Шут лежал на кровати, укрытый одеялом, жена Лумиса хлопотала с травами. Лена смазала синяк, уже начинающий чернеть. Шут слабо улыбнулся.

– Что-то случилось?

– Гарвин нездоров. Ничего. Твоя задача – спать.

Он послушно закрыл глаза. Лена прислушалась. Шут чувствовал себя примерно так же, как и она после сотрясения мозга. Пройдет.

Каждый день она поила шута целебными отварами, он почти круглые сутки спал, просыпаясь только по естественным надобностям, не особенно охотно ел, заставляя себя, понимая, что нужны силы, – и снова засыпал, успевая только поулыбаться Лене.

Гарвину становилось хуже. Он был в каком-то полубессознательном состоянии, в буйство не впадал, но бредил, говорил что-то невнятное по-эльфийски, не узнавал ни Лену, ни Милита, но не был агрессивен. Может быть, на агрессивность ему не хватало физических сил. Он не мог удержать кружку с чаем, поэтому Лена ухаживала за ним больше, чем за шутом. Состояние эльфа ее тревожило. Зароки зароками, но ведь поболтать с драконом не запрещается?

Хитра девка. Ну давай поболтаем.

Он не умрет?

Не должен.

Это из-за озера?

Думаю, да. Красавица моя, я знаю не все на свете. И что с твоим некромантом, я не очень понимаю. Может, прилететь да посмотреть повнимательнее? Тем более что там драконов не знают, а я люблю производить впечатление на обывателей. Они так забавно визжат от ужаса.

Не видала визжащих эльфов.

А я так даже ел. У-тю-тю! Купилась! Аиллена, я правда не знаю. Если очень боишься, уводи своих в Тауларм. Или зови Владыку. Лучше зови, потому как я не уверен, что Гарвин хорошо перенесет Шаг. Хочешь, я его позову, чтобы ты не напрягалась? Он тебя найдет.

Лена отказалась и начала вызывать Лиасса самостоятельно и не особенно успешно. Ей не хотелось, чтобы он решил, будто она в опасности, потому старалась звать его деликатно, но ничего не получалось. Ей казалось, что вот-вот… и связь ускользала. Помехи на линии. Тогда она поступила проще: Шагнула прямо от постели Гарвина. К постели Лиасса, в которой он пребывал не один. Лена отчаянно покраснела и отвернулась, слыша за спиной хихиканье женщины и шорох одежды. Вот ведь бабник!

– Тебе легче было бы, если б ты заставала меня с женой? – усмехнулся Владыка. – Можешь повернуться, я одет, а Мирина ушла. Я не так уж и редко провожу ночи с женщинами.

– Прости, Лиасс. Там не ночь, я не подумала о сдвиге времени.

– Извиняешься? Что помешала? Ничего страшного. Наверстаю. Что случилось?

Пока она рассказывала, Лиасс надевал рубашку, куртку, обувался. Лицо его заметно мрачнело. Он позвал охранника, бросил ему пару слов, и через очень короткое время в комнате появились Ариана и Кайл.

– Тебе придется увести нас всех, – сказал он. – Боюсь, может понадобиться Кольцо. И боюсь, что мы теряем Гарвина. Будь к этому готова.

Лена не поверила. Совершенно. Она чувствовала Гарвина почти так же, как шута. Речь не шла о смерти.

– Совершенно верно, – кивнул Лиасс. – Речь не идет о смерти. Речь идет о безумии. О том, чего я и боялся и о чем тебя предупреждал. Безумие некроманта – это…

– Я не поведу Кольцо.

– А я не собираюсь его убивать, дорогая. Я хочу ему помочь. И моей силы может не хватить.

– Для кольца нужно пять магов, – робко сказал Кайл. – А там только Милит. Магия шута совсем другая, он не сумеет замкнуть кольцо.

– Я сумею, – отрезал Лиасс и посмотрел на Лену. – Ну, ты хочешь, чтобы он потерял остатки рассудка? Вот тогда его точно придется убить, и Милит это непременно сделает. Для твоей же безопасности.

