- Проходи, Кузьма, - недовольным тоном произнес высокий человек, скрытый полумраком в дальнем углу хибары. - Ты ведь отлично знаешь, что я не люблю ждать.

- Простите меня, Мастер, - Кузьма, готовый к самому суровому наказанию, склонился в земном поклоне. Повинную голову, как известно, и меч не сечет; справедливость этой вековой пословицы лишний раз подтвердилась.

- Ладно уж, садись, да слушай внимательно. Я собрал здесь вас, самых уважаемых и опытных членов нашей общины, чтобы поведать вам сокровенное знание. Спустя одиннадцать лет колесо энергий сделало полный круг, настало время для возвращения Хор-Лея. Как вы все понимаете, мы не должны позволить возобновиться хороводу, ибо тем самым портал, открытый такой дорогой ценой, будет запечатан. Солнечного бога надо перехватить... Для этого мы организуем патрули; я должен знать о любом пришедшем извне новом человеке...

У капитана Сапожникова еще с утра закралось нехорошее предчувствие по поводу наступившего дня. Вроде бы все было как всегда - его люди исправно несли вахту согласно штатному расписанию, наемники занимались какими-то своими делами, ведомыми зачастую лишь сотнику Нечитайло, немногочисленные ученые корпели в лабораториях, обсчитывая результаты бесконечных экспериментов. Никаких директив сверху, слава Богу, не поступало уже который месяц - ни тебе устроить новые испытания над Гидрой, ни организовать экспедицию на окраину Зоны (поскольку соваться в Сердце значило обрекать людей на верную гибель, никто в Центре брать на себя подобную ответственность уже давно не решался). Регулярный транспорт, приходивший на девятнадцатую заставу по единственной дороге, почти без перебоев снабжал всем необходимым, попутно увозя одних и привозя других. Почти - потому что без досадных нападений на транспорт со стороны бандитствующих сталкеров не обходилось, однако сотник со своими ребятами за небольшие премиальные вмиг решал подобные неурядицы, возвращая большую часть похищенного груза. С тех пор, как за это дело взялись наемники, слава Богу, обходилось без жертв; водителям и сопровождающим настоятельно было рекомендовано не геройствовать, грудью защищая пару ящиков тушенки или какой-нибудь осциллограф. К чему воевать с хорошо вооруженными налетчиками, если бравые наемники потом найдут и проучат негодяев как следует? Словом, все шло хорошо, даже слишком хорошо... Эта идиллия не могла длиться вечно, и рано или поздно что-то должно было случиться. Поэтому, когда с утра в его кабинете появился этот тощий взъерошенный аспирант с блуждающим взглядом, капитан заподозрил, что тихой жизни на заставе пришел конец. Однако он и предположить не мог, что последующие за этим малозначительным фактом события не просто всколыхнут заставу, а перевернут ее с ног на уши.

Когда Витенька вышел, крайне недовольный приказом неделю слоняться без дела по заставе, капитан откинулся в своем удобном кресле и задумчиво стал барабанить пальцами по столу. Что-то тут было нечисто; определенно ясно, что этот юнец норовит как можно быстрее попасть зачем-то в Зону. Но зачем? На обычного искателя приключений он совершенно не походил. Уж кто-кто, а капитан за годы своей службы перевидал этих горе-сталкеров, всеми правдами и неправдами проникавших в Зону в поисках легкой, как им казалось, наживы, и зачастую расплачивавшихся за безрассудство здоровьем, а то и жизнью. Тем, кого задерживали наемники, можно сказать, везло. После установления личности и тщательной проверки на причастность к преступной деятельности группировок сталкеров, если арестант оказывался зеленым самодеятельным новичком, ему предстояло всего лишь пару лет провести за решеткой - за незаконное хранение и ношение оружия, например. Иногда, если пойманный приглядывался наемникам, они вербовали задержанного - для того это был, безусловно, просто отличный вариант.

Труднее всего бывало, если пойманный оказывался опытным сталкером. Эти, как правило, имели разрешение на оружие, представлялись заплутавшими охотниками, а на вопрос, как же им удалось попасть в Зону, с честными глазами пожимали плечами: какая такая, мол, Зона? И ведь не подкопаешься; что греха таить, на окраину Зоны пробраться действительно было несложно, и пребывание там, откровенно говоря, незаконным не являлось. Так что в этом случае за нарушителя брались спецслужбы. Что уж они с ним делали - неизвестно, но жутковатая репутация спецотдела, подконтрольного лишь Центру, возникла не на пустом месте; сталкеры возвращались оттуда домой молчаливыми и избитыми - и это в лучшем случае. Обычно даже после того, как проходили синяки и переломы, этого сталкера на окраине Зоны уже никто не встречал. А в Сердце Зоны, куда случайно никак было не попасть, сталкера взять живьем было нереально. Те дрались не на жизнь, а на смерть, как загнанные в угол крысы, уходили от преследования по аномалиям и полям радиации, но не сдавались. Впрочем, все эти кровопролитные драматические события происходили давно, еще во времена строительства Периметра. После его возведения ситуация потихоньку выровнялась - настолько, что вскоре практически отпала нужда в военных патрулях в Зоне, чему сами военные несказанно обрадовались. Наемники отлично справлялись и с поиском новых артефактов для исследований, и с подозрительными личностями, периодически появлявшимися на просторах Зоны. Время от времени сталкеры-камикадзе пытались пробиться через Гидру в Сердце Зоны, зачем-то взрывая для этого гранаты на стадионе; наемники, выезжавшие по тревоге на подобные эксцессы, докладывали только о погибших. Словом, деятельность наемников в качестве помощников военных капитан оценивал высшим баллом; следовало лишь утрясти с сотником вопрос о двух-трех проводниках для Витеньки. За соответствующее вознаграждение, конечно.

"Итак, решено; займемся этим делом... завтра", - подумал капитан. - "А сегодня - интересно бы разобраться, зачем же этот аспирант сюда примчался, словно за ним черти гнались. Так сильно захотелось посмотреть на Гидру? Не верю... Так что же я пропустил из последних новостей?". И капитан, поразмыслив, решил будто невзначай заглянуть к особисту - лейтенанту Васильеву, командированному на заставу месяц назад и занимавшемуся поиском в архивах заставы каких-то нужных ему данных.

- Здравия желаю, товарищ лейтенант! - Сапожников нашел солидного, вальяжного, и вместе с тем всегда подтянутого Васильева, смахивающего на стареющего немецкого барона, в офицерской комнате отдыха, где тот пил ароматный цейлонский чай из обычного граненого стакана, просматривая при этом очередную папку.

