Разрывы между Римом и Константинополем, прежде всего из-за властно-юрисдикционных разногласий при папе Николае и патриархе Фотии

1054 г. Резким обострением отношений кончилась попытка примирения перед лицом общей норманнской угрозы. Взаимно отлучили друг друга константинопольский патриарх Михаил Керула-рий и легат римского папы кардинал Гумберт Сильва-Кандидский

1204 г. Захват и варварское разграбление Константинополя крестоносцами

1245 г. Папа Иннокентий iv считал, что схизма совершилась при его жизни (поставлением латинянина на константинопольскую патриаршую кафедру)

1274 г. Лионский собор с участием посланников византийского императора Михаила VIII имел целью достигнуть единства церквей путем решения вопроса о «филиокве». Греческие церкви не принимают решения собора

1437—1439 гг. Ферраро-Флорентийский, последний общий для латинян и греков собор. После длительных обсуждений все отцы собора, за исключением митрополита Эфесского Марка, подписали богословское примирительное соглашение, которое не было принято в целом на греческом Востоке

1453 г. Захват Константинополя турками. Гибель Римской (Византийской) империи. Турецкое правительство препятствует любому сближению греческих и западных христиан, придерживаясь политики «разделяй и властвуй»

1729 г., 1755 г. Взаимный отказ, сначала римской, а потом и греческих церквей в совместном участии в таинствах. С этого времени обе церкви стали считать друг друга неистинной Церковью Христа, а себя – истинной. Этот новый подход существовал в церквах около двух веков

1918 г. На Поместном Соборе Российской православной церкви, проходившем под председательством св. патриарха Тихона, образован Отдел по соединению церквей

1960-е гг. Всеправославные конференции и ii Ватиканский собор действовали в направлении примирения церквей. Как плод – официальное вступление Православной и Католической церквей а богословский диалог «на равных условиях»

1964 г. Папой римским Павлом vi и патриархом Константинопольским Афинагором I были «изъяты из церковной памяти и среды» акты отлучения 1054 года, что стало «выражением искренней взаимной воли к примирению»

2004 г. В этом году православные и западные христиане празднуют Пасху Христову в один день – 11 апреля

 

Арсенал: Кульминация «ружейной драмы»

Промышленная революция XIX века проявила себя прежде всего в военном деле, и в частности в развитии оружия. В начале столетия стреляли из кремневых ружей и дымным порохом, в конце – уже строчили первые пулеметы, а патроны снаряжали порохом бездымным. Но между этими этапами было немало драматических поворотов и ошибок наравне с настоящими техническими прорывами. Сложным был путь преобразования оружия и в России, и в Европе, и за океаном.

Пехотная винтовка

Войны первых двух десятилетий XIX века сделали очевидным значение прицельной стрельбы, но, чтобы сделать нарезное оружие массовым, требовалось совместить в одном дульнозарядном оружии точность боя нарезного и скорострельность гладкоствольного. При заряжании пуля должна была свободно проходить по стволу, а при выстреле – заполнять собой нарезы. Поиски шли эмпирическим путем, но промышленная революция ускоряла реализацию новинок.

Большую роль сыграла здесь французская стрелковая школа в Венсене. В 1826 году офицер А. Дельвинь сделал ввинтную камору ствола с меньшим внутренним диаметром, чем канал: упираясь в края каморы, пуля раздавалась в стороны благодаря ударам шомпола. Но при таком «досылании» она слишком деформировалась, и добиться от своего штуцера стабильного боя Дельвинь не смог. Его штуцеры, принятые в армиях Австрии и Сардинии, продержались недолго. Однако по ходу работ Дельвинь создал цилиндро-коническую продолговатую пулю и первым практически доказал ее выгоду, которую за столетие до того теоретически обосновал профессор И. Лейтман.

Продолговатая пуля давала ряд преимуществ во внутренней и внешней баллистике. Она правильнее шла по нарезам, лучше заполняя их, большая поперечная нагрузка (отношение массы к площади поперечного сечения) и выгодная форма в плане аэродинамики уменьшали потери скорости в воздухе; траектория ее полета делалась настильнее, росли прицельная дальность и дистанция прямого выстрела.

Офицер Венсенской школы полковник Л. Тувенен поместил на хвостовом винте ствола стержень – пуля, сев на стержень, расширялась ударом шомпола. Решение это было остроумным, но стержень гнулся, а прочистить камору без полной разборки оружия было невозможно. Тем не менее штуцер Тувенена 1842 года калибра 17,78 мм бил до 1 400 шагов, а на 1 200 шагах его пуля пробивала две доски по 3 см толщиной.

Куда заманчивее было расширять пулю не усилиями стрелка при заряжании, а давлением пороховых газов при выстреле – благо свинец достаточно пластичен. Появился целый ряд расширяющихся пуль: Минье, Нейендорфа, Пленниса, Подевиля. Пуля Петерса, доработанная Тиммергансом (в России именовалась «бельгийской»), имела цилиндро-коническую форму и большое углубление в нижней части – такой «колпачок» хорошо расширялся пороховыми газами, но был недостаточно прочен. Продолговатая свинцовая пуля, созданная в 1848 году в той же Венсенской школе капитаном К. Минье, имела сзади коническую выемку, в которую входила железная чашечка, пороховые газы вдавливали чашечку в выемку, и та распирала пулю. Пуля Минье имела также предложенные профессором желобки на цилиндрической части, улучшавшие обтюрацию (обеспечение герметичности канала ствола при выстреле) газов и баллистику пули.

Пуля Минье считалась наиболее удачной и стала столь популярна, что дульнозарядные винтовки, к которым ее применяли, независимо от системы, именовали винтовками Минье. Ее использовали даже в патронах к казнозарядным винтовкам, где «расширительная» конструкция была уже лишней.

Но можно выполнить пулю и так, чтобы она легко скользила по нарезам, плотно прилегая к ним. Англичанин Витворт предложил целую систему – от винтовки до нарезной пушки с каналом ствола в виде скрученной 6-гранной призмы и соответствующей формой пули. Система оказалась слишком дорогой (хотя много позже полигональные нарезы найдут свое воплощение в стрелковом оружии), поэтому Витворт вошел в историю больше как технолог производства оружия. Винтовка американца Грина с овальной сверловкой канала ствола имела еще меньше перспектив.

Наконец, появились компрессионные (сжимающиеся) пули – Вилкинсона, Лоренца. Поперечные канавки на пуле способствовали ее сжатию под давлением газов по длине и соответствующему расширению в стороны. Эту схему, требовавшую точного изготовления пуль и стволов, приняли в Австро-Венгрии, Швейцарии и Саксонии.

Крымская катастрофа

Ну а что же Россия? Если в начале XIX века русское военное оружие шло вровень с лучшим зарубежным, то к середине века наметилось сильное отставание, которое отчетливо выявила Крымская война 1853—1856 годов. Вообще в Крымскую кампанию в русской армии практически все – от техники до оружия – оказалось малопригодным, кроме людей, показавших чудеса мужества, упорства и изобретательности.

Пока в Европе искали лучший вариант применения капсюльного замка, в России не желали расставаться с кремневым. Возражения против капсюлей приводились разнообразные: что грубые пальцы солдат не смогут обращаться с маленькими «колпачками» и прочищать брандтрубку, что «колпачки» легко теряются, что кремневый замок надежнее и дешевле. А стояло за этим осознание простого факта: надо тратить большие средства на организацию капсюльного производства, подтягивать химические промыслы, добычу меди. Русские мастера применяли капсюль только в оружии штучной работы.

Достигнутая к 1826 году на Тульском, а с 1839-го и на других оружейных заводах взаимозаменяемость деталей оружия была, конечно, важным шагом, но застывшей на многие годы системы оружия все же не улучшала. В 1839 году пришлось организовать Комитет по улучшению штуцеров и ружей, который после многих лет решил заняться переделкой кремневого оружия в капсюльное («ударное») по французскому образцу. С 1844 года начали такую переделку 7-линейных, 17,78-мм (линия – единица длины, равная 2,54 мм, применялась в России до 1918 года), пехотных, казачьих, драгунских ружей, карабинов и части пистолетов: заменяли курок замка, снимали огниво, срезали полку, устанавливая на ее место брандтрубку. Переделка пехотного ружья обходилась в 63 копейки. А в 1845—1849 годах приняли новые капсюльные ружья. Соответственно, налаживали и массовое производство капсюлей.

Нарезным оружием также приходилось заниматься с оглядкой – закупать подешевле и небольшими партиями. Среди прочих систем заинтересовал предложенный в 1832 году брауншвейгским офицером Бернерсом штуцер с двумя нарезами, в которые пуля вкладывалась двумя выступами. Пуля не заполняла нарезы целиком, прорыв газов получался значительным, заряжать было непросто – в боевой ситуации выступы или ободок пули не сразу попадали в канавки на дульном срезе ствола. Все же в Бельгии такой штуцер приняли на вооружение, и русский Комитет по улучшению штуцеров и ружей тоже заказал 5 тысяч штук. Их назвали «литтихскими» или «люттихскими» (от Люттиха, старого названия бельгийского Льежа). Литтихские штуцеры официально приняли на вооружение в 1843 году и выдали застрельщикам. Щитки прицела в них заменили подъемным «гессенским» прицелом по системе мастера Ижевского завода Юнга, снабдили штуцеры штыками-тесаками и специальным шомполом. Еще в 1839 году для крепостей приняли казнозарядный капсюльный штуцер французской системы Фаллиса («Рампар») калибра 8,33 линии, правда, не слишком удачный. Примечательно, что первыми образцами капсюльного оружия, принятыми в России, оказались нарезные, но именно их потом катастрофически не хватало.

Учитель целевой стрельбы гвардейского корпуса Гартунг переделал драгунское ружье в штуцер по той же двухнарезной системе. Получилось не хуже иностранных, да еще в три раза дешевле. В 1848 году штуцер Гартунга получили застрельщики гвардейских полков. Тогда же полковник Куликовский создал для штуцеров литтихских и Гартунга остроконечную пулю с двумя «ушками». В 1851 году был принят крепостной штуцер самого Куликовского со стержнем Тувенена, а вот стержневой штуцер Эрнрота того же года не прижился – был слишком дорог. Штуцеров вообще было так мало, что войска даже не брали их на маневры – боялись износить.

Ситуация на оружейных заводах постепенно ухудшалась: кроме нехватки «машин хорошего устройства» сдерживала зависимость станков от водяных колес (паровые двигатели внедрялись медленно), износ оборудования; поднять производство оружия никак не удавалось. На 1853 год в русской армии не хватало 532 313 ружей, 48 032 карабинов и 31 120 штуцеров. Три отечественных завода в 1853—1856 годах выпустили 362 992 ружья. Из срочно заказанных в Бельгии и Пруссии 55 000 ружей получить удалось только 9 184, а попытки купить штуцеры в США уперлись в сложности доставки.

В 1852 году был принят последний образец гладкоствольного пехотного ружья, к тому времени явно устаревшего. Единственным его достоинством была ложа, более удобная для прицеливания. Но солдат больше учили маршировать, чем стрелять. До 1853 года на обучение пехоты и драгун отпускали 10 патронов в год на человека, офицеров управлению огнем не учили вообще. Опыт Кавказа породил немало отличных стрелков и тактику стрелковой цепи, но основная часть армии этого просто не знала.

Крымская война стала столкновением нарезного и гладкоствольного пехотного оружия, которое было дульнозарядным, в основном капсюльным, примерно равным по скорострельности, отличие было в прицельной дальности. Срочное принятие нарезных образцов, переделанных из гладкоствольных, с «бельгийской» расширительной пулей мало исправило положение. На начало войны доля нарезных ружей в стрелковом вооружении русской армии в Крыму не превышала 4—5%, к концу войны – 13,4%. Во французской же нарезные ружья составляли около трети стрелкового оружия, а в английской – более половины. Французы имели стержневой штуцер Тувенена с прицельной дальностью 1 100 м, англичане – винтовку «Энфилд» Патент 1851 и 1853 годов с пулей Минье и прицельной дальностью до 1 000 ярдов (914 м). Их прицельный огонь перекрывал дальность русских ружей (раза в четыре) и гладкоствольных пушек, принося большие потери. В бою на Альме в сентябре 1854 года стрелки наступающего противника перебили офицеров и артиллерийскую прислугу русских частей. Печальным был и опыт Балаклавы, Инкермана и реки Черной. Русские войска поневоле начали вырабатывать новую тактику: залегать под огнем, активнее использовать земляные укрытия, действовать цепью. А изумлявшие англо-французов лихие русские штыковые атаки явились следствием слабости огня русских ружей.

Некоторые идеи подсказал противник. Под Севастополем у французского солдата взяли пачку патронов с «секретными» пулями системы начальника Венсенской стрелковой школы полковника Нейсслера. «Полушарная» пуля имела призматическое донное углубление, в канал ствола входила с зазором, при выстреле расширялась, это повышало обтюрацию газов. Такие пули испытали в Севастополе и Петербурге. В 1855-м пулю Нейсслера приняли в русской армии. Дальность стрельбы ружья образца 1852 года возросла с 300 до 600 шагов. Это было последнее усовершенствование солдатского гладкоствольного ружья. Далее началась эра винтовки.

