Здесь сталь горела, рушился гранит.

Вы были тверже стали и гранита!

Никто у нас в Отчизне не забыт,

Ничто у нас в Отчизне не забыто!

Памятная надпись на Монументе погибшим воинам

в городе-герое N (сделана из бронзы).

Сдана в скупку цветных металлов 12 мая 199... года

наркоманом Васильевым П.А., 1970 года рождения

(из материалов уголовного дела)

   Перед тем, как моя возлюбленная отправилась на дежурство, она обратилась ко мне:

   - Мак Сим, можешь пообещать мне одну вещь?

   - Какую именно? - ненавижу, когда просят исполнить то, не знаю что.

   - Когда вернемся в поселок, сходим вместе в храм? - всего-то...

   - Обещаю, любимая! - Эльза рассмеялась и попросила повторить это слово еще раз. А потом еще раз, и еще... в общем, на дежурство она явно опоздала.

   Как опоздал и я на совещание, на котором мы вчетвером: Мюллер-старший, Мюллер-младший, командир штурмового подразделения отряда старший десятник Грох и командир отряда, центурион Громов, отчаянно пытались найти решение стоящей перед отрядом проблемы: борьба с численно превосходящим противником, имеющим практически неограниченные резервы в живой силе. Вопрос долго рассматривали с разных сторон.

   Единственным результатом, к которому мы пришли, было предложение повесить в казарме ящик, куда бойцы будут опускать придуманные ими идеи. Пусть даже - самые идиотские. Главное, чтобы было потом кому проверить, если ли в записях рациональное зерно. Пусть и крохотное. Лучше попросить совета у других, знающих что-то, неизвестное тебе, чем доблестно погибнуть из-за избытка гордости.

   Мы вернулись в казармы, из которых наш отряд вышел в рейд, еще до окончания светлого времени этих насыщенных событиями суток. Для "повышения морального духа" рядовых членов Рода Фу-Оша (и вразумления кое-кого из руководства), перед самым поселением "Воин" был снят краном с платформы, на которой он проделал свой путь туда и обратно, и величественно зашел в поселение своим ходом. Я довольно успешно играл роль пилота многотонной боевой машины (во всяком случае, мех не шатался при ходьбе). Так что последние лиги пути домой имел сомнительное удовольствие наслаждаться видами надоевшей мне до чертиков пустыни с высоты рубки меха.

   Патриарх Магуно устроил нам торжественную встречу. С лозунгами, речами и цветами. Дневная жара спала, поэтому рядовые члены Рода присутствовали на встрече, держа на плечах маленьких детей. Внешне все выглядело так, что доблестные воины возвратились домой после успешного похода. Тем более, что данный момент на оставленной нами базе, рабочие Рода, подобно трудолюбивым муравьям, грузили в контейнера все, что можно было оторвать с креплений. Все было пристойно и культурно. Как в жизни. Идет пара: он и она. Он в строгом костюме. Она - в роскошном платье. Красота... Ни за что не подумаешь, что еще вчера она крыла его матом. А он, пьяный, гонялся за ней с утюгом...

   Мониторы в самих казармах были аккуратно сняты с мест скопления персонала. И задвинуты в дальние углы. Чтобы плохие новости и льющаяся на нас потоками ложь и клевета не мешали занятиям бойцов отряда и повседневной жизни членов их семей. Единственное, что постоянно было перед глазами солдат, напоминая о войне - это аккуратный транспарант. С четкой надписью: "До вторжения осталось ... дней". Такие вешали в нашей школе в конце учебного года. Перед экзаменами. Очень скоро всем нам придется сдавать самый главный экзамен. А мы не знаем вопросов, которые нам зададут. И даже не представляем, что можно ответить предвзято настроенным экзаменаторам.