- Привет, капитан, - фамильярно бросил лейтенант, отложив бумаги. Хотя Васильев был ниже по званию, должность уполномоченного ставила его вне юрисдикции капитана, и при желании он мог отдавать приказы любому человеку на заставе, не исключая начальника. Этим правом, впрочем, Васильев практически не пользовался, а денно и нощно корпел над пыльными документами, выписывая себе в книжечку бесчисленные разнородные на первый взгляд факты.

- Как продвигаются успехи? - поинтересовался капитан. - Что удалось откопать интересного среди нашей макулатуры?

Вопрос был чисто риторическим; разумеется, Васильеву не было никакого резона отчитываться в проделанной работе перед капитаном. Однако давно скучавший в этой дыре лейтенант поддержал беседу:

- Как же успехи могут продвигаться? Продвигаются дела... А-а, шутить изволите, капитан? Ничего у меня интересного, абсолютно ничего... Вам-то, наверное, не приходится скучать?

- Когда как, товарищ лейтенант... Бывает, неделями ничего не происходит, а сегодня вот аспирант из Центра пожаловал - Гидру изучать на месте хочет. Ну, да вы наверняка об этом уже в курсе.

- Нет... впервые слышу, - нахмурился Васильев. - Что за аспирант, зачем, почему?

Капитан вкратце описал утреннюю встречу, добавив, что намерен договориться с Нечитайло о нескольких наемниках для Витеньки. Васильев слушал внимательно, позабыв даже про свой чай; по окончании рассказа он встал и задумчиво прошелся по комнате.

- Знаете что, капитан, - проговорил он. - Вы поступили совершенно верно, не форсируя выход аспиранта за пределы заставы. А вот насчет провожатых - пожалуй, обождите пока говорить с сотником. Я думаю, что этого Виктора надо отправить к Гидре на вашем оснащенном датчиками бронетранспортере, с проверенными солдатами и одним или двумя научными сотрудниками, принимавшими участие в постановке практических экспериментов. Понимаю, что работы по подготовке этой вылазки будет на порядок больше... но я бы настойчиво рекомендовал вам поступить именно так.

Сапожников чертыхнулся про себя; напрасно он затеял этот разговор. Теперь придется договариваться с физиками, поставить механикам боевую задачу подготовить и проверить в работе БТР, не использовавшийся уже много месяцев, подобрать надежных и толковых ребят... Словом, возни более чем достаточно.

- А то мне что-то не нравится этот неожиданный визит, - закончил свою мысль Васильев. - Я тем временем свяжусь с Центром и разузнаю, что к чему.

- Удивляюсь, что вас не поставили об этом в известность, - развел руками капитан. - Мне казалось, что майор Скворцов очень придирчив и педантичен, когда дело касается визитов в Сердце Зоны.

- Майор сейчас в вынужденном отпуске, - неохотно сказал Васильев. - Какая-то темная история, надо сказать... Но, я надеюсь, со временем все уладится.

"А вот и новость", - отметил про себя Сапожников. Вряд ли, конечно, это было связано с приездом аспиранта, но кто знает...

- А где сейчас этот аспирант? Чем занимается? - поинтересовался лейтенант.

- Я послал его ознакомиться с нашей базой, наказав не высовывать носа без моего приказа. Так что ходит, наверное, где-то здесь.

- Это хорошо, капитан... Если встретите - попросите его, пожалуйста, зайти ко мне.

- Так точно, - козырнул капитан и вышел.

Поднимаясь по лестнице в свой кабинет, капитан посторонился, чтобы пропустить двух сбегавших вниз наемников при оружии. "Что за черт?" - подумал капитан и направился на пост наблюдения.

Дежурная вахта, завидев начальника, дружно вытянулась по струнке.

- Вольно, - махнул рукой Сапожников. - Что тут у вас?

- Приборами зафиксирован взрыв гранаты на стадионе, товарищ капитан, - доложил старший. - Отряд десятника Горяева уже выехал на место.

Капитан поморщился; ну, чего им неймется? Мало, что ли, скелетов по городу разбросано, чтобы еще добавлять?

- Как вернутся - десятника с докладом ко мне, - бросил он на ходу, направляясь в лабораторию.

Так на заставе называли флигель, пристроенный к торцу трехэтажного здания. Раньше это помещение с каменным полом, пятиметровой высоты потолками и огромными комнатами использовалось в качестве столярного цеха. Когда циркулярные пилы, фрезы и прочие деревообрабатывающие станки вынесли во двор, оказалось, что освободившиеся комнаты как нельзя более хорошо подходят для размещения громоздких приборов, с помощью которых физики денно и нощно ставили свои бесчисленные эксперименты.

- Добрый день! - приветствовал Сапожников ученых, войдя в первую комнату, своеобразный просторный тамбур между коридором заставы и бывшим цехом. В ней были сейчас сосредоточены компьютеры, принтеры и прочая оргтехника, хранилась библиотека, и здесь же располагалось руководство группы физиков в лице кандидатов наук Степана Григорьевича и Ираиды Ильиничны. Эта пожилая супружеская чета, работавшая еще в едином Исследовательском Центре у Кратера, в момент трагических событий на Кваркодроме была в отпуске, благодаря чему выжившие супруги и получили возможность обучить, а после и возглавить вновь собранную на девятнадцатой заставе команду исследователей.

- Добрый день, - механическим эхом рассеянно приветствовал капитана Степан Григорьевич, занятый выуживанием из принтера листков бумаги, испещренных столбиками цифр, которые он тут же бегло просматривал и сортировал на две стопки. Очевидно, эти данные очень его занимали, раз старик не мог дождаться, пока вся распечатка ляжет в лоток.

- Как вам ваш новый сотрудник?

- Какой еще новый сотрудник? - непонимающе воззрился на капитана ученый сквозь стекла небольших очков, вынужденный таки оторваться от своего занятия.

- Так он не появлялся здесь? - капитан был немного удивлен; он полагал, что Витенька первым делом захочет познакомиться с коллегами. - Сегодня утром к нам на заставу прибыл аспирант Петра Сергеевича, Виктор... как его там... забыл. Я думал, что он сюда пошел.

- Да что вы говорите! - всплеснул руками Степан Григорьевич, тут же позабыв про принтер. - Какая необыкновенная удача! Мы как раз вчера с Ирочкой спорили о его новой модели движений Гидры, и раз уж сам Витенька здесь, он, безусловно, сможет нам ответить на некоторые щекотливые вопросы. Пойду, обрадую Ирочку...

И физик шаркающей походкой засеменил в цех, где Ираида Ильинична с помощью своих сотрудников занималась калибровкой недавно привезенного спектрометра.