Казнозарядки

Пока большинство армий искало пути превращения дульнозарядных винтовок в массовое оружие, в Пруссии, стремительно развивавшей свою военную промышленность, решили принять еще и винтовку казнозарядную, и под унитарный патрон. Ее создателем был выдающийся оружейник И.Н. Дрейзе. Он нашел способ выполнить унитарный патрон и оружие под него на основе имеющихся технологий. Пуля в поддоне, порох и капсюль объединялись бумажной (папковой) гильзой, причем капсюль располагался в поддоне пули. Патрон вкладывался в патронник, запиравшийся продольно скользящим затвором. При спуске длинный ударник, смонтированный в затворе вместе с винтовой боевой пружиной, взводимый при перезаряжании, пронизывал бумагу и порох и разбивал капсюль. Ударник прозвали «иглой», а саму винтовку – игольчатой. В этой схеме были и недостатки. «Игла» ржавела и ломалась, затвор засорялся пороховым нагаром, для предотвращения прорыва газов через затвор приходилось ставить специальный обтюратор. Зато скорострельность выросла до 5 прицельных выстрелов в минуту и в обороне, и в атаке, исчезла опасность вложить подряд 2—3 заряда или не дослать пулю до пороха, заряжать и стрелять можно было из любого положения, затвор разбирался без инструментов, уход был проще.

Военное ведомство Пруссии в 1841 году купило патент, приняло 15,44-мм винтовку Дрейзе на вооружение и сделало ее одним из самых оберегаемых секретов. Этот секрет приоткрылся во время революционных событий 1848 года, когда толпа ворвалась в Берлинский арсенал. А с 1858 года игольчатые винтовки и карабины стали основными в прусской армии, отстранив системы Тувенена и Минье. Новое оружие, а также боевая дисциплина и инициатива командиров обеспечили успех в Прусско-датской (1864 год) и Прусско-австрийской (1866 год) войнах. «Гуманисты» чуть было не объявили Дрейзе слугой дьявола, как когда-то Шварца и Бэкона. Но уже в 1870 году прусские военные с неприязнью обнаружили превосходство французских игольчатых винтовок Шаспо 1866 года над старой конструкцией Дрейзе. Впрочем, судьбу Франко-прусской войны (1870—1871 годы) решили прусская артиллерия и нежелание французов драться.

Большой скачок в развитии оружия произошел во время Гражданской войны 1861—1865 годов в США. Имевшегося вооружения и поставок из-за рубежа не хватало воюющим сторонам, и в армию пошли новинки, в иных условиях пробивавшие бы себе путь не один год. Не все были удачны, но вот казнозарядные винтовки Шарпса с клиновым затвором и металлическим патроном очень понравились «метким стрелкам» X. Бердана, добавив немало аргументов в пользу казнозарядного оружия. Проявили себя и магазинные винтовки Спенсера и Генри.

«Железо» и «медь» воины

Решить большинство проблем казнозарядного оружия и начать новую эру в истории оружия вообще позволили два нововведения – стволы из литой стали и унитарный патрон с металлической гильзой.

Ничто не определяло облик XIX века, особенно его второй половины, в такой мере, как металлургия железа и стали. Если в 1840-е годы стальные ружья и орудия Крупна казались расточительством, то внедрение в металлургию бессемеровского (1856 год), мартеновского (1864 год), а позднее и томасовского (1878 год) способов плавки обеспечило распространение прочных и вязких литых сталей. Нелишне заметить, что Г. Бессемер начал работы над новым способом выплавки стали, желая получить материал именно для новых систем оружия. Оружейные стали определили новое качество стволов и затворов, инструментальные – технологию производства.

Развитие металлургии цветных металлов тоже принесло свои плоды. То, что нельзя было довести до серийного производства в начале XIX века, к его середине стало вполне реальным. Еще в 1828 году французский оружейник К. Лефоше предложил унитарный патрон сначала с бумажной, а потом с латунной гильзой. У дна гильзы располагались капсюль и боек-«шпилька», выступавший из корпуса. Патрон назвали шпилечным. Эту систему развил в 1850-е годы его сын – Е. Лефоше. В 1849-м его соотечественник М. Флобер выпустил патрон с ударным составом, уложенным в выступающей закраине медной гильзы. Флобер предназначал свой патрон для «комнатной стрельбы» (то есть в закрытом тире) и даже не снабдил пороховым зарядом: пулю выбрасывали газы ударного состава. Но уже в 1856 году Берингер удлинил гильзу и добавил порох, скоро появились патроны кольцевого воспламенения различных калибров и назначений.

Однако с ростом мощности в «боевых» калибрах сказывалась слабость выгнутой закраины гильзы. Здесь больше шансов было у патронов центрального воспламенения – с расположением капсюля в центре дна гильзы. Вслед за Мартини и Потте (1858 год) такие патроны выполнил Шнейдер, но успешными стали две другие схемы.

В 1866 году британский полковник Э. Боксер запатентовал патрон с составной металлической гильзой и извлекаемым капсюлем, в это же время американский полковник X. Бердан предложил патрон с цельнотянутой гильзой с наковаленкой и заделанным капсюлем. Как шпилечный металлический патрон вытеснил с рынка бумажные, так патроны центрального воспламенения вытеснили шпилечные и стали основными в военном оружии. Пластичная и упругая гильза, прижимаемая давлением пороховых газов к стенкам патронника, решила проблему обтюрации патронника, она же обеспечила длительное хранение патронов, их жесткость и прочность, в отличие от бумажной извлекалась целиком.

Были и другие схемы – у американских магазинных карабинов и пистолетов «Волканик», например, пули в виде колпачка несли внутри пороховой заряд и капсюль, но безгильзовая схема успеха не имела.

Время перемен

Колониальные войны и восстания XIX века во многом определяли развитие оружия. Впрочем, одна из них из-за него же и началась. Когда британская капсюльная винтовка «Энфилд» Патент 1853, «с успехом дебютировавшая» в Крымскую войну, добралась до колониальных войск в Индии, она стала поводом для восстания сипаев. Для смазки винтовки предписывалось использовать топленое свиное сало и коровий жир. Так что ухаживать согласно инструкции за новой винтовкой отказались и туземные солдаты-мусульмане, и индуисты. Тогда «в назидание» несколько зачинщиков были повешены. Это и стало толчком: в мае 1857 года сипаи трех полков в городе Мируте перебили офицеров, положив начало самому кровопролитному восстанию в истории британских колоний.

История российских винтовок после Крымской войны была, может быть, не столь кровава, но тоже весьма драматична. С одной стороны, назрела необходимость преобразования и перевооружения армии, с другой – была очевидна постоянная нехватка средств.

Начали с дульнозарядной винтовки с расширительной пулей. Масса такой пули была больше, чем круглой, заряд пороха требовался больший, результат – недопустимо сильная отдача. Выход – уменьшить калибр. Предлагался решительный шаг – уменьшить калибр с 7 линий до 4.

Но получить сверла и другой инструмент достаточной точности и прочности при таком диаметре было проблемой, да и засыпать порох в столь узкий канал ствола, равно как и чистить ствол, было трудно. Поэтому остановились на калибре в блиний (15,24 мм). К тому времени подобное уменьшение калибра состоялось в Великобритании и Испании. Члены Российского Артиллерийского комитета А.В. Лядин, Л.Г. Резвый, К.И. Константинов и другие разработали соответствующую конструкцию дульнозарядного капсюльного нарезного ружья с 4 нарезами, которое и приняли на вооружение в 1856 году под названием «6-линейная нарезная винтовка». С этого времени термин «винтовка» прочно укоренился в русском военном лексиконе. Поначалу винтовку с прицелом до 1 200 шагов получили стрелковые батальоны и роты, а также унтер-офицеры пехоты. Но вскоре на ее основе создали пехотную (прицел до 600 шагов), затем – драгунскую и казачью винтовки (последнюю разработал мастер А.Е. Чернолихов). Попала винтовка и на флот. Нарезка прицела показывала, что военное руководство еще не осознало силу и значение прицельного пехотного огня и стремилось делить пехоту на «линейных» и «стрелков». При производстве 6-линейных винтовок переходили от ручной к машинно-ручной выделке с использованием импортных станков. Вопрос о переходе от железных стволов к стальным решить не удалось. Имея отличных металлургов, Россия по объему производства стали в это время много уступала Великобритании, Франции, Пруссии, и стальные стволы получила лишь небольшая часть винтовок – в опытном порядке.

Перевооружение требовало изменить все стрелковое дело в армии, и в конце 1857 года по предложению генерал-фельдцейхмейстера великого князя Михаила Павловича в Царском Селе организовали Офицерскую стрелковую школу для подготовки инструкторов по стрелковому делу для армейских и гвардейских частей. Со временем эта школа стала исследовательским и испытательным центром пехотного оружия. Развитием теоретической базы стрелкового оружия занялись такие выдающиеся специалисты, как В.Л. Чебышев. В целом это время дало России ряд блестящих теоретиков и практиков артиллерийской и оружейной техники. Экспериментальной базой работ над стрелковым оружием стал находившийся недалеко от Петербурга Сестрорецкий оружейный завод.

Винтовка 1856 года оказалась много удачнее имевшихся зарубежных образцов, вот только сами эти образцы вскоре оказались устаревшими, как и русские винтовки.

Встал вопрос о казнозарядном оружии. Нужно было искать способ переделки винтовок образца 1856 и 1858 годов в казнозарядные, но непонятно было, под какой патрон. Военный министр Д.А. Милютин признавал: «…техника шла вперед такими быстрыми шагами, что, прежде чем предложенные заказы были испытаны, появлялись уже новые требования и делались новые заказы». Он же назвал перевооружение 1860-х годов «несчастной ружейной драмой».

С 1859 года Оружейная комиссия (ранее – Комитет по улучшению штуцеров и ружей) испытала свыше 130 иностранных и не менее 20 отечественных систем. Оружейный мастер Ф.Ф. Труммер в 1861 году предлагал усовершенствованную им двухпульную систему бельгийца Жилле с пулями впереди и позади порохового заряда: одна пуля вылетала через ствол, вторая, осаживаясь давлением газов, запирала казенный срез, следующий патрон проталкивал вторую пулю с остатками бумаги вперед, и теперь она становилась снарядом. Ни стабильного боя, ни надежной обтюрации не получалось, и винтовку Жилле-Труммера отвергли. В 1866 году по настоянию возглавлявшего Оружейную комиссию герцога Мекленбургского остановились на системе англичанина Терри, улучшенной браковщиком Тульского оружейного завода И.Г. Норманом и тем же Труммером. Делалось все просто: в казенную часть ствола ввинчивалась ствольная коробка с продольно скользящим поворотным затвором, старый капсюльный замок оставался. «Скорострельную капсюльную винтовку» Терри-Нормана приняли на вооружение, чтобы… снять через несколько месяцев как устаревшую.

Испытания игольчатых винтовок разных систем выявили немало их недостатков. Группа оружейников во главе с полковником Н.И. Чагиным занялась игольчатой системой другого англичанина, Карле, бывшей развитием системы Шаспо. Капсюль размещался в усиленном картонном дне бумажного унитарного патрона, снаряженного пулей Минье, иглу можно было сделать короче и прочнее, а прорыв газов предотвращал обтюратор из кожаных кружков. Затвор – поворотный, с двумя боевыми выступами. Переделка стоила недорого. Правда, остатки гильзы приходилось проталкивать через ствол следующей пулей, в результате до 20% пуль уходило далеко от цели. Тем не менее в 1867 году утвердили винтовку Карле, патрон к ней с пулей Вельтищева и зарядом черного ружейного пороха, принятого для всего стрелкового оружия как единый. Характерно, что в том же году приняли и систему казнозарядной нарезной артиллерии. К переделке 6-линейных винтовок в игольчатые привлекли кроме казенных частные заводы Нобеля, Виноградова, Мейнгарда, Стандершельда, новые же винтовки делали только казенные Тульский, Сестрорецкий и Ижевский заводы. Войска перевооружили игольчатой винтовкой к 1874 году, за это время чертеж ее и патрона меняли несколько раз. Во время Русско-турецкой войны 1877—1878 годов войска Кавказского фронта брали Каре, Ардаган, Эрзерум, Баязет с этой винтовкой в руках.

Замедляли дело и слабость технической базы, и попытка «приватизации» оружейного производства. Желая снять с себя расходы на его преобразование – переход от «приписных рабочих» к вольному найму, а также обновление оборудования, – правительство решило передать заводы в арендно-коммерческое управление. В стране шли реформы, а значит, средств постоянно не хватало. В результате Военное ведомство получило постоянную головную боль. И ведь попали заводы в руки квалифицированных специалистов, знатоков оружия и производства: Тульский получил в управление генерал-майор К.К. Стандершельд, Сестрорецкий – полковник О.Г. Лилиенфельд, Ижевский – полковник А.А. Фролов с капитаном Стандершельдом (братом тульского арендатора), а позже – капитан П.А. Бильдерлинг. И «госзаказ» был. Но арендаторы нуждались в скорейшей прибыли, не имея при этом средств для обновления производства. Штучные образцы русского оружия получали призы на международных выставках, пока внутри страны Военное ведомство стонало от выросшего брака, неисполнительности арендно-коммерческих заводов и лишних затрат. Мастеровые же чуть ли не обратно «в крепость» просились: раньше хотя бы был постоянный заработок. Закончить «несчастную ружейную драму» удалось лишь с возвращением заводов в казенное управление.

А тут не за горами было и новое перевооружение винтовками под металлический патрон и со стальными стволами. По значению это можно сравнить с перевооружением всей современной армии высокоточными комплексами нового поколения. В 1866 году в «Охтинском капсюльном заведении» начали опытное изготовление металлических патронов.

Крнка или Баранов?

