Падая, Дарт несколько раз ударялся о какие-то выступы, его бросало из стороны в сторону, он мчался вниз по каким-то трубам и наконец полетел в отвесный ствол шахты, на дне которой бурлила и кипела ослепительная белая масса.

Еще задолго до приближения к ней на Дарте испепелились и исчезли остатки одежды и веревки, и падение его замедлилось, Здесь, в районе фотонного реактора, гравитационное поле корабля слабело, невесомость брала верх, и Дарт, почти по инерции, плавно, вытянувшись, как ныряльщик, вошел в эту белую массу, погрузился в нее с головой и не почувствовал ни жары, ни холода. Впрочем, он перестал реагировать на температуру окружающей среды уже с того момента, как профессор А-уа ввел в него свой препарат…

Повинуясь потокам, циркулировавшим внутри этого плазменного сгустка, Дарт плавал, скользил, тужился в пламени, как в бассейне. Слепящий белый свет, который в первый момент так неприятно резанул глаза, теперь казался мягким молочным туманом, в котором то тут, то там вспыхивали багровые языки. В этом купании звездолетчик даже начал находить удовольствие; ему вдруг захотелось отрешиться от всего, закрыть глаза и отдать себя этой убаюкивающей карусели, вечно носиться в круговороте плазменных струй, неожиданно оказавшихся такими ласковыми к нему…

Если бы Дарт был специалистом по фотонным реакторам, то он, пользуясь чудесной живучестью своего тела, постарался бы изнутри вывести эту огненную махину из строя и остановить звездолет. Но Дарт не был таким специалистом. Единственное, что он знал, это то, что все нити управления огненными потоками находились извне, в рулевой каюте, где пилот мог усилить или приглушить работу плазменного пекла.

Дарт знал также, что обезвредить преступников он мог только одним путемостановить звездолет. Тогда его смогли бы догнать посланные с Карриора полицейские корабли.

Сейчас звездолет набирал скорость, готовясь нырнуть в субпространство, где его не достанет никакая погоня. В этом случае бандит уйдет от возмездия, а для Дарта будет потерян последний шанс свести с ним счеты. Этого нельзя допустить. Тем более только здесь, в этом адском котле, Дарт окончательно, всем своим существом осознал происшедшую с ним перемену. Чувства, которые его охватили, были чем-то сродни тому потрясению, которое он испытал на дне ледяной пропасти после схватки с уммиуем. Он бессмертен, его нельзя убить! Он вечен, он могущественен, и в то же время ничтожен — да, ничтожен: Дарт вспомнил об участи А-уа, обреченного вечно летать в космической пустыне такого маленького и ничтожного со всем своим бессмертием и неубиваемостью… И его, Дарта, тоже достаточно просто вышвырнуть в космос, чтобы покончить с ним навсегда…

Дарта всего передернуло, когда он вообразил такую возможность. Он будет вечно носиться в темноте звездной пустыни, постепенно теряя рассудок от одиночества…

Комиссар заставил себя встряхнуться, собраться с духом, трезво и хладнокровно оценить положение, в котором он оказался.

Из реактора надо выбираться, это ясно. Он должен вернуться в жилые отсеки и, пользуясь тем, что его считают погибшим, попытаться захватить кабину пилотов. Если ему это удастся, то он выведет из строя пульт управления и не позволит кораблю уйти в субпространство.

Проплавав в огненном бассейне около часа и научившись управлять своим телом в его потоках, Дарт, как пловец, широко взмахивая руками, поплыл вверх, к основанию трубы, из которой свалился сюда.

Труба была отвесная и довольно широкая, стенки ее были выложены огнеупорными плитами. Дарт подтянулся на руках и, упираясь плечами и ногами в стены, начал медленно подниматься по ней. Вскоре свет бушующего пламени начал меркнуть внизу, а когда труба сделала поворот, Дарта и вовсе откугала тьма. Но глаза комиссара вздели в ней так же хорошо, как и при свете дня. Он пополз по трубе, сворачивая в какие-то люки и узкие, как крысиная нора, туннели. Несколько раз он сбивался с пути и натыкался на тупики, приходилось возвращаться и начинать путь снова, кока он, наконец, не достиг крышки люка, в который его сбросили бандиты.

Самым трудным сказалось eе открыть. Она была сделана из сипща и весу в ней было не меньше полутонпы. На счастье Дарта, бандиты не удосужились ее запереть. Он напрягся и приподнял ее плечами. Оглядел каюту. В ней никого не было. Ясно, что его здесь не ждут…

Он выбрался из люка и аккуратно, стараясь не наделать шума, опустил за собой крышку.

