Летопись ранних открытий, совершенных европейцами в районе Тихого океана, захватывающее, хотя и не очень поучительное, чтение, особенно когда речь идет об эпизодах, касающихся контактов белых с островитянами. Польская литература по этому вопросу сводится в основном к переводам сочинений французских или английских авторов. Эти сообщения, как правило, приукрашены, чтобы не сказать фальсифицированы. Отнюдь не приуменьшая мужества и выносливости мореплавателей-первооткрывателей, необходимо с горечью признать, что эти отважные люди редко проявляли высокие моральные качества. К тому же они не были достаточно образованными людьми и меньше всего интересовались жизнью и бытом других народов. Движущей силой их предприятий были чаще всего желание выдвинуться, жажда золота, стремление к быстрому обогащению. Открывая новые земли, они не интересовались ни социальной структурой населяющих эти земли народностей, ни их материальной культурой или уровнем знаний. Используя единственное преимущество, которым они обладали перед «дикарями», — то есть умение пользоваться огнестрельным оружием, — белые отнимали у аборигенов все, что им нравилось, и в том числе местных женщин, украшения или имущество. Любое сопротивление законных владельцев этих благ рассматривалось как проявление дикости и жестоко каралось. Если же первооткрыватели сталкивались порой с явлениями каннибализма, тогда каждая, даже самая подлая, акция по отношению к аборигенам заранее оправдывалась европейцами.

Известно, что некоторые народности, обитавшие на островах Тихого океана, во многих областях превосходили прибывавших к ним белых мореплавателей, корсаров или просто разбойников. Неизвестные высокоразвитые тихоокеанские культуры уже невозможно сегодня воссоздать потому, что белые не интересовались их памятниками, которые еще были доступны в эпоху великих открытий. Ярким примером тому могут служить таблички с письмом ронго-ронго с острова Пасхи. Последние были уничтожены по приказанию чрезмерно усердного миссионера. «Дикарь в действительности вовсе не дикарь. Настоящий дикарь — это тот, кто поступает как варвар», — написал известный этнограф Бронислав Малиновский. Что касается контактов первооткрывателей с аборигенами островов Тихого океана, эта истина не требует доказательств.

Мир мореплавателей

Открытие Тихого океана европейцы ловко приписали себе, несмотря на то что в этой акватории они появились не ранее XVI века. Истинная же история Океании началась за многие тысячи лет до этого, ее истоки затерялись во мраке веков. Аборигены тихоокеанских островов совершали рискованные океанические путешествия еще тогда, когда европейцы трусливо держались берегов своего континента. Мало сохранилось сведений о плаваниях этих великолепных мореплавателей, однако факт остается фактом — они достигли и заселили острова, которые находятся на расстоянии восьми тысяч миль от мест, где обитали их прародители. В эпоху великих миграций по Тихому океану, должно быть, совершались и дальние плавания. Осуществляли их лучшие мореплаватели мира.

Очень жаль, что эти превосходные мореплаватели не строили больших кораблей, так как если бы мореплаватели южных широт располагали более современными мореходными средствами, то наверняка совершали бы путешествия в Азию и Европу значительно раньше, чем к ним самим пожаловали европейцы. Первый европеец, отправившийся в плавание по Тихому океану, не обладал большими знаниями в области навигации, не умел определить географическую длину, не знал как следует расположения звезд. Команды боялись «колдовства больше, чем аборигены. Великолепным полинезийским мореходам были известны названия ста пятидесяти звезд, их местонахождение, положение на востоке, время восхода в разные времена года. Они знали, над какими островами эти звезды проходят, и умели определять по ним курс на море от острова к острову», — писал известный современный мореплаватель Ален Вильер[A. Villiers. Coral Sea. L., 1960. — Примеч. авт.].