   После наступления по команде "Отбой!" темного времени суток, Эльза вручила мне довольно тяжелый рюкзак и мы выехали на романтическую прогулку под звездами. К местным служителям культа. На случай возникновения непредвиденных проблем, нас, стараясь оставаться незамеченными, сопровождали две группы штурмовиков на вездеходах.

   Роль и статус главы местного культа, если честно, я так и не смог выяснить. Обращались к нему - Говорящий С Предками. Наверное, потому, что этот мешок с костями намертво застрял на границе между миром живых и местом пребывания душ этих самых предков. По словам Отто Карловича, когда он впервые встретился с местным продавцом опиума для народа, тот выглядел совершенно так же, как и сегодня. Необычайно древним, сморщенным стариком, могущим развалиться на части от слабого ветерка, чью повестку Апостол Петр потерял по рассеянности. Никакого другого объяснения, почему же Говорящий С Предками до сих пор жив, у Мюллера-старшего просто не было.

   Не совсем понятны были мне и отношения Патриарха и остальной элиты Рода со служителем культа. С одной стороны, Говорящий С Предками был родовым шаманом Рода Фу-Оша, членами которого мы все считались. Однако, в число налогов и сборов, которые с нас сдирали вместе со шкурой, никаких пожертвований на нужды религии не входило. Да и никаких публичных пожертвований в местную церковь родовая элита не устраивала. И праздников, вроде дня рождения Отца-Основателя в местном календаре не было.

   С другой - никаких проповедей о жизни Отца-Основателя Фу-Оша не велось. Создавалось впечатление, что кому надо - те и так все знают. А остальным - ничего знать и не положено. Шаман не просто никогда не заглядывал в поселение. Он даже не удосуживался выйти на встречу тем из разумных, кто посещал место обитания предков. Никаких церковных праздников старик также не справлял. В колокола не звонил, крестных ходов, всенощных бдений и массовых служб - не устраивал.

   Да и внешний вид места отправления религиозных нужд не выдерживал никакой критики. Сразу после моего выздоровления, мне показали, где находится... явно не храм. И не церковь. А так же не молельный дом, капище или погост. Больше всего ЭТО напоминало земную пещеру, в которой люди каменного века оставили своим потомкам наскальные рисунки. Или турист начеркал для тех, кто заглянет сюда после него: "Здесь был Вася". Этакий памятник культуры неолита.

   В получасе езды от родового поселения, у подножия одного из холмов имелась полость, явно естественного происхождения. Никакого намека на двери. Как и на попытку облагородить помещение. На полу - завалы песка, нанесенного ветром. В которых следы посетителей протоптали полузаметенные тропинки. Слева от входа - ящик для сбора пожертвований и еще один, побольше, с ароматическими палочками. Справа - каменному выступу стены крайне грубо были приданы гуманоидные формы. При некотором напряжении фантазии, можно было представить себе голову, переходящую в туловище. И пару рук, скрещенных на груди. Ног у статуи не было. Возможно, что их занесло песком. А может быть, нижние конечности и не были предусмотрены скульптором.

   Привезший меня сюда Мига подошел к ящику для пожертвований, опустил в него кредитку, поставил рядом канистру с водой и какую-то тяжелую коробку, после чего взял из другого когда-то окрашенную в красный цвет курительную палочку. Потом подошел к идолу, воткнул палочку в песок, поджег и, став на колени, начал раскачиваться взад-вперед и что-то бормотать. Длилось это, пока на кончике курительной палочки тлел робкий огонек. Когда струйка дыма исчезла, Мига встал, выдернул палочку из песка, положил ее обратно в ящичек, поклонился стене и пятясь, двинулся к выходу. Мне он о сути обряда ничего не сказал, а сам я ничего не спрашивал.

   Едва мы с Эльзой подошли к пещере, как навстречу нам, опираясь на костыль, выбралась старая развалина. Окинув меня взглядом, древний старец в столь же древнем тряпье повернулся и, не сказав ни слова, медленно побрел вглубь пещеры, дымя трубкой. Решив, что это следует понимать как приглашение войти, я двинулся следом. У дальней стены старый хрыч вынул чубук изо рта и доказал, что говорить он все-таки умеет.

