– 1 -

Голову Игоря Сергеевича пронзила острая боль. Тело изогнула судорога. Он отбросил ножницы, которыми вырезал провокационную статью, и напрягся из последних сил.

“Мне не больно... – Внушал он себе. – Я уже умер от боли.”

В таком состоянии представить это было совсем просто. Перед внутренним взором Дарофеева возник его труп. Хладное тело лежало на полу, и над ним уже кружились мухи. Насекомые садились на кожу и откладывали яички.

Игорь Сергеевич много раз проделывал такое упражнение в молодости, когда у него еще были какие-то заболевания. Но, несмотря на давность лет, медитация шла по хорошо накатанной колее. Целителю почти не приходилось прикладывать к ней мысленных усилий.

Яички проклевывали маленькие личинки. Они вгрызались в бесчувственное тело Дарофеева. На глазах росли и жирели. Когда Разин рассказывал Игорю Сергеевичу (тогда еще просто Игорьку) об этой методике, он особый упор делал на то, чтобы картины, возникающие в сознании пациента, были не столько страшны, сколько омерзительны.

“Смерть не ужасна, – Говаривал Виктор Анатольевич, – Она глупа и отвратительна.”

Тело умершего Дарофеева вспухало, выделяло какую-то желтую жидкость. По нему ползали жуки-могильщики. Крысы рвали зубами протухшие останки.

Сначала Пономарю было трудно все это себе представлять. Особенно с такими живо– или даже мертвотрепещущими подробностями. Но однажды он посмотрел документальный фильм какого-то английского режиссера, в котором при ускоренной съемке показывалось разложение трупиков различных животных. После этого шокирующего показа делать упражнение стало гораздо легче. Появилась привязка к однажды виденному.

От тела остался один только скелет. Над ним проходили века. Кости Дарофеева крошились, выветривались. Пока от тела не осталось ничего.

Весь процесс представления себе смерти и разложения назывался “танатотерапия”.

“Мертвые не болеют! – Поучал Игоря Сергеевича Разин. – Древние считали, что если человек верит, что он уже покойник, то к нему не смогут прицепиться духи и демоны, вызывающие болезни. Для них этого человека как бы нет.”

Закончив упражнение, целитель почувствовал себя более или менее сносно. Боль отступила, но не было гарантии, что она не вернется вновь.

Оставался вопрос, что же случилось?

Дарофеев вспомнил, что перед тем, как его скрючило, ему вспомнилось лицо дочери. Или не вспомнилось, а он увидел ее? Игорь Сергеевич не мог припомнить, чтобы у Светы когда либо было такое странное выражение глаз. Абсолютное безразличие и одновременно наслаждение собственной злобой.

Воспоминание отозвалось мукой во всем теле.

На этот раз Игорь Сергеевич решил побороться с этим по-другому. Он представил себе ярчайший белый свет, льющийся на него сверху. Свет, который должен был выжечь весь негатив. Подставляя тело под лучи, Дарофеев увидел, что космическая энергия не проникает в его позвоночник. Там оставалось черное веретено, которого раньше никогда не было.

“Порча... – Понял целитель. – Странно. Я не могу с ней справиться... А может...”

Он тут же позвонил Виктору Анатольевичу. Трубку долго не снимали, наконец Дарофеев услышал знакомый голос:

– Алло.

– Привет, Виктор.

– Здравствуй. Что случилось на этот раз?

Игорь Сергеевич помялся. Было стыдно обращаться к мастеру с такой мелочью, как порча. Но Дарофеев, как ему показалось, нашел выход:

– Посмотри, у меня, кажется, что-то не так...

При такой постановке вопроса всегда можно было сослаться на усталость, или перевести разговор в шутку...

– Эге, братец... – Начал Разин и замолчал сам.

– Что?

– Погоди.

Когда его сканировал на расстоянии Виктор Анатольевич, Пономарь обычно это чувствовал. Но теперь у него не было никаких свидетельств астрального контакта.

«Всю чувствительность мне забили...» – Решил Дарофеев.

– Это черная магия. – Высказался Разин.

– Ого. А я думал простая порча... – Прошептал Игорь Сергеевич. – То-то я никак не мог это вытащить...

– Знаешь, по телефону я помочь тебе не могу... Надо встретиться.

– Когда?

