Нервно поглаживая уже ставшие липкими подлокотники, полковник ерзал на командорском кресле. Вглядываясь в большую проекцию командного уровня, с тревогой следил за общей картиной невиданного за всю историю Марса масштабного сражения. Восстановленная численность группировки космических спутников транслировала битву во всех красках со всеми чудовищными потерями и тяжелыми победами.
Кратер высадки представал во всем "великолепии" засаженных грядок в которых почти не осталось не раскрывшихся коконов. Все горошины были разорваны а их смертельно опасные обитатели стягивались к месту прорыва, словно раскаленный клинок протыкающий оживающую зону высадки. И каждый миллиметр продвижения стальной армады собранных воедино всех сил наемников окрашивался ореолом бушующих энергий и кишащих вокруг термитов.
Но самое яркое и ослепительное сияние было на острие клина рассекавшего кратер черным пепелищем. Там, где "бешенные" вгрызались в легионы тварей безумным вихрем маневров, нескончаемым потоком разрушительной мощи плазменных выстрелов и разрывов ракет. Именно они прогрызали полчища тварей алмазным буром, были волнорезом проламывающим непобедимую мощь противника умением и яростью измененных сознаний.
– Переброска мортир закончена, минутная готовность, – прозвучал доклад офицера.
И Удав облегченно выдохнул. Сейчас заработает дальнобойная артиллерия и напор тварей иссякнет на короткий момент. Позволит перевести дух на баррикадах, даст так необходимую передышку несущей потере, но не сдающейся "саранче".
Медленно ползущий караван внутри туннеля обороны остановился. Закопошившиеся вокруг точки людей, открывали технологические пазы и стыковали тягачи друг другу. Собираясь в единую установку тягачи объединялись внутренними агрегатными узлами в единую установку, выползающими и вздымающимися в небо массивными фермами укутанных стволов, готовились выплюнуть в небо тысячи кассетных зарядов.
Укрывшись всполохами молний стартующих носителей, тягачи раскачивались под не прекращающимися стартами разлетавшихся во все стороны ракет. Самостоятельно стартующие туши ракет получали мощный импульс от энергетических всплеском разгонных ферм, и улетая по пологой траектории, готовились распасться на нужной высоте множеством боеголовок начиненных разномощными реакторами распада.
– Красные сектора приоритета накрыты. Переходим к работе секторов желтого уровня.
Приоритеты. Тяжело засопев, полковник вновь впился пальцами в подлокотники, всматриваясь в ослепительные вспышки выжигающие километровые полосы пустыни с бегущими на расправу термитами. Именно эти полосы где песок сплавлялся с остатками тварей и давали возможность пехоте справиться с наседающими термитами и получить передышку, сделать перегруппировку, заменить орудия и просто выдохнуть напряжение изматывающей трехчасовой битвы, пока новая волна не достигнет изрядно потрепанные высоты баррикад.
– Серьезные хлопушки, – раздался рядом знакомый голос одновременно с шумом.
Бросив короткий взгляд на поднявшегося на "высоту" генерала, Удав только удивленно кивнул, и собрался освободить место, но получив отрицающий жест, вновь впился в проекцию напряженным взглядом. На пятачке командной высоты стало тесно от столичных чинов свиты, что тихо переговариваясь рассаживалась кто где.
– Не смог усидеть в своем курятнике, – коротко оправдался на немой вопрос генерал.
Оставшись стоять, командующий Русского Наемного Батальона, облаченный в запыленный скафандр без гермошлема, погрузился в изучение проекции. И спустя мгновение, коротко бросил через плечо:
– Докладывай.
Бросив взгляд на волевое лицо генерала жадно впитывающего информацию с проекции, освещавшей седину вспышками горящего в кратере сражения, поднялся и заговорил сухими строчками доклада:
– Переброшенная скрытно группировка объеденных войск, в 9.00…
– Удав не ломай дурочку, – не оборачиваясь, напряженно отозвался генерал, – этой херни я и в ставке наслушался. Что сейчас творится?
Старый знакомый оставался таким же. Как только умудрился не стухнуть в административном болоте. Усмехнувшись воспоминаниям, Удав ответил коротко, без устава:
– Четвертый час. Продвинулись на 67 километров. Идем в пределах нормы, но тяжело.