 ---  

- Петр Сергеевич, - негромко продолжал убеждать капитан Старыгин недовольного ученого, - ведь речь тут не идет о подлоге, или каких-то финансовых махинациях... Мы всего-навсего доделываем то, что давно надо было оформить официальным путем. Да, мы не сделали это вовремя, хотя надо было; так давайте же исправим эту оплошность. Вам нужно только подписать - посмотрите, почти все, даже генерал-лейтенант, уже поставили свои подписи, нимало не смущаясь, как вы говорите, "задним числом". Велика важность - день туда, день сюда...

- Да какой тут день, батенька - это же почти месяц назад! Ну, завизирую я эту бумажку, а что толку? Вот доктор Дубинкин, например, уехал на конференцию в Баварию - как с его подписью быть? И потом, у любого заседания Ученого Совета обязательно ведется протокол, регистрируется и согласуется повестка дня, принимаются решения, издаются соответствующие приказы... Это масса взаимосвязанной документации, а не просто так - одна бумажка. Майор затеял какую-то утопию, право слово.

- Ничего, Петр Сергеевич, дорогу осилит идущий. Путь в тысячу ли начинается с первого шага. Надо будет - и до северного полюса доберемся...

Следующий час пролетел незаметно. Для начала капитан озадачил механиков срочно проверить и подготовить к выезду "Батяню", как ласково называли ученые специализированный БТР-80, напичканный датчиками и превращенный в полевую мини-лабораторию. Затем проверил в гараже, как проходит отправка сменных караулов на подведомственные наблюдательные вышки Периметра, заглянул на склад, где для вящей острастки долго интересовался наличием какой-то ерунды у прапорщика, и прошел обратно на заставу. Нельзя сказать, что он сильно встревожился из-за отсутствия Витеньки - не иголка, найдется рано или поздно. Пока Сапожников шел к своему кабинету, раздумывая, стоит ли ему идти после обеда к сотнику, или же пойти к ученым разговаривать о предстоящих визитах к Гидре, к заставе подъехал грузовик с отрядом Горыныча.

"Ладно, перекушу и сам пойду к сотнику, заодно и десятника там отловлю, пропесочу лишний раз", - решил капитан. Десятник ведь, как всегда, наверняка не пожелает добровольно заявиться с положенным докладом о проведенной операции, хотя отлично знает о своей прямой обязанности. Настроенный категорически против этой расхлябанности Сапожников долгие годы столь же упорно, сколь и безрезультатно пытался привить наемникам нехитрые основы воинской дисциплины и субординации. Говорили, что раньше, когда институт наемников только сформировался, все это было... Куда делось сейчас - оставалось только удивляться. Сам капитан, конечно, не был идеальным образцом для подражания, но службу нес исправно, и, прощая подчиненным мелкие погрешности и недочеты, совершенно не терпел больших проступков. Козырнуть старшему по званию при встрече, скомандовать "смирно", когда командир входит в помещение, доложить по форме о текущем состоянии дел - словом, немногое прописанное в Уставе и было тем самым минимумом, на котором зиждилась армия. Капитан не без основания полагал, что, не будь соблюдения этих четких правил, по которым жили военнослужащие, внутренние войска моментально превратились бы из оплота порядка в стране в неорганизованный сброд бандитов.

Поэтому капитан Сапожников оказался немало удивлен, когда менее чем через час в его кабинет вежливо постучали, после чего в щель приоткрывшейся двери просунулась голова Горыныча и учтиво осведомилась: "Разрешите войти?".

- Э-э... Входите, конечно, десятник, - сказал быстро оправившийся от шока капитан. - Что там снаружи? Сталкеры снова ушли?

- Точно так, начальник, - ответил Горыныч, протискивая свое тулово в широко распахнувшуюся дверь.

- А что это у вас в руках? - с нехорошим холодком в низу живота поинтересовался капитан, глядя на окровавленные лохмотья, которые Горыныч осторожно, чтобы не запачкать дверь и стены, пронес в кабинет. Следом за ним просочился Валет.

- Эм... Короче, у нас потери, начальник, - стеснительно сообщил Горыныч после некоторой задержки. - Вот все, что осталось...

- От кого осталось?!! - ахнул капитан. - Какие потери, вы в своем уме, десятник? У нас здесь уже который год нет никаких потерь. Что это вы притащили сюда? Это же гражданская одежда!

- Угу, - хмыкнул Горыныч.

Капитан пригляделся внимательней; где-то он уже видел эту серую куртку с молодежным балахонистым капюшоном, дурацкой черной пластмассовой молнией и с металлическими кнопками на обшлагах и клапанах нагрудных карманов. И это было совсем недавно...

Страшная догадка молнией мелькнула в голове Сапожникова.

- Аспирант?.. - выдохнул он.

- Мы уже грузились в машину, - негромко и торопливо стал рассказывать Валет, упреждая незаданные вопросы, - когда он подбежал и попросил подвезти к Гидре. Сказал, что он большой специалист по аномалиям, приехал проверить свои теории, и что вы лично ему разрешили небольшую экскурсию. Времени проверять эту информацию не было, и десятник разрешил. Пока мы с ним говорили, пока доехали, сталкеров уже и след простыл, а этот Витенька вылез и направился с каким-то прибором прямо к Гидре. Все пытались его остановить, но он никого и ничего не слушал, кричал, что знает Гидру как свои пять пальцев, и что это совершенно безопасно. Не успел он сделать и двадцати шагов, как... На куски порвало, в общем, вот... Мы длинным шестом подтащили куртку и кроссовок - они упали близко...

Капитан сидел за столом и молча слушал, стиснув руками голову. Рассказ не зря был поручен Валету - все звучало настолько складно и правдоподобно, что больше и вопросов не возникло. Почти.

- Почему сразу не доложили? - вскинулся капитан, едва Валет закончил.

- Так вас не было, - парировал Валет. Обеденное отсутствие начальника заставы на рабочем месте сыграло на руку злодеям: они получили достаточно времени, чтобы как следует подготовиться к возможным расспросам поодиночке. Теперь, после часовой зубрежки, любой из десяти присутствовавших на месте событий наемников Горыныча мог слово в слово повторить эту историю.

- Куда это положить? - не выдержал Горыныч, кивая на жуткие свидетельства в своих руках и норовя сложить их прямо на стол капитану.

- Отставить! - рефлекторно скомандовал капитан, пресекая инициативу Горыныча. - Отнесите это в изолятор на экспертизу.

Горыныч послушно развернулся и потопал к выходу, но был остановлен окриком:

- Десятник Горяев!

- Чего? - повернулся Горыныч. - То есть, слушаю!

- Сдайте оружие бригадиру Валееву; Вы задержаны до выяснения обстоятельств дела... Бригадир Валеев! Препроводите десятника в изолятор, охрану я сейчас пришлю. С этого момента назначаю вас командовать десяткой Горяева, до прояснения ситуации. Понимаю, что де-юре вы подчиняетесь сотнику Нечитайло, однако, я уверен, он согласится с моим решением, - и капитан потянулся к селектору, чтобы отдать соответствующие распоряжения.

