«Никогда не говори никогда». Эту фразу Анна вспомнила, когда добралась – стыдно сказать, зайцем – наконец до Москвы и зашла на главпочтамт купить два жетона (больше денег в кармане чужой куртки не оказалось) для телефона-автомата. Вот тогда она и увидела на стойке оставленную кем-то немецкую газету «Rhein-Main-Zeitung»… Ей достаточно было беглого взгляда на нее, чтобы вспомнить эту фразу – НИКОГДА НЕ ГОВОРИ НИКОГДА – на первой странице она увидела крупную фотографию: сорванные с петель массивные двери, выбитые стекла, выброшенная из окон офисная мебель, разбитые компьютеры и заголовок через всю газетную полосу «Бесчинство неофашистов». Она узнала эту дверь… Трясущимися руками она развернула газету – эти молодчики разгромили редакцию журнала «EVA»… И дочитала. По мнению журналистьа поводом для бесчинства явилось то, что владелица журнала иностранка, скорей всего, русская…
– Садитесь, пожалуйста, – девушка придвинула стул Анне, глядя как та мертвенно побледнела и схватилась рукой за горло, – вам наверно плохо? Может быть, попросить у кого-нибудь валидол?
– Нет. – Еле выдавила из себя Анна. – Мне хорошо, мне очень даже хорошо. – Она попыталась улыбнуться. Девушка с сомнением посмотрела на Анну, вид которой не внушал, видимо, ей доверия – ухоженное лицо дамы явно не соответствовало ее одежде: мятые светлые брюки – с пятнами от копоти, травы и земли на коленях, слишком большая штормовка, грубый растянутый ворот свитера. Этот странный наряд завершали старые кроссовки, которые были явно велики их владелице.
Саму Анну это видно не так уж и смущало, кто тут ее знает в многомиллионном городе, мало ли куда она могла направляться, может быть, она только что с загородной прогулки, и она попыталась улыбнуться девушке. Та тоже посмотрела на Анну и перевела взгляд на ее ноги. Посмотрела на них и Анна. Вид их был совсем не респектабельный – налипшая глина, грязные шнурки. Ведь ей пришлось идти к шоссе по лесу, потому что она побоялась попасться на глаза кому-нибудь из соседей или еще хуже – «боксеру» с «водителем». Не могла же она объяснить незнакомой девушке, что еще вчера была преуспевающей дамой с солидным счетом в банке, а сегодня она уже не могла бы так о себе сказать – сейчас она стояла без рубля в кармане и в одежде с чужого плеча.
Девушка продолжала смотреть на Анну, отчего та совсем смутилась.
– Вы в затруднительном положении? Может быть я смогла бы вам помочь? – Спросила девушка.
– Вряд ли. Вы ведь не поверите, что сегодня ночью сгорела дача, на которой я проживала… что я спустилась почти с третьего этажа по лозам дикого винограда… что я шла по лесу пешком километров пять, пока не вышла на шоссе… что я доехала до Москвы на попутных машинах… что у меня на сгоревшей даче остались документы и банковские кредитные карточки и если они не сгорели, то значит залиты водой из брандспойтов… Анна замолчала. – Вы ведь не поверите? Вы же не поверите, что я автор нескольких романов, что у меня счет в банке и собственный дом на земле, которую называют Северный Рейн-Вестфалия?
– Нет. Не поверю. Сейчас все прикидываются погорельцами или беженцами, так скорее подадут. А вы, вообще, навыдумывали что-то неправдоподобное. – Девушка отвернулась и стала рыться в своей сумочке, утратив к Анне всякий интерес.
– Я не все. Я ничего у вас не прошу. – Анна тоже отвернулась от девушки и стала дочитывать газету с немецким названием. Разговор этот, как ни странно, ее успокоил, к ней вернулось самообладание, она сейчас думала не о том, что она потеряла, а о том, что ей предстояло найти. А найти она должна деньги. Во-первых, ей, если не завтра, так послезавтра – идти на похороны Варвары, а значит нужны деньги на цветы; во-вторых, она должна иметь деньги на проезд; в-третьих, она еще не завтракала, а часы напротив показывали четырнадцать часов. Она резко встала, поправила прическу, провела рукой по лицу, как бы смывая что-то не такое уж приятное, и медленным шагом вышла из здания почты: звонить было некому – Анна не смогла вспомнить без своей записной книжки ни одного телефона – у нее всегда были проблемы с запоминанием дат, имен, фамилий и телефонов…
На углу улицы она еще немного постояла и хотела было уже идти, но остановилась в нерешительности – кто-то тронул ее за рукав – это была все таже девушка. С почты.
– Вы меня извините, но мне захотелось вам поверить. Правда, не всему тому, что вы говорили, но хотя бы частично. Так у вас действительно нет денег? Но я смогу вам дать только один жетон на метро и денег на пару билетов на автобус. Больше у меня просто нет – я студентка и нам еще не дали стипендию, сейчас ведь всего сентябрь, а стипендию дадут только в начале октябре. Так вас устроит один жетон и пара билетов?
– Устроит. Мне надо доехать до Октябрьской. А там несколько остановок по Ленинскому проспекту.
– Какое совпадение, а у меня там институт, МИСиС называется. Слышали?
– Да, проходила мимо не так давно. Пыталась расшифровать. Это институт стали и сплавов, наверное?
