– 1 -

Света заснула так крепко, что Гнус вынужден был внести ее в дом на руках. Она лишь тихо посапывала, когда с нее снимали одежду и укладывали в кровать.

Запершись в своей комнате, маг начал медитацию. Для начала, он проверил, как пройдет визит боевиков к Дарофееву. Тот был под защитой, но пока не догадался поставить ее на всю информацию о себе.

Просмотрев сцены пленения Мустанга и его команды, Гнус решил не вмешиваться в ход событий. Такой поворот, хотя и не был запланирован, но устраивал мага.

Он собирался избавиться от Рыбака и его команды в начале зимы. Они уже отыграли свою роль и должны были отправиться в небытие. Однако, Дарофеев привлек на свою сторону брата. Это слегка изменило расположение сил.

Теперь Рыбак должен потерпеть поражение несколько раньше. Это не волновало Гнуса, старый преступник был ему отвратителен.

Проникнув под защиту Дарофеева (методика была разработана и опробована, поэтому отнимала меньше сил, нежели в самом начале применения), Гнус с удовлетворением отметил, что Пономарь радуется своей первой победе.

“Рано торжествуешь... Ты еще не знаешь, что я тебе приготовил...” Злорадствовал чернушник.

Однако следующий открывшийся ему пласт информации заставил Гнуса встревожиться.

Он увидел, что к вечеру следующего дня Рыбак останется без “низовых звеньев”. Пройдет ментовская операция по ликвидации большинства подпольных лабораторий, складов оружия и наркотиков.

Гнус похвалил себя за предусмотрительность. Допуская возможность просмотра Дарофеевым мест локализации наркомафии, маг астрально закрыл информацию о нескольких, наиболее важных, с его точки зрения, объектах. Среди них были несколько рыбаковских квартир, пара фирм, работающих под прикрытием Рыбака, лаборатория в одном из НИИ, где разрабатывали новые виды наркотиков и святая святых самого Гнуса – тренировочная база, где он готовил боевиков-наркоманов-биоэнергетиков. Тщательно просмотрев схему операции, маг понял, что захвачены будут практически все склады. Это было невозможно, без...

Да, Гнус увидел вмешательство Пономаря.

Быстро собравшись, чернушник помчался в город. То количество наркотиков, что хранилось у него сейчас, могло не хватить для его планов. Поэтому надо было срочно “спасать” их из одного из обреченных складов.

Следовало, конечно, предупредить Рыбака о планируемом разгроме, но Гнус решил это сделать попозже, когда старику будет трудно что-либо изменить.

– 2 -

Утром Гнус уколол Свету морфием. Подождав, пока она придет в себя от увеличившейся дозы, он накормил ее завтраком. Потягивая крепкий утренний кофе, он пристально поглядел на девушку:

– Тебе тут скучно.

Непонятно было, вопрос это или утверждение.

– Ага. – Согласилась Света.

Гнус вздохнул:

– Знаешь, по-моему, пора сменить тебе обстановку...

– К отцу?! Ни за что!

– Нет. Ты меня не правильно поняла. Хотя зайти к нему надо обязательно. Сегодня мы переедем обратно в Москву.

– Ура! – Девушка радостно вскочила из-за стола:

– Я смогу увидеть своих друзей!

– Васю-Торчка?

– Да... А откуда ты его знаешь?

– А вот знаю… Ты будешь жить в одной квартире... – Маг немного помялся, как бы решая какой-то вопрос. – У тебя будет все. Ну, почти как здесь. Только покидать эту квартиру ты будешь только со мной. Или по моему разрешению.

– Это еще почему? – Света возмущенно насупилась. – Я – свободный человек!

– Да-да, конечно!.. Но Игорь, ты знаешь, он работает с “органами”, поднял на уши всю московскую милицию. Тебя ищут.

– Зачем?

– Чтобы насильно вернуть Игорю.

– Но я не хочу!

– Вот поэтому тебе надо выходить как можно меньше.

– Ну, раз так...

Гнус привез ее на Можайское шоссе. Свету встретила безлюдная трехкомнатная квартира. Чувствовалось, что в ней не жили очень давно. Вся мебель оказалась накрыта чехлами, на них и на полу лежал толстый слой пыли.

– Вот, – Гнус приглашающе махнул рукой. – Владей!