Когда в 1606 году Кирос[Кирос Педро Фернандес (1560–1614) — испанский мореплаватель, родом из Португалии. В 1605 г. вышел из Кальяо (Перу) в поисках легендарного Южного материка. В 1606 г. открыл один из островов в архипелаге Новые Гебриды (остров Эспириту-Санто), который принял за часть «Южной земли». — Примеч. пер.] достиг островов Дафф, находящихся вблизи Соломоновых островов, местный вождь удивил его своим отличным знанием островов западной части Тихого океана. Он привел названия более тридцати островов и мог начертить на песке примитивную карту-схему с указанием направлений, по которым следовало идти к ним. Так, впрочем, и Дж. Кук, встретив на островах Общества аборигена по имени Тупеа, который хорошо знал не только ближайшие от этого архипелага острова, но также и острова Туамоту, Маркизские, Самоа, Фиджи и острова, названные впоследствии его, Кука, именем, сразу же взял аборигена на борт своего судна в качестве лоцмана или даже штурмана руководимой им экспедиции.

Вторую половину XVIII века можно с европейской точки зрения считать периодом, в который были завершены важнейшие открытия в районе Океании. Европейцы обнаружили, что на этом огромном пространстве, превышающем шестьдесят миллионов квадратных километров, разбросана целая галактика островов и островков: малых и больших, равнинных и гористых, вулканических и коралловых. Островов, населенных людьми, не только отличающимися от европейцев, но и между собой, — островов, недра которых могли таить богатства, к которым они так стремились. Много лет спустя установили: Гавайские острова, как и часть архипелага Тонга, — вулканического происхождения, а Новая Гвинея — оторвавшаяся часть континента; эти острова возникали в разные эпохи; в одном и том же архипелаге имеются и коралловые и вулканические образования. С течением времени после проведения соответствующих измерений оказалось, что общая площадь всех островов и атоллов, рассеянных по необозримому океану, не превышает миллиона трехсот тысяч квадратных километров. Если не считать Новую Гвинею и Новую Зеландию, площадь многих тысяч остальных островов едва достигает ста тридцати пяти тысяч квадратных километров, что составляет приблизительно половину площади современной Польши.

Долго спорили искушенные ученые, как систематизировать это разнообразие участков суши, и лишь сравнительно недавно разделили их на: Меланезию — в переводе с греческого «Черные острова» (они расположены в западной части Тихого океана), Микронезию («Малые острова») и Полинезию («Многоостровье»), В выделенные таким образом группы были включены отдельные архипелаги. К Меланезии, например, причислены: архипелаг Бисмарка, Фиджи, Новые Гебриды, Новая Каледония; к Микронезии — Каролинские, Маршалловы и Марианские острова; к Полинезии — Гавайские острова, Самоа, Общества, Тонга и другие.

Достаточно взглянуть сегодня на современную карту, чтобы убедиться, что Полинезия занимает самую крупную морскую акваторию. Она расположена в виде треугольника в центральной и восточной частях Тихого океана. На юге треугольника расположена Новая Зеландия, на севере — Гаванские острова, а на востоке — остров Пасхи.

Самонадеянные европейцы, не ознакомившись еще в достаточной мере с недавно открытой ими Океанией, сочли себя призванными преобразовать тихоокеанские острова на свой собственный лад. Так называемый цивилизованный мир приступил к действиям. Еще до того, как Океания предстала перед европейскими мореплавателями во всем своем великолепии, началось соперничество между тогдашними державами. Множились тайные инструкции, проходили церемонии водружения флагов, появлялись новые верноподданнические названия, прославлявшие покровителей тех или иных экспедиций. Одним словом, сталкивались доктрины, переплетались интересы.

Викторианскую Англию представлял скрупулезный купец, регулярно посещавший церковь и помогавший в проведении выгодных Британской империи дел. Министры по делам колоний ее королевского величества поддерживали деятельность протестантских миссий, так как многие из них занимали высокие посты в миссионерских обществах. Результатом была британская колониальная политика, поддерживавшая миссии морально, а в случае надобности и корабельными пушками, реже — государственными субсидиями. Основным аргументом против формальной аннексии тихоокеанских островов были большие расходы, связанные с содержанием отдаленных колоний. Зато признавалась необходимость вооруженной интервенции и считалось, что аборигенам следует помочь в создании собственных административных органов, разумеется, с помощью просвещенных советов миссионеров. В Англии противники подобной политики выдвигали свои контраргументы, указывая на угрозу аннексии островов Океании другими державами, главным образом Францией и Германией.