– Лиасс…

– Аиллена, не тяни время. Тебе давно следовало прийти за мной. Когда это только началось. Ну? ты ведешь нас или нет?

Лена протянула руки. Удивительно, но на этот раз она обернулась за очень короткое время. Комната была так же пуста. Гарвин что-то говорил нараспев, сосредоточенно глядя в потолок.

– Есть здесь сильный маг-эльф? Если есть, позови. И шута позови.

– Он болен.

– Если не умирает, зови. Ты не представляешь, какая нам нужна сила.

– А я?

– А ты уже здесь.

Лена боялась оставлять их с Гарвином, потому что даже открытое лицо Кайла посмурнело, когда он увидел Гарвина. Она выглянула в дверь и крикнула:

– Милит!

Через несколько минут в комнате стало тесно: пришли Милит и Лумис, Маркус привел шута и сам остался, скромно встав в сторонке, хотя никто его и не выгонял.

– Что он говорил, Владыка? – спросил Кайл. Лумис вздрогнул и уставился на Лиасса.

– Книга Лены, – ответил тот. – Он сосредоточился на самом важном, чтобы сохранить себя. Ты умеешь смыкать Кольцо, брат? Готов ли ты помочь некроманту? Если не готов, не стоит, это может его погубить.

Подумав, Лумис покачал головой.

– Не могу за себя поручиться. Я верю Светлой, но предубеждение велико. Прости… Владыка.

– Ничего. Я тебя понимаю. Рош Винор, а ты?

– Я? – удивился шут. – То есть помочь Гарвину – как угодно. Только я не умею…

– Я возьму только твою силу. Надеюсь, умения мне хватит. Кайл, ты готов помочь некроманту? Ариана? Милит?

– Меня-то что спрашивать, – обиженно проворчал Милит.

– Готов, – кивнул Кайл.

– Готова, – кивнула Ариана. Лиасс взял за руку шута и Лену. Эльфы сомкнули Кольцо. У Лены слегка закружилась голова, появилось состояние легкой эйфории, не как от вина… скорее, как от поцелуев шута. Больше она не почувствовала ничего. Удивительное было зрелище. Совсем не такое, как когда они делали Кариса великим магом. Первыми засеребрились глаза шута, потом Милита, Кайла, Арианы. Потом Лиасс закрыл глаза – просто моргнул, казалось бы, но когда они открылись, то были… были… Они пылали серебром. Кипели этим холодным огнем. Лумис отступил.

И Лену словно выбросило из времени и пространства. Это напоминало океан, но не было счастья и испуганного восторга, были величие, мощь, даже угроза. Поток. Шторм. Цунами. И посреди этого урагана – одинокая душа Гарвина. Потерянная. Лена рванулась к нему.

– С ума сошла, что ли? – спрашивал Владыка, похлопывая ее по щекам. – Зачем так-то?

Глаза у него были обычные, синие. Лена собралась вскочить, но ладонь Владыки прижала ее к стулу.

– Успокойся. Все прошло хорошо. Все живы, все целы. Тебе не нужно было ничего делать, дорогая. Я бы справился. Неужели ты настолько мне не доверяешь?

– Инстинкт, заставляющий спасти, – произнес голос Кайла. Кайла. Почему не Кавена? Кавен сильнее. Почему Владыка взял не Кавена? Потому что Кавен не готов помочь некроманту?

– Именно, – кивнул Лиасс. – Мы вернули Гарвина, не волнуйся. Ты вернула его. А мы просто так стояли кружочком и смотрели, как ты делаешь то, что должны делать мы.

– Рош? – с паникой в голосе чуть не завизжала Лена. Рука шута оказалась у нее на плече.

– Я здесь. И со мной все хорошо. Даже голова болеть перестала.

– Кольцо исцеляет, – сообщил Кайл. – Помимо всего прочего.

– Ей надо полежать, – потребовала Ариана. – Не забывайте, она не умеет пользоваться магией осознанно. И уж тем более нашей. Милит, отнеси ее в постель.

