Предметом последней главы будут первые модели НЛП. На фоне прежних рассуждений, мы вначале представим несколько основных идей создателей программирования. Дальше опишем развитие Мета Модели и Модели Милтона. Кроме того, мы займемся концепцией репрезентативных систем и, тесно связанного с ними, открытия так называемых специфических чувственных маркеров (предикатов) и, так называемых, ключей доступа. Наконец, мы рассмотрим исследования измененных состояний сознания и расшифровку субъективных переживаний с помощью Четверичной Модели (4-Тире1). Главу завершает примерное описание некоторых терапевтически возможных применений стратегической модели НЛП.

Началом просмотра работ Бейтсона, Перлза, Сатир и Эриксона был вопрос о исторических и духовных обусловленностях, повлиявших на возникновение первых моделей НЛП.

Благодаря этому, можно было заметить, как современный системный спор превращался и постепенно освобождался от глубоко психологических мыслительных паттернов. Прежде всего Грегори Бейтсон оказался создателем принципиально новой теории в области клинической психологии. С другой стороны, мы показали, как некоторые необычайно талантливые практики сбрасывали, становившийся все более тесным, корсет психоаналитических техник лечения. Они создавали новый практично-теоретический стиль работы, сильно повлиявший на многие современные психотерапевтические школы.

Возникшая в результате этого развития дискуссия в большой степени помогла в возникновении НЛП. Поэтому вначале мы должны в общем набросать ее влияние на концепции создателей НЛП.

 

Теоретическая перспектива

В предыдущих рассуждениях мы показали, что теоретические корни НЛП уходят в кибернетическую теорию коммуникации Грегори Бейтсона и работу группы Пало Альто.

Существенной характерной чертой этой школы, была попытка дополнить интрапсихические концепции психических нарушений их интерперсональными (коммуникативными) аспектами.

Долгие годы, в терапии доминировали мыслительные фигуры Фрейда. Согласно им, поведение и переживания, отличающиеся от общепринятых норм, принципиально можно было интерпретировать как выражение интрапсихической динамики, исходящей из бессознательного конфликта, неосознанных желаний человека.

Бейтсон отрицал такую точку зрения. По его мнению, человеческие переживания и поведение были результатом конкретных социальных процессов обмена. Кроме того, его позиция состояла в том, что теория Фрейда (которую он часто иронически называл пси-хо-теологией) опирается на недопустимом овеществлении конкретных процессов, которые можно принципиально описать в форме, взаимосвязаны/ петель обратной информации.

Бэндлер и Гриндер подхватили эту идею. Таким образом, например депрессию можно описать, с точки зрения НЛП, как петлю между внутренним диалогом и чувством. Согласно (этому описанию, в человеке с такой проблемой, проходит внутренний процесс следующего типа: "Почему все так безнадежно?" - восприятие негативных чувств, "Я просто больше так не могу" - восприятие возрастающих негативных чувств, "Что мне теперь делать?" - и т.д. Негативный внутренний диалог и негативные чувства взаимно укрепляются, поскольку не вводится никакой элемент, способный надолго прервать этот процесс. Если этот человек интроверт, то можно говорить о интраорганической петле обратной информации, которая удерживает это состояние.

На процесс депрессии могут влиять также интерперсональные круги информации. Так происходит, когда другие люди приближаются к человеку с депрессией. Вацлавик, Уикленд и Фиш описывают в книге Change (Изменение) явление, иллюстрирующее, как такие интраорганизмические процессы могут сплестись негативным образом с коммуникационными обратными петлями:

"Какое отношение к меланхолику, может казаться его родственникам и друзьям наиболее нормальным чем привлечение его к жизни? Весь опыт указывает однако на то, что это не только ему не поможет, но еще более углубит его депрессию. Также казалось бы, близким людям необходимо удвоить усилия и продемонстрировать ему хорошие, радостные стороны жизни. Вера в торжество разума и здравого смысла дает возможность им заметить (а пациенту не дает возможность сказать об этом), что их помощь в реальности ограничивается требованиями к нему, с целью проявления определенных чувств (радости, оптимизма и т.д.), которых он не ощущает, запрещая в то же время проявлять те (грусть, пессимизм и т.д.), которые он не должен ощущать. То что для человека с меланхолией в начале было возможно временным явлением, обычной грустью и отсутствием смелости, теперь объединяется с недооценкой и неблагодарностью по отношению к тем, кто готов так много для него сделать и кто так глубоко разочарован. Это вызывает тогда его депрессию, а не изначальное ощущение грусти".

Такой, ориентированный на процесс взгляд, впервые теоретически создал возможность рождения краткосрочной терапии, приводящей к переменам. Под впечатлением, зачастую гениальных интервенций Эриксона, группа Вацлавика, с половины шестидесятых годов, пыталась найти принципы перемен с системно-теоретической перспективы. Анализировались отношения между стабильностью и терапевтическим изменением, на фоне двух логически-математических теорий: групповой теории Галоиса и логического учения о типах Уайтхеда и Рассела. Причины длительности невротических симптомов и проблем в браке, начали видеть в неудачных попытках их излечения.

Согласно Эриксону, пациенты были заинтересованы прежде всего, в длительном улучшении их будущей жизни (а не объяснением невозможности изменить прошлое), была создана концепция краткосрочной терапии, направленной на решение проблем. Она включала 4 фазы:

• ясное и конкретное определение проблемы,

• анализ неуспешных попыток решения,

• ясное определение цели лечения (решения),

• определение и реализация плана осуществления решения.