– Но тут так грязно... – Поморщилась Света. – Сколько мусора...

– Веник на кухне. Продукты я привез. Обустраивайся.

Он включил холодильник, загрузил в него свертки и пакеты, на видное место поставил знакомую коробку с ампулами:

– Я скоро приеду.

Хлопнула входная дверь. Девушка тут же открыла ее и выглянула на лестницу.

Ей надоело сидеть взаперти, но ключей у нее не было, а сидеть на лестнице, когда за тобой охотится вся милиция, по меньшей мере, нелогично. Она закрыла дверь и, вздохнув, принялась за уборку.

“Дядя Володя” действительно приехал очень быстро.

– Света! – Послышался из прихожей его голос. – Я с сюрпризом.

Девушка вышла к нему и увидела смущенного Васю.

– Привет, Заяц...

– Вася!

Девушка бросилась к нему, обняла.

– Я так по тебе скучала...

– Вы тут воркуйте, – Вмешался Гнус. – Мне пора. Я Васе объяснил обстановку, он у тебя толковый.

– Я ж понимаю... – Торчок выпятил грудь. – Зайца ментам не отдадим!..

– Вот и славно. Если что потребуется – найдете в холодильнике. А у меня дела.

Гнус ушел, а Света, прямо в прихожей долго целовала Васю.

– Может в комнату пойдем?.. – Предложил он наконец.

– Да, что это я? Пойдем!.. Как дела-то у тебя?..

– Кумарит слегка. Вчера ничего не вырубили.

– Кумарит! Кумарит! – Девушка запрыгала на одной ноге и захлопала в ладоши.

– Ты чего? – Торчок смотрел на нее, не понимая причин такого восторга.

– Тут есть все!

– Как все?

– Все, что хочешь!

Она повела парня к холодильнику, извлекла коробку.

– Смотри!

Вася открыл крышку и остолбенел, глядя на немыслимое богатство.

–Ого... А джефа нет?

– Поищи, – Предложила Заяц.

– Есть! – Воскликнул Вася. – Вот он!

Торчок потряс упаковкой ампул.

– Как знал, захватил с собой стрем-пакет. Сейчас сварю...

– 3 -

Пока молодые люди занимались изготовлением наркотика на запасной квартире Рыбака, Гнус проехал в больницу Кащенко. На кухне, где распределяли обед по отделениям, никто не обратил внимания на врача средних лет. Врач же вел себя немного странно. Найдя бачок с надписью “Наркол. отд. Жен.”, он помешал находящийся в нем суп и тихо ушел. Никто не заметил, что этот “врач” высыпал в горячую жидкость баночку какого-то порошка.

– 4 -

Всю ночь Елизавете Игнатьевне снились кошмары. Утром, проснувшись, она не могла ничего вспомнить. Тело ныло.

– Мне плохо... – Пожаловалась она сестре, ставившей градусники.

– Фамилия? – Спросила сестра.

– Дарофеева.

– Сейчас приду, сделаю укол. И утром ничего не есть. Будут брать анализы и гемосорбцию.

После этого слова Елизавета Игнатьевна окончательно проснулась.

Да! Она же в больнице!

Ее соседка громко храпела, не обращая внимания на манипуляции медсестры.

Все утро Елизавета Игнатьевна лежала, глядя в потолок. К ней регулярно заходили, просили пройти в разные кабинеты. В одном Дарофеевой взяли кровь из пальца, в другом – сделали кардиограмму, в третьем долго ковырялись в руке, пытаясь найти вену. Все эти пытки женщина стоически перенесла.

Потом соседка пошла на завтрак.

Памятуя о просьбе сестры, Елизавета Игнатьевна осталась на месте. Вернулись пациенты с завтрака, и ничего не происходило.

– Почитать не хочешь?

Дарофеева повернула голову. Ее соседка, привстав с кровати, протягивала ей газету.

– Свежая.

– Нет, спасибо.

И Елизавета Игнатьевна вновь стала разглядывать трещины в побелке.

– Тебя как зовут-то?

Девушке, очевидно, надоело молчание, и она всеми силами пыталась завязать разговор.

– Я – Катя.

– Елизавета Игнатьевна...

– Так официально? – Катя недоуменно покачала головой.

– Лиза.

– Вот это другое дело... Как сюда-то попала?

– Попала и все...

– Наркотики?