– Не уйду я отсюда! – взбунтовалась Лена. – Не надейтесь!

Милит без разговоров поднял ее со стула и уложил на свою кровать. Маркус подал ей кружку с чаем. С обычным травным чаем без особенных лекарственных трав. Пахло мятой, смородиновым листом и малиной. Чего они всполошились? Сейчас Лена чувствовала себя нормально, разве что эйфория не проходила, но такая легкая, что не могла быть опасной. Ариана осматривала шута, заглядывала ему в глаза и осуждающе качала головой.

– В постель. И два дня вообще не вставать. Даже по нужде.

– Я столько не вытерплю!

– Горшков нет? На бочок повернешься и отольешь. Брат, есть кому проследить за ним? Ничего страшного, но только если он пролежит два дня, не отрывая головы от подушки. Чтоб даже ел лежа!

Потом суматоха рассосалась, шута увели, ушли с ним, даже Маркус выскользнул за дверь. Потому что остался Лиасс. Он сел на край кровати и погладил руку Лены.

– Ты снова его спасла. От участи, худшей, чем смерть… И от смерти, потому что безумного мага нельзя оставлять в живых никогда. Эльф не поверил, что я Владыка?

– Не знаю. Вроде верит. Мы же рассказывали о тебе. Но у них тут странные представления…

– Нормальные у них представления, – усмехнулся Лиасс. – Я скоро открою проход, чтобы Ариана и Кайл могли уйти, а сам задержусь на денек. Если Лумис не станет возражать, конечно. Не из-за Гарвина. Я хочу увидеть этот пруд.

– Гарвин из-за этого?

– Не знаю. Я не видел пруда. Не тяни шею, он просто крепко спит. Ты давала ему силу?

– Он чуть не плевался от отвращения, но терпел.

Лиасс расхохотался.

– Целовала? Ох, Аиллена, чувство юмора у тебя… Сколько раз ты уже его в лужу сажала.

– Можно подумать, я понимаю ваш юмор.

– Оттого еще смешнее.

– Лиасс, а что это было? В Кольце?

– Магия. Чистая магия. Признаться, я не думал, что ты почувствуешь. Испугалась?

– Нет. Страшновато и здорово.

– Так и есть. И должно быть. Удивительно, ты чувствуешь то, что не должна. Магию. Нашу магию. Что у шута с руками?

Он расспрашивал Лену, отвлекая от дурных мыслей, гладил ее руку, успокаивал, как мог, и Лена чувствовала, что бесстрастный Владыка ее любит ничуть не меньше, чем Ариану. Или Кайла. И, наверное, больше, чем Милита и тем более Гарвина. Вернулся Лумис, поклонился, прижав к груди раскрытую ладонь. Во всех мирах этот жест был свойствен эльфам. Во всех.

– Позволь представиться, Владыка. Я Лумис. Поверь, я счастлив видеть Владыку эльфов.

– А сам-то ты кто? – усмехнулся Лиасс. Лена вытаращила глаза.

– Не может быть двух Владык одновременно, – покачал головой Лумис. – Я вождь, но не Владыка. Меня уважают, почитают, но мое слово не является непреложным законом.

– Как угодно, – согласился Лиасс. – Я Лиасс. Просто Лиасс. А он – мой сын. Аиллена рассказывала тебе, как он стал некромантом?

– Нет. Я принял это как данность. Если им… ей нужен некромант, значит, так должно быть.

– Фаталисты, – пробурчала Лена. – Владыка эльфов, по всему, я. Что ни скажу – непреложно. Что ни сделаю – правильно. О чем ни попрошу – первейшая обязанность для Лиасса и Лумиса.

Опять нечто смешное. Увидеть хохочущим Лумиса Лена и не думала, он улыбался-то редко, а уж чтоб смеяться!

– А ты не так уж и неправа, – сказал наконец Лиасс.

– Муж – голова, – сообщила Лена с пафосом, – а жена – шея. Куда хочу, туда верчу.