– Потери?
Тяжело вздохнув Удав помассировал виски. Вопросы о потерях вызывали такую горечь в груди, что уже не молодой организм начинал сдавать, отдаваясь в левой стороне груди испепеляющим жаром. Раскрыв верхнюю липучку комбеза, Удав автоматическим движением помял область сердца.
– Потери огромные. Даже после перевооружения "Рысей" как класса легких машин почти не осталось. Вепрей половина, держатся "Медведи" на их массу очень хорошо встали дополнительные "Шквалы" и меньше всего потерь среди "Милашек". "Саранча" истекает кровью, но держится. Если бы не китайцы, смяли бы баррикады как фантики. У союзников дела схожи, осы здорово справляются, но блин горят как спички…
От души матюгнувшись, генерал не отрывая тяжелого взгляда, тихо спросил:
– Уверен что все получится?
– Володь не трави душу, -тяжело откинулся на спинку кресла, Удав в сердцах наградил таким ответным взглядом, что генерал отвел глаза на проекцию, – сам прекрасно знаешь оперативную обстановку и сам утверждал план операции. Другого выхода просто не было, и нет сейчас. Кроме как идти вперед, вгрызаться в песок зубами и драться за каждый метр!
– Не горячись…, – примеряющее поднял руки генерал, – понимаю, просто еще раз хотел от тебя услышать, что все не напрасно.
– Ничего не напрасно! – начиная закипать, полковник уже перешел на повышенный тон, и в их сторону стала оглядываться многочисленная свита, – у деток бы начались каникулы и нас бы смешали с песком! По отдельности ни у кого нет шансов выстоять! Сам же видел как китайцы едва не хлопали в ладоши и даже без окончательного утверждения операции начали демонтаж своих мортир и подготовку к маршу! У арабов вообще была уже анархия, удивляюсь как они еще смогли собрать 240 рот "мансуров" и наскрести две тысячи танков. И остались только мы и техасцы, против всей этой озверевшей кодлы! И что бы тебе там не пели твои аналитики, предлагавшие партизанскую войну, уйти в катабомбы, перейти к позиционной войне, – все это херня! Не добрались бы термиты, передохли бы сами как крысы! Самая лучшая оборона это нападение! И поэтому наши парни сейчас там, рвутся к долбанному передатчику что бы одним ударом решить все!
– Я сам это прекрасно понимаю и знаю, – проигнорировав эмоциональную бурю, генерал говорил ровным голосом, внутри которого чувствовалась туго сжатая пружина нервного напряжения и тревожного ожидания, – вопрос в том что не ошиблись ли мы с термитами.
Саркастически усмехнувшись, Удав устало покачал головой:
– Не ошиблись. Как и предполагалось поведение не отличается тактическими изысками. Прут массой в лоб, пытаются прорвать баррикады. А если послушать перехваты, то среди деток гвалт, галдеж и едва ли не плачь. О никаком организованном сопротивлении речи не идет. Каждый сам за себя, – хищная усмешка сошла с лица, и наполнилась ожиданием неприятных сюрпризов, – Вот только есть несколько сообразительных группировок, что догадались о цели удара, несмотря на ограничение, умудряются активировать даже пустых термитов, замыкают управление на себе. И самое противное – это самые опытные детишки, и концентрируются возле пирамиды.
– Пирамиды? – непонимающе переспросил генерал.
– Буря успокоилась и видна постройка в виде пирамиды, она и есть планетарный передатчик.
– Значит паникуют, – произнеся с особым выделением последнее слово, генерал задумчиво покачивался с носка на пятку, – а что слышно про этих сообразительных "детишек"?
– Пока не понятно почему затихли, что задумали, но если они висят в игровых мирах все свободное время, живут им, изучают все его законы – для нас это самая опасная категория.
– Проклятье…,- генерал задумался и нервно заходив по мостику, наполнил пространство тяжелым стуком массивных ботинок по стальному полу. Вновь обернувшись к проекции, словно не веря, вновь посмотрел на картину боя, удивленно растеряно стукнул кулаком по разжатой ладони, пораженно проговорил:
– Все равно, хоть убей, не понимаю что происходит! Всего ожидал от корпорации. Экономической войны! Жесткой блокады! Да на худой конец космической бомбардировки! Но что бы дети… они там с ума посходили что ли?!
