– 1 -

Покружив с утра по проселкам, Корню удалось заправиться, остановив бензовоз. К десяти утра компаньоны вместо Екатеринбурга попали в Пермь. На подъезде к городу, Николай Андреевич высадил всех из машины, и укатил, оставив Дарофеева и безразличного ко всему фээсбэшника, стоять на трассе. Вскоре раздался взрыв, над деревьями поднялся столб черного дыма. Вскоре появился мафиози.

– Негоже нам свои пальчики оставлять. – Пояснил он свой поступок. – А у чувака тачка застрахована. Много он не потеряет.

Игорь Сергеевич укоризненно молчал, понимая при этом, что Репнев абсолютно прав.

Поймав такси, компаньоны прибыли в аэропорт, где, после четырех часов томительного ожидания, во время которого Корень постоянно крутил головой, в поисках опасности, они сели в самолет, еще два часа – и приземление в Домодедово.

Едва они ступили на московскую землю, Репнев сразу изменился, в нем проснулась, утраченная во время пребывания в Хумске властность. Николай Андреевич немедленно пошел куда-то в служебные помещения и, вернувшись, сообщил:

– Сейчас за мной подъедет машина. Если хотите, я вас подброшу до города.

Целитель не выдал своего возмущения таким резким отдалением мафиози и согласился.

– 2 -

Сергея Владимировича Пономарь поселил у себя дома. И думать было нечего, чтобы майор, полностью забывший о своем прошлом, да и к тому же подчиняющийся лишь прямым приказам Дарофеева, появился у себя на работе. Прежде чем Пономарь отпустил бы его, он должен был снять с майора программу. Но это произведение ГУЛа оказалось настолько любопытным, что Игорь Сергеевич не мог отказать себе в удовольствии изучить ее как можно подробнее.

Да и самого Главного Управляющего Людьми требовалось срочно утихомирить. Целитель не мог просто так оставить это дело, особенно сейчас, когда он со всей отчетливостью понимал, что на карту была поставлена ментальная свобода всей страны.

Но с ГУЛом возможно было бороться не только биоэнергетическими методами. Поскольку тот не гнушался использовать своих запрограммированных рабов, Пономарю тоже требовалось создать команду. На Корня, возомнившего о себе и внезапно вспомнившего о своем статусе, надежды было мало. Оставалось заручиться поддержкой или майора МВД Петра Никитовича Дроздова, или брата Константина, который в прошлом году немало помог Игорю Сергеевичу.

Оба звонка оставили у целителя тягостное ощущение. И брат, и эмвэдэшник, наотрез отказались помогать Пономарю в чем бы то ни было. Первый долго извинялся, говорил, что ни секунды свободной, а ворох неотложных дел растет как снежный ком, доводы второго оказались более пугающими. Петр Никитович прямым текстом заявил, что его начальство не одобряет его контактов с разного рода шарлатанами, типа Дарофеева, и, хотя на этот счет он остается при своем мнении о выдающихся способностях целителя, запрет есть запрет. Майор даже намекнул, что этот звонок прослушивается. Пономарь понял намек и тоже отказался от знакомства с предателем, тайно лелея мысль, что в конце концов все должно нормализоваться. Если, конечно, он, Игорь Сергеевич, справится с ГУЛом...

Теперь остался лишь один соратник – Изотов. К сожалению, после того, что с ним сделали в Хумске, на поддержку ФСБ можно было пока не рассчитывать. Правда, теперь Сергей Владимирович стоил целого полка экстрасенсов, но Дарофеева удручала его полная несамостоятельность. Любое, самое примитивное действие Изотову теперь нужно было приказывать делать. Вплоть до того, что Игорь Сергеевич вынужден был приказать майору ходить в туалет, когда это тому требуется. Кроме того, запрограммированное ГУЛом состояние постоянной энергоотдачи буквально истощало Сергея Владимировича на глазах. Изотов за раз опустошил дарофеевский холодильник но и этого ему оказалось мало.

Все, решил Игорь Сергеевич, наблюдая за тем, как майор поглощает последний сухарь, надо срочно разбираться с этой программой!

– 3 -

Высадив Пономаря и его чокнутого майора у станции метро, Корень приказал водителю:

– Домой.

Глядя на проплывающие за окном “БМВ” дома, улицы, людей, Репнев вдруг понял, насколько же он соскучился по этому городу, по суматошной жизни, пусть даже ему в ней и приходилось постоянно выкручиваться, постоянно носить какие-то маски, бояться за свою шкуру, в конце концов. Но все это было привычно, знакомо и дорого депутату-мафиози. Перебирая в памяти то, что произошло с ним в Хумске, Николай Андреевич вдруг по-настоящему испугался. Еще вчера, когда он был в гуще событий, такого страха не было. Была обычная борьба за свою жизнь, пусть и с необычным противником. Сейчас же, когда появилась минута на размышления, до Корня дошел весь ужас происходящих событий.

– Это что же? – Спрашивал мафиози сам себя, – Какой-то самозванец, маг-недоучка подгребает под себя всю власть? В своем вонючем городишке он уже искоренил преступность! Сделал за год то, что толстозадые коммуняки не смогли за семьдесят лет!