Уморить Владыку, и тем более двух, в ее планы вообще-то не входило. Лиасс чуть с края кровати не свалился, Лумис раскачивался на стуле, хлопая себя по коленкам. Нормальная народная мудрость. Ну-ну. А второй тоже целовать будет?

Лумис не отважился. Лиассу она была куда более привычна и знакома, потому он и целовал ее геройски в щеку. Лумис благоговел, но как-то странно. С оговорками. И черт с ними. Лена приподнялась и посмотрела на Гарвина. И прислушалась к Гарвину. Вся почтительность и нежность Лиасса немедленно испарились, и он отвесил Лене самую настоящую оплеуху, повергнув в шок и ее, и Лумиса. На глаза немедленно навернулись слезы, но не потому что было больно, пощечина была скорее символической, чем весомой, зато обидно было невероятно.

– Может быть, так ты наконец поймешь, что не всегда можно делать глупость за глупостью, – сухо произнес эльф. Глотая слезы, Лена отвернулась. Как бы ни было обидно, плакать нельзя, этот мир ни в чем не виноват, нормальный мир, где хитрющие эльфы нашли-таки свой способ сосуществовать с людьми, пусть не самый хороший, но уж всяко лучше, чем бессмысленные и бесконечные войны. Лумис заговорил по-эльфийски, Лиасс ответил. Лене уткнулась носом в стену и свернулась в клубочек. Неужели она производит впечатление такое идиотки, которая не понимает слов? Неужели он не знает, какой дикостью кажется для нее это распускание рук по поводу и без? И вообще, никто не бил ее по лицу, кроме Корина, а он, понятно, злодей. Голоса эльфов звучали, как военная песнь. Ссорятся. Лиасс объясняет, а Лумис не желает понимать. Ну и шли бы к черту или к зеленому пруду. Сто лет еще не пойду в Сайбию, и никто не расстроится, потому что ни у кого нет там особых привязанностей, так уж вышло, что, по большому счету, они нужны только друг другу. И по малому счету тоже.

– Выйди, Маркус, – приказал Лиасс. Еще чего. Приказывать своим спутникам может только она.

– Останься! – велела Лена. Он же не просто так пришел, он понял, что ей плохо. Вот Милит не смог – Владыка есть Владыка. А шуту вставать не только не велели, но и приставили еще кого-нибудь, чтоб не давали подняться.

– Я прошу тебя, Маркус, – сменил тон Лиасс, – оставь нас, пожалуйста.

– Прости, Владыка, – не очень решительно отказался Маркус, – но она хочет, чтобы я остался, и я останусь. Можешь выкидывать меня в окно магией. Я же знаю, что-то произошло.

Лена протянула назад руку, услышала шаги Маркуса, почувствовала тепло его пальцев. Настоящее дежа-вю. Такое уже было когда-то. Ни в какое окно Владыка никого выбрасывать не станет. Лена ткнула его локтем в спину – и он послушно встал, переместился куда-то, а его место занял Маркус, наклонился, обнял.

– Ну ты чего, – ласково заговорил он, – поругались? Кто обидел-то?

– Я дал ей пощечину, – сказал Лиасс. Лена не удивилась бы, услышав шелест меча, скользящего из ножен к свету, но Маркус был человеком разумным и убил Владыку взглядом. – Она решила отправиться в сознание Гарвина.

Маркус поддал ей по удобно подставленной попе, и рука его была гораздо тяжелее, чем у Владыки. Лена заревела, и плевать на мирную землю, раз тут ее светлость обижают. Да еще друзья. Лумис ахнул в ужасе. Лиасс отстранил Маркуса, поднял Лену, развернул к себе и прижал к груди, как ребенка.

– Не волнуйся, Лумис. Она плачет от обиды на саму себя. Поняла, что сделала глупость, а признаться в этом не хочет даже себе.

– Ты же сказал, что с ним все в порядке, – всхлипнула Лена.

– Я сказал, что он крепко спит. Что ты его спасла. Но не говорил, что с ним все в порядке. В нем сейчас два Гарвина, и я почти уверен, что победит тот, которого ты любишь. Тот, который любит тебя. Но может победить и другой – тот, который умеет только ненавидеть. Особенно – людей.