Среди различных предложений по переделке 6-линейных винтовок под металлический патрон центрального воспламенения одной из лучших оказалась система начальника Морского музея в Петербурге лейтенанта Н.М. Баранова. Его винтовка имела откидной верх затвора по типу Альбини, поэтому систему часто именовали «Альбини-Баранов», хотя Баранов существенно улучшил и упростил систему. В казенной части ствола разделывался патронник, навинчивалась ствольная коробка, в ней на шарнире крепился откидной вверх-вперед затвор. К головке курка шпилькой крепился стержень, входивший в ствольную коробку и игравший роль и собственно курка (он бил по ударнику в затворе), и запирающего клина.

Достоинства системы Баранова были следующими – прочность, сохранение при переделке ствола, ложи, замка, недостатки – сложность заряжания при большом угле возвышения (затвор падал под силой своей тяжести), осмотра и чистки канала ствола.

Конкурентом системе Баранова была винтовка выдающегося австрийского оружейника, чеха по национальности, С. Крнки барона Гогенбрюка. Хотя винтовку Крнки не приняли в Австро-Венгрии, она заинтересовала русское Военное ведомство. Винтовка имела откидной влево затвор и горизонтально расположенный ударник, курок также оставался внешним, но был отогнут внутрь, проще, чем в винтовке Баранова. В обеих системах стреляная гильза не выбрасывалась – стрелок извлекал ее рукой. Предварительные испытания «карабина» Крнки прошли в июле 1867 года успешно, но не решили вопроса о принятии на вооружение. Дело было не в «косности» военных чинов: они видели достоинства металлического патрона, но также понимали, каких усилий и затрат потребует «установка у нас валовой фабрикации» патронов с требуемой точностью. Поэтому вновь раздавались голоса, что, дескать, бумажные патроны можно делать в войсках (хотя капсюли войсковые лаборатории и мастерские делать не могли), что металлическая гильза дорога, патрон тяжел, что ускорение заряжания вызовет излишний расход патронов. Но русские военные агенты за рубежом все чаще сообщали об официальных опытах с винтовками под металлический патрон. Да и регулярные осложнения международной обстановки заставляли торопиться.

Главное артиллерийское управление Военного министерства склонялось к винтовке Крнки, Морское же ведомство – Баранова. Интерес флота к более точному и скорострельному оружию определялся не только опытом сухопутных действий моряков в Крыму, но и общим отказом от «абордажной» тактики и повышением роли десантов. Финансовая самостоятельность Морского министерства и меньшая, чем у армии, потребность в стрелковом оружии позволили флоту принять отличные от армии системы нового оружия и притом несколько раньше.

В марте 1869 года были созданы сразу две комиссии по переделке винтовок – главная распорядительная под председательством Милютина и исполнительная, возглавляемая генералом-лейтенантом Резвым. Винтовки признали равнозначными. Управляющие казенными и частными заводами подсчитали, что переделка по системе Крнки обойдется в 6 рублей, а по системе Баранова – в 7 рублей 50 копеек (потом, правда, этих цен не выдержали). В результате системы разделили по ведомствам: армия перевооружалась винтовками Крнки, флот – Баранова. Прицел вначале был старый – на 600 шагов, затем все же приняли «высокий» – на 1 200. Винтовки Крнки выпускались и как новые, и как переделочные, Баранова – только как переделочные. К работам привлекли казенные заведения военного и морского ведомств и частные заводы. Оружейная комиссия требовала единства патрона, но добиться этого оказалось нелегко. К винтовке Крнки приняли два типа патрона – с составной гильзой из латуни и цинка и с цельнотянутой латунной с капсюлем типа Бердана, оба – с пулей типа Минье. К винтовке Баранова приняли патрон Фюсно с пулей Вельтищева, лучше заполнявшей нарезы ствола. Надежды делать патроны в войсковых мастерских окончательно оставили. И патронные заводы стали важнейшей частью военной промышленности.

Перевооружение армии и флота 6-линейными казнозарядными винтовками закончили к 1872 году, поставляя их параллельно с игольчатыми под бумажный унитарный патрон. В Русско-турецкой войне 1877—1878 годов наиболее массовым оружием русской пехоты были винтовки Крнки (в войсках их именовали «крынками» или же «крымками»). 6-линейный металлический патрон был тяжелее бумажного. Это повышало вес носимого солдатом боекомплекта, так что новое уменьшение калибра было не за горами, и над этим уже работали.

Заметим, что британская армия в это время озаботилась переделкой в казнозарядные своих винтовок Патент 1853 – с 1866 года их снабжали откидным вправо затвором Снайдера и заряжали патроном с составной бумажно-металлической гильзой. А с 1867 года ставили стальные стволы с 5 нарезами (вместо прежних 3) и начали испытания металлических патронов. Россия, как видим, быстро нагоняла вчерашних победителей.

Равенство по Кольту

Параллельно развивалось и производство личного оружия. В 184О—1850-е годы за рубежом громко заявляют о себе капсюльные револьверы. В 1837 году начал выпуск револьверов Сэмюэл Кольт. В США популярна легенда, как Кольт придумал схему барабанного механизма со стопором, глядя не то на корабельный штурвал, не то на лебедку. На самом деле и барабанная схема, и стопор были известны задолго до Кольта. Сам Кольт конструкторскими талантами не блистал, зато оказался талантливым предпринимателем, уловившим возможности машинного производства оружия, и большим мастером рекламы. Запатентовав схему, разработанную Дж. Пирсоном, Кольт в 1836 году начал ее выпуск в городе Патерсоне. Револьвер, известный как «Патерсон Модел», или «Кольт-Патерсон», имел съемный барабан с пятью каморами, с казенной части которых выступали брандтрубки под капсюль, спусковой и часть ударного механизмов скрывались в металлической рамке. В 1839 году барабан стал постоянным, появился специальный шарнирный рычаг-шомпол для заряжания его камор. И хотя первое предприятие Кольта обанкротилось, начальный шаг к успеху был сделан. А в 1848 году его новый завод в Хартфорде начал выпуск модели «Дрэгон № 1» калибра .44 (11,17 мм) для кавалерии США, воевавшей в этой время в Мексике, – на этот раз Кольт воспользовался услугами конструктора Э. Рута. Годом позже появился «Кольт Покет» калибра .31 (7,87 мм) для курьеров и охранников почты (по тем временам весьма опасные профессии в США). «Кольтовские» револьверы еще не стали «уравнителями шансов», по прицельной дальности уступали более дешевым пистолетам, были громоздки, заряжались долго, но искупали все это своей скорострельностью.

Мариетты с пеппербоксами

Не отставали и по другую сторону океана: в 1839 году в Бельгии начался выпуск многоствольных револьверов Г. Мариетта, в 1851 году в Англии – револьверов Р. Адамса с цельной рамкой и самовзводным механизмом. Последние составили настолько серьезную конкуренцию Кольту, что ему пришлось закрыть филиал в Лондоне. Производство револьверов осваивали все новые и новые фирмы и мастера. Тяжеловатые многоствольные «мариеттты» и «пеппербоксы» («перечницы») распространились на рынке, поскольку были безопаснее барабанных: не приходилось думать о соосности каморы и ствола, при воспламенении капсюлем сразу нескольких зарядов стрелок не рисковал ранением срикошетившей пулей или осколком рамки.

В русской же армии было решено заменить кремневый пистолет капсюльным, и в 1848 году принимают гладкоствольные капсюльные пистолеты – солдатский и офицерский. Последние дульнозарядные пистолеты – капсюльные гладкоствольный солдатский и нарезной офицерский калибром 7 линий – утвердили в 1854 году, что было явно поздно. Крымская война показала не только превосходство нарезного ружья над гладкоствольным, но и многозарядного оружия ближнего боя над однозарядным – англичане в Крыму уже применяли револьверы «Бьюмонт– Адаме» и «Кольт Нэви».

Правда, хотя и в очень небольшом количестве, револьверы в России делались. Когда в 1854 году Кольт преподнес императору Николаю I несколько своих револьверов, это не произвело ожидаемого впечатления – чуть раньше револьверы «системы Кольта» царю подарили тульские оружейники. В Тулу поступали заказы на небольшие партии таких револьверов для гвардейского флотского экипажа, для офицеров стрелкового полка императорской фамилии.

Но на смену капсюльным револьверам приходил уже новый тип – под унитарный патрон. В 1857 году в США фирма X. Смита и Д. Вессона положила начало производству револьверов со сквозными каморами под металлический патрон. Успех был столь явным, что «отставшая» фирма Кольта, дабы не нарушать патент, создала для новых своих револьверов унитарный патрон необычной «сосковой» формы, вкладывавшийся в камору барабана спереди.

В 1859 году военный министр России возбудил вопрос о замене в кавалерии дульнозарядных пистолетов нарезными казнозарядными револьверами. Испытали револьверы зарубежных и отечественных оружейников, но решение приняли промежуточное: рекомендовать офицерам для приобретения на свои средства револьверы Кольта и Лефоше. На вооружение официально приняли казнозарядный пистолет двухпульной системы Жилле-Труммера, но его биография ограничилась выпуском всего 100 штук. Первым в России официально получил револьверы Отдельный корпус жандармов: в 1860 году для него заказали в Бельгии и Франции шпилечные револьверы Лефоше, часть револьверов выпустил Сестрорецкий завод. Но револьвер с металлической рамкой и барабаном под унитарный патрон был пока сложен для массового производства. Ясно было, что еще не один год России придется закупать револьверы и патроны к ним за рубежом.

Продолжение следует

Семен Федосеев | Иллюстрации Юрия Юрова

 

Роза ветров: Притяжение Долины Смерти

Когда полтора века назад в калифорнийской долине Сакраменто был найден первый золотой самородок, тысячи людей по обе стороны от Атлантики потеряли покой. Блеск благородного металла вызвал приступ золотой лихорадки. Сотни искателей дарового счастья прибывали в Новый Свет. Этим людям предстояло пересечь весь Североамериканский континент, двигаясь вслед заходящему Солнцу в попытке обрести новую обетованную землю, которая сулила им достаток и благополучие.

Осенью 1849 года в Солт-Лейк-Сити собиралась в дорогу очередная партия золотоискателей, возглавляемая капитаном Джефферсоном Хаитом: им нужно было успеть перейти пустыню и горы Сьерра-Невада до снега. Иначе перевалы закроются, и тогда надежды на калифорнийское золото превратятся в пыль. Однако они вышли слишком поздно и потому, рискуя, избрали тяжелый, почти забытый, но короткий маршрут по Старой Испанской Дороге через южную часть гор, еще не заваленных снегом. Потом отклонились и от Испанской Дороги, решив еще вдвое сократить путь через пустыню.

Расплата за это роковое решение не заставила себя ждать – неопытные, не имевшие хорошей карты люди вскоре заблудились и попали в узкую межгорную долину, из которой никак не могли найти выхода – сплошная стена крутых гор преграждала путь на запад. Скудные запасы воды и продуктов таяли на глазах, а Провидение оставалось глухо к их мольбам о помощи. Им пришлось забить и съесть несколько волов из числа тех, что тянули повозки. Двое молодых людей отправились на поиски спасительного пути. Пройдя 400 км без карты через горы и пустыню, они вышли к ковбойскому ранчо, а затем, 26 дней спустя, вернулись к своим попутчикам и вывели тех, кто оставался в горной «ловушке». Но для кого-то путь к золотым приискам оказался дорогой в царство мертвых. Бросая последний взгляд с горного перевала назад, одна из спасенных женщин с горечью прошептала: «Прощай, Долина Смерти…»

Мрачная и опасная по рассказам и описаниям Долина Смерти лежала передо мной. Сегодня она выглядела как огромная разноцветная чаша, наполненная зеркальными озерами, ослепительно белыми соляными полями с черными венами рек и ручьев. Горы с заснеженными вершинами, с сиреневыми, синими и желтыми склонами обрамляли ее днище, удваиваясь отражениями в воде. Глядя на все это великолепие, я вспоминал совсем другую Долину Смерти и – не узнавал ее.

Пару лет назад мне уже довелось пересечь основную часть Долины – с юго-востока на северо-запад. За 10 дней я прошел пешком примерно 140 км. Воду приходилось нести на себе и переходы совершать ранним утром и перед закатом, чтобы избежать гнетущего зноя пустыни. Тогда Долина напоминала коричневую сковороду с желтовато-серыми горами где-то на горизонте и жгучим, слепящим солнцем – от нее веяло запахом раскаленной кухонной плиты, и вокруг все дрожало в сухом жарком мареве.

Мои нынешние впечатления и воспоминания подтверждали тот факт, что и внешний вид, и погодные условия Долины существенно меняются. И перемены эти зависят от дождей, выпадающих редко, без особых закономерностей, и лишь когда облакам удается перевалить через горные цепи, тянущиеся вдоль обеих сторон Долины.

В этот раз мне повезло – я застал Долину зимой, после дождя, с облачным небом, мягким солнцем и легким ветерком, не несущим ни пыли, ни раздражающей сухости. Въехав в заповедник с юга, из близлежащего Лас-Вегаса, я миновал щебнистую пустыню и остановился около самой низкой точки Западного полушария, лежащей на 86 м ниже уровня моря, в местности под названием Бэдуотер (Плохая Вода).

Через 20 минут ходьбы меня окружили бесконечные белые поля соляных многогранников – такыров, естественных образований, формирующихся при высыхании соляных озер. Два года назад путь сюда занял 3 изнурительных дня по однообразной щебнистой пустыне, и место это тогда казалось мистическим – с силуэтами человечков на горизонте и уходящими к подножию гор соляными многогранниками. Такыры, правда, были тогда не такими ослепительными – их покрывал слой пыли и глины, скопившийся за долгий засушливый сезон. Время от времени встречались соленые родники. Пить из них невозможно, даже если ты изнываешь от жажды – настолько солена изумрудно-кристальная жидкость, текущая из этих источников.