Каюту, как и все помещения на звездолете, равномерно озарял белесоватый спет, исходивший от потолка. Дарт выпрямился, внимательно осмотрел всего себя. После жестоких побоев и плавания в огненном вихре па нем не было ни единой царапины! Дарт беззвучно рассмеялся. Ну, теперь держитесь, ублюдки!

Он вышел в пустынный коридор. Бесшумно и осторожно начал подниматься по виттовой лестнице. Прежде всего ему надо разыскать рулевой отсек. Дело это было непростое, если учесть, что еще ни один рассадурский звездолет не попадал в руки властей Конфедерации и внутреннее устройство их составляло тайну. Дарту оставалось полагаться на интуицию. А уж найдя рулевой отсек, он постарается либо вывести из строя двигательную систему звездолета, либо взять управление им в свои руки и привести корабль на орбиту Брельтаестественного спутника Карриора, где он будет незамедлительно передан тамошним властям.

Тут он даже остановился, настолько его поразила пришедшая ему мысль. В самом деле: какое наказание ждет этих мерзавцев на Карриоре, где смертная казнь отменена с незапамятных времен, а законы едва ли не самые мягкие во всей Конфедерации? Отсидка в тюрьме станет для убийц курортом, они поправят здоровье и наберутся сил для новых «подвигов». Дарту вспомнилась сатанинская давильня, кровавое месиво из тел его товарищей, и кулаки его невольно сжались. Нет, тюрьмы для людоедов не будет! Он, Дарт, будет сам судить их и его приговор будет так же беспощаден и жесток, как и сами эти ублюдки. Миновав лестницу, он двинулся по плавно изгибающемуся белому коридору, в который через каждые десять метров выходили двери.

Внезапно впереди, за поворотом, раздались шаги и голоса. Дарту ничего не оставалось, как нырнуть в подвернувшуюся дверь, благо она была незаперга.

В просторной, скудно обставленной грязной каюте на полу лежали два накачавшихся наркотиками бандита. На появление Дарта они не прореагировали. Комиссар презрительно усмехнулся и плотнее прикрыл дверь.

Одним из лежавших был гориллообразный гистейанец, который несколько часов назад так безжалостно обращался с ним. Его кувалда валялась тут же, в углу. Дарт попытался ее приподнять, но лишь на несколько сантиметров оторвал от пола. Кувалда была сделана из какого-то особенного, сверхтяжелого металла. А было бы неплохо, подумал он, обрушить удар такой дубины на эти паршивые головы…

Прежде всего Дарт обмотал свои бедра серебристой металлоидной тканью, которая оказалась в каюте. Недостойно комиссара карриорской полиции представать перед преступниками, даже такими отпетыми, в голом виде!

Затем он поднял бластер — тяжелый, с полным комплектом заряженных батарей, видимо принадлежавших гистейанцу.

— Ну, вставайте, скоты! — он начал расталкивать лежавших ногами. — С вами говорит комиссар Дарт!

Им понадобилось минут десять, чтобы прочухаться и протереть осоловелые глаза. Осознав, кто перед ними, они в испуге отпрянули.

Дарт расхохотался, наставив на них дуло бластера.

— Что, не ждали? Думали, я расстанусь с жизнью, не сведя кое с кем счеты?

Бандиты мычали что-то невразумительное и жались к стене.

— Сами знаете, у меня нет оснований оставлять вас в живых, — продолжал Дарт на безукоризненном галактическом эсперанто. — Но не в моих правилах убивать беспомощных людей, хотя, в сущности, вы ве люди, а кровожадные, злобные звери, каких не встретишь даже на самых диких планетах. Я дам одному из вас шанс. Тому, кто окажется сильнее и проворнее. За десять минут вы должны сами решить, кто из вас этот счастливчик. Ну, время пошло!

Не успел он договорить, как бандиты вцепились друг в друга.

Гориллообразный гигант был мощнее своего противника, но тот обладал завидной ловкостью и знал какие-то неведомые силачу приемы борьбы. Великану никак не удавалось подмять его под себя, тот каждый раз уворачивался.

Этот скользкий тип, как тотчас определил Дарт, был родом с Аиллы — планеты, входившей в подведомственный Дарту галактический сектор. Комиссару за годы своей службы уже приходилось сталкиваться с этим долговязым ящероподобным гуманоидом, на счету которого был не один десяток ограблений и убийств. Впрочем, он и гистейанца знал задолго до встречи на корабле Зауггуга — все это были узники йокрианской тюрьмы, которых освободил наймит Рассадура.