   - Раздели со мной трапезу, Максим, сын Виктора из Рода Громовых. - ну и ну! Впервые абориген правильно произнес мое имя и не забыл про отчество. Да еще и на моем РОДНОМ языке. На котором даже Мюллер-старший знал только несколько матерных слов. Да и само предложение... Ритуал совместного принятия пищи для местных более, чем серьезен. Предложить его могут только равному. Однако, я расту над собой.

   На импровизированном столе уже было выставлено немудреное угощение. Центральное место занял испускающий клубы пара чайник. Разливая ароматную жидкость по кружкам, старик продолжил разговор, в котором мне была отведена роль внимательного слушателя.

   - Ты отлично начал, Максим. В самый первый день, когда все тряслись от страха, ты встал и сказал: "Никто, кроме нас!". И тебе поверили. Ведь ты говорил то, во что верил сам. Предлагая считать не врагов до боя, а их трупы после. Поэтому за тобой пошли. Так почему же сейчас ты растерялся? Откуда эти мысли, что ты слабее врага? - ну и взгляд! Буквально насквозь прожигает.

   Небрежный жест руки заставил меня и дальше молча слушать слова старшего.

   - Ты не знаешь, что делать, командир. И от отчаяния готов спрашивать совета у первого встречного. Не зная, можно ли доверять его словам. А стоит ли слушать совет от того, кому ты не доверяешь? - отхлебнув из чашки и обведя рукой тарелки с едой, выбирай мол, что больше нравится, шаман продолжил:

   - Твой народ говорит, что сила, она в правде.

   - А еще говорят, что сила - она и солому ломит. - огрызнулся я.

   - А гордыня - суть смертный грех. - под взглядом собеседника от стыда запылали уши - Да и перебивать старших считается неприличным. - мощный все же старик. Таких ощущений я не перед кем ни испытывал.

   - Я верю, что Создатель любит своих детей, созданных им по образу и подобию своему. - шаман снял с шеи медальон с какими-то символами и показал его мне. - Ибо все мы созданы по образу и подобию Его. И любя нас, Он посылает нам испытания. Проверяя, достойны ли мы. - покачивая зажатой в руке цепочкой, старик выглядел готовым всю ночь читать лекцию на тему роли религии в повседневной жизни.

   - Экзамен, значит устраивает? - на удивление, разговор стал мне интересен.

   - Можно сказать и так. Каждый из нас получает в жизни шанс получить то, чего он достоин. Вот и тебе выпала возможность доказать окружающим, что ты способен решить любую проблему. Найдешь решение - твой авторитет взлетит до небес!

   О том, что произойдет в случае проигрыша, мне говорить не стали. Вновь наполнив опустевшие кружки, собеседник крутанул медальон, в котором отразились лучи светильников и продолжил, глядя мне в глаза:

   - Ты ищешь решение стоящей перед тобой проблемы. Но ты не можешь получить его от других. Ты должен найти решение сам. Иначе это будет не твое решение. Тем более, что ты уже знаешь ответ. Просто еще не способен осознать его. Не понимаешь, что решение уже найдено. - как же я ненавижу философскую муть...

   Шаман снова закрутил блестящий кругляш, отбрасывающий "зайчики" во все стороны, внимательно посмотрел, как я сдерживаю зевоту, и продолжил.

   - Человек ведь состоит из телесного и духовного. Смерть означает только то, что телесное умерло. Но душа - остается. Наши пращуры незримо присутствуют рядом со своими потомками, готовые помочь им в трудную минуту всем, чем они могут помочь. Они дадут совет тому, кто достоин его. Надо только попросить...