Еще полчаса на север – и я оказался на краю Дьявольского Поля для Гольфа – места необычного, немного опасного для пешехода и смертельного для автомобилей. Окаменевшая соль, изъеденная в течение многих лет дождями и ветром, смешанная с глиной и спекшаяся на солнце в стеклоподобную массу, состоящую из острых соляных пиков, покрывала этот участок долины коричневатым месивом, издали напоминающим вспаханное поле. Если по такому соляному пику сильно ударить молотком или ножом, то кусок откалывается со звуком разбитого стекла. Споткнуться здесь ничего не стоит, а падения в подобном месте очень неприятны, поскольку чреваты сильными порезами и синяками, и болят эти порезы нещадно – соль. За день пешего маршрута через Поле в мой прошлый визит подошвы прочных походных ботинок пришли практически в полную негодность.

Проехав еще немного на северо-запад, вдоль очень темных соленых ручьев, берега которых сияли на солнце белоснежными кристаллами соли, мимо местного «оазиса» – поселения Фернис-Крик, я оказался в одном из самых примечательных мест Долины – среди песчаных дюн. Вечером на фоне фиолетовых от заката гор дюны выглядели особенно величественно, создавая непередаваемое ощущение первозданности и покоя.

Ранним холодным утром следующего дня я перебрался на западные склоны Долины, к подножию пика Телескоп – самой высокой точке этих мест. Здесь, в скалистом каньоне Уайлдроуз, расположены килны – 10 огромных, высотой с трехэтажный дом, конусообразных древних печей для изготовления древесного угля. В XIX веке европейские поселенцы занимались рубкой леса в высокогорьях вокруг Долины и производством древесного угля для плавки серебряной и свинцовой руды. Килны проработали только год и были закрыты в связи с низким качеством руды и тяжелыми условиями существования в отдаленном горном лагере лесорубов.

Почти на самой северной оконечности Долины, в 140 километрах к северу от килнов, лежат черные шлаковые поля вулканического кратера Убехебе. Название это на языке местных индейцев – шошонов – означает «Большая корзина». Несмотря на солидный возраст кратера, исчисляющийся 3 тысячами лет, почвенный покров на шлаках все еще тонок, прерывист и скуден. Отдельные стебли и кустики видны там и сям в кратере, но в целом он представляет почти безжизненную пустыню. Идущая на юг от кратера Убехебе каменистая грунтовая дорога заканчивается через 40 км в небольшой долине Рэйстрек, сжатой горами Коттонвуд и хребтом Ласт-Чанс (Последний Шанс). Здесь находится, пожалуй, самое необычное, что можно встретить в национальном парке Долина Смерти, – скользящие камни. В этом загадочном месте на чрезвычайно плоской, ровной глиняной равнине разбросаны так называемые «самодвижущиеся» камни. Последние 50 лет исследований дали мало в плане объяснения того, как сотни камней, от мелких до весьма увесистых, могут двигаться в разные стороны, оставляя за собой грязевую борозду, поворачивая, пересекая свой собственный след, иногда в одиночку, а иногда группами. Выдвигались разные гипотезы о природе этого феномена: камни скользят по тонкой корочке льда, которая нередко формируется на поверхности равнины; их перемещает ветер, когда равнина определенным образом увлажнена, и тому подобное. Но ни одна из них пока не доказана. Новое исследование, начатое в 1996 году с использованием спутникового слежения, возможно, поможет разрешить эту загадку.

Чтобы выбраться отсюда, приходится вернуться к кратеру Убехебе, а там – короткий переезд вверх по шоссе к северо-востоку – и я в настоящем оазисе. В самой северной части Долины, в горном ущелье, располагается роскошный замок-усадьба, построенный в испанском стиле в начале XX века страховым магнатом из Чикаго Альбертом Джонсоном. Усадьба окружена зелеными, сочными рощами и лужайками, которые на фоне суровой природы этих мест выглядят совершенно фантастически.

Любопытна история, связанная с этой усадьбой. Видавший виды старатель по прозвищу Скотти Пустынная Крыса, работавший ковбоем в гастрольном шоу о Диком Западе, организованном легендарным истребителем бизонов Баффало Биллом, а затем поселившийся в Долине, убедил нескольких бизнесменов вложить большие деньги в развитие якобы золотоносной шахты в Долине Смерти. На самом деле никакого золота в Долине не было, а деньги Скотти попросту прокутил. Однако приехавший в Долину с инспекцией Альберт Джонсон не только не посадил Скотти в каталажку, но, влюбившись в здешние красоты и даже поправив самочувствие в ее сухом и здоровом климате, сдружился с мошенником и разрешил ему жить в своей новой летней усадьбе. Скотти, не изменяя себе, рассказывал всем, что усадьба принадлежит ему и построена она на деньги, которые принесла его золотоносная шахта. Альберт не противился причудам друга, да и история звучала так убедительно, что и поныне, уже совершенно официально, усадьба называется Замок Скотти.

Здесь мне предстояло расстаться с Долиной. Мой путь лежал на восток через пустыню Мохаве к Лас-Вегасу, а оттуда – через высотную плотину Гувера на реке Колорадо к каменистым плато штата Нью-Мексико. Обернувшись и бросив последний взгляд назад, я с сожалением сказал: «Прощай, Долина Смерти».

Георгий Бурба / Фото автора

 

Медпрактикум: Печать судьбы

Понимание того, что все мы – разные, приходит к нам детстве. И еще не зная значения слова «характер», мы делим своих знакомых на злых, веселых, и грустных, любимых и не очень. Позднее, во взрослой жизни, мы стараемся избегать людей с «тяжелым»характером и, напротив, приближаем к себе тех, с которыми нам легко, приятно и интересно. Так практически на подсознательном уровне мы огораживаем, а иногда и «чистим» пространство вокруг себя, зачастую и не задумываясь над тем, что же именно привлекло или насторожило нас в том или другом человеке.

От Галена до Юнга

Современная психология предполагает, что первые попытки исследовать характер человека, классифицировать его по признакам были предприняты более 4 тысяч лет назад древними авестийцами. Многим позже, 2,5 тысячи лет назад, Гиппократ, ведя наблюдения за пациентами, начал разделять их по темпераментам и стал основоположником классификации, которой пользуются и по сей день. Он пришел к выводу, что в человеческом организме смешиваются четыре влаги: кровь – теплое начало, слизь – холодное начало, черная желчь – влажное начало и желтая желчь – сухое начало. В зависимости от преобладания какого-либо начала складываются и особенности человека. Спустя 5 веков его последователь Клавдий Гален описал типологию темпераментов, названия которых берутся от греко-латинских корней: флегматик («флегма» – слизь), холерик («хойле» – желчь), меланхолик («мелане хойле» – черная желчь) и сангвиник («сангис» – кровь). Эти названия сохранились и в современном языке.

Для сангвиника характерными являются высокая нервно-психическая активность, разнообразие и богатство мимики и движений, эмоциональность и впечатлительность. Эмоциональные переживания сангвиника неглубоки, а его подвижность часто мешает сосредоточенности. Холерику также свойственны высокая нервно-психическая активность и энергия действий, но при этом – резкость и стремительность движений, сила, импульсивность и яркая выраженность эмоциональных переживаний.

Флегматик характеризуется низким уровнем активности поведения и трудностью переключения, медлительностью и спокойствием действий, мимики и речи, ровностью, постоянством и глубиной чувств и настроений.

Меланхолика отличают сдержанность и приглушенность речи, глубина и устойчивость чувств при слабом их выражении с преобладанием отрицательных эмоций. Ему свойственны эмоциональная ранимость и некоторая замкнутость.

После Гиппократа и Галена к этой теме подключалось множество врачей, философов, психологов и, конечно, любителей оккультных наук. Тот факт, что последние чувствовали себя в ней весьма свободно, еще раз подтверждает неоднозначность темы, ее сопряжение с самыми разными областями знаний, так или иначе изучающими человека.

В научном мире одну из самых интересных классификаций типов характеров предложил в 1920 году ученик 3. Фрейда Карл Густав Юнг. Он предположил, что люди с похожими характерами, по всей видимости, схожи и в способах восприятия окружающего мира. Это, конечно, был прорыв. Из новой версии следовало, что каждый человек имеет по меньшей мере одну наиболее развитую психическую функцию из четырех – мышления, чувствования, интуиции и ощущения. В свою очередь, каждая из этих функций может быть более направлена на внешний мир, то есть быть экстравертной, или на внутренний – интровертной. В целом работа Юнга «Психологические типы» стала в свое время и по многим положениям по сей день остается фундаментом в познании психотипов человека.

Понимание того, что все мы – разные, приходит к нам детстве. И еще не зная значения слова «характер», мы делим своих знакомых на злых, веселых, и грустных, любимых и не очень. Позднее, во взрослой жизни, мы стараемся избегать людей с «тяжелым»характером и, напротив, приближаем к себе тех, с которыми нам легко, приятно и интересно. Так практически на подсознательном уровне мы огораживаем, а иногда и «чистим» пространство вокруг себя, зачастую и не задумываясь над тем, что же именно привлекло или насторожило нас в том или другом человеке.

Азбука качеств

Характер человека (от греч. charakter – «отпечаток», «признак») – это определенный способ мышления, проявляющийся в системе отношений к другим людям (общительность – замкнутость, правдивость – лживость, тактичность – грубость, доверчивость – подозрительность), к делу (ответственность – недобросовестность, трудолюбие – леность), к себе (скромность – самовлюбленность, самокритичность – самоуверенность), к собственности (щедрость – жадность, бережливость – расточительность, аккуратность – неряшливость).

Сколько бы раз человек ни оказывался в похожих ситуациях, его ответная реакция всегда будет примерно одинаковой. А потому, хорошо зная человека, можно с большим процентом вероятности предугадать развитие событий. Обычно по тому, как ведет себя человек, и оценивают его характер, проявление которого всецело связано с темпераментом, задатками и способностями конкретного человека.

По мнению большинства современных психологов, качества темперамента являются врожденными и проявляются в эмоциональности, скорости движений и мышления, общительности. Однако почти невозможно встретить типы темперамента в чистом виде. Обычно наблюдается преобладание качеств одного вида в сочетании с другими. Они, если человек не прилагает сознательных усилий, мало меняются со временем и в глубокой старости будут теми же, что и при рождении. Как и темперамент, задатки человека, обусловливающие морфологические и функциональные особенности мозга и органов ощущения, формируются в период внутриутробного развития и являются врожденными. Они составляют основу для развития приобретенных способностей, проявляющихся в процессе деятельности, главным видом которой является обучение.

Можно ли удобрить характер?

Во-первых, следует отметить, что характер человека, в отличие от качеств темперамента, не является врожденным свойством личности, он формируется на протяжении всего жизненного пути, его предпосылки можно усмотреть, начиная с самого раннего возраста, однако первые проявления можно обнаружить у 12-летних подростков.

Многие черты характера базируются на психофизиологических свойствах нервной системы, которые врожденные, наследуемые и плохо поддаются изменению. Терпеливость и усидчивость как черты характера более свойственны лицам с неимпульсивными типами темперамента – флегматику и меланхолику, а общительность, – наоборот, людям с высокой импульсивностью – холерику и сангвинику.

Во-вторых, характер выражается через привычное поведение, на долю сегодняшнего поколения достался очень изменчивый мир. Успешность жизни в нем напрямую зависит от способности перестраивать свое поведение под насущную задачу.

В-третьих, чем меньше ребенок, тем меньший у него жизненный опыт и тем менее развита произвольность, то есть умение управлять собой. Следовательно, возрастает роль окружающих ребенка взрослых, которые регулируют поведение малыша. Они выступают в качестве учителей. И чем выше уровень учителя, тем более успешного ученика он может воспитать. Хорошие качества будут лучше привиты в том случае, если значимые для ребенка люди, в том числе, конечно, и родители, будут сами их проявлять, не возводя их, однако, в принцип.

В-четвертых, в прошлом делалось множество попыток просчитать влияние на формирование характера ребенка тех или иных факторов окружающей среды. В конечном итоге их можно свести к простым истинам: родительству надо учиться, как и всему другому – любите своего ребенка, будьте естественными, руководствуйтесь не теориями воспитания, пусть даже авторитетными, а своими чувствами и чувствами ребенка.

Бремя акцентуации

Считается, что характер изменить нельзя. И в наше время стало модным принимать себя со всеми недостатками, упорно не замечая его изменения. «Такой уж у меня характер», – наиболее часто слышимое объяснение того или иного поступка, вызывающего недоумение или раздражение у других. Для наглядности представим себе двух пожилых мужчин, у которых изначально был «нормальный» характер, без особой акцентуации. И тот, и другой прошли долгую, не лишенную трудностей жизнь. Но один стал злобным, желчным, ненавидящим все вокруг. Другой же – терпимым, спокойным, добрым. Первого трудности сломили, второго – сделали мудрым. Почему? И тут речь уже пойдет не о характере, а о личности. Прежде всего, такой человек способен преодолевать собственные непосредственные импульсы ради чего-то другого. Представим себе, что город охватила эпидемия чумы или холеры. Народ в панике бежит оттуда. Врач Н. тоже боится, он тоже может заболеть и умереть. Но он преодолевает свой страх и остается, чтобы оказывать помощь больным. Его мотив самосохранения уступает место социально значимому мотиву. Знаменитый психиатр и мыслитель Виктор Франкль часто приводил в пример такую историю. Во время Первой мировой войны военный врач, еврей, сидел в окопе со своим приятелем, неевреем, полковником-аристократом, когда начался сильный обстрел. Полковник поддразнивал: «Боитесь ведь, а? Еще одно доказательство превосходства арийской расы над семитской». На что врач ответил: «Конечно, боюсь. Но что касается превосходства, то если бы вы, мой дорогой полковник, боялись так, как я, вы бы давно уже удрали». То есть зрелая личность способна отделять свои чувства, в данном случае тревожность, от себя. И важно не столько то, что мы чувствуем, хотим (то, что включает в себя понятие «характер»), сколько то, как мы к этому относимся и как при этом ведем себя.