Франция после унизительного поражения при Ватерлоо стремилась восстановить свой престиж посредством научных экспедиций и распространения в нецивилизованном мире католицизма как государственной религии Франции, причем особенно там, где уже появилось английское протестантство. В рамках этой стратегии Франция пыталась создать в Океании морские базы, соответствующие по своему значению Сингапуру или Гибралтару. В этих усилиях наука, государство, флот и церковь были неразлучны. Торговля стала партнером, к которому относились терпимо, но считали довольно слабым.

До середины XIX века не было других политических сил, которые оказывали бы влияние на формирование Океании. Испания была занята внутренними делами и взаимоотношениями с Америкой. Голландию больше всего интересовали ее колонии в Индонезии, а Германия еще только готовилась к экспансии на острова Океании, для чего наращивала промышленный потенциал.

На Тихом океане Германия появилась лишь после 1880 года. Свою захватническую политику она осуществляла путем торговой экспансии через полуправительственные фирмы, которые прокладывали путь политическим завоеваниям. Соединенные Штаты Америки, в то время молодая страна, продвигались на запад. Американцы появились на Тихом океане со своими судами. Япония вступила на Формозу. Австралия и Новая Зеландия также стали приобретать некоторое значение в районе Тихого океана. Канберра и Веллингтон становились властителями ряда территорий в Океании, и влияние этих государств, по всеобщему признанию, возрастает там по сей день.

Форпосты белых

На начальном этапе борьбы за влияние на Тихом океане форпостом белого человека стали миссионеры, которые появились там на рубеже XVIII–XIX веков. Трудно рассказать о деятельности каждого из них в отдельности. Часто для островитян, уже привыкших к насилию, было прямо-таки поразительным встретить белого человека, который не отнимал у них жен, детей, землю и другие блага, а, наоборот, и словом и делом приходил на помощь местным жителям и обучал их многим практическим навыкам. Однако имели место извращения, особенно со стороны протестантских миссионеров, которые не могли рассчитывать на финансовую помощь далекой родины. Чтобы заработать на жизнь, большинство этих миссионеров становились фермерами или торговцами. Таким образом многие из них получали значительные выгоды, некоторые со временем становились весьма расторопными купцами и плантаторами.

Конечно, миссионеры, обращая островитян в свою веру, с помощью принявших христианство местных вождей добивались над ними власти, которой пользовались прежде всего для нейтрализации влияния соперничавших с их религией учений или сект. В результате в каждом новом белом пришельце аборигены видели врага. Они требовали от своих властей, чтобы те воспрепятствовали светской колонизации островов, что сочеталось с враждебным отношением к попыткам создать какое-либо гражданское управление.

Усиленный наплыв в Океанию католических миссионеров, поддерживаемый Францией и римским папой, вызвал большой переполох на многих островах с автократическим правлением протестантов. Монархия и церковь объединились в борьбе против британского влияния и протестантской ереси. Усилилась в тот период постыдная борьба среди миссионеров не только за души язычников, но и за влияние среди вождей отдельных островов. Соперничество принимало весьма резкие формы.

К середине XIX века закончилась эпоха господства миссионеров и дипломатии канонерок. В тот же период прекратились и грабежи островных богатств, совершавшиеся странствующими купцами-мореплавателями. Этот способ обогащения на островах Южных морей начинает вытесняться более интенсивной эксплуатацией островов крупными плантаторами и купцами-резидентами.

В период, предшествующий установлению новых порядков в Океании, европейцы занялись китобойным промыслом в этом районе мира. Начался он сравнительно рано — первые британские китобойные суда появились в районе Тихого океана вскоре после 1776 года, и в течение десятилетий Океания стала для китобоев подлинным эльдорадо. На промысел были брошены сотни судов. Он давал работу тысячам людей. Целью его была поставка китового жира для ламп и китового уса. Последний был необходим для изготовления дамских корсетов. В течение многих лет менялись места лова, а в период расцвета этого промысла — в середине XIX века — сотни судов под разными флагами бороздили воды Тихого океана в погоне за гигантскими животными. Американцы, вытесненные британским военно-морским флотом из Атлантики после наполеоновских войн, перекинулись на Тихий океан и задавали тон в китобойном промысле. Второе место заняли англичане, а третье — далеко отставшие от них французы.