Посмотрев на начальство протяжным взглядом, Удав жестко ответил:
– Батя если говорить честно, то мне посрать кто это и чем они там думают. Там горят наши парни. И наша задача прорваться к долбанному излучателю и его отрубить. А потом уже будете разбираться, кто там, что там, и почему это делает.
– Как был ты сапогом так и остался, – невесело усмехнулся генерал, – тут что-то намудрено, что то темное и чувствую запах дерьма большой политики.
– Политика это уже по твоей части, – заслышав неприятный "запах", Удав поморщился, – никогда не понимал твоей тяги к этой клоаке.
– Не будем начинать старый разговор о главном, – отрезал тему давних споров, генерал, – лучше скажи что с боеприпасами? Расход же колоссальный…
– Уже все в порядке, – пожав плечами Удав, – пашут в три смены.
Хотя перед операцией вопрос стоял очень остро. Чтобы обеспечить все силы новыми боеприпасами банально не хватало свободных рук. Исходного сырья составляющего основную часть боеприпасов скопилось на планете в изрядном количестве. Полусобранными генераторами реакторов распада были забиты под завязку все склады корпорации. И даже забросив основные направления, выделяя дополнительных людей, Служба Обеспечения не справлялась над заказами по новым боеприпасом. Развернуть технологические конвейеры по сборке отладке и калибровке было не проблемой, а вот выделить людей для несложных операций было не откуда. Хоть города и заставы были забиты разномастной публикой до отказа, но на предложения поработать у всех находились причины и объяснения что бы отказаться. Тогда на помощь пришел таинственный Шептун, который и до этого случая успел себя проявить в подготовке и планировании штурма кратера, но сейчас он проявился не как военный специалист высокого уровня, а как режиссер.
Когда Удаву раскрасневшийся адъютант настоятельно посоветовал переключиться на общественные каналы головещания, он не понимающе уставился на проекцию. Прокручиваемый ролик из нарезок кровавой резни в дальноходах, сцен расправы над последним штурмовиком, обороны заставы Двух Сестер и еще множества незнакомых эпизодов, и все это было перемешано с таким профессионализмом, с такой драматургией, что Удав сидел пораженным до конца трансляции и остановился только когда спешно записывал координаты ближайшего призывного пункта "трудового ополчения".
Это была бомба. Сокрушительный информационный посыл который разрывал в клочья любую стену апатии и равнодушия, которая царила среди большего числа гражданского населения, продолжавшего в тесноте но не в обиде катиться по привычным рельсам обыденности разбавленной только слухами о тяжелой войне. Были раньше корпорации – как то умудрялись жить, стали наемники – приспособились. Будут какие-то термиты, тоже приспособимся.
Но после продирающих до печенок кадров, поданных без щадящей психику цензуры, после вкрадчивого шепота, буквально обращавшегося лично к тебе такими словами, когда ты как завороженный вслушиваешься в каждую ноту тревожного тембра, не было способных устоять этим роликам, заполнившим почти каждый канал. И вот тогда уже встала другая проблема, какой работой обеспечить людей жаждущих оказать помощь. В нереально сжатые сроки были налажены конвейерные линии, где наряду с грубоватыми пальцами старателя, мелькали утонченные маникюры девиц…
– А проблемы у нас с доставкой, – отогнав воспоминания, Удав удрученно кивнул в сторону проекции, – перерасход боеприпасов большой. Пока еще запас есть, но большая часть уходит в начало прорыва. Тягачи отправляются регулярно, все списанные штурмовики, переделываются под летающие платформы но грузоподъемность маловата.
– Хорошо напомнил. Я тут свой кабриолет выпотрошил, – спохватился генерал, – все равно от него толку мало, вот и вытащили оттуда всю начинку так что там места освободилось на пол твоей заставы. Дай команду своим, пусть включают в схему логистики…
Операция передачи ценного транспортного средства прошла быстро и операторы, логисты едва не заплакали от такого щедрого подарка. Летающий мастодонт больше выполнявший церемониальные функции лишенный всех атрибутов показахи, и выпотрошенный до металлических ребер фюзеляжа, был способен вместить груза за трех дальноходов, а учитывая способность летать по воздуху, минуя расщелины и непреодолимые скалы, буквально из точки в точку был очень ценным приобретением.
