Проторчать в замке Сарена пришлось еще неделю. Дан назагорался и накупался на сто лет вперед, и даже однообразные приморские красоты наскучили, а уж от многолюдных приемов как тошнило… но присутствовать требовалось.

Дан долго выбирал между звездочками и вином и выбрал в пользу звездочек, потому что были они странно вкусными, а выпивки имелось великое разнообразие. Аль с ним согласился, но по другой причине: он с розового вина пьянел вдвое быстрее, чем с красного или белого, так что осторожничал не в меру. На очередном грандиозном сборище к Дану подошел подтянутый старик, долго рассматривал его, ничего не говоря, а Дан долго позволял себя рассматривать, продолжая откушивать деликатесы с тарелочки, пока тот наконец не произнес тихо и уверенно:

– Все-таки ты ее погубил.

Дан пожал плечами и отправил в рот микроскопический бутербродик, помазанный тертым сыром с чесноком – ну просто салат «радость старого еврея» в исполнении тетки Даши. Похоже, имеем честь видеть бывшего генерала Тури, сделавшего в этих местах гражданскую карьеру.

– Если вам нравится так думать, не могу помешать, генерал.

– Если бы я был молод, вызвал бы тебя.

– А я бы вам отказал, даже если бы вы были молоды, – спокойно ответил Дан, – потому что это было бы либо убийством, либо позором, а вы ни того, ни другого не заслуживаете. Вы знаете, что я один из лучших мечников в империи. А стреляться здесь как-то не принято.

– Ты намекаешь на тот злосчастный выстрел? – ощетинился Тури. Вот черт, летел же с сорок какого-то этажа башни… и летела за ним стремительная черная тень…

– Нет, не намекаю. Это остаточные воспоминания о моем мире. Прошу прощения. Вам очень хочется дать мне по морде? Не стоит. Я увернусь, а для вас это опять же кончится позором. Зачем?

– Ты хоть немного ее любил?

– Тогда – очень, – тихо ответил Дан. – Только ни к чему хорошему это все равно не привело.

– Вы б за дочкой присматривали, – надменно посоветовал Алир, материализовавшийся за спиной генерала. Следит, чтоб Дана не прикончили? Смешно. Генерал немолод даже по местным долгожительским масштабам, ему уже за семьдесят… Собственно, как и Дану. – Так уж ей не терпится…

– Заткнись, будь любезен, – оборвал друга Дан.

– Заткнусь, – повел плечом Алир, – но прежде скажу, что дочка позорит генерала еще больше, чем позорила жена. Но при этом генерал обвиняет тебя. Мне никогда не понять человеческой логики.

Дан развел руками. Аль был неисправим, симпатии к людям у него так и не появилось, и он, пользуясь явно привилегированным положением, с удовольствием говорил гадости всем подряд. В таком вот стиле. Генерал гордо вскинул голову, облил Аля презрением (тот безмятежно отправил в рот кусочек торта) и удалился.

– Скотина, – беззлобно сказал Дан. – Помешал он тебе?

– Ты и так берешь на себя ее смерть. Что в высшей степени глупо, потому что ты вовсе не виноват в том, что она состарилась, а ты нет. Вини уж тогда Нирута.

Дан пообещал винить Нирута и своей вилкой отщипнул с тарелки Аля кусочек торта, который оказался вовсе не тортом, а вообще чем-то непонятным, в чем едва чувствовался вкус креветок, звездочек и сыра. Эльф указал на стол, где нашел это объедение, и Дан устремился туда, пока не расхватали. Возле стола обнаружилась только рыжеволосая пожилая дама. Дан одарил ее дежурной улыбкой и дежурной фразой и только приступил к еде, как она удивленным мелодичным голосом воскликнула:

– Пришелец! Кажется, Дан?

Дам присмотрелся. Ну что за вечер старых знакомств… Ничего от прежней фарфоровой куклы Фрики в даме не было, и Дан не столько узнал ее, сколько вычислил: не так много рыжих женщин он встречал в этом мире.