Горыныч нахмурился, но Валет, заметив нерешительность у своего начальника, усиленно стал ему подмигивать. Зря, что ли, он неоднократно предупреждал Горыныча о возможности такого развития событий, убеждая, что возможный арест - просто временная формальность, что так всегда делается без каких-либо серьезных последствий. Горыныч слушал, соглашался, но реальная перспектива снова оказаться за решеткой, пусть и ненадолго, его совершенно не обрадовала.

Вздохнув, десятник попытался было испачканными руками достать пистолет, но бригадир его опередил. Услужливо расстегнув кобуру на боку Горыныча, Валет аккуратно вытащил оружие и сунул себе в карман, продолжая подавать тайные знаки.

- Выполнять! - рявкнул капитан, недовольный заминкой. Конечно, в идеале полагалось сдать поясной ремень вместе с пристегнутой к нему кобурой, а не только пистолет, но что взять с этих неучей... И на том спасибо, что не рыпаются.

- Слушаюсь! - отрапортовал Валет. На самом деле Валет, конечно, очень сильно лукавил, убеждая Горыныча, что все обойдется. Скорее всего, Горынычу придется несладко; звания десятника ему уже точно не видать, как своих ушей. Но говорить об этом бригадир, разумеется, не стал - единственным достойным кандидатом на освобождающуюся вакансию руководителя отряда был он сам.

Горыныч что-то недовольно буркнул и вышел, а следом за ним - и Валет. В дверях они чуть не столкнулись с незнакомым бородатым наемником, солидного возраста, в далеко не новой униформе. Видимо, это прибыл курьер от сотника Перова с двадцать четвертой заставы; будь это новичок, наемники узнали бы о нем раньше начальника заставы. В другое время дотошный Валет непременно задумался бы, что гонцу наемников могло понадобиться у капитана? Однако в данный момент ни Валет, ни тем паче Горыныч не были склонны к долгим и глубоким размышлениям по поводу нового лица на заставе.

Спустившись на первый этаж, они прошли в противоположный лабораториям конец коридора. Здесь на заставе располагались несколько небольших смежных комнат, приспособленных под гауптвахту, медсанчасть и приемный покой, больше использовавшийся рядовым и сержантским составом как комната релаксации и отдыха. Весь этот комплекс назывался изолятором.

Горыныч пинком открыл дверь в приемный покой - никого из персонала не было на месте, только какой-то солдатик решал кроссворд, развалившись в простеньком кресле. Под его удивленным взглядом Горыныч небрежно бросил окровавленные вещи на стоявший у входа медицинский столик из нержавейки, на колесиках, и с удовольствием, но без мыла, как и привык, сполоснул руки в раковине. Оставив на висящем рядом белоснежном вафельном полотенце бурые разводы, Горыныч вышел в коридор и прошел по нему до следующей двери - металлической, с небольшим зарешеченным окошком, возле которой его поджидал Валет.

- Ствол гони, - потребовал Горыныч, протянув руку.

Валет, поколебавшись, вернул пистолет бывшему десятнику.

- Все равно обшманают, - сочувственно сказал он. - Ты, главное, расслабься - все устаканится через день-другой...

Его ободряющие излияния были прерваны топотом двух солдат, бежавших по коридору к изолятору.

- Десятник Горяев! - гаркнул старший из них. - Сдать поясной ремень!

Горыныч набычился и угрожающе повел плечами. Вояки с готовностью сбросили автоматы с плеч и, попятившись, взяли наемника на мушку. Валет, от греха подальше, вжался в стену и медленно-медленно стал отодвигаться от своего командира.

Это противостояние длилось недолго. Поняв безнадежность своего положения, Горыныч плюнул и стал расстегивать ремень, обильно поливая отборной руганью солдат, капитана, армию, заставу и весь этот подлый мир.

- Шнурки не отдам, - мрачно предупредил он, протягивая Валету свой пояс с кобурой.

- В камеру! - после секундной заминки повел дулом автомата военный. Ему тоже не слишком-то хотелось обострять эту ситуацию, и потому он стыдливо пренебрег личным досмотром задержанного. Валет услужливо распахнул тяжелую, слабо заскрипевшую дверь.

Горыныч шумно вздохнул и шагнул внутрь небольшой комнатушки без окон, все убранство которой состояло из двухэтажных металлических нар, массивного деревянного стола и такого же грубого, прочного стула. В углу белели унитаз и умывальник; обесточенную розетку и выключатель на стене оставили просто так, поскольку никаких электроприборов здесь, разумеется, не имелось, и даже лампочку под потолком срезали. Свет в камеру поступал из коридора через густо зарешеченную щель над дверью, под самым потолком.

Солдаты лязгнули засовом за спиной у десятника и встали на караул по бокам двери, не обращая ни малейшего внимания на оставшегося в коридоре Валета. Тот и сам не рвался выступить на передний план; отлепившись от стены, новоиспеченный десятник поспешил ретироваться.

Когда он проходил мимо входа на заставу, то увидел, как возвращавшийся из обхода патруль ведет сталкера с большущим рюкзаком за плечами. Один из солдат нес ручной пулемет, другой был с двумя автоматами, и только сержант шел налегке, с одним лишь пистолетом в руках. Присмотревшись к процессии, Валет узнал старого знакомого.

- Ба! Кого я вижу? Это же Крючок! Сколько лет, сколько зим! - радушно причитая, затанцевал Валет навстречу конвоируемому.

- А, это ты, Валет?.. Вот, - обратился Крючок к патрулю, - как вам еще доказать, что я - наемник, просто переодевался сталкером для разведки?

- Ничего не знаю, - отрезал сержант. - Отведем, куда надо, а там разберутся.

- Вы там это, давайте, разбирайтесь типа побыстрее, - сказал Валет. - Кореш наверняка прикольные вести принес, охота послушать...

- Еще какие новости - заслушаешься. Все удалось, как задумывали, даже лучше... Понял, да? - подмигнул Крючок, проходя мимо Валета, и скрылся в дверном проеме.

 ---  

- ...на следующий день нога у Игоря распухла - страшно смотреть было. Да и это бы ничего - я смастерил костыли, потихоньку доковыляли бы сами, но температура у парня стала подниматься... скоро стал горячий, как печка. Я инфекции испугался; мало ли - столбняк какой-нибудь, или еще что... Вот и вышел на блокпост.

Старший лейтенант Шпалевский, местный уполномоченный спецотдела, внимательно изучал рапорт, сопровождавший задержанных военными на территории окраины Зоны грибников. Из него следовало, что те запрещенных предметов с собой не имели, а на охотничье ружье гражданин Похлебкин предъявил разрешение.