И пока помощники занимались передачей и согласованием графиков загрузки, Удав с Батей вновь смотрели на проекции в тревожном напряжении.
– Что то я не пойму, – удивленно- пораженно проговорил генерал, – а по бешеным где статистика?
– Слева, квадрат Б4 – А1.
– ЧТО!? Потеряны четыре машины, когда у остальных потери исчисляется сотнями?! Что за бред…
Затребовав увеличенную во всю проекцию картину со спутника, генерал с непониманием всматривался в стремительные черные силуэты мелькавшие сквозь клубы пыли и сажи невероятными скоростями и огрызавшихся многочисленными вспышками, буквально засвечивающих всю проекцию зеленью энергетических всплесков.
Так и не разобравшись в мельтешении образов, приказал сделать запись прохождения последнего километра, и дал команду свите создать реконструкцию с комментариями и пояснениями. Закипевшая работа поглотила столичных офицеров с головой, и оглашая "высоту" громкими спорами, те разбирали действия "бешеных" на персональных терминалах в замедленном режиме.
– Связь наладили? – спросил генерал, отвернувшись от аналитиков которым был установлен десятиминутный срок.
– Нет. Поле подавления так и продолжает глушить все излучения вне экранированных пространств. Оперативная связь только на оптике, – едва не сплевывая Удав хмуро продолжал докладывать, – этих ниточек едва хватает для устной связи а об обмене телеметрией и речи не может быть. А к нам сюда совсем поступает по капле. Сами только с орбиты смотрим да и рапорта Шептуна берем за оперативную обстановку.
– И тут этот таинственный Шептун. Погоди, а кабель то тяните через расположения всех подразделений, чего сразу же не подключаетесь?
– А смысл. Саранча постоянно передислоцируется, внутри туннеля движения такой плотности, что еще тянуть сопли "полевух" бессмысленно, – пожал плечами полковник, – а что касается Шептуна то да уж. Личность не ординарная…
Участие этой личности в планировании и подготовке было не заменимым. Обработанная и подготовленная информация отличалась очень серьезной детализацией, исключающей любое двойное трактование текста. И порой казалось, что даже отдельные копии приказов уже адаптированы именно под действующих командиров и исполнителей. И такая осведомленность вначале просто ошарашивала, но полковник, после многочисленных разговоров с Черепом и Рвачом, просто принял искусственный разум за еще одного талантливого офицера и это сразу перестало быть для него проблемой. Хотя сколько раз у него всплывали мысли по поводу этой личности, он всегда только обзаводился мигренью, так и не придя к однозначной оценке своего отношения к говорящей и думающей "железке".
– По поводу их условий что думаешь? – хмуро произнес генерал, касаясь очень неприятного разговора который состоялся в кабинете полковника перед оглашением идеи штурма кратера.
Вспоминая этот разговор, Удав кривился как от зубной боли. Много эмоций. Много упреков. Много требований со стороны генерала разбивалось о жесткую позицию Черепа и его экипажа, да и Шептун присутствующий тогда на проекторе в виде ровного сияния с огненными строчками и вкрадчивым шепотом, ломал все переговоры мгновенными статистическими данными. И сколько бы Рвач не пытался тогда поймать на неточности данных, всегда только разочаровано пожимал плечами. Но результат переговоров сейчас воплощался на проекции. И "бешенные" сдерживали свои обещания.
– Еще рано думать, – ровно отозвался на тонкий намек полковник, пожав плечами, кивнул на проекцию, – План операции ими разработан и воплощается. А что касается остального то это уже вопрос не по окладу.
Хмыкнув на старую "отмазку" наемников, таким образом указывающих на некорректность вопроса лежащего вне компетенции должностных инструкций, генерал упер в старого знакомого требовательный взгляд и спросил:
– Ты другое скажи. Лично сам, морально согласен с их ультиматумом?
Встречая нетерпящий возражений взгляд генерала, старого боевого товарища, тянущего на себе бессменный пост командующего Русским Наемным Батальоном, отвечающего за миллионы жизней и привыкшего решать вопросы глобально и бесспорно, Удав устало усмехнулся:
– Ты хочешь услышать мое мнение или тявканье подчиненного?
