Против ожидания подарок Дана приняла, пожурив, конечно, за потраченные деньги. Ничего. Дан пособие получил, за «диковинки» деньги целы, кормят даром, поят вон тоже… даром.

Он зашел к полковому лекарю снять швы, провалялся на кровати часа два – процедура была неприятная. А потом прошло, и он занялся стиркой-уборкой-мытьем-бритьем. Эх, и почему стиралку-автомат здесь не придумали.

Чистый, с влажными еще волосами Дан отправился ужинать и по дороге, конечно, встретил Гая. Случайности начали утомлять.

– Конечно, я тебя ждал, – среагировал Гай на мелькнувшее раздражение. – И если ты против, я уйду.

Против Дан не был. Вместе они зашли в трактир, где ничуть не удивившийся хозяин принес им по роскошному супу и гуляшу с картошкой. И пирог с полстола размером. Дану бесплатно, Гаю – за две сотки и два грошика. Вампир с аппетитом трескал незатейливую человеческую еду, да еще суп нахваливал. Спросил Дана, хочет ли он вина, тот отказался, поэтому они пили компот.

– Я думал, пришельцев хуже кормят, – признался Гай, рассчитываясь. – Две сотки – это хороший ужин.

– Четыре, – поправил хозяин. – Он может съесть на четыре сотки, в праздники – на пять. Только в него столько не влезет. А изысканных блюд мы не готовим. Он пирогами берет, солдат подкармливает. Не понимаю, почему им пирогов не пекут.

– Действительно, – согласился Гай. – А пирог у тебя замечательный. Передай мою благодарность повару.

– Чего у вампиров не отнимешь, – сообщил хозяин Дану, – это любезности. Передам. А ты, Дан, завтра ко мне обедать приходи, утка будет – объедение.

Дан не любил уток со времен талонного детства, когда скончавшиеся от голода птицы мирно светили костями на прилавках, но прийти пообещал.

В трактире выступал менестрель, которого Дан уже слышал на ярмарке. Нормальная попса. Фольклорного типа. Стадиона бы не собрал, но в «Рок-сити» попасть бы мог. Однако Дан слушал не без интереса: на ярмарке их было несколько, и там, где выступал один, слышно было и второго. Менестрель напомнил Дану Толика школьных времен, барда районного масштаба. Тот так же отчаянно драл гитарные струны и хрипло орал про любовь, от которой стынет кровь, и про друга, ради которого жизнь по кругу. У этого вместо гитары была лира или арфа, но струнам все равно доставалось. Гай равнодушно слушал. Спросить про превращение в летучую мышь или погодить дураком выглядеть?

Менестрель кончил петь и выразительно посмотрел на раскрытый футляр.

– Не вздумай, – предупредил Гай, – за такое исполнение слушателям приплачивать надо. Хочешь послушать хорошую музыку? Пойдем. Там, правда, придется выпить, но вино хорошее. Конечно, я угощаю

– Почему «конечно»?

– Потому что я приглашаю.

Дан подумал, что идти в приличное место в штопаных штанах не стоит, но пошел. Пусть Гаю будет за него стыдно.

– Ты хорошо видишь в темноте?

– В полной – не очень, как ты в сумерки. А сейчас – как днем. Смотрю, почти не хромаешь. Помогло. Мы лекари, Дан. Я, конечно, еще не очень чтоб умелый, свои лекарства придумывать пока не получается, что ни изобрету – уже есть, оказывается. А вот мама!

Гай вдруг шумно выдохнул воздух, отступил к стене, прижал руку к плечу. Из плеча торчал гвоздь. Белый. А по пальцам текла черная в темноте кровь и не шипела и не испарялась. Серебро. Арбалетный болт. И люди. Четверо мужчин в такой же незатейливой одежке, что и Дан. Один с арбалетом, трое с кинжалами.

– Ты иди, парень, – мельком глянув на Дана, посоветовал арбалетчик, – мы сами разберемся.

Гай на него тоже не смотрел. Гаю было безумно больно, и его тонкое лицо неправдоподобно дергалось и кривилось. Истребители. Добрались.

Дан сделал шаг назад-вправо, пропуская их. Сначала он вырубил арбалетчика, подхватил выпавший агрегат и всадил болт в плечо второго, и тот тоже не заорал, а только воздух выдохнул. а вот третий ловко махнул кинжалом, едва не отхватив Лазарю нос. Лазарь обиделся – он свой нос любил – и въехал разряженным арбалетом противнику промеж ног. Четвертый издал клекочущий звук и громко стукнулся головой оземь. Своего Дан встретил коленом, пока он сгибался, хватаясь за ушибленное место.

– Ух-ходим! – прошипел Гай.