Время от времени китобойным флотилиям необходимо было пополнить припасы, а их командам — отдохнуть. Порты островов Гавайских, Маркизских и Таити были первыми, удостоившимися сомнительной чести принимать у себя китобоев, оказавшихся на суше после многих месяцев тяжелого труда в условиях суровой дисциплины и скудного питания. Можно себе представить, что происходило с молодыми людьми, истосковавшимися по женщинам и спиртным напиткам, как только они появлялись на залитых солнцем островах.

После продолжавшихся неделями пьяных оргий и дебошей китобойные суда вновь выходили в море. На их борту обычно уже находились аборигены, которых заманивали самыми разнообразными способами. Новички должны были заменять или утонувших, или умерших от цинги или загулявших с местными красотками моряков.

В 50-х годах прошлого века китобойный промысел, который играл столь существенную роль в Океании, внезапно прекратился, так как вместо китового жира стали пользоваться пенсильванской нефтью, а вместо китового уса — листовой сталью.

Кровь на сандаловом дереве

Белые люди на островах Тихого океана занимались еще и торговлей сандаловым деревом, которое само по себе их не интересовало. Однако их прельщали деньги, которые можно было получить от продажи этого душистого груза в Индии и особенно в Китае. Сандаловое дерево известно с незапамятных времен. Буддисты в Индостане сжигали сандаловые щепки, чтобы ублажить богов, однако у них были собственные источники снабжения в Малабаре. Китайцы также пользовались сандаловым деревом для жертвенного фимиама, из него, кроме того, вырабатывали масло для духов, которое также шло на производство косметических средств. В небольших количествах эту ароматическую древесину издавна привозили с Зондских островов.

Благодаря открытиям европейцев сандаловые леса были обнаружены и в Океании. Первыми жертвами грабительского хозяйничанья белых стали острова Фиджи. Сандаловый бум начался на Фиджи с 1816 года, а уже через десять лет сандал стал на этих островах редкостью. Затем опустошению подверглись Маркизские и Гавайские острова, после чего настала очередь Меланезии. Торговцы сандаловым деревом вторглись на Новую Каледонию, на острова Луайоте и, наконец, около 1850 года добрались до острова Эспириту-Санто, входящего в архипелаг Новые Гебриды. За пять лет там уничтожили все сандаловые деревья. После 1865 года сандаловым лесам в Океании пришел конец.

На Южных морях вошла в обиход мрачная поговорка: «Каждый кусок сандалового дерева с островов Тихого океана пропитан кровью». Люди без совести и чести, торговавшие этим душистым товаром, сколачивали огромные состояния, если только им удавалось избежать смерти от рук торговых конкурентов и не попасть в земляные печи каннибалов (особенно в районе Меланезии).

Сандаловое дерево отнимали у аборигенов, при этом гибло много людей. Чаще всего эта процедура сопровождалась кровавой резней, жертвами которой становились как аборигены, так и сами белые.

«Родоначальником» торговли сандалом в Океании был некий Джемс Айкен, капитан двадцатишеститонной шхуны «Марсия». Он первым направился на Фиджи и, будучи осторожным мореплавателем, сумел избежать как рифов, так и каннибалов. Островитяне понятия не имели об истинной ценности сандала, поэтому охотно собрали тридцать тонн дорогостоящего сырья в обмен на небольшое количество железного лома. В то время в Сиднее тонна сандалового дерева стоила семьдесят фунтов стерлингов — вся шхуна Айкена стоила меньше, чем партия сандала с Фиджи.

Успех «Марсии» в операции с сандалом был столь велик, что сохранить его в тайне не удалось. И вскоре каждый, кому удавалось раздобыть какое-нибудь, хотя бы самое небольшое, судно, отправлялся из Сиднея на Фиджи и другие острова в поисках чудесной древесины.

