Едва солнце скрылось за пологими горами, как сумерки, томившиеся по обширным низинам, выбрались из своих тайных убежищ, шагнули под кроны деревьев и, поднявшись к чернеющему небу, затопили все вокруг. В бесконечном мраке ночи растворилась горная саванна, застыл воздух, притихло зверье, казалось, все вокруг замерло в ожидании нового дня… Беззвучно расступились ветви кустарника, и на звериную тропу вышла газель. Она сделала лишь несколько шагов и остановилась, тревожно потянув ноздрями воздух и силясь понять причину вдруг пронзившего ее страха. И в тот же миг из-за темной груды камней взметнулась какая-то серая, гибкая тень и обрушилась на газель. Крик, полный отчаяния и муки, вспорол тишину, ударился о каменистые склоны распадков и хлестким эхом вернулся в саванну, сообщив ее обитателям, что на охоту вышел хозяин здешних мест – леопард. Небо на востоке побледнело, наступал рассвет – время одиночества и страха.

Занимавшийся день разбудил саванну легким ветром – он взъерошил «кудри» колючих акаций, которыми поросли холмы, чуть тронул заросли высокой травы, запутался в жестких ветвях баобаба. В развилке его узловатого ствола лежала газель, убитая ночью, из ее разорванного горла капала густая черная кровь. Леопард, укрывший свою добычу от шакалов и гиен, расположился здесь же, на дереве. Успев отведать еще теплого мяса, он дремал после удачной охоты, блаженно щурился, ощущая приятную тяжесть в желудке. Это был крупный, сильный кот, полуденное солнце добавило золота его прекрасной желтой шерсти, усыпанной черными округлыми пятнами, стройное, гибкое тело хищника дышало мощью и грацией. Он столь непринужденно устроился среди ветвей, что казалось, создан для жизни на деревьях. Когда солнце миновало зенит, леопард наконец проснулся, потянувшись всем телом, зевнул, обнажив желтоватые клыки, взял в зубы недоеденную тушу газели и, спустившись на землю, завершил прерванную сном трапезу. Покончив со своей жертвой, кот медленно удалился в глубь саванны.

Леопард облюбовал этот уголок саванны давно и часто наведывался в свои угодья. Здешние места были обильны дичью – тут, под сенью многочисленных зонтичных акаций, располагался настоящий оазис, поросший сочной травой, которая как магнитом тянула разную живность, особенно антилоп. На старых звериных тропах, набитых в саванне по пути к желанному пастбищу, и караулил свою очередную жертву леопард, редко оставаясь без добычи. Порой случалось ему завалить даже осторожную антилопу орикс, и тогда уж кот пировал на славу. Обильная травой долина широким горлом открывалась в небольшую безымянную речушку, невысокий берег которой изгибался мелким глинистым плесом – удобным водопоем, где, скрываясь за подступившими к самой реке деревьями, порой устраивал засаду леопард. Выше по холмистым склонам, в каменистых откосах нашлось немало удобных гротов и пещер, в которых кот любил скрываться от палящего зноя. Все в этом кусочке бескрайней саванны было хорошо для леопарда, и, обходя свои владения, хозяин ревниво следил за тем, чтобы никто не посмел оспорить его права на эту «священную» территорию.

…Задержавшиеся было сумерки вдруг как-то сразу потушили яркие краски, аромат высоких трав, еще недавно витавший над саванной, сменился пряным запахом грядущей ночи. Из невысоких кустов, купами росших на берегах неширокой речки, к водопою вышла молодая антилопа импала. Она долго топталась у воды, стригла ушами, опасливо принюхивалась и, наконец, принялась пить, кося черными грустными глазами, но так и не заметив леопарда, притаившегося на дереве, растущем у реки. Хищник, терпеливо ждавший, пока антилопа успокоится, привстал, изготовившись к броску, все его мышцы напряглись, от возбуждения по телу прокатывала крупная дрожь. Зверь уже немного подался вперед, как вдруг воздух над рекой разорвало грохотом выстрела. У импалы словно подломились передние ноги – она упала, зарывшись мордой в воду. Тотчас вскочила, сделала несколько неверных прыжков прочь, но второй выстрел сразил ее наповал, и антилопа осталась лежать у водопоя. Леопард отпрянул и оцепенел в своем убежище. На другой стороне речки раздался заливистый лай, на берег выскочила лохматая собачонка, и из тростниковых зарослей показался человек. Он быстро достал из прибрежных кустов небольшую, легкую лодочку и, приказав собаке сидеть, переправился через реку. Лишь несколько метров отделяли человека от леопарда, замершего на ветке, но зверь остался незамеченным, укрытый густой листвой, смешавшей его пестрый наряд с замысловатым кружевом мягких вечерних теней. Человек не торопясь забросил в лодку тушу антилопы, вернулся за нетерпеливо лаявшей собакой и направил свой челн вниз по течению. Леопард смотрел им вслед долгим, внимательным взглядом, ни на мгновение не упуская лодку из виду до тех пор, пока она не скрылась за поворотом реки.