Скривившись, генерал уже собрался было разразиться бурей эмоций и выплеснуть все нервное напряжение, но медленно выдохнув натолкнулся на взгляд полковника. Взгляд уставшего от всего человека и которому сейчас было на все наплевать, его волновало только сражения в кратере.
– Мнение, – коротко бросил генерал, не сводя испытывающего взгляда.
– Мнение так мнение. Но только ты сам просил, так что выслушай меня не перебивая, – заговорил полковник и голос его налился сталью, – Они отказались передать алгоритм для "измененных"? Ну и пусть оставляют его себе пусть и несут за него ответственность. Требуют отдать заставу для их отдельного поселения и организации своего Ордена? Ну и пусть строят. Пусть живут отдельно, как хотят…
– Но это же еще один Батальон, который…
– Да какой на хрен еще один батальон. Что ты вцепился в эти батальоны! Посмотри на ситуацию без генеральских лампас! Ты еще не понял что все наши батальоны, стальная мощь и бравые марши – это динозавры?! Вымирающий вид войны. Представь только на мгновение что у нас не появилось бы этих юнцов и не было бы измененных. А вместо сопливых детишек потрошащих нас как плюшевых медвежат на нас бы спустили волкодавов! Да нас бы стерли в пыль. Прожевали бы и не заметили! Потому что мы с тобой думаем по старинке и воюем по старинке! А прогресс не стоит на месте и мы его только тормозим. Возьми туже самую "Милашку", ее система управления отличается от нашей, как у космического челнока и телеги! Взять это же командорское кресло, мостик и операторов в зале. Это все уже не нужно! Все помещается в вирте. Который для нас "новомодная штучка не заслуживающая доверия". А на самом деле мы просто незнаем что с ней делать, но главное – мы ни хотим ничего делать потому что привыкли все делать по старинке! И так во всем! Даже избавившись от корпораций пытаемся наладить жизнь по старинке, в рамках Батальонов. Но только не учитываем что мир изменился и мы его тормозим. Получается, что пытаемся на танк накинуть кавалерийскую уздечку, и управлять вожжами!
Играя желваками генерал хмуро слушал горячую речь Удава. И когда тот затих, откинувшись на командорском кресле вновь уставившись на проекции, командующийсказал:
– И что ты предлагаешь? Объявить вольности, пустить все на самотек, выпустить из под контроля как арабы? А потом закручивать гайки по колена в крови?
– Из под контроля…,- устало проговорил полковник, устало массируя лицо, – Какого контроля Володь? Наш контроль никуда не годится. Потому что после всей этой кровавой вакханалии нужно что-то новое. И у нас, старых пердунов ничего нового нет. Только та же система батальонов. А эта молодежь предлагает новую идею. Они готовы взять на себя заботу о всей планете. Помоги им встать на ноги да отдай ты этот контроль. На хрена он тебе уже нужен? Еще не наигрался в войнушку? Выйдем на пенсию, полетим на Землю, будем рыбачить в тайге и доживать свой век. А молодые пусть строят жизнь уже сами, в новом мире по новым законам…
Погруженный в раздумья, генерал хмурил брови. Сцепив руки за спиной, перекатывался с пятки на носок массивных ботинок. Тихо лязгая подошвами, словно отсчитывал удары секунд, крутил мысли старого товарища вдоль и поперек. Споря сам с собой, старался привести все думы к общему знаменателю.
– Это многим не понравится. Будет тяжело.
– Ну конечно, – саркастически отозвался Удав, – вы там в столицах да штабах сильно уж привыкли к оловянным солдатикам и охотно верю что многим не захочется расставаться с возможностью подергать за ниточки власти. Но поверь мне, я с ними тут уже нахлебался всего. И хочу предупредить, эта молодежь очень зубаста. И знаешь, дам тебе совет. Не дергай их за хвост.
– Укусят за палец? – усмехнулся генерал.
– Отхватят до самой жопы, -жестко ответил Удав не сводя с генерала серьезного взгляда.
Усмешка медленно сошла с лица, и командующий вновь задумчиво замолчал. Бросая на Удава не однозначные взгляды, пытался усмотреть в мимике шутливую гримасу. Но Удав был серьезен, словно подписывался под каждым не высказанным фактом.