– Ваша светлость, – слегка поклонился он.

– Удивительно… Ты совершенно не изменился. Получается, властитель забрал тебя с собой? У тебя, кажется, был дружок, вампирчик, красивый такой мальчик… что с ним сталось?

Дан аккуратно поставил тарелку. Глаза затянуло пеленой бешенства, но он вовремя взял себя в руки, вдруг подумав: а и правда не знает, ну забрал заезжий властитель случайную игрушку, она и выкинула этот эпизод из головы, жила себе дальше, развлекалась, правила своей провинцией, как хотела, нимало не интересуясь, что такого происходит на прочей Траитии и чем развлекаются властители, разве ж важно ей было, что происходит за пределами внутреннего города…

Она испугалась, и испугалась всерьез. Наверное, на его лице явственно прочиталось не только умение, но и желание убивать. Теперь пожилая дама выглядела старухой.

– Гай погиб, – вежливо сообщил Дан, – уже очень давно, ваша светлость. А я так и служу властителю Дану. Вам нехорошо? Проводить вас на воздух?

У нее даже глаза закатываться начали, хотя Дан вовсе не имел в виду ничего дурного. Забавно. Сойдет за запоздалую месть, не зря ж Нирут в свое время разрешил…

Тут же подтянулся Алир. От старушки спасать? Или старушку? Вот это вряд ли, ему дай волю, сам бы таких старушек давил и резал, потому что у них и были заложники-эльфы, а зная изобретательность герцогини, Дан этим заложникам не завидовал… А были ли у нее заложники? И есть ли сейчас? Через минуту (герцогиня все бледнела, хотя куда уж больше) нарисовался Нирут и недовольно спросил:

– Что у тебя опять, Дан?

– Да вот герцогине Фрике дурно стало, милорд, – невинно потупился Дан. Аль явственно фыркнул – о герцогине он слыхивал, и больше от Гая, чем от Дана. Нирут успокоился:

– А! Бывает. Кликни слуг, Алир, пусть ее светлость проводят на воздух. Не в твоем возрасте, Фрика, злоупотреблять тяжелыми кушаньями. Дан, подойди к властителю Флайту, он хочет узнать твое мнение насчет старого меча.

Дан подчеркнуто поклонился (ниже, чем герцогине, разумеется), вполголоса гаркнул «слушаюсь, милорд» и потопал к Флайту. Тот и правда демонстрировал кучке знатоков кириф в богатых ножнах. Ну какие идиоты расцвечивают никак не декоративное оружие таким количеством кровавиков и солнечников? Сарен молча протянул меч. Дан осторожно вытянул его из ножен, взвесил на руке, крутанул несколько раз (толпа знатоков почтительно раздалась, едва он принял меч). Кириф был хорош. Не чета родной катане, но хорош. И в руке лежал удобно, и уравновешен был замечательно, и рукоять была лучше не придумаешь. Ценители затаили дыхание.

– Хорош, – признал Дан. – Очень хорош, ваша милость. К такому еще руку умелую – и цены не будет.

– Филар?

– Нет, – покачал головой Дан. – Филару нужен более тяжелый меч. Кириф не его оружие.

Потом он уже участвовал в обсуждении на автопилоте. Надо же, разве думал когда банковский служащий, что станет экспертом по холодному оружию? Правда, надо отдать должное Люму: тот в мечах разбирался на столь высоком уровне, что никакому Первому не привидится, то ли интуитивно, то ли подсознательно, то ли еще как, но он взглянет, на руке взвесит, помолчит секунду и тут же скажет, где, когда и какой мастер выковал клинок – если, разумеется, клинок того стоит, на подделки он и не смотрит, носом поведет брезгливо и даже в руки брать не станет.

