Кристиан объявился в разгар зимы, и объявился очень нагло: окликнул Лену прямо в больнице, где она проводила большую ревизию травам. Больных не имелось, доктора разбежались, оставив усидчивой Лене скучную работу.
– Ты только не оглядывайся.
– А то что? – не оглядываясь, спросила Лена недружелюбно.
– Ничего. Но я бы не хотел, чтобы ты меня видела. Это не угроза, это просьба.
– Ну, не оборачиваюсь. Что дальше? Извиняться за ученичка пришел?
– Ты поняла? Или это сарказм?
– Это сарказм.
Как ни напрягалась Лена, она не слышала никаких признаков его присутствия – ни движений. ни шагов, ни дыхания. Привидение. Или проекция. Типа голограмма. Энфешка вместо фэнтези.
– Прости за Корина. Не его прости, меня. А у тебя разве так не бывало: тот, на кого ты возлагаешь вполне определенные надежды, их не оправдывает, делает чуть не все наоборот, а ты все равно ничего не можешь, потому что учитель, потому что взял на себя ответственность за него, потому что привязан к нему…
– Не бывало. Но в книжках я о чем-то таком читала.
– И чем кончаются книжки?
– Либо учитель убивает ученика, либо ученик учителя.
– А если это невозможно?
– Вы бессмертны?
– Нет… то есть в какой-то степени… В общем, Корин не сумеет меня убить. А я не смогу убить Корина, потому что он теперь часть меня.
– И как тебе его планомерное уничтожение мне подобных любой ценой?
Он долго молчал, Лена уж подумала – ушел, вернулась к травам, но он все-таки ответил:
– Ты вернула мне надежду на то, что все переменится.
– Книгу Лены читал, – фыркнула Лена. Он поправил:
– Писал. Подожди со мной спорить. Ты уже несколько раз давала Корину окорот. Ты убила его брата. Ты говорила с Виманом… а Виман из них самый разумный.
– Больше всего мне нравится, что я убила его брата.
– Твои спутники – всего лишь твои руки, Светлая.
Лена чуть было не швырнула за спину тяжеленный пестик, но разве Кристиан не был прав? Они ее руки, ноги и головы. Если не по ее приказу или просьбе, то только для нее. Она убила одного из братьев.
– И представляешь, мне вовсе не стыдно.
– И не должно быть. Возмездие не есть убийство.
– Разве мы боги, чтобы распоряжаться возмездием?
– Боги? – повторил он и пропал. Вроде ничего не изменилось, но Кристиана уже не было. Величайший маг, которого в каком-то мире сочли богом? Или он сам счел себя богом? Доля истины есть. Бог может то, чего не могут остальные, чего больше никто не может. И убить его суметь трудно. Но можно?
А собственно, зачем? Он ничего не сделал. Даже если опрометчиво выпустил в мир таких вот ученичков, целью жизнь поставивших искоренение людей – пусть даже ценой гибели эльфов. Параноики.