Строительство небольших судов в Новом Южном Уэльсе переживало подлинный «золотой век». На поиски сандалового дерева отправлялись на Фиджи, Новую Каледонию, Соломоновы острова и Новые Гебриды белые дезертиры с кораблей, ссыльные преступники, всякого рода подонки и отбросы общества. В результате нашествия этого сброда, движимого жаждой наживы, разгорались ожесточенные схватки между отдельными группами головорезов. Юркие шхуны, груженные ароматной древесиной, оставляли позади себя смерть, пожарища.

Так, с одного только острова Эроманга (архипелаг Новые Гебриды) торговцы вывезли сандаловой древесины на сумму восемьдесят тысяч фунтов стерлингов. Ради добычи ценного товара эти люди шли на любые преступления, на любую подлость. Самая мрачная страница в истории «торговли» сандалом — это известная экспедиция на Эроманга, организованная в 1830 году. К берегам острова прибыла целая армада торговцев деревом, пополненная местными командами с других островов, в частности с Тонга.

Аборигенов загнали в глубь острова, на берегу разбойники соорудили укрепления и срубили столько сандаловых деревьев, сколько требовалось, чтобы полностью загрузить все суда. Каждого жителя Эроманга, который попадался им на глаза, они убивали, многих загнали в пещеру и душили дымом. Потери несли и сами грабители: они гибли от отравленных стрел и ловушек, которые им расставляли островитяне, но те, кому удалось уцелеть, нажили на этой экспедиции огромные состояния. Аборигены Эроманга долго помнили кровавую баню, которую им устроили белые грабители. С тех пор ни одно судно не могло появиться у берегов острова. Аборигены объявили белым войну не на жизнь, а на смерть. Им неоднократно удавалось жестоко отомстить убийцам. Как отмечают австралийские хроники, островитяне Эроманга захватили впоследствии несколько судов и перебили находившихся на них людей. Они нападали на каждую лодку, причаливавшую к их берегам, — безразлично, оказывались ли на них жертвы кораблекрушения, китобои или миссионеры. Каждый белый человек платил жизнью за бесчеловечную жестокость жадной шайки торговцев, некогда похозяйничавшей здесь.

В погоне за наживой торговцы сандаловым деревом не брезговали ничем. В повсеместную практику вошло похищение островитян. Их затем продавали каннибалам с других островов в обмен на груз сандала. Часто уводили вождей отдельных островов, а выкуп за них, разумеется, должен был вноситься в виде ароматного дерева. Чаще всего даже тогда, когда ценная древесина уже была доставлена на судно, шхуна отплывала вместе с несчастным вождем на борту. Злоумышленники перепродавали его как товар в другом месте.

Соперничавшие между собой шайки прибегали к бесчисленным коварным уловкам и подлостям. Торговцы сандалом истребляли друг друга, топили суда конкурентов, причем зачастую борьба разгоралась всего из-за нескольких деревьев. В результате варварской, бессмысленной эксплуатации сандаловых лесов этой торговле пришел быстрый конец — деревьев больше не стало. Осталась лишь лютая ненависть меланезийцев к белому человеку.

Охотники за рабами

Упадок китобойного промысла, истребление сандаловых лесов совпали по времени с возрастанием интереса европейцев к продуктам тропиков. Копра, или сушеная мякоть кокосовых орехов (источник съедобных масел и сырья для производства мыла и нитроглицерина), тростниковый сахар, кофе, какао, фрукты, ваниль, каучук — почти каждый известный тропический продукт растительного происхождения, имевший экономическую ценность в Европе, был культивирован на островах Океании. В районе Тихого океана появились плантаторы, весьма отличавшиеся от странствующих купцов-плутов, возникли крупные торговые компании, и прежде всего появилась потребность в рабочей силе. Дешевые рабочие руки были одинаково необходимы в добыче модного в то время гуано, фосфатов, никеля, хрома или марганца.