– Нет уж! Зовем стражу, – решил Дан и завопил: – Стража! Стража!

Первым прилетел дракон, плюхнулся возле Дана и зашипел на Гая. Через пару минут притопали сопровождающие. Последующая суета была более чем четкой. Дан в двух словах изложил суть, в это время особо усатый стражник вырвал из плеча Гая болт, однако брезгливо отер пальцы о его куртку. Гай осел на землю у стены и прикрыл глаза. Лицо дико металось. Один из нападавших решил сбежать, но дракон догнал его в два прыжка и прошелся когтями-ножами по ногам, тот заверещал и рухнул. Тот, что клекотал, лежал в огромной темной луже.

Когда через четверть часа все, включая труп, были в уже знакомом Дану помещении, но без Фина Гласса, началось разбирательство. Гая ни о чем не спрашивали, спрашивали Дана и «истребителей» Те врали. Дан – нет.

– Неспровоцированное нападение на вампира, имеющее целью убийство, – резюмировал дознаватель, поднимая беспросветно-черные глаза. – В крепость для окончательного следствия. Благодарность Дану Лазар… цеву за помощь в поддержании порядка. Страже – спасибо за службу.

– Рады стараться! – гаркнули усачи. Дракон царапнул когтями каменный пол. Шаркнул ножкой. И потянулся к Дановой руке – а погладить?

– Гай Лит применил адекватную защиту, поэтому обвинение в убийстве ему не предъявляется, – продолжил детектор лжи.

– Пожалеете еще! – проворчал «истребитель», которого Дан угостил по маковке.

– Угроза должностному лицу при исполнении обязанностей, – бесстрастно зафиксировал дознаватель. – Двадцать пять плетей, либо двадцать пять корон штрафа, либо два с половиной месяца общественных работ. Дополнительно к наказанию, которое назначит суд. Эй, парень, ты что делаешь?

Помня, что врать нельзя, Дан честно признался:

– Дракона глажу.

Улыбнулся даже Гай, а черноокий аж икать начал от хохота и запивать Данов честный ответ вишневым компотом. Дракон блаженно посвистывал. Неужели он через этакую чешуищу чувствует?

– Дракона он гладит! – сообщил трем арестантам и одному трупу коллега Гласса. Те мрачно покосились. Обещающе покосились. Даже покойник: у него были открыты глаза и как-то трехслойно перерезано горло. – Ну ладно, парень, забирай своего вампира и иди. Еще раз спасибо за помощь.

Сцена прощания с драконом вышла душераздирающей, стражники даже свирепеть начали. С трудом отделавшись от любвеобильной твари, Дан подумал: «А он даже симпатичный» – и подхватил несчастного Гая. Своего вампира.

Общественного транспорта здесь не было в принципе, только личный и исключительно гужевой. Велосипед изобрести, что ли? Или хотя бы скейт. Гай был очень легкий. Аномально легкий, килограммов сорок, так что Дан просто перекинул его через плечо и так дотащил до дома, а уж там за него принялась мамочка. Папочка принялся за Дана, мрачнея с каждым ответом. Три раза уточнил, не ошибся ли Дан в том, что защиту признали правомерной. «Четверо на одного!» – возмутился Дан. «Четыре человека на одного вампира». – уточнил папа. «Вы хотите сказать…» – «Я хочу сказать, что силы были неравны. Людей маловато». – «Но они вооружены». – «Гай тоже вооружен». – «Но он же был ранен! Серебром!» – «Ах, так он убил после этого? Тогда и в самом деле…»

Мама, оказав сыну первую и вторую помощь, заставила Дана раздеться и вымыться и всю одежду, включая трусы, забрала, и Дан, вылезши из большого чана, стыдливо прикрывался руками, пока папа не принес ему роскошный халат с вышитыми золотом драконами. Тетка Даша умерла бы от восторга.

На этот раз диван достался Дану. Пружины в бока не впивались. Было вполне удобно.

– Спасибо, Дан. Ты спас мне жизнь. Не бормочи. Если бы не болт… – Он поморщился. – Я не справился бы с ними. Я снова тебе должен.

– Вернешь при случае, – буркнул Дан. – Тебе больно было так, что я смотреть не мог.

– Лицо менялось? – усмехнулся Гай. – Я пытался трансформироваться, а серебро мешало. Ну и, конечно, больно. Очень.

– Чем ты его? Странное оружие.

– Странное оружие? – Он высунул из-под одеяла девичьи изящные руки. – Тебе видно оттуда? Подойди. И не стесняйся, я предпочитаю девушек, к тому же своей расы.

Дан подшлепал босыми ногами к кровати и сел на краешек. Гай взмахнул рукой и остановил ее в сантиметре у носа Дана. Ого. Это не у дракона ножи вместо когтей.