– А он справится? – спросил Маркус.

– Надеюсь. Очень надеюсь, что ее Свет сильнее. Я не случайно погрузил его в глубокий сон. Он не сможет проснуться без посторонней помощи. И когда проснется, я должен быть рядом с ним, потому что со вторым Гарвином не справиться никому из вас. Разве что Лумису. Но Лумис не знает разницы между двумя Гарвинами.

– Свет Делиены очистил его, – не без воинственности заявил Маркус.

– Да. Ты прав. Но есть некоторые особенности… Ты можешь показать мне озеро, Лумис? Побудь с ней, Маркус. И если вдруг поймешь, что она намерена посмотреть, как там Гарвин, не стесняйся.

– Не буду, – пообещал старый друг. Лиасс передал ее с рук на руки Маркусу, и эльфы вышли.

– Ты могла заблудиться, девочка, – ласково заговорил Маркус. – Заблудиться в больном сознании. Наверное, тебя эльфы бы вытащили, а его вряд ли. Не нужно, потерпи. Пусть Владыка сам…

– А если…

– А если, то Владыка тоже сам… Или я – сам. Безумный маг, да еще с такой мощью, как Гарвин, да еще некромант, да еще умеющий открывать проход между мирами… Он сам предпочел бы смерть. Но я чувствую – Владыка спокоен. Ты что-то такое там сделала, в этом Кольце, что сразу нашла Гарвина. Я так понял, они бы долго его искали. А ты… Может, потому что вы связаны.

– Мы все связаны, Маркус. Ты же пришел. Или ты просто воды принес?

– Нет. Просто вот пришел… Подумал, что надо прийти.

– И тогда в лесу, когда на нас разбойники напали, ты тоже просто подумал, что надо прийти. С мечом. И нас с Гарвином безошибочно нашел, и тоже ведь – рубашку не надел, сапоги не надел, а меч прихватил. Погоди, ты еще разговаривать с нами научишься.

– Да ладно издеваться.

В его руках было спокойно. Обида улеглась. Даже тревога прошла.

– Гарвин говорил, что тот отшельник-полукровка что-то дал нам всем. Может, это и дал – умение разговаривать друг с другом?

– У тебя и было.

– Но если всем, что он дал тебе?

– Не знаю. Я ничего такого не чувствую. Вот шуту он и впрямь свою магию мог отдать, а если у него и была…

– Он ее боится.

– Я знаю. Только чего ее бояться, она защитная.

– Нет защитной магии, – сообщил Корин Умо. Маркус вскочил, но Корин, небрежно отмахнувшись, впечатал его в стену. – Подеремся в следующий раз, человечек. И тебя, Светлая, я в следующий раз приласкаю.

– Тронешь Гарвина… – начала было Лена, но эльф ее перебил:

– И не прикоснусь. Только разбужу.

Лена заорала дурным голосом и кинулась на Корина, умудрившись вовремя сделать то, на что у нее никогда не хватало ума: выхватив из ножен свой стеклянный стилет. Схватка, конечно, была короткая, однако кровь, непонятно чья, летала по всей комнате. Корин швырнул ее на пол, как следует поддал ногой куда придется, а Лена продолжала размахивать кинжалом и в ногу тоже попала, потому что кровь брызнула ей в лицо, а эльф тоже заорал дурным голосом и поспешно скрылся в проходе. Маркус остановившимися глазами смотрел мимо Лены. Она оглянулась. Гарвин вставал с кровати, и это был второй Гарвин.

Он посмотрел на Маркуса довольным взглядом кота, загнавшего в угол мышь, и поднял руку. Откуда в категорически неспортивной Лене взялась олимпийская прыть, она не знала, но оказалась между Маркусом и Гарвином в тот же момент, когда эльф шевельнул пальцами. Маркус вскрикнул и сполз по стене на пол. А Лена опять ничего не почувствовала.

– Ушла б ты с дороги, Светлая, – дружелюбно сказал Гарвин, – а то ведь согрешу, Странницу убью.