Все это следовало из непоколебимой веры в то, что «белый человек не в состоянии выполнять физическую работу на островах Океании». Однако каждый, кто знаком с климатическими условиями Южных морей, понимает, что это явная ложь, по крайней мере в отношении большинства островов. Ведь строились же там во время второй мировой войны крупные базы и аэродромы, причем без особого ущерба для здоровья строителей, хотя саперы работали тяжело и в спешке.

Однако плантаторы с островов Южных морей в XIX веке считали (как считают и теперь), что толпы местных и азиатских рабочих составляют неотъемлемую часть их сельскохозяйственных предприятий. Бездельничающий абориген представлялся белым преступным элементом.

Галерея белых разбойников в районе Тихого океана пополнилась новым экспонатом — охотниками за рабами (местное название — Blackbirders, то есть «черно-птичник», или человек, охотящийся за несчастными аборигенами).

Охотники за рабами на островах Южных морей называли себя вербовщиками. Они обещали островитянам золотые горы, заключая с ними мнимые «контракты» и посылая их на плантации Фиджи, Квинсленда или на добычу гуано в Перу. На самом деле белые занимались постыдным промыслом, применяя крайне бесчестные приемы. Сомнительную славу пионера, доставившего первых невольников в Австралию, снискал Бенджамен Бойд, а его жертвами в 1847 году стали меланезийцы с островов Луайоте. Гражданская война в США, в результате которой возникли временные затруднения в производстве хлопка, табака и других дефицитных товаров, привела к тому, что предпринимались попытки выращивать эти культуры в Австралии и на тихоокеанских островах. Не все они были успешными, но все требовали рабочих рук.

Островитяне с Новых Гебридов, большей части Соломоновых островов, прибрежных районов Новой Гвинеи и соседних с ними островов являлись первоклассным «материалом» для работорговцев. Вскоре они и стали объектом охоты. Нередко аборигенов похищали с берегов или уводили из деревень любыми невероятными способами. Занимаясь своим постыдным промыслом, работорговцы проявляли чудеса изобретательности, что приводило к ответным убийствам. Картина была та же, что и в период погони за сандаловым деревом.

При похищении людей работорговцы не брезговали ничем. Они переодевались на борту своих шхун миссионерами и торжественно шествовали в белых простынях, имитирующих стихарь. Некоторые, стремясь замаскироваться еще лучше, возили на своих судах фисгармонии. Как только переодетыми они оказывались на берегу, капитаны наигрывали на фисгармониях псалмы. Местные жители толпами собирались на борту судна. Тогда команда шхуны бросалась на них с палками и загоняла в трюм. Затем судно уплывало, чтобы повторить этот трюк в другом месте, если работорговцам не приходил на ум какой-нибудь новый. Разбойники, занимавшиеся этим промыслом, к тому же не останавливались перед проведением своеобразного отбора «добытого» ими товара. Они попросту выбрасывали за борт детей и стариков, не имевших никакой ценности. Пресловутый «одноглазый капитан» пользовался своим протезом для своеобразного шантажа. Перед местным вождем он вынимал искусственный глаз и грозил: если деревня не поставит ему на борт требуемого количества людей, он сделает так, что каждый островитянин также потеряет глаз. Находчивый капитан, говорят, никогда не жаловался на недостаток «живого товара».

Другой излюбленный способ заманивать «живой товар» — это своего рода «услуги», которые работорговцы оказывали аборигенам в надежде получить вознаграждение в виде новой партии груза. Они просто-напросто помогали островитянам в охоте за человеческими черепами. У многих племен на островах Меланезии существовал обычай, согласно которому юноша, прежде чем стать мужчиной и получить разрешение на женитьбу, должен сначала доставить в свою деревню голову воина или какого-либо другого человека. Один из «вербовщиков» решил возить юношей на соседние острова, где такой обычай был неизвестен, и поэтому местные жители легко становились жертвами обмана. Затем «пассажиров» отвозили на родной остров, а те в уплату за оказанные им «услуги» прихватывали с собой на борт определенное количество рослых невольников.

Так как такой способ добычи «живого товара» казался работорговцам слишком обременительным, некоторые из них сами убивали островитян и торговали уже «готовыми» головами. Издавна в Сиднее высушенные головы аборигенов были признанной отраслью торговли.