…Из небольшого, одиноко стоявшего на покатом берегу речки домика вышел человек. Кинув неторопливый взгляд на заходящее солнце, потрепал крутившуюся возле ног рыжую лохматую собачку и принялся разводить огонь в небольшом сложенном из камней очаге. Когда огонь занялся, он подбросил в него небольшую охапку хвороста и сходил за водой на речку. Затем присел у порога, поглядывая в сторону деревьев, с трех сторон обступивших его дом. Человек знал, что за ним наблюдают: вторую ночь подряд из саванны приходил леопард – крупные кошачьи следы, оставленные зверем на глинистом берегу реки, несколько раз кольцом опоясывали дом и уходили в близлежащие заросли. Пройдя немного по следовой дорожке, человек нашел несколько дневных лежек леопарда – зверь все время устраивался неподалеку, присматриваясь к жилью, и явно не собирался уходить. Это было неприятно, поэтому человек на ночь взял собаку в дом и приготовил ружье. Большая часть ночи прошла спокойно, лишь под утро глухо заворчавший пес разбудил хозяина – снаружи слышалась какая-то приглушенная возня. Выскочив из дома, человек оказался в непроглядной тьме, собака зашлась истошным лаем и бросилась к стоящему неподалеку от дома сараю. Хозяин, едва поспевая за псом, распахнул дверь сарая и выхватил светом лампы переломанный загон для коз. На мгновение из темноты показалась лобастая морда здоровенного пятнистого кота, и тотчас зверь выпрыгнул наружу через дыру в развороченной крыше, махами кинулся в темноту, а ему вдогонку, звеня пронзительным лаем, покатился рыжий, лохматый комок. Напрасно человек в отчаянии звал собаку и стрелял в воздух – вскоре издалека послышался резкий, короткий визг и наступила тишина.

Жизнь обитателей саванны шла своим чередом… Смутное беспокойство охватило леопарда, словно какая-то неведомая сила все гнала и гнала его неведомо куда – наступила брачная пора, и каждый день он бродил по саванне в поисках кошки. Однажды ему навстречу, со стороны пологого оврага вышел немолодой матерый кот. Его морда была наискось рассечена шрамами, а от левого уха осталась едва ли не половина. Чужак присел, оскалил пасть и истошно заревел, колотя хвостом по земле. Коты сцепились в рычащий клубок, в стороны полетели клочья шерсти, невысокая примятая трава окрасилась кровью, и вскоре одноухий отступил, побежал прочь, ломясь сквозь заросли молочая.

Леопард шел звериной тропой, которая едва угадывалась среди высокой травы. Он легко и осторожно перемахнул через лежащий поперек тропы ствол давно упавшего дерева, и тут же, как плетью, зверя стегнула страшная, рвущая боль – стальные зубы капкана сомкнулись на передней лапе, раздробив ее кости. Рыча, катаясь по земле и корежась от яростных всплесков боли, кот долго пытался высвободиться из западни, но только выбился из сил – стальную ловушку крепко держала цепь, уходящая куда-то в кусты. Миновала ночь, леопард уже не чувствовал боли, он время от времени вскакивал, силился вырвать из капкана лапу, но, измученный этой бесплодной борьбой, снова падал и лизал покалеченную лапу. С восходом солнца им овладело такое бешенство, что, схватив ненавистную цепь зубами, кот исступленно рванулся всем телом, едва не поломав себе кости. Что-то хрустнуло в кустах, и цепь, звякнув, освободилась. Леопард, волоча за собой капкан, на трех лапах заковылял прочь от страшного места, оставляя за собой багровую полосу крови. Он шел очень медленно, часто останавливался и ложился на землю. Наконец, заросли травы остались позади, леопард ползком выбрался на пологий берег, одолел еще несколько метров, отделявших его от маленького домика у реки, и тут же провалился в тяжелое забытье.

…В глубине зоосада, на бетонном полу большой просторной клетки лежал леопард с забинтованной лапой. Прекрасный, сильный зверь спал. Ему снились подернутые дымкой холмы и солнце, встающее над безбрежными просторами саванны.

Дмитрий Иванов