В этот раз гостей на представлении было намного меньше: даже полковника не пригласили, чему тот неприятно удивился. Зато присутствовал Фогель, выглядевший спокойным и расслабленным. Я его украдкой рассматривала, пытаясь понять, говорил ли Кристиан правду и если да, то что в нем привлекло сестру. На первый взгляд, ничего выдающегося в этом иноре не было, а если вдова городского целителя сказала правду, то Марту и профессиональное мастерство не могло восхищать. Сильно углубляться в размышления не давали: с одной стороны – герцог, необычайно воодушевившийся при моем появлении, а с другой – Гюнтер, весьма мрачно отвечающий на приставания герцогини. Та вилась вокруг него, как назойливая муха, так и норовя увести подальше от собственного мужа. И от меня: на меня она смотрела почти с ненавистью, не забывая улыбаться. Улыбка больше напоминала оскал: острые белые зубки были нацелены прямо мне в горло, а взгляд обещал крупные неприятности, если я продолжу удерживать Гюнтера.

Но я лишь крепче хваталась за его руку: заставить меня отпустить мужа сегодня было нереально. Слишком свеж еще был наш разговор перед приходом сюда. Сначала Гюнтер заявил, что я должна остаться в гарнизоне. Сам-то даже не раздумывал, сразу собрался идти в логово врага. Только в логово ли, а не к Матильде? Вчерашний день оставил ощущения какой-то недосказанности. И недоделанности: если уж Гюнтер настаивал на репарациях, мог бы и по-настоящему поцеловать…

– Вряд ли герцог нападет в собственном доме и при множестве свидетелей, – заметила я. – Чем я рискую?

– Жизнью, – напомнил Гюнтер. – Мы знаем уже о двух смертях.

– Смерти могли быть и случайными, – возразила я. – Не связанные ни с герцогом, ни с герцогиней.

Я не верила в это сама, но все же… Все же такую вероятность отбрасывать нельзя. Мы пытаемся распутать клубок, потянув за ниточку, а вдруг это ниточка вообще из середины другого клубка?

– И розы тоже случайные, – кивнул Гюнтер. – Случайно выросли на случайном участке. Случайно встроились в охранное плетение.

– У герцога таких нет, – уверенно ответила я.

– Снаружи, – уточнил Гюнтер.

Уточнение удивило. Неужели он думает, что Его Светлость в дополнение к целительству увлекается милыми комнатными цветочками, способными постоять не только за себя, но и за хозяина? Таким чудовищам нужен простор и много земли. Да и попробуй скрыть от прислуги: наверняка заметят странности и поползут слухи. Впрочем, кто сказал, что слухов нет? Кристиан точно что-то знает…

– Ты что-то заметил? Вряд ли такого монстра можно вырастить в горшочке на окне, – засомневалась я.

– Нет, я не рассматривал возможность этого, – неохотно ответил Гюнтер. – Но горшочки бывают разного размера…

Большому дому – большие горшочки? А герцогский особняк был приличных размеров.

– И как мы будем искать розы в герцогском доме?

– Я. Ты останешься здесь.

– Нет, пригласили нас двоих, и будет подозрительно, если я не пойду.

– Придумаем что-нибудь. Ты меня будешь отвлекать.

– От Матильды? – не удержалась я.

– Ревнуешь?

В ответ я лишь презрительно фыркнула. С чего бы мне ревновать? Собственного мужа к его бывшей невесте? Красивой бывшей невесте, если уж честно. Даже очень красивой. Этакая фарфоровая куколка, хрупкая и нежная. Но лишь внешне. Сейчас она вцепилась в моего мужа так, что пальцы побелели. Захотелось случайно наступить ей на ногу. Но увы, она была с другой стороны от Гюнтера, а герцог мешал в перемещениях просто ужасно.

– Леди Штаден, для меня было ударом узнать о вашем браке, – ворковал он. – Вы не представляете, как я страдал.

– Валентин, вам ли страдать при такой жене?

– Разве она может сравниться с вами? – он со значением поцеловал мою руку. – Ульрика, вы нужны мне, понимаете?

– Нет, – я выдернула у него свою руку и подумала, что в последнее время я настолько напрактиковалась в этом нелегком деле, что могла бы открыть курсы «Как отбиваться от нежеланных поклонников». – Валентин, оказывается, вы регулярно публикуетесь в целительских журналах. И на такую интересную тему.