В центре большинства стратегических интервенций, стояли обычно парадоксальные перемещения поведения и их интерпретация. Они должны были прервать проблемный паттерн поведения. Вацлавик и его коллеги, так проиллюстрировали свой метод, основанный на работе Эриксона:

"[...] рассмотрим пример человека, страдающего от фобии, которому страх упасть в обморок или задохнуться мешает переступить порог ярко освещенных и полных людей универмагов. Возможно вначале, при входе в магазин, он не испытывает ничего страшного кроме мимолётного ухудшения самочувствия, случайного понижения уровня сахара в крови или приступа головокружения. Когда, несколько дней спустя, он снова хочет пойти в универмаг, воспоминания первого приступа могут быть ещё свежими у него в памяти и могут склонить его взять себя в руки, вооружившись против возвращения паники, что неожиданно её и вызывает. Понятно, что в таком положении, человек чувствует себя мячиком, которым играют собственные внутренние силы, проявляющие такую огромную спонтанность, что единственно возможным решением кажется полное избегание определенных ситуаций, возможно с помощью транквилизаторов. Однако избегание не будет решением, а лишь дополнительно провоцирует возникновение ситуации, которой не должно было быть. Само избегание также является проблемой. Таким образом, человек попадает в ловушку парадокса. В таких случаях, решение будет в введении противопарадокса, то есть например в рекомендации данному человеку пойти в универмаг и сознательно упасть в обморок, независимо от того охватит ли в этот момент его страх или нет. Поскольку, чтобы это сделать, человек должен быть кем-то вроде йога, далее можно порекомендовать войти, так далеко в магазин, как ему захочется, но он должен обязательно задержаться на метр от точки, в который его мог бы победить страх" .

В рамках НЛП выбрали другую технику. Согласно программистам, эффективную терапию можно описать как процесс, где нежелаемое актуальное состояние (проблематичное поведение) переформируется в желаемое состояние, которое "должно быть" (цель терапии). В противоположность абстрактно-стратегической ориентации группы Пало Альто, здесь на первый план выступают терапевтические интеракции, а не анализ. Терапевтическое изменение, понимается как модификация поведения, исходящяя непосредственно из коммуникации клиента с терапевтом.

У основ этой концепции, лежал простой и ясный ход мысли. Принято, что поведение и чувства клиента, после успешной терапии, ясно отличаются от исходного состояния. Почему же, рассуждали программисты, нельзя в принципе стремиться к этой перемене непосредственным путем, при помощи целенаправленной реорганизации внутренних процессов клиента? Необходимым условием для этого была однако возможность, соответствующего описания внутренних процессов и процессов коммуникации. Теоретическая концепция терапевтического процесса включает в такой перспективе три компонента:

• ориентированное на процесс описание исходного состояния,

• ориентированное на процесс описание желаемого состояния,

• ориентированное на процесс описание таких интеракций между терапевтом и клиентом, которые приведут изменение исходного в желаемое состояние.

Однако было еще не ясно, как должно выглядеть соответствующее описание внутренних и коммуникационных процессов. Лишь изучение работ Перлза, Сатир и Эриксона принесло первые указания.

 

Практическая перспектива

Когда Бэндлер и Гриндер начинали свой проект моделирования, существовало уже множество инновационных терапевтических техник. Им обучали в рамках учебных семинаров. Особенно Перлз, Сатир и Эриксон, великолепно демонстрировали, возможность коммуникации, вызывающей перемены. По прежнему однако не было ясно, каким конкретно образом они приходили к своим успехам. Было ясно, что не каждый, кто применял их методы получал те же результаты. Решающим для терапевтического эффекта, казался тип коммуникации, подобранный для каждого случая терапевтических стратегий.

Поэтому было решено проанализировать терапевтические сессии Перлза, Сатир и Эриксона, с теоретически-коммуникационной точки зрения. Терапевтическая ситуация была сконструирована согласно понятию Бейтсона, как тип обратной связи. Терапевта и клиента стали считать элементами процесса обратной информации, в течении которого оба принимают, обрабатывают и участвуют в коммуникации, как вербально так и невербально.

Практическое описание терапевтического процесса с этой точки зрения приняли таким:

• модели, касающиеся вербальной коммуникации,

• модели, касающиеся невербальной коммуникации,

• модели, касающиеся восприятия и обработки информации.

Чтобы дополнить описание корней НЛП, я опишу возникновение представлений моделей НЛП. На их основе создано огромное количество техник коммуникации и методов проведения изменений, которые сегодня преподаются на курсах программирования. Эти модели являются матрицами, дающими возможность раскодировать субъективные переживания, "модели мира" и личного совершенствования во многих отраслях. Они соответствуют коду, который Бэндлер и Гриндер разработали, в рамках своего проекта моделирования. Таким образом, эти концепции можно принять за сущность НЛП.

 

Возникновение Мета Модели

Первую идею, которую Бэндлер и Гриндер сформулировали в рамках своей исследовательской работы, была модель, разработанная на базе лингвистики, касающаяся языковых интеракций между терапевтом и клиентом, вызывающих изменения. Во время анализа видеофильмов и аудиозаписей они заметили, что Перлз Сатир постоянно задают вопросы одного и того же типа. Такие вопросы вызывали глубокую наблюдаемую реакцию у клиентов. Они не только давали ясную картину данной проблемы, но также заметно продвигали вперед процесс изменений.