Самым могущественным покровителем охотников за черепами, и особенно тех, кто доставлял свой «товар» в Квинсленд, был плантатор Роберт Таунс, человек влиятельный, пользующийся уважением в Австралии. Таунсвилл — один из важнейших портов на восточном побережье Австралии — назван его именем. Р. Таунс оказывал поддержку всякого рода проходимцам, которые доставляли меланезийцев на его плантации, и неоднократно использовал свое влияние в австралийских органах правосудия. Смертность невольников на плантациях Таунса достигала устрашающей цифры — двадцать пять процентов. Плантатор до глубокой старости чувствовал себя прекрасно в своей роскошной резиденции в Сиднее. Разумеется, лично он не участвовал в гнусной охоте за рабами, но тем не менее именно он — главный виновник преждевременной смерти тысяч людей.

Сейчас уже невозможно восстановить статистику, касающуюся торговли рабами, даже если бы она велась. По самым скромным подсчетам, работорговцы поставили около ста тысяч островитян (!). Эта огромная цифра, возможно, и не столь красноречива, но тот факт, что в результате торговли рабами многие острова Меланезии обезлюдели, говорит сам за себя. С Новых Гебридов вывезли такое количество аборигенов, что для работы на создававшихся там впоследствии плантациях французам приходилось привозить кули из Индокитая.

Большую часть XIX века на островах Тихого океана сила оставалась основным законом. Острова не имели международного правового статуса. Бродяги со всех морей мира, беглецы, объявленные вне закона, злоумышленники — все могли селиться где им заблагорассудится — на любом атолле, на любом острове. Для того чтобы пуститься в странствия по этим водам, было достаточно иметь двадцатиметровую шхуну, немного отваги, оружие и не иметь совести!

Белые хозяйничают

В начале нашего века все тихоокеанские острова находились под европейским, североамериканским, австралийским и новозеландским господством. Постепенно развивалась экономика этих островов, связанная, разумеется, с постоянным ростом доходов могущественных торговых предприятий и плантаций колонизаторов. Увеличивалось производство кокосового ореха, возделывался также сахарный тростник, добывались полезные ископаемые. На Тихом океане шла торговля, осуществляемая с помощью живописных шхун или смрадных пароходов. Продолжался лов голотурий, пользующихся столь большим спросом в Китае, добывались жемчужницы и раковины. На маленьких судах с острова на остров передвигались по служебным делам миссионеры и чиновники. Явные акты разбоя и насилия в основном прекратились; на смену им пришла систематическая эксплуатация островов. Развивалась торговля и росли такие порты Океании, как Папеэте на острове Таити, Порт-Вила на Новых Гебридах или Нумеа на Новой Каледонии.

В течение двадцати лет, в промежутке между первой и второй мировыми войнами, аборигены большинства островов стали проявлять желание к самоуправлению. Это, разумеется, не вызвало восторга у самонадеянных белых чиновников из Канберры, Лондона или Парижа.

Первая мировая война внесла определенные изменения в границы владений европейских держав на Тихом океане. Некоторые территории на Новой Гвинее и Соломоновых островах, ранее принадлежавшие Германии, стали подмандатными территориями, управляемыми Австралией или Новой Зеландией. В то же время Каролинские, Марианские и Маршалловы острова перешли под контроль Японии, которая стала эксплуатировать природные ресурсы в западной части Тихого океана и приступила к подготовке сооружения военных баз на некоторых островах. Эти базы вскоре должны были стать «непотопляемыми авианосцами», с помощью которых японцы осуществили тщательно подготовленное ими завоевание Тихого океана.