Девушка кивнула.
Пока они ехали в метро, а потом вышли из него на Ленинский проспект, Анна рассказывала девушке – ее звали Лиза – о том, что с ней приключилось. Та недоверчиво кивала, не веря до конца.
– Хотите, я провожу вас до издательства? Тут недалеко. А вдруг там никого не окажется, что тогда?
– Как это не окажется? Сегодня всего навсего понедельник и время рабочее.
– Ой, знаете, моя мама во Владимире работает всего три дня в неделю. Она в типографии работает. Заказов нет.
– Ну это же Москва, а не Владимир. Вот мы и дошли, – сказала Анна и толкнула дверь родного ей издательства. Дверь была закрыта.
– А вы правы. – Только и промолвила Анна.
– И что же теперь?
– А ничего. Дойду ди ближайшего отделения милиции и попытаюсь найти Максима. Неужели мне не помогут? Правда, есть небольшая трудность – я не знаю его фамилии. Вернее так, он мне говорил ее, даже дал свою визитную карточку, но визитной карточки у меня нет сейчас и я ни за что не смогу вспомнить фамилию, которую я слышала лишь один раз.
– Тогда номер телефона?
– Я всего один раз звонила ему. Номер его рабочего телефона записан у меня на его мобильнике… то есть, на сотовом телефоне, – уточнила она, – а мобильник остался на даче. И его визитная карточка тоже там. Это все.
– Ну нет, не все. Есть же еще квартира Варвары, так, кажется, вы сказали?
– Да, есть. Но у меня нет ключей от квартиры – они остались все на той же даче.
– А знаете что, давайте мы с вами заедем к нам в общежитие, попьем чаю, правда, без всяких там угощений – нечем угощать, а потом я попытаюсь перехватить у кого-нибудь денег нам на дорогу и мы съездим к вам на дачу. Это возможно?
– Вы хотите сказать, не придумала ли я всю эту историю? – Грустно улыбнулась Анна. – Нет, не придумала. Дача существует и если на ней еще не побывали любопытные, то сможет что-то на ней и осталось. По крайней мере, надеюсь найти там хотя бы документы. Но, скорее всего, я зря надеюсь. И еще я очень сожалею, что не осталась там и не сделала попытки проникнуть в дом.
– А почему вы этого не сделали?
– Почему-то струсила, а теперь очень жалею и ругаю себя – скольких бы проблем удалось избежать…
– Пойдемте. – Девушка потянула Анну за рукав. – Мы что-нибудь придумаем.
* * *
В общежитии для Анны нашлись нормальные – старые, но вполне приличные – кроссовки, брюки же она тотчас застирала на коленях и высушила утюгом. В общем, с помощью Лизы, которая развила бурную деятельность, Анна быстро привела себя в порядок.
Когда они уже собрались уходить, чтобы ехать на дачу, то в дверь громко постучали.
– Входите. – Крикнула Лиза и сама распахнула дверь.
– Соловьева, ты что, не собираешься занимать свою комнату? – Мужчина бросил ключи на стол. Вот твои ключи и живо поезжай, не то, займут комнату – желающих много, имей это в виду.
– Петрович, а нельзя ли мне завтра туда переселиться? У меня сегодня дел по горло.
– Это твое, конечно, дело, но если сейчас не поедешь, то придется тебе жить с первокурсницами. Так что, как хочешь, ты же сама просила. – И мужчина ушел.
– Ну вот, придется ехать. Понимаете, если я сегодня не заселю комнату, то мне придется остаться еще на год здесь с первокурсницами. А там – мои подруги из Владимира, мы все в одной школе учились, питаться мы могли бы вместе – это сейчас очень важно – кооперироваться, иначе не прожить, стипендия крошечная ведь… А первокурсницы всегда – такие единоличницы, я сама такой была, да и неинтересно мне с ними.
– А что подруги, они не могли бы занять комнату для вас? – Спросила Анна и тут же ей стало стыдно за свой вопрос, будто она боится ехать одна.
– Так они ж еще не приехали. У нас занятия официально начинаются с первого октября, какой же дурак приедет раньше срока? Я же специально приехала раньше именно из-за того общежития, кроме того, у меня здесь дела были.
– Ничего, я поеду одна. Вы меня поддержали и я почти знаю, что делать дальше.
– Давайте я вам хоть денег дам немного.
– Нет, нет. Вы тоже без денег. – Запротестовала Анна.
– Ну, я то всегда без денег, но у кого-нибудь да найду – у меня родственников полно, правда, жадные все, но все равно могу иногда и их разжалобить. Берите, не станете же вы меня – такая дама – обманывать? Да и что это за сумма, чтобы о ней вообще вспоминать?
– Обманывать мне вас действительно ни к чему. А вам я свои данные все-таки оставлю.
– Нет, лучше вы мои запишите – это вернее.
– Так я могу вам свои данные по Германии оставить.
– Ну, что касается Германии, то до нее вам еще добраться надо… Так что ваши координаты пока что ненадежны.
* * *
Ненадежные координаты. Вот это верно сказала Лиза, думала Анна, спускаясь по эскалатору в метро. Так куда же ей ехать сейчас? Она пока не могла придумать. Может ей удастся как-то вскрыть квартиру Варвары? Хотя, это самый неперспективный проект, так сказал бы наверно Максим. Максим, как его разыскать?