– Завтра в шесть вечера на “Третьяковской” в центре зала.

– Если доживу – буду.

– Да куда ты денешься! Ты, Пономарь, всех нас переживешь!..

– Твоими бы устами...

– Кстати, приготовься. Расколдовывать тебя будем нетрадиционным способом.

– Как будто мы с тобой традиционные лекари...

– Ну, смотри, я тебя предупредил...

– 2 -

В этот вечер Василию повезло. К нему пришли целых три тусовки.

У одной имелись все ингредиенты, но было негде сварить, и они хотели воспользоваться квартирой и услугами Торчка при изготовлении наркотика. Другая группа принесла несколько пузырьков лекарства, из которого производился “винт”. Но у них не было реактивов. Зато химикаты оказались у третьей команды.

Дым стоял коромыслом. Не только от огромного количества народа, набившегося в квартиру. Все напропалую курили, испарялись химикалии, от кипятящегося на газовой плите лекарства исходил приторно-сладкий аромат.

Давно не случалось Васе иметь дело с таким большим количеством наркотика. По предварительным подсчетам, должно было получиться более пятидесяти миллилитров “винта”.

Каждый из присутствующих считал, что он больше всех понимает в изготовлении наркотика. Около Васи постоянно кто-то крутился, ему давали трудновыполнимые, а зачастую и вовсе противоречащие друг другу, советы.

Из-за теоретических расхождений постоянно возникали бурные дебаты. Но мордобоя пока удавалось избежать. Вася выпроваживал спорящих прочь, но на их место тут же приходила следующая группа любопытствующих.

Несмотря на внешние неблагоприятные условия, процесс неумолимо двигался к завершению. И, о, чудо, настал апофеоз. В баночке плескались пятьдесят четыре миллилитра “винта”. Торчок оглядел присутствующих и начал торжественную процедуру дележки.

Как изготовителю, ему полагалась ровно половина. Естественно, сам такое количество он употребить не мог. Самодельный наркотик – вещь скоропортящаяся.

Поэтому у Торчка был определенный контингент знакомых, готовых купить это зелье. На выручку Вася мог сносно прожить несколько недель.

Двадцатимиллилитровый шприц погружался в желтоватую жидкость. Множество глаз следили как прозрачная емкость наполняется вожделенным раствором.

– Все уже. – Говорил Вася.

– Ты чо? Еще полкуба! – Возражали ему.

Торчок не спорил. Он снова слегка оттягивал поршень, и объем жидкости немного увеличивался. Потом наркотик переливался в подставленный пузырек, и процесс начинался заново. Некоторые тут же опробовали получившийся препарат. Другие плотно закупоривали его пробочкой, до дома.

Если раньше звучали рекомендации по изготовлению, то после окончания процесса, рекомендации касались употребления. У каждого был свой опыт в этом нелегком деле, и каждый хотел поделиться личными наблюдениями.

– На приходе надо бычок в зубы и затягиваться глубже...

– Чтобы отходняка не было – добавляй в “винт” полкуба хлористого кальция...

– Да чего ты казнишься? Ширнись в оборотку, и все дела!

– Ниже, ниже перетягу держи...

– Раньше “винт” круче был. А теперь в “салют” рацемат сыплют, и туфта получается...

Получив желаемое, большая часть тусовки разбрелась кто куда. С Васей остались только пара, которой некуда было податься, да какая-то приблудная девчонка, желающая уколоться на халяву.

Торчок был не против. После того, как Заяц продалась мужику-вампиру, Васе хотелось доказать ей, что он лучше какого-то старикашки. Но когда под боком находится ластящаяся к тебе утешительница, кому захочется возвращаться к прошлому?

Однако наркоман твердо решил завтра с утра сходить к Зайцу. Пусть попытка вернуть девушку обречена на провал, Торчок все же решил попытаться. Но пока...

– Сколько?

– Полтора. – Ответила незнакомка. От нее несло затхлостью и потом. Ворот ее батника лоснился от грязи. Созерцая это явление, Вася поморщился:

– Помылась бы ты, что ли?

– А можно? – Угрюмо отозвалась девушка, видимо подспудно надеясь на отказ.

– Можно.

– А, может, сначала вмажешь?

– После бани!

– Ну, ломает же... – Грязнуля пыталась вызвать жалость, но Торчок был неумолим:

– Мыло, мочалку, полотенце там найдешь.