Первой целью Бэндлера и Гриндера было раскрытие тайны этих вопросов. Они желали создать модель, дающую возможность научиться задавать их. Они приступили к работе так: вначале на основе лингвистического анализа, разработали формальные структуры отдельных образцов вопросов и выходящие из них указания для дальнейшего лечения. Потом знакомили участников группы Мета Модели с некоторыми основными принципами общей семантики Коржибского и генеративно-трансформационной грамматики. Они обучали членов группы в распознании формальных черт языка клиента и реагировании на них специально сформулированными для этой цели вопросами. Воздействие этих техник постановки вопросов, исследовалось спустя много месяцев в обоих группах. Бэндлер и Гриндер применяли результаты работ групп, как обратную информацию, дополняющую их представления и, если это было необходимо, для их модификации. На первом плане, вначале стояли вопросы "как? кто? и что?", которые задавались уже в рамках гештальт-терапии. Одной из наиважнейших целей во время этого изучения, было обсуждение вопроса "почему?". Уже Фриц Перлз отбросил эту форму вопроса, поскольку ответы в небольшой степени раскрывали, каким образом клиенту удается удержать внутренний процесс, ведущий к проблеме.

На следующем этапе работа группы Мета Модели обрела характер исследовательского проекта. Возникли новые образцы вопросов. Задача, все еще состояла в создании точного и целостного представления языковой модели мира клиента. Под этим понятием скрывается основной теоретико-исследовательский принцип НЛП. Бэндлер и Гриндер признали, что человеческие переживания и поведение, не учитывая простых физиологических рефлексов, практически никогда не определяются самостоятельно "миром". Это скорее результат модели субъективно созданного мира представлений, через фильтр которых человек ощущает реальность и на нее воздействует. Если удастся, допускали они, совершить полное языковое (и тем самым сознательное) описание этого мира представлений, станет ясно, где именно появляются ограничения, вызывающие боль и конфликты. Бэндлер и Гриндер так писали об этом:

"Если люди приходят к нам на терапию, мы обычно видим, что они чувствуют боль, что ощущают себя парализованными, не видя в своей жизни возможностей выбора и свободы действий. Мы пришли к выводу, что это не ограничения мира и дело не в том, что он не даёт возможностей, а в том, что люди замыкаются, не видят выбора и возможностей, стоящими перед ними, поскольку их нет в их моделях мира".

В конце исследований возникла точная, опирающаяся на основы лингвистики, языковая модель терапевтических отношений. Она позволяет открыть ограничения моделей мира клиента и задавать вопросы приводящие к переменам.

Как мы уже говорили результаты этих исследований были опубликованы в 1975 году в книге "Структура магии" как "язык Мета Модели". Название Мета Модель исходит из простой причины, здесь имеется в виду модель формирования моделей человеком. Это модель способов создания людьми их субъективных миров и удержание, находящихся в них ограничений.

Практическое применение Мета Модели, состоит в подготовке формальных критериев анализа, которые могут быть применены по отношению к вербальным высказываниям людей. Кроме того, такая модель описывает технику постановки вопросов, ценность которой состоит в том, что следствием ответов на них, станет целенаправленное, а не случайное, расширение модели мира клиента. Желаемое изменение состоит, при этом главным образом, в увеличении возможностей сознательного выбора поскольку, согласно, идеям Вирджинии Сатир, мы исходим из принципа, что в рамках собственной системы ориентации люди действуют оптимально, но часто обладая лишь смутными представлениями о своих собственных возможностях.

 

Модель Милтона и концепция трансдеривацнонного поиска

После формулировки Мета Модели, Бэндлер и Гриндер стали анализировать работу Эриксона с этой же точки зрения. Результат их исследований, как мы уже говорили, был опубликован в 1975 году под титулом "Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона" в издательстве Мета Пабликейшен. Возникшая в этом контексте модель гипнотических форм языка, в честь Эриксона, получила название Модель Милтона.

Одним из наиболее достойных внимания открытий создателей НЛП, было утверждение о том, что языковые гипнотические паттерны Эриксона, главным образом, состояли в противоположности Мета Модели. Его терапевтический язык, хотя и полный артистизма, был неясен. Во время точного анализа, оказалось что он, в значительной степени, не точен, с точки зрения конкретного содержания.

Это наблюдение подтверждало, замеченные Бэндлером и Гриндером отличия Эриксона от Перлза и Сатир. Прежде всего, они стремились искать информацию и давать осознание. Метод Эриксона, в свою очередь, оказался основанным на совершенно противоположных принципах. Как он сам часто подчеркивал, ему действительно не было важно помочь клиенту сознательно рассмотреть свои проблемы. Он также не пытался дать осознать им проблемные паттерны, которыми они сами себе мешают. Его целью было лишь конкретное изменение таких паттернов.

Однако, каким образом, задались вопросом Бэндлер и Гриндер, Эриксону удавалось производить у клиентов перемены с помощью такого неточного языка?

Одной из наиважнейших идей, которая в этом контексте была введена в коммуникационные исследования, была концепция трансдеривационного поиска. Она касается главным образом вопроса того, как люди приписывают языковым высказываниям специфические значения, не содержащиеся в словах.

Если человек слышит предложение: "Психические травмы могут привести к положительным переменам", то чтобы прочесть его смысл ему нужно понять больше, нежели то, что было сказано. Говорящий никоим образом ясно не определяет кто, когда, где, кем, кого или чем, каким образом и в каком смысле был травмирован. Также не говорится, что вследствие этого события и для кого изменилось, а также в каком смысле это оказалось полезным.

Бэндлер и Гриндер выдвинули тезис, что принимающий такую коммуникацию должен реактивировать опыт из своего словаря памяти. Только так он сможет вообще приписать этому предложению значение. Другими словами, принимающий неосознанно создает ассоциации с событиями, во время которых кто-то кем-то определенным способом был травмирован. В результате он будет искать примеры изменении, которые у кого-то могут возникнуть в результате такого типа событий. Что именно должен себе представить принимающий, цитированного выше предложения, этого говорящий не определяет. Слушающему остается максимальная свобода в формировании значения, однако все это лишь в рамках структурных границ, обозначенных говорящим. Решающим значением для терапевтической эффективности будет то, что ощущение типа психических травм и позитивные изменения будут, посредством ассоциаций взаимно объединены.