Тело аиллянина покрывала грязно-перламутровая чешуя, шесть длинных рук, начинающихся на середине груди, походили на осьминожьи щупальцы. На вытянутом лице выделялась пасть, усаженная острыми зубами. Силачгистейанец тяжело подпрыгивал, взмахивал руками, сопел и норовил схватить хотя бы одно из рук-щупалец. Но они выскальзывали из его грубых пальцев.

В разгар драки аиллянин тремя точными ударами выбил все три великаньих глаза. Ослепший гистейанец страшно разъярился, заревел и ринулся на своего противника, беспорядочно молотя кулаками. Аиллянину, вертевшемуся вокруг него, изрядно досталось.

— Пошла последняя минута, — предупредил Дарт. — Как бы мне не пришлось прикончить вас обоих.

Шестирукий в отчаянном прыжке вскочил на загривок своему противнику и впился зубами ему в шею. Но гистейанцу удалось перехватить чешуйчатое тело и стиснуть так, что захрустели кости. Аиллянин вынужден был разжать зубы… А еще через несколько мгновений, запрокинув оскаленную пасть, он испустил полный предсмертной муки вопль…

Силач, обливаясь своей и чужой кровью, яростно мял его тело, ломал и рвал щупальцы. Он до того увлекся, что не услышал, как сзади приблизился Дарт.

Комиссар приставил к его мохнатой голове дуло бластера, и бандит замер…

— Вспомни сержанта Шеррио, которого ты зарезал на Скейксе, — негромко сказал Дарт. — Вспомни Аппури, вспомни капитана Картеля, которых ты убил после зверских пыток…

— Ты обещал пощадить одного из нас, если другой будет мертв, — тяжело дыша, прохрипел великан. — Смотри, что я сделал с этим ублюдком!

— Ты прикончил его на одиннадцатой минуте— бесстрастно возразил Дарт. — Там, в вашем хлеву, где ты бил меня кувалдой, ты был расторопнее…

И в тот же миг огненная струя пропорола череп гиганта, превратив брызнувший мозг, кровь и шерсть в одну горящую массу.

Держа палец на кнопке бластера, Дарт выскользнул в коридор. Справа обнаружилась еще одна винтовая лестница. После недолгих колебаний Дарт поднялся по ней.

Он оказался в средних этажах звездолета, где с большой степенью вероятности могли располагаться командная рубка и рулевой отсек…

Выйдя в коридор и поравнявшись с какой-то дверью, Дарт услышал за ней чье-то гнусавое хихиканье. Дверь была приоткрыта и комиссар заглянул в нее. В этой захламленной каюте жил один из ближайших помощников Заутгуга, уроженец далекой планеты Зейтши, низкорослый, очень плотный гангстер с темно-красной морщинистой кожей и единственным желтым глазом на бугрообразной голове. В тот момент, когда вошел Дарт, он лежал на полу и сжимал в объятиях кибернетическую женщину, предаваясь с ней соитию. При этом он визгливо хихикал и время от времени отхлебывал из пузатой бутылки..

Выстрел из бластера был точен. Луч прошел по животу кибернетической дамы и аккуратно срезал член зейтшианца, не успевшего извлечь его из половой щели.

Бандит поперхнулся, выронил бутылку и завопил от боли, хватаясь руками за обожженный пах. Дама, в утробе которой остался член, продолжала как ни в чем не бывало дергаться. Дарт брезгливо обошел ее.

— Вот мы и встретились, упырь, — сказал он, дерзка зейтшианца на прицепе. — Что корчишься? Жжет? Так же корчились несчастные карриорцы, над которыми ты измывался в захваченном звездолета! Вой, вой, паразит…

Он поставил ногу на выпяченный живот преступника и с силой надавил. Из брюха через прожженное отверстие меящу ног поползло что-то кроваво-коричневое, с чавканьем стали вылезать кишки… Зрелище было до того омерзительное, что Дарт отвел взгляд. Почерневшее лицо зейтшианца собралось в тысячу складок, единственный глаз выкатился из орбиты и быстро наливался кровью. Вибрировало все тело бандита, вой перешел в протяжный свист…

Дарт надавил сильнее, и из брюха с хлюпаньем вырвался целый ком кишок. Зейтшианец содрогнулся в предсмертной агонии, захрипел и затих. По каюте распространялась вонь. Дарт, морщась, резанул из бластера по обмякшему телу.

Выходя, он оглянулся на кибернетическую куклу. Она еще дергалась с обрубком члена между ногами…