Перевод разговора оказался правильным: Его Светлость себя любил явно больше всего остального и говорить мог с куда большим воодушевлением, чем о своих выдуманных чувствах. И следующие минут десять я обогащалась ценными знаниями о лечении поражений орочьим шаманством. Герцога рассказывал талантливо, с красивыми образными сравнениями и примерами из своей практики, и слушать его было необычайно интересно. Немного портило лекцию то, что Гюнтер пару раз легким тычком в бок напомнил, что я слишком увлеклась, а на лектора бросал такие взгляды, что будь на месте Валентина впечатлительная дама, она непременно валялась бы уже в обмороке и выходила бы из него ненадолго – как раз настолько, чтобы опять увидеть злого Гюнтера и упасть в обморок заново. Но впечатлительных дам рядом не было. Не считать же за таковую Матильду? Правда, она точно была впечатлена Гюнтером, но в обморок падать не торопилась. Разве что довольно кисло напомнила, что настало время спектакля и все ждут, когда мы сядем. Герцог недовольно на нее взглянул, мне же пообещал продолжить рассказ после спектакля, да еще и показать рабочие помещения.

Не успел погаснуть свет, как Гюнтер потянул меня к выходу из зала. Я с сожалением оглянулась на сцену, на которой уже появились первые актеры и вели довольно забавную беседу, но пошла: сейчас намного важнее узнать, что хочет сказать муж, чем посмотреть спектакль.

Неподалеку от зрительного зала нашлась небольшая ниша с уютным диванчиком, на который я осторожно присела и вопросительно посмотрела на мужа: у него же наверняка возник план, связанный с внезапно появившейся возможностью осмотреть рабочие комнаты. Если и есть в герцогском особняке растительный монстр, то только в этих помещениях, куда нет доступа прислуге. Правда, не уверена, что нас проведут туда, где находится эта пакость, но Гюнтер вблизи ее непременно засечет.

Гюнтер придвинулся совсем близко, я же подалась навстречу, чтобы не упустить ни единого слова. Неожиданно он пробурчал: «Орк бы побрал этого герцога», притянул меня к себе и поцеловал. Это было так неожиданно, что я растерялась и даже ответила на поцелуй.

Пришла я в себя нескоро. В голове клубился туман, губы приоткрывались для нового поцелуя, а пальцы перебирали волосы на затылке Гюнтера. Его же нахально прогуливались по моей шее и плечам, забираясь даже под платье. Но протестовать почему-то совершенно не хотелось. И сколько мы так сидели, я даже примерно не представляла. А у нас же дело…

– Наверное, нужно вернуться в зал?

Голос прозвучал хрипло и неубедительно.

– Зачем? – спросил Гюнтер, на удивление тоже хрипло. – В конце концов, герцоги переживут один спектакль без нас.

– А если не переживут? – невольно улыбнулась я.

– Тогда переживем мы.

Он опять потянулся к моим губам, но тут я вспомнила, что мы во вражеском доме и вообще, наш брак – понятие неоднозначное.

– Нет, нужно идти, – запротестовала я. – Не хочу, чтобы на моей совести были чужие смерти. И потом, нам нужно обследовать дом, не привлекая внимания.

– Тогда еще один вдохновляющий поцелуй, – не сдавался Гюнтер.

– Один? – подозрительно прищурилась я.

– Это как получится.

Смотрел он при этом так, что было понятно – одним не ограничиться, тем более что диван удобный, слуг не слышно, гости же смотрят увлекательный спектакль. Но мне удалось прийти в себя в достаточной степени, чтобы вывернуться из его объятий.

– Все поцелуи потом, после дела, – сурово заявила я.

Но наверное, недостаточно сурово, потому что он опять притянул меня к себе и стребовал-таки вдохновляющий поцелуй. Потом еще один. И еще. А потом я подумала, что, в сущности, нет никакого смысла досматривать спектакль, начало которого мы не видели, если есть более интересное занятие.

– Смотрю, представление вам не понравилось, – мрачно процедил появившийся непонятно откуда герцог.

Совершенно некстати появившийся. Я даже чуть не сказала об этом, но вовремя вспомнила, что мы у него в гостях и приглашены были смотреть спектакль, а не заниматься тем, чем мы только что занимались.

– Что вы, – запротестовала я. – Разве оно может не понравиться?

– Тогда вы выбрали весьма оригинальный способ просмотра. – Герцог был мрачен и смотрел безо всякой любезности. – Да еще и полог тишины поставили, чтобы ничего не отвлекало.

Про полог я не знала, но поверила на слово, да и Гюнтер не выглядел удивленный этим заявлением. Значит, полог действительно был и, вполне возможно, сначала муж все-таки хотел обсудить совместные действия, а не заниматься ими безо всякого обсуждения, причем совсем не теми, которые были запланированы.

– Ваша Светлость, мы только вчера поженились, – безо всякого смущения напомнил Гюнтер. – Сами понимаете, моя жена для меня куда притягательнее любого спектакля, даже вашего.

Был он доволен, так что я заподозрила, что последний поцелуй проводился в расчете на герцога – ведь к его приходу полог явно был уже снят, а поцелуй не закончился, да и сейчас муж обнимал меня этак собственнически, даже не думая отпускать.