   - Ты хочешь сказать, что сейчас устроишь мне сеанс спиритизма, и люди, умершие много лет назад в другом мире, скажут, что я должен делать в этой пустыне, чтобы победить? - как же хочется спать, а вместо этого приходится тратить свое время непонятно на что.

   - Да, ты тоже можешь встретиться со своими предками. Ведь ты - продолжение их, а они - частица тебя. Они обдумали происходящее между собой и готовы дать тебе совет. У них было достаточно времени, чтобы отобрать из своего опыта то, что способно помочь тебе. Так что тебе стоит их выслушать. Тем более, что ты вполне можешь доверять своим отцу и деду. Но в то же время, они - часть тебя самого. Значит, они не будут считаться советчиками в глазах окружающих. Для всех вокруг, ты сам найдешь ответ на свой вопрос...

   Глаза слипались, монотонный голос навевал сон. В очередной раз качнув головой, я не удержался и свалился прямо на песок. Встряхнул головой, отгоняя сон и поднялся.

   Я стоял примерно посредине пещеры. Вот только здесь кое-что изменилось. На столе опять горел примус, над котором стоял закопченный чайник. А вокруг него - сидели люди в военной форме. Сидели и внимательно смотрели на меня. А я молча смотрел на них. И узнавал стоящих передо мной.

   Старший лейтенант Громов Виктор Максимович, 1965 - 1990. Отец. Погибший в локальной конфликте на Кавказе, выполняя свой Долг. Погиб, пытаясь остановить распад своей Родины. Не понимая, что страну разваливают именно те, кто вроде бы должен ею руководить и провести свой народ к Светлому Будущему.

   Капитан Громов Максим Сергеевич, 1946 - 1972. Дед. Пропавший без вести в дыре, которую найдешь не на всякой географической карте. Выполняя свой Долг перед Родиной в стране, самой существование которую СССР никогда не признавал. И в которой, (официально) Советский Союз не имел никаких интересов.

   Майор Громов Сергей Степанович, 1920 - 1953. Прадед. Прошедший всю Войну. Ту, год начала которой в нашей стране всегда указывают двумя цифрами. Чтобы погибнуть в Корее. Погибнуть так же, как он прожил всю свою жизнь. За Родину! За Сталина!

   Рядовой Громов Степан Иванович, 1896-1941. Дед моего деда. Прошедший германскую и гражданскую. Заработавший инвалидность на стройках народного хозяйства. И записавшийся добровольцем в Коммунистический батальон народного ополчения осенью 41-го. Чтобы через неделю сгинуть бесследно под Тверью.

   Передо мной стояли мои предки.

   - Внучек! Пришел! Вот радость-то какая! Уважил стариков. - дед прервал неловкую паузу. - Да ты проходи. Садись вот, поближе к огоньку. Мы хоть посмотрим на тебя.

   - Орел! Видели мы, как ты этим ... Кузькину мать показал! Наша порода!

   - Вырос то как! Вот старуха моя порадуется, когда про тебя ей расскажу!

   - Сейчас чайничек закипит, чайку попьем! Все нам расскажешь!

   - Жалко, угощать тебя внучек, нечем. Эх, какие моя Марья пироги пекла!

   Стоп, а что это мне в рюкзак положили? Консервы, хлеб. Ух ты, Эльза пирог испекла? Заботливая моя. Знала, с кем увижусь. На импровизированный стол. Та-ак, и фляга лежит. Полная, это хорошо. А внутри что? А внутри - спирт. Медицинский, 96-градусный. Вон, канистра с водой стоит, так что есть, чем разводить. Или запивать. Кому как больше нравится. Забулькала фляга, разливая жидкость.

   - Ну, за встречу! - помятые жестяные и эмалированные кружки в наших руках лязгнули, соприкасаясь краями.

   Почти без перерыва выпили за Победу. И подняли третий тост. За всех тех, кто оплатил ее цену своими жизнями. Не чокаясь. До дна. И только после этого начался неспешный разговор. Между родными людьми. В котором предки (или их души?) говорили. А я - внимательно слушал. Иногда задавая уточняющие вопросы.