– Я вампир, Дан, – тихо сказал Гай, – из рода Литов, высших вампиров, способных к трансформации. Я кажусь тебе человеком, но я не человек.

– Это что-то меняет?

– Ты дурак. Нет. Ты чужак. Мы не абсолютное зло, как думает твоя подруга, но мы…

– Мне не надо было вмешиваться? – перебил Дан. – Тогда заткнись, пожалуйста. И спи. Больно?

– Больно, – вздохнул Гай. – Хорошо, стражник сразу болт выдернул, а то хуже было бы.

– Долго проболеешь?

– Дней десять. Пожил бы ты у нас, Дан. Или еще у кого-то из наших. Как бы эти не начали мстить тебе.

– Потом поговорим. Спи.

– Спать сегодня не получится. Серебро все-таки.

– Бодрит? – усмехнулся Дан и начал рассказывать Гаю все истории о вампирах, какие когда-либо слышал: от народных сказок про упырей до симпатичного Региса, придуманного Сапковским, от «Дракулы» до «Блейда» и «Ван-Хельсинга», включая «От заката до рассвета» и сериал про весьма благородных вампиров и подлых оборотней.

Гай даже устал смеяться. Особенно его веселил чеснок как средство борьбы с вампирами, осиновый кол как орудие убийства и святая вода. Насчет воды они поспорили даже: Дан объяснял, что в ней выдерживают серебряные вещи, а Гай уверял, что концентрация столь мала, что вызвать сможет разве что неприятные ощущения, но не ожоги и тем более не сквозные дыры.

Дан спал тоже плохо. Гай, забываясь сном, начинал стонать, и просыпались оба, потом Дан засыпал, Гай – нет, а потом все начиналось заново. В итоге продрых Дан до обеда. Около дивана обнаружилась одежда его размера, но заметно другого качества. Ладно, предположил он, от крови отстирать не удалось, но башмаки-то! Отдельно лежали мешочек с Дановыми документами и швейцарский ножик. Гай спал. Даже при плотно закрытых шторах было видно, как он бледен. На повязке проступили обширные пятна крови. Дан на цыпочках вышел из комнаты, был пойман родителями и обильно накормлен и напоен кофе со сливками. А потом началось непотребство. Папа вдруг прижал какую-то хреновину к тыльной стороне левой кисти Дана, и было это то ли так холодно, словно жидким азотом полили, то ли так горячо, словно полили плазмой, но Дан заорал и попробовал руку выдернуть. Если слон наступит, тоже можно попробовать. С тем же эффектом. Пытка продолжалась невыносимо долго – секунд пять. Потом слон убрал ногу, и Дан увидел на своей вовсе не смуглой коже сияющий голубой знак – точную копию мерседесовского значка. Сияние, правда, тут же начало гаснуть и в следующие пять секунд исчезло без остатка. Дан пошевелил пальцами и гневно воззрился на вампиров.

– Что там, мама? – крикнул сверху Гай. – Вы Дана покусали?

Мамочка поспешила на зов, а папочка объяснил:

– Теперь тебя никогда не тронет ни один вампир. Может быть, ни один вервольф. А люди никогда не увидят этого знака, и никакая магия им не поможет.

– Я не просил!

– Естественно. Ты и не знал. И отказался бы, если б я тебя предупредил. Но ты не знаешь здешней жизни. Хуже не будет. Более того, ты можешь обратиться за помощью к любому вампиру. И любой вампир тебе поможет, даже если ты не попросишь, но будешь заведомо нуждаться в помощи. Это было больно, я понимаю, но оно того стоило. И ты рано или поздно это оценишь.

Дан не стал спорить – какой смысл, если уже сделано? И в позу вставать да дверями хлопать тоже не стал. Надо же, то годы растительного существования, включая борьбу за жизнь посредством сажания картошки на заброшенных колхозных полях, и тут за две недели – две драки, если же считать первую встречу с Гаем, то и три, оседлывание сторожевика, имеющее тяжелые последствия в виде публичного драконьего обожания, да еще этот Фин Гласс… Некогда о смысле жизни и проблемах мироздания подумать!

Итак, появились – допустим! – друзья и защитники со специфическим строением челюстей. Это плюс. Появились и враги в виде «истребителей» этих самых защитничков. И если защитника из толпы вычленить еще можно, то вот врага – никак. Вряд ли их было всего четверо. И вряд ли стражники не поговорят в казармах, а черноглазый дознаватель дома с женой или в трактире с друзьями. Слухи распространяются надежнее и быстрее любого компьютерного вируса, так что очень возможно, что соратники «истребителей» о его подвигах уже осведомлены. Он ведь повышенной регенерацией не страдает, ему простого железного болта в спину хватит, чтоб у некоего мага начисто пропал шанс произвести обратный эквивалентный обмен. Значит – что? Сваливать? Боже мой, куда? Здесь хоть жрать дают, а в другом месте ему что делать, банковскому клерку и хакеру-любителю, ничего полезного не умеющему? А здесь? От любой тени шарахаться? Или во искупление вины вступить в ряды «истребителей»? Или попросить взаймы веревку и кусок мыла и тем самым решить все проблемы?