Но вернемся к нашим старичкам, о которых шла речь: злобному и мудрому. Если вы поговорите с первым, то заметите, что у него есть четкие представления о том, как должен быть устроен мир: какие юбки обязаны носить девушки, как надо разговаривать со старшими, как правильно управлять государством и какие снимать фильмы. То есть, хотя этот человек и вполне «нормальный» (не психопат, не акцентуант), он оброс штампами своих представлений о жизни, как днище корабля ракушками. А поскольку мир не торопится подстраиваться под его понятия, у него возникает хронический конфликт с ним. Его ригидность, негибкость, невозможность поступиться принципами приводят к тому, что человек доживает жизнь в удушающей его злобе. Его ровесник – мудрый – возможно, тоже имел свои представления о том, как должно быть все устроено. Но он вовремя понял, что не мы создали мир и не нам его контролировать. Этот человек вошел в гармоничное взаимодействие с окружающей средой, принял жизнь такой, как она есть, и перестал осуждать ее несовершенства.

Чтобы достичь такого счастливого состояния, надо пройти еще два этапа формирования воли. Прежде всего – научиться контролировать поток своих мыслей. И не допускать в сознание саморазрушительных, осуждающих, мстительных идей. Это только в боевиках герой, «смысл жизни которого – мстить», рубит, как капусту, налево и направо своих соперников, а в конце вознаграждается счастьем с голубоглазой блондинкой. В жизни чем больше мы носим в себе негативных мыслей, тем больше на нас валится проблем и тем более невыносимым нам кажется собственное существование. И надо обладать незаурядной силой воли, чтобы в течение дня возвращать себя к позитивным мыслям.

И, наконец, еще один этап формирования воли – контроль над восприятием. В любой ситуации мы можем сконцентрировать свое внимание на разных аспектах. Допустим, погода жуткая: под ногами – месиво из грязи и снега, с неба сыплется то ли дождь, то ли снег. Это объективная реальность? Да. Все ужасно? Как посмотреть: может быть, это первые признаки весны, и в воздухе уже носятся ее еле уловимые ароматы. В психологии существует такой закон: все, на что обращаешь внимание, растет. Ищете в жизни плохое – оно будет увеличиваться. Видите хорошее – его станет больше. Вокруг нас – очень богатая среда. И если мы порой говорим: «В моей жизни ничего хорошего нет», то стоит подумать: а не сами ли мы ее ограничили до уровня дивана и телевизора? Увидеть за облаками небо, а в куче навоза жемчужину – задача не из легких. Но тому, кто выработал в себе такую привычку, уже не грозит превратиться в злобного монстра, что бы ни происходило в его жизни.

Совершенство как спасение

Нормальные люди априори обречены на изменение характера. Обстоятельства, кризисы, возрастные и индивидуальные, победы и утраты, приобретенный опыт и вынесенные уроки – все это, без исключения, влияет на человека. Но вот в какую сторону – лучшую или худшую – он меняется, зависит только от него.

Если он не стремится к совершенствованию себя, мало обращается к своей внутренней, душевной жизни, то черты характера, в том числе и негативные, сформированные приблизительно к возрасту совершеннолетия, сопутствуют ему в дальнейшем. К прежним чертам добавляются новые, возникающие на основе новых жизненных ситуаций. Так, изначальный «собственник», никому не дававший своих игрушек, связав себя узами брака, изведет жену ревностью, потому как будет относиться к ней как к собственности. Или же тот, кого в детстве и юности захвалили и превознесли над остальными, станет непомерно гордым, будет считать себя осью Вселенной и разделять все события в мире как направленные «за» и «против» него. Соответственно, считаясь только с собственным мнением, он будет презирать всех остальных. Чувство презрения к людям может стать чертой характера и в том случае, когда человек добился реальных успехов в жизни: денег, славы, власти и не смог с этим грузом справиться.

На сегодняшний день существует множество психологических методик и тренингов, которые при желании и готовности самого человека помогают не только совершенствовать хорошие качества характера, но и освобождаться от негативных качеств и ошибочных заблуждений.

Двадцать лет назад появилась даже новая наука о человеке под названием соционика, которая, основываясь на различных типах характера, изучает отношения человека с окружающим миром, не забывая о его назначении и роли в обществе. Основоположницей новой науки стала литовская исследовательница А. Аугустинавичюте. Она предположила, что люди разных психологических типов имеют разные механизмы переработки информации. Принимая ее по-разному, они, соответственно, по-разному ее и передают. Такая передача от одного к другому может осуществляться либо легко и просто, либо с затруднениями. Отсюда исследовательница выстраивает целую систему взаимоотношений между людьми, изменений их линии поведения и характеров, изначально подчеркивая значение теории Юнга.

Влияния извне

Существует аргументированное мнение, что изменения в характере бывают связаны с тяжелыми или длительными заболеваниями, а также с серьезными жизненными потрясениями. Однако в старческом возрасте у многих людей все же появляются особенности, осложняющие – иногда значительно – общение с ними. Эгоизм, жадность, подозрительность, негативизм, упрямство – трудно не заметить эти качества, особенно, если раньше их не было.

В чем причина? Долгое время наиболее распространенной была точка зрения о заострении и огрублении прошлых личностных черт. Предполагалось, что в старости происходит сдвиг в негативную сторону присущих ранее свойств характера: осторожность становится трусливостью, бережливость – скупостью, принципиальность – абсолютной несговорчивостью.

Но позже было замечено, что почти все, у кого в пожилом возрасте появились несвойственные ранее черты, имели ту или иную форму сердечно-сосудистой патологии – чаще гипертоническую болезнь и церебральный атеросклероз. А это, скорее, говорит о том, что не сам по себе возраст, а болезни, свойственные этому возрасту, способны повлиять на личностные качества. Тем более что подобные изменения под влиянием различных заболеваний возможны и в значительно более молодом возрасте. Ведь любое, даже самое легкое, заболевание изменяет в какой-то степени нашу жизнь, причиняя большие или меньшие неудобства. Сама по себе боль портит наше настроение, вызывая раздражительность и даже агрессивность. Изменений в жизни больных с хроническим заболеванием еще больше. Помимо боли, постоянной или периодической, у человека возникает множество других проблем. Это и необходимость ограничений, например, соблюдение диеты или строгого режима, и тревога о возможных осложнениях, и невозможность выполнять в полной мере свои профессиональные обязанности. Поэтому часто в характере людей с хроническими заболеваниями можно увидеть такие черты, как обидчивость, завистливость, пессимизм, подавленность.

Существует также ряд заболеваний и болезненных состояний, при которых изменения личности происходят непосредственно по биологическим причинам. Например, хроническая почечная недостаточность, при которой отмечаются явления интоксикации и, как следствие, общая слабость, ослабление памяти и внимания, а также раздражительность и невозможность следить за своими эмоциями. К таким же заболеваниям относится сахарный диабет. У больных можно наблюдать капризность, эгоцентризм, несдержанность. При сердечно-сосудистых заболеваниях отмечаются нерешительность, утрата волевой активности, обидчивость, впечатлительность, легкая перемена настроений без видимой причины. Постоянно повышенное настроение, общительность, резко возросшая активность и любовь к жизни могут быть при туберкулезе.

Изменения личности у больных с дефектами тела и органов чувств объясняются значимостью внешности для человека. При деформировании лица или его отдельных частей, при кожных изменениях, при так называемых калечащих операциях – с удалением органов или частей тела, часто наблюдаются снижение самооценки, обидчивость, чувствительность, замкнутость, пессимизм.

Изменения характера часто наблюдаются у людей, переживших черепно-мозговую травму: раздражительность, утомление от длительного общения, иногда – периоды угрюмости и злобности.

На характер человека могут оказать влияние не только соматические заболевания. Длительные негативные переживания, серьезные изменения в жизни, сильные стрессы также могут сказаться на личностных качествах. Но какие именно изменения станут результатом тех или иных проблем, сказать точно невозможно. Дело в том, что не только и не столько само по себе событие имеет значение, а то, как его воспринимает конкретный человек.

А это зависит от типа нервной системы, от уже сформированных черт характера, от субъективной значимости события. Увольнение с работы может быть просто неприятностью для одного человека и настоящей трагедией для другого. Конечно, люди со слабым типом нервной системы больше страдают от ударов судьбы, у них с большей вероятностью развиваются невротические расстройства, которые в данном случае и являются непосредственной причиной изменений в характере. Но в условиях сильной или очень длительной травматизации может пострадать и устойчивый (по типу нервной системы) человек.

Крайности на стыке

В целом самые интересные классификации и описания характеров возникают на стыке психиатрии и психологии. Интересны и любопытны классификации, созданные известными клиницистами и учеными: Э. Кречмером, П. Ганнушкиным, К. Леонгардом, А. Личко. Их весомый вклад в разработку этой темы не случаен, потому что крайние проявления характера наиболее ярко выявляются при психопатологиях и при акцентуации – психологических процессах, находящихся на грани нормы. И если граница между нормой и акцентуацией размыта, то патологию все-таки можно приблизительно вычислить. Существуют так называемые критерии Ганнушкина—Кербикова, которыми руководствуются психиатры. По ним характер считается патологическим, если он относительно стабилен во времени, мало меняется в течение жизни. Про таких людей говорят: «Каков в колыбельке, таков и в могилку». Второй признак – тотальность проявления. То есть одни и те же черты характера обнаруживаются всюду: и дома, и на работе, и среди знакомых, и среди чужих. Если же человек дома один, а на «людях» другой – он не психопат. И, наконец, третий признак патологии характера – социальная дезадаптация. Это значит, что у человека постоянно возникают трудности. Причем либо он испытывает их сам, либо с ним мучаются окружающие, либо все вместе.

Как видите, два из трех признаков указывают на то, что характер нормального человека может и должен меняться.

У каждого из нас, пожалуй, найдется немало знакомых, характеризуя которых мы сказали бы, что он слишком замкнут или, наоборот, крайне активен, очень самолюбив или чрезмерно ревнив. Вариативность черт характера проявляется не только в их многообразии, но и в количественной выраженности. Предельная выраженность той или иной черты, при которой наблюдаются отклонения в поведении, не выходящие за пределы нормы, называется акцентуацией. Проявления акцентуации начинаются уже в детском возрасте, но более четко их можно увидеть у подростков. По оценке Леонгарда, от 50 до 80% детей подросткового возраста имеют те или иные заострения черт характера. С возрастом эти черты могут сгладиться, приблизиться к норме. Но все же 40—60% (по результатам различных исследований) взрослого населения сохраняют в своем характере акцентуированные черты. Выраженность их может быть слабой, а может доходить до психопатии (тотальная деформация характера). Бороться с проявлениями акцентуации довольно сложно, особенно, если самого человека все устраивает. Но можно уменьшить их негативные проявления, создав определенные условия. Например, педант будет чувствовать себя значительно лучше, занимаясь сложной, ответственной работой, требующей точности и пунктуальности, а демонстративная личность нуждается в занятиях, где нужно показать себя в прямом или переносном смысле: театр, журналистика, организаторская деятельность.

Наиболее известна классификация типов акцентуации немецкого психолога К. Леонгарда. Она выстроена на огромном практическом материале и основана на оценке стиля общения человека с окружающими.

Изучение личности продолжается, и, несмотря на то, что многое из тайн человеческих характеров стало явным и каждый из нас является определенным психотипом, вопросов перед исследователями остается по-прежнему больше, чем ответов.

Конфликт «хорошего» и «плохого»

Сущность характера является целостной структурой, которую американский ученый Эрих Фромм называет «ориентацией характеров». Ее составляющими служат отдельные черты характера, сгруппированные по принципу плодотворной и неплодотворной ориентации. Неплодотворная ориентация является следствием большего влияния на развитие индивида условий жизни современного общества, нежели его индивидуальные волевые и эмоциональные особенности. Плодотворная ориентация означает, что человек воспринимает себя как творца, способного реализовать заложенные в нем способности и стремления. Продуктивность определяется как «способность человека использовать свои силы и реализовать присущий ему потенциал». Главными ее признаками являются плодотворная любовь и плодотворное мышление, то есть забота и любовь к близким людям и желание узнать сущность вещей, входящих в круг его интересов, чтобы получить целостное восприятие.

Триединая сущность

Первая попытка классификации типов характера принадлежит Платону. Считая, что душа человека состоит из интеллектуальной, волевой и эмоциональной частей, философ выделил 5 типов характера. У первого, названного нормальным, преобладает высшее, интеллектуальное начало. У второго, отнесенного к тимократическому типу, – волевое, для него типичны развитое честолюбие и склонность к борьбе. Эмоциональная же основа, по мнению Платона, дает развитие таким типам характера, как олигархический – с чертами стяжательства или бережливости, демократический – с выраженным стремлением к получению удовольствий и тиранический – со склонностью к низменным влечениям.