Натужно охая и всем видом показывая, как ей плохо, девушка поплелась отмываться. Вася проконтролировал ее действия: в двери ванной имелась щель, достаточно широкая, чтобы видеть, кто занимает помещение и что он там делает.

Убедившись, что девица разделась и влезла под душ, наркоман решил не дожидаться ее и уколоться заранее. Он набрал свою обычную дозу, слил в отдельный пузырек, нейтрализовал раствор содой.

Когда пузырьки прекратили выделяться, Вася взял новый шприц, насадил на него иглу с намотанной ваткой. Опуская фильтр в жидкость, он задумался. Вытягивая поршень, Торчок переместился мыслями к Свете-Зайцу. Накатили воспоминания. Разбавляя наркотик водой, Василий и тут не заметил, что игла не касается поверхности. Он автоматически сменил иглу на тонкую. Нацелился на вену.

Укол. В шприц потекла кровь. Удивляясь, почему контроль не расходится по объему, Торчок надавил на поршень.

Тот подался на удивление легко. Трех секунд хватило на введение всех пяти миллилитров воздуха.

Потрясенный такой скоростью, Василий выдернул иглу из вены, прижал пальцем место укола и повалился навзничь, прикрыв глаза и ожидая действия наркотика.

В сердце вдруг что-то стукнуло. Такой звук был знаком Торчку. Это значило, что вместе с раствором в кровь попал пузырек воздуха. Это было немного неприятно, но не страшно. Воздух растворяется в крови, если его не слишком много... Стук повторился. Потом еще и еще раз. Удары слились в один сплошной гул. Это сердце пыталось прокачать несколько кубических сантиметров воздуха.

Торчок почувствовал, что в глазах у него темнеет, что он задыхается. Приподнявшись, наркоман попытался позвать на помощь, но было уже поздно.

Сердце остановилось. Василий Смекалко умер.

– 3 -

Пришедшая подруга сверкала наготой и чистотой:

– Вась, – Позвала она.

Тот лежал недвижим. Глаза прикрыты локтевым сгибом.

– Приходуешься?

Девушка прикоснулась к руке Васи. Кожа оказалась холодной и липкой. Поморщившись и отерев пальцы о ближайшую стену, наркоманка взялась за рукав и оттянула васину руку от лица.

На нее уставились неподвижные, налитые кровью глаза.

Сопоставив все имеющиеся факты, девушка сделала правильный вывод: она истошно завопила.

На крик прибежала полуодетая пара из соседней комнаты. Убедившись, что хозяин квартиры мертв, они собрали совет.

– Здесь стремно. Вдруг придут менты, а хозяин – жмурик.

– Да, церемониться с нами не будут...

– Я предлагаю: забрать весь стрем и валить. Кто за?

Похватав реактивы, шприцы, иголки, наркоманы разделили оставшийся “винт” и опрометью кинулись из квартиры. Выбегая из подъезда, они не заметили, что их провожали взглядом двое незнакомцев в машине.

– Что-то быстро они ломанулись. – Сказал один из них.

– И рожи такие напуганные... – Поделился наблюдением второй.

– Может, случилось там чего?

– Пойдем проверим?

– Мы же должны только следить за ним...

– Скажем, что дверью ошиблись. Давай. Не нравится мне это.

Поднявшись, они обнаружили, что дверь в квартиру открыта. Бочком прокравшись внутрь, наблюдатели нашли тело.

– Мертв. – Констатировал первый. – Кто будет звонить Дроздову?

– 4 -

Всю ночь Игорю Сергеевичу снились кошмары. Такого плохого сна у него не было последние лет пятнадцать.

Встав полностью разбитым, он с ужасом вспомнил, что сегодня на его квартиру должны приехать мастера-стекольщики и рабочие из “Сезама”, менять железную дверь.

С трудом передвигаясь по квартире брата, болела каждая мышца, Дарофеев запихал в себя завтрак. За этим занятием его и застал Константин.

– А вот, и я! – Влетел он в кухню: – Ты чего такой?

Этот вопрос был вызван полным тоски взглядом народного целителя.

– На мне черное колдовство...

– Не может быть!.. Разве это не сказки?!

– Сказки, только очень страшные. – Прокряхтел вставая Игорь Сергеевич.