Рука папы-вампира, холодная даже через жилет и рубашку, легла ему на плечо, а голос его же без всякой проникновенности констатировал:

– Ты теперь не один.

Без пафоса сказано, искренне, однако что это меняет? И поднимутся вампиры единым фронтом супротив вражин-истребителей, вычислят тайную штаб-квартиру, напьются кровушки, причем в самом что ни на есть прямейшем смысле – и дальше-то что? Резня начнется из серии «бей кровососов»? Или из серии «полторы тыщи вампиров могут опустошить»?

Стоп. Прекратить истерику, товарищ младший сержант, заткнись, Данила, короче говоря. Надо было послушаться «истребителей» и скромно отойти в сторонку, покуда они Гая режут. Кто ему Гай? Не друг, не брат, даже не соплеменник. Ну а раз не отошел (даже вампиров нехорошо резать в пропорции один к четырем), то и заткнись, сделано. А как, интересно, реагирует на этакие казусы общественное мнение, не обработанное СМИ? Если по Новосибирску проходил слух, что скины побили (или даже убили – но таких слухов Дан не помнил) азера, народ пожимал плечами. Если азеру удавалось от скинов удрать, качали головами: «Шустрый». Если удавалось отмахаться, одобрительно крякали, потому что мужество всегда уважаемо. А если азеру помогал русский Ваня, вспоминали об интернациональной солидарности. Но в общем – плевали во всех случаях. Возможно, из-за малочисленности скинов в хоть и большом, но провинциальном городе.

Народ, пожалуй, везде одинаков. Разница в степени обработки, то есть в уровне пропаганды. Особенной ксенофобии Дан здесь не замечал. Но, увы, ксенофобия запросто может появиться. Есть ли у «истребителей» идеологи, агитаторы, пламенные трибуны, Фидели безбородые? Если есть, плохо. Если нет, плохо все равно, потому что до Дана они доберутся без труда. Жить почему-то хотелось. Не ради великих целей, а вот просто так. Даже в статусе перемешенного лица, ни на что в средневековой действительности не годного.

Дан отказался «пожить пока» у вампиров. Малодушно хотел, чтоб и вашим, и нашим. Чтоб люди считали его не этаким вампирским подпевалой (прихвостнем!), а просто справедливым.

Ага, то-то же папенька забеспокоился: четверо на одного – это мало. Прежде чем вмешиваться в местную жизнь, стоило бы в ней разобраться.

Героем дня он не стал, однако и в казарме поглядывали со значением, и в трактире, куда он пошел ужинать оставшейся с обеда уткой, ничего общего не имевшей с тем костлявым чудовищем, которое помнилось Дану с детства. Ничего ему никто и не говорил.

К концу ужина, когда Дан допивал смородиновый кисель без единого комочка, к нему подошел усатый стражник и мрачно велел выйти. Стало грустно и страшновато, а оказалось все просто: влюбленный дракон унюхал его и уперся возле двери, раскорячил лапы и башку пригнул, народ уже пальцами показывать начал, потому как сдвинуть тварь никак не получалось.

– Испортил ты нам дракона, – ворчал стражник, пока Дан гладил блаженную морду и терпел прикосновения сухого раздвоенного языка к своей. Дан оправдывался и объяснял дракону, что службу надо нести исправно и не капризничать. Дракон понимающе посвистывал и закатывал глаза.

Проблему решили легко: Дан пошел с ними. Стражники рассказывали, что подготовить дракона к патрулированию непросто: они сообразительны, но своенравны, но ежели общий язык найти, то сразу становится хорошо, потому что они, драконы, умные, сами знают, что делать и кого ловить, да и понимают, чего им говорят. «Твари полуразумные», – вспомнил Дан. Полу? Вроде собак? Даже престарелая Тяпа казалась Дану вполне разумной. Трехлетний ребенок разумен или нет?

Сторожевые драконы могли патрулировать круглые сутки. Сна им требовалось всего ничего, покемарят часок – и снова готовы за порядком следить. Кормить надо раз в день, лучше досыта, голодный дракон может нарушителем и подзакусить, объясняй потом, куда у задержанного одна рука девалась. Ну и подкармливать не грех. Если дома чего осталось: суп там вчерашний, репа пареная. Морковку вот любят (дракон подтверждающе заклекотал).