– Мой генерал, анализ закончен, – раздался рапорт подошедшего офицера, вытянувшегося перед генералом по стойке смирно, – Готовы вывести результаты на главную проекцию.
– Выводите, – хмуро бросил генерал, задумчиво оторвался от взгляда полковника, и слушая пояснения, жадно впился в проекцию.
Участок поверхности предстал замедленными пыльными шлейфами. В несколько раз замедленное воспроизведение картинки уже очищенной от пылевых и дымных следов предстало тремя кольцами черных машин, что безостановочно перемещаясь по строго вымеренным траекториям и на четких дистанциях совершали безостановочное движение по трехсот метровому кольцу, и сами кольца с огрызавшимися всеми орудиями машин проникая друг в друга образовывали сложную геометрическую фигуру совершавшую обороты вокруг своей оси. Немыслимые скорости постоянное движение и слаженные действия превращали такое построение в мощный алмазный бур вгрызавшееся в вал замедленных движений термитов словно в рыхлую землю.
– Каждая машина "бешеных" идет на максимуме генераторов со скоростью около двухсот километров в час, они умудряются держать строгие зазоры между машинами, в которые производятся залпы машин с другой стороны окружности, – растеряно говорил майор словно стеснялся, показывая генералу сюжет из фантастического голопостановки, – сама триада окружностей вращается со скоростью 50 километров в час, и позволяет части каждой окружности выводить по несколько машин на пополнение боекомплекта и смену энерговставок один раз в полчаса.
– А зачем такие частые перезарядки? – ошарашено спросил генерал, не отрываясь от гипнотизирующих вращений машин.
– Они работают на коротких дистанциях, это позволяет не давать тварям использовать прицельную стрельбу и вынуждает выходить термитов на дистанцию прыжка, – комментирую сюжет в котором зеркальные силуэты буквально уносило от расстрелов в прыжке, майор продолжал пояснение восхищенно комментируя почти каждый выстрел, – они на максимуме используют все возможности техники. Буквально в каждый просвет дальние выпускают серии по несколько выстрелов плазмы, а ближний сектор окружности работает ракетами и модифицированным главным калибром, иногда поддерживая плазмой соседей.
– Песка в турбину…- растерянно проговорил генерал, оглядываясь на полковника, пытался увидеть подтверждение увиденному. На что Удав ответил:
– Вот об этом я тебе и говорил. Мы все не понимали, как же они смогут обеспечить продвижение. А они мало того что прут на пролом на самом острие, так еще и специально идут ломаной траекторией по максимуму расчищают дорогу для остальных сил Батальонов. И даже та часть оглушенных термитов, что достается остальным выдирает из нас по машине на каждый сантиметр, – с интонациями опытного рыбака выловившего в водоеме всю рыбу, полковник добавил с кривой усмешкой, – и сними ты хочешь сыграть кропленой картой?
– Я тогда не пойму, если такие скорости, то почему так медленно продвигается прорыв, всего лишь 79 километр? – проговорил генерал рассматривая момент как две машины вывалились из тылового кольца и бросились к медленно тянущейся позади веренице тягачей. К остановившимся машинам, буквально высыпали серые фигурки и за десятки секунд, обвешав манипуляторами и суетливыми движениями, техники совершили перезагрузку боекомплектов и генераторов. Только успев освободить захваты и брызнуть в стороны как черные машины сорвались в обратных ход и взметая клубы песка вновь возвращались в стремительный хоровод песка и стали.
– Это оптимальная скорость движения для всех остальных сил и развертывания обороны в тылу, – проговорил майор, едва не восхищенно прицыкивая, на каждый поворот стремительного кольца, сметавший тварей, словно стоящих на мести куклы.
Вмешиваясь в разговор на командной высоте, стали стремительно гаснуть индикаторы сил идущих в глубине клина и по залу пронеслась волна криков:
– Потери в резервной колоне с 56 номера по 69!
– Термиты внутри клина!
– Да мля откуда там твари?!
Недоуменно выкрикнул полковник, вскакивая с места и вцепившись в перила, едва не срывая стальные трубы ограждения с креплений, впился в проекцию ошарашенным взглядом.