Что-то перекашивалось. Тридцать лет все было нормально, и вдруг появляется отчетливое ощущение, что все пошло наперекосяк… ну не пошло еще, но пойдет непременно. И не в древних артефактах дело, и не в опасениях Флайта, это все мелочи, привычные в здешней жизни. Что-то внутри. Почему? От безделья замаялся? Бывали и более продолжительные периоды. Однажды его некое чудище чуть пополам не разорвало, Флайт, Алир, Нирут и еще какой-то не запомнившийся властитель колдовали над ним в восемь рук, чтоб хотя бы не помер сразу. Он и не только не помер, но и даже не особенно страдал потом, только от слабости долгонько шатало, вот и бездельничал. Куда более прозаические раны больше помнились. Например, когда расслабившийся Меч Квадры позволил полоснуть себя по бедру, едва артерию не пропороли, так Нирут в наказание и сам его исцелять не стал (и слава богу, очень уж топорно у него получалось). и Алиру не позволил, так, традиционно, лекарь из высших вампиров зашил все аккуратно и потом мазями да примочками пользовал… весьма эффективно. Клеймо вампиров все еще действовало мгновенно и безоговорочно, любой кровосос слегка сгибался в области поясницы и интересовался, не угодно ли чего Дану. Все еще. Несмотря на то что Гая уже давно не было (или все же был?), несмотря на то что даже маму и папу Лит Дан не видел почти столько же, вообще несмотря ни на что. Сделанное не меняется – так сказал тот самый лекарь. А забывать – это в традициях людей, но не вампиров.

Дану больше не приходилось спасать вампиров, а вот убить парочку пришлось, было это адски трудно, с одним-то справился Шарик, а второго они с Алем едва вдвоем одолели, магия эльфа словно проходила сквозь, и кровосос основательно исполосовал их когтями, пока Дан наконец не снес ему голову. Высший совет вампиров выразил им благодарность, потому что парочка эта, возомнив себя представителями наивысшей расы, решила, что люди – просто кормовая база и отказывать себе ни в чем не надо. И как оказалось, передозировка человеческой крови напрочь сносит вампиру крышу, зато появляется мощь неимоверная, и именно это все сообщество старательно от людей скрывает. Во избежание...

Наобщавшись, Дан откланялся, едва ли запомнив, кому кланялся, отошел в столу и залпом хватил стакан вина. Красного и густого, словно кровь. Бледная герцогиня Фрика не ушла, невзирая на рекомендацию властителя, зато принялась извиняться перед Даном: она, мол, никак не знала, что его друг погиб. Дан выслушал с непроницаемым лицом и простил, но едва только в ее глазах появилось облегчение, добавил, что эксперимента с костром не простит никогда и вряд ли поэтому из него получится хороший собеседник для ее светлости. Вот после этого герцогини он не видел. В конце концов Нирут благоразумно отправил его спать, а Аль отправился сам. Провожать Дана. Я люблю тебя, Аль, как никого в этом мире, но ты прав, ты не Гай. Ты сварливый и надменный эльф со своими комплексами и вытекающим из этого хамством, ты все еще ведешь себя, как мальчишка, и черт с тобой, все равно ближе тебя и дороже тебя у меня никого нет, а Гая уже никогда не будет, и я не ребенок, чтобы этого не понимать.

Аль словно слышал, что думает Дан, потому только поглядывал на него – словно зеленые искры вспыхивали в полумраке, но ничего не говорил, перед дверью на секунду плечо сжал и так же молча пошел к себе, а Дан выдержал атаку обезумевшего от счастья Черныша, вывел его погулять ненадолго, завалился спать и дрых до тех пор, пока солнце не поднялось очень высоко. Он смотрел в окно, пока его не загородила жизнерадостная морда Черныша, а потом спросил собаку:

– Что со мной?

– Пройдет, – ответил пес голосом Алира. – Ты погружаешься в прошлое, только я тебя все равно вытащу.

– Сделай одолжение… Ты Черныша выгулял?

– Нет, он прямо тут в углу и нагадил, – язвительно ответил Аль. – Нирут сказал, что мы завтра отбываем. Так что сегодня последний день отпуска. Надо искупаться напоследок, как ты думаешь? Это сейчас нам море надоело, а вот через недельку с тоской вспоминать станем.