- Ладно хоть, хабар и лишний ствол догадался припрятать, - хмыкнул старший лейтенант. Останавливая протестующую реакцию сталкера, Шпалевский безапелляционно продолжил: - И нечего мне тут святую невинность изображать! Вы там около двух недель торчали, в любом случае успели хоть что-то найти. С одной стороны, молодец, что не стал рисковать здоровьем племянника - здесь его моментом на ноги поставят. А вот с другой - нехорошо получилось... Это у тебя ведь второе задержание на территории Зоны, так? Как тебе известно, в результате третьего нам придется предпринять реальные меры, а не ограничиваться показухой. Поэтому, во-первых, за своими оставленными "грибочками" пойдешь не раньше сентября, чтобы пыль улеглась, а во-вторых, делай что хочешь, но больше чтоб не попадался. Намек понятен? А теперь ступай в медпункт, там тебе гипс наложат, синяки нарисуют... Скажешь, как обычно, что в спецотделе отмутузили, постращаешь народ. И чтобы ни одна живая душа не заподозрила о нашем уговоре, ясно? А то придется тебе в другой раз на самом деле руки-ноги поломать, чтобы имидж конторы поддержать...

Вошедший в кабинет капитана Сапожникова бородач в форме наемника прикрыл за собой дверь и, небрежно козырнув, представился:

- Бригадир Кузнецов. Направлен к вам сотником Перовым для сопровождения аспиранта в Зону.

- Опоздал, - буркнул в сердцах капитан. Сейчас ему не было дела до того, каким образом сотник Перов с 24-й заставы узнал о целях визита Витеньки, и почему решил послать своего человека.

- Простите?.. - вытянулось лицо у наемника.

- Неважно, бригадир... Вы свободны; пойдите к сотнику Нечитайло, доложитесь о прибытии. Пусть он сам думает, что с вами теперь делать. А я сейчас немного занят...

Наемник хотел что-то сказать, но, передумав, еще раз козырнул и вышел. Капитан вздохнул. Его мрачные предчувствия относительно сегодняшнего дня полностью оправдывались. Сейчас предстояло собраться с духом и пойти с докладом к Васильеву... Все равно, что являться с повинной. Вот ведь как - наемники накосячили, а отдуваться ему. Этак поневоле и начнешь прислушиваться к тем, кто высказывался против сотрудничества с наемниками, полагая, что армия вполне может справиться со всеми задачами своими силами...

Еще раз вздохнув, капитан рассеянно оглядел свой кабинет и, не найдя в нем ничего предосудительного и нарушающего строгий порядок, направился к двери. Но не успел он сделать и трех шагов, как дверь распахнулась, и в комнату вихрем ворвался сам лейтенант Васильев. Следом за ним четким шагом вошел бородатый Кузнецов и плотно прикрыл дверь.

- Рассказывайте, капитан, - глубоко дыша после небольшой пробежки по заставе, без предисловий потребовал Васильев, - что там с аспирантом?

- Гм... Это дело сугубо внутреннее, не для сторонних ушей, - неодобрительно покосившись в сторону наемника, уютно расположившемся в самом лучшем кресле в уголке, заметил Сапожников. "Вот гад, - подумал капитан. - Уже настучал, собака...".

- М-м... Бригадира считайте моим доверенным лицом. Ему можно говорить то же, что и мне... даже больше, - отмахнулся лейтенант. - Давайте же, выкладывайте!

Пожав плечами, капитан сел обратно за стол и, как на духу, рассказал о последних событиях. Едва он закончил, на него посыпались вопросы. Задавал их, к вящему удивлению капитана, исключительно Кузнецов, а Васильев лишь одобрительно кивал, не вмешиваясь в диалог. Не привыкший держать ответ перед наемниками Сапожников поначалу пытался уйти от откровенного разговора, ограничиваясь общими фразами, но после строгого замечания со стороны лейтенанта смирился и стал отвечать по делу. Тут уж беседа пошла значительно продуктивней.

- Когда Витя появился на заставе? - допытывался Кузнецов.

- Сегодня утром.

- Что он хотел?

- Немедленно приступить к изучению Гидры.

- Что вы ему сказали?

- Сказал, что в течение недели решу вопрос о его провожатых с сотником Нечитайло.

- Куда он направился после вас?

- Не знаю... Я направил его осмотреться на заставе, однако он не посетил даже лабораторию.

- Что это за история со сталкерами на стадионе, и при чем тут наемники?

Капитан вкратце рассказал о сложившейся на заставе практике, когда на отработку возможного прохода сталкеров через Гидру выезжает отряд наемников.

- Почему для этого не используются штатные военные?

- Не хватает людей, - пожал плечами Сапожников. - Бывает иногда непросто оперативно собрать достаточно большую группу. Сталкеры ведь тоже не с хлопушками ходят... К тому же для такого рейда рекомендуется использовать спецБТР, который бывает задействован на других объектах. Наемники же умеют обходиться без оснащенной приборами техники.

- Давно сложилась эта практика?

- Давно... Уж несколько лет.

- И каковы результаты? Когда в последний раз наемники доставляли сталкеров-нарушителей на заставу?

Капитан наморщил лоб; это уже больше смахивало на следственный допрос. "Ох; казалось бы, такие простые вопросы задает этот Кузнецов, - подумал он, - и вместе с тем, в какую нелицеприятную картину складываются ответы на них...".

- Года три назад привели двоих, да еще с год назад нашли тронувшегося умом бедолагу, - неуверенно припомнил капитан. - А так, по большей части, докладывают о погибших в Гидре, или о скрывшихся.

- Насколько глубоко патрулируется вашими солдатами Зона?

- Окраина Зоны - на удалении до пяти километров от заставы. В Сердце Зоны контингент не высылается без особой директивы из Штаба. И, разумеется, мы обеспечиваем охрану вверенного нам участка Периметра - к юго-западу от заставы.

- Насколько часто совершаются крупные рейды на окраину Зоны с участием регулярных сил?

- Раз в несколько месяцев.

- А как часто совершаются нападения на транспорт? Я имею в виду реальное число случаев, а не то, которое идет в отчеты после того, как наемники по вашему поручению уладят дело?

Капитан Сапожников на мгновение замялся и вопросительно поглядел на Васильева. Тот ободряюще кивнул.

- Ежемесячно... Иногда дважды или трижды в месяц.

- То есть на порядок больше, чем это фигурирует в бумагах... Получается, борьба с бандитами целиком возложена на наемников?

- Да, это так... Результативность хорошая - практически все удается вернуть, бандитов - уничтожить, потерь при этом мы не несем...

- Правда вот, число случаев при этом неуклонно растет, - безэмоционально закончил за капитана Кузнецов.

