топорщит ветер белые штаны горит рейхстаг лиловый он убежал от молодой жены к цыганке чернобровой в узилище дрожит вуалехвост на пальце морщится камея и фюрер произносит тост застенчивый как болеро равеля

посуда наполнена ядом фельдмаршал диктует приказ: позиции под сталинградом оставить в трагический час брунгильда зегзицей рыдает у зигфрида кровь на губах и ангел над ними витает с зердутовой розой в перстах

садится в утлую пирогу брезгливый господин задумался но вот диктует строго: «рейхсканцелярия берлин — томительно кипение чужбины феллахи сфинксы субмарины мелькает полумесяц медный жужжит пчела трепещет тетива и унтерменш кричит победно татарские слова»

вновь я видел разрушенный дрезден там холодные юнги лежат доводилось в каморке железной окровавленный грызть шоколад в подземельи сливаются лица голосит полевой телефон вольдемар наклоняется к фрицу говорит: «мне понравился он кто бы знал что за сладкая мука умирающего приласкать целовать его вялую руку и арийские бедра терзать»

подарок — лучше нет — летейская дремота глаза скует асбестом димедрол визг чайника как исповедь пилота упрятанного в жестяной котел — у печки бедной валенки согреешь дрова плывут по выцветшей реке бла-бла бла-бла: произнести не смеешь ни слова на коварном языке приставки флексии роятся лепестками от ветра тусклого дуреет голова и двери щелкают курками как унтер-офицерская вдова