   - Что в гости к родным пришел, внучек, это хорошо. Только что же ты раньше о нас не вспоминал? Нам ведь много и не надо.

   - Ты перед сном молитву прочитал, нас в ней помянул - нам и достаточно.

   - А коли вдруг свечечку поставишь, да имена наши произнесешь... считай праздник нам устроил. Для того тебя сюда тот парень и возил. Чтобы показать, что делать надо.

   - Ты, Витя, сыночка свово не забижай. Себя-то помнишь в енти годы? Не знал же Максимка ничего. Тут сказать нельзя. Тут - понимать надоть.

   - Ты, сын, пойми одну вещь. Человек, он ведь и после смерти живет. Тело - что, тело - прах. А душа... Душа живет, дольше. Пока память о человеке живет, живет и он сам.

   - Пока дело его живет, живет и человек. О нас, вон, забывать уже стали. А что не забыли, так переврали. Когда мы в Польшу вошли, так цветами встречали. И плакали от радости. Там ведь Гитлер, каждого пятого уничтожил. Он бы и до остальных добрался. Да не успел. Потому что мы ему помешали.

   - Это теперь мы - оккупантами стали. Когда Запад их шёкёладкой поманил. Тьфу-ты, прости Господи. Когда мы их защищали да помогали, да за них умирали - так хорошие были. Другие стали защищать да в долг давать - так мы стали плохи. Бо пользы с нас нет.

   - И в 41-м, всей Европой, шляпочной, на нас ломили. Танк, что меня с землей смешал, он только кресты немецкие имел. А сама коробочка - чешской "Шкодой" была выпущена. И экипаж из датских добровольцев. Внутри машины с тевтонским крестом. Это уже потом, когда Гитлеру Красная армия зубы повыбила, стал он "оккупантом". А когда был силен - сами под Германию ложились. Да радовались, вот мол, один он, сильный и страшный, нас е...т! А больше - никому не позволяет!

   - Боятся они нас. Потому что не могут понять, что есть что-то более важное, чем деньги клятые. Не могут понять, как мы за Родину, за Сталина с голыми руками на танки бросались. И потому, саму память о нашем прошлом уничтожают. Мол, не было вообще народа такого.

   - А еще, сын, крепко запомни: человек до тех пор живет, пока потомки о нем помнят. Пока род его продолжается. А как прервется Род его, не станет внуков-правнуков, или вдруг забудут они про пращура своего - считай, и не было такого человека. Не рождался, не жил, детей не растил. Родину от врага не защищал.

   - А ведь ты в нашем Роду, Максимушка - последний остался. Коли погибнешь ты, и мы враз сгинем. Как будто не было нас. Дело-то наше, за которое мы головы сложили, уже забыто. Архивы, в которых имена наши записаны - выбросили. Срок хранения, говорят, мол истек. И страны больше нет, защищать которую мы Слово давали. Ты - последняя ниточка, что память о нас сберегает.

   - Уже говорят, не надо, мол было предкам противиться ворогам Родины нашей, так жили бы сейчас наши потомки гораздо лучше. И уже есть те, кто верит в эти слова. Ложь, она сладко звучит. Это правда, глаза колет.

   - Ты, Максим, не бракодел. Хорошо у тебя с твоей красавицей все сладилось. Срок пройдет, сын у тебя родится. Хорошую ты невесту себе нашел. Любит она тебя. И ты ее не обижай. Ближе ее у тебя никого нет. Всем сердцем она тебя полюбила.

   - Кровь, она ведь гуще воды. В смутное время, родич завсегда одну сторону с тобой держать будет. И ты, своих родичей держись. Один - пропадешь. И костей не останется.

   - Но ребенка, его зачать мало. Его вырастить надо. И воспитать. Чтоб корни свои знал.