Сапожников поперхнулся и покосился на наемника - к чему он клонит? Но тот уже вернулся к сегодняшнему инциденту:

- Как получилось, что Вите удалось без вашего ведома выскользнуть с заставы?

- Я же объяснял - по словам Валета... то есть, бригадира Валеева, аспирант упросил десятника...

- Это все я уже слышал, - нетерпеливо отмахнулся Кузнецов. - Меня интересует, почему никто на заставе не обратил внимания, что с наемниками следует штатский? Может быть, Витя вообще не покидал заставу, а его гибель - не более чем мистификация?

Эта мысль не приходила капитану в голову. Наклонившись к селектору, Сапожников немедленно поручил дежурному офицеру опросить дневальных и охрану у входа, чтобы прояснить этот вопрос.

- Слушаюсь, - отрапортовал тот. - Разрешите вопрос? Патруль привел на заставу сталкера, уверяющего, что он - переодетый наемник. Мы нигде не можем найти лейтенанта Васильева, чтобы он занялся этим молодчиком. Что прикажете с ним делать?

Громкая связь была включена; слышавший эту беседу Кузнецов кивнул лейтенанту, снимая ремень с кобурой:

- Займитесь им... А мне, пожалуй, дайте-ка полистать личное дело этого Горяева, а потом поместите меня до вечера к нему в камеру.

- Так точно! - взял под козырек лейтенант, левой рукой принимая протянутое ему оружие. Обратившись к Сапожникову, Васильев скомандовал:

- Пойманного сталкера - ко мне сейчас же, а за май... бригадиром пришлите ко мне наряд через час-полтора.

И, круто развернувшись, вышел из кабинета вслед за бородатым наемником. Сапожников отдал в селектор соответствующие распоряжения и задумчиво забарабанил пальцами по столу. Чудной сегодня выдался денек... Капитан и не подозревал, что на сегодня сюрпризы еще не кончились.

Едва Крючок предстал перед Васильевым, как лейтенант наметанным глазом сразу распознал бывалого наемника. Манера держаться, говорить, смотреть на собеседника, - целый ряд неуловимых признаков, подкрепленных личным свидетельством десятника Шухова и его людей, не оставляли сомнений в том, что перед Васильевым действительно наемник.

- Так... Наемник Константин Мероев... Завербован... Участвовал... - листал лейтенант личное дело Крючка. - Выдано табельное оружие... Постойте; а пулемет тогда откуда?

- Пулемет нашел в Зоне.

Васильев закрыл дело, отодвинул папку в сторону и спросил, кивая на сталкерский комбинезон:

- Зачем потребовался этот маскарад?

- Попробовать хотели, - шмыгнул носом Крючок, - втереться к сталкерам в доверие и разузнать, где их бандитские базы и логова.

- И как успехи?

- Плохо. Сталкеры в контакт с незнакомцами вступать не желают; ладно, хоть не застрелили.

- А почему с руководством заставы не согласовали?

- Да как-то закрутились, забыли... - виновато заюлил Крючок.

- Записывать надо, если такие забывчивые, - недовольно пробурчал Васильев. Самоуправство наемников в некоторых вопросах нередко грозило обернуться бедой. Хорошо, на этот раз обошлось. - Идите к своему десятнику, порадуйте его выговором с занесением. Обоим. Личные вещи и табельное оружие вам вернут, а вот пулемет придется сдать.

Крючок с сожалением вздохнул - хотел ведь припрятать добрый ствол на подходах к заставе. Как же он так сплоховал-то... Ну, да ладно; после драки кулаками не машут. У него еще немало полезного припасено в рюкзаке и, самое главное, очень ценные сведения в голове - про Саньку и "Солнышко", про вход в Пузыринск, про маршруты и состав групп сталкеров. Но это - для братвы, а не для вояк. Не зря же он столько времени провел, вкалывая в поте лица под видом обычного сталкера. Теперь всех их в этом районе можно будет прижать к ногтю, а в Пузыринске организовать конкретную малину для братвы - там даже вояки не достанут. Крючок уже продумал, как это сделать: убрать часового под утро для него, своего среди сталкеров, не составит труда... А в награду он запросит собственную десятку, или, еще лучше, пост коменданта в Пузыринске, и поставит там своего торговца... Но это будет потом, а сначала Крючок разберется с Санькой. Надо только найти парочку толковых, не слишком болтливых помощников, да выследить этого юнца на подходах к заставе. Не сегодня - завтра он вместе со своим дружком Крутом объявится, чтобы пройти в Сердце Зоны за "Солнышком"; тут-то его, голубчика, за руки, за ноги - и распять на ближайшей сосне. Если не дурак, сам быстро расколется, где искать артефакт. Ну, а заупрямится - что ж... Значит, просто будет умирать дольше и мучительней, чем в случае добровольного сотрудничества. Крута этого, правда, придется сразу завалить - опасный, черт... А Санька - лакомый кусочек; слабак, хлюпик...

Одолеваемый этими радужными мечтами, Крючок волок свой рюкзак ко второму бараку во дворе заставы, где располагалась десятка Шухова. "Бараками" четыре занимаемых наемниками коттеджа называли весьма условно, скорее, по привычке. На самом деле это были вполне добротные просторные одноэтажные дома, в каждом из которых более чем комфортно могло проживать десятка два людей. Самый первый из них занимал сотник Нечитайло с личной охраной из пяти внушительного вида амбалов, под стать Горынычу. В остальных базировались десятки Шухова, Горяева и Якобсона - или Шухера, Горыныча и Яшки-шило, как величали своих боссов сами наемники.

Едва Крючок переступил порог своего барака, в котором не был столько месяцев, как понял - его здесь ждут. Валет уже успел растрезвонить о возвращении разведчика, и в коттедж набились все три десятки, за исключением самого Нечитайло и, разумеется, Горыныча. Каждому не терпелось лично услышать о результатах этой беспрецедентной в истории наемничества акции и, конечно же, не остаться в стороне при дележке возможного пирога.

- Мир вашему дому, братва! - с порога заорал Крючок в ответ на дружные приветственные возгласы корешей. - Я вот тут в общак целый сидор грева притаранил...

И с этими словами Крючок, откинув клапан своего рюкзака, высыпал прямо на пол его содержимое. Заиграли яркими красками аномальные безделушки, зазвенели медью патроны, гулко стукнули гранаты. Деньги и золотишко Крючок держал пока при себе, намереваясь задобрить ими пахана. Нет, крайне удачная вылазка получилась - сначала упакованный одиночка на трассе, потом те двое возле Пузыринска, под конец вообще Клондайк. Как же удачно он наткнулся на это побоище; и что за лопухи его устроили - даже трупы не обшманали? И все равно жаль, что так получилось с пулеметом... И Санька-то ушел в пионерлагерь мыться в бане, и никак пройти через кривун не может. Еще кривун, и еще, и еще один - они круглые, яркие, лопаются; да нет же, это мыльные пузыри вылетают из баньки...