Нина Русакова, Светла Иевлева

 

Избранное: Константин Ситников. Как медведь с комаром боролся

– Генералы пожаловали, – крикнула Мариша и, приволакивая сухую ногу, заторопилась от окна. Она всегда, как девочка, радовалась гостям. Зять, тридцатилетний майор, вопросительно обратил на Семена Никифоровича красивые, обрамленные черными ресницами глаза. В присутствии Семена Никифоровича он строго соблюдал субординацию и даже с Маришей разговаривал по-военному сухо. В отсутствие же (Семен Никифорович это знал) бывал раздражителен и придирчив, словно мстя за то, что жена ему досталась калека.

– Ну, открывай, что ли, майор, —усмехнулся Семен Никифорович, откладывая в сторону журнал и снимая очки… Игорь красивой, офицерской походкой прошел в прихожую, и оттуда послышались громовые голоса. В просторный холл ведомственной дачи командующего войсками Н-ского военного округа генерала армии Семена Никифоровича Медведя гуськом вошли генерал-полковник Стариков, генерал-майор Вотчин и молодой генерал-лейтенант Шустров…

– Вот что, – сказал Семен Никифорович дочери, – мы сейчас пойдем в мой кабинет, поговорим чуток, а ты приготовь кофе.

В кабинете Семен Никифорович сел в кресло, а гостям осталось только усесться рядком на крошечный кожаный диванчик…

– Мы были у министра, – выпалил Вотчин и поперхнулся.

Семен Никифорович молча ждал продолжения.

– Он спрашивал о результатах проверки. Ну, и интересовался нашим мнением о состоянии дел в округе…

Бровь Семена Никифоровича удивленно задралась.

– И каким же мнением поделился с министром генерал-майор Вотчин? – полюбопытствовал он.

Вотчин опять поперхнулся, и его полное, довольное лицо налилось малиновым сиропом. Шустров вскочил:

– Армия разваливается, – раздраженно заговорил он, – а мы не можем навести в ней элементарный порядок. Тут отдельными мерами не обойдешься. Нужна глубокая военная реформа. А это – государственная задача, а не дело одного только военного ведомства.

Бровь Семена Никифоровича задралась еще выше:

– В нашем мальчике заговорил государственный муж. Только мы все это уже слышали.

– Ну, ты тоже полегче, Семен, – сказал Стариков. – Положение тяжелое, ты сам это лучше нас знаешь. В общем, мы согласились с оценкой комиссии. Прости…

– Так, – сказал Семен Никифорович. – С этого и надо было начинать. Значит, бунт на корабле?

– Ну, зачем ты так? Комиссия высказала свое мнение, мы согласились. А что же, прикажешь копья ломать? Прости, времена благородных генералов прошли. Ты вон тоже… зятька своего…

Он не договорил. Лицо Семена Никифоровича потемнело…

– И кого, – тяжело проговорил он, – на должность?

– Министр сказал, что подумает, посоветуется…

– Кой черт посоветуется! – фыркнул Шустров. – Да он уже все без нас решил.

Через десять дней он встречается со Стариком, и я готов зуб дать, что он подаст представление на Бабакина. Начальник штаба… первый заместитель… чего вы хотите?

– А на его место небось тебя? – язвительно заметил Семен Никифорович.

Шустров был его заместителем по чрезвычайным ситуациям…

Генералы молчали, стараясь не глядеть друг на друга. Говорить было больше не о чем.

– Ну, что ж, – с усмешкой сказал Стариков, хлопая себя ладонями по коленям, – можно считать выездное заседание оконченным… Так-то, Семен, нас, стариков, отправляют на заслуженный покой.

Не прощаясь, он вышел. За ним потянулись и остальные… Послышалось заливистое тявканье Трефа и звонкий голосок Насти. Ей что-то ответила няня. Мариша громко разговаривала с Вотчиным. Игорь весело рассказывал о чем-то Старикову, и Семен Никифорович вдруг с раздражением подумал, что его зять и весел-то ровно настолько, насколько ему позволено. Неприятно кольнуло воспоминание о замечании Старикова… «Да, он оказывает протекцию своему зятю, которого не любит… Что теперь будет с Маришей? Она-то любит этого красавчика… любит без памяти… Может быть, я просто несправедлив к нему? Надо бы с ним поговорить… И, скорее всего, придется съезжать с этой дачи»…

«Форд» во дворе взревел, выехал за ворота и укатил… Голоса переместились в дом. «Мама, а где деда?» – звонко спросила Настя. – «Деда наверху», – сказала Мариша… «Настя… Настена… одна ты у меня радость останешься…» В кабинет вбежала Настя. Она тут же забралась ему на колени и уткнулась в грудь носом. «Кушать, деда! Деда, кушать!»…

За столом Семен Никифорович молчал. Филипп, повар, расстарался. Сегодня подавали: борщ с грибами и солянку на сковороде, пирог со свежей капустой и цыплятами, молоки жареные и вальдшнепов в сметане. Семен Никифорович любил хорошую кухню. Вот и от этого скоро придется отказаться… Он проглотил сто граммов водки и зажевал черным хлебом. Мариша, на которую вдруг напала мерихлюндия (с ней это бывало), поковыряла молоки. Настя вдруг закапризничала, и няня принесла ей с кухни теплого молока и печенья. Игорь, который всегда мог похвастаться отменным аппетитом, видя такое всеобщее уныние, ограничился борщом и солянкой…

– Как, кстати, твоя охота? – вежливо поинтересовался Семен Никифорович.

– Комары, – уклончиво пожаловался Игорь.

«То-то, я гляжу, у тебя физиономия клюквенная», – злорадно подумал Семен Никифорович. Поднимаясь с места и виновато оглядывая почти нетронутый стол, он вспомнил, что надо бы вознаградить Филиппа за усердную службу…

Настя очутилась в кабинете раньше него. «Сказку!.. сказку!» – кричала она, подпрыгивая в кресле с большой красочной книгой на коленях.

Семен Никифорович взял внучку на руки, важно уселся… Обнимая Настю, он раскрыл книгу. «Как медведь с комаром боролся», – прочитал он. Когда он закрыл книгу, Настя спросила:

– Деда, а зачем медведь с комаром боролся?

– Ну, наверное, они силой мерялись.

– Деда, а как же они силой мерялись? Мишка большой, а комарик ма-а-аленький.

– А это, Настюха, очень хитрая сказка. Мишка хоть и большой, а комарика побороть не смог.

– Тогда им надо было подружиться.

– Ух, ты какая у меня умница, – восхитился Семен Никифорович. – Вот видишь, а мишка об этом не догадался… Игорь пришел за Настей ровно в десять.

– Зайди потом ко мне, – попросил Семен Никифорович. Когда он вернулся через несколько минут, Семен Никифорович сидел уже за столом, лампа в зеленом абажуре освещала его большие руки, лежащие на столе, и кожаное кресло напротив. Он кивнул головой, и Игорь сел в кресло.

– Я хочу с тобой поговорить, – начал Семен Никифорович. – Давно хотел. – Он сам удивился, как тяжело давались ему слова, он как будто против ветра шел. – Ты – муж моей дочери, отец моей внучки. Я считаю, ты должен знать о моем сегодняшнем разговоре с генералами. А там – решай сам.

И он пересказал весь разговор слово в слово. Когда он замолчал и поднял взгляд на зятя, красивые, тонкие губы у того дрожали.

– Я знаю, – заговорил Игорь (в голосе его звенела обида), – вы считаете меня подлецом. Вы считаете, что я женился на Марине только ради карьеры. Да, у меня были свои планы… Но как вы могли подумать, что я брошу Марину? Вот что, – сказал он сухо, поднимаясь и застегивая воротничок, – делайте что хотите, а Настю я вам не отдам.

Семен Никифорович усмехнулся.

– Да ты не кипятись, – примирительно сказал он. – Что ты распетушился? Я тебя уведомил, а там решай как знаешь. Поведешь себя как мужчина – молодец. Будешь тряпкой – Бог тебе судья. Одно помни, майор: Маришу я в обиду не дам. Ступай.

Игорь дернул красивой головой и вышел… Семен Никифорович тяжело поднялся, постоял у ночного окна, глядя, как вьется за стеклом серая сволочь, налетая из темноты, путаясь в марлевой сетке. Наконец решительно задернул зеленую штору и прошел в комнату для отдыха.

«Форд» миновал КПП, вырулил с подъездной дороги и помчался по шоссе… Вотчин, небрежно развалясь в водительском кресле и выставив локоть в боковое окно, громким дискантом вещал:

– И чего мы все глотки друг другу рвем, товарищи? Посмотрите, благодать какая. Взять корзиночку да на грибную охоту, а? Что еще человеку надо?

– На дорогу смотри, охотник, – посоветовал Стариков. Он достал из кителя плоскую бутылку и принялся свинчивать крышку.

– Человеку много чего надо, – сказал Шустров. – Ему выпить и закусить надо. А ты видел, какую Медведь кухню себе завел? Просто граф Толстой какой-то. Повара личного содержит…

– М-да, – проговорил Стариков, наливая в крышку ровно до краев, – Филипп дорогого стоит…

– Тю, – сказал Вотчин, – нашли из-за чего огород городить. Сейчас приедем домой, велим картошечки рассыпчатой, да с маслицем, да с рыбкой копченой, да с лучком…

Шустров хохотнул.

– Ты, Вотчин, человек простой. До безобразия. А у людей могут быть духовные потребности. Что мы, собачки Павлова? Лишь бы слюна капала…

Колесо подпрыгнуло на чем-то, по днищу остро царапнул камушек.

– На дорогу смотри, – сердито сказал Стариков. Шустров рассеянно глянул на дорогу. Впереди, метрах в тридцати, дрогнули кусты, и на дорожное полотно, размашисто вскидывая мосластые ноги, выбежал лось.

– На дорогу! – крикнул Шустров.

Он привскочил, но его отбросило обратно. Мелькнуло розовое растерянное лицо Вотчина. Его руки бешено вращали руль. Огромное и темное налетело на лобовое стекло, их развернуло, протащило юзом, машина подпрыгнула и, накренившись, сползла на обочину. В наступившей тишине что-то затухающе дребезжало и звонко капало…

– Что это было? – Вотчин облизнул пухлые губы.

– По-моему, это был лось, – сказал Стариков. Он осторожно ощупывал длинными, тонкими пальцами переносицу. – Думаю, что ты его убил.

Шустрову наконец удалось открыть дверцу, и он выскочил из машины. Несколько раз он обошел ее, осматривая и ругаясь черными словами.

Вотчин хотел повернуть ключ зажигания, но руки у него прыгали.

– Черт, не могу, – сказал он.

– Ерунда, – сказал Стариков. – Какой ты после этого заговорщик?

Машина завелась…

– Нужно посмотреть, что с животным, – рассудительно сказал Стариков.

Дребезжа покрышкой, они выехали на полотно.

– Вот он, – сказал Стариков.

Лось лежал неподвижно, судорожно вытянув мосластые ноги. Темная шерсть на боку слиплась от крови. Над мордой с въедливым звоном клубились комары… Вотчин плаксиво скривил полное лицо.

– Черт его дернул выскочить на дорогу, – сокрушался он. Ему было жалко лесного великана, а еще больше себя.

– Подожди, – сказал Стариков. Он присел на корточки и, вынув из кармана носовой платок, стер копошащуюся массу с морды животного. – Смотри-ка!

Вотчин уставился на испачканный платок.

– Меня сейчас стошнит, – сдавленно сказал Шустров.

– Вы, городские, ни черта не понимаете, – сказал Стариков, поднимаясь и отряхивая руки. – Он бы все равно сдох. Вишь, как его комары обработали?..

– Так это что? – с надеждой спросил Вотчин. – Выходит, он сам под колеса бросился? Так, товарищ генерал-полковник? Алексей Иванович?

– Так, так, не тарахти, – сказал Шустров. – Ладно, поехали, меня эти сволочи уже достали.

Отмахиваясь, он направился к машине, и в это мгновение на дорогу набежала легкая тень. Над лесом поднялось сероватое облачко, заслоняя солнце. Оно вытянулось и сплющилось, как блин. Воздух наполнился невыносимым для зубов звоном… В воздухе мгновенно сгустилось зудящее комариное облачко. Не сговариваясь, генералы бросились к машине.

Когда наутро Семен Никифорович спустился к накрытому на веранде столу, Мариша в белом ситцевом платье сидела в плетеном кресле-качалке, сухая нога ее была замотана бинтом и покраснела…

– О чем ты вчера говорил с Игорем? – резко спросила Мариша…

Она была раздражена, и Семен Никифорович подумал, что это, наверное, из-за ноги. Он подсел к столу и налил себе теплого кофе.

– Что он тебе сказал? – спросил он, не глядя на дочь…

– Почему ты не любишь его? – почти крикнула она. – Ты его сразу возненавидел. Да, возненавидел! – Она бессильно заплакала.

Семен Никифорович опустил голову. Ему было тяжело и неловко…

– Почему ты его не любишь? Скажи, почему?

Семен Никифорович ничего не ответил. Он сидел, обхватив огромными руками крошечную фарфоровую чашечку, и думал о том, как все сложно и хрупко, как они не понимают и даже не слышат друг друга. Если отец не понимает дочь, а дочь – отца, то что же говорить о чужих людях? Мариша уже вытирала глаза руками.

– Подогреть, что ли, кофе? – спросила она сердито…

– Нет, спасибо. Где Настя?

– Опять утащила няню на речку. Ведь Игорь ее любит, любит. – Она требовательно посмотрела на него, словно ожидая, чтобы он немедленно, не сходя с места признал это…

– Опять в лес ушел? – спросил Семен Никифорович.

– Тесно ему здесь, – пожаловалась она на мужа. – Думаешь, ему охота нужна? Он от всего этого бежит, – она обвела рукой вокруг.