   - Немец этот, что в помощниках у тебя ходит. Непрост он, ох непрост. Дашь слабину - враз сожрет. И костей не оставит. Но коли покажешь, что ты - сильнее... Не будет у тебя более верного помощника.

   - В страхе он сейчас. Мужик он, настоящий. Воли страху своему не дает. Но боится. Не за себя. За родню свою. Потому что понимает: бессилен он против новой угрозы. И нет у него больше никого.

   - А ты ему - дорогу указал, как близких своих из неволи выручить. Коли ты сейчас ему и для новой беды решение покажешь, да клятву возьмешь, будет он тебе верен до гроба, если дочку его не обидишь.

   - Ты правильно начал команду себе собирать. Из тех, кто силу внутри имеет. Кого жизнь так и не смогла сломать. Кто от ударов только крепче становился.

   - Теперь только покажи, что ты достоин их. Как они - тебя. И пойдут ребята за тобой. Даже в Ад. Потому что будут верить они в твои слова. И этой верой - свернут горы.

   - И будут верны тебе. До самой смерти.

   - Люди за тобой, внучек, пошли, настоящие. Не хуже, чем мы. Стержень - в каждом имеется. Пусть сами они того и не знают. А ты им - ИДЕЮ дай. Жить, жрать и е...ь, это и скотина может. Настоящему человеку - ИДЕЯ нужна. Чтобы знал, ради чего он живет.

   - Дед, скажи, а почему здесь только...

   - Где другие предки твои, хочешь узнать, внучек? В другой раз и они придут. Просто, ничего они тебе сегодня не посоветуют. Потому что - сами не знают. В их годы, по другому воевали. "Ура" погромче закричат, и вперед на врага бегут.

   - На штык его, супостата, поднимают.

   - А у тебя нынче, враг такой, что штыком много не навоюешь.

   - Уже когда Киев освобождали, была история. Штрафная рота целиком легла, высотку у фрицев отбивая. Потому что в лоб поперли. Прямо на пулеметы и минные поля. А пулеметчики - били атакующих на выбор. Вот и легли ребята, без толку. А наш комполка - умнее сделал. На рассвете, подобрались к высотке с тыла два десятка добровольцев. Тихо, без выстрела, взяли часовых в ножи, и начали гранатами блиндажи закидывать. Так пока немцы поняли, что происходит, половину своих потеряли. А там и батальон наш в атаку поднялся. И, заметь без особых потерь до траншей немецких ребята дошли.

   - А ведь тогда против нас умелые вояки... были. А тот щенок, что на корабле прилетел -форму военную нацепил, так думает сразу матерым ветераном стал. А ведь он - дерьмо, а не командир. Только грабить умеет. Да и то, лишь тех, кто сломался и о пощаде молит.

   - Да и наемники его умеют только по плану воевать. Что ЭВМ для них составила. Своих мозгов нет, так они думают кремниевыми обойтись. Ты, Максим, планы-то этой своре ломай. Да вынуждай делать то, что тебе нужно. Не они должны выбирать, где и когда тебя в клочья разорвать. А ты их заставь принять бой тогда и там, где тебе это выгодно.

   - Предводитель их только слова может грозные говорить. Да силой своей пугать.

   - Да девок портить. - все весело заржали.

   - Стержня в ихнем предводителе нет. Жизнь его на прочность не проверяла. Со всего размаха мордой об стену не била. С самого рождения все имел. Слишком легко все в жизни доставалось. Слишком много денег у отца его. Вот и начал щенок все на деньги мерять. А деньги - прах. Не желает он этого понять. На том и погорит.

   - А списочек пращуров твоих мы тебе сейчас напишем. До самого Петра Великого. А коли хочешь - до князя-Невского, что немчуру спускал под лед. Рыб кормить...

   - Бо земля их не принимала за лютость.