Мысли Крючка спутались, перед глазами поплыли разноцветные круги. Он привалился к стене и стал медленно оседать; внезапно ослабевшие ноги отказывались держать хозяина.

- Что такое, братан? - непонимающе столпились вокруг наемники.

- Ох... Что-то хреново мне...

Кто-то потрогал его лоб; от Крючка несло жаром, как от печки.

- Врача! Позовите кто-нибудь врача, мать вашу!..

 ---  

- Надежда Николаевна! А что, Марина Крутикова скоро вернется-то? И куда она вообще сорвалась так внезапно?

- Ой, не знаю, Людочка, - заведующая продуктовым магазином, в котором Марина работала продавщицей, охотно отвлеклась от компьютера, чтобы пообсуждать этот животрепещущий вопрос, уже который день занимавший первую строчку в рейтинге местных сплетен. - Она позвонила мне вечером на домашний, вся встревоженная, сказала, что срочно берет отпуск без содержания. Я ее, было, увещевать - мол, где ж я тебе замену посреди лета найду, отпуска ведь у всех, а она чуть не в слезы - дескать, прости, Надюш, так получилось... Хорошо, что ты, Людочка, согласилась выйти на несколько дней.

- Да я-то что, у меня как раз младший в лагерь уехал, время свободное появилось... А вы в курсе, кстати, что дети Марины, Леночка и Павлик, тоже пропали вместе с ней? Поговаривают, их всех троих на черной служебной машине за город увезли...

- Да ты что! - всплеснула пухлыми руками заведующая и перешла на заговорщицкий шепот. - Не иначе, это с делами ейного брата связано, Кольки. Подвел-таки под монастырь семью. Он ведь из этих... которые в Зону шастают. Ты вот наверняка не в курсе, а знаешь, что с мужем Марины произошло, с Мишкой Пономаревым?..

Тем временем в камере, где Горыныч уже привычно занял престижную нижнюю шконку, заскрипела дверь. Бывший десятник привстал; откровенно говоря, он сильно надеялся, что это пришли его выпускать. Однако вместо известия о свободе к нему в хату втолкнули бородатого наемника с двадцать четвертой заставы.

- У-у, суки... Даже пояс отобрали, - выругался Кузнецов, поправляя на себе одежду.

Горыныч выпрямился во весь свой рост и расправил могутные плечи:

- Ты кто такой будешь, чертило? Что-то я тебя в упор не помню.

Кузнецов напряг зрение: после ярко освещенного коридора в полумраке комнаты разглядеть собеседника удалось не сразу. Когда же ему удалось рассмотреть и оценить пропорции Горыныча, внушавшие чувство глубокого уважения всем, кто впервые в жизни общался с гигантом, то обладающий обычными размерами Кузнецов предпочел "не заметить" наезд.

- Я - Кузнечик, бригадир с двадцать четвертой. А ты кто?

- Кузнечик? Хм-м, что-то не слышал... А я - Горыныч, десятник.

- А я вот про тебя слышал, - обрадовано сказал Кузнецов. - Твоя бригада еще года три назад отжала какой-то крутой артефакт у сталкеров...

- Было такое, - кивнул Горыныч. - Кто же знал, что этот "Тюльпан" такой паскудный окажется? Хобот, как последний лошара, его голыми руками взял и в карман сунул. На заставу мы его тогда уже в отключке приволокли, земля ему пухом... Пришлось тот клевый арт начальнику сдать.

- По всему видать, что ты - человек уважаемый, авторитетный... За что же чалишься?

Горыныч нехорошо прищурился:

- Ишь ты, какой резкий... Да ты, поди-кась, наседка от капитана! Может, мне тебя проще сразу удавить, чтоб не мучился?

Кузнецов, проигнорировав угрозу, сплюнул.

- Да в гробу я видел вашего капитана, в белых тапочках! Он же просто псих какой-то... Я к нему по-человечески: так, мол, и так, послан сотником Перовым, чтобы какого-то аспиранта в Зону проводить... А он, как услышал, словно взбеленился. "Все вы, - кричит, - одна шайка-лейка. Я вас, - говорит, - выведу на чистую воду. На губу его...".

- Какого еще аспиранта? - насторожился Горыныч. - Уж не Витю ли случайно?

- Ну да, точно, - вполне натурально удивившись, подтвердил Кузнецов. - Наш сотник сказал, что аспиранта Виктором звать. А ты что, знаком с ним?

- Повидались сегодня. А ты, значит, вроде как защитником ему сюда прислан, так?

- Ну, как сказать... - с загадочным видом сказал Кузнецов. - Может быть, защитником, а может... Порученьице у меня есть от Перова касательно этого аспиранта. А сотника нашего попросил об этом один человек из Москвы. Мне бы только вывести этого Витьку в Зону ненадолго, а там... Впрочем, не в обиду тебе будет сказано, но трепаться об этом не стоит. Не то, что бы я тебе не доверял; однако и у стен бывают уши, ты меня понимаешь?

И Кузнецов, произнеся последние слова многозначительным полушепотом, подмигнул.

- Вона оно как, - задумчиво протянул Горыныч. - Значит, этот заказ не только нам дали... Подстраховаться решил фраер. Этак он, глядишь, и пахана кинуть захочет.

- О чем это ты? - непонимающе спросил Кузнецов.

- А больше тебе ничего не поручали? - словно не услышав вопроса, стал допытываться Горыныч. - Ну, там, про Саньку, про Крута, или про майора ничего не говорили?

- Нет... Про это я ничего не знаю. Так где же этот проклятый аспирант?

- Ну и ништяк, что не знаешь. Меньше знаешь - крепче спишь, понял, на? - хохотнул Горыныч. - Но сотнику об этом пердимонокле все равно шепнуть надо бы... А про Витька ты больше не парься; зажмурился он на Гидре.

- Как так? - открыл рот Кузнецов. - Когда?

- Да сегодня в обед. Пообедала, в общем, зверюга, - развеселился десятник.

- Хм... Ну, так оно, конечно, даже проще получается... Только я вот не пойму - как же этот Витя умудрился Гидре попасться? Он же вроде специалист был по ней, изучал ее долго...

- Желторотик он был сопливый, а не специалист, - отрезал Горыныч со смехом. - Такого наколоть - как два пальца об асфальт. Есть у меня в десятке кент один, Валет его погоняло; так вот он может кого хочешь уболтать. Гипнотизер в натуре, мать его, Эмиль Акопян без усов.

- Круто, - позавидовал Кузнецов. - А мы вот все по старинке, волыной да пером...