Дарофеева снова повернулась. На этот раз с удивлением:

– С чего вы взяли?

– Ну, я тут всякого насмотрелась! Видела, как вашего брата наркомана корежит...

– Я не наркоманка. – Твердо возразила Елизавета Игнатьевна.

– Ну-у-у... – Рассмеялась девушка. – Меня не обманешь. Все признаки на лицо и на лице. И ломки, и дороги на венах...

С трудом подавив гнев, Дарофеева резко сказала:

– Это было сделано насильно. И предупредите всех ваших подруг, чтобы ко мне с таким вопросом больше не подходили!

– Хорошо-хорошо... – Катя ошеломленно замахала руками. – Я ж не знала... Вы уж простите меня...

– Да. – Елизавете Игнатьевне показалось, что девушка после этого должна замолчать, но не тут то было.

– А я, вот, по собственной дури. – Кате отчаянно хотелось рассказать свою историю новому человеку и она уже не могла сдерживать этот порыв. – Я, понимаете, замуж вышла рано. Парень мой, Петя, и тогда был весь из себя видный. Только вся эта перестройка началась, границы открыли, ему и посоветовали съездить в Польшу.

Сначала Дарофеева без особого внимания слушала о поездках польских челночников, но потом, когда Петр стал директором фирмы, импортирующей продовольственные товары, втянулась.

Она даже стала задавать какие-то уточняющие вопросы.

– Банкеты каждый день. – Жаловалась Катя. – То с банкирами, то с фирмачами... Жуть. Каждый вечер напивалась как свинья. Друзья Пете говорили: ”Не спаивай жену. Любовницу заведи.” Но он не такой. Он меня любит. Он мне никогда не изменял. Так и пошло. Вечером напиваюсь. Утром похмеляюсь. Мрак.

– А если не пить?

– Не получается. Иногда такой стол закажут – одни водки да коньяки. Ни одной бутылочки “Колы”. А подруги этих деловых – водяру ведрами хлестать могут. Да и какие это подруги, так, проститутки на вечер. А Петю уважали за то, что он со мной ходил.

Если с женой – значит на него можно положиться.

– Да, если человек нравственный, он не обманет. – Вставила Дарофеева. – Вот мой муж – врач-экстрасенс.

– Неужели? А как фамилия?

– Дарофеев.

– Как же! Катя села на койке и развела руками:

– Высокий, такой, импозантный, с проседью. Уши у него еще такие… Мясистые… Я его много раз по телевизору видела. Вот мужчина, так мужчина!

– Да, Игорь такой. Но, что самое главное – честнее человека я не встречала.

Разговор прервался. В палату вошел Лев Семенович с несколькими женщинами в белых халатах. Он внимательно осмотрел Дарофееву, почмокал:

– Не кушали?

– Нет.

– Готовьтесь. Скоро приедет аппарат.

На этом обход закончился. Елизавета Игнатьевна окликнула соседку:

– Катя, о каком аппарате он говорил?

– Для очистки крови. Здоровая такая штука. В нее твоя кровь поступает, и чистится как-то. Там две трубочки. Одна из вены кровь забирает, по другой она возвращается.

– Кошмар...

– Это не больно. Мне тоже такую первые несколько дней ставили.

После этих слов дверь палаты широко раскрылась, и женщина в халате вкатила в нее тот самый прибор.

Как и говорила Катя, Дарофеевой ввели в вену иглу. По прозрачной трубочке в машину стала поступать кровь. От ее вида Елизавету Игнатьевну замутило. Сестра заметила, что пациентка побледнела:

– Не надо смотреть!..

Последовал еще один укол.

– Через час я приду. Ничего не трогать и, по возможности, не шевелиться.

Дарофеева почувствовала, как на места уколов прилепляют полоски пластыря. Послышались удаляющиеся шаги. Все стихло.

Елизавета Игнатьевна приоткрыла один глаз. Искоса посмотрела на трубки. Бордовая жидкость в них казалась неподвижной.

Прислушавшись к своим ощущениям, женщина не нашла ничего необычного. Разве что из второй иголки по телу расходился небольшой холодок.

– Как ты, Лиза? Ничего?

– Странно как-то.

– Ничего. Минут десять – и ты перестанешь обращать на это внимание. Давай поговорим...

Сейчас Дарофеева понимала, отвлечься ей действительно необходимо:

– Давай.