Семен Никифорович хотел было сказать, что ради всего этого он стал зятем генерала, но вовремя удержался… Настя с няней возвращались с речки. За ними тащился, сердито отмахиваясь от Трефа, лесник Бекасов в развесистой ушанке. Семен Никифорович поздоровался с Бекасовым…

– Ты, Аркадий, моего зятька не видел? – спросил Семен Никифорович.

– Дак это, – суетливо сказал Бекасов, – не ходил я на болото-то еще…

Бекасов, подобрав волочащиеся полы солдатского плаща, взошел на веранду и снял шапку…

– Дак это, – начал он уже более развязно, нахлобучивая шапку на голову и усаживаясь на стул, – зять ваш, Игорь Андреич, набедокурил третьего дня.

– Что такое? – удивился Семен Никифорович. Бекасов неторопливо достал папиросу, закурил и только после этого обстоятельно рассказал, что на болоте Черном, на островке, аккурат возле старой землянки геодезистов, уже лет тридцать валяется в небрежении некий агрегат, «Зонд» называется. Странный, и ржавчина его не берет, титановый, должно быть. Не иначе, геодезисты его там и бросили. В точности он об этом знать не может, до него еще было. А только до недавнего времени пребывал он в целости и сохранности, разве помят маленько, а третьего дня, аккурат в полдень, проходит он мимо того островка и видит: одна стенка проломлена и через дыру ровно кефир вываливается, и вода кругом уже вся белая, как молоком разбавленная. – Почему ты думаешь, что это Игорь?

– Рубчики его, – сказал Бекасов с готовностью. – А только лучше бы ему туда не ходить, – сказал он. – Комар нонче злой. До третьего дня ровно еще ничего было, терпимо. А третьего дня, аккурат в полдень, прохожу мимо островка, дак это, лесу за комаром не видать.

На веранду вышла, сильно припадая на ногу, Мариша.

– Что вы говорили про Игоря? – спросила она подозрительно.

– Ты не знаешь, он на болото пошел? – спросил Семен Никифорович.

– Что вы все за ним следите? – вспыхнула Мариша.

– А зря кипятишься, девка, – сказал Бекасов наставительно. – Семен Никифорович не напрасно беспокоится. Комара нонче много развелось на болоте.

– Ты бы сходил туда, Кузьмич, – сказал Семен Никифорович. – Мало ли что…

– На болото он пошел! – крикнула Мариша. – Вот увидите, он сейчас же вернется.

– Вчера он вернулся в десять, – заметил Семен Никифорович. – А сейчас уже половина первого. И почему он не взял ружье?

– Он с фотоаппаратом ходит, – сказала Мариша. – Он мне вчера рассказывал… я не совсем поняла… Что-то он там увидел на болоте. Он говорит, это связано с космосом, что-то там с Марсом…

Семен Никифорович невольно усмехнулся. Он знал, что зять увлекается историей космонавтики, и считал это пустой тратой времени.

– Я говорю, он это был, – сказал Бекасов. – Его рубчики.

Не прощаясь, он зашагал в лес.

– Так что там про Марс? – спросил Семен Никифорович рассеянно.

– Подожди, я тебе сейчас покажу. – Мариша, подпрыгивая, убежала в комнату и тут же вернулась с большим альбомом в руках. Это было какое-то заграничное издание, посвященное советской космонавтике…

– Вот смотри. – Мариша открыла альбом, заложенный на развороте с черно-белыми фотографиями. Это были фотографии космических аппаратов. Семену Никифоровичу сразу бросилось в глаза, что на всех аппаратах одна и та же надпись: «Зонд». Только порядковые номера разные. На листке-закладке было что-то написано мелким, ровным почерком зятя. Мариша прочитала: «Следующая станция серии („Зонд-Л“), оснащенная спускаемым аппаратом, была запущена 1 ноября 1969 года. Однако из-за выпадения штатива программного запоминающего устройства на 33-й секунде работы произошло преждевременное отключение разгонного двигателя. Причиной этого стала недостаточная прочность штатива при сильных вибрациях второй ступени ракетоносителя. Станция осталась на орбите ИСЗ с наклонением 64.7°, высотой 200 на 226 км и периодом обращения 88.7 мин. 2 ноября она, по официальной версии ЦУП, вошла в плотные слои земной атмосферы и сгорела». По официальной версии… Ну, теперь ты понимаешь?

Мариша осталась ждать Игоря на террасе, а Семен Никифорович снова поднялся к себе. Его одолевало недоброе предчувствие… Да еще Треф, забравшийся под стол, нервно, протяжно зевал и начинал время от времени тоскливо поскуливать. А потом Семен Никифорович услышал крик Мариши… Он торопливо вышел на балкон и увидел, как со стороны леса, шатаясь, приближается Бекасов. Он был без шапки, и вообще вид у него был какой-то дикий. Семен Никифорович перевел взгляд на лес, прищурился, не понимая, что это за серая туча в ярко-синем небе над соснами.

Туча росла и сгущалась на глазах, вздулась бугром – и вдруг устремилась вперед. Бекасов обернулся и прибавил шагу. Мариша, припадая на ногу, спешила ему навстречу.

– Где Игорь? – крикнула она издалека.

Бекасов, взмахнув руками, выкрикнул что-то нечленораздельное и пробежал мимо нее… Семен Никифорович почувствовал, как ледяные пальцы с силой стискивают желудок. Треф скулил, забившись под стол. Семен Никифорович в спешке спустился вниз, громко зовя Филиппа и няню. Но тут же забыл о них, когда увидел перед собой Бекасова. Бекасов был на себя не похож, рожу перекосило, глаз заплыл. Он тяжело дышал, хватая себя за грудь.

– Виноват! – прорыдал он. – Не нашел я его… Машина на обочинке стоит, а сам как в воду канул… Виноват, Семен Никифорович!..

Семен Никифорович оттолкнул его и выбежал на крыльцо… В воздухе потемнело, как будто на солнце наползла туча или поднялся пылевой смерч. Перед лицом метнулись первые, необычайно крупные комары. Только сейчас Семен Никифорович обратил внимание на низкое, басовое гудение, наполнявшее уши. Так гудят провода высокого напряжения…

– Где Настя? – отрывисто спросил Семен Никифорович.

– У себя в комнате, – испуганно сказала няня.

– Окна в комнате закрыты?

– Разве можно – сквозняки?

Семен Никифорович кивнул, а сам уже думал о другом. Ему казалось, он что-то забыл. За стеклянной дверью разливался мрак, как перед грозой. Он быстро подошел к двери и плотно запер ее. Он никак не мог сообразить, что его беспокоило. Сотни крупных комаров колотились в стекло, как мотыльки, и еще тысячи клубились в потемневшем воздухе. Даже через запертую дверь слышно было, как они злобно зудят… Семен Никифорович огляделся, оценивая обстановку…

«Надо позвонить на КПП, – подумал Семен Никифорович. – И вызвать спасательный вертолет». Он попытался вспомнить, куда положил сотовый телефон, – и вдруг понял, что его беспокоило все это время. Он забыл закрыть балконную дверь в кабинете! И только успел подумать об этом, как наверху раздался истошный визг Трефа. Пес, как выпущенный из пушки, вылетел на середину холла, чихая и мотая ушами. Вид у него был ошеломленный.

– Настя! – закричала Мариша, хватая больную ногу и тщетно заставляя ее повиноваться.

Семен Никифорович был уже на лестнице. Испуганная

Настя влетела в его объятия, вжалась личиком в плечо. За нею по ступенькам едва не кубарем, закрывая лицо руками, скатилась няня.

– Все в комнату! – крикнул Семен Никифорович.

Они гурьбой кинулись в кабинет Игоря. Треф залетел в комнату первым и забился под компьютерный стол… Захлопнув дверь, Семен Никифорович бегло оглядел кабинет зятя. Он был невелик, и впятером здесь было тесновато. Бекасов, неловко подвернув под себя руку, лежал на диване. Мариша сидела за компьютерным столом. Настю няня посадила на стол. Филипп проверял, хорошо ли заперто окно.

– Что делать будем, дочь? – спросил Семен Никифорович.

Мариша поглядела на мужнин компьютер.

– Игорь пользуется электронной связью, – неуверенно сказала она. – Я могу попробовать связаться с кем-нибудь…

Мариша наморщила лобик, вспоминая, чему учил ее муж, и решительно взялась за мышку…

– Сейчас я отправлю письмо кому-нибудь из друзей Игоря, и он сообщит обо всем в штаб.

– Пусть он позвонит Шустрову, и тот пошлет спасательный вертолет, – сказал Семен Никифорович. – Мы обязательно найдем Игоря, обещаю!

Мариша прикусила губу и принялась тыкать пальчиком по клавиатуре. Что-то привлекло ее внимание, она торопливо пощелкала мышкой, и какая-то фотография начала прорисовываться во весь экран.

– Смотри, пап! – воскликнула она. – Это Игорь послал кому-то ночью… На фотографии была изображена болотистая местность, небольшой островок с несколькими березами и что-то темное, с рыжеватым оттенком, на переднем плане. Семен Никифорович пригляделся – это были останки какого-то агрегата, по форме они напоминали космический аппарат, который он видел в альбоме.

– Ты можешь сказать, куда он отправил эту фотографию? – спросил он.

– Сейчас, попробую. – Мариша пощелкала мышкой. – Вот! Некто Валентин С. из Москвы. Больше тут ничего не написано.

Что-то пискнуло в компьютере, внизу открылось окошечко, по которому побежали слова: «Игорюня, ты на посту?» Мариша отбила: «Кто вы?» В окошечке снова побежали слова: «Кончай прикалываться. Старых друзей не узнаешь? Валька это»… А в окошечке продолжали появляться слова: «Слушай, мужик, ты был прав. Это оно самое. Академик просто в осадок выпал, когда узнал. Он срочно вылетает к вам в округ. И с ним еще целая шобла. Такой шухер поднялся – что ты! :—] Ты теперь будешь знаменитость. Чего молчишь, язык проглотил?»

– Я напишу ему, что это не Игорь…

«Валентин, это не Игорь. Игорь ушел в лес и до сих пор не вернулся. Вы общаетесь с его женой Мариной. Мы заперты в доме. Кругом комары. Не можем выйти. Вы должны позвонить в штаб Н-ского военного округа по телефону… и передать Шустрову, чтобы он послал за нами спасательный вертолет»…

Она вздохнула с облегчением, когда в окошечке снова побежали слова: «Вы меня не разыгрываете? Игорь, подлец, я знаю, что это ты! Брось придуриваться». «Это не Игорь. Пожалуйста, верьте нам». На том конце снова замолчали. Наконец появилась лаконичная надпись: «Хорошо. Звоню по указанному телефону. Отбой».

Мариша была благодарна отцу за то, что он сумел уговорить пилота сделать крюк. Пилот, мужчина лет сорока, отказывался, твердил, что у него задание, что в машине слишком много пассажиров и что им не хватит горючего. Мариша слушала его и с ужасом думала, что же она станет делать, если пилот все же не согласится. Она была готова на все – только бы найти Игоря… Игорь… где-то там, на болотах… нуждающийся в помощи, быть может, раненный, но живой, она в этом уверена, живой! Она так и припала к пыльному стеклу иллюминатора… Промелькнула просека с линией высокого напряжения, прямо под ними потянулась дорога, и Мариша увидела джип. Сердце у нее подпрыгнуло. Она готова была закричать: остановитесь! Семен Никифорович, наклонившись к пилоту, что-то сказал ему в самое ухо и махнул рукой вправо, в сторону болот.

Внизу потянулась чахлая растительность, угнетенная скоплениями бурого железняка, которым изобиловали здешние болота. Только вода между кочками имела странный белый цвет, как будто здесь разлили молоко. Много молока. И вился над болотом серый дымок, как на свежем пожарище…Семен Никифорович попросил снизиться, и тут же весь пейзаж внизу пришел в движение. Сначала могло показаться, что над болотом поднялся серый дым, но этот дым вел себя как-то странно. Он был словно живой. Он раздался в стороны, поднявшись выше деревьев, росших по берегу болота, и словно бы радушно расчистив посадочную площадку в самой топи. Что-то рыжее диссонансом бросилось в глаза, но Мариша не успела разглядеть это как следует. Дым тем временем уплотнялся по краям образовавшейся воронки, огромными комьями, похожими на вороньи гнезда, повисал на верхушках деревьев, распадался на отдельные образования и вновь собирался в плотное облако…

С каждой секундой надежды отыскать Игоря с воздуха таяли. Наконец пилот, решительно сжав губы, развернул машину против солнца, и Семен Никифорович ничего ему не сказал. Сердце у Мариши упало. Это означало одно: конец. Больше она ничего не помнила. Голова была как в тумане. Она все видела и слышала, но ни образы, ни слова почти не задерживались в памяти. И только когда вокруг начало происходить что-то экстраординарное, она словно выпала из прозрачного кокона – и мир взорвался звуками и красками. Прежде всего она заметила, что пилот очень бледен. Он судорожно вцепился в руль, пытаясь его удержать, что удавалось ему с большим трудом. Затем она услышала надсадный крик отца и увидела его выкаченный глаз. И только потом до нее дошло главное: что-то случилось с двигателями. Ровный и мощный шум винтов стал давать перебои. Пилот попытался что-то сделать, но винты, издав пару натужных звуков, как если бы в кулак поймали гигантскую муху, замолчали, и в напряженной тишине, возникшей, как пауза перед чем-то страшным, раздался нарастающий свист – они падали. Внизу мелькнуло забетонированное поле, какие-то постройки с локаторами на крыше, огромные черные цистерны… Затем – удар, и – мрак…

…Мариша очнулась в каком-то помещении с белыми стенами и белым потолком. Она лежала на жесткой, узкой кушетке с кожаным валиком под головой… Она повернула голову и увидела отца.

