Гарвин приходил в себя еще долго. Они прошли еще несколько миров, и Лена побоялась задумываться, не заключается ли тезис о бесконечности Вселенной в этом бесчисленном множестве миров, устроенных, как бы там ни было, более-менее одинаково. Случались экзотические обычаи, попадались экзотические экземпляры, но структура миров магии была однотипна: непременная монархия, фактически всегда абсолютная, даже если теоретически имелся какой-то совет, иногда даже обладавший правом голоса. Совещательного. Короли были разные. Хорошие, плохие, а в основном средние. Встретился даже император, очень старавшийся удержать трещавшую по швам империю, созданную еще его прапрадедом, которого он крыл местным матом. Появление Лены произвело там фурор, их с великим почетом доставили в столицу, с поклонами привели во дворец, и Лена испугалась, что император начнет спрашивать у нее советов по управлению империей. Однако тот оказался достаточно молод (лет тридцать пять-сорок на вид), весьма неглуп и советов не просил, понимая, что никакая Светлая не имеет опыта управления государством. Однако о других мирах расспрашивал, одновременно отдыхая душой и мотая на ус. Кладезью информации оказался шут, всегда интересовавшийся государственный устройством мира, по которому они шли. Годы, проведенные в непосредственной близости от короля, не пропали даром. Маркуса это все волновало ничуть не больше, чем строение Солнечной системы, а эльфы и вовсе государственности не имели. Как, кстати, и в этой империи. Жили они, естественно, обособленно, тихо и мирно вымирали, потому что становилось их все меньше и меньше, их благоразумно не трогали, усвоив горький опыт последней войны, которую вел против них папа нынешнего монарха, когда был молодым и амбициозным. Империя тогда едва не рухнула, потому что эльфы дрались так, как дерутся эльфы. В конце концов им были дарованы особые права, они без охоты платили налоги, чем их участие в жизни государства и заканчивалось.

Во время одного разговора выяснилось еще одно свойство эльфов, отличающее их от людей. Говорили о войне. Император рассказывал об этой, которую застал ребенком, Маркус – о Второй эльфийской, эльфы, понятно, о той, что уничтожила Трехмирье.

– Что война, – пожал плечами Милит, – дерись или умри.

– Потому и отступаете, – сказал Маркус, – что так: дерись или умри.

– А как надо? – удивился Гарвин.

– Победи или умри. Потому люди в конце концов побеждают, а эльфы в конце концов умирают.

– Мы не можем победить, потому что нас чересчур мало. Вас не в десятки раз больше и даже не в сотни, – обиделся Милит.

– Не можете. Потому что уверены в этом. А драться надо так, чтоб или победить или умереть. У вас получается наоборот: быть побежденным или умереть.

– А дураком прикидывается, – проворчал Милит. – Азарта нам не хватает.

– И деретесь по привычке. Может, потому Владыка и держал мир, пока мог.