Эриксон оказался настоящим мастером в применении трансдеривационных процессов поиска. Паттерны его гипнотического языка были часто так многозначны и так артистично взаимно связаны, что клиенту не оставалось ничего иного, как полностью направиться внутрь. Эриксон укреплял эту внутреннюю ориентацию, перегружая сознание бессмысленными формулировками, пока пациент не входил в измененное состояние.

Если эта цель была достигнута, Эриксон необыкновенно утонченным образом, так управлял процессом ассоциаций клиента, что возникала реструктуризация и реорганизация существующих воспоминаний. Это должно было дать возможность клиентам спонтанно и автоматически создать уже в плоскости бессознательного варианты поведения, в которых они нуждались, чтобы решить свои проблемы.

Бэндлер и Гриндер смогли, таким образом, на основе лингвистического анализа, указать, что спектр вербальной коммуникации распространяется от полностью неопределенных, в смысле содержания, до очень точных. Для обоих краев этого спектра, были созданы формальные модели, позволяющие их пользователям анализировать языковые структуры и точно определять эффекты слов.

Мета Модель дает возможность человеку, ее применяющему, возможность достаточно хорошо понять о чем говорит его собеседник. Такой способности можно обучиться. Кроме того эта модель позволяет целенаправленно вызывать изменения, задавая вопросы, касающиеся ограничений. Целью, конструирования Мета Модели было расширение возможностей сознательного выбора, которым обладает человек, для того, чтобы справиться с определенной ситуацией. Поэтому она является важным инструментом в каждой форме терапии, цель которой сознательный инсайт клиента.

Модель Милтона, в свою очередь, дала возможность людям её применяющим, конструирование расплывчатых фраз. Конкретное значение им придает сам клиент, конечно в рамках определенных структурных ограничений. На уровне бессознательных процессов обработки языка, возникают цепи ассоциаций, которые позволяют клиентам создавать индивидуальные и многоуровневые привязки к смыслу слов терапевта. Цель, к который стремятся в этой модели, это создание новых, бессознательных возможностей выбора, для того чтобы иметь дело с целым классом структурно-идентичных ситуаций.

 

Репрезентативные системы и специфические чувственные предикаты

Довольно быстро создатели НЛП заметили, какое большое значение Перлз, Сатир и Эриксон уделяли последовательному различению сенсорных систем. Это было так ясно, что у них возникло допущение о том, что за этим кроется важный аспект их терапевтического успеха.

С другой стороны, было известно, что люди не только имеют различные органы чувств, но также и свои воспоминания и аналогично работе этих органов, запоминают качественно абсолютно иным образом (визуально, аудиально, кинестетически...). Новой была мысль изучить эти способы и их языковые эквиваленты, по отношению к воздействию, которое производит их применение в процессе коммуникации.

Бэндлер и Гриндер решили провести исследования коммуникационых процессов с помощью растера, разделяющего сенсорные каналы. При этом, они вначале взялись за сформулированное Бейтсоном различие между цифровой, языковой моделью коммуникации и аналоговыми, невербальными коммуникационными моделями. Позднее они расширили модель Бейтсона, рассматривая отдельно каждый сенсорный канал, на котором адресат принимает информацию. Различные способы получения опыта получили название систем репрезентации.

Исходя из этого принципа, создатели НЛП хотели изучить, какой опыт передавали Перлз, Сатир и Эриксон своим клиентам по этим каналам. Это могло дать плоды в понимании способа расшифровки магии этих терапевтических магов.

Вначале Бэндлер и Гриндер рассмотрели свою основную идею с Грегори Бейтсоном. Он счел её как понятной так и гениальной. Ссылаясь на работу своего раннего проекта исследований, он писал:

"Нам уже было известно, что большинство принципов индивидуальной психологии оказались ненужными, и мы знали, что нам нужно классифицировать способы коммуникации. Но нам не пришло в голову, изучить воздействие этих способов на интерперсональные отношения. [...] Что происходит когда, человеку мыслящему аналоговым способом, будет навязана информация передаваемая цифровым способом? Или когда принимающему информацию на слух, предлагаются зрительные образы?

Мы не знали, что эти различные типы кодирования (визуальное, аудиальное и т.д.) так сильно отделены друг от друга, и так противоположны друг другу, даже в нейрофизиологической репрезентации, что у нас никогда не бывает материала одного и того же логического типа в двух модусах одновременно.

Это открытие кажется ясным, если исходить из лингвистической аргументации [...] вместо того чтобы исходить от культурных различий и психоза, как мы делали раньше".

Лингвистический анализ транскрипции терапевтических сессий показал, что Перлз, Сатир и Эриксон систематически пользовались словами, относящимися к определенному классу чувственных замечаний, говорили о чем-то видимом, слышимым, осязаемом. Бэндлер и Гриндер определили этот тип слов, как специфические чувственные предикаты и начали исследовать их воздействие в коммуникации. Вскоре, в процессе исследования, стало ясно, что предикаты типа: ясный, зеленый, спираль и т.д., порождают у слушателя воспоминания совершенно иного качества, нежели предикаты, например кинестетического типа: болезненный, зудящий, мягкий, давление и т.д.

Специфические чувственные предикаты, казалось, направляют сознательное внимание клиентов на определенные части их внешнего и внутреннего опыта. Итак, например добивались совершенно различных эффектов, задавая клиентам вопрос "Как вам видится ваша теперешняя ситуация?" или "Как вы себя теперь чувствуете?" В свою очередь нейтральные вопросы, по отношению к системе ощущений, казалось дают больше свободы в выборе ответов. Слова терапевта владели, таким образом силой, дающей возможность дать клиенту доступ к определенным элементам его опыта, направляя его внимание на конкретную систему ощущений, а точнее на систему репрезентации.