– На-стя, – с трудом проговорила она.

– С Настей все в порядке, —торопливо сказал отец. – Она с няней и Филиппом. Как ты?

Мариша не ответила. Она снова отвернулась к окну и стала смотреть на далекий лес и прицепившееся к нему облачко. Ей почему-то подумалось, что это облачко – весточка от Игоря, и мгновенно в уголке глаза скопилась горячая влага… Семен Никифорович погладил руку дочери, поднялся и вышел. Бекасов лежал в медицинской комнате, он был очень плох, в лице ни кровинки, на губах выступила пена стального оттенка. Уже несколько часов он был в глубоком обмороке. За это время весь облик его страшно изменился, кожа начала шелушиться, волосы потеряли цвети выпадали пучками, ногти сделались ломкими и слоистыми. Дышал Бекасов судорожно, с громким сипением. Похоже было, что он умирает. В углу на носилках лежал, прикрытый простыней, пилот. Он умер еще на поле, но перед смертью успел сказать… Шустров предал Медведя. Он отдал распоряжение пилоту доставить генерала на заброшенный аэродром и устроить все так, чтобы генерал не мог выбраться оттуда до конца комариной заварушки. И тогда все лавры победителя достанутся Бабакину и иже с ним… Каким глупцом он был, что согласился на эту аферу!.. Наверняка и двигатели вышли из строя не сами по себе…

Семен Никифорович вышел в зал ожидания, где в креслах сидели Филипп, няня и Настя…

Он вернулся к Марише и тут увидел, как на взлетное поле беззвучно один за другим спускаются огромные черные вертолеты. Он стоял и смотрел, как отваливаются в стороны овальные люки и из них, как горошки из стручков, сыплются люди в защитной форме. Прибыл академик из Москвы.

– Вам крупно повезло, генерал. – Полковник поковырял пальцем в зубах и придирчиво осмотрел ноготь. – Когда мы прибыли в окружной штаб, там уже почти никого не осталось. Сплошная серая масса. Комар. Во всем здании один генерал, да и тот обгадился от страха. Этот… как его… Бабкин?.. Бабаев?.. заместитель ваш… додумался засыпать окрестные леса инсектицидами, и это плохо закончилось. Сам-то он, конечно, унес ноги, а вот люди его… Из медицинской комнаты вышел, стягивая на ходу резиновые перчатки, военный врач… Он присел на корточки, привалившись спиной к стене, и закурил.

– Как он? – спросил Семен Никифорович…

– Я бы сказал, что это железодефицитная анемия.

– Анемия? Малокровие? Врач кивнул и добавил:

– Редкая форма. Я никогда о такой даже не слышал. – Он словно бы размышлял вслух. – При железодефицитной анемии резко снижается содержание железа в организме и нарушается образование гемоглобина в крови…

– Дальше, – потребовал Семен Никифорович.

– Дальше все просто, – оживился врач. – Железо является наиболее распространенным микроэлементом в организме и одним из двух наиболее часто встречающихся в природе. В то же время в виде свободного иона оно очень токсично, а поэтому всегда находится в связанном состоянии и защищено белковой оболочкой… Теперь смотрите, что получается. С одной стороны, в крови нашего подопечного железа почти не осталось, отсюда – все типичные проявления железодефицитной анемии: бледность, сердцебиение, одышка, сухость кожи, ломкость ногтей, выпадение волос. С другой стороны, наблюдается избыток железа в виде свободных ионов, идет сильнейшая интоксикация организма. Конечно, все анализы проведены в полевых условиях, в мини-лаборатории… – Он вдруг замолчал и поднялся.

Семен Никифорович обернулся. Перед ним стоял молодой подтянутый майор.

– Академик ждет вас, генерал, – козырнул он. Академик оказался низеньким, сухоньким старичком с зализанной на сторону серебристой челкой на узкой, бледной голове, в штатском костюме, с мелкими, быстрыми движениями…

– Вы сами видели его? – спросил он и очень огорчился, узнав, что Семен Никофорович сам на болоте не был. – Я бы мизинец отдал, чтобы побывать там.

Семен Никифорович ничего не сказал. После известий о предательстве Шустрова и о том, что случилось с его штабом, он чувствовал себя глубоким стариком. Словно бы кто-то выкачал из него жизненные силы.

Академик между тем продолжал:

– Ваш зять весьма предусмотрительно снабдил нас фотографиями. Весьма предусмотрительно. Но теперь вы уже вряд ли чем способны помочь. Это дело ученых. Да вы и беды наделать можете. Вот как с этими вашими инсектицидами. Ну кто, скажите на милость, надоумил вас опыливать болота инсектицидами? Не посоветовавшись! Аи, как неосторожно! В результате мы имеем дополнительную головную боль.

Семен Никифорович не стал уточнять, что приказ опыливать болота инсектицидами отдал не он. Он поглядел на детскую челку с бешенством. Академик вызывал у него острейшую антипатию.

– Головную боль мы имеем в результате ваших дьявольских экспериментов!

Академик засмеялся – как будто кузнечик застрекотал.

– Вы наделяете нас инфернальными чертами, Семен Никифорович. На самом деле все гораздо проще. Можно сказать, будничней. Это не более чем трагическая цепь случайных совпадений. Я слышал, ваши болота богаты бурым железняком… Ну кто бы тогда, в конце шестидесятых, мог предположить? …Теперь уже многое не секрет. В истории нашей космонавтики бывали весьма презабавные, если уместно так выразиться, случаи… – Он улыбнулся, словно забавные случаи в истории космонавтики доставляли ему физиологическое удовольствие. – Вот возьмите Марс… Что и говорить, он нам дорого обошелся. А что толку? Почти все сделали американцы. Это было время больших поражений. И большой лжи. Но были, конечно, и у нас успехи. Все же мы первые совершили мягкую посадку на поверхность Марса, да. Или возьмите этот проект, – он кивнул ручкой на снимки: – Ведь это уму непостижимо! Американцы только сейчас всерьез задумались об «оживлении» Марса, а мы занимались этим уже в конце шестидесятых.

Говорил академик не без вдохновения, но Семен Никифорович слушал его рассеянно…

– Это был сверхсекретный проект, и даже сейчас о нем мало кто знает. Мы работали совместно с лабораторией по разработке биологических видов оружия. Нашими советскими биологами были созданы генетически модифицированные земные микробы, из тех, что привыкли жить в экстремальных условиях. Железобактерии, получающие энергию за счет восстановления металлов. Их-то мы и планировали запустить на Марс. Атмосфера Марса состоит из углекислого газа, озона в ней нет, и на поверхность падает мощный поток ультрафиолетового излучения. Жить там, можете мне поверить, весьма неуютно: сухо, очень холодно и мало света. Перед нашими маленькими друзьями стояла непростая задача – насытить атмосферу кислородом и извлечь из марсианского грунта углекислый газ и азот. Уже потом, на подготовленную таким образом почву, мы планировали пересадить генетически модифицированные земные лишайники, деревья, насекомых…

– …людей, – язвительно добавил Семен Никифорович.

– Как, как вы сказали? – не сразу расслышал академик.– Да вы, генерал, шутник!…

– Я одно не могу понять, – проговорил он, – зачем это было нужно?

– А приоритет?

– И теперь этот ваш приоритет лежит у меня на болоте и плодит комара. И никакой дуст его не берет.

– А вот это совершенно верно! – поднял палец вверх академик. – Традиционные инсектициды нашему комарику нипочем. Даже, напротив, служат ему питательной средой. Подтверждено лабораторными испытаниями.

– И что прикажете теперь с ним делать?

– Ничего, дорогой генерал. Со временем он сам вымрет. От голода. Сейчас главное – прекратить размножение железобактерий. Честно говоря, я плохо представляю себе, как это сделать. Не забывайте, что они были созданы для преобразования целой планеты, причем гораздо более суровой, чем наша ласковая старушка Земля. У них нет никаких естественных врагов, и размножаются они с чудовищной скоростью. При этом учтите, что вся их жизнедеятельность построена на восстановлении металлов, прежде всего железа. А железо – важный строительный материал любого растения, любого организма. Вы уже видели, как воздействуют железобактерии на человека. Вот почему важно как можно скорее найти «Зонд» и изолировать его. Возможно, нам придется забетонировать болота. Я уже говорил с Москвой. В самом скором времени сюда будут посланы грузовые вертолеты.

– Что же вы, сволочи, делаете? – с горечью сказал Семен Никифорович. – Такую красоту – в марсианскую пустыню? А Игорь? – неожиданно вспомнил он Маришу. – Как же Игорь?

Академик только руками развел. Семен Никифорович разгорячился:

– Вы же сами говорили, что мизинец бы отдали, только чтобы взглянуть!.. Да куда вам! Вы прокисли в своем кабинете и никогда не наберетесь смелости взглянуть в глаза вами же созданному чудовищу!

Они оставили вездеход на обочине рядом с джипом и дальше пошли пешком. Сухой, подвижный академик на зависть бодро шагал впереди, в ярко-желтом с черной полосой спецкостюме он напоминал осу. В прорезиненном костюме было жарко и душно, прямоугольное окошечко напротив лица не позволяло смотреть под ноги, и Семен Никифорович часто спотыкался. Все кусты были облеплены комаром, он вяло копошился, при случайном прикосновении обваливался серыми комьями. Было очень странно оказаться в пораженном болезнью лесу. Зелени почти не осталось, она сделалась пепельно-серой и рассыпалась в пальцах, как сгоревшая бумага… Семен Никифорович слышал только свое шумное дыхание, оно отдавалось в наушниках, и могло показаться, что дышит кто-то другой. По мере приближения к болоту комар становился возбужденней и злобней. Он налетал на спецкостюм, разбивался об окошко, оставляя на нем кровь и кишки. Семен Никифорович попробовал протереть стекло рукой, но только размазал грязь. Он прибавил шагу, догоняя академика… Желто-черная спина академика мелькала далеко впереди. Семен Никифорович заметил, что вся вода между кочками белая, как будто здесь разлили молоко. Повсюду валялись птичьи трупы. Комара в воздухе стало особенно много. Он суматошно мельтешил перед окошком, отвлекал, раздражал. Семен Никифорович принялся отмахиваться от него рукой, но это мало помогало. Вдобавок он вдруг обнаружил, что совсем отстал и потерял из виду академика. Он хотел было включить переговорное устройство, но вспомнил про язвительный тон академика и передумал.

…Посреди болота торчал островок, на котором росло несколько березок. Академик вышел к нему почти случайно. Он раздвинул голые кусты боярышника и сразу увидел эту огромную, вросшую в землю, красную от окалины металлическую трубу. Это была она!.. Оступаясь на крутом склоне, поминутно опускаясь на четвереньки, как богомолец на Синае, академик приблизился к трубе. Перед ним были слава и позор человечества. Торжество разума и торжество безумия. Алчный молох, пожравший тысячи человеческих судеб, и невинный агнец, принесенный в жертву случайности. Перед ним была автоматическая марсианская станция, некогда белоснежно-прекрасная, а теперь обгоревшая и покореженная, с пустым приборно-парашютным контейнером, насквозь проеденным тормозным конусом и погнутой соединительной рамой, сквозь которую проросла чахлая березка.

Один бок металлической трубы был пробит, и через прореху вытекла белая коллоидная жидкость, загустевшая и ставшая комковатой, как жирный кефир. Она стекла по берегу в болото, отравила воды, напитала растения. Генетически модифицированные железобактерии, привыкшие выживать в экстремальных условиях. Только вместо суровой, гибельной пустыни Марса – попавшие в живительное, богатое бурым железняком южнороссийское болото…

Комар бесновался над островком. Он бесновался над всем болотом. Весь лес шевелился комаром. Небывалым, не имеющим естественных врагов, жадно уничтожающим птиц, зверей, при случае – людей. И он тоже был порождением человеческого разума и человеческого безумия.

Академик обошел покореженную трубу вокруг. И вдруг его нога провалилась в какую-то яму. Чьи-то пальцы вцепились в его лодыжку. Кровавые, обмотанные тряпьем руки тянулись к нему из-под земли. В этом было что-то инфернальное, и академик закричал высоким кроличьим голосом…

…Семен Никифорович, задыхаясь и обливаясь потом, брел по болоту. Что он здесь делает? Ну ладно – академик. Академик чувствует вину за случившееся… В конце концов, его привело сюда любопытство. Ведь он же ученый. «А я-то? Я-то что здесь делаю? Ради чего я здесь? Ради человека, которого не люблю и презираю?.. Что я сильнее какого-то там жалкого комара? Но разве с комаром приходится бороться? С самим собой! Только так, – с внезапной отчетливостью подумал он, – только так – с самим собой! Только так и можно победить его!» Откуда-то долетел слабый крик. Семен Никифорович остановился, прислушиваясь. Крик доносился со стороны острова. Он продрался сквозь кусты и увидел борющегося с Игорем академика.

Красавчик Игорь прятался от комара в заброшенной землянке геодезистов. Голова и руки у него были обмотаны обрывками рубашки, щеки ввалились и поросли седой щетиной, взгляд сделался какой-то безумный. Они вытащили Игоря из землянки и быстро натянули на него запасной спецкостюм.

«Вот и все», – сказал самому себе Семен Никифорович. Он вдруг с удивлением понял, что не чувствует ни радости, ни волнения.

Сейчас он думал только об одном: как бы добраться до дому. Ничего другого он не хотел так, как содрать с себя марсианский костюм и забраться в горячую ванну.