А эта мочиловка в Москве? Он и Москву под себя гребет?.. Гребет! Точно.

И на меня замахивался, если этому Пономарю верить... Теперь размышления Репнева переключились на Игоря Сергеевича. Тот четко знал свое дело, но Николай Андреевич никак не мог простить целителю того, что именно он командовал Корнем, а не наоборот. Разумом мафиози понимал, что иначе и быть не могло. Дарофеев хорошо знал то, с чем боролся. Да и лечил он потрясающе...

Но все же Корню хотелось бы видеть рядом с собой более покладистого человека. Человека, который был бы у него, Репнева, в полной зависимости, но и знал свое дело не хуже Дарофеева.

Да и за смерть Кропаля надо бы отомстить...

Едва войдя в свою квартиру, разувшись и скинув плащ, Николай Андреевич сразу направился в кабинет. Включив компьютер, мафиози дождался загрузки системы и покажется “рабочий стол” последних “Windows”. Несколькими движениями “мыши” он вызвал программу видеосвязи и набрал пароль.

Пошло соединение и Репнев увидел Драйвера уже заглядывающего в объектив видеокамеры:

– Здравствуйте, Николай Андреевич.

– Привет... Что новенького?

– Pan-American раскололи. Теперь они возят наши грузы почти даром. Да и волокиты уменьшилось на порядок...

– А не засекут твои художества?

– Америкашки тупые, – Махнул рукой Драйвер, – А если и въедут, проследить захотят, я им такую круговую переадресовку с переменными паролями подсунул, год будут разбираться.

– Хорошо. – Одобрительно кивнул Корень. – Теперь вот что... Найди мне крутого экстрасенса. Такого, чтоб круче этого Пономаря. Но покладистого. И чтоб у нас на него чего-нибудь было. Это раз. И два, – подбери из базы человек тридцать. Профи в единоборствах, чтоб стреляли хорошо, и мокрым занимались не в первый раз.

Драйвер не стал задавать лишних вопросов, надо – так надо. Он кивнул:

– Сделаем!..

– Сегодня?

– Может, завтра? – Потупился Драйвер, – У нас тут через сервак программка крутится, ее прервать – два дня насмарку...

– Ладно. – Сурово проговорил Репнев. – Действуй. – И отключил связь.

Теперь можно было заняться и будничными делами. Мафиози прослушал сообщения по совмещенному с компьютером автоответчику, просмотрел на экране пришедшие факсы. Работы накопилось много. Корень запустил “Microsoft Word 2000”, вызвал в него один из шаблонов ответа на письма и быстро застучал по клавишам, правя имеющийся текст.

– 4 -

Перед Дарофеевым стояла очень непростая задача. Ему требовалось не только вернуть Сергею Владимировичу его исходную личность, неважно, нравилась она целителю, или не очень, но и попытаться оставить у майора те сверхспособности, которыми наделила его программа. И не только оставить, но и передать за ними полный контроль.

– Сейчас сиди смирно и не мешай. – Предупредил Игорь

Сергеевич Изотова. Тот даже не кивнул, просто сел на диван и застыл как изваяние.

Войдя в медитационное состояние, Пономарь привычно сделал себя невидимым и стал рассматривать энергетическую структуру, пронизывающую все тело фээсбэшника. Как всегда, почти сразу удалось найти стержень, основную силовую линию, которой характеризовались все программы ГУЛа. Сейчас целитель имел возможность гораздо более тонко изучить действие этой структуры, нежели тогда, в Хумске. И сейчас выяснялось, что работающая программа выглядит несколько иначе, чем та “заготовка”, которую привел в действие Дарофеев.

Появились отростки, которых или не было, или Игорь Сергеевич их не заметил из-за сверхмалой энергоинформационной насыщенности. Отростки группировались на уровне груди и над головой майора, заходили в сердце, мозг, давая тем непосредственную связь с энергетическими узлами, чакрами тела.

Как и у Розы-Светы, Пономарь нашел немалое количество, с его точки зрения, лишних элементов. Их-то он и начал постепенно удалять, следя при этом как изменяется состояние и самочувствие подопытного. Но майор чувствовал себя как прежде, а настроения, в обычном понимании, у него вовсе не было, ибо программа, как оказалось, практически полностью блокировала эмоциональную сферу, направляя энергию из нее по другим участкам энергетического тела.

Убрав эти связи, целитель возвратил бы Сергею Владимировичу способность чувствовать, всего лишь, личность же была скрыта несколько глубже.

Через полчаса напряженной работы Игорь Сергеевич очистил программу от ненужного хлама. Она, как это было в прошлый раз, когда Пономарь проделал такую же операцию, засияла ставшими яркими красками, усилилась.

Сейчас, решил Дарофеев, пришло время экспериментов.

Суть ихбыла весьма проста. Игорь Сергеевич перекрывал один из каналов программы и смотрел что из этого выйдет.