Эриксон систематически пользовался этим знанием магии языка в своих трансовых индукциях. Перлз и Сатир, в свою очередь, применяли специфические чувственные предикаты прежде всего чтобы вызвать те элементы опыта которые клиент до этого еще не воспринимал сознательно. В этом контексте Бэндлеру и Гриндеру удалось идентифицировать различные терапевтические стратегии, основанные на этом принципе. Они описали эти паттерны и занялись их экспериментальной проверкой и совершенствованием в группах. В 1976 году был представлен результат этих исследований во втором томе "Структуры магии" под заглавием Мета тактики.

Таким образом, однако не был исчерпан огромный потенциал специфических чувственных предикатов. Поскольку казалось, люди не случайно выбирают предикаты при вербальном выражении своего опыта, Бэндлер и Гриндер допускали, что в этом случае выбор происходит на уровне бессознательного, который отражает сознательные переживания. Согласно этому, визуальные маркеры могли означать в языке человека, что его сознательный доступ к воспоминаниям возможен благодаря внутренним образам. Кинестетические предикаты в свою очередь демонстрируют, что человек заново переживает чувства.

Исследования в группах доказали правильность гипотез Бэндлера и Гриндера. Многие эксперименты четко показали, что выбор предикатов не случаен. Необходимо было лишь спросить человека, какой аспект его опыта или воспоминаний был для него самым важным, когда он говорил на определенную тему. При этом резко проявлялась созависимость между выбором предикатов и стоящим на первом плане аспекте опыта, так что можно было применить специфические чувственные предикаты для определения системы репрезентации, которую человек в данный момент осознавал.

Кроме того, в течении этих исследований оказалось, что большинство людей склоняется к одной определенной системе сознательной репрезентации собственных переживаний и воспоминаний. Часто их способности распознания и гибкости были в границах этой системы выше, нежели у других. Для определения этих излюбленных систем ввели, таким образом, понятие первичной системы репрезентации.

Для коммуникационного поведения терапевта эти утверждения оказались необычайно полезными: казалось понимание между терапевтом и клиентом возрастает, когда терапевт подстраивает выбор своих предикатов к предикатам клиента. Непонимание и блокады в коммуникации появлялись лишь, когда терапевт упрямо задавал клиенту вопросы, требующие для ответа применения системы репрезентации трудно ему доступной. Если терапевт вначале не войдет с клиентом в диалог в плоскости его ощущений (pacing), чтобы осторожно вести его к другим аспектам жизни (leading), то коммуникация может быть полностью прервана. Интуитивное распознание этого контакта кажется существенной характерной чертой работы Перлза, Сатир и Эриксона.

 

Открытие ключей доступа

В следующей фазе исследования Бэндлера и Гриндера концентрировались на разнородности невербальных форм коммуникации, которую они открыли у Перлза, Сатир и Эриксона. Также и в этом случае исходным пунктом их идей стали системы репрезентации.

Говорят, что ключи доступа были открыты на сессии гештальт-терапии, которую вели Бэндлер и Гриндер. МакКлендон описывает, что когда работа с клиенткой подошла к применению техники пустого стула, Бэндлер неожиданно заметил нечто интересное. Сидя на одном из стульев она постоянно смотрела вверх, при этом применяя множество исключительно визуальных предикатов. Однако на другом стуле она постоянно смотрела вправо и вниз, и там применяла практически лишь кинестетические предикаты. Следуя за спонтанной догадкой, Бэндлер рассуждал так: когда клиентка смотрит вверх, то на самом деле видит внутренние образы, а смотря направо вниз ощущает чувства. Когда он выразил эту мысль Гриндер сказал, что никто и никогда не заставит его поверить в это.

Однако вопрос был поставлен. На основе знания о так называемых минимальных подсказках, на основные значения, на которые обратили внимание уже Перлз Сатир и Эриксон, такая мысль не казалось невероятной. Возможно действительно существует заметная созависимость поведения с постулированными системами репрезентации. Дальнейшие наблюдения показали, что действительно, у многих людей существуют видимые связи направления взгляда с применяемыми предикатами и частью воспоминаний, сознательно переживаемой в отдельные моменты.

Но и это вначале внесло путаницу, ведь существовали и другие случаи. Иногда люди смотрели, например вверх (визуальный ключ доступа), одновременно явно пользуясь кинестетическими предикатами. Открытия такого типа, позднее привели к разделению между системой репрезентации (системой, в который человек осознает воспоминания) и ведущей системой (система используемая для доступа к определенным воспоминаниям).

Где-то в начале 1975 года Бэндлер и Гриндер стали в нескольких группах продолжать дальнейшие исследования и эксперименты над связями между системами репрезентации, специфическими предикатами ощущений и паттернами движения глаз. Систематическому анализу подвергались все видимые корреляты модели, первые контуры которой теперь начали проявляться. При этом стали понимать, что не только движения глаз демонстрирует явную зависимость от типа индивидуального доступа к информации хранящейся в памяти, но также сила голоса, интонация, тип дыхания и другие заметные явления, помогают определить подобные связи. Вопросы, возникающие в экспериментах, дополнялись позднейшими экспериментами о нейрологических основах различных систем ощущений. Учтены были также результаты исследований так называемого расщепленного мозга (Split-Brain), касающиеся различных аспектов функционирования обоих полушарий мозга. Все это привело, в конце концов к возникновению наиболее популярной концепции НЛП - концепции ключей доступа. Она говорит, что обученный наблюдатель на основе движения глаз и других невербальных паттернов поведения, может распознать переживает человек в данный момент внутренний образ (воспоминание, конструирование), внутренние звуки, внутренний диалог или чувства.