За неторопливой беседой время прошло незаметно. Из Елизаветы Игнатьевны вытащили иголки, увезли агрегат, она все обсуждала мировые женские проблемы.

Когда объявили обед, Дарофеева вдруг почувствовала, насколько же она голодна. Она схватила свою фаянсовую кружку, ложку, и следом за Катей быстро пошла в столовую. В небольшом зальчике, на восемь столиков, уже толпились пациентки. К раздаче шла короткая очередь, и Елизавета Игнатьевна пристроилась в конец.

Толстая санитарка протянула ей тарелку супа. Дарофеева взяла ее и стала искать место, где бы присесть. У окна, забранного мелкой металлической сеткой, нашелся свободный стол, и женщина села за него.

Не успела она проглотить первую ложку, у нее появились соседи: три изможденного вида молодые девушки. Они понуро сели со своими тарелками и молча начали есть.

Елизавета Игнатьевна тоже попробовала больничной пищи. Суп обладал странным горьковатым привкусом. Не обращая на него внимания, женщина быстро проглотила всю порцию. Она пошла за вторым блюдом. Вдруг ей показалось, что в окно кто-то заглядывает. Посмотрев в ту сторону, она убедилась, что там никого нет, но теперь непонятная опасность притаилась за спиной. Резко обернувшись, Дарофеева увидела страшилище, тянущее к ней когтистые лапы.

Воздух столовой пронзил истошный визг Елизаветы Игнатьевны. Повсюду ей мерещилсь чудовища, которые хотели ее схватить. Сначала она просто кричала от страха, потом, когда уродливые морды подступили ближе, стала изо всех сил отталкивать их.

Другие пациентки отделения тоже попали под власть пугающих галлюцинаций. Вне себя от страха, они разбежались кто куда.

– 5 -

У кинотеатра “Алмаз” стояла машина, в которой сидел человек с прикрытыми глазами. Казалось, он настолько глубоко погрузился в размышления, что даже трамваи, с грохотом преодолевавшие рельсовые стыки, не могут вывести его из состояния задумчивости.

На самом деле, человек не думал. Он работал.

Выйдя сознанием за пределы физического тела, он переместил его в наркологическое отделение находящейся неподалеку психиатрической клиники имени Святителя Алексия, в просторечье – Кащенко.

Как ни странно, именно в эти минуты там творилось нечто непонятное. Женщины-пациентки крушили все на своем пути.

Они носились по замкнутому помещению, воя от непередаваемого страха.

Медперсонал, не понимая причин такого поведения, заперся в сестринской и пытался по телефону вызвать санитаров. Человек в машине перешел от наблюдения к решительным действиям. Он одновременно проник в сознание всех пациенток, кроме одной. Сознания эти находились под воздействием одного из самых сильных галлюциногенных алкалоидов красного мухомора.

Это сильно облегчало задачу Гнуса. Люди, во время действия такого рода веществ, наиболее легко подвержены внушению на расстоянии.

Во все умы, маг попытался вложить одну мысль: ”Эта женщина (следовал образ Дарофеевой) виновна во всех страхах. Они прекратятся, если она умрет.”

– 6 -

Женщины, сначала одна, потом другая, третья, прекращали кричать и начинали оглядываться по сторонам. Они искали Врага.

Первой его нашла Катя. Обнаружив забившуюся под кровать Дарофееву, девушка испустила истошный, полный ненависти крик. Она вытащила упирающуюся, вопящую Елизавету Игнатьевну и ударила кулачком. Та закричала еще пронзительнее.

На звуки борьбы подоспели другие женщины. Они не понимали, что они делают. Они видели Врага, они стремились его уничтожить, чтобы разом избавиться от непереносимого страха.

Озверевшие женщины били Дарофееву руками, ногами, царапали ее, рвали ей волосы, задевая друг друга, но не обращая на это никакого внимания.

Когда прибежали санитары с резиновыми дубинками, все было кончено. Истерзанное тело Елизаветы Игнатьевны комом лежало в коридоре. Из множества царапин и ран сочилась кровь.

Пациентки, у которых после убийства чувство страха не исчезло, а наоборот, усилилось, забились в углы и под кровати. Они закрывали головы руками, прятались под подушки, кутались в халаты и громко в унисон выли.

Эту картину и застал приехавший Дарофеев.