Он чуть сдвинулся в сторону, чтобы достать Маркуса, и в ту же сторону шагнула Лена, и так они потоптались еще несколько секунд. Магия на Лену не действовала, как и положено магии. Даже некромантской.

– Гарвин, узнай меня! – твердила Лена, как заклинание. – Узнай!

– Я узнал, – удивился он, – трудно не узнать серую мышку, уверенную, что она имеет право вершить судьбы целого мира. Уйди, Светлая, если я не убил одну Странницу, не значит, что не убью другую. Лучше не мешай мне.

– Владыку… – простонал Маркус за ее спиной. – Зови Владыку.

Гарвин скользнул вправо, а Лена – влево, и правильно, потому что это был обманный маневр, и заклинание опять досталось ей. Нет. Владыку? Владыка просто убьет его. Наконец-то убьет и сочтет это правильным, пусть даже сердце его в это время будет рваться от боли. Ненавижу правильных, делающих то, что надо, уверенных в собственной правоте. Лена рванулась к Гарвину, обхватила его руками за шею, отвернула от Маркуса. Ну хватит же у него ума убраться отсюда, он же сообразительный, он поймет.

Она подняла голову и окунулась в серебристо-голубые холодные глаза. Мгновенно стало темно. Колющий мрак охватил ее, и не только ее, но и того, кто был рядом. Машину для убийства людей. Не было жажды убийства, была уверенность в необходимости убивать. В нем не было ничего другого: ни цинизма, ни фатализма, ни тем более комплекса вины, ни теплоты, ни воспоминаний… Нет. Воспоминания были. С ним была боль Таны, ужас крохотной внучки – Лена даже не знала, как ее звали, короткая, как взрыв, смерть сына, мучительное умирание Файна. С ним не было Вики. И эта пустота была даже страшнее боли и смерти всех остальных. Это сделали люди. Все плохое, что видел он за свои чуть ли не пятьсот лет, сделали люди. Конечно, не все они были плохие. Хорошие тоже были. Когда Салия влюбилась в человека, он его принял – человек и правда был хороший. Добрый, мягкий, незлобивый, веселый и некрасивый. Что ему оставалось, кроме как принять выбор дочери? Несмотря ни на что. Несмотря на свое проклятие, которое почему-то глупцы называют Даром. Едва увидев избранника дочери, он увидел его смерть. Его. Салии. Маленького мальчика. Внука. Первого своего внука. Он увидел летящие камни, увидел, как обнимает Салию и ребенка человек, стараясь закрыть их собой, хотя ему и кричали: «Уйди, не тронем!» Он не ушел. Надеялся их спасти, хотя невозможно спасти от сумасшедшей толпы. И вот камень попал Салии в голову, и муж не удержал ее, упал сверху, все стараясь закрыть от водопада камней… а скоро остались только камни, под которыми даже не угадывались три тела. Что он мог сделать, кроме как продолжить жить с этим видением, вновь и вновь переживая его? Убить человека. Заранее. Чтобы Салия не выходила за него замуж, и тогда им не пришло бы в голову навестить его мать, женщину добрую, очень любившую и невестку, и внука. Но он был эльфом и понимал, что время жить рано или поздно уступает дорогу времени умирать. Убить человека сейчас – это убить и Салию, лишить ее этих десяти лет безмерного счастья, радости любви, радости материнства, погасить сияние в ее глазах. Эльфы однолюбы. И он согласился на свадьбу, он познакомился с матерью зятя, был приветлив с ней, как вообще мог быть приветлив с человеком, он ни слова не сказал Вике, отцу… В этом не было смысла. Он никогда и никому не говорил о своих видениях. Каждый выбирает себе дорогу сам. Но может быть стоило дать Салии не десять лет женского счастья, а сорок два года жизни? Сделанного не изменить. Будущее зависит от твоих действий, но прошлое – уже нет. Люди не разбирают, что за эльф, – плохой, хороший, грудной ребенок, беременная женщина, молодой мужчина. Всех на крест. Разве они стоят того, чтобы жить?..