Такого типа информация оказалась весьма полезной терапевту, давая ему возможность оптимально подстроить свою коммуникацию к клиенту, понять как он создает свою модель мира

Бэндлер и Гриндер разработали стандартную схему паттернов движения глаз, которая, как указывает опыт, действительно верно описывает большую часть воспринимаемой реальности. Однако исследователи с самого начала подчеркивали, что данной стандартной схеме ни в коем случае нельзя приписывать универсальное значение. Например, у левшей ключи доступа наблюдаются, как правило, на противоположной стороне. Так же происходит и с левшами, переучившимися писать правой рукой — у них проявляются нерегулярные отклонения от стандартной схемы. Однако, несмотря на то, как странно организован человек, можно, согласно Бэндлеру и Гриндеру, в каждом случае утверждать, являются ли эти паттерны внутренне конгруэнтными. Поэтому они подчеркивали, что необходимо внимательно наблюдать за индивидуальными указаниями доступа человека., на основе нескольких специально сконструированных вопросов.

 

Исследования измененных состояний сознания

Известно, что в шестидесятые и семидесятые годы многие люди занимались исследованиями измененных состояний сознания. Особенно в Калифорнии, уже с начала семидесятых годов, эта тема была очень популярной. Популярность музыки Западного Побережья и открытое употребление наркотиков её основными создателями, создали атмосферу, где опыт с психоделическими наркотиками, такими как гашиш, ЛСД, кактусы содержащие мескалин и псилоцибиновые грибы (Magic Mushrooms) был нормальным явлением. Также появление движения Human Potential Movement пробудило у людей интерес к спиритизму и изменённым состояниям сознания.

Среди членов этих альтернативных субкультур, существовало, несмотря на огромную пестроту отдельных течений, выраженное согласие в том, что перед лицом, приближающихся глобальных катастроф, совершенно необходимы значительные социальные и культурные перемены. Все утверждали, что условием таких перемен должно стать изменение индивидуального сознания и освобождения его от устаревших норм и ценностей материалистического общества. Поэтому сама собой возникала мысль о вступлении на путь исследования сознания, несмотря на возможность ошибок.

Поэтому ничего удивительного нет в том, что Бэндлер и Гриндер также занялись природой измененных состояний сознания. Необходимо также допустить, что большая часть их интереса к гипнозу, возникла из общей атмосферы тех лет. Это допущение подтверждает факт того, что большая часть их, групповых экспериментов того времени, относилась к индукции измененных состояний сознания. Клиническое применение гипноза было скорее на втором плане.

В пользу такого тезиса говорит также то, что в 1975 году Бэндлер и Гриндер начали всё интенсивнее интересоваться восхитительным учением индейского шамана Дона Хуана Матуса. Оно было обширно представлено Карлосом Кастанедой вместе со связанными с ним практиками. Это учение состояло в разделении обычного и необычного состояний сознания, а также опытами, возможными в них. Условия для расшифровки этих практик и их применения были благоприятными. Существовала очень творческая группа, которая была готова подвергнуться необычайным экспериментам. Таким образом, было решено изучить также мир толтекских колдунов.

Но что такое измененные состояния сознания? Существуют ли вообще нормальное состояние бодрствования и гипнотическое состояние транса? Если наблюдать за людьми и их обычным поведением, то начинаешь сомневаться в этом утверждении. Слишком различаются духовные конструкции отдельных людей. Также состояния сознания, в которых люди пребывают во время обычного дня, в принципе обладают совершенно различным характером. Например, разве поездка по ночной автостраде не будет качественно отличаться от чтения реферата перед публикой. Кроме того, на основе экспериментов с психоделическими наркотиками известно, что восприятие реальности, вызванное галлюциногенными препаратами кажется более реальным нежели, так называемая, обычная реальность.

Бэндлер и Гриндер приближались к выяснению этих вопросов с помощью Модели Четвёрки. Каждому варианту этой модели, присвоили индекс, который должен был указывать, ориентирован ли человек в определенный момент в данной системе репрезентации внутренне (интернально) или внешне (экстернально). Таким образом, они видели, опирается ли то, что занимает человека в данный момент, на представления, или на восприятие его непосредственного окружения. Благодаря этому, они смогли разработать формальное описание состояний сознания.

Благодаря этой концепции, создателям НЛП удалось перейти к исследованиям структуры субъективного опыта. Молодые исследователи владели теперь элегантной формальной моделью, которая не только давала возможность точного анализа способов человеческой коммуникации, но также позволяла выразить и чётко квалифицировать различные субъективные состояния сознания с точки зрения конструкции, присущей им от природы.

Расширение Модели Четверки создало также возможность точного описания различных состояний и духовного типа клиентов Было замечено, что люди с фобиями, в момент когда активизируется их фобия, неожиданно переходят в измененное состояние сознания. Такое состояние явно отличается от состояния, в котором они, например, делают покупки. Дальнейшая задача, таким образом, состояла в изучении процессуального течения внутренней структуры основного субъективного переживания.