Дан согласился. Погружаюсь в прошлое? Нет. Гай всегда в настоящем. Фрика? Тика? Фу, вот еще… Это ушло. Забыто почти. Такие мелочи…

Они провели почти весь день у моря или в море, Черныш уплавался до того, что храпел на песочке громче старого солдата, приходил понырять Нирут, потом ушел, появился Люм, тоже поплавал, понырял, пристроился неподалеку, но отдельно от них. Забавно, вроде и работали вместе, в деле друг другу доверяли, Дан легко поворачивался к нему спиной и позволял эту спину прикрывать в бою, только Люм своим не стал и не станет. Эльфов он вовсе терпеть не мог, Аль отвечал ему полной взаимностью, а Дан так и не мог забыть ему ту самую гнусную сцену во дворце Фрики. Смешно ведь, но первое, что увидел властитель – это голая задница Дана…

В конце концов Дан разумно решил, что навеки не назагораешься, и так уж стал умеренно коричневым, что для него, блондина, было нетипично, нехотя натянул штаны и рубашку, свистнул Черныша – тот не проснулся, пришлось ткнуть в бок, и поплелся обратно в замок. А жрать-то как хочется! Надо затребовать хороший обед, и чтоб без всяких гадов морских… хотя тот густой суп с мидиями вроде как и ничего, к тому же тоже больше долго не придется поесть такого…

Воодушевленный, он отдал приказ подвернувшемуся слуге, а сам потопал к себе. Услышав тихий смех Алира, он обрадовался – есть в компании веселее, чем только с вечноголодным Чернышом, и свернул за угол. И замер, успев открыть рот для приглашения к обеду. Аль был занят. Очень занят. Он весьма увлеченно целовался. С Нирутом Даном. А тот крепко прижимался к эльфу, тиская пальцами его ягодицы. Первым его ошалелый взгляд почувствовал все-таки Нирут, оторвался от своего занятия и заржал. Аль оглянулся и тоже заржал. Дан наконец закрыл рот и понял, что краснеет и что это смешит его друзей еще больше. Аппетит мгновенно пропал. Черныш побежал здороваться, а те все ржали, не спеша расцепляться, то есть рука Аля все еще обнимала крепкую шею Нирута, а рука Нирута так и застряла в районе эльфийской задницы.

– Извращенцы, – буркнул наконец Дан, вызвав еще один приступ хохота. Пора бы уж привыкнуть. Ведь знал, что с ними это случается… нет. Знал, что случалось прежде. А потом как-то не интересовался, что ли. Он смущенно потоптался на месте и все-таки побрел к себе. Обед сначала в горле застревал, потом ничего, пошел. Заявился Аль, слопал две трети слоеного пирога с креветками и иронично посетовал:

– Все настроение сбил. Ох, Дан, ну я просто обожаю, когда ты краснеешь.

– Я не краснею! – возмутился Дан, краснея под насмешливым зеленым взглядом. Аль отпил вина из его бокала и поморщился.

– Кисло. Ладно, не обижайся, что мы смеялись. У тебя такое лицо было… забавное. Ты б и сам захохотал, честное слово. И вообще, не обижайся.

– Я и не помню, когда на тебя обижался, – удивился Дан. – Ну, веду себя как идиот… Смейтесь на здоровье. Час смеха заменяет килограмм морковки. Или стакан сметаны, не помню.

На Алира пришлось водой брызгать, потому что от хохота он даже задыхаться начал. Откуда, из каких глубин подсознания всплыла эта сентенция? Дан доел то, что осталось от пирога, и снова поразился вместимости своего желудка: еды было на троих, а управился один… не считать же многочисленные куски, которые отправлялись под стол, откуда раздавалось выразительное сопение. Определенно, надо размяться. Давно не тренировался, а ведь предстоит дело. А где дело, там нередко приходится мечом махать. Люма надо запрячь, потому что Аль так и остался паршивым мечником. Зачем ему, если он маг… И стрелок еще лучше, чем маг.