Герцог недовольно дернул носом и страдальчески сказал:

– Я понимаю, что ваша жена – сама вежливость. Ее не интересуют ни мои спектакли, ни мои исследования.

– Что вы, Валентин, – всполошилась я, поняв, что прекрасная возможность обойти рабочие комнаты ускользает из-под носа. – Я непременно хочу увидеть результаты вашей работы. Мне интересно все, что касается целительства, а инор Вайнер отзывался о вас в превосходной степени.

– В самом деле? – чуть смягчился он.

– Да, – неохотно подтвердил Гюнтер. – Он говорил о ваших статьях и о том, что к вам приезжают на консультацию.

– Есть такое, – герцог приосанился и бросил победный взгляд на моего мужа. – Специалисты в этой области редки. Да что там редки? Считайте, что их и нет, кроме меня.

– Я ни о ком и не слышала, – заверила я, не уточняя, что и о нем услышала только сегодня. – Я хотела попросить ваши статьи, но как-то неудобно было.

И даже улыбнулась, чуть-чуть смущенно, но с выраженной надеждой, что нас проведут все-таки в святая святых и покажут то, что простым смертным не показывают.

– Вам – и вдруг неудобно? Ульрика, столь красивая дама всегда может рассчитывать на взаимность с моей стороны, и не только в научном плане.

– Так вы нам покажете? – обрадовалась я, сделав вид, что не заметила неприличного намека.

– Конечно.

– Сразу после спектакля?

– Зачем же ждать его окончания? Все равно ни вы, ни я там не сидим. Можно и сейчас. Впрочем, если ваш супруг желает пойти на спектакль, я возражать не буду и с удовольствием проведу экскурсию только для вас.

Но Гюнтер на спектакль идти без меня не пожелал, захотел присоединиться к экскурсии. Или не захотел отпускать меня с герцогом? Как бы то ни было, отправились мы вместе: герцог чуть впереди, показывая путь, мы с Гюнтером – чуть сзади. От недавней расслабленности не осталось и следа. В воздухе повисло напряжение. Почему-то подумалось, что я совсем близка к разгадке.

Герцог надавил на неприметную панель, и часть стены отъехала в сторону, открыв проход, ведущий вниз.

– Прошу, – он махнул рукой, приглашая нас пройти. – Только умоляю, Ульрика, будьте осторожны при спуске. Ступени старые, местами выщерблены, а я не хотел бы, чтобы вы пострадали.

– Что ж вы их не почините, Ваша Светлость? – пробурчал Гюнтер.

– Времени не было. Да и не всякому можно доверить столь тонкую работу.

Герцог развел руками этаким удивленным жестом и улыбнулся. Нехорошей улыбкой, обещающей неприятности. Почему-то нам. Я вздрогнула, но Гюнтер не устрашился и повлек меня по лестнице вниз. Судя по тому как напряглась его рука под моей, он что-то почувствовал. Но еле заметное напряжение – это было все, что выдавало состояние мужа.

– А почему ваши рабочие помещения в подвале? – чуть нервно спросила я у неторопливо спускающегося за нами герцога. – Для целителей это не характерно.

А вот для некромантов – напротив. Для них чем ниже – тем удобнее и легче работать.

– Проще экранировать, – небрежно ответил герцог. – И меньше вероятности, что проникнет постороннее любопытствующее лицо. Видите ли, дорогая Ульрика, испортить результат многолетнего труда очень просто. Иной раз достаточно взмаха руки. Или чего другого.

– Мы махать ничем не будем, – уверила я.

– Разумеется, – улыбнулся герцог. – Разве я бы пригласил вас, будучи убежденным в обратном?

Стояли мы уже у массивной двери, исчерченной кучей символов, относящихся, по большей части, к защитной рунной магии. Но Гюнтер взглянул на них так, что я заподозрила, что те символы, что мне незнакомы, отнюдь не столь безобидны. Над запорами герцог колдовал довольно долго, внутри что-то звякало и гремело, никак не желая нас впускать. Но наконец дверь распахнулась, и первое, что я увидела – гигантский розовый куст, занимающий почти половину комнаты. Мне казался устрашающим тот, что рос под моим окном? Рядом с этим он бы показался жалкой ромашкой.

Дверь за нашими спинами захлопнулась с противным скрежетом.

– Прекрасное помещение, не правда ли? – довольно отметил герцог. – А главное, полностью экранированное от всех видов магии, кроме целительской. – Улыбка с его лица пропала, взгляд стал цепким и колючим. – Итак, поговорим начистоту. Кто вы, инорита? Леди Штрауб я знаю лично, вы совсем на нее непохожи. Зато по ауре напоминаете уехавшую год назад целительницу.