В конце 1941 года (в Европе уже более двух лет бушевала вторая мировая война) японцы неожиданно ворвались в западную часть Тихого океана, которая сразу же оказалась в водовороте бурных военных действий. Японцы, которые, как гласила молва, будто бы «не умели летать», совершили массированный налет на базу американского военно-морского флота в Перл-Харборе на Гавайских островах и за короткое время вывели ее из строя. Низкорослые солдаты устремились на Малайские острова и Филиппины, пал «неприступный» Сингапур, а после него наступила очередь Нидерландской Ост-Индии. Японцы совершали то, чего от них никто не ожидал. Так на Тихом океане вспыхнула внезапно большая война. Японские войска вторглись на Новую Гвинею и Соломоновы острова. Колониальные власти не располагали достаточно крупными силами, способными сдержать продвижение противника. Северная Австралия, Новая Каледония, Новые Гебриды и даже Новая Зеландия оказались под угрозой нападения. Военно-морской флот Японии обладал превосходством, а ее военно-воздушные силы казались непобедимыми.

Сегодня мы знаем, чем закончилась война на Тихом океане. Она серьезно изменила жизнь аборигенов и нарушила их обычаи. Во всех административных центрах на Тихом океане, а также в Лондоне и Вашингтоне с тревогой ждали, что же предпримут островитяне. Вскоре, однако, выяснилось, что аборигены тихоокеанских островов — стойкие союзники в борьбе против японцев, что было воспринято с облегчением. Десантники с Фиджи, Тонга и Соломоновых островов сражались отважно и оказывали значительную помощь в борьбе с агрессором. Японцы проиграли войну. На коралловых атоллах и на некоторых покрытых джунглями островах вновь воцарился мир.

Названия клочков суши, которыми во время войны неожиданно запестрели первые полосы газет всего мира, вновь были преданы забвению. Снова поросла джунглями большая военно-воздушная база на Эспириту-Санто. Вновь процветают уничтоженные было плантации. Мирно дремлют, убаюканные жарой, Гуадалканал, Буна, Саву. В кронах пальм вместо града снарядов по-прежнему шумит пассат. Территории, некогда открытые испанцами, поставляют ныне копру — сырье для крупных мыловаренных концернов. Плодородные поля Новой Гвинеи, опустошенные японцами, снова дают продукцию. Заработали рудники Новой Каледонии. Эксплуатируются месторождения фосфоритов на Науру, ведутся лесозаготовки на Ваникоро. С успехом продолжается лов жемчужниц, тунца. И все-таки здесь мало что изменилось. Хотя Папуа Новая Гвинея обрела независимость, Фиджи стали независимым государством, а многие другие острова добились самоуправления, у островитян возникли новые заботы. Нехватка рабочих мест и продуктов питания преследует их, пожалуй, еще в большей мере, чем до вторжения белого человека.

Если поставить на чашу весов добрые и злые поступки, совершенные европейцами на этих островах, то гордиться нм нечем. Белые колонизаторы отняли у аборигенов беззаботную жизнь и взамен наделили их «цивилизованными» болезнями. Они уничтожили старую социальную структуру, научили пить и воровать. Принесли с собой дешевые радиоприемники и ввели в обиход ненужную одежду.

Вслед за первооткрывателями — испанцами, англичанами, французами — появились ссыльные, беглые китобои, ловцы голотурий, торговцы сандаловым деревом и другие преступные элементы. Затем пришли охотники за рабами, что сильно сократило население островов. Им не удалось бы совершить таких опустошений, если бы не «благочестивые» плантаторы, остро нуждавшиеся в дешевой рабочей силе. В мрачной истории XIX столетия встречаются порой и благородные фигуры миссионеров. Однако в целом история проникновения белых колонизаторов в район Тихого океана являет собой картину насилия, безжалостной эксплуатации и разнузданности. Сила белых — порох и огнестрельное оружие. В XVI веке Кирос, проповедовавший христианство, стрелял в безоружных людей на островах Санта-Крус. Капитан Уоллис[Уоллис Самюэл (1728–1795) — английский мореплаватель. В 1766 г. возглавлял экспедицию по исследованию южной части Тихого океана, в ходе которой в 1767 г. открыл ряд островов архипелага Туамоту и остров Таити. — Примеч. пер.] в 1767 году открыл огонь из корабельных пушек по встречавшим его жителям Таити. После второй мировой войны над Бикини взметнулся ядерный гриб, да еще и сегодня на атолле Муруроа во Французской Полинезии продолжаются испытания атомных бомб.