- Только ты рот держи на замке, понял? - спохватился Горыныч. - А то я тебя самолично...

- Да понял я, не дурак! Эх, повезло же Нечитайло с братвой... Он и сам, говорят, мастер на всякие придумки, но до такого даже ему не додуматься.

- Да уж, план сотника куда попроще был. Нам же на ходу сочинять пришлось - когда сталкеры сказали, что Санька откинулась...

- Санька погибла?!! - воскликнул Кузнецов, забыв о своей роли.

- Ну да; пошла через Гидру... Погоди-ка; ты ведь сказал, что про нее ничего не знаешь?..

Кузнецов чертыхнулся про себя; неожиданное известие выбило его из колеи и заставило раскрыться. Впрочем, еще не поздно попытаться выкрутиться - судя по всему, Горыныч не блистал интеллектом.

- Ну да, не знаю. Просто, когда ты упомянул ее в первый раз, я решил, что это мужик. А это, оказывается, баба... Вот прикол-то - баба-сталкер! Никогда бы не подумал, вот и удивился.

- А-а... - протянул Горыныч, снова расслабляясь. Похоже, такое объяснение его удовлетворило. - Да, это, в натуре, номер... Сотник нарочно сказал, чтобы я не трепал братве - сам понимаешь, почему. А ведь, судя по его базару, бабенка эта была непростая, похлеще любого спецназовца...

Горыныч умолк и погрузился в размышления. Что-то не давало ему покоя, но что? Не привыкший работать мозг чуть ли не со слышимым скрипом ворочал стальные громады фактов, составляя из них цельную картинку. Сейчас, когда они заговорили про Саньку, в мозаике появился новый кубик, и он, с громким лязганьем вклинившись на свое место, оказался последним. Горыныча вдруг осенило: ведь Витеньку предполагалось убрать после того, как Санька и Крут принесут артефакт. Как же заказчик мог приказать кончить аспиранта, еще не зная, что Санька погибла?

- Ах ты, падла... - низко зарычал Горыныч и с быстротой молнии бросился на Кузнецова. Однако тот оказался наготове; огромный кулак обрушился в пустоту, и тотчас же десятник покачнулся от сокрушительного удара ребром ладони по незащищенной шее.

Обычный человек после подобного грамотно проведенного приема, широко известного по бесчисленным фильмам про шпионов, оседал безвольным кулем на пол, но Горыныч был действительно человеком-скалой. Этот факт, вкупе с маленькими размерами камеры, не позволившими Кузнецову отскочить на безопасное расстояние, сыграл плохую роль для бородача. Горыныч, лишь тряхнув головой, отставил правый локоть и, словно башенный кран, развернулся вокруг своей оси, угодив при этом в лицо приготовившемуся нанести следующий удар Кузнецову. Толчок был настолько сильным, что тот не удержался на ногах и отлетел к стене, стукнувшись об нее спиной и затылком. Однако ни сползти вниз по стене, ни встать на ноги Кузнецову было уже не дано. Одним прыжком очутившись рядом, Горыныч стальным ошейником стиснул шею соперника локтевым сгибом правой руки и легко поднял бородача, намереваясь удавить его прямо на своей широкой груди.

Кузнецов, вскинув руки, попытался нащупать позади себя лицо Горыныча, но тот плотно закрылся свободной левой рукой. Удары локтями по ребрам гиганта не производили на того должного эффекта - Горыныч морщился, но терпел и лишь крепче сжимал захват. Вместе с тем Кузнецов, что было сил, ударил каблуком по правому колену бригадира. Десятник крякнул; боль была адская, но он стерпел и это. Тогда Кузнецов засучил ногами в воздухе, чтобы оттолкнуться от стоявшего перед ними стола. Этим можно было привлечь внимание охраны, которая до сих пор не удосужилась проверить, что за возня в камере. А если повезет, и толчок получится достаточно сильным, можно опрокинуть душителя на спину; впрочем, учитывая его массу, на такой вариант всерьез не рассчитывать не приходилось. Однако Горыныч тоже был не лыком шит, и, разгадав смысл этих телодвижений, спиной вперед отшагнул ближе к двери. Слабеющему Кузнецову ничего не оставалось, кроме как продолжать наносить все мыслимые удары, на которые только способен человек в таком положении.

Внезапно дверь в камеру распахнулась, и на загривок Горыныча обрушился страшный удар автоматного приклада. Только после этого десятник выпустил, наконец, свою жертву и рухнул под ноги вбежавшему часовому. Полузадушенный Кузнецов слабо перхал, стоя на четвереньках посреди камеры.

Оттеснив солдата, через неподвижное тело десятника перепрыгнул лейтенант Васильев и склонился над Кузнецовым:

- Как вы, майор?

- Вроде жив... - просипел липовый наемник. - Надо же, бугай какой... Такого палкой не убьешь.

- У вас кровь на лице, товарищ майор. И борода отклеилась.

- Да? - он с трудом поднялся, опершись на плечо лейтенанта, и ощупал свою физиономию. Из разбитого носа на униформу наемника падали алые капли, добавляя лишние черные пятна к темно-серому костюму. Скворцов потрепал болтающийся край ненастоящей бороды, поразмыслил, отодрал ее совсем и аккуратно положил в карман. Оглядевшись, он шагнул к умывальнику и стал приводить себя в порядок.

- Хорошая реакция, солдат, отличный удар, - обратился Скворцов к своему спасителю, с наслаждением ополаскивая лицо прохладной водицей. - Быть тебе, ефрейтор, сержантом.

- Рад стараться... товарищ майор! - вытянулся тот по струнке.

- Только вот про майора ты пока сильно не кричи... Хорошо?

- Слушаюсь!

- Вот и отлично. А теперь возвращайся на пост, солдат. Нам с лейтенантом переговорить надо с глазу на глаз. Дверь оставь открытой.

Залихватски гаркнув "Так точно!", отличившийся вояка строевым шагом промаршировал к выходу и занял свое прежнее место - по правую сторону от двери в карцер.

- Спасибо и вам, лейтенант. Вы появились раньше, чем я планировал, и это, похоже, спасло мне жизнь.

- Не меня надо благодарить, майор. Я шел за вами, чтобы сообщить о чудесном воскресении...

- Воскресенье? Которое идет вслед за субботой? - непонимающе уточнил Скворцов, повернув к Васильеву мокрое лицо.

- Нет... В библейском смысле - подняться из мертвых, как Лазарь.

- Ну, тогда это лучше назвать "воскрешение", во избежание двусмысленности, - майор вернулся к умыванию. - Так кто же у нас воскрес из мертвых, что вы сломя голову кинулись мне сообщать о сем факте? Папа Римский?

- Лучше, майор, лучше, - широко улыбнулся лейтенант. - Витенька...