Видя, что брат собирается уходить, Костя остановил его:

– Ты куда?

– Домой. Ремонтники сейчас придут...

– Да ты посмотри на себя. Бледная немочь!

Никуда я тебя не пущу!

– Я должен! – Дарофеев решительно попытался отстранить закрывшего проход Костю.

– Тогда я с тобой!

– Ты же после смены.

– Не волнуйся, я там отоспался.

– 5 -

Они приехали как раз вовремя. Не успел старший Дарофеев расположиться в своем кресле, как в дверь позвонили. Прибыли мастера из “Сезама”.

Они споро сняли искореженную дверь и тут же навесили новую. В общей сложности работа заняла всего час. Игорю Сергеевичу вручили новые ключи. Он расплатился, расписался, и мастера ушли.

Стекольщики не заставили себя ждать. Они деловито расположились в гостиной. Один ходил по комнатам и замерял окна. Двое оккупировали разложенный стол и принялись резать стекла.

Первой была закончена комната дочери. С помощью Кости, Игорь Сергеевич затащил туда свое кресло и расположился в нем.

Слышно было как в кухне стучит молоток, переругиваются меж собой рабочие. В воздухе пахло пылью и краской. – Костя... – Позвал целитель:

– Сходи за молоком, пожалуйста...

Брат взял ключи, сумку, и ушел.

Вскоре Дарофеев услышал, как кто-то пытается открыть дверь. Потом раздался звонок.

Придерживаясь за стену, Игорь Сергеевич поплелся открывать.

На лестнице стояла Света:

– Здравствуй, папа...

– Светочка, как хорошо... Ты... Насовсем?..

Не отвечая, девушка прошла в квартиру. Огляделась.

– Какой разгром!

– Нас взорвали...

Целитель, еле передвигая ноги, брел за дочерью. Она вошла в свою комнату:

– И здесь полно мусора...

Повалившись в кресло, Пономарь перевел дух.

– А где мама?

– Я же говорил... Она умерла. Я ждал тебя на похороны...

– А я тебе тогда не поверила...

Преодолев омерзение, девушка бросилась отцу на шею. Вспомнив, что играть надо по полной программе, Света изобразила горькие рыдания. Смотря на дочку, целитель ничего не понимал. Он чувствовал, что ее надо просмотреть энергетически, но сил на это не было.

– Как тебе, наверное, без нее одиноко! – Плакала девушка.

– Да. – Грустно согласился Игорь Сергеевич:

– Она была прекрасной женщиной...

Внезапно Дарофеев понял, что руки дочери уже не обнимают его. Они скользили по одежде, опускаясь все ниже. Нащупали ремень на брюках и начали его расстегивать.

– Что ты делаешь? – Целитель попытался отодвинуться от девушки, но не пустила спинка кресла.

– Тебе так одиноко... – Продолжала рыдать Света. – Я ведь могу ее заменить...

– Не надо... Не стоит... – Несмотря на всю абсурдность ситуации, Игорь Сергеевич пытался отговорить девушку от такого опрометчивого шага. Но светины руки уже пробовали стянуть с отца брюки.

– Я ведь лучше. – Убежденно говорила дочка. – Я моложе. Тебе будет хорошо...

– Прекрати! – Из последних сил рявкнул Дарофеев.

Не обращая внимания на его слова, Света продолжала. Игорь Сергеевич перехватил ее руки, уже добравшиеся до трусов, но девушка вырвалась.

– Папка, ну что ты? Давай...

– Светлана! Перестань!.. Это... Это нехорошо...

– Но мы же с тобой родные люди...

– Нет! – Крикнул целитель. Он отпихнул девушку от себя, и она повалилась на кровать.

На шум заглянул один из рабочих-стекольщиков:

– Тут все в порядке?

– Этот старый козел хотел меня изнасиловать! – Закричала Света. Она вскочила и кинулась прочь из комнаты, громко завывая. Хлопнула входная дверь.

Мужик с любопытством оглядел опешившего целителя:

– Чего это она?

– Не знаю. – Вздохнул Игорь Сергеевич: – Вроде дочка мириться пришла... А потом стала лезть мне в штаны... Ничего не понимаю...

– Да. – Сочувственно покачал головой рабочий: – Ну и молодежь пошла...