   - А еще, внучек, посмотри на складе... где оружие твоим людям выдавали. Коробочка там есть на стеллаже. А то, вроде наш, советский человек. А ходишь... черт знает в чем.

   - Ну все, сын, пора тебе обратно. Помни, ты - справишься. Ибо, если не ты, то кто?

   - Никто, кроме нас!

   - Вот, внучек, возьми. Как решишь свои проблемы, службу закажи. Помяни рабов божьих, положивших жизнь за други своя. Что в списке перечислены.

   - Ну, на посошок! - остатки фляги разлили по кружкам.

   - Будем! - и в тот же миг все вокруг закружилось, и неведомая сила, открывшая мне дорогу, поволокла меня прочь...

   "Ну и забористая же у деда трава!" - было первой мыслью, когда я открыл глаза.

   Тошнило. Окружающее двоилось и троилось. В висках били тяжелые молоты. В ушах стоял непроходящий гул и колокольное эхо. Костер давно прогорел, угли погасли. Близился рассвет. Холод стоял лютый. В свете утренней зари все вокруг качалось, искажалось и дергалось. Казалось, сам камень, перед которым я сидел, был неподвижен только потому, что я намертво вцепился в глыбу обеими руками. При попытке встать, меня немедленно мотнуло и крепко приложило об стену. А потом - об пол.

   - На, глотни. - рука старика протянула плошку с жидкостью.

   Немного полегчало. Земля перестала раскачиваться, кузница в голове утихла. Звуки в ушах превратились в посвистывание ветра и шорох песка под ногами. Глаза сфокусировались и я увидел под ногами пустой рюкзак. Не понял! Можно же было просто попросить! Я бы сам отдал! Какая б...ь сп...ила содержимое?

   - Это - твое! - передо мной выложили лист бумаги. Машинально взяв его в руки, я пробежал глазами длинный список имен с указанными датами рождения и смерти. Почерк - мой. Вот только список начинался четырнадцатым веком! И, стоило мне всмотреться в то или другое имя, как в голове немедленно всплывало, что сделал в своей жизни и как погиб мой пращур. Так это что, действительно?

   - Да! - сказал Говорящий С Предками, отвечая на невысказанный вопрос. И я понял, почему к шаману обращаются именно так. И низко поклонился старцу, произнося слова благодарности. Даже если случившееся - просто наркотический бред... Ведь мне не просто дали советы на житейские темы. Меня не покидало чувство, что было сказано что-то очень важное. Надо только понять, что именно мне пыталось сообщить подсознание.

   Прошуршал песок под легкими шагами. На этот раз я вставал не спеша, поэтому удержался на ногах. В глазах Эльзы легко читался вопрос.

   - Предки благословляют нас. А еще они говорят, что скоро нас станет трое. - моя... да, уже жена, несколько минут смеялась и плакала одновременно. А потом спохватилась и начала накрывать на стол ранний завтрак. Стоп, а охрана?

   - Они знали, куда едут. И сколько это займет времени. - не поверив, я вышел из пещеры и увидел, как группа моих орлов вскрывает упаковки сухого пайка. При виде меня, командир встал, отдал честь и тихо отрапортовал. Что все в порядке, никаких происшествий не случилось. И что остальные - бдительно несут караульную службу на подступах.

   Внутри все было готово, можно и за стол садиться. Машинально жуя бутерброды, я вновь и вновь перебирал в памяти ночной разговор. Пока до меня не дошло. Я - дурак. Законченный и набитый. Ведь мне, можно сказать, на блюдечке с каемочкой преподнесли решение всех вопросов. Осталось только отработать мелочи. И кое-что уточнить.

   Когда завтрак был завершен, а с глыбы, играющей роль стола, Эльза быстренько убрала пустую посуду, я встал. К тому, кто мудрее тебя, нужно проявлять уважение.

   - О, Говорящий С Предками! Позволь утолить терзающую меня жажду знаний, напившись из источника твоей мудрости...