Можно было всю получаемую таким эмпирическим способом информацию добыть и медитативным путем, но вылезать в тонкие миры когда там бродит злопакостный ГУЛ, целителю не хотелось. Методично, пережимая каждый из программных каналов, Дарофеев получал нужные ему сведения. На одни такие действия Изотов отвечал вскриком боли, на другие реагировал спокойно. Однажды Пономарю даже удалось частично включить самоосознание Сергея Владимировича. Майор, на перекрытие стержневого канала, замигал и начал крутить головой. Но вместе с этим он потерял все паранормальные способности, что тут же было отмечено целителем.

Вскоре картина прояснилась. Выхода было два. Или полностью удалить программу, или оставить. Существовал и третий вариант, самому сделать такую энергетическую сетку, которая бы не подавляла волю и личность, а лишь содействовала высвобождению скрытых резервов. Но Дарофеев, после долгих исследований, хотя и приблизительно знал, как она должна выглядеть, сам нужную программу сделать пока не мог. Поэтому он оставил Изотова как он был, надеясь, что время научиться ваять программы у него еще есть. Приказав майору отмереть и вести себя как обычно, Игорь Сергеевич попытался сам сделать простенькую, из трех ниток, энергетическую структуру. Но, странное дело, пока Дарофеев концентрировал на ней свое внимание, она держалась. Но стоило целителю сознательно отвлечься, как его творение быстренько растворялось в едином энергополе.

Пономарь мучился с этим занятием почти до самого вечера, плюнул и пошел помедитировать на будущее. Изотов получил разрешение спать по ночам, заодно Пономарь попросил его, если он увидит, что кто-то нанес визит в тонком диапазоне, предупредить его об этом.

Не раздумывая, Сергей Владимирович тут же сказал:

– Есть гость.

– Кто?

– Не знаю. Он только что ушел.

– Откуда он был?

– Из Хумска.

– Ты уловил его личность? Сможешь найти?

– Нет. – Категорически отрезал Изотов.

– 5 -

Дарофеев ушел, ускользнул, как мокрый кусок мыла!

Около суток ГУЛ был вне себя от ярости. Он не обращал внимания на медсестер, звавших сперва завтракать, потом обедать. Проигнорировал визит заведующего отделением. Тот лишь пощупал пульс, пожал плечами и сказал:

– Сам справится. Не первый раз...

ГУЛ действительно справился. К ужину. К этому времени ярость замешанная на нанесенном оскорблении, требующая немедленного отмщения, прошла. Он был рад, что, поддавшись этому чувству, все-таки не позволил себе натворить всяких глупостей, как с ним бывало в предыдущие припадки ярости.

В один из таких разов ГУЛ заставил повеситься его медсестру, не упускавшую случая продемонстрировать свою власть над ним. В другой – спровоцировал бунт на хумском швейном объединении. В третий, в отместку за приведший его в бешенство суп, сваренный из какого-то гнилья, внушил поварам такой дикий голод, что они съели все, приготовленное для больных. Откачать никого не удалось.

Но то были конкретные поводы. Сейчас повод тоже был весьма конкретен – Дарофеев. Но ГУЛ знал, что ему не обойтись без этого экстрасенса и, хотя и подвергал его всяким испытаниям, но лишь для того, чтобы этот московский выскочка приполз к нему на коленях и повинился во всем. Тогда ГУЛ его простит и предложит быть своей правой рукой. Дарофеев согласится и они...

ГУЛ замечтался и, почти не осознавая что делает, переместился в квартиру Игоря Сергеевича. То, что он там увидел, сразу обломало мечтательный настрой. Экстрасенс копался в его штуковине.

Понаблюдав за его действиями, в этот момент Пономарь чистил программу, ГУЛ сообразил, что и ему самому надо бы избавлять своих людей от этих связок, необходимых лишь для подготовки штуковины. Но возиться с этим было долго и неинтересно. А так, они жили на людях, работали, а что еще надо? Добиваться красоты, как делает этот московский экстрасенс? Глупо. Вещь должна быть функциональной. Зависнув в углу дарофеевской комнаты ГУЛ смотрел и смотрел. Он и не собирался вмешиваться. Пусть Дарофеев поработает, не думая пока об опасности.

Но когда москвич приступил к следующему этапу, ГУЛ едва сдержал себя. Что он делает? Он же не понимает принципа! Какой толк дергать усики штуковины по одному? Ведь каждый из них взаимодополняет другой! Один порвешь – ничего не будет. Надо вместе, причем вот этот и... Внезапно ГУЛ поймал себя на мысли, что сочувствует Дарофееву, который никак не может понять как именно работает то, что он, ГУЛ повесил на его приятеля, сочувствует и пытается ему помочь. Вот уж нет! Обойдется!.. Зато следующее действие Дарофеева заставило ГУЛа изо всех сил сдерживать смех. Экстрасенс пытался сделать штуковину! Причем делал он ее из собственной силы. Вот умора!.. Кто же так делает?

Вскоре Дарофеев устал заниматься ерундой и ГУЛ ушел от него. Теперь мысль работала холодно и прагматично. Нельзя, думал ГУЛ, оставлять у него этого друга. Рано или поздно экстрасенс сможет понять принцип. А этого допускать не следует. У каждого должны быть свои секреты.

Пусть кто-нибудь в Москве этим немедленно займется...