 

Структура субъективного опыта

В 1980 году Роберт Дилтс, Джон Гриндер, Ричард Бэндлер, Лесли Камерон-Бэндлер и Джудит ДеЛозье опубликовали книгу "Нейро-Лингвистическое Программирование". Темой этой публикации была, предназначенная к применению модель анализа и изменений интрапсихических процессов. Через восемь лет после начала необыкновенного проекта, создателям НЛП впервые, таким образом, удалось описать интраорганизмические процессы, так чтобы можно было приступить к работе над их изменением. Авторы таким образом представили свою идею:

"Основными элементами, из которых формируются паттерны человеческого поведения, являются системы восприятия, благодаря которым люди воздействуют на свое окружение: зрение [...], слух [...], кинестезия (ощущение положения и движений частей тела, относительно себя самого) и обоняние, чувство вкуса [...]. В рамках нейролингвистического программирования, мы исходим из принципа, что все различия, которые мы ощущаем, по отношению к нашему (внешнему и внутреннему) окружению, могут быть осмысленно представлены, с помощью понятий из области этих систем восприятия. [...] Мы видим, что наши общие актуальные ощущения можно закодировать в осмысленной форме и они состоят из комбинации этих типов восприятия. [...] В НЛП сенсорные системы обладают большим функциональным значением, нежели в классических моделях, где ощущения определяются как пассивные механизмы ввода (input). Информация ощущений или различия, воспринимаемые каждой из этих систем, инициируют и\или изменяют, с помощью нейронных связей, процессы поведения [...] человека. Каждый тип восприятия является сенсомоторным комплексом, отвечающим (responsible) за определенный тип поведения. Сенсомоторные комплексы называются в НЛП системами репрезентации.

Каждая система репрезентации представляет сеть из трех частей: (1) вход, (2) репрезентация\обработка и (3) выход. Первая фаза, вход, состоит в сборе информации и получении обратной информации из внутренней и внешней среды. Репрезентация\обработка включает отражение среды и формирование стратегий поведения. [...] Выход это каждо-разовый эффект трансформации, переданный репрезентацией процесса отражения.

В НЛП понятие поведения определяет активность внутри процесса репрезентации, в каждой из этих фаз. Процессы видения, слушанья и ощущения сохраняются так же как и мышление. Если мыслительный процесс разложить на составные элементы, то начинаются процессы сенсорного типа: внутреннего видения, слышания внутреннего диалога, ощущения чего-то и т.д. Каждый выход, конечно тоже является поведением - начиная от микро типов поведения, как движения глаз, изменение звучания голоса или частота дыхания и заканчивая типами макро поведения, такими как спор, болезнь игра в мяч" .

На такой основе можно было, кроме прочего, распознавать внутренние механизмы фобических реакций. Их определили как вход интраорганизмической стратегии обработки информации -безопасные входящие раздражители подвергаются долговременной трансформации, ведущей к сильному ощущению страха (и вытекающему из этого поведения). Дилтс и его коллеги пишут:

"один из авторов работал с женщиной в возрасте около 35 лет, у которой было множество проблем со своим мужем и она страдала, поскольку всякий раз у нее проявлялась сильная негативная реакция, если он даже незначительно повышал на неё голос. Тогда её охватывал страх и она ощущала необходимость бежать из помещения, несмотря на то что её муж не был зол и ничем ей не угрожал. Она не желала ощущать подобную реакцию и не понимала её. Однако не могла с этим ничего поделать.

Автор спровоцировал её реакцию и открыл следующую последовательность репрезентации: она слышала усиливающийся голос партнёра (Ае t ) и внутренне слышала звучание голоса своего отца (Ai t,er ), похожего на голос партнера. Это вызывало у неё образ отца (Vi er ), который сильно побил её в детстве, со свирепым выражением на лице. На этой основе у неё заново высвобождались все чувства связанные с этим, желание бежать, безнадёжность, пережитые ею в детстве".

Польза такой точки зрения очевидна: психопатологические симптомы, без учёта широкого спектра индивидуальных черт - традиционно сводятся к общим этикеткам болезни (фобия, навязчивые идеи, депрессия, психоз и т.д.). В то же время, концепция стратегий НЛП даёт возможность подходить к самому симптоматическому процессу, как к предмету рассуждений и интервенции. Ссылаясь на вышеописанный случай, создатели НЛП пишут:

"Автор формулирует и вводит новую стратегию. Как только голос партнёра приближается к интонации голоса отца, клиентка немедленно должна смотреть на лицо партнёра, сравнивая его с грозным выражением на лице отца, которое она запомнила. (Ve /Vi er ). Если выражения лиц будут схожи, ощущение опасности будет оправданным и она может высвободить свою старую реакцию. Если же выражение лиц не будет подобным, а так было чаще всего, она должна попросить партнёра говорить тише (Ae d ), чтобы коммуникация с ним не была проблематичной для неё. Когда уверенности не было -нужно было перейти в другое место помещения и посмотреть на партнёра с безопасного настояния (Ke Ve Ki ) и тогда попросить его говорить тише. Таким образом, определённое сходство в звучании голоса и выражения лица, было использовано как определение контекста и критерий принятия решения, какую операцию или стратегию необходимо применить".

Этот пример хорошо отражает, каким образом в начале восьмидесятых годов, создатели НЛП приближались к проблеме терапевтических изменений, на основе Модели Четвёрки (4-Tuple), вначале открывая индивидуальные ментальные стратегии (ориентированные на процесс описания исходного состояния). Потом формулировали, соответственно контексту стратегии, открывающие дополнительные возможности выбора (ориентированные на процесс описания желаемого состояния). С помощью многих техник коммуникации и методов проведения изменений, созданных за годы работы, наконец взялись за введение желаемого процесса как бессознательной программы поведения.

Такая работа над изменениями требовала также нового сознания у пациента. Терапевты больше внимание уделяли содержанию слов, посвящая большую часть терапевтической встречи постановке важных гипотез о верном значении слов клиента. Однако согласно основным кибернетическим принципам формирования терапевтического контакта, нельзя было избежать, возникших таким образом, разрывов в системе передачи обратной информации между клиентом и терапевтом. К тому же терапевты, ориентированные на работу с изменениями, такие как Перлз, Сатир и Эриксон, подчёркивали, как необычайно важно замечать микро поведение людей, проходящих терапию и непосредственные реакции на них. Согласно этому принципу, необычайно точное и сопутствующее всему процессу интеракции, чувственное восприятие, казалось conditio sine qua поп для действительно эффективной работы над изменениями.

Относительно этого вопроса, Стивен Гиллиген привел свою интересную беседу с Эриксоном. В начале гипнотического тренинга Гиллиген наблюдал за Эриксоном, во время удивительной работы с клиенткой. Он считал, что необыкновенно виртуозные стратегии Эриксона являлись результатом сложных когнитивных размышлений. Вооружённый Моделью Четверки НЛП, непосредственно после терапевтической встречи, он спросил Эриксона о типе его психических процессов. На вопрос много ли внутренних образов он видит во время работы, Эриксон ответил - нет. Гиллиген вычеркнул эту категорию из своих записей. Потом спросил Эриксона, много ли внутренних диалогов замечает он во время лечения. После того как Эриксон отринул и эту гипотезу, Гиллиген и эту категорию вычеркнул из списка. Когда Эриксон ещё сказал, что во время встречи сознательно не замечает никаких чувств и ощущений, Гиллиген впал в замешательство. Как в таком случае - спросил он Эриксона - можно вообще знать, какой шаг предпринять далее. Эриксон ответил:

"Не знаю [...]. Не знаю, что сделаю, не знаю, что скажу [...]. Лишь знаю, доверяю, что моё бессознательное даст моему сознанию, что-нибудь соответствующее [...]. И не знаю всякий раз, как прореагируют пациенты [...]. Лишь знаю, что будут реагировать [...]. И не знаю, почему [...] не знаю, когда [...]. Знаю лишь, что будут реагировать, как положено, как это больше всего подходит им как личностям. Меня восхищает вопрос которое решение примет их бессознательное относительно реакции. И, таким образом, я спокойно жду, поскольку знаю, что когда она наступит я смогу её принять и использовать. [...] Я знаю, что это звучит странно [...] НО ЭТО ДЕЙСТВУЕТ!!".

Бэндлер и Гриндер быстро распознали, что психическое состояние Эриксона основывается на непрерывной внешней ориентации на все системы ощущений: в течении интеракции Эриксон отказался от далеко идущих интерпретаций поведения клиента (и связанных с ними процессов фантазии). Вместо этого, всё его сознательное внимание он направлял вовне. Поскольку он был натренирован в регистрации и оценке мельчайших различий в поведении человека, он мог таким образом, сейчас же реагировать на любой непредвиденный поворот беседы. Ориентация вовне защищала его, кроме прочего, от смешивания своих фантазий с фантазиями клиентов, то есть от явления, традиционно называемого переносом или контрпереносом.

Бэндлер и Гриндер назвали это состояние сознания "вне времени" (Uptime). В рамках одного из семинаров, они так описали его значение:

"Вам нужны лишь три вещи, чтобы стать великолепным специалистом по коммуникации. Мы открыли три основных паттерна поведения каждого из терапевтических магов [...]. Во первых он должен понимать, какого эффекта хочет добиться. Во - вторых он должен быть гибок, способен к разнообразным видам поведения, чтобы проверить какие реакции они вызывают. Третьим условием будет богатство чувственного опыта, чтобы благодаря ему заметить ожидаемую реакцию. Если вы обладаете этим, то достаточно изменять своё поведение, пока не наступит нужная реакция. Именно этим мы и займёмся. Мы знаем каких эффектов хотим достичь. Достигаем состояния вне времени [...]. Мы не осознаём свои чувства, образы, голоса, ничего внутреннего. Мы поддаёмся чувственному опыту, который касается реакций, связывающих нас с вами, и всё время обращаем внимание на то, как вы реагируете. Мы изменяем свое поведение до того момента, пока вы не поступите так как нам надо".

И далее:

"Приобретение навыка полного чувственного опыта является программой, реализация которой длится всю жизнь без всяческих ограничений. Теперь я могу видеть или слышать, или получать информацию с помощью прикосновения в таком состоянии, которое мне не снилось два года назад. Поэтому я хочу посвятить время и энергию упражнениям, благодаря которым я смогу с большей точностью проводить различия между внешней и внутренней реальностью. В тренировке способности проводить визуальные различия мне помог Милтон Эриксон. [...] Он может замечать вещи, которые другим кажутся экстрасенсорным восприятием, но они реально существуют в данной ситуации и улавливаются органами чувств".

Традиционные теории и концепции психотерапии проявляют тенденцию, к тому чтобы непосредственный сенсорный опыт терапевта заменять представлениями, опирающимися на теории и таким образом создать, своего рода, иную реальность. Бэндлер и Гриндер подчёркивали однако, что все методы и техники НЛП, сформированы таким образом, что их можно применять в состоянии "вне времени". Опираясь на модели, дающие терапевту возможность заново организовать собственные процессы создания формы. Другими словами: все модели НЛП содержат структурные соответствия с чувственно воспринимаемыми процессами здесь и сейчас в терапевтической ситуации.

Грегори Бейтсон, следя с огромным интересом долгие годы, за работой молодых исследователей, распознал необычайное значение этого нового подхода. В связи с этим он писал:

"Гриндер и Бэндлер столкнулись с проблемами, которые раньше стояли и перед нами. [...] Они обладали инструментами, каких не было у нас или мы не знали как ими пользоваться. Им удалось сделать из лингвистики основу теории и одновременно терапевтический инструмент. Это дало им двойной контроль над психиатрическими явлениями. Они сделали то, что мы по глупости просмотрели и сегодня я это понимаю. [...]

В действительности, однако множество явлений, описание которых в 1955 году было сложным, в 1975 году оказалось намного проще. Так держать!".